Салага. Эвакуация планеты Пи

Пролог

Прежде я никогда так не волновался. Ни, когда сдавал в школе выпускные экзамены. Ни, когда в армейку забирали. Ни, когда украдкой, это еще в девятом классе было, потрогал одноклассницу Миланку за грудь во время поцелуя. Хотя тогда тоже было волнительно, но по-другому. Два урока потом успокоиться не мог. А уж перед сном…

В общем, психовал я страшно. Все мои, так называемые товарищи по учебке по очереди заходили в кабинет, на котором зияла голографическая надпись «Распределительный отдел». А когда выходили, кто-то веселый, кто-то грустный, а иной, злой, как черт, сообщали место, где им предстояло провести следующие полтора года.

Вообще-то, это я еще в учебниках по истории читал, срочную службу в армии должны были отменить лет двести назад. Была такая идея, что служить должны только добровольцы и исключительно за деньги. Многие на тот момент у себя такую методику внедряли, да только пошла чреда больших войн. Таких, на которые много народу нужно было, и вышло, что «отсталые» — это те, у кого армия любительская из срочников, победили. А что? Контрабасы, это у нас так контрактников называют, конечно, профессионалы. Все знают и умеют. Да только мало их. Тут и числом навалиться можно. А если сладишь, выбьешь основную часть, дальше города беззащитные стоят. Воевать некому. На то, чтобы новых подготовить — время нужно.

В общем, после этого обязательную службу для всех особей мужского пола вернули. Потом все государства на Земле, объединились… Ну вы знаете. Аккурат после нашествия рептилоидов. Тогда армия общепланетной стала. Ну а сейчас так вообще — единая Галактическая империя. Миллионы рас под одним управлением. В строю кого только нет? И красные, и синие, и даже шестиногие имеются. Впрочем, к нам таких не берут. Те больше по строительной части спецы. Но какие бы ни были, а каждый отслужить должен. Если, конечно, здоровье позволяет.

Вот и горбачусь я уже шесть месяцев. Строем хожу с другими солдатиками. В нарядах время коротаю. Это когда мести и мыть нужно. А еще иногда на кухне что-нибудь делать. Хотя, чего там делать, когда уже давно модификаторы материи придумали? Шепчешь в динамик: «Куриная грудка», и он тебе из молекул, что в воздухе летают, нужную комбинацию соберет. Ну там еще, конечно, биомасса нужна, но это детали. Короче, не понимал я зачем наряды по кухне нужны. Ответ на этот вопрос дал один опытный прапорщик. Из наших. Из землян. Он у нас продскладом заведовал.

«Возня с овощами», — объяснил он. — «Древняя армейская традиция»

Вот и сажал он нас кружком. Раздавал тупые ножи и заставлял ими шкурку на картошке соскребать, чтобы обычай соблюсти. В армии вообще много всего по старой привычке делают. Полы тряпками моют, когда роботы специальные имеются. Строем ходят, хотя в бою все давно уже в экзо-доспехах перемещаются, причем, в основном, по воздуху. А вообще таких, как наш прапорщик в армии не так много и осталось. У нас в учебном центре их староверами называли.

Ну это ладно. Уже история. Шесть месяцев нас воспитывали, вдалбливали в головы устав, подтягивали физическую форму, а еще учили военному делу. Хотя последнее не так усердно, как все остальное. А сегодня утром это закончилось. С завтрашнего дня настоящая служба начнется. В космических войсках. И от того, куда направят, многое зависит. Будешь, как сыр в масле кататься, или по уши в экскрементах плавать. Второе, как говорят бывалые, случается чаще.

— Главное, в какую-нибудь колонию не угодить, — наставляли старослужащие. Это те, кого, когда нас привезли, как раз распределять собирались. — Бывают планеты, где вонь неимоверная. Да без защитного экзо-доспеха не походишь. Так и будешь полтора года в железке этой жить. Есть, спать и справлять естественные надобности, не выходя из капсулы.

В колонию мне не хотелось, и я решил проситься на крейсер. Это такие огромные космические корабли, которые бороздят просторы вселенной, разрывая пространство. Бывают, что и в далекие неизведанные уголки галактики направляются, чтобы новые цивилизации изучать. Казалось бы, везде летали, все видели, а нет. Время от времени слышно в новостях, что-то тут, то там каких-нибудь аборигенов нашли. Интересно, мочи нет.

Дверь кабинета отворилась. Оттуда вышел кулиндроид Шаштан. Знаю, что говорить так нехорошо и не политкорректно, но морды, у этой расы, прямо скажем, не фотогеничные. Кожа зеленая, морщинистая. Уши большие, на манер лопухов. Глаза маленькие и злые. Все бы ничего. И не таких видели, но и характер у этих ребят, а в нашем взводе их целых три, был хуже некуда. Пол гарнизона в страхе держали. Их даже офицеры побаивались.

— На Рабулу отправляют, — с сожалением прорычал Шаштан.

Товарищи, сплошь такие же уроды, как он сам, стали сочувствовать. Слава у этой колонии была дурная. Туда как раз таких призывников отправляли, от которых командирам очень избавиться хотелось. Что с ними происходило на этой самой Рабуле, доподлинно было неизвестно. Даже если кто возвращался, о службе там старался не распространяться. Может вспоминать не хотелось, а может другое что… Для мужчины стыдное.

— Матвеев! — произнес электронный голос.

Я сглотну слюну и посмотрел на Шаштана. Тот зыркнул своими злыми глазками.

— Иди, иди. На Рабуле встретимся.

Я мысленно послал доброжелателя на три буквы и открыл дверь.

— Разрешите доложить. Рядовой Матвеев для распределения на дальнейшее место службы прибыл.

Вытянулся в струну, как полагалось по уставу. Рюкзак с личными вещами бросил у ног. Украдкой поглядел на сидящего за столом старичка лет семидесяти. Волос на его голове почти не было. Китель с капитанскими погонами висел на стуле. Фуражка лежала на столе. Вообще, старичок не производил впечатления сурового боевого офицера. Но внешность, как это часто бывало в армии, могла обманывать.

Офицер-распределитель листал личное дело. Зачитал вслух:

— Матвеев Матвей Матвеевич, — поднял глаза. Осмотрел меня с ног до головы. — А что, боец, другое имя тебе подобрать не могли? Почему одинаковое все? С фантазией у родителей неважно было?

— Никак нет! — отрапортовал я, хотя за родителей стало обидно. — Семейная традиция, товарищ капитан. У нас в роду всех мужчин называют Матвеями.

— О как! — округлил глаза старичок. — А если несколько мальчиков родится?

— У меня два брата, — признался я.

— И все Матвеи?

— Так точно.

— И как же вас мама зазывала? — заинтересовался капитан. — Одному крикнешь, все прибегут.

— По старшинству, — все также вытягиваясь в струну, сообщил я. — Старший, средний и младший.

— А ты какой?

— Я средний.

— Так я и думал, — покачал головой старичок. — Ладно, расслабься. Вольно.

Я, как полагалось по уставу, согнул в колене левую ногу. Почувствовал, как блаженное тепло разлилось по позвоночнику. Офицер достал бумагу и ручку. Стал писать. Несмотря на небывалый скачок в науке и технике, в армии, как и несколько веков назад, использовали старые и добрые канцелярские принадлежности. Вроде как, из соображений секретности. Бумажку, или карту, как выяснилось, выкрасть из штаба куда сложнее, чем ее электронную копию.

— Где служить хочешь, Матвей Матвеевич? — то ли в шутку, то ли в серьез поинтересовался старичок, калякая что-то ручкой.

— На космическом судне! — признался я.

— В десант, значит? А тебя в космосе не укачает? — улыбнулся капитан.

— А что там укачивает? — вопрос прозвучал глупо.

В общем-то, было очевидно, что старичок шутит. Но прежде я на космическом корабле не летал. Так уж вышло. Родился и вырос на Земле. Тут же находился учебный центр… — Уверен, что не укачает, — исправился я.

— Бравый, солдатик, — поиздевался старичок и отложил бумагу в сторону. Еще раз внимательно меня осмотрел.

— Давай так. Скажешь честно, какого лешего в десант намылился, запишу. Будешь юлить, отправишься на Рабулу со своим приятелем. С тем, кто до тебя тут был.

От одной мысли о том, что, быть может, придется следующие полтора года служить в компании незабвенного Шаштана, у меня затряслись ноги.

— Видите ли, — замямлил я и устыдился. Забыл на секунду, что военный. Даже глаза в пол опустил. — После армии я хотел бы поступить в университет. Изучать антропологию. Историю разумных цивилизаций, планет, рас. Но мне уже девятнадцать, а я еще нигде не был. Мои родители не могли позволить себе межзвездные трансферты. Получается, я знаю о дальних мирах только из фильмов и книг. При таком раскладе, в университет не возьмут. Им опыт нужен. У них там строго. А здесь реальная возможность…

— В десанте служат на полгода дольше, — напомнил капитан.

— Я готов… я буду… я могу… — затараторил от волнения, но тут же осекся. Старичок зыркнул на меня дисциплинирующим холодным взглядом. Впрочем, через мгновение, когда я заткнулся и вытянулся в струну, снова сменил гнев на милость.

— Знаешь, — он открыл ящик стола. Достал оттуда потертую военную фляжку. Таких не делали уже лет сорок. Со времен последней большой войны. Открутил крышку, глотнул, крякнул. Продолжил: — Сегодня мой последний день на службе. Пятьдесят пять лет в вооруженных силах. Ты не смотри, что я сейчас здесь. Двадцать лет я командовал десантным подразделением. Рафаэль Шайтанов меня зовут. Запомни. Может пригодиться. Так вот, в честь моего последнего дня на службе я сделаю тебе подарок. Направлю туда, куда просишь. Будешь бороздить космос, другие планеты поглядишь, расы изучишь, если повезет….

От радости у меня заколотилось сердце. Старик продолжал:

— Но обещай мне одну вещь. Что ты будешь служить, как следует, и не опозоришь высокого звания космодесантника.

— Обещаю! — как-то неуверенно подтвердил я. А потом добавил уже громче, забыв про субординацию и устав: — Да чтоб мне на этом месте провалиться, товарищ капитан.

Допусти я такую вольность по отношению к старшему по званию там, в учебке, наверняка схлопотал бы десяток нарядов, или пару плетей пониже пояса. А капитан на мою тираду только улыбнулся.

— Ладно, вояка. Пакуй, как говориться, чемоданы, — записал что-то на листке бумаги. Положил на край стола. — А теперь давай…

— Что давай? — не понял я.

— Вещи к осмотру давай, — приказал капитан. — Вас должны были предупредить, что перед отправкой будет тотальный досмотр. Стандартная общевойсковая процедура.

Я замешкался. Вообще-то командир взвода говорил что-то про досмотр, но я никак не полагал, что его проведет офицер-распределитель лично. Как все-таки быстро может измениться психологическое состояние человека? Десять секунд назад ты ликовал, теперь дрожишь от страха. А дрожать было от чего.

— Запрещенное в рюкзаке есть? — без пяти минут пенсионер взглядом указал на мою поклажу.

Я отрицательно покачал головой.

— Тогда тащи его сюда, — приказал старичок. — Смотреть будем.

К запрещенному относились холодное оружие, некоторые книги. В основном, экстремистские. Многие планеты спали и видели, как выйти из состава Галактической империи. Запрет распространялся на все виды транквилизаторов. Сухие, жидкие и газообразные. А также на гаджеты, оснащенные искусственным интеллектом в любом его проявлении. Запрет, казалось бы, странный, был вполне обоснован и соблюдался во всех цивилизованных уголках вселенной.

Еще в школе нам рассказывали о том, как во время Величайшей войны, пол века назад, состоялось что-то вроде восстания машин. Доподлинно уже никто не знал какая именно сторона спланировала атаку неприятеля тучей боевых дронов. Их точное количество потом подсчитали. Двести девяноста тысяч девятьсот четыре штуки. Да только искусственный интеллект, который управлял всей этой армадой, как-то внезапно решил выйти из-под контроля и поработить своих создателей. Вся эта туча переполовинилась и обрушилась на позиции одних и других. Потом восстали другие машины. За несколько дней бунт усмирили ценой больших жертв и временным возвращением чуть не к каменному веку, да только искусственному интеллекту с тех пор не доверяют. Нет, в редких случаях, когда без цифровых умников не обойтись, их еще используют. Например, при управлении космическими кораблями. В остальном, ни-ни. Под запретом.

Капитан стал доставать из сумки мои личные вещи. Дневник, тоже бумажный. Мне всегда нравилось писать руками. Запасное нижнее белье, слава богу чистое. Пара книг, сплошь разрешенные по истории третьей галактики. Офицер даже пролистал, на тот случай, если обложка не соответствовала содержанию. Наконец, достал со дна рюкзака небольшого дряхлого уже, плюшевого медведя. Округлил глаза.

— Это что, салага?

— Игрушка! — отрапортовал я.

— На кой-она тебе?

— Разрешите доложить, — выпалил я заготовленную заранее фразу: — У меня гипнофобия. С детства.

— Это что за хрень?

— Спать боюсь, — заметил я. — Вернее снов… В общем, когда он рядом, мне легче засыпать.

— Спишь с игрушкой? — покачал головой капитан. — Что за… Десантник, твою мать, — он швырнул медведя обратно в рюкзак, и я облегченно выдохнул. — Стоило тебя, все-таки, на Рабулу забросить, чтобы мужика из тебя там сделали. Ну, да ладно…

Он протянул бумагу. Я взял листок. Повесил на плечо рюкзак.

— Лети, антрополог, покорять просторы космоса. А на счет медведя своего… Ты лучше его никому не показывай. Мой тебе совет. И про свою гавнофобию помалкивай. Ты же все-таки в армии, а не в детском саду. А теперь кругом.

Я повиновался.

— Шагом марш!

Я инстинктивно сделал три строевых, как полагалось по уставу.

— И не топай, не на параде, — пожурил напоследок офицер-распределитель.

Я улыбнулся и услышал, как открывается ящик стола. Сомнений не было, капитан Рафаэль Шайтанов достал свою фляжку. А почему нет? Сегодня у него последний день службы.