Самсон и Роберто. Капитан Неро

Злобный хохот в ночи

Не оставалось ничего другого, как только спускаться с горы к лодке.

Когда они подошли к старому дубу, под которым недавно делали привал, Бенни внезапно остановился и показал пальцем куда-то вперед. Среди листвы висел желтый сверкающий глаз. Все в ужасе закричали и бегом повернули назад.

— Это злобный глаз из моря! — закричал Самсон. — Он вышел на сушу!

— Минуточку! — сказал Роберто.

Оправившись от первого испуга, он храбро направился к дубу.

— Ага! Я так и думал. Подите-ка все сюда.

Схватив одну ветку, он отвел ее в сторону.

— Смотрите-ка! — сказал фон Страус. — А глаз-то, оказывается, по-прежнему в море.

— Правильно, — сказал Роберто. — Но, когда мы спускались с горы, могло показаться, что он висит среди листвы.

— А по мне, что так, что эдак, все равно одинаково страшно! — снова запричитал Самсон. — Видите, какой он злобный?

С этим никто не спорил. Яркий свет, горевший под самой поверхностью моря, излучал что-то злое и непонятное. Но звери почему-то не могли отвести от него глаз.

Тут вдруг из моря раздался громкий скрежет, а затем что-то глухо бухнуло.

— Ой! — так и вздрогнул Самсон.

— Надо идти туда, где находится источник зла, — воскликнул Роберто и, потянув за собой оробевшего друга, побежал вниз. Следом за ними, не разбирая дороги, в тучах песка и скатывающихся камней, поспешили фон Страус и Бенни.

Однако внизу у моря их ждала новая неожиданность. В шлюпке фон Страуса на носу с решительным взглядом, задорно выставив клюв, сидела вдова Омутсен. Было ясно, что она приняла какое-то решение.

— Как же так, дружочек! У тебя же слабые нервы! — сказал Роберто, погладив ее по голове. — Не лучше ли тебе было остаться дома и поиграть с Гретой в восьмерки?

— Нет, это не то, что мне нужно. Сейчас я хочу раз и навсегда положить конец этим кошмарным страхам. Они мне до смерти надоели.

Все сочувственно закивали.

— Между прочим, играть с Гретой в восьмерки — это вам тоже не фунт изюма, — сказал Самсон. — Я сам уже испробовал это на себе. Все хорошо, пока она выигрывает, а вот когда проиграет… Ну, знаете! Тут она показывает такие медвежьи клыки!

— Доктор Дрейер сказал, чтобы я посмотрела в глаза своему страху, — продолжала серая гусыня. — Чтобы делала именно то, чего страшусь.

— Ну да, — сказал фон Страус, мечтательно устремив взгляд на волны. — А сейчас уже не остается сомнений, где именно прячется ужас.

Громкий скрежет со стороны моря усилился.

— Вот страсти-то! — тихо произнес Бенни. — Как послушать — ни дать ни взять конец света!

И тут ночную тишину взорвало истерическое гоготанье и хлопанье крыльев. Вдова Омутсен исчезла, точно ее и не было, оставив в память о себе только два пуховых перышка, медленно осевших на прибрежный песок. В «Раздолье над фьордом» с громким стуком захлопнулась дверь.

Роберто воинственно сверкнул глазами на своих спутников:

— Кто-нибудь еще хочет отказаться от участия в экспедиции?

— Я с удовольствием, — сказал Самсон. — Позвольте пожелать вам удачной поездки!

— Окей, — сказал Роберто. — Тебе грести. Садись — и вперед!

В следующую секунду Самсон трясущимися лапами уже выгребал в море, уставя застывший взгляд на удаляющийся берег.

А смотревший в бинокль из окна четвертого номера представитель местной администрации Кольдевин, провожая глазами лодку, подумал: «Ну и странное зрелище!»

Впереди на носу, приставив к глазам старый бинокль, торчал в виде носовой фигуры Роберто. За ним, навострив над блокнотом перо, сидел Бенни. А на самой корме с сигарой и моноклем в глазу восседал фон Страус. Борта лодки возвышались над водой сантиметров на пять.

«Хорошо, что нет ветра», — подумал Кольдевин.

Ветра действительно не было.

Да, фьорд расстилался гладкий, как зеркало, и четверо друзей в лодке сидели смирно, вглядываясь в темноту, которая сгущалась и становилась все непроглядней. Светящийся глаз исчез. Пугающие звуки умолкли, но наступившая тишина не сулила ничего хорошего. С моря на берег надвигался густой туман, скрывая звезды над головой. Вскоре уже стало не различить, где кончается море и начинается небо, лодка вошла в серый неведомый мир.

— Какой жуткий туман, — заскулил Самсон. — И такой промозглый!

— Странно! — заметил шепотом Бенни. — Нигде ни звука. Недавний скрежет смолк. Какая жуткая тишина!

— У меня такое чувство, что кто-то на нас смотрит, — сказал фон Страус. — Мы, аисты, очень чутко ощущаем такие вещи. Запомните мои слова. Кто-то смотрит на нас. А нам не видно, кто или что за нами следит. Оно глядит на нас, а мы…

— А ну-ка все успокоились! — строго сказал Роберто. — Непозволительно, фон Страус, еще больше взвинчивать натянутые нервы самых слабых из нас. Это не приведет ни к чему хорошему.

— Вот именно! — сказал Самсон. — Уж я-то знаю!

Он продолжал грести с большой осторожностью.

— Тсс! Слушайте! Вот он снова, этот скрежет! — подал голос Бенни.

И действительно, откуда-то издалека на весь фьорд разносился скрип и скрежет, что-то дребезжало и тарахтело, и с каждым мигом эти звуки становились все громче, приближалось что-то большое, громоздкое и, наверное, опасное.

— Это не судно. Ни одно судно не может поднимать такой страшный грохот, — сказал фон Страус. — Я думаю, что это должно быть… что-то ужасное и необъяснимое. Некое древнее зло, вырвавшееся из бездонных глубин океана.

Звук все приближался и становился все громче. И вдруг среди металлического грохота они различили тоненький голосок:

В укромной долине, в северном краю,

Где солнце светит всю ночь напролет,

В укромной долине, в северном краю

Я, девица-выдра, песню пою.

Эй, эй! Ты там, высоко на горе,

Слышишь ли, что я тебе пою?

— Да это же Улли! — хором воскликнули участники экспедиции. А Самсон во всю глотку гаркнул:

Ау! Ау! Ты слышишь —

Я тебя жду!

И действительно! Из тумана вынырнуло самое удивительное судно из всех, какие они когда-либо видели. Сидя на сооружении из нескольких сваренных вместе железных бочек, по морю плыла Улли, давя педали странной машины, напоминающей по виду комбайн. За спиной у нее был приделан огромный веер, разгонявший туманные клочья. Машина была оборудована множеством установок и приспособлений непонятного предназначения, в которых никто не мог разобраться, кроме Улли. Там были электронные приборы, мигающие красными, желтыми и белыми лампочками, какие-то странные пропеллеры, газовые баллоны и резиновые колеса. Все судно немного напоминало чудо-юдо-автомобиль, но только отчасти.

Улли знай себе жала на педали и то распевала, то начинала говорить сама с собой:

— Улли! Вот твои друзья! Урра! Вот твои лучшие друзья! Осторожно, Улли! Опля! Как бы не наехать и не пустить их ко дну!

— Ну Улли! Ну сумасшедшая! — кричал Самсон, заливаясь счастливым тявком. — Привет, Улли!

— Привет, старый хрипун! — не осталась в долгу Улли. Затем схватила помятую медную трубу и стала в нее дудеть.

— Замолчите! — приказал вдруг фон Страус.

Он отчего-то стал очень серьезным.

— Улли! Это были твои проделки?

— Да-а-а! — радостно завопила Улли.

Роберто нетерпеливо махнул правой лапой:

— Конечно же, это не Улли.

— Я, я! — горячо протестуя, закричала Улли.

— Она хочет сказать, что это она построила это странное судно, — сказал Бенни, знавший выдру Улли еще с тех пор, как они оба учились в третьем классе начальной школы. Он и сейчас иногда спрашивал себя, а не влюблен ли он в нее до сих пор, как тогда. — Правильно, Улли?

Улли вместо ответа нажала на большую красную кнопку, и у нее за спиной с жужжанием развернулся огромный белый экран. Сначала он загорелся мерцающим голубым светом, а затем на нем появилась лежащая на дне моря автомобильная покрышка, затянутая водорослями и тиной. На экране на миг промелькнула и стремглав уплыла перепуганная пучеглазая камбала.

Роберто удивленно присвистнул.

— Ага, — сказал фон Страус. — Значит, ужасный грохот — это были твои проделки, но к ужасному желтому глазу ты не имеешь отношения. Я верно понял?

— Понимай как знаешь, — рассмеялась Улли. — Я тут весь вечер искала, искала. Один раз установила контакт. Но Улли за ним не смогла угнаться. Представляешь себе: Улли — и не угналась!

— Да, такое, действительно, случается нечасто, — мрачно изрек Бенни. — И это подтверждает гипотезу, что мы тут имеем дело с чем-то сверхъестественным. Более сверхъестественным, чем сама Улли!

— Секундочку! — сказал Роберто. — Ты хочешь сказать, что можешь показывать телевизионную картинку морского дна?

— Да, — ответила Улли. — Я просто подключаю телевизионный кабель-табель к штуке-дрюке эхолота и вывожу все вместе на тили-милли-порт, а затем я…

— Да-да, понятно. Так, значит, можно начинать охоту? Или ты уже осмотрела весь фьорд?

— Нет, что ты! Осталось еще очень много. Это будет ужас как интересно! До утра не будем спать!

— Кто-то подает сигналы со смотровой площадки на горе, — замогильным голосом возвестил фон Страус.

Все дружно повернулись в ту сторону. Фон Страус говорил правду. С плоской площадки на горе кто-то мигал в темноте сигнальным фонариком: мельк-мельк-мельк-мельк-мельк-мельк.

— Это азбука Морзе, — сказал Роберто. — Кто-нибудь из вас знает азбуку Морзе?

— Минуточку, — сказал фон Страус. — Гм. Тут ничего невозможно понять. Вообще никакого смысла!

— Ты просто прочитай вслух, — попросил Роберто с каким-то странным выражением.

— БаЦе 11-30фф-икс2уу, — произнес фон Страус.

— Ага! — сказал Роберто. — Шифровка!

— Совершенно загадочно, — пробормотал себе под нос Бенни, не отрывая пера от блокнота.

— Друзья мои! — воскликнула вдруг Улли пронзительно звонким голосом. — Мне кажется, что сейчас мы столкнулись с куда более серьезной проблемой, чем таинственный шифр.

Все оцепенели от ужаса.

Такого еще никогда не случалось, чтобы Улли чего-то испугалась.

Мирная картина морского дна с плавающей камбалой сменилась чем-то похожим на кипящую лаву. На полыхающий пожар. И по обе стороны лодки на поверхность вдруг стали подниматься пузыри, море словно вскипело. А затем со дна брызнул свет. Из страшных темных глубин поднимался большой шар, он рос и рос с пугающей быстротой. Они закричали. Самсон закричал. Роберто закричал. Улли, фон Страус и Бенни закричали.

И из моря, как из пушки, выскочил желтый глаз, разнеся в щепки маленькую шлюпочку фон Страуса. Фантастическое суденышко Улли поглотили волны, а все участники экспедиции, крича «Карау-у-ул!», попадали в холодные морские волны. И тут раздался хохот, от которого кровь холодела в жилах. Оглушительный, злорадный, садистский хохот.

Этот хохот шел из бездны безумия.