Сан-Антонио в Шотландии

Глава 10

Я оставляю мой катафалк в тупике, ведущем к заводу, где гонят виски, и иду к воротам. Здесь меня ждет первое разочарование: со мной нет моей отмычки. Она осталась в моем доме в Сен-Клу, поскольку я не счел необходимым брать ее с собой в отпуск на Дордонь. Замок же на этих треклятых воротах чертовски сложный. Браться за него с моей пилкой для ногтей все равно что пытаться вычерпать озеро Бурже чайной ложкой. Остается только перелезть через ворота. Второе разочарование: их верхушка украшена острыми пиками, направленными наружу. Тем не менее я предпринимаю две попытки, оказавшиеся безрезультатными. Но неужели я позволю таким мелочам остановить меня? Ни фига!

Я возвращаюсь к моей машине и принимаюсь рыскать по округе до тех пор, пока не нахожу рощицу. Там я ломаю прямую березку длиной метров в пять-шесть, обрываю ветки и привязываю палку к крылу машины.

Возвращаюсь к заводу. Сейчас начнется спорт.

Мировой рекорд по прыжкам с шестом я не побью, но трехметровый забор перемахнуть смогу.

Я кладу пиджак на землю, покрепче беру палку и отступаю, считая шаги. Надо перепрыгнуть, не напоровшись на пики забора; я не должен выпустить палку из рук, чтобы она перелетела на другую сторону вместе со мной; и, наконец, я должен успешно приземлиться на камни двора. Представьте себе, что я сломаю костыль, как тогда объяснить свое присутствие здесь? Сказать, что ищу метро? В Майбексайде его нет.

Сосредоточенность атлета.

И — вперед, Сан-Антонио! Мой разбег четок, быстр, мои пальцы вцепляются в дерево.

Я прилично втыкаю палку, отталкиваюсь. Мои ноги отрываются от земли. Мой торс переходит в горизонтальное положение и тоже поднимается вверх. Не выпускать палку! Я падаю с другой стороны. Электрический разряд пробегает по моим ногам.

Я цел. Немножко ушибся, но зато на месте.

Палка меня покинула. Она застряла между двумя пиками ворот и похожа на шлагбаум, перегородивший дорогу.

Я направляюсь прямо к складу. Дверь заперта, но замок не такой сложный, и я справляюсь с ним в десять минут.

Я на ощупь спускаюсь по лестнице и только внизу включаю мой фонарик, уверенный, что снаружи его никто не может заметить. Я ищу пятнышки на полу и быстро нахожу их. Трогаю их смоченным в слюне пальцем и смотрю на него. Точно, кровь. Вы небось думаете, что я раздуваю слишком большую историю из-за каких-то двух пятнышек крови! Это правда, у меня богатое воображение. До сих пор оно меня не подводило. Кстати, полицейским я стал потому, что имею шестое чувство.

Я говорю себе, что света моего фонарика недостаточно для тщательного осмотра места; кроме того, поскольку помещение временно пустует и я нахожусь в погребе, то могу включить основное освещение. Я даже говорю себе, что буду полным олухом, если не сделаю этого.

Так я и поступаю.

Почему я буквально заворожен странной атмосферой склада? Из-за запаха алкоголя? Из-за духоты подземного помещения? Встав на четвереньки, я ищу другие пятна крови с упорством, на которое способны только полицейские.

Наконец я нахожу не пятна, а кровавую дорожку на боку одной из фляг.

Я стучу по фляге пальцем: по звуку она полная. Привинченная к боку медная табличка сообщает, что в ней содержится виски, изготовленное в этом году.

У меня секунда замешательства. Испарения склада немного пьянят меня. Еще меня пьянит одна мысль: я дошел до сердца загадки. Я проделал это путешествие, подбирался к цели единственно для того, чтобы осмотреть этот завод.

Ну что же, раз я здесь, это должно дать положительный результат

Сан-А возобновляет осмотр чана, а поскольку наблюдательность у него развита лучше, чем у Шерлока Холмса, он констатирует, что два верхних железных кольца бака имеют следы долота. Объясняю на случай, если у вас разжижились мозги. Молотком и долотом недавно (следы совсем свежие) снимали верхние кольца, чтобы поднять крышку А если крышку поднимали, то затем, чтобы сунуть внутрь бочки нечто, что нельзя просунуть через затычку.

Любопытство терзает меня, как больной зуб. Может, я ошибаюсь и там только нормальный скотч? Но также может быть, что острый нос Сан-А привел его к очень важному открытию.

Как, черт побери, можно осмотреть бак, когда он полный? Если я открою затычку, погреб скоро станет похож на бассейн Молитор. Если сниму кольца, фонтан виски ударит мне в нос. Чтобы перекачать жидкость в другую флягу, мне нужно соответствующее оборудование и время… Да, есть над чем подумать, но ваш Сан-Антонио человек изобретательный.

Он идет в соседнее помещение, где бочки чинят, берет коловорот и маленькую ручную пилу, возвращается, влезает на чан и принимается выпиливать окошко в крышке. Работа занимает четверть часа, но мне удается проделать дырку сантиметров в шестьдесят. Я вынимаю более-менее круглый кусок, получившийся в результате моей работы, и сую руку в бак. Он действительно полон виски. Направляю луч моего фонарика в янтарную жидкость и тут замечаю в бочке темную массу. Присмотревшись внимательнее, различаю, что это тело мужчины. Он плавает в характерной позе зародыша в утробе. Я спрыгиваю с бочки и бегу искать крюк. Крюка не нахожу, но быстренько делаю его сам из толстой проволоки и приступаю к рыбалке. Кто бы мог подумать, что однажды я займусь этим скучнейшим спортом! Такие вещи случаются только со мной. Со мной и с покойничком, естественно.

Мне требуется около получаса, чтобы добиться результата, однако я все-таки поднимаю труп и хватаю за лацкан пиджака. Затем я вытаскиваю его из бака и констатирую, что это месье лет сорока пяти, хорошо сохранившийся (еще бы, в виски сорокатрехградусной крепости!), с пепельно-светлыми волосами, одетый в костюм из синей шерсти, белую рубашку с открытым воротом и замшевые туфли. Его карманы абсолютно пусты, но — интересная деталь — под левой мышкой у него кобура для американского револьвера. Одна кобура, оружие исчезло. Принимая во внимание его пребывание в виски, несомненно достаточно длительное, дату смерти определить невозможно. Зато я могу установить ее причину: мой улов умер от пули калибра девять миллиметров, выстрел в сердце, в упор. В месте входного отверстия рубашка сожжена.

Я не могу не подумать, что в сумочке Синтии был пистолет как раз этого калибра, которым недавно пользовались.

Что теперь делать с месье? Отнести в бюро находок? Если бы я прислушался к себе, то сразу же сообщил бы в Ярд, потому что теперь могу представить им конкретную улику. Но, сделав это, я потеряю возможность завершить расследование. Получится так, что мы, ребята из Парижа, окажемся в роли маклеров, а лавровые венки достанутся господам ростбифам.

Не буду я ничего делать, пока не введу в курс Старика. Пусть он принимает нужные решения.

Я опускаю любителя виски обратно в бак, как могу, прилаживаю на место вырезанный в крышке кусок и присыпаю его пылью. Надо знать, что дырка существует, чтобы обнаружить ее.

Вы осознаете, насколько остроумную могилу придумали этому парню? По идее, к этому баку не должны были прикасаться восемнадцать лет и вовсе не обязательно, что его постояльца обнаружили бы даже в момент розлива по бутылкам…

Я выхожу со склада, выключив свет и приведя все в порядок. Зачем продолжать поиски дальше? У меня теперь есть доказательство, что дом Мак-Геррелов большая «малина» отпетых бандитов.

Надеюсь, никто из вас не подумал, что труп в виски составляет фирменный секрет изготовления их скотча?

Дует сильный ветер.

Самое сложное в прыжках с шестом — возвращение. К счастью, заостренные пики направлены наружу. Я беру разбег минимум в десять метров и прыгаю, подняв руки. Хватаюсь за верхушку ворот, подтягиваюсь, и вот я уже сижу на поперечной балке…

Я быстро иду к выходу из тупика (французская полиция часто оказывается в тупике), и, когда нахожусь не более чем в пятидесяти метрах от него, меня вдруг ослепляет свет двух фар. Медленно приближается здоровенная машина. С таким освещением водитель должен меня видеть как днем.

Я проклинаю случай, поставивший меня в такую неприятную ситуацию, но мои мысли быстро переключаются на другое. Вместо того, чтобы остановиться, машина несется на меня. Мне требуется одна десятимиллионная доля секунды, чтобы понять это, но, когда понимаю, волосы у меня на голове встают дыбом, как школьники, когда в класс входит учитель.

Шофер хочет меня раздавить, и это не представит для него никакой трудности, поскольку я попался в этом тупике, как крыса в мышеловке. Слева и справа кирпичные стены, сзади герметично запертые ворота… Я влип. Скоро ваш друг Сан-Антонио будет расплющен, как галета. Тем более что машина, о которой я говорю, хоть и небольшой, но грузовичок. Я отступаю. Машина надвигается. Все происходит, словно в кошмарном сне. Вот только звонок моего будильника его не остановит.

Если бы хоть у меня была пушка Синтии, я бы пальнул в лобовое стекло, чтобы ослепить водителя. Я бросаю быстрый взгляд назад. До ворот не больше десяти метров. Водитель загоняет меня, не торопясь. Он наслаждается, как гурман.

Я делаю вдох, чтобы подкормить мозги кислородом, и пытаюсь отскочить в сторону, прощупывая реакции водителя. Он хитрец. Вместо того, чтобы пытаться сбить меня, он тормозит и ждет продолжения.

Дальнейшее — это воплощенная гениальность Сан-А, за которую он запросто мог бы получить Гран-При конкурса на звание самого умного полицейского мира и его окрестностей.

Я моментально понимаю, что сила моего врага в том, что он меня видит. С удивительной быстротой я падаю на пузо меньше чем в метре от машины. Тип просек и несется вперед, но уже слишком поздно. Колесо пролетает рядом с моим лицом и срывает с меня правый ботинок. Я не теряю времени на то, чтобы подбирать его.

Я закатываюсь под машину так быстро, как только могу, Водитель дает задний ход. Я теперь под тачкой.

Хватаюсь обеими руками за задний мост и как можно выше поднимаю голову. Шофер-убийца отъезжает метров на тридцать и останавливается, удивленный, что не почувствовал моего тела под колесами, а главное, тем, что не видит меня лежащим посреди тупика.

Он ничего не понимает.

Острые камни мостовой разодрали мне спину. Такой способ передвижения категорически противопоказан для дальних путешествий. Подвеска оставляет желать лучшего, а выхлопная труба обжигает мне ладони и плюет в лицо отработанным газом.

Водитель отъезжает еще метра на три-четыре. Опять-таки ничего не увидев, он трогает вперед. Может, он думает, что я повис на бампере?

Услышав, что он включил первую скорость, я отпускаю мост. Тачка делает рывок вперед. Я освободился. Теперь я позади машины.

Пока он заметил меня в зеркало заднего обзора, пока подавал назад, я уже выскочил из тупика. Это самая лучшая стометровка в моей жизни, ребята! Да еще в одном ботинке.

Я бегу к моей «бентли», вскакиваю в нее и включаю зажигание. Вторая тачка выезжает из тупика задним ходом. Такой случай упустить нельзя. Бац! Я на полном ходу тараню машину врага. Она сразу приобретает форму банана. Водителю больше не придется беспокоиться о правых поворотах, она будет их делать сама по себе. А вот с левыми придется туго.

Он не теряет времени и выскакивает из своей тачки. Я отъезжаю назад, чтобы освободиться от горы металлолома, и, когда мне это удается, фигура исчезла. Я запоминаю номер машины, осматриваю салон, не нахожу в нем ничего интересного и в задумчивости иду в глубь тупика за моим ботинком.