Санаторий смерти

20

Никки медленно приходила в себя.

— Никки! — От облегчения Эллери громко засмеялся. — Никки… Вы меня до смерти перепугали. Та, ничего не понимая, смотрела на него.

— Где я? Как я здесь оказалась?

Эллери в двух словах объяснил.

Она огляделась и увидела санитарную машину.

— Все вышло так быстро, Эллери. Он душил меня, и я, видимо, потеряла сознание.:

— Как вы себя чувствуете сейчас? Никки зажмурилась и осторожно пошевелила руками и ногами по очереди.

— Вроде ничего, — ответила она удивленно. — Нет, в самом деле, все в порядке.

Она попыталась встать, и Эллери поддержал ее.

— Смотрите, я уже могу стоять сама, — сказала она, слегка пошатываясь, и добавила уже более твердым голосом: — Нет, в самом деле, вам вовсе ни к чему делать такое виноватое лицо. В конце концов, ведь это не вы пытались меня задушить.

Хотя она все еще была бледна, силы, кажется, возвращались к ней.

— Слава богу, что вы живы, — сказал он пылко и сам удивился тому, как странно звучит его голос.

— Все вышло так быстро, Эллери. Я даже не поняла, кто это был.

— Сейчас это не имеет значения. Попробуйте, сможете ли вы идти.

— Конечно! Могу даже бежать. Я всего лишь ненадолго потеряла сознание, вот и все.

Она оттолкнула его руку, перебралась через канаву и, улыбаясь, поглядела на него с другой ее стороны.

— Вам помочь форсировать канаву, мистер Квин? Эллери усмехнулся в ответ.

— Вон едет машина, — сказал он, бросив взгляд на дорогу. — Она может подвезти нас до города.

Около полудня Эллери Квин и Никки Портер вошли в здание полицейского управления. В коридорчике перед кабинетом отца Эллери велел Никки присесть и постучал в дверь Велье.

— О, это вы, Эллери, — сказал Велье и вышел в коридор.

— Разрешите представить вам одну мою хорошую знакомую — мисс Нелли Снодграсс, — сказал Эллери.

— Весьма рад, мисс… — Белье, как видно, не разобрал фамилию.

— Что новенького? — осведомился Эллери.

— Тело Брауна наконец-то оказалось в морге, и Праути сейчас занимается им.

— А еще?

— Кто угнал санитарный автомобиль и вашу машину, мы все еще не знаем, но узнаем скоро. Ваш отец хотел вам сам рассказать всю историю, так что лучше спросите его.

— Я не любопытен, — ответил Эллери. — Вы доложите отцу, что я здесь?

— Разумеется. — Велье исчез за дверью отцовского кабинета. Немного спустя появился снова и сделал Эллери приглашающий жест.

Инспектор был в самом приятном расположении духа.

— Да, этот тип нас славно поводил за собой, — радостно засмеялся он.

— Можно сказать и так, — согласился Эллери. — Из сказанного Велье я делаю вывод, что он опять ушел от вас?

— Не совсем. — Инспектор потеребил седой ус. — Твой «кадиллак» чертовски быстро ездит. Вернее, ездил.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Эллери и даже привстал.

Инспектор улыбнулся.

— Он, собственно, был застрахован?

— Конечно.

— Ну, тогда можешь не переживать.

— Это что, шутка?

— Вовсе нет. Все очень серьезно, даже трагично. Убийца вообразил, что сможет уйти на твоей машине. Он помчался по Со Милл Ривер Парквей. А потом стал жать на всю железку. По Готорнскому кольцу он поехал против движения — Велье за ним. Меня чуть удар не хватил. Затем на ста сорока километрах в час мы помчались по автостраде на Бронкс. Я вдруг глянул на приборы — у нас оставались считанные литры бензина. И я крикнул Велье, чтоб он выжал из машины все, что можно. Когда мы сблизились метров на сто, я высунулся в окно и стал стрелять по правому заднему колесу, С третьего раза я попал. «Кадиллак» сначала ударился справа о бровку, как будто за рулем пьяный. Он доехал как раз до середины моста, а потом ударился в ограждение, перевернулся и упал в воду.

— Я такого еще никогда в жизни не видел, — перебил Велье, который не скрывал своего возбуждения. — Он перевернулся в воздухе, очень медленно, как будто в кино с замедленной съемкой. А потом грохнулся в воду так, будто из пушки бабахнуло!

— Да. Вот это я и хотел сообщить тебе, Эллери, — сказал инспектор. — Убийца и твоя машина лежат сейчас на солидной глубине. Разумеется, если их еще не выудили.

— И ты, значит, не знаешь, кто сидел за рулем? — улыбаясь, спросил Эллери.

— Это мы узнаем, когда они вытащат «кадиллак», то есть с минуты на минуту, — ответил инспектор.

— Я могу тебе сказать это прямо сейчас, — заявил Эллери.

— Думаете, угадаете? — ехидно осведомился Велье.

— Тихо, Велье, — попросил его инспектор. — Давай послушаем, что он нам скажет.

— Массу интересного, — усмехнулся Эллери. — Самое примечательное во всей этой истории — то, как отчаянно убийца пытался не допустить, чтобы труп попал в анатомический театр. Тут может быть только одно объяснение: он не хотел вскрытия.

— Это для нас не откровение, — перебил его Велье. — И кроме того, почему вы говорите о каком-то убийце? Ведь Браун сам покончил с собой.

— Ну хорошо. А почему тот, кто похищал труп, пытался не допустить вскрытия? — спросил Эллери. — Потому что при вскрытии обнаружилось бы что-то сильно компрометирующее его. А что это могло быть?

— Да, вот именно — что? — переспросил инспектор.

— А именно то, что…

В кабинет с шумом ворвался доктор Праути.

— Ха! — закричал он. — Ха! Значит, вы все время гонялись за убийцей, которого не существует! Совершенно неоспоримый случай самоубийства. Я убедился в этом сразу же, как только узнал, что нашли нож. Я бы мог вам сразу это определить, просто хотя бы разок поработать без спешки — почему я один должен всю жизнь вкалывать, как каторжный? Браун умер от потери крови, потому что была перерезана шейная артерия. Больше нет абсолютно никаких причин для смерти — никакого яда, никакого…

— Вот именно, — сказал Эллери. — Никакого рака. Метастазы отсутствуют.

У доктора Праути от удивления отвисла нижняя челюсть.

— Да… Но вы-то откуда знаете?

— Именно затем, чтобы на вскрытии не выяснилось, что у Брауна не было никакого рака, и был похищен труп. Это — единственно логичное объяснение. Иными словами, это убийство — хотя метод и был практически уникален.

Убийца сообщил Брауну, что тот болен раком и что его ждет ужасный конец. Он ненавидел Брауна и знал его, как облупленного. Он знал, что Браун, исповедовавший сущий культ собственного тела, скорее убьет себя сразу, чем будет умирать медленно, становясь все более немощным. Таким образом, он вынудил Брауна покончить с собой. Перед нами психологическое убийство. Умно, а?

Зазвонил телефон. Инспектор Квин снял трубку и поднес к уху. Несколько секунд спустя положил ее снова.

— Ты прав, сын, — сказал он мрачно. — Они достали машину и труп.

— Глядите-ка, — продолжил Эллери. — Рентгеновские снимки доказали не только Брауну, но и врачам, привлеченным для консилиума, что это рак в прогрессирующей стадии. Но эти снимки были фальсифицированы. Вернее, они сами, конечно, были подлинными, но это были снимки не Брауна, а кого-то другого, кто на самом деле болел раком. Убийца намеренно подменил снимки. Человеком, который проделал это, был доктор Джим Роджерс, и его труп, видимо, вытащили из воды. Правда, отец?

— Правда, инспектор? — спросил и Ведье. Инспектор Квин кивнул.

— А сейчас, может быть, ты расскажешь нам, как ты догадался, что ворон украл нож и спрятал в дупле?

— Просто я нашел на подоконнике перо ворона. А из окна я увидел, как малиновка поймала червяка и унесла его в клюве. Тут мне почему-то вспомнилось, как ворон бросился на желтый фарфоровый осколок, который выкопал Амос. Кроме того, он очень интересовался золотым колпачком моей авторучки.

Снова зазвонил телефон. Инспектор, послушав, сказал:

— Нет, вы можете отпускать Рокки Тейлора и эту Маллииз, или, вернее, будет сказать, мистера и миссис Тейлор, а Закари — ни в коем случае. Он в розыске в связи с подлогом… Сорок тысяч?

Инспектор даже присвистнул:

— Не так плохо. — И положил трубку.

— Они взяли Рокки и Корнелию в муниципалитете. Те как раз поженились. А Закари хотел смотаться в Чикаго. Наши люди арестовали его на вокзале. У него с собой было сорок тысяч долларов наличными — явно это деньги, которые он украл путем подлогов у Брауна. Из тех книг, которые он хотел сжечь, явствует, что он на протяжении нескольких лет выделывал умопомрачительные комбинации. Вот. Стало быть, дело закончено полностью, за исключением одного…

Он повернулся к сержанту.

— Велье, позаботьтесь о том, чтобы отменили розыск мисс Никки Портер.

— Значит, мисс Портер тебе больше не нужна, пап? — лениво поинтересовался Эллери.

— Признаю, что ты был прав, сын мой. Этой девушке нам предъявить нечего.

— Даже два сожженных антрекота?

— Что ты имеешь в виду, Эллери? — кустистые брови инспектора полезли на лоб, — Да так. Просто шутка, пап, — сказал Эллери. Он вышел в коридор и вручил Никки ее часы.

— Возвращаю вам это, — торжественно провозгласил он. — Сейчас вернусь.

Снова входя в кабинет, он намеренно оставил дверь нараспашку. Инспектор удивленно посмотрел на Никки.

— А что тут делает Нелли? — проворчал он. — Я же сказал тебе, чтобы и духу ее не было.

— Она пришла просить тебя, чтобы ты дал ей шанс попытаться еще раз.

По глазам инспектора стало ясно, что он что-то понял. Он бросил на сына острый взгляд и начал рыться в почте; Через пару секунд он уже нашел то, что искал. Он вскрыл конверт со штемпелем Рочестера и извлек оттуда фото Никки Портер.

— Ага, — сказал он в конце концов. — Вот, значит, до чего дошло. Мой сын, плоть моя и, кровь, укрывает у меня в квартире подлежащую, розыску особу. То-то ты; был такой нервный, тогда утром. И спал на кушетке. Эллери, если бы ты не был уже взрослым, я бы дал тебе затрещину.

— Я бы с удовольствием поглядел на это, — сказал доктор Праути.

Рот сержанта Велье так и остался открытым.

— И это называется благодарностью за все! — печально промолвил Эллери. — Я сделал все, чтобы ты не стал посмешищем и не арестовал не того, кого надо. И что же? Такова твоя благодарность!

Он вздохнул.

— Ну, ладно, папа, не будем больше об этом. До вечера. И не забудь — мы ужинаем не дома!

На этот раз он тщательно закрыл за собой дверь.