Санаторий смерти

5

В тот момент, когда Никки вошла в «Храм здоровья», в спальне у Джона Брауна на втором этаже собрался целый совет. Браун в прескверном настроении, одетый в пижаму и красный домашний халат, на ногах — лакированные домашние туфли, сидел за столом странной формы, напоминающей человеческую почку, рядом с зарешеченным окном своей спальни и энергично жестикулировал, размахивая ножом для разрезания бумаг, отделанная бриллиантами рукоятка которого так и сверкала на послеполуденном солнце.

Жена его, оробев, забилась в самый дальний угол. Джим Роджерс с мрачным видом глядел в окно.

Адвокат Брауна, тощий лысый мужчина с вечно озабоченной физиономией, нервно и бесцельно перебирал пачку бумаг. С каждым его движением, казалось, с носа все больше и больше съезжало пенсне.

Рокки Тейлор, менеджер по рекламе, в легкомысленном костюме, ярко-желтом галстуке, с кольцом на пальце, в котором красовался огромных размеров фальшивый бриллиант, похоже, относился ко всем собравшимся с легким презрением — за исключением, впрочем, мисс Корнелии Маллинз, статной белокурой тренерши по гимнастике. Время от времени он метал в ее сторону восхищенные взоры.

Единственным, кто, по всей видимости, либо сохранял полное безразличие в обстановке общей нервозности, либо подчеркнуто не желал ничего замечать, был Амос — старик со впалыми щеками, в совершенно истрепанной одежде. Его бледное как мел лицо было изрезано густой сеткой темных морщин; глаза с несколько лихорадочным блеском бездумно уставились в потолок. Грязным пальцем, под сломанным ногтем которого осталась земля, он поглаживал по клюву взъерошенного, видавшего виды ворона, примостившегося у него на плече.

Джон Браун сделал паузу и теперь изучал выражение лиц окружающих — как на них подействовали его слова?

— Итак, повторю еще раз, — продолжал он. — Я верил в то, что проповедовал. Тело и здоровье всегда были для меня превыше всего. Опираясь на эту веру, я и основал «Храм здоровья», который способствовал телесному процветанию многих и многих людей. А сейчас… сейчас я вынужден констатировать, что мое собственное тело больно. Оно поражено раком. Выходит, я ввел в заблуждение и себя, и многие сотни людей. Этому надо положить конец. Предприятие не должно попасть в руки какого-нибудь проходимца, который только и знал бы, что выкачивать из него прибыль. Нет!

Он грохнул кулаком по столу.

— Санаторий закрывается!

Джим Роджерс повернулся от окна и посмотрел на своего работодателя.

— Вы что, говорите это вполне серьезно, мистер Браун? Закрыть ваши фабрики диетических продуктов и магазины? И «Храм здоровья»? Разве не они привели к процветанию вашу семью?

-: Мою семью? Какая забота о ней! Браун скривил губы в горькой усмешке.

— Скажите уж лучше прямо, что у вас на уме — хочу, мол, жениться на Барбаре, чтобы заполучить ваши денежки.

Джим лишь ценой огромного усилия сохранил самообладание.

— Я уже дал вам, наверное, лучшее доказательство того, что вы ошибаетесь в своих предположениях — я ведь не женился на Барбаре. Я не желаю, чтобы кто бы то ни был приписывал мне такие намерения.

Закари, адвокат, деликатно кашлянул.

— До сих пор я был уверен, что санаторием в случае вашей кончины будет заведовать миссис Браун, — сказал он и снова стал нервно перебирать свои бумаги.

— Ив результате вы сможете огребать бешеные деньги, обводя мою жену вокруг пальца, — ядовито откликнулся Браун.

— А что с рекламой по радио и телевидению? Контракты будут в силе еще год, нам придется платить за это, независимо от того, будем мы давать рекламу или нет.

Браун подался вперед, опершись на столик в форме почки.

— Мертвым реклама не требуется, — сказал он и рассмеялся.

Миссис Браун начала тихо плакать.

Корнелия Маллинз подошла к Джону Брауну и погладила его по руке.

— Доверьтесь природе, друг мой, — сказала она мягко. — Пойдемте на солнце, оно придаст вам силы.

Хмурое лицо Брауна смягчилось было, но затем он решительно покачал головой.

— Против рентгеновских снимков не помогает никакая природа, Корнелия.

Старый Амос вдруг зашевелился. Все еще глядя в потолок, он пробормотал:.

— Посреди жизни все мы охвачены смертью… Миссис Браун зарыдала громче.

— Бедный старина Амос, — ласково сказал Джон Браун. — Я уже о тебе позаботился — тебя увезут жить в приют для престарелых.

— Нет! — закричал старик в ужасе. — Я не поеду туда!

Он, хромая, побежал к двери. Ворон, вцепившись в его плечо, колыхался при каждом шаге.

Дверь захлопнулась.

Корнелия еще раз положила свою руку на руку Брауна.

— Джон, а почему бы нам не продолжить все как прежде, когда ты руководил нами?

— Она права, — поддержал ее Закари, быстро подняв глаза от бумаг.

— Конечно, права, — поддакнул Рокки Тейлор. — Ведь вы же всегда наставляли нас — выполняйте свою работу так, будто это ваше собственное предприятие, и оно на самом деле станет вашим, если мне первому суждено будет уйти от вас.

— В этом духе я и составил ваше завещание, — вставил адвокат.

— Это завещание больше не имеет силы, — медленно сказал Браун, старательно выговаривая каждое слово. — Я составил новое, по которому оставляю все своей жене.

И он указал ножом для разрезания бумаг на листок, который лежал перед ним.

— И Барбара в нем не упомянута? — спросил Джим Роджерс.

— Совершенно верно.

— Как хорошо! Наконец-то я смогу жениться на ней. Браун бросил на Джима взгляд, полный ненависти, но предпочел оставить эту реплику без ответа.

— Я собрал всех, пока еще жив, чтобы объявить — я вас вычеркнул из своего завещания. Я не мог отказать себе в такой радости — поглядеть на ваши физиономии при этом известии.

— Но почему же? — спросила Корнелия со слезами на глазах. — После всего, что мы для вас сделали?

Закари еле успел поймать пенсне, наконец соскользнувшее с носа.

— Это просто невероятно, — пробормотал он. — Просто уму непостижимо. Мистер Браун, пожалуйста, подумайте еще раз…

Рокки Тейлор встал, закусил губу.

— Успех фирмы «Браун Энтерпрайз Инкорпорейтед» объясняется главным образом развернутой мною рекламной кампанией. Но для меня не является неожиданностью эта ваша специфическая манера выражать благодарность людям. Пойдем, Корнелия, нам здесь больше делать нечего.

Не удостоив Брауна взглядом, Корнелия встала и вышла из комнаты вслед за Рокки Тейлором.

Джон Браун обмакнул ручку в чернильницу и положил рядом с листом бумаги, который был весь исписан его почерком. Затем отодвинул стул и тоже встал.

С ухмылкой он сказал Джиму Роджерсу:

— Поскольку вы не упоминаетесь в этом завещании, можете подписать его как свидетель, по крайней мере.

— С удовольствием, — ответил Джим и поставил под листком свою подпись.

— То же касается и вас, Закари.

Закари вскочил, уронив все свои бумаги. Совсем растерявшись, он нагнулся, собрал их и только после этого подошел к столу. Сел, поправил свое пенсне и поставил свою подпись пониже подписи Джима.

— Пожалуйста, — сказал он. — Мне все равно, если такова ваша благодарность за мою многолетнюю работу у вас.

— Я. благодарю вас от всей души еще раз, — насмешливо сказал Браун. — А теперь, пожалуйста, оставьте меня.

Поглядел на свою жену, которая, сгорбившись, сидела в углу, и сказал:

— Это касается и тебя, Лидия. Я хочу побыть один.