Санкция на черную магию

Глава 25

Перевод Lilith

У меня в животе образовалось пустота, поскольку я не ела целый день. Солнце клонилось к горизонту, и уцелевшие листья резко выделялись на фоне голубого и розового заката. Словно масло, меня покрывал запах пепла. Жар из горящего пня Дженкса доходил до меня мягким теплом – вместо ожидаемого ада.

С одной стороны от меня стоял Пирс, его руки были стиснуты с такой силой, что побелели костяшки пальцев, лицо выражало боль из-за воспоминаний, которыми он не стал делиться. Приближался закат, но Пирс игнорировал все мои предложения уехать. Он заявил, что Ал не тронет его, пока он «защищает» меня. Мне не нужна была защита. Ну, хорошо, может быть, и нужна.

Один из вернувшихся детей Дженкса дал Пирсу более теплое пальто. Оно было покрыто пятнами от работы в саду и выглядело так, будто его не стирали с прошлой осени. Пальто доходило до земли, и Пирс выглядел странно с грязными босыми ногами, выглядывающими из-под него.

Дженкс стоял с другой стороны, с мукой наблюдая, как его дом горит вместе с Маталиной внутри. Слезы, сверкая, превращались в пыльцу, падая с него – чистое серебро придавало ему нереальное свечение, как будто он был призраком. Каждый вздох был болезненным и поднимался из глубины внутри него, причиняя боль.

Его дети были в саду, молчаливые. Все, кроме Джакса, вернулись, их горе смягчалось неизвестностью. Пикси никогда не пытались пережить своих супругов, и хотя они были счастливы вместе, никто не понимал, что будет дальше – они радовались тому, что их отец был жив, но оплакивали мать. Они были в растерянности, не понимая, как они могут чувствовать и то, и другое.

У пламени появилась голубая и зеленая кайма, когда занялись комнаты, наполненные пыльцой пикси, воронка жара поднимала пламя по спирали вверх, словно стремясь к небесам. Пальцы Дженкса задели мои, и я взяла их. Огонь очищал, но ничто не могло остановить боль в сердце.

– Слезы не могут быть равноценны, даже если бы я плакал брильянтами с небес, – прошептал Дженкс, опустошенный и испытывающий тяжелую утрату. – Я молчу, хотя должен выть. Окутанные смертью, мои крылья не могут поднять меня достаточно высоко, чтобы найти тебя. Я чувствую тебя внутри. Ты не ведаешь о моей боли. Не знаешь, почему я скорблю. – Он поднял свои глаза к моим, и я увидела проблеск слез. – И почему я дышу в одиночестве.

Я переступила босыми ногами, замерзшими на земле. Я не была поэтом. У меня не было слов. Слезы размыли мой взгляд, пока мы стояли и смотрели, как жизнь Дженкса сгорает.

Сегодня было самое тяжелое время, которое я когда-либо переживала – я смотрела, как дети Дженкса возвращались домой, один за другим, но ни один не знал, почему они пришли назад или как на это реагировать. Я представляла себе, что обычно происходит с одинокими душами, которые были брошены в мире, испытывая одиночество и боль. Видеть их понимание того, что у них остался еще кто-то, с кем можно разделить горе, было одновременно больно и радостно. Дженкс стал связующей силой, гравитацией, которая притягивала их обратно. Даже фэйри, теперь свободные от заточения, чтобы найти себе еду, смирились.

– Прости меня, Дженкс, – прошептала я, когда пламя взметнулось вверх, согревая мое лицо и дорожки от слез. – Я хочу, чтобы ты остался жить в столе.

Он глубоко вздохнул, его крылья пошевелились, потом замерли, ложась, как паутинка, за его спиной. Ничего не говоря, он забрал у меня свою руку и посмотрел на слабый шум, издаваемый фэйри, охотящимися на пауков в прохладе вечера. Видимо, в том, что они уничтожали сад, чтобы добыть еду, были виноваты крылья, а сейчас они проявляли немалое проворство и грацию, наслаждаясь возможностью вновь свободно перемещаться. Более того, они не вредили саду.

– Нет, спасибо, – сказал Дженкс низким голосом, не отрывая взгляда от деревьев. – Я бы все равно не смог жить в пне.

Он слабо улыбнулся от отцовской гордости.

– С детьми все будет хорошо. У них есть хижины по всему саду. Я просто буду спать в своем офисе.

Я не могла вынести мысли о том, что он поселится в цветочном горшке, который превратил в офис, на границе своей собственности. Мне хотелось заставить его принять зелье, делающее маленькие вещи большими, приготовленное Кери, но я не посмела упомянуть об этом. Я вздрогнула, и Дженкс отвернулся от огня, его плечи были опущены.

– Ты должна снова стать большой. Здесь слишком холодно для тебя.

– Я в порядке, – сказала я, соврав.

Почувствовав острый взгляд Дженкса, Пирс снял свое пальто и накинул его на меня. Я хотела возразить, но оно было теплым и пахло одновременно им и садом. Аромат красного дерева усилился, когда я плотнее запахнула пальто, и Дженкс посмотрел на колдуна. В его глазах впервые блеснуло нечто иное, нежели горе.

– Ты оказался ниже, чем я думал, став моего размера, – произнес он сухо. Его внимание обратилось к его дому, когда странное причитание по умершей усилилось. Огонь проел потолок, и ветер, всасываясь внутрь через тоннели, подпитывал его. Казалось, стонет сама древесина, и я почувствовала мурашки.

– Может, мне стоит ударить тебя сейчас за то, что ты заставишь Рэйчел плакать.

– Я не заставлю ее плакать, – с негодованием возразил Пирс.

Крылья Дженкса слегка поднялись, став красными из-за усилившегося кровообращения и жары.

– Конечно, заставишь. Это делают все ее парни. Почему ты должен отличаться от них?

– Потому что я – это я, – ответил он.

– Пирс мне не парень.

Нахмурившись, я переступила с ноги на ногу и посмотрела на Айви, стоявшую в хороших шести футах от горящего пня. Ее челюсти были напряжены, ноги – широко расставлены, руки она поставила на бедра, и ее выражение как бы говорило: «пусть только Ковен посмеет побеспокоить нас». Для других она выглядела так, будто вместе с Кери занимается костром в саду, не обращая внимания на похороны и на фэйри, разбежавшихся по саду как, ну, как фэйри.

– Наверное, тебе стоит идти, Пирс, – сказала я, глядя на небо. – Солнце почти село. Сейчас ты считаешь, что убежать от Ала трудно, я же думаю, что это невозможно, когда ты ростом всего четыре дюйма.

Пирс посмотрел на меня исподлобья.

– За всю свою жизнь я не встречал ведьмы, которая так же, как и ты, боялась бы быть похищенной демоном. Ал не побеспокоит меня. Я слежу за тобой. Он не сможет меня тронуть, иначе Тритон заберет его… эээ. Не важно, – пробормотал он, и его лицо покраснело.

Скривившись, я развернулась к огню. Я подумала о необычности того, что огонь выглядит как всегда, не смотря на мой рост. Позади меня раздалось слабое шуршание ткани, и я обернулась к шелковой нити, извивающейся над землей. Это был Сидерал, и когда он спустился по нити вниз, Дженкс плюнул на землю.

Двигаясь едва различимо, Пирс украдкой придвинулся ко мне.

– Они мне не нравятся, – сказал колдун, глядя на гораздо более высокого фэйри.

Пирс и я были размером с пикси, что делало фэйри выше нас на два дюйма. Или на две ноги, как выражались пикси.

– Да, и мне тоже, – сказала я, вспомнив тот отравленный дротик, который Пирс выжег из меня. Но когда Дженкс достал свой меч, я почувствовала беспокойство.

– Полегче, Дженкс, – пробормотала я, не желая повторения этого утра. – Давай послушаем, что он хочет сказать.

Сидерал опустился на ноги, его выражение было болезненным, когда он пошевелил плечами и поправил свою рваную, словно паучья паутина, одежду. Он выглядел так, будто чувствовал какую-то вонь, его губы разошлись, демонстрируя зубы, как у вампира. Честно говоря, с их бледной кожей, длинными лицами и этими зубами, предназначенными, чтобы есть насекомых, фэйри были самыми страшными внутриземельцами, которых я когда-либо видела.

– Я бы поблагодарил тебя за то, что ты выпустила нас из тюрьмы, но это покажет мою слабость, – сказал фэйри, шепелявя из-за своих длинных зубов.

– Я бы извинилась за то, что сожгла ваши крылья, но это покажет то же самое, – отозвалась я, желая, чтобы Дженкс отошел немного назад, но понимая его. Они убили его жену.

– Ты… я должен был перерезать тебе глотку! – закричал Дженкс, его крылья размылись, когда он мгновенно поднялся над землей. – Вы убили мою Маталину!

Фэйри снова обнажил свои зубы, и я почувствовала панику.

– Дженкс, это я виновата, что Маталина погибла, – сказала я. – Это из-за меня они напали. Прости меня! Если бы я могла вернуть… – я закрыла глаза, медленно моргнув и стараясь не заплакать. Черт возьми, это все была моя вина.

Лицо Дженкса тут же посерело.

– Это не то, что я имел в виду.

– Но это правда, – заметила я, не зная, что я могла бы сделать по-другому… не считая убийства фэйри. – Они бы никогда не напали, если бы не я.

Пирс незаметно приблизился к Дженксу, следя за напряжением между Сидералом и пикси.

– Дженкс, – сказал он осторожно. – Мы можем поговорить с тобой наедине?

Дженкс нахмурился, явно осознавая, что Пирс пытается разделить их. Его угловатые черты лица были напряжены, его пальцы двигались на рукоятке меча. Сидерал зашипел, и я посмотрела на Дженкса умоляюще.

«Не надо, пожалуйста, больше не надо. Только не сегодня».

Внезапно Дженкс развернулся и неловко пошел прочь, опустив голову. Пирс положил руку ему на плечо и ушел вместе с ним, его голова была близко, пока он говорил. Испытывая беспокойство, я повернулась к Сидералу, вновь удивленная его высоким ростом. Представьте семифутового (≈ 2 м 14 см) худощавого вампира в белой рваной одежде и с двумя рядами острых зубов, и вы меня поймете.

Сидерал наблюдал, как горит дом Дженкса, его лицо выражало растерянность.

– Никогда бы не подумал, что он сожжет свой дом. Наверное, пикси все-таки могут быть цивилизованными.

Гнев заворочался во мне. Дженкс сжигал не свой дом, он сжигал свое прошлое.

Я прочистила горло, и Сидерал посмотрел на меня, его темные глаза отражали огонь и казались красными, как глаза демона, но с круглым зрачком.

– Должны ли мы уходить? – спросил Сидерал, когда наши глаза встретились. – Обрекаешь ли ты нас на медленную смерть? Смерть от голода или холода зимы?

Его внимание скользнуло к Дженксу и Пирсу. Вполне вероятно, они слышали нас благодаря подслушивающему заклинанию Пирса.

– Мммм, – сказала я, посылая Пирсу взгляд, заставивший того поежиться. – Ты не хочешь присесть?

Сидерал вздохнул.

– Должно быть, плохие новости, – сказал он. – Я никогда не прошу никого присесть, пока не собираюсь сказать что-то плохое.

Слабая улыбка скривила мои губы, и я направилась к лавочке размером с пикси. Неподалеку стояли ткацкий станок и цистерна, где Маталина вымачивала гнезда пауков для паутины. Это заставило меня упасть духом. Скамейка была слишком мала для Сидерала, и после того, как он посмотрел на нее и предпочел стоять, я села, задрав одну замерзшую ногу на лавочку, чтобы согреть ее. Ступни моих ног были черными, но меня это не волновало; главное, на них не было демонских меток.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила я, и вспышка боли пересекла лицо Сидерала, когда он передернулся. Я запоздало поняла, что он пытался пошевелить крыльями, в фэйрийской версии пожатия плечами.

– Уже лучше, я наелся и могу писать не на виду у людей, – сказал он сухо.

Я кивнула, воспоминания об Алькатрасе на мгновение всплыли в моем сознании.

– Если бы вы могли жить в безопасном месте, с жилищем по росту, вы бы могли остаться такими, какие есть? – спросила я, и Сидерал напрягся.

– Я не стану просить своих людей жить на милость пикси. Ты можешь вылечить нас. Ты задолжала нам…

– Ничего, – перебила я спокойно, опуская одну ногу, чтобы поднять вторую. – Я защищала свой сад. Вы напали, а я пощадила ваши жизни. Я ничем вам не обязана, кроме того, что требует моя совесть, и вы будете довольствоваться тем, что я вам дам.

Он зашипел на меня со своими длинными зубами, и я понизила голос – прежде чем Дженкс вернулся и перерезал бы ему горло.

– Я хочу попросить об услуге, – сказала я тихо.

Шипение Сидерала остановилось, и его серебряные брови поднялись.

– Услуге? У побежденного тобой?

Мои внутренности тряслись. Боже, надеюсь, он пойдет на это. Мне действительно необходимо, чтобы из этого вышло что-то хорошее.

– Что ты думаешь о ней? – спросила я, указывая подбородком на Кери, стоящую сейчас рядом с Айви и разговаривающую с тремя детьми Дженкса.

Выражение Сидерала стало осторожным.

– Она сплела проклятие, которое сделало тебя маленькой.

Я кивнула.

– Еще она была третьей в заклинании, которое должно было вас убить. Она злится на меня за то, что я остановила ее. Что ты думаешь об этом?

– Я бы тоже злился, если бы воин, которому я доверяю, остановил мою руку, – сказал он осторожно. Я могла понять его дилемму. Кери пыталась убить его, но она также могла излечить их, и он знал об этом.

– Я слышал, что когда-то эльфы были отважными войнами, – добавил Сидерал.

– Она мой друг, – сказала я, снова подтянув первую ногу, чтобы скрестить ноги, поскольку боль у меня в коленях совершенно пропала. – Она самостоятельно решила жить среди моих врагов, в качестве шпиона. Она хочет вернуться, но с собой ей нужны глаза. Я хочу, чтобы вы пошли с ней. Вы все.

Сидерал посмотрел на Кери, потом на меня.

– Зачем мне помогать ей? – сказал он, в его шепелявости слышалась злость.

– Об этом вас прошу я, а не она.

Сидерал провел рукой вдоль своего подбородка, и догадываясь, что фэйри спросит про условия, я сделала вздох:

– Она живет в садах Каламака.

Его серебряные брови снова поползли вверх. Он был заинтересован, и я почувствовала пробуждение надежды.

– Там нет птиц, нет пикси, ничего, – сказала я, и Сидерал поднял взгляд на дерево, явно желая поделиться этим с кем-то. – Вы можете жить там незамеченными, занимаясь шпионажем для Кери. В мою пользу.

Неприятная усмешка Сидерала заставила меня задрожать.

– Это может быть приемлемо для моих людей, – прошепелявил он. – Однако я хочу оставить кого-то здесь.

«О, неужели?»

Испытывая любопытство, я держала свои грязные ноги, пытаясь их согреть.

– Зачем?

Плечи фэйри поднялись и упали, он сделал попытку пожать плечами по-человечески.

– Чтобы убить тебя до того, как ты запланируешь предательство.

Я улыбнулась, мне понравилась его честность, и спустя мгновение он улыбнулся в ответ. Это был честный ответ. За его спиной Кери учила детей Дженкса песне потери, чтобы помочь им справиться с горем. Созвучия из четырех частей было достаточно, чтобы разбить ваше сердце.

– Я не смогу попросить Дженкса пойти на это, поэтому оставь того, кто умеет хорошо прятаться, – сказала я, и он зашипел. Я посмотрела на него с тревогой, пока не поняла, что он смеется.

– Поговори со своими людьми, – сказала я, поднявшись, и от пальто донесся запах пикси и колдуна. Я протянула руку, и он уставился на нее.

– Я должна стать большой, – объяснила я. – Скорее всего, это последний раз, когда я вижу тебя своего размера. Большие люди пожимают друг другу руки, когда встречаются и расстаются, выказывая расположение.

Его рука приблизилась, и мы коснулись друг друга.

– Расположение, – сказал он, наморщив лоб.

Пальцы Сидерала были слишком большими в моих и необычайно грубыми. И мне показалось, что я пожимаю руку моему отцу.

– И доверие, – сказала я, и наши руки разъединились.

Фэйри улыбнулся, заставив меня задрожать. Отойдя, он опутал свою ногу шелковой нитью, но потом остановился.

– Когда мои люди расстаются, они говорят «мягких восходящих потоков».

– Мягких восходящих потоков, Сидерал, – сказала я тихо. – Я бы хотела, чтобы этого никогда не случилось, но, может быть, из этого может выйти что-то хорошее.

Длинное лицо изогнулось в ужасающей улыбке, и он посмотрел вверх на дерево.

– Кому судить, что выбирает Богиня, – он дернул за шелковую нить, и по сигналу его подняли вверх.

Я не смотрела ему вслед, вместо этого я повернулась, чтобы найти Дженкса. Я была уверена, что они пойдут на это. Все, что мне надо будет делать, так это волноваться о последствиях приглашения крылатых, клыкастых фэйри на задний двор Трента. Боже, они выглядят устрашающе. Ну и поделом ему.

– Дженкс? – позвала я, желая сказать ему «пока».

Пряди моих распустившихся кос разлетелись, когда Дженкс опустился рядом со мной. Очевидно, он наблюдал за нами. Его лицо было болезненным, но злость все еще окрашивала его.

– Мне не нравится, что они ползают по всему саду, как пауки, – сказал он, его ноги по-прежнему не касались земли, когда он смотрел на деревья. Его лицо повернулось ко мне, и гнев сменился почти паникой, когда он увидел мое выражение.

– Ты уходишь.

Мое сердце заколотилось.

– Я просто собираюсь стать большой. Я все еще здесь.

Направление его эмоций изменилось, и ноги коснулись земли. Глаза заблестели, и он вытер их, испытывая к самому себе отвращение.

– Тинкины титьки, я не могу перестать изливать пыльцу, – он перевел дух и выдохнул. Мое увеличение будет тяжелым событием для него. Мне хотелось, чтобы он пошел со мной.

Душевная боль снова ударила меня, и я опять обняла Дженкса, удивив его. Его руки обняли меня, и я почувствовала, как он замер, не найдя крыльев за моей спиной. Его шелковый шепот заставил мои пальцы отклониться, и когда он собрался отойти, я крепче сжала свои объятия, чтобы еще немного продлить этот момент.

– Я бы сплела тысячи проклятий, чтобы быть сегодня с тобой, – прошептала я.

Затихнув, Дженкс позволил своему лбу стукнуться об меня.

– Мне больно, – шепотом ответил он, его руки упали по сторонам. – Все время. Даже когда я пытаюсь.

Слезы согрели мои глаза, и я отодвинулась, чтобы взглянуть на него.

– Однажды боль пройдет, – сказала я, сжимая его плечи. – Даже без твоего участия, а потом ты почувствуешь вину. Но после этого ты проснешься однажды утром, вспомнишь ее и улыбнешься.

Он кивнул, устремив взгляд вниз. Боже, мне было так больно видеть его страдания.

– Ты уверен, что не хочешь стать большим вместе со мной? – вновь спросила я, и мои руки упали с него, когда он вытер свои глаза, стряхивая с себя сверкающие блестки.

– Мне не нравится быть твоего роста, – признался он. – Все пахнет неправильно. И я нужен своим детям.

«Его дети нуждаются в нем», – подумала я, чувствуя пальцы облегчения, постепенно охватывающие мою душу.

Он чувствовал, что в нем нуждаются. Это было началом. Черт побери, Маталина действительно умерла.

– Пойдешь со мной к церкви? – спросила я со слезами на глазах. – Только до двери. Эти мародерствующие жуки пугают меня.

Ничего не говоря, Дженкс остановил свои крылья и опустил их на землю. Бок о бок мы направились через траву, высотой по плечо, к незримо присутствующей церкви. Шпиль казался черным и отчетливым на бледно-голубом закатном небе, и я задалась вопросом, как Биз воспримет новости, когда проснется. Наверное, неприятно быть настолько не в курсе дел.

– Я не знаю, как ты это делаешь, – сказала я, когда мы обходили скалу, которая, вероятно, была размером с мой палец.

Дженкс пожал крыльями.

– Это легче, когда ты можешь летать. Из-за этого у них будет тяжелое время.

Он говорил о фэйри.

– Жалеешь их? – спросила я.

– Тинкины трусики, нет! – запротестовал он, но это было сказано слишком легко и сухо. Дженкс повернулся на топот ног, и я не удивилась, увидев Пирса, бегущего, чтобы догнать нас.

– Ты собираешься снять проклятие? – спросил он, его лицо было в тени из-за сумрака и огня за его спиной. Его черты были нечеткими, и я снова задрожала. Тут было так холодно.

Пирс стоял по одну сторону от меня, Дженкс по другую, и это было самым безопасным ощущением, которое я чувствовала за долгое время, несмотря на то, что меня могла съесть змея.

– Я должна поговорить с Кери о фэйри. Я попросила их жить с ней, – сказала я, Пирс вздрогнул и от него донеслось довольное бормотание.

– Это чертовски хорошая идея, – согласился он, и Дженкс посмотрел на него поверх моей головы.

– Конечно, это хороший план. Рэйч не придумывает глупых планов. Она всегда находит выход. Это только ты считаешь, что она не знает, что делает.

«Хотелось бы».

Я сильнее стиснула пальто, мои ноги окоченели от холода. Я думала весь день о том, как избавиться от Ковена. Кажется, они считают, что Трент может меня контролировать, так что если я буду контролировать Трента, у меня может появиться шанс. Не с помощью фамилиарской связи, а с помощью старой доброй манипуляции. Чары Пандоры напомнили мне о старинной традиции – той, которую мне следует заново возобновить.

– Фэйри в его саду, – произнес Дженкс, явно наслаждаясь этой мыслью. – И при этом бескрылые? Трент будет более несчастлив, чем скунс в саду троллей.

При виде его слабой улыбки что-то проникло в мое сердце и охватило его. Боже, надеюсь, он найдет себе новую любовь. Но где? Через несколько лет он будет самым старым пикси из когда-либо живших. Он не найдет никого с таким же эмоциональным опытом, какой был у него сейчас. Но ему это будет нужно. Он заслуживал этого.

Мы дошли до ступеней, и я посмотрела наверх. Здесь было всего четыре ступеньки, но они казались огромными. Повернувшись, я заметила, что Айви наблюдает за нами. Че-е-ерт, мне не хотелось, чтобы со мной возились, как с ребенком.

Рука Дженкса обвила меня сзади, и я ахнула, когда пальцы моих ног поднялись, и я оказалась в воздухе. После трехсекундного полета мои босые ступни коснулись выцветшего дерева открытой веранды.

– Святое дерьмо! А как на счет того, чтобы предупредить? – воскликнула я, но развернулась в его руках, не отпуская его. Это мог быть мой последний шанс. – Прости меня, Дженкс, – сказала я, снова обнимая его. – Бери столько времени, сколько потребуется. Айви и я можем завершить это дело с Ковеном. У меня есть одна идея.

Он нежно меня обнял, а потом между нами образовалось пространство.

– Просто скажи мне, куда лететь, Рэйч. Для этого я здесь. Я буду готов.

Айви ждала у основания лестницы, положив одну руку на бедро. Она могла постоять там еще некоторое время. Пирс тоже.

– Это сложно, – сказала я, шмыгнув носом.

– Я никуда не уйду, – сказал он, его блуждающий взгляд вернулся.

– С тобой все будет нормально?

Дженкс посмотрел сквозь сад на звук, издаваемый его детьми.

– Думаю, да. Я еще никогда ничего подобного не делал.

Я коснулась его руки, пытаясь улыбнуться.

– У тебя хорошо получается делать что-то новое.

Наконец, он посмотрел на меня, и вся сила его горя ударила по мне. Моя улыбка дрогнула, и слезы зажгли глаза.

– Я… я лучше перенесу Пирса, – сказал он, и в стрекоте крыльев он исчез.

С трудом моргая, я посмотрела на запертую дверь для кошки.

«Где Рекс?»

Лестница задрожала, и я чуть не упала, когда Айви, топая, поднялась по ней.

– Ты меняешься? – спросила она тихо, но прежде, чем я успела ответить, она открыла стеклянную и внутреннюю двери.

Неудержимый вопль привлек мое внимание к Дженксу, который пролетел мимо меня с болтающимся на нем Пирсом.

– Такое не каждый день увидишь, – пробормотала Айви, когда они исчезли в коридоре и, предположительно, в моей ванной, куда Айви положила одежду колдуна.

С моей новой точки обзора моя кухня внушала трепет, и Айви встала рядом со мной, когда я обняла стену своей комнаты.

– Я сделала это! – закричала я, и она посмотрела на меня.

– Я потеряла Рекс, – сказала она, не слыша меня, но мое размахивание руками было достаточно красноречивым.

– О.

Будучи более слабой, я ждала у разреза деревянного плинтуса, когда она открыла дверь и проверила, нет ли там никого из семейства кошачьих.

– Эй, она под кроватью! – воскликнула я, когда пара желтых глаз взглянула на меня из-за ноутбука, который Айви подарила мне прошлым летом.

Айви не слышала, ее голова была повернута к моему комоду, и паника заставила меня похолодеть, когда кошка встала и зашагала вперед.

– Non sum qualis eraml! – закричала я.

Дыхание во мне вывернулось наизнанку, и я потянулась к чему-нибудь, чему угодно. Головокружение накрыло меня, и я уже бормотала:

– Я беру копоть, беру, -–прежде чем даже намек на это мог бы сбить меня с ног. В отличие от чар земли, которые меняют человека, проклятия демонов не причиняют боли – если только вы не отказываетесь взять грязь. Мое зрение размылось в тошнотворном вихре, и я сделала еще один вздох, мои легкие жаждали воздуха, пока формировались, пустые и слабые.

– Ты в порядке? – спросила Айви, близкая и обеспокоенная.

Моргнув, я поняла, что она держит меня за руку, сохраняя в вертикальном положении. Рекс стояла у моих ног, ее хвост дергался в растерянности. А я была совершенно голой и такой же волосатой, как орангутанг.

– О, ради Бога, – пробормотала я, хватая подушку и прикрываясь ей.

«Быть съеденной кошкой. Как бы Ковену это понравилось?»

Айви усмехнулась, ее глаза были черными от эмоций, которые я испускала.

– Добро пожаловать, обратно, – сказала она с усмешкой, позволяя мне пройти и медленно прикрыть дверь.

Я услышала стук и вздох – вампирша откинула голову к стене в коридоре рядом с моей дверью, и когда я направилась закрыть дверь, которую она оставила открытой, Айви преградила мой путь своей длинной рукой.

– Я хочу поговорить с тобой, – сказала она из коридора.

Я заколебалась, а потом швырнула свою подушку обратно на кровать, прежде чем открыть верхний ящик и вытащить ярко-красный комплект нижнего белья. Да. Красный подойдет к сегодняшнему дню. Рекс запрыгнула на кровать, привлекая к себе внимание, но я еще не могла заставить себя коснуться ее. Тихий звон с колокольни сказал мне, что солнце село. Биз привык тихонько стучать в колокол, когда просыпался. Мои мысли переместились на то, что я получила свое имя вызова обратно, и я улыбнулась. Я могла слоняться в своем халате, или быть в душе, или даже бриться, не боясь, что меня призовут. Медленно моя улыбка поблекла.

«Я не стану беспокоиться об Але. Ни, черт побери, за что».

– Мне уже можно войти? – спросила Айви из коридора.

Я натянула кофту через голову, красную в соответствии с моим нижним бельем.

– Я не одета.

Щелчок моей закрывшейся двери заставил меня развернуться.

– Я же сказала, что не одета! – воскликнула я, увидев, что Айви подпирает ее спиной, ее глаза были приятного спокойного карего цвета, но выражение лица казалось мрачным.

– Я, эээ, искала информацию о Пирсе в Интернете, – сказала она, и моя злость превратилась в беспокойство.

«Ох».

Избегая ее, я порылась в своем верхнем ящике, разыскивая пару носков. Мои ноги, прежде замерзшие и грязные, теперь были чистыми. Шрамы снова исчезли. И не считая волос, проклятия демонов действовали лучше, чем душ. Я взглянула на свои спутанные волосы в зеркало над комодом.

«Ну, почти».

Нейротоксины от укуса вампира были все еще здесь, и моя исправленная митохондрия тоже. Уши мне нужно было проколоть. Снова.

– Насколько плохо? – спросила я, резко выдергивая нижний ящик и вытаскивая свою рубашку с надписью «Персонал Токаты». Я догадывалась, что она будет искать о нем информацию, но я не была уверена, что хочу ее слышать. Пирс начинал мне нравиться, что означало, что он был плохими новостями.

– Достаточно плохо.

Рубашка поцарапала мне нос, когда я ее вытащила, и, чувствуя себя немного менее беззащитной, я подошла к шкафу за джинсами. Айви сидела на моей кровати с Рекс, ее длинные пальцы находились между растопыренными ушами кошки.

– Он сказал мне, что он бывший член Ковена, – сказала я, засовывая сперва одну ногу, потом другую в чистый хлопок и застегивая его.

«Уже намного лучше».

– Однажды представитель – навсегда представитель, – пробормотала Айви, когда я развернулась с носками в руке и села в ногах своей кровати.

– Даже когда они убивают тебя за использование черной магии.

Безусловно, ты можешь убить автобус людей, используя белое заклятье, но они изгонят тебя за то, что ты творишь безвредное черное. Проклятые лицемеры. Подтянув ногу, я подивилась нетронутой гладкости своей ступни.

– Пирс рассказал мне о том, что они сорвали его прикрытие из-за того, что им не понравилось, что он вызывает демонов, но он делал это, чтобы убить их.

– Я нашла информацию об этом, – сказала она медленно. – Но есть еще кое-что.

«Всегда было еще кое-что».

– Он разбирается в демонской магии, – сказала я, видя ее опущенные глаза и явную неохоту что-либо говорить. – Он не причинит мне вреда.

Но моя уверенность ослабла из-за ее выражения.

– Спроси его об Элисон.

Я наклонилась, чтобы достать свои кроссовки из-под кровати. Они стоили мне целого состояния, но были самой удобной парой обуви, которая у меня была, не считая той пары сапог, которые остались в Алькатрасе, и той, что разорвало на части между этой реальностью и Безвременьем. Я должна поговорить с Алом, сказать ему, что пистолет был не моей идеей.

«Что за глупость стрелять в Ала».

– Элисон, его подружка? – спросила я. С мертвыми подружками я могла бы смириться.

Выглядя нездоровой, Айви покачала головой.

– В девятнадцатом столетии это был южный город.

«Был? Ох».

Мои глаза направились к стене, словно я могла увидеть сквозь нее, то место, где были Дженкс с Пирсом. Мое дыхание перехватило, и я спросила.

– Что он сделал?

Айви позволила Рекс прыгнуть на пол, и кошка нетерпеливо застыла под дверной ручкой.

– Он использовал черную магию для того, чтобы распылить его, пытаясь убить демона.

– Мммм.

«Хорошо, что я не влюблена в этого парня».

– Ты уверена, что это был он?

Айви кивнула.

– Четыре сотни невинных жителей. Мертвы.

Мои пальцы, завязывающие кроссовки, замедлились.

– Я думаю, что убийство четырехсот человек может объяснить, почему он был в чистилище.

Я подняла взгляд, когда Айви придвинулась ближе.

– Рэйчел, мне все равно, если ты спишь с парнем, но делай это быстро и по-умному. Из-за него тебя могут убить. Он сделает это неосознанно, но сделает. Люди вокруг него умирают.

«Вокруг меня люди тоже умирают».

Расстроенная, я позволила ноге упасть на ковер.

– Я буду осторожна.

Подняв взгляд, я нашла ее глаза, в которых виднелось страдание от внутренней боли.

– Я буду осторожна, хорошо?

Она встала вслед за мной и улыбнулась не разжимая губ.

– Хорошо.

«Я спрошу его об этом. Узнаю всю историю», – подумала я, чувствуя себя посвежевшей в своей чистой одежде и перед целой ночью, растянувшейся передо мной.

«У меня все под контролем, и я не расстроена. Я могу с этим работать».

– У нас есть что-нибудь поесть? – спросила я, думая о теперь бесполезных сонных чарах, которых я сделала прошлой ночью. – Сегодня ночью мне надо поколдовать.

– Может, найду что-нибудь, что понизит твое кровяное давление.

– У меня есть идея, как отделаться от Трента и Ковена.

Айви одарила меня взглядом, прежде чем открыть мою дверь.

– Ковен не оставит тебя в покое.

– Я должна попытаться, – ответила я, следуя за ней вниз по темному коридору. Пирс говорил с Дженксом за закрытой дверью в моей ванной, и в груди у меня что-то сжалось. Хорошо, что я его не люблю.

– Я поговорю с Ринном, – сказала Айви, ее голос был еле слышен, когда она вошла на кухню и включила свет локтем. – Может, теперь он поможет. Посылать фэйри сжечь нашу церковь неправильно.

– Мой план не включает Ринна Кормеля, – протянула я, направляясь к холодильнику. Высунувшись с коробкой прессованного творога, я поймала ложку, которую мне бросила Айви. – У тебя есть телефон Дэвида? Он нужен мне в качестве агента, чтобы выполнить некоторую правовую работу для меня.

Айви улыбнулась.

– Это в твоем стиле, – сказала она, направившись к своему компьютеру.

Я сунула полную ложку творога в рот, закрыв глаза в блаженстве от его мягкости. Боже, я была голодна.

Но мои глаза раскрылись из-за слабой дрожи под моими ногами. Брови Айви поднялись, а потом по церкви прокатился гул, словно далекий гром. С колокольни раздался долгий низкий звук, и дрожь каскадом прокатилась по мне. Большой амулет заклинаний в моей сумке вспыхнул красным, а потом затих. Святое дерьмо. Кто-то сейчас звонил в колокола.

Дверь в ванную комнату с грохотом распахнулась, и в задней части церкви я услышала шаги Кери, зашедшей из сада. Дженкс влетел в кухню, его пыльца имела оттенок серого, но крылья были ярко-красными от волнения.

– Это была не я! – сказала я, когда пикси опустился на центральный стол.

– Это был взрыв! – ответил Дженкс.

Кери скользнула в кухню, ее рука придерживала прекрасные пряди волос, чтобы они не разлетались.

– Это был магический взрыв! – сообщила она, задыхаясь. – Кто-то только что звонил в колокола!

За ней зашел Пирс, и мое сердце сжалось. Он побрился и вернулся в свои обычные темные брюки и жилет, его глаза были широко раскрыты, а волосы растрепаны. Он выглядел так, будто полностью контролировал ситуацию, и, тем не менее… так, словно принадлежал к моей хаотичной жизни.

«Элисон, – отразилось в моих мыслях. – Четыреста человек».

Глядя в сторону, я съела еще творога, не зная, когда у меня появится другой шанс поесть.

– Я думаю, это была Брук, – сказала я, копаясь в твороге ложкой.

Солнце село. Она пыталась меня вызвать. Глупая женщина. Но я могу сделать так, чтобы это сработало мне на руку – дважды.

Пирс обошел Кери, чтобы встать рядом со мной. Я взглянула на него, потом направила свое внимание на свой обед.

– Она вызвала Ала, – сказал он ровно. – Вот дура.

Оттолкнувшись от стойки, я съела еще одну полную ложку и закрыла крышку обратно. Айви внимательно наблюдала, как я открываю шкаф с чарами и вытаскиваю амулет от боли.

«Да. Он мне понадобится».

– Что ты делаешь? – спросила Айви.

Не оборачиваясь, я подумала, а смогу ли я сделать это без своего пейнтбольного пистолета, но решила, что мне придется.

– Ал сейчас по эту сторону линий. Брук его вызвала, – сказала я.

– Рэйчел! – радостно воскликнула Кери. – Теперь тебе больше не надо беспокоиться о том, что за тобой придет Ковен. Разве это не прекрасно?

Я повернулась, размахивая неактивированным амулетом от боли.

– Брук вызвала его, не Ковен, и поскольку каждый знает, что Ал – мой демон, в этом будут винить меня, – мне было ненавистно говорить это, но это была правда. Это отстой. Но я сделаю так, чтобы это работало на меня, черт побери. Не отвергать, а радоваться?

«Боже помоги мне, у меня неприятности».

Один за другим они начали реагировать, как только до них дошло. Во вспышке пыльцы Дженкс опустился мне на плечо, готовый идти. Объяснять ему, что он не идет, будет невеселым делом. Со мной мог пойти только один. Тот, с кем, я была уверена, ничего не случится.

– Биз? – позвала я, и крылья Дженкса застрекотали, когда выпуклая тень над холодильником перестала быть желтой, как стены, и стала молодой гаргульей. У него это действительно хорошо получалось. Айви вздрогнула, и даже Пирс, казалось, был удивлен, но я знала, что Биз торчал где-то поблизости. Когда он был рядом, я лучше чувствовала линии.

На лице Кери появилось беспокойство, когда Биз сполз вниз по холодильнику, как летучая мышь, и в бреющем полете перескочил на стойку рядом со мной.

– Что ты делаешь? – спросила Айви, ее зрачки расширялись.

– Пытаюсь спасти задницу Брук, – сказала я коротко, потом повернулась к Бизу и вытерла пальцы о кухонное полотенце. – Ты сможешь перенести меня туда? Можешь последовать за аурой Ала?

Гаргулья кивнул, но я не услышала, что он сказал, когда все одновременно запротестовали.

– Ты что, нанюхалась фэйрийского дерьма? – закричал Дженкс.

– Ты не можешь прыгнуть. Ты не знаешь, как, – сказал Пирс.

– Ты добьешься того, что тебя убьют! – бросила Айви, скорее злая, чем напуганная. – Ал решил, что ты дала Пирсу тот пистолет, а ты хочешь объявиться там и сказать ему, что он не может забрать Брук?

– Да, – я поставила локти на столешницу, чтобы моя голова была на одном уровне с Бизом.

– Может быть, у меня получится создать немного доброжелательности между мной и Ковеном, если я не опоздаю. Они не могут помочь Брук – они, вероятнее всего, даже не знают, что она в беде.

Кери стояла в задней части кухни, и ее неуверенность была явной.

– Я иду с тобой, – начал Пирс, обходя центральный стол, чтобы присоединиться ко мне.

– Ты собираешься помочь мне спасти Брук? – сказала я. – От Ала? После того, как ты стрелял в него? Я так не думаю. Ты остаешься здесь. Ты не нужен мне, когда я с Алом.

Пирс собрался запротестовать, и я подняла амулет от боли.

– Или ты хочешь, чтобы тебя избили, как мужчину? – спросила я, и он отступил назад.

«Я не чья-то подопечная, с которой надо нянчиться».

– Ты не можешь прыгнуть, – предупредил меня Пирс. – Биз может, но не с тобой!

– А что плохого в том, чтобы попробовать? – сказала я уверенно, и Биз встряхнул крыльями в явном нетерпении. – Ал сам говорил, что я уже просачивалась в линию, и без помощи гаргульи. Это просто местный прыжок. Я не собираюсь пересекать реальности.

– Рэйчел… – зарычал колдун, но я не слушала.

Айви не была счастлива, а Кери выглядела все такой же обеспокоенной. Мне нужно выбираться отсюда, иначе они все на меня насядут.

– Рада, что мы договорились, – сказала я весело. – Биз, уходим отсюда.

Дженкс подлетел в ужасе, когда Биз поднялся в воздух.

– Рэйч! Пирс говорит, что ты не готова…

Но я не хотела ждать. Я не должна была. Меня вызывали, я была в тюрьме, в меня стреляли транквилизатором и рассматривали как что-то более низкое, чем человек. Я очень сомневалась, что могу спасти Брук, но попытки может быть достаточно, чтобы заставить остальную часть Ковена прислушаться ко мне. Кроме того, мне действительно нужно поговорить с Алом.

Биз сел мне на плечо, его легкий вес едва чувствовался. Хвост обернулся вокруг моей шеи, крылья сложились за моей головой, неожиданно перекрыв протестующие крики. Я пошатнулась: каждая линия Цинциннати пела, и через Биза я слышала их.

– Мы можем это сделать, – сказала я, мысленно потянувшись и прикоснувшись к ближайшей лей-линии. Если бы я могла изменить свою ауру, чтобы соответствовать ее тону, я бы оказалась внутри нее, даже стоя на кухне церкви. Я чувствовала линию вне себя, более теплую, чем я, имеющую вкус хлорофилла и кислую, как сок одуванчика. Вся моя душа вибрировала, и я позволила линии пролиться сквозь меня, пытаясь соответствовать ее резонансу. Тепло, вкус, звук, все они смешались, и тяжело дыша, я почувствовала, как линия меня забирает.

Хвост Биза напрягся, и я ощутила, как он сделал этот странный шаг в разум, который всегда делал Ал, перекидывая меня в Безвременье.

«Да!», – подумала я, не удержавшись, и, повторив за гаргульей, я почувствовала, как вокруг меня возник шар, когда мое тело растворилось.

И мы исчезли.