Санта-Барбара. Том 11

ГЛАВА 17

— Кейт…

— Бабуля, — громким шепотом произнес он, вскакивая со стула, — ну наконец-то.

— Привет, — глядя на него прояснившимися глазами сказала она.

Хотя голос Жозефины был не слишком громким, она пыталась бодриться и не спасовать перед тяжелой болезнью.

— Привет, бабуля. Как ты себя чувствуешь? — спросил он, присаживаясь рядом с ней на кровать.

Кейт взял ее руку в свою ладонь и стал с нежностью гладить сухую сморщенную кожу. Она ответила ему грустной улыбкой.

— Наверное, я не протяну слишком долго. Кейт наклонился над ней и ободряюще произнес:

— Не надо так говорить, бабушка. Скоро ты поправишься, и все будет хорошо. Ты сможешь выходить в сад и дышать свежим воздухом.

— Не морочь мне голову, Кейт, — оптимистически сказала она. — Если мой час истек, то я должна покинуть этот мир, но, честно говоря, мне самой пока не хочется направляться к Кэтти.

Напоминание о погибшей пять лет назад сестре Кейта вызвало у него целую бурю чувств. Тяжело вздохнув, он опустил голову и надолго умолк.

— Не надо об этом, — наконец глухим сдавленным голосом произнес он.

На этот раз бабушке пришлось погладить его но руке, чтобы успокоить и заставить взять себя в руки.

— Кейт, ты знаешь, какой завтра день?

— Нет.

— Кейт, — укоризненно сказала она, — ну когда же ты запомнишь день смерти своей сестры?

По внезапно блеснувшим в глазах Кейта огонькам Жозефине Тиммонс стало ясно, что на самом деле ее внук прекрасно помнит об этой дате. Но даже в разговорах с ней, самым близким для него человеком, он не хотел вспоминать об этом. Смерть сестры была для него действительно огромной, страшной потерей, ужасной зияющей раной, которая кровоточила до сих пор. Именно смерть сестры была главной причиной той ненависти, которую Кейт Тиммонс испытывал по отношению к Крузу Кастильо.

— Виновник так и не был наказан, — плотно сжав губы, процедил Тиммонс, — но я отомщу за Кэтти, я доберусь до этого ублюдка Кастильо, обещаю. Он ответит за ее гибель.

— Кейт, мне кажется, что ты ошибаешься. Может быть, Круз Кастильо вовсе не виноват в этом.

— Нет, — упрямо мотнул головой Тиммонс, — я знаю, что она утонула именно из-за него. У меня нет никаких доказательств, однако, я все равно буду мстить ему, я разрушу его карьеру, я уничтожу его самого, но Кэтти будет отомщена.

Человек, о котором только что разговаривали в больнице Кейт Тиммонс и его бабушка Жозефина, озабоченно прохаживался по коридору возле двери, за которой уединились Пол Уитни и Элис. Словно бывалый преступник, Круз бдительно стоял на стреме. Опасаться было чего — в любой момент в коридоре мог появиться кто-то из обслуживающего персонала клиники и тогда полицейские уже наверняка потеряли бы возможность поговорить с Элис о том, что произошло с братом Перла.

Девушка, поначалу настроенная дружелюбно по отношению к Уитни, услышав вопрос о Брайане Брэдфорде, умолкла и упрямо отказывалась что-либо говорить. Все уговоры Пола Уитни были бесполезными.

— Ну послушай меня, Элис, — настойчиво повторял он, — ты должна рассказать, это очень важно для нас. Расскажи нам все, пожалуйста, расскажи, что случилось с братом Перла? Мы хотим помочь ему. Если ты по-прежнему будешь молчать, то доктор Роулингс доберется до твоих друзей, и тогда уже никто не сможет заступиться за них.

Она плакала, бессильно размазывая по щекам лужицы влаги, но не могла выдавить из себя ни единого слова. Очевидно, страх перед доктором Роулингсом был так велик, что даже сейчас, здесь, рядом с Полом, она не могла заставить себя говорить.

— Мы ничего не сможем сделать, если ты будешь молчать, — безнадежно проговорил Уитни, опуская голову.

Ничего не помогало. Элис по-прежнему закрывала лицо руками и не хотела — или не могла — произнести ни единого слова. Круз решил прийти на помощь Уитни. Еще раз убедившись в том, что на коридоре все тихо, он осторожно открыл дверь и вошел в палату, где находились Пол и Элис. Стараясь не напугать девушку, он осторожно взял в свою руку ее ладонь и, доверительно взглянув в глаза, попросил:

— Посмотри на меня, дорогая, не бойся.

— Мы друзья Перла и мы очень беспокоимся о нем.

Она испуганно кивнула. Ободренный этим, Круз присел рядом с ней на кровать.

— Ты знаешь, почему мы беспокоимся?

— Правильно, — сказал Круз, — ты рассказала ему о брате, о том, как умер Брайан. Ты боишься? Тебя запугал доктор Роулингс?

Глотая слезы, она стала оживленно трясти головой. Круз обменялся озабоченным взглядом с Полом и, вновь повернувшись к девушке, продолжил:

— Не беспокойся, поверь мне, с тобой ничего плохого уже не случится. Нам просто необходимо знать, о чем вы говорили с Перлом.

Она уже хотела что-то сказать, однако в этот момент дверь палаты с шумом распахнулась, и на пороге выросла фигура облаченной в белый халат старшей медсестры мисс Ходжес.

— Что здесь происходит? — возмущенно воскликнула она. — Вы же собирались уйти?

Элис тут же вскочила с кровати и, испуганно съежившись, забилась в угол. Круз последовал за ней и, обняв девушку за плечи, принялся успокаивать ее. Уитни взял на себя медсестру.

— Все в порядке, — стараясь умерить ее пыл, произнес он, загородив дорогу мисс Ходжес. – Мы уже уходили, но по дороге встретили нашу знакомую и решили справиться о ее здоровье.

— Я прошу вас немедленно покинуть клинику! — исступленно закричала она. — Вы нарушаете правила нашего внутреннего распорядка, это строго запрещено. Я немедленно сообщу об этом доктору Роулингсу, как только он вернется из Бостона.

— Из Бостона?

— Так вот, значит, где он. А ведь вы, помнится, говорили что-то о деловой встрече в Санта-Барбаре?

— Так вот, значит, где он, — продолжал Круз, — я так и знал. Большое спасибо, сестра.

— Что ж, мисс Ходжес, — закончил Круз, — мы уже уходим. Но я предупреждаю вас, — он внезапно повысил голос, — если с этой девушкой что-либо случится, то отвечать будете лично вы. Я не позволю вам издеваться над ней. В полицейском управлении Санта-Барбары давно присматриваются к вашей клинике. Отсюда поступало уже несколько сигналов о том, что с пациентами здесь обращаются, как с подопытными кроликами. Если мне станет известен еще один подобный факт, я добьюсь того, чтобы против вас было возбуждено уголовное дело. Вас будут преследовать за нарушение правил медицинской практики и неэтичное обращение с пациентами. Если же, не дай Бог, вы осмелитесь после этого совершить что-либо подобное, берегитесь. Вам хорошо известна моя репутация, я всегда довожу начатые дела до конца и, поверьте, тюрьма — не самое худшее, что вас ожидает.

Мисс Ходжес испуганно попятилась назад, выпуская Кастильо и Уитни из палаты.

— Пойдем, Пол, — сказал Кастильо, — надо срочно связаться с Бостонской полицией, они должны выяснить, где находится доктор Роулингс и постараться опередить его. Боюсь, чтобы он уже не наделал там дел.

Они быстро зашагали но коридору. Сестра Ходжес злобно сверкнула глазами, но не осмелилась ничего сказать. Резко хлопнув дверью, она покинула палату.

Круз спустился в вестибюль клиники, где его с нетерпением ожидал помощник.

— Ну что, ты дозвонился до Бостона? — спросил Уитни.

— Да, я разговаривал с их шефом полиции. Он обещал немедленно послать людей, чтобы они обыскали церковный подвал. Хорошо, что ты запомнил название этого собора, Норд-Кумберленд-Черч.

— Да, да, — подтвердил Уитни. — Элис назвала именно эту церковь. Она расположена в районе Северной Санглент.

— Надеюсь, что они успеют вовремя, — задумчиво промолвил Круз. — Хотя меня не покидает какое-то неприятное ощущение, как бы мы не опоздали…

— Что будем дальше делать? Круз пожал плечами.

— Не знаю, надеюсь, что они схватят доктора Роулингса прежде, чем он сможет добраться до Перла и Кортни.

С этими совами Кастильо отвернулся и, озабоченно потирая подбородок, прошелся по мраморному полу вестибюля.

— Круз, тебя еще что-то беспокоит? — с сомнением посмотрев на шефа, спросил Уитни.

Кастильо не сразу ответил, озадаченный вопросом Пола. Он, казалось, раздумывал и, наконец, произнес, запинаясь:

— Ты… я… У тебя было когда-нибудь ощущение, как будто вся твоя жизнь пущена под откос?

— Моя жизнь? Нет, мне незнакомо это чувство, в отличие от тебя.

Он сложил руки на груди и с сочувственной улыбкой посмотрел на Кастильо. Круз оглянулся и, не скрывая горечи, проговорил:

— Наверное, тебе смешно?

— Да нет, в этом нет ничего смешного. Извини, я совсем не хотел обидеть тебя.

— Спасибо тебе, дружище.

— Не за что. Тебя огорчает, что и ты не лишен человеческих слабостей?

Молчание Кастильо свидетельствовало о том, что слова Уитни совсем недалеки от истины.

— Что ж, Круз, я думаю, что тебе не стоит горевать по этому поводу, — продолжал он. — В конце концов, ты не железный механизм, а живой человек со своими бедами и радостями. Разве можно смеяться над этим или осуждать кого-то за проявление нормальных человеческих чувств?

— Обычно ты несешь всякую чушь, Пол, однако на сей раз попал в самую точку, — добродушно сказал он.

— Поверь мне, — подхватил Уитни, — не забывай о том, что рядом с тобой есть те, кто готов разделить с тобой твои радости и печали. Не грусти, все будет в порядке. Я знаю, что мучает тебя. Наверное, тебе не дает покоя то, что случилось в последние недели. Тебя нетрудно понять — жена угодила под суд, в личных делах полная неразбериха, а тут еще вечные придирки окружного прокурора, да и пресса, по-моему, стала посматривать на тебя искоса. Кстати, тебя не беспокоит появление в нашем городе этой новоиспеченной миссии в юбке?

— Я и не знаю, как к ней относиться. Пока что она не нарушает никаких законов. На все демонстрации получены официальные разрешения в муниципалитете, а мелкие нарушения закона, вроде появления в плавучем казино СиСи Кэпвелла… — он пожал плечами, — ну что ж тут скажешь? Пока что у нас нет формального повода выдворить ее из Санта-Барбары. Однако ни в коем случае нельзя спускать с нее глаз.

— Меня особенно волнуют ее фанатичные поклонники, — произнес Уитни. — По-моему, в этой борьбе против казино они начинают прибегать к запрещенным приемам. Во всяком случае, нам бы следовало официально предупредить ее о недопустимости подобных действий.

— Я уже разговаривал с ней по этому поводу. Она проявила — во всяком случае на словах — готовность к тому, чтобы принести публичные извинения перед Бриком Уоллесом, управляющим казино, хотя и заявляет, что невиновна в этом. Я не слишком склонен ей верить, но если она действительно сделает подобный жест доброй воли, то придраться нам будет не к чему. Конечно, меня беспокоит то, что спокойствие в нашем городе нарушено, однако пока будем ждать. Мы имеем право вмешиваться только там, где явно нарушается закон.

— А не явно? — полюбопытствовал Уитни. Круз на мгновение задумался.

— Вот это уже не входит в нашу компетенцию. Если она соблазняет кого-нибудь из своей паствы, то лишь Бог может быть ей судьей.

— Но моральные прегрешения — это отнюдь не нарушение действующего законодательства, — с улыбкой возразил его помощник.

— По-моему, мы начинаем влезать в схоластические дебри. Или ты. Пол, тоже записался в поклонники учения мисс Лили Лайт?

В ответ Уитни так отчаянно замахал руками, будто пытался откреститься от дьявола.

— Да ты что, Круз, я здравомыслящий человек, и никогда в жизни не примкну ни к какой секте. Я лучше буду спокойно попивать пиво где-нибудь в тихом пригороде. Я, честно говоря, просто ничего не понимаю в этой болтовне о морали, нравственности, истине, боге. Все это меня отчаянно утомляет.

— Ну что ж, хоть это хорошо, — подытожил Кастильо.

— Спасибо за поддержку, доктор. Уитни тоже рассмеялся.

— Вот видишь, я хоть и плохой психолог, но все-таки заставил тебя улыбнуться.

Кастильо попытался сделать серьезное лицо, но у него это слабо получилось.

— Я вовсе не улыбаюсь, — неубедительно возразил он.

— А это что у тебя на лице?

— Да ладно, мне надоело болтать с тобой, пошли.

— Отличная идея. Хотя, боюсь, что нам придется здесь задержаться.

Под дулом направленного на него пистолета Перл крушил кувалдой стену. Его майка покрылась огромными мокрыми пятнами, и он то и дело останавливался, чтобы вытереть катившийся со лба пот. Спустя несколько минут Перл окончательно устал и, тяжело дыша, опустил инструмент.

— Да, да, отдохните, мистер Брэдфорд, — снисходительно сказал Роулингс, — а то я смотрю, у вас резко замедлилась работа.

Отверстие в стене, диаметром примерно в метр, пока не позволяло как следует разглядеть, что находится за ней. Перл сейчас испытывал очень большие неудобства в работе кувалдой, потому что ему приходилось спускаться все ниже и ниже, а этому мешала длинная деревянная ручка.

Пока он набирался сил, Роулингс присел на большой деревянный сундук и с издевательской улыбкой произнес:

— Это ваша подружка Элис сказала мне, куда вы направились. Она совершенно не умеет хранить секреты. В этом Элис ничуть не отличается от другого вашего приятеля, Оуэна Мура.

— Что вы сделали с Элис? Где она?

— Не отвлекайтесь, мистер Брэдфорд. Вас не должна занимать Элис. Покончив с вами, я вернусь назад в свою клинику, и жизнь в ней потечет прежним чередом. Если бы не ваше появление, я бы продолжал спокойно работать, лечить больных, ставить опыты. Однако вам очень хотелось лишить меня этой возможности. Ну что ж, теперь я возвращаюсь к прежней жизни. К счастью, вас в ней больше не будет. И очень скоро.

Очевидно, Роулингс точно рассчитывал на воздействие своих слов на Перла, потому что тот в ярости отшвырнул молоток в сторону и, выставив вперед грудь, пошел на Роулингса.

— И не надейтесь, я не стану подчиняться вам! — выкрикнул он. — Тем более, не стану готовить себе могилу.

Роулингс вскочил со своего импровизированного кресла и, дрожащими руками вытянув пистолет в сторону Перла, взвел курок.

— Поднимите, мистер Брэдфорд, — металлическим голосом сказал он, — и продолжайте работать.

— Ну давай, стреляй, убийца! Я не боюсь тебя!

Роулингс осторожно отступил назад и, схватив Кортни за руку, притянул к себе. Направив пистолет в висок девушке, он взвизгнул:

— Первой я убью не вас, а ее, мистер Брэдфорд, и я сделаю это немедленно, если вы не поднимете молоток и не продолжите работу.

— Пожалуйста, Перл, — дрожащим голосом взмолилась она, — делай то, что он говорит. Я прошу тебя.

Ее испуг был таким неподдельным, что Перл, плотно сжав губы, отступил назад, поднял с пола кувалду и принялся крушить стену, засыпая пол обломками кирпича. Однако Кортни была не такой простушкой, как могло показаться на первый взгляд. Поняв, что без ее помощи Перлу не обойтись, она попыталась отвлечь внимание Роулингса.

— Я знаю, что гибель неизбежна, — плачущим голосом протянула она, — но я так боюсь умирать.

— Не бойся, дорогая, смерть — неотъемлемая часть жизни. Я обещаю, что тебе не будет больно. Как врач, я обязан облегчать людям страдания, помогать им. В свое время я помог Брайану Брэдфорду осознать себя как личность, но вместо благодарности он стал угрожать мне разоблачением. Я предостерегал его, долго объяснял, что последует за его угрозами, но все было напрасно, — в приступе внезапно нахлынувшего красноречия поведал он, — как и в вашем случае. Если бы вы не были так упорны в своем стремлении разворошить прошлое…

Упоенный словоблудием, Роулингс ослабил внимание, и его рука с пистолетом стала понемногу опускаться вниз. А вот Кортни, для которой это было вопросом жизни или смерти, мгновенно сообразила, что можно сделать. Закатив глаза и подогнув колени, она стала шататься из стороны в сторону, хватая ртом воздух.

— Доктор Роулингс, здесь очень душно, мне нечем дышать, — вскрикнула она. — Так кружится голова. О, боже!

— Погоди, я немного устала, — тихо промолвила Жозефина Тиммонс, обессиленно откидываясь на подушку.

— Да, да, конечно, — торопливо сказал Кейт, — отдохни. Тебе нужно беречь силы, они еще пригодятся.

Пока она отдыхала, закрыв глаза, Тиммонс прошелся по палате и остановился рядом со столиком неподалеку от изголовья. Рядом с пузырьками и упаковками лекарств стояла небольшая фотография в металлической рамке. На ней была изображена молодая красивая девушка в купальном костюме.

Кейт поднял снимок и внимательно посмотрел на него. Вместе с фотографией на столике возвышался небольшой позолоченный кубок с фигурой пловца.

— Ты помнишь Кэтти? — неожиданно отозвалась бабушка.

— Как я могу забыть о ней? — с сожалением сказал он. — Даже здесь все напоминает мне о Кэтти.

— Кэтти жива в моем сердце, она была такой веселой. Я люблю вспоминать ее.

— А думаешь, я — нет?

— Ты помнишь только ее смерть, — с легким укором сказала Жозефина. — Кейт…

— Она была отличной пловчихой! — воскликнул он. — Разве она могла утонуть? Да я никогда в жизни не поверю в такое, пусть меня в этом старается убедить кто угодно. Это не был несчастный случай.

— Я, как и ты, не знаю ответа на этот вопрос, — тихо выговорила Жозефина Тиммонс — Но ты не имеешь право мстить человеку, вина которого не доказана.

Тиммонс присел рядом с ней на постель и, отвернувшись, с глухим раздражением произнес:

— О чем ты?

— Ты думаешь, я не знаю? Я до последнего времени читала газеты, смотрела телевизор и не разучилась соображать. Ты преследуешь Круза Кастильо, мне не нравится это.

Она на мгновение умолкла и закрыла глаза. Затем, собравшись с силами, продолжила:

— Кейт я боюсь за тебя.

Он сидел, низко опустив голову и вертел в руках снимок в металлической рамке.

— Почему?

— Потому что нельзя вечно жить прошлым, — она едва не расплакалась. — Ты обкрадываешь себя. Устрой, наконец, свою личную жизнь, найди девушку, женись, заведи семью, детей.

Тиммонс, украдкой смахнув выступившую на глазах слезу, нашел в себе силы пошутить:

— Хорошо, займусь этим сегодня же. Она улыбнулась.

— Вот именно. Я была бы счастлива, если бы рядом с тобой была любящая жена.

Тиммонс в таком смущении заулыбался, что любой, кто знал его только по работе, никогда в жизни не поверил бы, что перед ним сидит строгий, желчный, едкий окружной прокурор. Сейчас это был просто лукавый мальчишка, которого уличили в тайной страсти к варенью.

— У тебя кто-то есть? Да? Кто-то есть, я вижу, Кейт, — хитро сказала Жозефина.

— Нету, нету. Да ладно, что это я, есть, конечно. Быстро же ты догадалась, — рассмеялся он, поднимаясь с кровати. — Мы с ней очень подходим друг другу.

Похоже, бабушка Жозефина коснулась той темы, которая ее по-настоящему интересовала.

— Почему же ты нас не познакомишь? — оживленно спросила она.

— Бабушка, но ведь ты болеешь.

— Да я уже почти на ногах, — улыбалась она. — Так ты не обманываешь меня? Вы собираетесь пожениться?

— Возможно, возможно.

— Пригласи ее. Ты приведешь ее ко мне? — настаивала Жозефина.

— Ну, она сейчас очень занята, — пробормотал он.

— Попроси ее, и она зайдет. Вы придете завтра? — с надеждой спросила Жозефина.

— Ну, бабушка…

— Что, бабушка? — с напускной строгостью спросила она. — Ты же видишь, я тебя умоляю.

— Я не могу тебе этого обещать.

— Можешь, — настаивала Жозефина. — Ну, сделай это ради меня. И кое-что еще…

— Что, показать тебе правнука? — пошутил Тиммонс.

— Я не требую невозможного, — наконец произнесла Жозефина, — принеси мне ту вещь, которую ты забрал.

— Нет, не могу.

— Не возражай, принеси. Она еще у тебя?

— Да, — едва слышно произнес он.

— Ну тогда принеси.

Тяжело вздохнув, окружной прокурор полез во внутренний карман пиджака и достал оттуда маленький бумажный сверток.

— Она должно быть здесь, — сказала Жозефина. — Я хочу ее видеть.

Тиммонс развернул бумажку и положил на ладонь большую серебряную сережку с большим темно-зеленым камнем.

— Но это же единственная улика, — с горечью сказал он.

— Никакая это не улика. Серьга не может быть уликой.

— Но ее нашли возле тела Кэтти в тот самый роковой день пять лет назад. Помнишь об этом, бабушка? Если эта сережка не останется у меня, то я не смогу привлечь виновных в гибели моей сестры к ответственности. У меня нет больше никаких доказательств.

— О боже, Кейт, ну почему ты так упрям? Сколько раз я тебя просила, забудь о прошлом, иначе, оно еще не раз напомнит о себе. Ты знаешь, у англичан есть такая поговорка: не стреляй в свое прошлое из пистолета, чтобы будущее не выстрелило в тебя из пушки. Побольше думай о настоящем. Дай мне эту серьгу.

Она протянула руку. Кейт, немного подумав, положил сережку ей на ладонь и зажал пальцы Жозефины.

— Спасибо, — с благодарностью сказала она. — Ты не представляешь, как я счастлива, что увижу завтра свою внучку.

— То есть, свою и твою невестку. Я надеюсь, что женитьба заставит тебя выкинуть из головы… — она многозначительно посмотрела на сережку, — все твои планы мести.

Тиммонс долго молчал, а затем наклонился к бабушке и нежно поцеловал ее в лоб.

— Ради тебя, — сказал он, — я готов на все. Но ты должна пообещать мне, что постараешься сейчас хоть не надолго уснуть, хорошо?

— Да со мной все нормально. Уже ничего не болит. Я только немного устала, и мне не мешает отдохнуть.

Кейт заботливо поправил одеяло, взбил подушку под головой Жозефины и, нагнувшись к ее руке, поцеловал ладонь. Она ласково потрепала его по щеке и закрыла глаза. Тиммонс медленно выпрямился, выключил настольную лампу и зашагал к двери.

— Как ее зовут? — неожиданно спросила Жозефина.

— Кого? — оглянувшись, с недоумением спросил он. Бабушка лежала, раскрыв глаза.

— Ну как же, Кейт, я имею в виду ту женщину, на которой ты собрался жениться.

— Джина… Джина ДеМотт.

Он намеренно назвал девичью фамилию Джины, чтобы не смущать бабушку громкой фамилией Кэпвеллов. Жозефина с блаженным видом закрыла глаза и прошептала:

— Джина, Джина. Я буду любить ее.