Сбывшаяся сказка

Глава 5.

Юрка.

Всё, что случилось после этого, я запомнила плохо. Наверно потому, что не хотела воспринимать происходящее, как действительность. Не могла поверить, что только что всё было так хорошо - мы радовались появлению Дымка, он был счастлив, что нашёл нас… и вот лежит навзничь, без движения, и ничего уже нельзя изменить.

Дымок был ещё жив, когда мы подбежали к нему. Растерянно и беспомощно водил глазами. Кровь толчками выплёскивалась из раны под ключицей. Джуля нигде не было видно.

- Дым! - Кактус упал перед ним на колени, - Дым, ты как, бродяга?

Вопрос был лишним. Кактус, пробыл в Зоне достаточно долго и не мог не видеть, что для человека, которому он задан, всё уже кончено. Черты лица Дымка заострились, глаза запали, взгляд потускнел. Сейчас он выглядел ещё младше, чем был на самом деле, лет на шестнадцать, не более. Мальчишка, попавший в страшную, но увлекательную сказку, жестко обманутый ею, и только сейчас, когда уже слишком поздно, начинающий это понимать.

Колотун опустился на асфальт, молча взял в руку безвольную кисть Дымка. Тот задержал на нём взгляд и снова стал шарить им по сторонам, ища и не находя чего-то.

Я стояла в стороне, не смея приблизиться к Дымку, не смея посмотреть ему в лицо после того, что сделала.

Но губы умирающего зашевелились, и мои друзья наклонились к нему, а потом Кактус вскочил, подбежал ко мне и, схватив за руку, потащил за собой. Я зажмурилась. Так и предстала перед Дымком. Услышала его хриплое дыхание, поняла, что он лежит прямо передо мной.

Слабая рука коснулась моей ноги – легко, но требовательно. Скользнула по штанине, потянула. Я поняла, что Дымок хочет, чтобы я посмотрела на него, ещё до того, как услышала тихий, как дуновение ветра шепот:

- Слав… Слава…

Я опустилась на колени, на ощупь нашла и накрыла ладонью его руку, продолжающую сжимать краешек моей штанины. И медленно подняла веки.

Во взгляде Дымка не было упрёка, не было страха. Только радость встречи, которую не смогла притупить даже близкая смерть.

И с благодарностью к Богу, в которого не верила с момента смерти родителей, я поняла, что Дымок не успел понять, откуда прозвучал выстрел. Он не знает, что это я убила его и почему. Господь в милосердии своём позволил ему не знать.

- Слав…ка… - отрывисто прошептал Дымок, - Слав… я при… шёл…

- Это здорово, - отозвалась я и поразилась, насколько искренне и естественно прозвучал мой голос, - Я рада.

Холодеющие губы не слушались Дымка, но он успел улыбнуться глазами. А потом его дыхание оборвалось, радость ушла из глаз, и шестой член нашего отряда, которым ему всё-таки удалось стать – умер.

- Ты убила его! – Кактус не скрывал слёз, блестящих на щеках, - Ты убила его ради своего мутанта!

Он ударил кулаками по асфальту, не сводя с меня сумасшедших глаз. Ещё раз, и ещё.

Колотун схватил его за предплечье, поднял на ноги, тряхнул. На меня старшой не смотрел. Шухлый наблюдал за происходящим, стоя в стороне.

Я протянула руку и закрыла Дымку глаза. Теперь он словно заснул. Лёгкий ветерок шевелил волосы на его лбу.

- Он за тобой всю Зону прошёл! – кричал Кактус. Он порывался подойти ко мне, но Колотун крепко держал его за локоть, - Всю Зону прошёл! За тобой! Он тебя любил! Он жизнью рисковал! Боялся за тебя! Он один сюда! Ради того, чтобы ты его убила?! Убийца!

Я не шевелилась, не сводила глаз с Дымка. Такого спокойного, такого юного…

Шухлый подошёл ближе. Хмуро глянул на Кактуса.

- С чего ты взял, что этот мальчик любил Владьку?

- Да это все знали! Все, кроме этой дуры! Ей же ни до кого дела нет, кроме себя и своей псины! Дальше носа не видит!

- Вот оно что, - непонятным тоном протянул Шухлый, - Тогда всё правильно.

- Что правильно? - Оторопел Кактус. Даже Колотун посмотрел на Шухлого растерянно.

- Ну... - тот сделал неопределённый жест рукой, - Выходит, это был Владькин мальчик. Её мальчик и её собака. Она выбрала.

После этих слов наступила тишина. Нарушил её Кактус, только теперь он не кричал, а негромко уточнил:

- Значит, ты считаешь, что всё правильно? Так и должно быть?

В его голосе не было ни злости, ни угрозы, но я, напряжёнными до предела нервами поняла, что если Шухлый ответит утвердительно - Кактус попытается его убить. Неизвестно, как события развивались бы дальше, но Шухлый не успел ничего ответить. Потому что в следующий момент попытались убить нас всех.

Граната взорвалась в двух подъездах левее, но в том, что она предназначена нам, сомневаться не приходилось. Просто поблизости никого больше не было. И друзья, и Шухлый повалились на асфальт, закрывая голову руками. Не пошевелилась только я – до сознания потрясённого произошедшим события доходили с опозданием.

Первым опомнился, как всегда, Колотун.

- Гранатомётчик! - закричал он, вскакивая на ноги, - Все за мной, живо!

Он, пригнувшись, побежал вдоль дома. Кактус бросился следом, ругаясь такими словами, каких раньше я от него не слышала. Шухлый пронёсся мимо меня, крикнув на ходу "Владька, мотай!". Я ещё не совсем сообразила, что происходит, но наверно сработал стадный инстинкт и, неуклюже поднявшись на ноги, я припустила за друзьями. Колотун уже скрылся в арочном проходе, ведущем со двора на улицу, Кактус и Шухлый ныряли туда же, когда мне пришла в голову мысль о том, что мы оставляем Дымка одного. А это вроде как нехорошо, верно?

Я остановилась, растерянно оглянулась назад. Дымок лежал на прежнем месте, в прежней позе. Я сомневалась, что мне хватит сил утащить его с собой, но... Шухлого ведь я вытащила с Холмов. А он на порядок крупнее. Не раздумывая больше, я бегом вернулась к Дымку, наклонилась, схватила его за руки... И тут вторая граната взорвалась у арки, в которой исчезли мои друзья. Над головой свистнули осколки... Это привело меня в себя. Я сразу осознала и всю несуразность решения возвращаться за Дымком, и опасность положения в котором оказалась. И даже то, что мне очень повезло - не наклонись я вовремя, была бы уже без головы. Стоит ли снова рассчитывать на везение?

Догонять друзей через арку, перед которой ещё не развеялся дым прогремевшего взрыва, я побоялась. И побежала в другую сторону, мимо бывшей детской площадки, мимо подъезда из которого мы выскочили, когда Дымок упал, мимо кирпичной трансформаторной будки…

Сзади было тихо, но что-то заставило меня оглянуться на бегу. В противоположном конце двора показались люди. Много, не меньше десяти. Неторопливым хозяйским шагом они двигались в мою сторону. И такой угрозой, такой властностью веяло от этих фигур, что я сразу узнала их, хоть никогда прежде не встречала.

«Монолит».

Только сейчас я поняла, что при мне нет верного «калаша». И его, и рюкзак, я просто не взяла с собой, когда выбегала из роковой квартиры, сама ещё не веря в то, что натворила. Есть «интратек» под курткой, но какой с него толк при текущем раскладе? Значит, игра будет идти на скорость.

Метнувшись за трансформаторную будку, я остановилась на миг, привалившись к кирпичной стене и переводя дыхание. Изначально я собиралась обогнуть дом, чтобы встретиться с друзьями на той стороне, они ведь не станут далеко убегать без меня – подождут, даже не смотря на то, что я сделала. Но сейчас, когда за мной идёт «Монолит», искать друзей, значит погубить их вместе с собой.

Я сделал глубокий вдох и, выскочив из-за будки, припустила в соседний двор, в сторону противоположную той, куда ушли Колотун, Кактус и Шухлый. Оглянулась, желая убедиться, что монолитовцы видят меня… А они оказались гораздо ближе, чем я думала! Уже были ясно различимы одинаковые тёмно-серые костюмы, такого же цвета автоматы в руках. Автоматы или..? От неожиданности я споткнулась, но удержалась на ногах и побежала дальше. Монолитовцы были вооружены точно такими же автомтно-гранатомётными комплексами, как и два странных мертвеца, обнаруженные мною на Агропроме.

Думать, что бы это значило, я не стала. До того ли сейчас? Куда сильнее беспокоило, как монолитовцы смогли так быстро приблизиться за те считанные секунды, что я провела за будкой? Они ведь даже не торопились.

Они не торопились и сейчас. Это я увидела, когда оглянулась, остановившись на миг, у угла пятиэтажки, во двор которой собиралась забежать. Остановилась, как выяснилось - напрасно. Монолитовцы, может, не очень метко стреляли из гранатомёта, но оказались хороши в пулевой стрельбе. Стоило мне замереть на месте, как раздался одиночный выстрел, и что-то сильно дёрнуло правую ногу. Сильно и больно. Вскрикнув, я упала на одно колено, застонала, увидев, как стремительно темнеет штанина чуть выше шнуровки берца. Но сквозь застившую сознание пелену боли, пришло понимание - в ногу попали не случайно. Не стали убивать, лишь поубавили резвости. Зачем? Хотят узнать, что мы здесь делали, и куда подевались остальные? Скорее всего, так, только мне от этого не легче, даже наоборот. Когда вытрясут всё, что им нужно... или что там ещё они задумали... всё равно в живых не оставят.

Эта мысль придала сил, боль отступила на задний план, ей на смену пришла здоровая злость. Я поднялась и, расставив руки в стороны для равновесия, на одной ноге запрыгала по прежнему маршруту. От резких толчков раненую голень словно объяло огнём, но я не остановилась, пока угол пятиэтажки не отрезал меня от преследователей. Конечно, эта была лишь краткая иллюзия безопасности, и поэтому медлить я не стала.

Прислонилась к стене, левой рукой потянула вниз молнию куртки, правую сомкнула на рукоятке "интратека". Спасибо за подарок, Весёлый. Ты даже не представляешь, как меня выручил. Двадцать патронов было в магазине, один достался Флористу. Значит теперь - семнадцать для сектантов, и один, если успею - для себя.

Жаль, не увижу больше ни друзей, ни Джуля. Очень жаль, что я так и не нашла брата. Невыносимо жаль, что в результате поисков погибли Весёлый и Дымок. Но может именно поэтому мне сейчас совсем не страшно? Скоро они оба встретят меня, я попрошу у них прощенья и дальше мы пойдём вместе. В том, что это "дальше" обязательно будет, я не сомневалась. В Зоне мной уже были увидены такие невероятные вещи, что загробная жизнь казалась самым обычным делом.

Я никогда не задумывалась о том, какая смерть считается достойной, а какая нет. Тем более не выбирала смерть для себя. Но сейчас показалось, что умереть, стоя лицом к противнику, с оружием в руках - далеко не худший вариант. А значит - мне опять повезло. Может, правы те, кто считал меня Выбранной Зоной?

А ещё я поняла, что последние секунды не хочу омрачать ничьей смертью. Хватит убийств. Это путь мужчин - уходя из жизни, забрать с собой как можно больше чужих. Я так делать не стану. Больше никогда никому не будет плохо из-за меня.

Правая рука была как чужая. Даже непрерывная пульсация в раненой ладони перестала ощущаться. Я смотрела, как она поднимает тяжёлый пистолет, последний и такой полезный подарок Весёлого, почувствовала прикосновение холодного металла к виску и закрыла глаза. Осталось последнее и очень малое - двинуть указательным пальцем, лежащим на спусковом крючке.

За углом послышались приближающиеся шаги множества ног. Давай же!

Но я так и не сделала этого. Нет, не страх остановил меня, а ощущение неправильности такого конца. Я не хочу никого убивать, как же могу убить себя? И зачем? Вот они - те, кто сделает это.

Первые слуги Монолита выходили из-за угла. Спокойно, не торопясь. Да и куда торопиться? У каждого в руках - по знакомому автоматно-гранатомётному комплексу.

Я поняла, что нужно делать. Выстрелю поверх голов, но так, чтобы выглядело, будто целюсь в них. Тогда у сектантов не останется иного выхода, кроме как открыть ответный огонь. Всё произойдёт быстро, и надеюсь не очень больно. И я не запачкаю руки ни чужой, ни своей кровью.

Я взяла пистолет двумя руками и вытянула перед собой. Монолитовцы ещё не увидели меня - сталкерская куртка сливалась с серой стеной дома, к которой я прижималась. И они наверняка думали, что раненый чужак попытается уковылять подальше или спрятаться, а не станет ждать их прямо за углом. Поэтому, чтобы привлечь к себе внимание, я негромко свистнула, вытянув губы трубочкой. Поудобнее перехватила "интратек" и приготовилась стрелять.

А в следующую секунду, он упал к моим ногам и разом ослабевшие руки плетьми повисли вдоль тела. Окружающий мир завертевшись с сумасшедшей скоростью, начал уплывать. Нет, не было выстрелов, не было пуль, вонзающихся в моё тело, не было спасительной смерти. Просто очередной монолитовец показавшийся из-за угла, оказался моим братом Юркой.

Они остановились, глядя на меня. Ни один не попытался поднять оружие или подойти ближе. Просто смотрели и молчали, неподвижные, как восковые фигуры. И Юрка тоже. Он выглядел куда старше, чем тогда, когда я видела его последний раз. Словно тут время шло намного быстрее, и за год, пролетевший во внешнем мире, мой брат успел из весёлого парня превратиться в хмурого мужчину с морщинами на лбу. Но это был он. И я потянулась к нему всей душой, измученной долгим одиночеством. Потянулась и телом - оттолкнулась спиной от стены и сделала шаг вперёд. В прострелянной ноге полыхнула боль, и я, не ожидавшая этого, упала на колени. Но и тогда не оторвала взгляда от лица Юрки. От такого родного лица, на котором не дрогнул ни один мускул.

Подняться на ноги мне не удалось, то ли я ослабела от пережитого потрясения, то ли начала сказываться потеря крови, продолжающей вытекать из раны. И после двух неудачных попыток, я позвала на помощь брата, как звала его в детстве, когда не могла слезть с дерева, на которое сдуру залезла, или не справлялась с трудной задачкой в домашнем задании.

- Юр! Юра, помоги!

Я протянула вперёд обе руки ладонями вверх, так, чтобы ему было удобно взять меня за них и поднять на ноги. Но брат не пошевелился.

- Юра, ты не узнал меня? Это я - Слава. Я пришла за тобой. Я изменилась? Ты тоже... немного.

Он не ответил, не пошевелился. И остальные сектанты тоже стояли без движения.

Опустив руки, я слегка развела ими.

- Понимаю. Ты удивился, да? Не ожидал увидеть меня в Зоне, да ещё так далеко? Но это -правда я. Я всё-всё тебе расскажу потом. Вот, возьми меня за руку. Я настоящая.

Ни движения, ни звука. Словно никого кроме меня не было в этом заросшем дворе пустых домов. Словно я разговаривала с одетыми в одинаковые костюмы манекенами.

- Юр! - мой голос задрожал, - Братик, не молчи! Я не сержусь на тебя, хоть и поняла, почему ты не возвращался. Знаю - ты не мог. Но теперь я сама пришла за тобой. Юр... пойдём домой?

И тогда строй сектантов задвигался. Они все, включая моего брата, молча развернулись и пошли прочь.

Я застыла, не веря глазам. Монолитовцы уходили, опустив оружие, тем же неспешным шагом, каким пришли.

- Эй! Стойте... Юрка! Вы куда? - Я попыталась встать и на этот раз мне это удалось. Сильно припадая на раненую, окровавленную ногу я заковыляла следом за теми, от кого несколько минут назад в страхе убегала.

- Юрка! Подожди! Не уходи, это же я! Постой! Пожалуйста!

Монолитовцы удалялись неестественно быстро, словно уплывали по воздуху. Я тоже попыталась идти быстрее, но споткнулась о невидимый в траве паребрик и упала на дорожку, сильно ударившись забинтованной рукой. От боли, беспомощности и непонимания происходящего из глаз брызнули слёзы. Ничего не видя из-за них, и не пытаясь больше вставать, я закричала, вкладывая в этот крик все оставшиеся силы:

- Юрка! Вернись! Я же за тобой пришла! Я тебя искала! Где ты был всё это время?! Где ты был?! Не уходи!

Кое-как протерев глаза рукавом, я с надеждой посмотрела вперёд, но отряд сектантов продолжал удаляться. Ещё немного и они скроются за злополучным двенадцатиэтажным домом, в котором мы с друзьями так неудачно остановились на обед.

- Юрка-а! Юрка-а-а!!

Я звала брата снова и снова, била кулаками по земле, пока от боли в забинтованной руке перед глазами не начали расцветать багровые розочки. Никто не отозвался на мои крики. Последний монолитовец исчез за углом, и я опять осталась одна.

Припять звенела тишиной. В голубом небе плыли невесомые облака.

Глухо застонав, я вытянулась на земле и, перекатившись на спину, стала бездумно глядеть на них.

Вот и всё. Сбылось то, ради чего я пришла в Зону. То, ради чего стала сталкером и долгий год месила мужскими ботинками радиоактивную грязь, время от времени, для разнообразия, в неё же макаясь лицом. То, ради чего бросила на произвол судьбы Весёлого и убила Дымка. Я нашла брата. Вот только о том, что будет дальше - не подумала.

Я смотрела на облака, потом потеряла сознание. Мои друзья, которые искали меня и, в конце концов, нашли, говорили, что это произошло от потери крови. Но я-то знаю, что моё тело просто пыталось умереть, потому, что выполнило свою задачу и дальше существовать ему было незачем.

- Что, просто развернулись и ушли?

После всего случившегося за последние дни лицо Колотуна выглядело бледным и осунувшимся. И вопрос он задал без удивления, устало.

Я кивнула с закрытыми глазами. При воспоминании о том, как брат уходил от меня, сидящей на асфальте, истекающей кровью и заливающейся слезами отчаяния, в горле встал ком.

Кактус хмурился и кусал губы. Шухлый сидел отвернувшись. Залетающий в разбитое окно ветер шевелил страницы разбросанных по полу книг. Наверху заскрипели половицы. Никто не пошевелился.

Друзья принесли меня в эту квартиру примерно час назад, после того, как нашли лежащей на улице без сознания. А я не могла посмотреть им в глаза. Меня нужно было бросить, оставить умирать на том самом месте, где я встретилась с Юркой, тем самым поставив точку в нашем путешествии. Не бросили, не оставили. Привели в себя, перевязали ногу, заставили выпить лекарства и поесть, нашли спокойную квартиру для ночёвки, сходили за моими вещами... И ни слова не сказали о Дымке. Но я каждую секунду помнила о том, что он лежит на асфальте всего в нескольких домах отсюда. Один-одинёшенек, обманутый судьбой мальчишка, не успевший узнать ни вкуса победы, ни вкуса любви…

Конечно, я рассказала друзьям обо всём, что случилось после того, как я отстала от них. Рассказала, размазывая по щекам слёзы горечи и стыда. Это я всё затеяла, притащила их сюда, погубила Весёлого и Дымка, а ради чего? Ради того чтобы мой брат ставший смертельным врагом сталкеров, чуть не убил нас всех.

- Скверно, - заключил Колотун, - Скверная история. И много в ней странного.

- Почему они не убили Славку? – Спросил в пространство Кактус.

- Как это почему? – изумился Шухлый. – Она сестра одного из них, вот и не убили.

Кактус фыркнул.

- Да им что сестра, что жена, что мать… Они ведь не люди уже. Зомби хреновы.

Я дёрнулась.

- Нет! У них глаза живые. У Юрки… он узнал меня.

- Ага, и очень обрадовался, - друг махнул рукой, - Слав, я понимаю, тебе хочется верить в хорошее, но это дохлый номер. Никто из тех, кто попал к «Монолиту», не возвращался. Ты для Хмеля больше не существуешь. Да и не Хмель он больше.

Я перевела на Колотуна жалобный взгляд. Но он кивнул.

- Кактус прав. Твой брат мёртв, как ты и думала вначале.

Я затрясла головой.

- Нет, я никогда не верила, что он умер!

Посмотрев мне в глаза, Кактус сказал прямо и жёстко:

- Лучше бы умер. Тогда ничего этого не случилось бы.

И это были единственные слова упрёка, услышанные мной от друзей.

Той ночью, ослабевшая и напичканная лекарствами, я долго лежала, глядя в темноту, и изо всех сил боролась с подступающим сном. Я боялась, что увижу Дымка, как увидела Флориста в первую ночь после его смерти. Дымок спросит, зачем я его убила и мне ничего не останется, кроме как ответить правду.

В конце концов, сон всё-таки одолел меня, я забылась до утра, но никаких снов не видела. А проснулась от боли. Открыла глаза. Колотун осторожно пытался стянуть с меня штаны, квартиру заливал солнечный свет. Увидев, что я подняла голову, старшой сказал:

- Не хотел тебя будить. А повязку надо менять почаще. Как себя чувствуешь?

- Спасибо, нормально.

Это была ложь. Так плохо, как сейчас я себя не чувствовала никогда в жизни. Болела простреленная нога, уже привычно ныла рука, кружилась голова и всё тело налилось ватной тяжестью. А ещё было очень холодно. Стараясь не показать этого, я помогла Колотуну освободить себя от штанов и зашарила глазами по комнате. Кактус стоял у дверей с винтовкой в одной руке и автоматом в другой. Шухлого не было. Мне стало страшно - вдруг показалось, что друзья собираются уйти, оставив меня в пустой квартире пустого дома.

- Вы куда? Где Шухлый?

- Сейчас придёт, - ответил Колотун, - И останется с тобой. А мы похороним Дымка.

Вчерашний день со всеми его событиями приблизился вплотную, и я пожалела, что проснулась. Нужно было что-то сказать в ответ на слова Колотуна. Но я понятия не имела, что именно. «Мне жаль, что я его убила»? Глупо и беспомощно. «Будьте осторожны»? Они это умеют лучше меня.

В комнату, застёгивая ремень, вошёл Шухлый, тем самым разрядив неловкую паузу. Скользнул по мне глазами.

- О, Владька одыбалась. Этак повеселее будет.

Пока Колотун делал перевязку, я не поднимала век. И не потому, что стеснялась находиться в мужской компании без штанов (кому нужны мои тощие поцарапанные ходули?), а чтобы не смотреть в глаза друзьям, продолжавшим заботиться обо мне не смотря ни на что. И лишь, когда старшой поднялся на ноги, укрыв меня курткой - я села, продолжая дрожать от холода.

- Позавтракайте пока, - сказал мне и Шухлому Колотун, принимая у Кактуса автомат, - Мы постараемся недолго.

- Не беспокойся, командир. - Беспечно ответил Шухлый. Он выглядел веселее и свежее остальных, улыбался. Да и с чего ему переживать? Дымка он даже не знал.

Но когда Колотун и Кактус покинули квартиру, улыбка исчезла с лица бандита. Не глядя на меня, он прошёл к окну и стоял там, провожая глазами моих друзей.

А потом начал собирать рюкзак.

Я удивлённо и настороженно наблюдала за этим, но прямо спросить какого чёрта он делает, почему-то не могла. И лишь когда Шухлый принялся вытаскивать патроны из моего "калаша" и распихивать по карманам, ко мне пришло грустное понимание.

- Уходишь. - Это был не вопрос.

- Ухожу. - Кивнул Шухлый, не глядя на меня.

- Как ты один? И идти тебе некуда.

- Придумаю что-нибудь, - он закинул рюкзак на плечи, - Так хоть какие-то шансы. А с вами хана.

Я испытала что-то вроде интереса.

- Раньше ты другое говорил. Почему с нами теперь хана стала?

Шухлый уже шагал к двери, но после моего вопроса остановился и оглянулся со странным выражением на лице.

- Ты действительно хочешь знать?

Я кивнула. Шухлый повернулся.

- Помнишь наш разговор, после того, как мы убежали от краснопёрых и шли по Холмам?

Я кивнула снова.

- Я тогда говорил, что жертвуют собой ради других лишь слабые люди. Твои друзья слабые. Они не уйдут без тебя. Значит, вы втроём останетесь здесь навсегда. Но я сильный. Поэтому ухожу и может, буду жить.

Его слова доносились до меня, как сквозь вату. Я не понимала смысла сказанного.

- Шухлый, но можно уйти всем вместе. Подожди ребят. Как только мне станет получше - уйдём.

Он посмотрел на меня не то с жалостью, не то с презрением.

- Сталкерок, ты ещё не поняла? Тебе не станет лучше. У тебя прострелена нога, заражение крови и начинается лихорадка. Сама идти ты не сможешь Необходимых лекарств здесь нет. Чистой воды для промывания ран набрать негде. Да и еда у вас скоро кончится. - И непривычно мягким, почти ласковым голосом, Шухлый добавил, - Владька, ты умрёшь.

Как ни странно, его слова не пробудили во мне никаких эмоций. Но поверила я сразу. Чувствуя себя так, как я чувствовала в тот момент, трудно было не поверить в смертельный диагноз.

Не дождавшись от меня ответа, Шухлый продолжил:

- Колотун и Кактус останутся с тобой до последней минуты и похоронят по-человечески, как и твоего мальчика, в этом можно не сомневаться. Но к тому времени у них не будет ни еды, ни воды. А добраться назад так быстро, как пришли сюда, без тебя не получится. Значит, они умрут тоже.

Глядя в холодные бесстрастные глаза бывшего напарника, я шевельнула губами:

- Что же делать?

- Ты знаешь что. - Шухлый отвернулся, - Помоги своим друзьям быть сильными.

Он сделал шаг из комнаты, но я окликнула:

- Шухлый!

- Что? – Бывший напарник замер, не оборачиваясь в дверном проёме.

- Шухлый, как тебя зовут по-настоящему?

Бандит молчал, и я уже подумала, что мой вопрос останется без ответа, когда он отрывисто бросил, так и не повернув головы:

- Меня зовут Владислав. Прощай, тёзка.

И шагнул за дверь. Ещё несколько секунд я слышала его затихающие шаги на лестнице, потом наступила тишина.

После ухода бандита мне стало хуже. Кое-как я достала из рюкзаков спальники друзей и, закутавшись в них с головой, тряслась от озноба. Очень хотелось пить, но я помнила, что воды мало и решила терпеть, хоть и чувствовала, что надолго меня не хватит. Иногда я проваливалась в дрёму и тогда видела рваные дёрганные сновидения, очень похожие на явь. Несколько раз показалось, что за окном стреляют. Когда выстрелы послышались совсем рядом, я даже хотела подойти к окну и посмотреть, кто стреляет и в кого, но не смогла встать из-за сильного головокружения. В добавок ко всему, действие лекарств прошло и вернулась боль. Острая и дёргающая - в ноге, тупая и ноющая - в руке. Когда друзья, наконец, вернулись, усталые и вымазанные землёй, я, тихонько постанывая, лежала в ворохе разбросанной одежды и спальников.

Сознание вернулось ко мне от божественного вкуса воды, льющейся в рот. Открыв глаза, я увидела Колотуна, который одной рукой поддерживал мою голову, а в другой сжимал флягу. Кактус сидел рядом с аптечкой на коленях и тревогой во взгляде.

После сделанных перевязок и уколов, мне стало легче. И первое, что я сказала друзьям, было:

- Шухлый ушёл. Насовсем.

Старшой промолчал, а Кактус какое-то время растерянно моргал. Я не стала ждать вопросов, и вкратце пересказала наш с бандитом разговор. Умолчала только о его совете, данном мне напоследок.

- Вот скотина...- тоскливо протянул Кактус, выслушав меня, - Я с самого начала знал, что он козёл. Но что до такой степени!

Старшой не смотрел на нас, ничего не говорил. А Кактус, словно для того, чтобы разбить это молчание, продолжал распалять себя:

- Это же надо - дождаться пока мы уйдём, бросить раненую девушку, забрать боеприпас! Теперь я понимаю долговцев - таких уродов только вешать, они даже пули не заслуживают. Сволочи - сволочная смерть! Ну, ничего, он своё ещё найдёт - ему одному ни за что не дойти даже до Рыжего леса. Скоро сдохнет, если уже не сдох.

Кактус говорил что-то ещё, меряя нервными шагами тесное пространство комнаты, но я его не слушала. Я смотрела на нашего старшого. И чем дольше смотрела, тем отчётливее понимала - не соврал мне Шухлый. Ни в чём не соврал.

Лицо Колотуна было на первый взгляд таким же, как всегда, спокойным и слегка отрешённым. Только пристально вглядываясь в него, как это делала я сейчас, можно было заметить печать обречённости. Чуть-чуть, в потускневших глазах, в углубившихся морщинах на лбу, в опущенных уголках губ... Старшой, как и Шухлый уже знал, что нам не суждено уйти из Припяти.

Я разлепила спекшиеся губы, втянула стерильный воздух мёртвого города, чтобы выдохнуть его одной фразой, почти потерявшей смысл от бесконечного повторения в сотнях фильмов и книг - "Бросьте меня". Хотела и не смогла. Слишком свежи были в памяти часы, проведённые здесь в одиночестве и горячке.

От собственного слабоволия и бессилия на глаза навернулись слёзы. Я натянула куртку на голову и принялась утешаться тем, что несколько часов ничего не решают. «Завтра, - твердила про себя, - Завтра я скажу, и они уйдут, у них ещё останется еда и вода, они сильные, они доберутся...»

А уже вечером, когда за окном сгустились сиреневые сумерки, ко мне пришло понимание, одновременно несущее с собой облегчение и горечь. Никто не оставит меня медленно умирать от жажды и болезни в пустой квартире. Зачем? Один выстрел - и я избавлена от этой мучительной участи, а у моих друзей развязаны руки. Это будет милосерднее по отношению ко мне, и облегчит Колотуну и Кактусу обратный путь.

И с этой мыслью я провалилась в глубокий, как омут сон, для того, чтобы проснуться ночью под беззвёздным небом призрачного мира.