Счастье после всего?

27 июля

Только что получила по электронной почте страннейшее письмо. От одного из соседей, он живет за нашим домом. Сперва долго думала, где он взял мой адрес, потом вспомнила, что Линетт создала в сети директорию нашего околотка с телефонами и электронными адресами — тщетная попытка создать «чувство общности». Вот что он мне прислал:

«Вэлери Райан,

ваши платаны захватывают часть моей территории. Требую переместить эти деревья, или я буду вынужден их спилить.

Билл Стропп».

Глазам своим не верю! Эти платаны высотой с дом. Переместить их невозможно, а спилить рука не поднимается — особенно в местечке, где деревья в полный рост попадаются реже цельно-кирпичных домов. Я мало что знаю об этом парне: владеет сетью шинных магазинчиков, слышала, что жена ушла от него к какому-то торговому представителю и переехала с детьми в Аризону. Живет в доме один. Дом выставлен на продажу. Я тут же написала ему ответ в самом деликатном дипломатическом стиле.

«Дорогой Билл,

спасибо за беспокойство о деревьях. Я не отдавала себе отчета в том, что они посажены на вашей территории. Прошу прощения за такую забывчивость и надеюсь как-нибудь решить эту проблему. Поскольку из-за размеров их нельзя переместить, а спилить было бы просто бессовестно, может быть, вы примете от меня денежную компенсацию за землю, которую они занимают. Как для вас звучит такое предложение?

Вэл».

Ответ был такой:

«Смешно звучит. Я требую перенести деревья.

Билл Стропп».

В довершение к этой встряске позвонил Роджер. АОН высветил его имя, и я решила не брать трубку.

«Вэлери. Это Роджер. Я подал иск об опеке Пита».

Сперва я посмеялась над этим сообщением. Какой наглый тип, да к тому же безмозглый! Неужели в этом черном каменном сердце могла мелькнуть надежда получить опеку Пита? Надо рассказать Омару — просто чтобы вместе посмеяться. Послала ему сообщение на пейджер, и он тут же перезвонил.

— Вэлери, я собирался поговорить с вами завтра. — В трубке слышалось звяканье тарелок, какой-то веселый шум.

Омар живет нормальной жизнью, вспомнила я, у него есть любящая жена и друзья, которым приятно с ним общаться. Последние двое суток он не таскал по дому мертвые тела, пререкаясь с жадными сестрами, не воевал с дальними родственниками, убежденными, что вам прямая дорога в ад, как безбожным язычникам. Я представила Омара в просторной рубахе и домашних брюках с кружкой холодного пива. Ни разу не видела его жену, но представила и ее — стройную, грациозную и элегантную.

— Роджер подал на вас иск об опеке, — сказал Омар.

— Да, я знаю, поэтому вас искала. Думала рассмешить, — я деланно похихикала. — Вы верите, что это серьезно? Какая-то глупая шутка. Да? — Ответа не было. — Ведь судья Мендельсон Роджера терпеть не может. Да что там, он его даже в тюрьму отправил!

— Судья Мендельсон вышел на пенсию на прошлой неделе.

— Что?

— Да, Вэл. Судья Мендельсон. Тот самый, который терпеть не может Роджера. Судья, который отправил его в тюрьму. На прошлой неделе этот судья вышел на пенсию.

У меня сжалось горло.

— Это точно?

— Абсолютно. Я был на его проводах. Они с женой сейчас скорее всего в круизе. Плывут к мексиканской Ривьере.

— Вот задница.

— Послушайте, я сейчас не могу разговаривать. Все равно мы сейчас ничего не сделаем. Лучше попробуем выспаться, я позвоню куда надо, и утром снова поговорим. Ладно?

Нет, чуть не сказала я, не ладно. Вы вернетесь к своему роскошному приему, а я сиди тут лицом к лицу с угрозой потери сына?

— Конечно, конечно, — заторопилась я. — Простите за беспокойство.

— Никакого беспокойства, Вэл. Отдыхайте. Завтра поговорим.

Гудки.

Наверно, надо выйти в сеть и делать покупки, пока голова не отключится. Но вдруг оказалось, что у меня нет настроения тратить деньги. Настроение было одно — пойти блевать.

На сегодня все.

В.