Счастье в проекте

Глава 14

Режин вскочила и спряталась за колонной. Она действовала инстинктивно. Антонио, вспугнутый ее прыжком, огляделся и тоже увидел Венсана. Стоя в укрытии, Режин попробовала несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, но воздух застрял в гортани. Венсан в борделе? С расстегнутым воротом и почти мальчишеской улыбкой, он казался молодым шалопаем — таким Режин не приходилось его видеть. Кажется, у него было великолепное настроение, и видеть свою госпожу он был чрезвычайно рад.

Тем временем Саманта переместилась в публику. В трусиках и накинутом на плечи прозрачном покрывале, с которым она только что на сцене изображала любовный акт, она подошла к Антонио и голой половинкой задницы присела на столик. Антонио польщенно улыбался.

«Сразу двух мужиков увели конкурентки-профессионалки!» — горестно подумала Режин.

Ей захотелось навек остаться в укрытии за колонной — она казалась себе маленькой, жалкой и смешной.

Что за идиотскую комедию она устроила из своей жизни? Ее пафосный жених, который не спит с ней, потому что ему нужны штуки покруче, чем то, во что они, дурачась, играли с Антонио. Ее страстный испанский любовник, лучший друг всех городских потаскух. Хорошо она, должно быть, смотрится на их фоне!

Вот и все ее проблемы разрешились, ничего не осталось от ее мучений и недоумений. Вообще никого и ничего не осталось.

Она подошла к бару и поздоровалась с Венсаном. Он не был чересчур шокирован. Ничего удивительного, что ему требовалась садистическая встряска — мало что могло его возбудить, удивить, пронять…

— Нам нужно найти разумный способ спокойно и без шума расторгнуть помолвку, — сказала Режин.

— Хорошо, — ответил он без признаков смущения.

— Одного не понимаю — зачем ты все это со мной затеял? — поинтересовалась она напоследок.

— Затем же, что и ты. Мне нужна жена, с которой не стыдно показаться. Тебе нужен муж с деньгами и влиянием. Все было честно. У тебя был твой испанский бычок…

— Ты знал?

— Не могу же я жениться на женщине, не зная подробностей ее частной жизни. Это безответственно, так не делают.

В общем, логично, хотя и цинично.

— Ты устроил за мной слежку?

На такие вопросы Венсан Гийом не отвечал. Но у Режин был еще один вопрос, наверное, последний:

— Ты так и не выяснил, кто стоит за саботажем? Может быть, совершенно случайно, у тебя есть данные, которыми ты со мной не поделился? Например, о Шюрли?..

— …Который якобы обозлился из-за того, что участок достался мне, а не ему?

— Он заказал моему отцу новые проекты.

— Ну и что?

— Почему ты никогда не говорил об этом?

— Не хотел тебя расстраивать.

— Что могло меня расстроить?

— Я не хотел, чтобы ты узнала, что твой отец работает на конкурентов.

— Господи, да что в этом плохого?

— Я думал, женщины воспринимают такие вещи острее. Я просто хотел тебя защитить.

— Ох, Венсан! Лучше бы ты меня не щадил.

— Все равно. Если бы ты и узнала, это ничего не меняло.

— Так ты действительно думаешь, что это Шюрли пытается повредить «Хрустальной сфере»?

— Да.

— Почему же ты его не остановишь?

— Я ничего не могу доказать. Он не дурак и не дилетант. Он подкупил даже частных детективов, которых я на него натравил. Пока что я не придумал, как под него подкопаться. Крепкий орешек, настоящий хладнокровный преступник.

— Когда ты собирался мне сказать о своих оригинальных склонностях? До свадьбы или после?

Венсан молчал, что было равнозначно ответу.

— Я все равно построю «Сферу», и не одну, — сказал он, следуя своей логике.

«Вот что тебя на самом деле интересует», — подумала Режин.

— Мне искренне жаль. Ты мне в самом деле нравишься. Мы были бы хорошей парой. Может быть, подумаешь?

— Нет, Венсан. Спасибо за доверие, но — нет.

«В сущности, я не имею права на него обижаться, — подумала она. — Если бы я не кривила душой перед собой, могла бы с самого начала догадаться, что с ним явно что-то не в порядке».

— Ты как, Режин? Все нормально? — Антонио появился у нее за плечом.

«Где же Саманта?» — оглянулась Режин. Стриптизерша мирно пила коктейль за столиком с другим мужчиной.

— Ты знал, что он здесь бывает?

Взгляд его остался непроницаемым.

— Конечно, знал! Зачем бы еще меня сюда тащить? Мерзавец ты!

— Ты все неправильно поняла!

— О, нет, все я прекрасно поняла! Ты же говорил, чтобы я за него не выходила, потому что он меня не хочет. Ты знал, что он предпочитает игры покруче. Хватит врать! Ненавижу вранье!

— Ну, хорошо. Да, я знал, что Гийом бывает в этом клубе. Я видел его здесь однажды. Случайно.

— Случайно! В борделе! — гневно повторила она.

— Ладно. Не случайно. Я пришел сюда за ним. Я следил.

— Следил за ним?

— Я подозревал, что он замешан в саботаже. Дошел с ним до этого клуба, ну, мне стало интересно, что тут такое. А когда узнал, решил, что должен тебя предупредить.

— Бескорыстное участие?

— Да. Хочешь — верь, хочешь — нет.

На его лице было все то же выражение игрока в покер. Режин не верила ни единому слову. Она замедленно покачала головой.

— Что ты собираешься делать теперь?

— Я расторгла помолвку. А теперь пойду домой. Чтобы крыша окончательно не съехала.

— Правильно. Я провожу тебя.

— Нет уж, спасибо. Ты веселись, шампанское еще осталось, и девочки тут славные.

— Я не могу тебя отпустить. Мне за тебя неспокойно, тебе нельзя сейчас оставаться одной.

— Одной мне точно будет легче.

Ей ни за что не хотелось показать, что она чувствует себя брошенным ребенком. Как будто она совсем одна на свете, в мире, где царят обман и предательство. В таком уродливом мире!

Она выскочила на улицу. Моросил дождь. Антонио вышел следом, набросил ей на плечи куртку с капюшоном.

— Что ты здесь делаешь? Я же сказала тебе…

Он молча, не слушая возражений, сел вместе с ней в такси.

Перед дверью ее дома, как уже было однажды, они стояли, не зная, что сказать.

— Вечно одно и то же…

— Да, похоже, так. — Он сунул руки в карманы и поднял плечи.

— Я не приглашаю тебя к себе, Антонио.

— Почему?

— Потому что моя жизнь разлетелась вдребезги. Потому что мне не нужен мужчина, который завтра летит в Испанию. Ты прекрасно знаешь, чем все кончится, если ты поднимешься ко мне.

Он, как тоже уже было, взял ее лицо в ладони и поцеловал. Да пропади все пропадом! На свете не было ничего, что могло бы ее утешить больше, чем этот чувственный рот. Как же ей нравился живой огонь, который побежал по жилам от его прикосновения!

— Гори оно все, — сказала она и открыла дверь.

«Теперь уж точно на все наплевать», — сказала себе Режин. По крайней мере, впервые за столько недель настоящий секс с настоящим мужчиной. Она рылась в шкафчике в ванной, ища презервативы. Антонио со спины обнял ее загорелой мускулистой рукой.

— Может, выберем место поудобнее? — спросила она для порядка.

— Я не могу больше ждать.

Его руки скользнули к вырезу платья и расстегнули верхнюю пуговицу.

— Ну, не в ванной же… — сказала она с придыханием, машинально отмечая, как киногенично их отражение в зеркале. Наблюдать, как Антонио раздевает ее, точно на экране, оказалось занятием будоражащим.

— Пойдем, у меня появилась мысль! — Она взяла его за руку и повела за собой.

Оказавшись в спальне, она выкатила из гардеробной передвижное зеркало и приглушила свет. Затем направила насыщенные лучи двух потолочных галогеновых светильников на участок пола перед зеркалом. Антонио понял, что она задумала.

Она включила музыку и встала перед зеркалом, а он — снова за ее спиной. Собрав ее волосы в тугой пучок, он поцеловал теплый, чуть влажный затылок. Режин блаженно затрепетала.

Обрисовав ее груди руками, так что соски мгновенно отозвались томительной болью, он вернулся к пуговицам, медленно расстегивая одну за другой. Снова коснулся груди. Соски ответно затвердели и потянулись навстречу его ласке.

Перед глазами Режин все еще танцевала Саманта, и она, невольно подражая ей, начала вращать бедрами под музыку.

Пока он играл на пуговичной клавиатуре, Режин подняла руки и начала танцевать. Он держал ее за талию, не отрывая восторженного взгляда от зеркала, а она раскручивала амплитуду танца, ускоряя свои все более раскованные и рискованные движения.

— Тебе понравилось, как она танцевала? — прошептал он ей на ухо.

— Я танцую лучше.

— Гораздо лучше. Ты — необыкновенная.

Он обнажил ее плечи, и платье упало на пол.

— О, как ты заводишь меня! — проговорил он сдавленно.

— Думаю, Саманта порадовалась бы, что ее уроки нас вдохновили.

— И мне даже не надо платить тебе за удовольствие.

— Может быть, мне надо тебе приплатить.

— Это еще почему?

— Потому что ты — любовник, о котором женщина может только мечтать.

Он расстегнул на ней лифчик из алого шелка и кружев и спросил:

— А это для кого предназначалось?

Их взгляды в зеркале встретились:

— Никогда не знаешь, как все обернется…

Он отстегнул и начал медленно, как Бандерас в рекламе, скатывать чулок, осыпая ласками ногу. Затем снял с нее туфли и долго целовал ступни, неспешно поднимаясь вверх, исследуя языком рельеф ее длинных ног. Режин бросило в жар.

Наконец Антонио взял последний бастион — разомкнул крючки пояса. Теперь на ней остались только трусики.

Он рисовал пальцами круги на плоскости ее живота. Радиус расширялся, захватывая груди. Потом он дотянулся до затылка и спустился вдоль спины. Его пальцы чертили линии на ее бедрах, приближаясь к фокусу ее желания, которое мощно пульсировало в укромной глубине тела. Она следила за его движениями, наслаждаясь каждым нажимом сильных и нежных пальцев.

— Я еле держусь на ногах, — предупредила она его.

— Это меня вполне устраивает, — ответил он.

Она ответила стоном, когда его рука щекотно прошлась вдоль шелкового края ее трусиков.

— Что я говорил? Нет ничего лучше прощального секса.

Она резко отвела его руку.

— Что такое?

— Какая же я дура! Ты опять добился своего. Ты с самого начала все рассчитал. Ну, ты и негодяй!

Он с трудом отвлекся от курсирования вдоль ее бедер:

— Тебе же нравится…

— Ты опять меня соблазнил.

— Ну, и?..

Она бросилась на постель и закрыла голову подушкой.

— Подожди. Стриптиз продолжается.

— Я так не могу. Это не жизнь, а сумасшедший дом. Не могу я с тобой спать, как ты не понимаешь! Завтра ты уедешь, и мне будет еще хуже.

— Да что же это такое! Вечно ты меня делаешь виноватым. Ты что, разве сама не хотела?

— Ну, что ты заладил… Опять мы орем друг на друга. — Режин заново поняла, что жутко устала и что ее жизнь — череда катастроф. Она встала и надела кимоно. Антонио вздохнул и отвернулся.

— Чего ты дуришь? — бросил он из-за плеча.

Она помолчала:

— Я не знаю. Я не хотела ссориться.

— Ты всегда начинаешь, — в который раз заметил Антонио.

— Неправда!

— Правда. Всегда, как сейчас.

Она оскорбленно замолчала. Никто не двигался и не говорил ни слова. Режин нарушила молчание:

— Антонио… Тебе нельзя здесь оставаться.

— Ладно. Я старался, как мог. Не хочешь — не надо. То ты загораешься, то опять начинаешь на меня орать благим матом. Сколько можно? Я пошел. Прощай. Желаю тебе когда-нибудь с собой разобраться.

Антонио стоял в освещенном пролете лестницы старого дома, где жила Режин. Она сидела на ступеньках. Мамаша с двумя детьми вошла в подъезд. Спящего младенца она вынула из коляски, хнычущего отпрыска постарше тянула за руку. Она удивленно взглянула на странную парочку, притулившуюся на лестнице, вместо того чтобы выяснять отношения дома.

— Режин, все в твоих руках.

— Я совсем запуталась, не знаю, что со мной.

— Тут я не могу тебе помочь.

— Может, попробуем еще раз?

— Чтобы ты меня через пять минут спустила с лестницы?

— Ничего такого не будет.

— Знаю я твои обещания.

— Это несправедливо!

У него было бесконечно усталое, несчастное лицо.

— Ты хочешь, чтобы я поклялась навеки остаться с тобой?

— Было бы неплохо, если бы ты продержалась хотя бы пару часов.

— Я продержусь. Пожалуйста, побудь со мной сегодня. Это будет наша последняя ночь. А потом — уезжай в свою Испанию.