Счастье в проекте

Глава 5

Режин молча стояла рядом с Антонио и наблюдала, как он берет у ночного портье ключи от комнаты. Он действовал так уверенно и непринужденно, как будто ничего более повседневного, чем вписаться с дамой в гостиницу в четыре утра, не могло быть. Чтобы не смущаться от пикантности ситуации, она сосредоточилась на своем спутнике. Это неплохо отвлекало. Он выглядел как воплощенная эротическая фантазия: крутой latin lover. Мудрено помнить о приличиях, когда рядом с тобой такой мужчина!

Войдя в номер и закрыв за собой дверь, он остановился в замешательстве. Затем аккуратно положил ключ на столик и прошелся по комнате. Наконец остановился на некотором расстоянии от Режин.

— Мне как будто снится странный сон, — сказал он, задумчиво глядя на свою спутницу.

— Плохой?

— Странный, немного глупый. Мы с тобой в гостиничном номере…

— Что же тут странного? Разве для тебя это не привычное занятие?

— Ты о чем?

— Водить своих подружек по гостиницам.

Он рассмеялся и не ответил. Режин еле стояла на ногах. Она в изнеможении опустилась на постель, он тотчас сел с ней рядом. Он осторожно протянул руку и провел кончиками пальцев по ее лицу, прочертил линию носа и губ. Эта сдержанная ласка заставила ее вздрогнуть:

— Ты очень красивый.

— А ты очень умная.

— Я думала, тебе не нравятся умные женщины.

— Мне нравится талант и красота. Я увидел проект еще до того, как познакомился с тобой. Твой макет показался мне безумно красивым. Я потому и захотел работать здесь.

— А увидев меня, разочаровался?

Он наклонился, одной рукой обнял ее за шею, другой провел по груди и начал расстегивать пуговицы на блузке:

— Да, мои ожидания были жестоко обмануты.

Она закрыла глаза, впитывая кожей прохладу — он дошел до последней пуговки и раздвинул полы блузки.

— Я очень люблю архитектуру, Режин. Она меня глубоко волнует. Красивый проект — это почти так же эротично, как красивая женщина, которая позволяет освободить себя от одежды.

Режин улыбнулась:

— Чудно! Обычно прорабы — наши заклятые враги, специально приставленные к архитекторам, чтобы доказывать, что их проекты хороши только на бумаге.

Антонио расстегнул молнию на юбке и легко снял ее, тихо присвистнув при виде крошечного кусочка материи, предназначенного быть трусиками.

— Видишь ли, я родился в Барселоне. Наш дом был недалеко от «Каза Мила» Гауди, моего тезки. Ты, наверное, представляешь, о чем я говорю.

— Еще бы. Когда я училась, Гауди был моим кумиром. Я всегда хотела перевести его идеи на язык архитектуры.

— Рад, что ты меня понимаешь, — сказал тезка знаменитого каталонца, внимательно рассматривая лежащую перед ним «ню». — Так вот, я всегда ценил совершенные формы. — С этими словами он обеими руками провел по ее животу вверх, к полушариям груди. Тело Режин отзывалось на прикосновения его рук волнами счастливой дрожи. Наконец он расстегнул застежку лифчика и убрал с пути к победе последние преграды. Его ладони, чуть загрубевшие, ласкали кожу ее груди одновременно и нежно, и властно, и это действовало на нее особенно остро. Она вздохнула чуть хрипло, в рифму его дивному голосу, который еще недавно казался ей чуть ли не лаем. В ответ он склонился ниже и захватил губами ее напрягшийся сосок, а затем слегка потянул его зубами.

Режин издала слабый стон и покрылась гусиной кожей.

— Тебе холодно?

— У меня озноб и жар.

Он посмотрел ей в глаза, затем перевел взгляд на рот, и вскоре его язык играл с ее губами, забираясь все глубже. Когда она почувствовала, что он с расчетливо сдерживаемым нетерпением осваивает пространство за ее зубами и обвивает языком ее язык, этот поцелуй показался самым интимным актом из всего предшествовавшего.

— Я с самого начала хотел узнать тебя поближе.

— Ты хочешь сказать — хотел со мной переспать?

— Я сказал то, что сказал.

— Я думала, ты хочешь секса.

— Да, если ты этого хочешь, — ответил он серьезно, скользя рукой под ткань ее стринга и нащупывая самое чувствительное место. Нашел, и она не смогла не вскрикнуть. Странно, он все время занимался только ею. А сам?

— Ты все еще одет…

— Ничего, успею.

Его рука овладевала ее телом, играя прелюдию главного события. Режин на секунду отвела ее, чтобы еще раз оговорить условия.

— Я хочу, чтобы ты помнил, что все это — только до утра, — проговорила она, изо всех сил стараясь, что бы не заплетался язык. — Утром все будет забыто, как не было.

— Почему ты так волнуешься? Я не надену на тебя ошейник, не беспокойся.

Это вызвало у нее странную ассоциацию. Она села на кровати:

— У меня есть идея.

— Да? Интересно.

— Нет, пожалуй, лучше не надо.

— Так не честно. Теперь уж говори!

Она покусала губу:

— Ну, в общем… У нас одна ночь, без обязательств и без последствий, правильно? Помнишь фильм «Основной инстинкт»? Не мог бы ты… связать мне руки?

На секунду его глаза непроизвольно расширились, но он быстро справился с собой:

— Давай.

— У меня есть косынка в сумочке. Думаю, подойдет.

— Шерон Стоун, гоняющаяся за любовниками с острыми предметами… Вообще-то она не в моем вкусе. Я бы и близко не подпустил ее к своей постели. Ну, да ладно.

Антонио вынул ремень из брюк и примотал запястья Режин к спинке кровати. Затем, не торопясь, разделся. Режин следила за движениями его тренированного тела. Это было впечатляющее зрелище — сложен он был великолепно. Мысль о том, что она со связанными руками находится полностью во власти этого чужого мужчины, излучающего силу, бросила ее в озноб.

Наконец он шелковой косынкой завязал ей глаза. После этого на несколько мгновений шоу приостановилось.

— Антонио?

— Что ты хочешь?

— Дотронься до меня.

— Попроси как следует.

— Пожалуйста, Антонио, я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.

— Как?

— Языком. Пожалуйста!

Вскоре что-то горячее и влажное коснулось ее живота и стало подниматься вверх. Он вернулся к ее груди. Его движения были крадущимися и осторожными. Кончиком языка он обводил соски, потом принимался жадно посасывать их. Снова уходил, возвращался… Внезапно опять переместился на живот и остановил язык в углублении пупка.

— Пожалуйста, немного ниже, — взмолилась она.

Его пальцы потянули пояс ее стринга.

— Прошу тебя, не останавливайся.

Одним движением он разорвал шнурки, удерживающие трусики на талии. Режин задохнулась от острого наслаждения. Такого она еще не испытывала ни с одним мужчиной. Она хотела ощутить на себе всю массу его разгоряченного тела.

— Иди ко мне, — сказала она грудным дрожащим голосом. — Пожалуйста, ляг на меня.

Он опустился на нее. Ей захотелось прижать его к себе, но не было сил! Бедрами и животом она впитывала груз его тела.

— Возьми меня, — сказала она еле слышно.

Не отвечая, не мешкая, он вошел в нее мощным рывком.

Обхватив ее руками за спину и прижав к себе как можно теснее, он продвигался к цели яростными толчками. Это разбудило в ней неслыханное, животное наслаждение. Ей казалось, долго она не выдержит:

— Если ты не остановишься, я кончу через минуту!

— Что ты со мной делаешь! — простонал он.

— Ох, нет, нет, нет! — закричала Режин вместо рвавшегося из нее «да, да, да!». Через несколько секунд оба достигли пика и взмыли на гребне экстаза.

— Прости меня, — пробормотал он, обессиленно опускаясь рядом с ней. — Такого со мной еще не было. Ты была слишком горяча, я не мог сдерживаться.

— Развяжи меня, пожалуйста.

Вернув свободу рукам, Режин плотно прижалась к Антонио. Ее оргазм был настолько сильным, что сладкие конвульсии все еще пробегали по телу, и она вцепилась в своего партнера, боясь, что эти волны отнесут ее от спокойного берега в открытый океан страсти.

— Это было чистое безумие, — сказал он.

Она хотела согласиться. Так не бывало еще никогда, и она не понимала, в чем дело — в этом мужчине или в том, что она отважилась осуществить свою потаенную фантазию. Но она так и не нашла, что сказать. Антонио нежно поцеловал ее и прошептал: «Reina» — «Королева».

Он стоял у окна, неподвижно глядя в сумрак ночи. Она не отрываясь изучала очертания его фигуры. Узкие бедра, широкие плечи, ямочки у основания спины… Режин лежала в постели, упиваясь этим мгновением. Неужели все совершилось? Несколько часов назад он влетел в бар, клокоча от злости, и попытался в который раз затеять ссору… В начале вечера она, помнится, собиралась завоевать сердце Венсана Гийома. А вот финал получился, мягко говоря, неожиданный. Теперь главное, чтобы в этой буре чувств не наломать дров.

— Куда ты?

— Домой. Скоро рассвет, через три часа мне надо быть на работе. — Она уже была одета.

Он положил руки ей на плечи:

— Прошу тебя…

— Мне пора.

Он мягко ткнулся носом в ее щеку, прошел губами путь к ее губам, и его поцелуй мгновенно разбудил задремавшее пламя.

— Мы же договорились, что у этой истории не будет продолжения.

— Но мы еще в начале.

— Разве ты не устал?

— Я только разогрелся.

— Пять часов утра! Мы же не можем…

— Чего мы не можем? — спросил он, водя пересохшими губами вдоль ее шеи и одновременно запуская руки под блузку. Он накрыл ладонями ее груди, нежные бутоны опять напряглись и посылали безошибочно узнаваемые сигналы всему телу.

— Ты хочешь сказать, что позаботился обо мне и теперь твоя очередь?

— Ты слишком много думаешь, все у тебя разложено по полочкам… Расслабься, откройся непредвиденному…

— Но мне надо быть завтра в форме…

— Ты будешь чувствовать себя лучше всех, это я тебе обещаю, — проговорил он, продолжая неистово ласкать ее грудь. — Ты один только раз отпустила на свободу воображение — и посмотри, как это было потрясающе! Скажи мне, чего ты хочешь…

Режин честно старалась думать, что хочет только одного: домой под одеяло… Но другая мысль, даже не мысль, а картина, ярко вспыхнула в ее мозгу. Она не могла рискнуть выговорить это вслух, но Антонио мгновенно откликнулся:

— Скажи мне, о чем ты подумала.

Она покраснела:

— Помнишь, в фильме «Море любви» с Аль Пачино и Эллен Баркин… Она стояла, прижатая к стене, а он просто задрал ей юбку…

— По-моему, она его там и прикончила.

— Нет, она не убийца.

— Тебе нравятся женщины, от которых исходит смертельная опасность…

— Мне нравятся женщины, которые получают, что хотят, не спрашивая разрешения.

Антонио схватил ее и прижал к стене. Он не стал расстегивать блузку, а просто разорвал ее. Затем он просунул руку ей между ног. Там Режин ничто не ограждало — ведь трусики он разодрал еще раньше. Он развел ее ноги и вонзился в нее до небывалой глубины. Режин громко застонала. Сила ощущений превосходила самые смелые ожидания. Одной рукой Антонио упирался в стену, другой держал ее. С каждым новым толчком ей становилось все трудней стоять прямо. Она все хуже осознавала, что происходит, крики восторга непроизвольно вылетали из ее горла. Сказать точнее, она отдалась непредвиденному.

Еще никогда не один мужчина не заполнял ее так, без остатка. На этот раз Антонио никуда не спешил, и она молила, чтобы это никогда не кончалось. Но постепенно ритм его дыхания изменился, движения ускорились, он обрел внутри ее полную свободу. Режин предчувствовала, что кульминация близка. Длинные хриплые крики вырывались из нее, исступленное желание требовало выхода в этих первобытных звуках. Мужчина, безжалостно пригвоздив к стене, заставил ее забыть все на свете, лишил разума. Их синхронный оргазм был похож на слепящую вспышку, и вскоре они, обливаясь потом и задыхаясь, повалились друг на друга.

Он забыл все языки, кроме родного, и она слышала рядом с собой его бормотание: «Loco. Es totalmente loco» — «Полное безумие».

Долго они не могли шевельнуться. Потом Режин очнулась:

— До дому я, кажется, не доберусь.

Он потянул ее за руку к кровати.

— Мне нельзя опаздывать!

Он приложил палец к губам:

— Я обо всем позабочусь.

— А как же… — начала она фразу, и на том отключилась.