Считай, что ты мертв

Глава 3

Лежа на складном стуле и глядя на большой уединенный плавательный бассейн, Джина Гранди ловила последние лучи солнца.

Она была одета в изумрудно-зеленое бикини, которое хорошо смотрелось в сочетании с ее венецианскими рыжими волосами. Ее личико в форме сердечка было лишено всякого выражения. Тело, сильно загоревшее под солнцем, было хороших пропорций: немного тяжелые груди, округлые широкие бедра и длинные тонкие ноги.

Она проводила большинство своих дней, вспоминая прошлое, когда она вкусила сладкой жизни в Риме. Из-за этой тупой попытки похищения она теперь была заключена внутри электрической ограды, и у нее не было никакого представления о том, когда ее отец смягчится.

Как она ненавидела своего отца!

Тысячи раз она вспоминала тот ужасающий вечер, когда она садилась в свой «ламборгини», а ее неожиданно окружили четверо с пушками в руках.

Она обедала в одном из фешенебельных клубов, расположенном в подвальчике, и тамошняя вечеринка стала ей надоедать. Она извинилась, оставив присутствующих наполовину пьяными, наполовину расходившимися. Когда она открывала свою машину, эти четверо внезапно появились из темноты. Все они были молодыми, тощими, одетыми в потрепанные джинсы и кожаные куртки. Все они были бородатыми и, с ее точки зрения, поразительно грязными.

Джина Гранди сразу сообразила, что эти четверо намереваются ее похитить. Осознание этого погнало по ее телу ощутимую волну страха. Оказаться вдали от надоевшей роскоши, быть спрятанной в какой-нибудь неряшливой квартирке, где ее даже могут связать, — все это она поняла в одно мгновение, испытав легкий шок, о котором, впрочем, не раз подсознательно мечтала.

Но какими тупыми и бестолковыми были эти четверо! Они ждали у клуба в надежде получить миллионы, но не имея никакого плана в своих умственно не развитых головах. Их осторожные передвижения привлекли внимание двух полицейских-охранников, которые притаились у автомобиля и следили за ними.

В Италии похищения не были редкостью, и каждый полицейский получал инструкции следить за любыми подозрительными действиями.

Когда четверо молодых людей окружили Джину, она улыбнулась им, не страшась оружия в их руках. Сердце ее наполнилось восторгом.

— Пойдешь с нами, — сказал самый высокий из четверых. — Это — похищение.

Затем из темноты пролаял голос:

— Полиция! Бросайте оружие!

Высокий юноша, которому не могло быть больше восемнадцати лет, повернулся и выстрелил.

Полицейский, который как раз показался из-за машины, получил пулю, но до того он успел выстрелить в юношу и убить его.

Ряды оставшихся немедленно охватила паника: они повернулись, чтобы бежать. Другой полицейский, который скрывался за автомобилем, пристроил свою пушку на крыше машины и подстрелил двоих из них, пока те бежали. Четвертый юнец, коротенький и самый тощий, нырнул за «ламборгини», скрывшись из поля зрения полицейского. Выпрямившись, он выстрелил одновременно с полицейским. Оба выстрела оказались смертельными.

Во время этой перестрелки Джина стояла без движения. Она так и продолжала стоять, глядя на шесть распростертых тел, пока ее друзья не высыпали из клуба и пока откуда ни возьмись появились фоторепортеры. Стоя посреди криков, вспышек фонариков и струящейся крови, она ощутила болезненное чувство, что что-то очень интересное прошло мимо ее жизни.

Паблисити было всемирным. Каждая газета вышла с ее фотографией на первой полосе — Джина, стоящая в окружении мертвых тел. Бульварные газетенки подчеркивали, что она только что вышла из клуба с подмоченной репутацией: он являлся прибежищем геев, любителей марихуаны и женщин сомнительного поведения.

Когда отец Джины услышал о том, что случилось, и прочел репортажи в газетах, он предпринял немедленные действия.

Карло Гранди был безжалостным магнатом, который пробил себе путь от неаполитанских трущоб до положения самого богатого человека в Италии. Бодрствуя, он посвящал каждый час своей жизни тому, чтобы контролировать свою громадную финансовую империю. Его одинокая, скучающая жена, едва ли издалека видевшая своего мужа, завела интрижку с плейбоем, которого встретила на вечеринке у одной из своих подружек. Плейбой пытался ее шантажировать. Убоявшись мужа, больная от своей пустой и богатой жизни, от себя самой, она выпила бутылку водки, закусила ее снотворными пилюлями и умерла. Гранди, вернувшись из деловой поездки, обнаружил ее и рядом маленькую печальную записку, в которой говорилось: «Прости меня, Карло. Твои требования оказались слишком высокими». Самоубийство замолчали. Джина, которой было семнадцать, заканчивала школу в Швейцарии. Она получила телеграмму от отца, которая сообщала: «Мама умерла. Сердечный приступ. Приеду, чтобы повидаться с тобой».

Гранди явился в школу в Монтре. Джина почти не испытывала к своей матери любви и вовсе не чувствовала ее к отцу. Она знала, что он чересчур занят, чтобы интересоваться ею, и уже поняла, что он вообще не был способен на привязанность. Поэтому, когда он сообщил ей свое решение о том, что она должна остаться в школе еще на год, Джина согласилась.

В конце года девушка приехала в Рим. И на этот раз Гранди был слишком занят, чтобы уделить ей хоть какое-то внимание. Он назначил дочери щедрое содержание, сделал ее членом разнообразных высококлассных клубов, позаботился, чтобы у нее появились интересные друзья из хороших семей, и предоставил ее себе самой. Каждый месяц он брал ее на государственный официальный обед в ресторане «Альфредо». Когда у него находилось время подумать о дочери, он представлял себе, что она во всех отношениях должна быть довольна собой и им и что ведет она себя соответственно, как и подобает дочери самого богатого человека в Италии.

Когда он прочел о попытке похищения и о клубе, его охватила неистовая ярость. Он запер ее в одной из верхних комнат для гостей и потребовал, чтобы было произведено расследование ее прошлых занятий. Благоразумное детективное агентство представило доклад, которому Гранди едва мог поверить: она не только вела себя, словно проститутка, но вдобавок сидела на наркотиках. Теперь возникала немалая вероятность следующего похищения.

И Гранди решил убрать Джину с итальянской сцены. Один из его помощников нашел виллу «Орхидея», и Гранди снял ее. Были установлены электрифицированная ограда и все необходимые приспособления для охраны. Меньше чем через месяц отец и Френзи Амандо перевезли Джину на виллу.

Дочь была чересчур перепугана яростью отца, чтобы протестовать. Она не представляла себе, кто такой Амандо, но возненавидела его с первого взгляда.

Перед тем как оставить ее и вернуться в Рим, Гранди поговорил с ней:

— Ты вела себя как неблагодарное существо, — сказал он. — Ты останешься здесь до тех пор, пока я не решу, что ты готова к тому, чтобы появляться среди приличных людей. Если к концу года я получу о тебе хорошие отзывы, то дам тебе свободу. Однако за тобой все равно будут присматривать. Ты не оправдала моего доверия к тебе, и никто никогда не совершит подобного без того, чтобы потом горько об этом не пожалеть.

Джина с трудом шевельнулась. Как она ненавидела своего отца! Сотворить с ней такое! Посадить ее в клетку и окружить электрической оградой! Назначить сторожем этого хладнокровного гада, змею в человеческом обличье, постоянно следившую за ней. И теперь она чувствовала на себе его взгляд, хотя рядом мажордома не было. — Вероятно, он следил за ней из какого-то верхнего окна виллы.

Несмотря на то что время от времени она скучала по наркотикам, на самом деле по-настоящему страдала лишь от недостатка любовников: секс мучил ее день и ночь.

Не считая слуг, которые почти не говорили с ней, в наличии был этот железный бывший коп, в котором было столько же секса, сколько в пушке у него на бедре. Второй охранник был отвратительно жирным, и у него на носу была волосатая бородавка. Она была уверена, что этот охранник больше всего на свете любит подглядывать — только это его и возбуждало. Он всегда смотрел на нее из-за кустов, посылая ей хитрые улыбочки, а его маленькие глазки раздевали ее.

Единственной спасительной милостью в этой золотой клетке был Суко, японец, доверенный слуга, который обслуживал виллу. Несмотря на то что вид у него всегда был непроницаемый, Джина ощущала, что он ей сочувствует. Именно Суко, готовя ей чай, сообщил, что Амандо обнаружил охранника Джо спящим и уволил его.

— Теперь у нас новый телохранитель, синьора, — сказал Суко и ушел.

Новый телохранитель? Джина вытянула длинные ноги. Она знала, что о деталях следует расспросить попозже. Суко был очень осторожен в отношении нее: оба понимали, что Амандо может за ними следить в любое время дня и ночи.

Может случиться такое, чтобы этот новый телохранитель был интересным? — гадала она. Боже! Как она нуждалась в интересном мужчине!

Ее сознание унеслось назад, к тем потрясающим эротическим ночам в Риме, когда она так часто разделяла огромную кровать с двумя молодыми, богатыми самцами, которые брали ее по очереди, снова и снова.

Она поняла, что издала тихий стон, восстанавливая в памяти те восхитительные моменты давних ночей, как раз тогда, когда услышала вежливый кашель, который заставил ее открыть глаза и слегка вздрогнуть.

Суко стоял рядом. В руках у него был поднос, на котором стоял стакан томатного сока: ей было запрещено употреблять все виды спиртного. Поставив стакан на стол, он тихо произнес, не глядя на нее:

— Синьор Амандо отправляется во Фриско. Не вернется до завтра. Там очень важный обед.

После этих слов он ушел.

Джина глубоко вздохнула. Новый телохранитель мог оказаться на дежурстве! В первый раз за весь день она улыбнулась.

Хотя жареный цыпленок выглядел превосходно, Фрост обнаружил, что у него нет никакого аппетита. Он только ковырялся в тарелке, видя, что Марвин уплетает за обе щеки.

С того момента, как он вернулся на виллу Гранди, в сознании Майка воцарился беспорядок. Он оказался в финансовой яме глубиной в четыре тысячи долларов! У него не было никакой реальной возможности заплатить этому жестокому сукину сыну, который так хорошо стреляет, и он задницей чувствовал, что Силк будет настаивать на уплате долга. Он вспомнил его слова: «С нищими я никогда не имею дела!» Похоже, не было иного решения, как только бросить к чертям эту работу и поскорее делать ноги из Парадиз-Сити. Каким же он оказался сосунком!

— Что-то беспокоит тебя, Майк? — спросил Марвин, отодвигая пустую тарелку.

— Все в порядке… просто не голоден. — Фрост встал. — Полагаю, что слишком много съел за обедом. — Он посмотрел на часы. — Ты сменяешься?

— Да. По телику хорошее кино. Следи за стариной Ползучим Гадом. — И, кивнув на прощанье, он вышел из комнаты охраны.

Фрост сложил тарелки на поднос и поставил его на стул около двери. Зажег сигарету и рухнул в кресло лицом к телевизионным мониторам. Станет ли Марсия вытаскивать его из этой долговой ямы? — думал он. Нет, наконец решил он. Он не мог себе представить, чтобы она дала ему четыре тысячи долларов для того, чтобы уладить дело с этим сумасшедшим пари. Этого он не мог себе представить! Что-то в Силке вызывало у Фроста тяжелое чувство. Силк походил на такого рода жестокого ублюдка, который может поднять на ноги службу по сбору долгов, и если Фросту не удастся заплатить, то в один прекрасный вечер его повстречает на углу пара опытных бандитов, которые могут сломать ему обе руки. Он знал о службе по сбору долгов практически все, и, пожалуй, единственным решением было — послать к чертям эту сладкую работу и вернуться в Нью-Йорк.

Он услышал, как дверь позади него открылась, и оглянулся: Суко убирал поднос.

— Синьор Амандо уехал во Фриско, — пробормотал Суко. — Вернется завтра. — Сообщив это, японец вышел, прикрыв за собой дверь.

Фрост пожал плечами. Теперь, когда ему придется покинуть Парадиз-Сити, Амандо может подсматривать, сколько его душе угодно. Проблема заключалась в том, что, если он уйдет с работы после двух ночей дежурства, ему не заплатят. А запас его денег снизился до опасной отметки. К тому моменту, как он оплатит авиабилет до Нью-Йорка, у него останется совсем мало. И главное: что, черт побери, он собирается делать в Нью-Йорке? Он уже искал там работу, и ничего не подвернулось. В первый раз с тех пор, как он ушел из армии, Фрост почувствовал беспокойство.

Он все еще тревожился, пялясь на мониторы, когда услышал позади себя какой-то звук. Его рука схватилась за пушку, в то время как он поднимался на ноги и одновременно поворачивался.

В дверях стояла девушка и улыбалась ему.

Джина посмотрела, как уехал в «роллс-ройсе» Амандо, после чего приняла душ, поразмышляла у огромного платяного шкафа, потом выбрала изумрудно-зеленое платье для коктейля, которое было очень удобным и являло миру все ее изгибы: платье, которого она не надевала с тех пор, как покинула Рим. Его можно было легко расстегнуть для того, чтобы приступить к немедленным действиям, а когда Джина отправлялась на вечеринки, немедленные действия были именно то, чего она хотела.

Глаза Фроста открывались все шире, пока он смотрел на нее, полагая, что это и есть Джина Гранди. Но он не ожидал, что она окажется такой эффектной и восхитительной. И едва он опытным глазом окинул ее стройное тело, как тотчас понял, что под платьем на ней ничего нет.

— Привет! — сказала она. — Ты — новый телохранитель.

Фрост почувствовал, как его пронзило желание.

— Майк Фрост, — сказал он. — И я знаю, кто ты.

Джина посмотрела на него. «Отличный образчик мужчины!» — подумала она и двинулась в комнату, закрыв за собой дверь.

— Вам нравится ваша работа… Майк?

Он едва расслышал, что она сказала, но точно угадал, что ее можно взять прямо сейчас. Его многолетний опыт с женщинами научил его распознавать знаки, и он видел, что перед ним включен зеленый свет.

Теперь она мне нравится намного больше, сказал он себе уже не сомневаясь. Что он теряет? Фрост начал подходить к ней, а она стояла и ждала, и, когда он достиг ее, она обхватила руками его спину и сильно прижалась к нему всем телом. Его губы нашли ее губы, и ее язык стрелой вошел ему в рот. Одно долгое мгновение они стояли, борясь друг с другом, а потом она оттолкнула его и улыбнулась.

— Давай повеселимся, Майк. Не здесь… у меня в комнате.

И, взяв его за запястье, она повела его в большой вестибюль и наверх по ступенькам, по коридору, в свою просторную спальню.

Когда Фрост закрывал дверь, она уже лежала обнаженной поперек кровати.

Фрост проснулся, когда часы внизу пробили два. Яркий, белый лунный свет проникал сквозь большое окно и освещал кровать. Он посмотрел на спящую девушку, лежавшую рядом. «Красота, — подумал он, — какая красота!» Она лежала спиной на подушке, вытянув длинные ноги, и тогда он подумал о Силке. Он почувствовал, как жгучая ненависть заструилась по его жилам. Если он не собирается платить эти сумасшедшие деньги, он должен быть уже дома и в безопасности, но он не мог уйти до того, как Марвин сменит его и приступит к дневному дежурству. Он должен будет покинуть эту сладкую работу и, что еще хуже, покинуть эту маленькую нимфу, которая отдавалась ему с распутной жестокостью. Его правое плечо все еще слегка кровоточило в том месте, где она кусала его. Его поясница болела. Он чувствовал себя так, словно побывал в камнедробилке.

Он повернулся и посмотрел на девушку, освещенную лунным светом. Пока он любовался ею, Джина открыла глаза и потянулась, словно гладкая, красивая кошечка.

Теперь была ее очередь смотреть на него. «Что за мужчина», — думала она, и ум ее был занят поиском немедленного решения: как бы им получить возможность иметь еще много таких ночей, как эта. Но этот сукин сын Амандо! Ведь он первый раз покинул виллу — и это почти за четыре месяца! Когда он уедет опять? Она хотела, она нуждалась в этом образчике восхитительной мужской плоти, который лежал с ней рядом, она хотела его каждую ночь!

— Привет, — сказал Фрост.

Она обхватила его руками и взобралась на него. Начала покусывать его губы, но Фрост был выжат, словно лимон. Марсия почти разрушила его, а теперь пламенная любовь Джины свела его возможности практически на нет. Он решительно оттолкнул ее.

— Все, детка, — сказал он. — Мне нужно возвращаться к работе. Как говорится, «здравствуй и — до свидания». Завтра я увольняюсь.

Она уставилась на него, потом села в кровати.

— Увольняешься? Что ты хочешь этим сказать?

Фрост спустил ноги с кровати.

— Я посылаю на фиг эту работу.

Он встал, размял мышцы и принялся одеваться.

Джина смотрела на него, с унынием разглядывая его стройное загорелое тело, его мускулы.

— Майк! Что ты такое говоришь? Почему ты уходишь?

Он застегнул молнию на брюках и присел на кровать.

— Я ухожу, потому что попался, как сосунок. — И дальше он рассказал ей о соревновании по стрельбе и о Силке. — Теперь на мне висит четыре тысячи баксов, — заключил он. — Я никак не могу их заплатить. И потому… мне нужно убираться из города до того, как он схватит меня в тиски.

Она попыталась поймать его руку.

— Должно быть, ты шутишь, Майк! Четыре тысячи? Но это же ничто!

— Это ты так думаешь. Для меня это целая куча денег. Я убираюсь отсюда либо закончу переломанными руками.

— Переломанными руками? О чем ты говоришь?

Он ответил кривой усмешкой.

— Забудь об этом, детка. Это не твое дело. Завтра я увольняюсь. — Он встал. — Вот так, детка, и спасибо тебе.

— Майк! — Ее голос был пронзительным.

Он задержался у двери.

— Подожди!

Она выкарабкалась из кровати, побежала к большому шкафу, в мгновение открыла дверцу и нащупала что-то в глубине, а потом вытащила руку и подошла к нему улыбаясь.

— Вот, возьми! Это стоит, как минимум, двадцать тысяч. Мой предатель-папаша выдал мне его на день рождения! — И она опустила ему в руку кольцо с бриллиантом и изумрудом. — Заложи его, Майк. Заплати за это пари. Меня это кольцо совершенно не волнует.

Фрост уставился на кольцо, он колебался, а потом ухмыльнулся. Почему бы и нет? Вот и решение, чтобы сбросить Силка со счетов и сохранить эту работу. Что может значить подобное колечко для развращенной маленькой нимфетки?

— Ты действительно хочешь сказать, что готова вытащить меня из этого, детка? — спросил он, опуская кольцо в карман.

— Я хочу, чтобы ты остался здесь, — сказала она задыхаясь. И обвивая руками его шею, прижалась своим телом к его. — Я хочу еще много таких ночей.

— Ну хорошо. — Фрост скользнул руками по ее обнаженной спине и прижал ее сильнее. — Я так и сделаю. — Затем, легонько оттолкнув ее, он вышел из спальни и тихонько пробрался по ступенькам в комнату охраны.

Он застыл на месте, когда увидел Суко сидящим в кресле, лицом к мониторам. Услышав, как он вошел, Суко поднялся на ноги — лицо его не выражало совершенно ничего — и двинулся мимо Фроста.

— Что, черт побери, ты здесь делаешь? — потребовал ответа Фрост.

— Охраняю, — сказал Суко и вышел из комнаты.

Фрост посмотрел ему вслед, нахмурился, а потом пожал плечами. Он рухнул в кресло, вытащил кольцо, которое дала ему Джина, и принялся его рассматривать. Двадцать тысяч! Ну и дела, спаси Господи!

Когда Марвин сменил его в 8.00, Фрост отправился к себе в домик и несколько часов проспал, а потом позавтракал сандвичами, совершенно забыв о том, что у него в полдень назначено свидание с Марсией в «Спэниш Бэй». Он отправился в Парадиз-Сити, не подозревая о том, что за ним следует кремового цвета «мерседес», за рулем которого сидел смуглый толстый человечек в солнечных очках.

Митч Гобл с девяти утра поджидал появления Фроста на парковке вне поля зрения охраны, которая дежурила у шлагбаума, ведущего в Парадиз-Ларго. Он провел так три часа, читая журнал «Для девушек», ибо был человеком безграничного терпения, хотя и отличался могучим аппетитом. У него с собой оказался бумажный пакет с чизбургерами, и время от времени его рука ныряла в этот пакет.

Фрост обнаружил ломбард на бульваре Сивью.

Бойкая правдоподобная история была у него наготове.

— Мы с женой устраиваем вечеринку, — заявил он тощему еврейскому юноше, который был клерком и стоял за прилавком. — И нам срочно нужны деньги. — Он положил на прилавок кольцо. — Я заплатил за него двадцать тысяч.

Клерк изучил кольцо, вздохнул и сказал, что оно стоит только пятнадцать и он может дать под залог этой вещи только шесть тысяч на три месяца.

Фрост был не в том настроении, чтобы торговаться. В конце концов, это не его кольцо. Он взял деньги и квитанцию, и, когда выходил на улицу — туда, где он припарковал «таурус», он вспомнил о своем свидании с Марсией. Было уже 13.25. Он решил, что она, возможно, уже поехала в ресторан, и не мог себе представить, чтобы она стала ждать какого бы то ни было мужчину, и потому направился прямо туда.

Митч Гобл вошел следом в ломбард.

— Привет, Исси, — сказал он. — Что ты наварил с того парня, который только что вышел от тебя?

Исси, который страшно боялся Гобла, вытащил кольцо.

— Он заложил его за шесть тысяч. Оно стоит не меньше тридцати.

Гобл осмотрел кольцо, хрюкнул, а потом вернул его клерку.

— Не забудь вытирать нос, жиденок, — сказал он и вышел из магазина. Он остановился у телефонной будки и позвонил Силку.

— Наш придурок только что заложил кольцо ценой в тридцать тысяч — с бриллиантом и изумрудами — за шесть штук, — доложил он Силку. — Он направляется к тебе.

— Ты свободен, Митч. — Силк повесил трубку.

Подождав полчаса, Марсия позвонила Силку из отеля.

— Он не показывался, — сказала она. — Что мне делать дальше?

— Приезжай сюда, — сказал Силк. — Нет проблем.

Когда Фрост вошел в ресторан, на пороге его уже встречал Росс Амни, которому Силк поручил присматривать за ним.

— Привет, Майк! — произнес Амни с широкой, дружеской улыбкой. — Марсия только что приехала и спрашивала о тебе.

— У меня были дела, — вежливо объяснил Фрост. — Силк здесь?

— Разумеется… он внизу, в тире.

Миновав Амни, Фрост спустился на лифте вниз, в полуподвал. Он обнаружил Силка беседующим с Моисеем. Как только Моисей увидел Фроста, то сразу отошел в сторону и занялся чисткой оружия.

Фрост вырос перед Силком как из-под земли.

— Я принес твои четыре, — сказал он и вытащил бумажник. Он отсчитал четыре штуки тысячедолларовыми банкнотами и вручил их Силку.

— Нет, дружище, ты не должен этого делать, — сказал Силк, и его тонкие губы скривились, так что это при желании можно было принять за улыбку. — Мы просто неудачно пересеклись. Этот болван Росс должен был мне сказать. Откуда мне было знать, что ты друг моей племянницы?

Фрост уставился на него:

— Вашей племянницы?

— Да… Марсии. Когда она услышала, что я втянул тебя в игру, она была готова надавать мне по ушам. — Он рассмеялся. — Приношу извинения, Майк. Я не знал, что ты — один из нас. Ты ничего мне не сказал.

Фрост почувствовал, как кровь ударила ему в голову.

— Мы заключили пари. Черт побери, меня не касается, кто вы. Я плачу свой долг!

Силк продолжал улыбаться.

— Полегче, дружище, — сказал он. — Я держу здесь рэкет. Стреляю, чтобы заработать себе на жизнь. Обделываю сосунков, но не друзей. И приношу тебе извинения. О’кей?

Фрост, начавший было сомневаться, расслабился.

— Ты действительно умеешь стрелять. О’кей!

Силк кивнул:

— Мы — ребята, гоняющиеся за быстрыми баксами, — все участвуем в каком-то рэкете, — объяснил он и, вытащив пачку сигарет, предложил закурить Фросту. — Марсия сказала мне, что ты телохранитель у дочки Гранди. — Он рассмеялся. — Тоже немножко рэкета! Немножко девочек!

Фрост хихикнул. Он испытал такое облегчение оттого, что не должен расставаться с четырьмя тысячами долларов, что его первоначальное опасение, будто Силк может представлять угрозу, стало быстро улетучиваться. Ему также понравилось замечание Силка о «ребятах быстрых баксов». Именно таким он и был — охотником за быстрыми баксами.

— Против фактов не попрешь, — заметил он. — Да, это работка. — Он убрал банкноты обратно в свой бумажник. У него в голове внезапно родилась мысль: он скажет Джине, что заплатил долг, отдаст ей две тысячи и закладную квитанцию, а четыре оставит себе.

Крупного сложения мужчина вышел из лифта и направился к Силку.

— Привет, Лу, — сказал он. — Хочешь небольшое пари?

Силк принялся разыгрывать дряхлого старика.

— Ваши ставки слишком высоки для меня, мистер Левишон.

— Да ладно! Четыре к одному с нарезной мишенью.

Фрост направился к лифту. «Кое-какой рэкет! — думал он. — Надо же!» Что он, черт побери, делает, сидя в комнате охраны за шесть сотен в неделю! Он был уверен, что в последующие полчаса Силк получит свои четыре тысячи!

Росс Амни болтался у лифта, когда Фрост добрался до ресторанного этажа.

— Хочешь есть, Майк? — спросил он.

— Я уже поел. Где Марсия?

— Немного устала, — ухмыльнулся Амни. — Девушке приходится работать. А пока я хочу, чтобы ты встретился с моим хорошим другом. Он имеет тут влияние.

Амни подхватил Фроста за руку и повел по коридору, открыл перед ним двери и ввел в маленькую комнатку, где их уже ждал Митч Гобл.

Тот был занят тем, что прокладывал путь своими челюстями через огромный гамбургер. Вытерев жирные пальцы салфеткой, он поднялся и просиял при виде Фроста.

— Митч, я хочу, чтобы ты познакомился с добрым другом Марсии, — сказал Амни. — Майк Фрост.

Гобл протянул руку:

— Очень приятно, Майк. Я слышал, что вы… вы — один из наших.

Все уселись за стол.

— Выпьете? — спросил Амни и щелкнул пальцами.

Появился официант.

— Скотч? — спросил Амни, глядя на Фроста, который кивнул в ответ. Фрост разглядывал Гобла, не в состоянии сразу раскусить его. Одежда на нем была обычной, но дорогой. Жирное, смуглое лицо не было привлекательным, и Фрост подумал, что добродушная улыбка может оказаться всего лишь видимостью.

— Как вам понравился наш маленький городок? — поинтересовался Гобл.

— Неплох.

— Да… вам попался лакомый кусочек, — продолжал Гобл. — Теплое местечко у Гранди — это кое-что значит. Вам нравится ваша работа?

— А кому бы она не понравилась? — У Фроста было такое чувство, будто Гобл его зондирует. Когда он служил копом в Нью-Йорке, то частенько сталкивался с ребятами вроде Гобла: все они оказывались льстивыми, опасными манипуляторами. Поэтому он решил сам прозондировать почву:

— А каков ваш рэкет?

Подошел официант с напитками и тут же прошептал что-то на ухо Амни, нахмурившегося в ответ.

— В этом заведении все время что-то случается. Должен на время оставить вас, ребята. Там один придурок разорался. — Он пригубил своего напитка, похлопал Фроста по плечу, сказал: — Митч за тобой присмотрит, — и удалился.

Фрост припомнил нечто похожее, когда Амни оставлял его наедине с Силком, поэтому очень встревожился.

— Мой рэкет? — повторил Гобл и отрезал себе очередной ломоть гамбургера. — Я организую операции. Какой-нибудь парень приходит ко мне и говорит, что у него есть идея заварить кашу. Спрашивает, что я об этом думаю. Я анализирую операцию и говорю либо «да», либо «нет». Можешь называть меня сторонним наблюдателем.

— Это правда? — Фрост пригубил свою выпивку. — И как, дела идут?

— О, разумеется! Мы — ребята, которые любят быстрые баксы, — стараемся держаться вместе. — Гобл рассмеялся. — Марсия сказала, что ты заботишься о крошке Гранди. Только на прошлой неделе ко мне приходил парень с безумной идеей похитить эту малышку и получить двадцать миллионов долларов. Я сказал ему, чтобы он проверил свою головку. — Гобл замолчал и посмотрел прямо на Фроста. — Точно? А ты как думаешь?

Фрост почувствовал, будто игла прошила ему позвоночник.

— Точно… что?

Гобл сделал паузу, чтобы прикончить гамбургер, вздохнул, покачал головой.

— Нет возможности похитить крошку, — сказал он. — Это так?

— Ваш парень может попытаться, — спокойно ответил Фрост. — Но обнаружит себя растерзанным на части четверкой доберман-пинчеров. Если псы до него не доберутся, то доберусь я.

Гобл изобразил на лице удивление.

— Собаки? Разумеется, собаки могут об этом позаботиться. — На его лице отразилась глубокая задумчивость. — Но двадцать миллионов долларов! Это действительно солидный кусок!

«Двадцать миллионов! — думал Фрост. — Да, Гранди может заплатить столько, чтобы вернуть свою дочь».

— В любом случае, Майк, я сказал этому парню, чтобы он забыл об этом, — продолжал Гобл. — Однажды у меня родилась похожая идея, и я исследовал это место… Нет никакой возможности: этот гад-макаронник по-настоящему об этом позаботился.

— Скажите это снова.

— Да-а-а! — Гобл отхлебнул своей выпивки. — С тех самых пор я об этом и думаю. И прихожу к выводу, что нет такой проблемы, которую нельзя было бы решить. А тут двадцать миллионов! Такой кусок кого угодно заставит грезить наяву. Только одно предположение, что четверо толковых парней по-настоящему сойдутся вместе… Похитят эту детку. И у них будет по пять миллионов на каждого.

«Пять миллионов! — подумал Фрост. — Такая сумма может обеспечить меня на всю жизнь!» Сохраняя на лице бесстрастное выражение, он произнес:

— Но вы только что сказали, что нет способа для этого.

— Я так думал пару месяцев назад, — ответил Гобл. — И продолжаю так думать. Ведь от того, что я думаю, никто ничего не теряет. — Он посмотрел на Фроста, потом сказал: — Надо применить тактику Троянского коня.

Фрост нахмурился:

— Что, черт побери, еще за конь?

— Мой старик был свернут на греческой мифологии, — объяснил Гобл. — И заставлял меня слушать всю эту ерунду насчет древних греков. Там был один мерзавец по имени Улисс. Греки стояли рядом с Троей и никак не могли туда попасть. Этот негодяй смастерил большую деревянную лошадь, посадил туда солдат и начал дурить троянцев насчет того, что они бы прекрасно на ней смотрелись, если бы лошадь можно было затащить в город. Эти дураки поверили, вкатили коня. А ночью солдаты вылезли, открыли ворота и всех троянцев насадили на вертел… Для того чтобы похитить эту малышку, мне нужен троянский конь… свой человек в доме: может быть, кто-то из обслуги. У них там за всем присматривают десять человек. Может быть, один из них и пошел бы на это. — Он пожал плечами. — Но еще я думаю. Это моя работа. Может, мне тоже стоит проверить головку, как полагаешь?

Фрост посмотрел на Гобла. Было ли ему сделано предложение?.. Пять миллионов! Он приехал в Парадиз-Сити, чтобы делать деньги, но в данный момент он только нашел себе работу за шесть сотен в неделю… курам на смех! Гобл сказал: «Может быть, кто-то из персонала может войти в дело». Прозрачный намек! Взлянув на толстяка внимательнее, Фрост теперь уже был точно уверен, что ему сделали предложение. Над этим нужно было подумать. «Чтобы выиграть, нужно играть по-крупному», — внушал он себе, поднимаясь из-за стола. Однако, оставив свой напиток нетронутым, он вежливо сказал:

— Да… проверьте вашу голову! — И вышел.

Гобл допил свою порцию, потом потянулся к выпивке, которую оставил Фрост. Силк неслышно скользнул в комнату, закрыл дверь и уселся за стол. Он слышал весь разговор благодаря спрятанному в комнате микрофону.

— Хорошая работа, Митч, — похвалил он. — Ты правильно повел дело.

Гобл кивнул:

— Что дальше?

— Мы дадим ему время подумать. Он быстро соображает. Девчонка слаба на передок — и вот видишь, он уже получил кольцо — разве только он его не украл, но я так не думаю. Этой ночью Амандо не было, и она не пропустила такой возможности. Полагаю, что Фрост ей вставил, потом рассказал, что должен отдать четыре тысячи, и, для того чтобы его удержать, она дала ему колечко. — Силк нервно переплел свои костлявые пальцы. — Это нам на руку, Митч. Что ж, будем ждать.

Гобл задумчиво посмотрел на Силка.

— Не держи этого парня за сопляка, Лу. У меня такое чувство, что он может нам еще преподнести сюрприз.

Силк позволил ледяной улыбке завладеть своим лицом.

— А знаешь, я тоже могу преподнести сюрприз, — сказал он.

Пять миллионов долларов!

Фрост двигался на машине от ресторана вдоль пляжа. Он нашел укромное местечко в тени пальмового дерева и уселся на песок, чтобы все обдумать.

Картинка медленно прояснялась у него в голове. Все началось со случайной встречи с Марсией, племянницей Силка. Может быть, ей приказали присмотреть подходящего кандидата. Может быть, Силк уже добрался к тому времени до внутренней информации о том, что второй телохранитель не продержится долго, и спланировал все заранее. Может быть, поэтому Джо Соломон работает на Силка, и он, Фрост, должен показаться Силку просто даром небес.

Троянский конь!

Силк был достаточно умен, чтобы понимать, что нет никакой возможности похитить Джину, не имея в доме Гранди своего человека. И он нашел этого человека.

Размышляя так, Фрост погрузил пальцы в горячий песок.

Пять миллионов долларов! Предположим, он вступит в игру. Предположим, что у Силка есть вполне безопасный план, который сработает? При этой мысли глаза Фроста потемнели. Гобл говорил о четвертом человеке. Кто это, Амни? Поделить добычу на четверых — по пять миллионов долларов каждому. Что бы он сделал, имея такой кусок!.. Мысли Фроста переключились на охранника Марвина. Предположим, Джина будет похищена. Обратится ли Гранди в полицию?.. Поразмыслив об этом, Фрост решил, что нет. Он заплатит, но Марвин, поскольку он толковый бывший коп, поймет, что похитителем должен быть кто-то из своих и сразу заподозрит Фроста.

Одно дело похитить девушку, но совсем другое — получить выкуп. Когда выкуп будет заплачен и Джина вернется к отцу, вот тут-то его и припрут к стенке. Фрост поморщился. Он будет подозреваемым номер один. И Силк должен это понимать.

Фрост пропустил песок сквозь пальцы.

Он не станет марионеткой в руках Силка. Если его поймают, он, разумеется, не позволит Силку спокойно уйти, чтобы потратить заработанные денежки. Он выдаст его с головой, и Силк тоже должен это понимать.

Фрост отер рукой потное лицо. Если он решит действовать, как троянский конь, организовать похищение будет чрезвычайно трудно, а забрать и поделить выкуп, по его разумению, вообще просто невозможно.

Он подумал еще немного, но так и не смог найти решения, уверенный в том, что Силк не высунет носа из норы, пока у него не будет надежного плана. В чем же он будет состоять?..

Последующие полчаса Фрост сидел, глядя на сверкающее море, погруженный в себя. Ум его был занят. Наконец, резко кивнув каким-то своим мыслям, он принял решение. Притворившись, что играет заодно с Силком, он выслушает его план, обмозгует его, а потом сделает выбор — «за» или «против», в зависимости от того, насколько убедительным будет Силк.

Поднимаясь на ноги, он посмотрел на часы: было 15.15. Ему оставалось убить еще пять часов до возвращения в резиденцию Гранди. И он подумал, не вернуться ли ему в «Пиковый туз» повидать Марсию. Но тут же покачал головой: слишком крутая получалась пьеса. Он решил осмотреть Парадиз-Сити и отправился туда, где припарковал свою машину.

Но пять миллионов долларов не давали покоя!

Он продолжал думать о том, каково иметь такую огромную сумму. Его разум был настолько занят видениями того, как потратить эти деньги, что он не заметил тощего высокого парня с сальными волосами и с лицом, похожим на мордочку хорька, одетым в тенниску и грязные джинсы, который занес ногу, седлая мощную «хонду», и последовал за ним по шоссе в сторону города.

Этот юнец, известный под кличкой Хай-Фай, работал на Митча Гобла и прочно сидел на героине. Гобл постоянно снабжал его достаточным количеством денег для того, чтобы купить очередную дозу, и приказал ему следить за Фростом, не выпуская того из виду.

Все еще размышляя о возможном будущем, Фрост въехал в Парадиз-Сити и припарковал свой «таурус» у развлекательного комплекса. Оставив машину, он углубился в павильон, который гудел от множества голосов. Толпы молодых людей толкались тут, растрачивая свои даймы, поедая хот-доги и стараясь перекричать друг друга.

Фрост протолкался к тиру. Толстый улыбающийся поляк вручил ему винтовку. Это хороший способ убить время, — подумал Майк, устраиваясь поудобнее и выбирая дальнюю мишень.

Хай-Фай смешался с толпой, не спуская глаз со спины Фроста.

Фрост уже выбил центр мишени, когда услышал позади себя голос:

— Вы — Фрост?

Он опустил винтовку и повернулся, обнаружив у себя за спиной высокого жилистого мужчину с морщинистым, загорелым лицом и ясными голубыми глазами.

В одно мгновение он понял, что этот человек — коп.

— Это я, Том Лепски. Городская полиция, — сказал он ухмыльнувшись и протянул ему руку. — А кто вы?

Лепски? В глубине души Фрост почему-то встревожился. Он помнил, что Марвин говорил о том, что Лепски — лучший детектив в городе и его хороший друг. Именно Лепски рассказал Марвину о том, что Гранди требуется телохранитель.

— Понял, — сказал он. — Джек говорил о вас.

— Да уж. Мы с ним приятели, — сказал Лепски. — Я увидел на улице «таурус» и подумал, что смогу вас тут встретить.

— Очень приятно. — Фрост положил винтовку. — Вы меня просто удивили.

— Джек сказал, что вы неплохой стрелок. — Лепски посмотрел на дальнюю мишень. — Да-а-а… пожалуй, это так. У вас есть минутка? Может быть, нам отправиться на ту сторону, к Джо, и выпить пива?

— Почему бы и нет?

Когда они покидали павильон, Хай-Фай последовал за ними. Он видел, как они вошли в бар через дорогу, поколебался, а потом быстро пошел к телефонной будке позвонить Силку.

— Наш пациент о чем-то болтает с Лепски, — доложил Хай-Фай.

Лицо Силка напряглось. Это была неожиданная — и плохая новость. Может быть, Фрост уже предупредил копов о том, что предложил ему Гобл? Но, поразмыслив немного, Силк решил, что нет. Для такого человека, как Фрост, пять миллионов долларов — слишком большое искушение, чтобы проболтаться копу.

— Оставайся там, но следи за ними, — приказал Силк и повесил трубку.

Устроившись за угловым столиком с кружкой пива, Лепски сказал:

— Вы нашли неплохую работу. — Он ухмыльнулся. — Полиция города в долгу перед мистером Гранди. Он заботится о нас, так что и мы тоже заботимся о нем. Его дочь в безопасности.

Фрост кивнул — его лицо решительно ничего не выражало.

— Джина так мне и говорила по телефону.

— Вы уже встречались с ней?

Фрост покачал головой:

— Еще нет. На этой неделе у меня ночные дежурства. Все, о чем мне приходится беспокоиться, — это Амандо.

— Полное ничтожество, — поморщился Лепски. — Его ничто не устраивает. Он почти каждую неделю беспокоит шефа. Вбил себе в голову, что девушку собираются похитить. — Лепски рассмеялся. — Но как? Мы каждый раз ему это объясняем, но он никак не успокоится.

— Это его способ зарабатывать деньги.

— Полагаю, это так. — Полицейские глаза Лепски насквозь просветили Фроста. — Когда мы услышали, что Амандо указал Джо Дэвису на дверь, и у него на то были веские причины, мы поинтересовались вами. — Лепски уже не улыбался. — Мы слышали, что вы получили работу через Джо Соломона. Мы знаем о Джо все. Он не является любимым жителем города. Тогда мы надавили на Джо, и он представил нам ваши рекомендации. То, что мы из них узнали, нас удовлетворило, и мы решили, что вы подходите для этой работы. Мы проверили полицейский департамент Нью-Йорка и ФБР. Они за вас поручились. — Он сделал паузу, затем продолжил: — Единственное, что нас беспокоит, так это то, что вы подолгу не задерживаетесь на одной работе. — И снова возникла пауза, а потом Лепски сказал: — Может быть, у вас просто шило в заднице?

Мозги Фроста работали быстро: копы рассматривали его под микроскопом. Но он и сам был чересчур копом для того, чтобы на него давили.

— Вы меня допрашиваете или мы просто болтаем? — спокойно спросил он.

— Назовите это допросом.

Фрост улыбнулся:

— Скажи мне кое-что, дружище: ты задаешь мне эти вопросы потому, что тебя попросил твой шеф, или ты просто разыгрываешь передо мной копа?

Лицо Лепски стало жестким: его начальник не давал ему инструкций заигрывать с Фростом. Он понимал, что ступил на скользкую дорожку. Поэтому махнул рукой:

— Не поймите меня превратно и позвольте объяснить. Мы не хотим, чтобы Джину Гранди похитили. Мы знаем, что сейчас она защищена со всех сторон. Нет никакого способа добраться до нее, если только в их доме не появится засланный человек, а если таковой появится, то ее вполне могут и похитить. Мы прощупываем каждого, кто живет на вилле: со всеми все в порядке. И тут на сцене появляетесь вы, Фрост. И теперь мы прощупываем и вас. Усекли?

Фрост кивнул:

— Конечно… конечно, но это не ответ на мой вопрос. — Он прикончил свое пиво. — Вы допрашиваете меня, потому что получили инструкции от своего начальства или же просто отрабатываете повышение по службе? — Он наклонился вперед, глядя в упор на Лепски. — Я был на подобной работе и знаю, как все это действует. Знаю все о ребятах, которые давят на людей, чтобы получить повышение. Я сам это делал, но уверяю, никто не сможет давить на меня. Так и скажите вашему шефу. Скажите: я расскажу ему все, что он хочет знать. Мне нечего скрывать, но я не хочу — повторяю, не хочу! — чтобы на меня давил даже самый лучший детектив в городе. — Он поднялся. — С вами все в порядке, мистер Лепски?

Лепски уставился на него, но раньше, чем он мог сообразить, что бы такое ответить, Фрост одарил его широкой улыбкой и вышел из бара.

Когда Фрост подошел к машине, Хай-Фай уже сидел верхом на своей «хонде». А когда Фрост двинулся вперед по главной улице, он завел мотор и влился следом за ним в дорожный поток.

Голова Фроста была занята происходящим. Он чувствовал себя не в своей тарелке. Правильно ли он обошелся с Лепски? — спрашивал он себя. Последнее, чего он желал бы, это завести себе врага в лице копа, но Фрост не мог позволить Лепски давить на себя. Он пожал плечами. Может быть, это не так важно. Важно, скорее, что копы пришли к тому же выводу, что и Силк: чтобы похитить Джину, в доме нужен свой человек.

Фрост бесцельно двигался в сторону Майами. У него еще оставалось несколько часов до возвращения на виллу «Орхидея». Движение было малоинтенсивным. Как всякий хороший водитель, он посматривал в зеркало заднего вида и, наконец, приметил Хай-Фая, который, словно прилипший, тащился следом за ним. Видел ли он где-нибудь раньше этого слизняка? Фрост нахмурился: он вспомнил, что встречался с этим человеком на пустынном пляже, когда тот сидел как-то в тенечке, размышляя. Теперь он снова оказался рядом. За ним что, следят? Фрост ухмыльнулся и хорошенько рассмотрел Хай-Фая в зеркало заднего вида: типичный панк. Похоже, одна из марионеток Силка.

Добравшись до Майами, он свернул на набережную, потом проехал по Семнадцатой авеню, повернул налево, на Майами-авеню. «Хонда» неотступно следовала за ним.

Итак, он убедился, что за ним следили!

Фрост развернулся и двинулся к Парадиз-Сити, призывая себя расслабиться, и даже начал что-то мурлыкать себе под нос.

Уже подъезжая к городу, он свернул с шоссе и съехал на песчаную дорогу, ведущую к пляжу. Оставив машину, быстро ретировался к куще морских пальм, услышав, как позади с дороги съезжает «хонда».

Упав на четвереньки, он стал ждать. Мотор «хонды» умолк.

Хай-Фай нервничал. Оставив мотоцикл, он медленно пошел по песчаной дорожке. Пот заливал ему лицо. Ему приказали не выпускать Фроста из виду, и он знал, если ослушается приказа, деньги на героин поступать перестанут.

Он добрался до открытого места и как раз осматривал дикую полосу пустынного пляжа, когда на него бросился Фрост. Он ударил Хай-Фая коленом в спину и прижал его к песку.

Хай-Фай издал вопль, когда жесткие пальцы сомкнулись вокруг его горла. Он пытался бороться, но пальцы только сжались крепче.

— Полегче, сынок, — тихо сказал Фрост. — Просто ответишь на мои вопросы. Ты — от Силка?

Хай-Фай извивался, приподнимался и сделал тщетную попытку сбросить с себя сокрушительную тяжесть, которая распластала его на песке.

— Не делай глупостей, сынок. — Фрост ослабил свою хватку. Он перехватил правую руку Хай-Фая и взял ее в замок. — Говори, или ты лишишься руки.

Хай-Фай ощутил давление. Он чуть не потерял сознание от боли, пронзившей ему руку.

— Ты — от Силка? — в который раз спрашивал его Фрост.

— Да… да! Ты сломаешь мне руку! — простонал Хай-Фай.

Фрост отпустил его и встал. Хай-Фай полежал неподвижно, потом перевернулся на спину, свирепо глядя на Фроста.

— И не пытайся, сынок, — заметил Фрост. — Просто отправляйся к Силку и скажи ему, что мне не нравится, когда мне садятся на хвост. В следующий раз, как только я замечу, что ты тащишься за мной, я сломаю тебе руку. О’кей?

Они посмотрели друг на друга. Хай-Фай частенько попадался в руки полиции, поэтому мог безошибочно определить копа с первого взгляда.

— О’кей, — пробормотал он и уныло смотрел, как Фрост удаляется по песчаному берегу туда, где оставил свою машину.