Секретарь чудовища

Швы наружу

Они собрались быстрее, чем Нэд предполагал. Скинули разбросанные вещи в чемоданы, правда на отце Одри практически не было лица. Иногда он раздражительно причмокивал, иногда косился в сторону. Все равно его дочь быстро нашла свой телефон на столе, на кухне, значит, основной конфликт меж ней и гостем исчерпан. Правда, истошно закричала, что там все удалено, на что Ротман раздраженно пожал плечами, ответив, что нужно соблюдать гигиену в сети и не цеплять вирусы.

А то мало ли, почему внезапно все содержимое мобильника может удалиться.

Он практически дружелюбно проводил их вниз, усадил в такси, даже помахал вслед. Так или иначе, у Нэда еще чертовски много работы. Клининг вряд ли удастся пригласить на ближайшие полчаса, а времени в обрез. «Придется драить все самому» — с ухмылкой сказал молодой человек сам себе. «Не люди, а свиньи. Бывает же».

В голове копилось столько мыслей, что ни одну из них не получалось выразить. Да и нужно ли? Он медленно вернулся в квартиру, и осмотрел все вокруг. Тот самый синий ковер, который шел волнами от того, что об него часто спотыкались. Сейчас к нему налипли крошки и мелкий мусор. Пахло запущенным жилищем. Ротман глубоко вздохнул, повесил пиджак у входа, затем стал закатывать рукава рубашки. Меньше всего хотелось оставлять все так. А Одри, должно быть, будет приятно вернуться в чистое жилище. Вытянуть ноги, и думать не об уборке, а о… чем-нибудь приятном. Например, об отдыхе. О чтении, или скорой презентации игр.

Или о Новом годе, который вот-вот настанет. Может, заказать сюда гирлянду и небольшую елочку из магазина? Привезут, как раз, в течении получаса. Пусть у нее будет хоть маленький, но праздник.

Мужчина старательно делал вид перед самим собой, что искал ведро и швабру, но на самом деле очень хотел найти что-нибудь о своей секретарше. Какой-нибудь альбом с выпускного, или школьный, где она была еще совсем девчушкой. Может, у нее есть любимые мягкие игрушки? А какие фильмы она смотрит? Во что играет, ведь любит видеоигры, и отлично в их разбирается. К сожалению, за всю историю их коротких отношений Нэд ни разу не спросил, какая у нее любимая игра. Сейчас ему было жаль, что он не узнал.

Он признавался ей в чувствах, но ни черта о ней не знал. Разве что… она любит глинтвейн. А еще боулинг и лыжи. И зиму, раз так. Скупо, очень скупо, оттого становилось горько.

На её кровати давно спал кто-то еще из нерадивой семейки. Её одежду, возможно, трогали и рассматривали. Злостно.

Ни в шкафу, ни в столе, ни где бы то ни было не попадалось ни альбомов, ни личных вещей, отчего Ротман неловко косился в сторону и чуть хмурился. Наверно, он не лучше её семьи, раз тоже позволяет себе копаться в её вещах. Но это казалось единственной возможностью как-то прикоснуться к личности девушки. На данный момент… единственной возможностью.

Вечерело. Тьма накрывала город, а с неба сыпал мелкий сухой снег.

Пора бы поторопиться.

* * *

А шеф так и не появился, размышляла Одри печально шагая сквозь мрак по припорошенному льду. Ну и, наверно, черт с ним. Ни в первый раз. Вот только на душе, почему-то, было погано. День после странного Рождества прошел скомкано. Не понятно. Можно сказать, никак.

Она невольно вспоминала этот праздник, хотя обещала себе не вспоминать. Вспоминала прикосновения, странный смех. Наверно, это будет воспоминание, которое Элс станет прокручивать у себя в голове перед сном, несмотря на обещание забыть.

Забыть.

«Я тебя люблю».

«А я тебя — нет».

«Мистер Ротман, как же так?» — с улыбкой спросила у себя девушка, хотя губы дрожали. Хрупкий мелкий снег ударялся о куртку, продолжал закрывать своим тонким покрытием лед. Как же так? Когда ей больше всего на свете были нужны его объятие, понимание, ласка, он вытирал ноги. А теперь… что-то заговорил о любви. Обидно, больно и смешно.

Элс не могла себе простить тех отношений. Не могла себе простить боль, которую она терпела, когда смотрела на себя в зеркало, и видела следы от порки. Розовые волосы, красный пиджак. Зачем она вообще терпела? Почему?

Наверно потому, что все терпят. Все люди… носят одежду швами вовнутрь.

А почему так, вообще, происходит? Швы ведь, бывают, натирают. Люди их совсем не замечают, оттого что, в той или иной мере, привыкли к боли. Швами наружу было бы определенно удобнее, ибо ткань стыкуется куда аккуратнее, мягче, нежнее. Но все носят вовнутрь.

Ведь так красивее. Иными словами, все терпят боль ради красоты. Ради мнения других. Ведь от мнения других зависит, будет ли одиноко, или нет. На человека, чья одежда будет вывернута наизнанку, посмотрят с пренебрежением, с ним вряд ли будут общаться. Хотя так точно… было бы намного удобнее.

Если бы люди были предметами гардероба, то Нэд был бы самым красивым в мире пиджаком с самыми толстыми, режущими рубцами внутри, которые натирали до крови.

Элс с тяжелой улыбкой была уверена, что не могла бы терпеть такое до самой смерти. Признания в любви, зазывания в отношения… выглядели как надругательство над трупом их старых отношений. Эксгумация и препарирование того, что никогда больше не могло быть живо.

Ей так казалось.

Она шла домой. Во-первых, оттого, что Ротман мог, все же, вернуться, и застать её на работе с дальнейшей рекламой своего дома в качестве идеального жилья, а во-вторых, чтобы показать лицо своей скандальной семье. Иногда Одри ощущала приступы совести, ведь совсем не проводила с этими людьми время, отмахивалась от них, и открещивалась. Хотя они были одной семьей.

В окнах совсем не горел свет, девушка напряглась, прибавила шаг и едва не поскользнулась у самого подъезда. Чужие подошвы оставляли на тонком слое снега практически идеальные резные отпечатки.

Ступени мелькали под ногами, сердце, почему-то, громко стучало в груди. Что-то случилось? Они… куда-то ушли?

Заперто.

Элс сунула замерзшую руку в карман, вытащила оттуда ключи и взялась отпирать квартиру. Через минуту скрипнула дверь, а в нос ударил запах сквозняка в смеси с моющими средствами. Сквозняк гулял по комнатам, в окнах мерцали далекие огни зимнего города, которые расплывались и затухали ближе к горизонту. «Здесь кто-нибудь есть?» — спросила в воздух Одри, правда ответа не последовало. Вокруг стояла звенящая тишина.

Ноги больше не ощущали собой крошек, мусор куда-то делся. Гладь кухонного стола больше не уродовали пятна от напитков, тарелки были чинно сложены в шкафчиках. «Неужели решили убрать тут, наконец?» — она неловко подняла брови, все еще глядя вокруг. В следующую секунду рука сама вновь потянулась в карман, на этот раз за телефоном. Немного в нем порылась и поднесла к уху.

— Привет, пап. — Голос звучал напыщенно-весело. — А вы решили убраться? Спасибо. — Элс тут же осеклась и сконфузилась, понимая, как это звучит. — В смысле… ахах, уборку сделать. А вы… а вы где?

— Одри, мы с девочками уехали. — Отец звучал удрученно. — Приходил твой молодой человек, сказал, что вы планируете съехаться. Он поговорил со своей знакомой, и мы сняли у нее жилье, все в порядке.

— А… молодой человек? — Глаза становились круглыми.

— Ты встречаешься со своим шефом. — Вздох. — Мы за тебя рады. Приятный… мужчина. — На последнем слове он словно поджал губы. — Мы торопились, очень быстро уехали. Что ты там говорила про уборку? Нам некогда было, извини. Сама понимаешь, девочкам нужно готовиться. Вещи еще собирали… Вы там сами справитесь.

— Конечно. — Сдавленно ответила Элс. — Справимся. Мог бы позвонить, предупредить…

— Так я думал, твой хахаль тебе все сказал! — Вдруг обиженно выдал отец, будто все это время держался, а сейчас, все же, треснул и сорвался.

— Ладно, пап, я поняла. — Она тяжело улыбнулась, но уголки губ дрожали. — С наступающим новым годом.

— Да-да, и тебя. Давай.

Он повесил трубку, а девушка безучастно смотрела вниз, на экран. Ротман все это время… был здесь? Решил решать её проблемы? Возомнил себя помощником? В пору было злиться, негодовать, но сил не было. Сил не было ни на что, сами собой опускались руки.

Язык не повернулся сказать, что её шеф — никакой не хахаль, он никто, просто шеф. Не повернулся, потому что тогда, возможно, отец с сестрами в перспективе захотят вернуться. А этого хотелось… меньше всего. Такие вот семейные отношения. И грустно, и смешно. Больше, наверное, грустно, чем смешно.

Она медленно вошла в комнату, где раньше спала. Постельное белье выглядело чистым и свежим, мягким, и таким манящим… «Он рылся по моим шкафам?» — с раздражением вздохнула Элс, затем прикрыла глаза. Рылся. Но за то, на ночь глядя не придется убирать. Можно просто лечь на эту кровать и сразу уснуть. Все забыть.

На подоконнике лежал крупный букет таких же крупных белых роз в белой оберточной бумаге. Одри подошла чуть ближе, и одним пальцем коснулась лепестка. Белые, не красные. Даже не трогая, она ощущала их запах. Нежные. Нужно поставить их в воду, чтоб не завяли. В следующую секунду телефон вновь завибрировал, правда, в этот раз просто пришла СМС. Девушка открыла сообщение, неловко глядя на фразу: «спокойной ночи».

«И вам» — вдруг с грустью сказала Одри, затем опять подняла глаза на ночной город, где гасли огни, но рядом с ними загорались другие. Поодаль виднелись силуэты деревьев. Черных тонких веток на них было так много, что они выглядели как комья тонкой старой проволоки на тонких странных ножках. Лед на ветках снова покрывался мелким снегом.

Праздничного настроения больше не было. Хотя Новый год вот-вот обещал настать.