Секретные техники тайцзицюань

Глава 2 История тайцзицюань

Как мы уже видели, тайцзицюань и цигун проросли из древней алхимии даосизма — факт, который легко проверить используя такие труды, как «Секрет золотого цветка». Этот сокровенный трактат, относящийся ко II веку до н. э., был одним из первых всеобъемлющих руководств по медитации в даосизме, которое смогли получить читатели на Западе. Эту и другие доктрины китайской алхимии, религии и философии в ходе своего развития впитало искусство тайцзицюань и превратилось в ту дисциплину, которую мы теперь знаем.

Существует четыре вида «современных» и наиболее распространенных стилей тайцзицюань, и все они основаны на книге «И Цзин», которая привнесла в них и в их принципы контролируемого движения свою философию и архетипы. Практика этих боевых искусств — не что иное, как внешнее медитативное выражение сущности «Книги перемен». Эти стили известны под названиями Чэнь, Ян, У и Сунь, т. е. по имени тех семейных кланов, в которых эти техники были приняты.

Обычно стиль Чэнь считают «самым старым». Он, в свою очередь, дал толчок развитию стиля Ян, в наши дни являющийся наиболее популярным и давшим несколько новых ростков. Самыми заметными из них являются стиль У и наименее известный из четырех стиль Сунь, созданный мастером синъи и багуа по имени Сунь Лутань.

Фигура Сунь Лутань особенно важна в истории тайцзи. Он разработал собственную, сильно видоизмененную форму боевого искусства в начале XX века. Как рассказывает его дочь Сунь Цзянь Юнь, он с помощью «И Цзин» вычислил точную дату своей смерти. Накануне предсказанного им самим конца он с женой и дочерью вернулся в родную провинцию, чтобы избавить своих близких от хлопот по перевозке его тела на дальнее расстояние. В день ухода из жизни он ничего не ел, а только пил воду, говоря, что в этот мир он пришел пустым и таким же пустым из него уйдет. Во Введении в свою книгу «Наука Сунь Лутань о развивающей разум борьбе» его дочь пишет следующее:

Он умер в той же комнате, в какой и родился.

Все эти стили, если им правильно учат и их правильно практикуют, уравновешивают, наращивают, расширяют и сокращают ци организма, плавно и естественно усиливая эту внутреннюю энергию. Таким образом, тайцзи можно воспринимать как движущийся круг мандалу — выражение жизненной силы вселенной в человеческом облике и воплощение многих идей даосизма и, в частности, той, что утверждает: «Ничто не является постоянным кроме перемен, но в переменах человек должен оставаться постоянным». Поэтому многочисленные стойки связаны между собой в одно плавно текущее упражнение, которое гармонизирует внутреннюю и внешнюю энергию тела и разума.

Тайцзицюань — это цигун в движении (смотрите главу пять), чье долгое историческое развитие берет начало из древнего стиля «борьбы», известного как мяньцюань, т. е. «хлопковый кулак». Такое название было дано, потому что упор здесь делался на мягкость и пластичность борца. На протяжении истории человечества, в разные времена и во многих культурах покой был средством, позволяющим достигнуть проникновения духовных сил в сознание. Дополнительным благом, которое от этого получал боец, была максимальная эффективность действий в бою при минимальной затрате энергии.

Наиболее раннее упоминание названия «тайцзицюань» относится к временам правления династии Тан (618–906 гг. н. э.). Хотя кажется, что история тайцзицюань захватывает довольно близкий к нам период (большинство историков сходятся во мнении, что оно ведет свое начало от 1200 г. н. э.), на самом деле, его существование нельзя заключить в определенные рамки. Медитативные движения практиковались с тех пор, как в 2600 году до н. э. появилась «И Цзин». Почему же тогда тайцзи относят лишь к периоду современной истории? А объясняется это слиянием более древней традиции и боевого аспекта искусства, которое произошло лишь в поздний отрезок времени. Тем не менее, несмотря на внешний светский налет этой практики, тайцзи было и остается сокровенным искусством, заимствовавшим свои скрытые качества из более древнего источника.

Примеров ранней практики «медитации в движении» можно привести в избытке. Существуют лечебные тренировки, разработанные врачом и боксером Хуа То, приверженцем даосизма из династии Хань (около 200 г. н. э.). Его гимнастику прозвали «играми животных», но его собственное название для этих упражнений было У цин си, т. е. «игры пяти зверей». Он заметил, что отдельные создания обладают качествами, которые, если их взять на вооружение, могут улучшить здоровье. Хуа То также заметил, что в целях самосохранения определенные животные, используя инстинктивную ци, выполняют естественные движения, помогающие сохранять бдительность хорошую форму и здоровье. Животные, которых он, в частности, наблюдал, были тигры, распрямляющие свои конечности, олени, вытягивающие шеи и головы, медведи, то приседающие, то выпрямляющиеся на задних лапах в полный рост, а также птицы, хлопающие своими крыльями по земле и в воздухе. Все это включено составной частью в формы тайцзи. Например, движения и стойки «птиц» превратились в серию последовательных «журавлиных» ударов ногой в изначальном стиле Ян.

Эти упражнения цигун завуалированно называли таоинь. Наука таоинь заложена в основу многих видов китайской гимнастики и постоянно проявляется в развитии классических стилей боевых искусств, а ее практика улучшает способность контролировать внутреннее дыхание. Принятая на вооружение монахами монастыря Шаолинь в районе Тан Фун провинции Хэнань, она превратилась в фундамент эзотерической школы кун-фу, продвинутая наставником из Шаолиня Да Мо, жившим в VI веке н. э.

Перу Да Мо принадлежат классические работы об «изменениях в сухожилиях», борьбе «18 архатов Шаолиня» и «омывающих мозг» упражнениях, которые он создал в монастыре, ставшем духовным гнездом внешних боевых искусств. В течение веков по всему Китаю из них произросли сотни стилей кун-фу, включая Вин Чунь, стиль Цапли, Богомола, Кулак цветущей сливы, систему Тигра и Журавля, и Змеиной руки и т.д. Основные различия стилей определялись их географическим происхождением: в северных районах стили делали упор на использование нижних конечностей, тогда как в практике южных систем более употребительны приемы, выполняемые руками. Наконец, эти стили просочились на Дальний Восток, а теперь, среди множества других, все они преподаются как каратэ, дзюдо, айкидо, кикбоксинг и тэквондо по всему миру. И любое из них может провозгласить своим философским вдохновителем шаолиньского мастера кунфу Да Мо.

В то время когда кунфу развивалось как внешняя, боевая форма физических упражнений, Чан Саньфэн, живший где-то между 960-1279 годами н. э., разрабатывал технику, которая превратила его в легендарного патриарха новейшего тайцзицюань. Годы его жизни часто относят к периоду правления династии Сунь, хотя наиболее достоверные и приемлемые свидетельства о нем указывают, что Чан Саньфэн происходил из И Чоу провинции Ляодун и был в прошлом должностным лицом и ученым конфуцианской школы в области Чун Шань. Согласно этим свидетельствам, он родился в девятый день четвертой луны 1247 года, т. е. в правление династии Ян (1206–1368 гг. н. э.).

Чан Саньфэн прославился после завершения десятилетнего посвящения в шаолиньском монастыре, где кроме доктрин китайского буддизма он изучал «эзотерические боевые искусства» вайкун. Затем он продолжал учение в горном монастыре К’о Хун, где ознакомился с даосизмом, что подвигло его к отшельничеству и странничеству. Так он бродил, пока не оказался в даосском анклаве Удан Шань, который иногда называют У Тань или горой Удан и который расположен в провинции Хубэй. Здесь Чан Саньфэн основал свой монастырь Сунь Тянь и первую эзотерическую, или внутреннюю, школу боевых искусств нэй кун. Эта школа и была колыбелью современного тайцзицюань.

Китайский Мерлин, Чан Саньфэн разработал начальные движения форм тайцзи, основанные на откровениях, которые были вдохновлены видениями и снами. В собранной намного позднее классике тайцзи сообщается, что однажды он увидел во сне бессмертного даоса, посоветовавшего ему реформировать свой напряженный метод тренировки, расслабиться и сбросить скованность, развившуюся в нем в ходе обучения в Шаолине. Это послание из сна долгое время не давало ему покоя, и вдруг однажды он увидел смертельную схватку журавля и змеи.

Чан заметил, что перед тем как атаковать, змея поднимала голову, изгибала тело, будто лук, и, готовясь ударить, как стрела, словно собирала заключенную внутри нее энергию. В ответ на это журавль без видимых усилий отражал атаку, складывая мощные крылья направленной книзу дугой. На этом и построил Чан всю программу атакующих и ответных движений. Он приспособил движения журавля в стойке «отряхнуть колено». Журавль мстит, пронзая жертву своим клювом. В той же манере исполняется движение «взять иголку со дна моря». Змея же пользуясь своей гибкостью уклоняется от удара, делает обманный трюк, как в упражнении «откат назад». Такой маневр дает змее возможность внезапно ударить журавля в ноги, но тот просто и без напряжения поднимает уязвимую конечность, и с помощью «опустошенности» ноги птица лишает своего противника возможности ужалить. Эта часть схватки превратилась в упражнения «змея подползает снизу» и «белая змея высовывает язык».

«Журавлиные» движения заложены в самое ядро стиля Ян, особенно в серии ударов ногой, т. е. в движениях, предназначенных для укрепления нижних конечностей и улучшения равновесия. Подобная природная демонстрация сил инь и ян, проявившаяся в царстве животных, произвела на мастера большое впечатление и помогла ему осознать, что мягкая пружинистая податливость более эффективна, чем грубая сила. Чан Саньфэн все равно включал в методы борьбы многие стойки, которым его учили в Шаолиньском монастыре, но смягчил их собственными нововведениями и вариациями исполнения и дополнил изобретенными им движениями свой «долгий бокс» — чан чуань.

Образы змеи и журавля также наделены магической значимостью на Западе. Расшифровывая загадочные труды западных алхимиков, Юнг обнаружил, что змея символизировала «хтоническое», т. е. подземное, где энергия земли представлялась в виде дракона или, иначе говоря, чем-то физическим, т. е. элементом, эквивалентным в китайской философии энергии инь. В противовес ползающей рептилии журавль символизирует воздушную, духовную психическую энергию — ян. Таким образом, как в китайской, так и в западной алхимии змея и журавль представляют существующий в природе принцип единства и борьбы противоположностей. В тайцзицюань стойка «змея подползает снизу» имеет боевое применение, но она также означает сошествие в подземный мир. «Искупление», избавление приходит со следующим движением, когда «золотая птица (журавль) стоит на одной ноге», обозначая воспарение духа. Получается, что эти движения символизируют рай — утраченный и вновь обретенный.

Хотя Чан был отшельником горы Удан Тан, он открыто учил, а его репутация была настолько велика, что слух о нем дошел до императора Китая. Правитель Тай Цо послал солдат привести Чана и зачислить на службу, дабы усилить боевую доблесть придворных. Однако военный эскорт, выделенный для сопровождения Чан Саньфэна, постигло разочарование, когда они нашли отшельника. Он притворился сумасшедшим, и довольно убедительно, сумев таким образом обмануть посланников. Одураченные солдаты ушли не солоно хлебавши, оставив Чана продолжать свой путь в мире. Только с тех пор он уже учил скрытно.

Другая легенда рассказывает, что один из сыновей императора отправился на охоту и случайно встретил в лесу Чана. Придворные принца приказали путнику неряшливого вида незамедлительно оставить территорию, т. к. его присутствие пугало птицу, а следовательно, мешало охотиться. Чан, на тот момент сидевший на дереве, вежливо отказался. Тогда последовал приказ осыпать непокорного монаха дождем стрел и отправить на небеса. Несколько самых искусных лучников выпустили стрелы из своих луков, но тот спрыгнул с ветки и, еще в полете, начал ловить и ломать летевшие в него стрелы к немалому смятению принца. Оказавшись на твердой земле, он вернул надломленные черенки стрел их удивленным владельцам.

Чан всегда был неуловим, таким он остается и по сей день: когда мы пытаемся прояснить детали его жизни, это не удается. Если он исчезнет из истории и легенд, курс тайцзицюань опять становится туманным и неясным. В старые рассказы снова возвращается ясность, когда речь заходит о клане Чэнь, могущественной семье из провинции Хэнань в центральной части Китая. Представители этой семьи были убежденными последователями даосизма. Согласно традициям того времени старшие члены могущественных кланов покровительствовали монастырям и сами удалялись в них. Вполне логично было бы допустить, что клан Чэнь учился искусству тайцзицюань среди учеников Чана с горы Удан, которая расположена недалеко от их родного района.

В 2001 году я занимался с группой монахов Шаолиня. Верховный монах показал мне их «новые» формы цигун, которые представляют собой особые приемы даосов, своего рода нэй кун, т. е. внутренний стиль. К счастью и на благо мне, монахи выполняли формы тайцзицюань, а также сообщили, что занимались еще и багуа и синъи. Теперь они усвоили методы Удан, направленные на то, чтобы заставить циркулировать ци. Так что кажется, со времен Чан Саньфэна круг процесса распространения древнего знания замкнулся.

В шестнадцатом веке из клана Чэнь появился следующий новатор тайцзи. Чэнь Вантин жил в конце периода правления династии Мин (примерно 1597–1664) в родном поселении клана Чэнь — Чэнь Цзя Коу района Вэнь. Он не только усовершенствовал более ранние формы тайцзицюань, но также впервые задокументировал его практику для широкой публики.

Не такой отшельник, как Чан, Чэнь Вантин был в полном смысле воином, который привнес в тайцзи много нового, в том числе упражнение «толчки руками» для работы в парах. Это упражнение было предназначено для усиления чувствительности оживлением конечностей и торса с помощью закручивающейся спиралью ци. Данное упражнение, тренирующее тело и разум, позволяет вырабатывать в нем несравнимо гибкую и в то же время прочную силу. Хитроумно соединив принципы цигун и боксирования с тенью из тайцзицюань, Чэнь Вантин превратил свой стиль в очень эффективный метод тренировки внутренних боевых приемов без риска получить травму.

Обычно, когда мастер внутренних боевых искусств развивает в себе ци, удары нэй кун становятся очень опасными, потому что могут нарушить поток энергии в меридианах и внутренних органах. Системы, положенные в основу этого боевого искусства, используют способность сознания проецироваться и концентрироваться на цели, что обращает ци в цзин, т. е. «жизненную энергию». Цзин можно также почувствовать как концентрированную форму «мысленной ци», которая представляет собой невидимое, но в действительности мощное боевое оружие. Посредством инноваций Чэнь Вантина чрезвычайно опасные повреждения, которыми чреваты атаки в технике нэй кун, можно умерить и облегчить.

Чэнь Вантин разработал еще и технику Чань Шуцзянь — «разматывание шелкового кокона», в которой используется преимущество вращательных движений. На создание этого упражнения его вдохновило наблюдение за китайскими девушками, которые вытягивали тончайшие нити из коконов шелковичных червей. Он заметил, что они делали это без усилий, что было возможно лишь в том случае, если их движения контролировались и выполнялись медленно, непрерывно, с естественной мягкостью. Они, не останавливаясь, круговыми вращениями разматывали шелковую нить — это природное, приравнивающееся к женскому, действие инь могло продолжаться беспрерывно, неустанно, и при этом целостность нити не нарушалась.

Кроме того, что упражнения Чань Шуцзянь имеют боевое предназначение, они в то же время укрепляют ци внутри меридианов, заряжают поясницу способностью сгибаться и вращаться, тем самым, стимулируя «эссенцию» почек цзин, т. е. семенную энергию. Поскольку цзин является генерирующей и мотивирующей энергией организма, она, оживленная с помощью приемов нэй кун, может преобразовываться в ци (см. главу пять, рассказывающую о цигун).

Все движения тайцзи — это воплощение спиралевидного движения Чань Шуцзянь по образу тайцзи ту. Мы уже обсуждали один пример существования спиралевидной формы как воплощение космического закона, а именно: двойной завиток ДНК, отражающий вращательное движение вселенной, проявление которого мы видим в природе повсюду — начиная от кольцевого строения галактики и кончая скромной улиткой, несущей свой собственный код ДНК внутри спирали своей ракушки. В индийской мистической традиции для обозначения первичной движущей силы йоги используется слово кундалини, т. е. «спираль, или кольцо змеи», заимствованное из санскрита. На Западе две одинаковые змеи, обвивающие крылатый посох Меркурия и образующие кадуцей, превратились в символ медицины и целительства.

Спирали, произведенные человеком, можно встретить где угодно на Земле. Они принимают форму нареза в дуле ружья, что дает возможность более точной стрельбы, поворота пера на конце стрелы, эллиптического характера космической орбиты некоторых ракет и спутников, сверла мастера, гребного винта Архимеда для подъема воды вверх по наклонной плоскости, переплетения веревки и т.д. Проследив этимологию слова «спиральный» (spiral), мы увидим, что оно появилось из одного источника со словом «дух» (spirit) или «вдохновить» (inspire) — терминами, обозначающими дыхание и основанными на этом понятии.

Чэнь Вантин дожил до конца правления династии Мин (1368–1644) — одной из самых великих. Последовательно, друг за другом приходя к престолу, Мины образовали династию рожденных в Китае императоров, которые установили стабильную, но в большой степени диктаторскую систему управления. Они чрезмерно полагались на многочисленный бюрократический аппарат, что закончилось порождением коррумпированного ядра, которое в буквальном смысле подточило изнутри самый фундамент династии. Раздутая коллективная структура разрушилась, положив начало собственного конца. Их правление завершилось в судьбоносной борьбе против захватчиков из Маньчжурии, которые после победы основали маньчжурскую династию Цин.

Хотя, будучи главнокомандующим народным ополчением, Чэнь Вантин успешно защищал свою провинцию от маньчжурской армии, он уже не питал никаких иллюзий по поводу борьбы за власть, понимая всю бесплодность этого. Размышления о собственной жестокой карьере открыли его разум навстречу более глубоким идеям даосизма, поэтому он завершил свой жизненный путь отшельником, вдали от шума и суеты политики и войн.

В последние годы он сочинил поэму о своей военной жизни. В ней он показывает, что, несмотря на вознаграждения внешне завидной жизни воина, к концу он понял, насколько она была пуста, по сравнению с тем путешествием, которое он совершил на ее завершающем этапе. Он принялся изучать медицинские каноны даосов, «Хуан-ди нэй цзин Су Вэнь» («Классический труд Желтого императора по внутренней медицине») и жил в полях среди крестьян, постоянно обучая боевым искусствам и тренируясь в них, для блага простого народа своей местности. Тогда же, оставаясь благородным человеком и мудрецом, он и завершил свою вдохновенную и многогранную жизнь.

В период деспотического правления династии Цин даосизм, как и другие дисциплины свободного духа, переходит на нелегальное положение. Железной рукой захватчики давили не только народ, но и его культуру, и особенно преследовалось все, что могло поколебать их власть. В независимом боевом, философском и духовном характере тайцзи маньчжуры видели непосредственную для себя угрозу.

Любопытный факт. В Европе в тот же период из-за инквизиции и преследований всяких альтернативных верований западная также превратилась в тайную науку. Были запрещены алхимия, изучение каббалы и других форм сокровенной эзотерической мудрости. Одним из классических примеров результатов подобных гонений можно считать факт сочинения Ньютоном истории с яблоком, которое будто бы упало ему на голову. Эта байка должна была прикрыть тайное изучение им алхимии, которая и послужила истинным источником вдохновения многих его открытий. (Другие примеры того, как Ньютон и его соперник Лейбниц скрытно применяли знания, почерпнутые из запрещенных наук, смотрите в главе один.)

В Китае даже в условиях, когда даосизм и тайцзицюань стали нелегальными, они продолжали действовать как «внутренняя» психическая энергия инь, уравновешивавшая ян, проявившуюся в виде деспотической власти маньчжуров. Опять же параллельно этому западная алхимия, более сложная для понимания, компенсировала догматический характер общественной и религиозной морали того времени.

Прошло почти два столетия, прежде чем тайцзицюань вступило в следующую фазу своего исторического развития, когда десятилетний парнишка по имени Ян Лучань (1799–1872) отправился из провинции Хэбэй на севере Китая на поиски богатства и славы. Это был 1810 год. Судьба привела мальчика в поселение Чэнь Цзякоу, где он нарочно напросился работать с кланом Чэнь, последователями Чэнь Вантиня.

Еще совсем молодым Ян Лучань случайно стал свидетелем частной тренировки семьи Чэнь, в ходе которой они оттачивали свои навыки ведения боя с тенью. Все это держалось семьей в секрете ради собственной безопасности и самосохранения. Затаившись на дереве, в течение многих ночей мальчик наблюдал за этими тренировками и запоминал все, что видел, а потом в уединении тренировался сам. Мастер Чу, мой учитель и член семьи Ян, на первом моем уроке сказал, что это дежурство продолжалось десять лет.

Своим трудолюбием, преданностью и честностью он завоевал признание членов семьи Чэнь, особенно одного из старейшин клана Чэнь Чансина (1771–1853). Как-то в сопровождении других членов семьи и молодого Ян Лучаня Чэнь Чансин отправился на прогулку, и его вызвали на обычный по тем временам поединок Бросившие вызов без сомнений стремились завоевать себе репутацию победой над мастером тайцзи. Несколько членов клана вызывались защитить своего главу, но безуспешно. Тогда, довольно бесцеремонно, не выказав большого уважения к своему патрону, вперед выступил Ян Лучань и с легкостью победил противников.

Чэнь узнал секретные приемы семьи, использовавшиеся молодым человеком, и призвал его пред свои очи на рассвете следующего дня, чтобы тот отчитался за свой возмутительный поступок. Ян был очень обеспокоен, т. к. посягательство на уединение и секреты благородных людей считалось серьезным оскорблением, особенно когда речь шла о боевых искусствах.

На утро Ян признался, что никто не выдавал семейных тайн, и рассказал о своем тайном ученичестве. И рассказ, и способности парня произвели на Чэня огромное впечатление, но согласно истинно китайским боевым традициям, приказал ему придти снова в тоже время на следующий день. В этот день родился ритуал их встреч. Каждое утро Ян приходил к учителю и находил его сидящим в комнате на возвышенном месте со скрещенными ногами и медитирующим. Так проходил час. Когда медитация мастера Чэня заканчивалась, Ян вежливо удалялся.

Однажды утром, год спустя, Ян, как обычно, находился в комнате и терпеливо ожидал окончания медитации учителя. Однако в этот день он заметил, что мастер вдруг стал наклоняться вперед. Тогда Ян подскочил, чтобы поймать его, но только получил такой удар, от которого перелетел на другой конец комнаты. Когда он взглянул на Чэня, то был поражен, увидев, что мастер все так же спокойно сидит и медитирует.

Ян прошел испытание на терпение и выносливость. После этого он был принят в семейный боевой круг и в течение двадцати лет пользовался привилегией статуса ученика. Тогда он изучил формы боксирования с тенью, «толчки руками», формы с применением оружия, цигун и приемы самообороны.

Когда Ян собирался в обратный путь в родной Хэбэй, чтобы следовать далее за своей судьбой, Чэнь Чансин сказал ему, что раз он сам стал таким опытным мастером, то ему никогда больше не придется беспокоиться о куске хлеба. И предсказание старого Чэня сбылось.

По мере того как Ян Лучань продолжал странствовать, обучая и сражаясь в поединках, слава о нем прогремела по всей стране. Подвиги привели его в Пекин, где он был призван в императорский дворец в Запретном городе показать свое искусство.

Во время визита во дворец ворота Запретного города были открыты ему двумя евнухами, которые ради забавы безжалостно спустили с цепи двух дворцовых собак. Когда собаки схватили его за ноги, Ян просто стряхнул их, спокойно и небрежно. Позднее, начав кормить борзых, евнухи не могли понять, почему те потеряли аппетит. Получше осмотрев собак, придворные заметили, что борзые лишились зубов! Ищите и обрящете! Вскоре зубы псов были найдены в том месте, где они напали на мастера Ян. Тренировки Чан Шуцзянь позволили ци проникнуть в его кости и ткани, укрепить его тело. Из этой легенды появилось изречение тайцзи «стальные конечности в обертке из ваты».

Продемонстрировав еще несколько раз свои способности, победив многих чемпионов, любимцев императора, он, естественно, получил предложение стать старшим учителем боевых искусств при дворе. В его обязанности входило обучение придворных и даже самого императора. Ян оказался в затруднительном положении: если бы он раскрыл императору и его приближенным секреты тайцзицюань, то и он сам, и его семья оказались бы вне закона, и, скорее всего, подверглись гонениям вместе со своим искусством. В то же время, если бы император заметил, что он скрывает какие-либо секреты, то его постигла бы та же участь.

Поэтому Ян разработал «внешнюю», или публичную, форму тайцзи. Она помогала поддерживать здоровье, но никак не обнаруживала тех внутренних аспектов самозащиты, благодаря которым тайцзи превратилось в такое грандиозное искусство.

Несколько раз император спрашивал, почему он никак не может достичь уровня, на каком был Ян, на что тот абсолютно честно отвечал, что надо расслабиться и больше тренироваться. Так он сохранял свою жизнь и свои секреты, причем не только на протяжении всего остатка жизни. Еще три поколения семьи Ян хранили их, дурача других представителей мира «внешним» учением.

Несмотря на такую двуличность члены семьи Ян оставались официальными инструкторами в области боевых искусств императорского двора. Это было своеобразной шуткой семьи Ян во все время правления маньчжуров, вплоть до последнего императора Китая.

Чтобы обеспечить сохранность семейных секретов, эта тайная традиция передавалась только сыновьям, из-за клятвы повиновения мужу. В те времена традиция предписывала определенные правила, которые были очень строги до XX века, и дочери перед свадьбой должны были дать обещание во всем и полностью повиноваться супругу. Великий мастер тайцзи нашей эпохи Ян Шоучэун (1909–1984) нарушил эту традицию, научив тайцзи всех своих дочерей, некоторые из которых и сейчас преподают это искусство в Гонконге. Именно там после вынужденной ссылки из Китая в 1949 году жил великий мастер.

Семья Ян в своем кругу называла публичные формы «танцем тайцзи». Существует несколько систем так называемого тайцзицюань, которому учат в наши дни. Они произошли как раз из этих публичных форм. Ни маньчжурский император, ни его приближенные не могли узнать внутренних аспекгов, в основном потому, что в нэй кун ученику необходимы точные инструкции. Ян Лучань преобразовал формы тайцзи семьи Чэнь, оставив за рамками акробатику, перемены скорости и штампующие удары, чем характеризовался более ранний стиль. Таким образом он превратил практику в мягкий, плавный поток движений, вводя более естественные принципы инь и ян. Стиль Ян разрабатывался с упором на внутренние аспекты, с использованием «духа» или сознания для контроля перемещения ци в противовес физическому уклону, направленному на применение силы, чтобы заставить тело двигаться. Отсюда вытекает еще одна поговорка тайцзи, гласящая: «Дух движет ци, которая движет тело».

Ян обучил искусству всех сыновей. Из них самым прославленным был средний — Ян Цзяньхоу (1839–1917). Он стал дворянином и ученым и еще раз пересмотрел формы. Цзянь Хоу известен своей техникой «приклеивающихся рук». Он мог неуклонно следовать за движением противника, не теряя соприкосновения, а его почувствовать было невозможно. Его необыкновенный дар хорошо демонстрирует следующий случай.

Местный знаток кунфу занял у состоятельного Ян Цзяньхоу денег и однажды пришел с просьбой отложить срок уплаты. Будучи одинаково щедрым и шутливым, Ян предложил ему альтернативный способ уладить проблему и погасить огромную сумму вызовом. Долг, обещал он, будет аннулирован, если должник сумеет стряхнуть со своего плеча руку мастера тайцзи.

Мастер кунфу с радостью согласился, и они забрались на крышу, выходящую на его двор. Он встал на краю крыши впереди, а Ян занял позицию позади него, совершенно неощутимо положив руку на плечо должника. Вместо того чтобы прямо спрыгнуть с крыши вниз, как ожидалось, должник сделал в воздухе сложнейший кульбит, приземлившись точно на ноги в своем дворе. Думая, что оставил соперника на крыше мастер кунфу оглянулся с самодовольным видом. К его величайшему удивлению Ян стоял позади точно так же, как и на крыше, все еще касаясь правой рукой его плеча в том же самом месте.

Один из сыновей Ян Цзяньхоу — Ян Чэньфу (1883–1936) прославился на рубеже XIX–XX веков как чемпион тайцзи. Он тоже модифицировал формы в тот стиль, который теперь называют «изначальной формой Ян», и в нем представлены оба аспекта — как «публичный», так и «семейный». Он понял, что к началу XX века с общим внедрением на территорию Китая огнестрельного оружия тайцзи утратило свои боевые преимущества. Критически рассмотрев проблему, Ян Чэньфу двинулся на юг, продолжая преподавать внешний аспект тайцзи, но уже более широкому кругу учеников. Его целью было помочь обрести здоровье как можно большему количеству людей. Это было его противодействием тому, что он наблюдал в Китае, — обнищанию и распространению заболеваний среди народа. Так было положено начало тайцзицюань как целительному искусству, которое потихоньку распространилось за пределы Китая.

В 1949 году с приходом к власти коммунистов последовало массовое переселение из Китая аристократии и интеллигенции. Эти ссылки коснулись и семьи Ян. Каким бы двуличным ни было их служение при дворе императора, коммунистической фракцией они все-таки относились к дворянскому сословию. Пятно аристократизма породило преследование многих членов семьи, заставив покинуть страну во время революционных переворотов середины XX века.

Когда революция достигла апогея, старший сын Ян Чэньфу — Ян Шоучеун (1909–1984) — переехал из Пекина в Гонконг, где скромно жил до конца своих дней. Он провел жизнь в обучении избранных учеников, включая мастера Чу Кинхуна, своего третьего сына, взятого им на воспитание. В 1978 году мне посчастливилось встретиться в Англии с мастером Чу, а затем и учиться у него более восьми лет.

Тайцзицюань — это сознательная, внешняя манифестация внутренней, подсознательной сущности жизненной энергии. Это даосское проявление архетипа. За несколько веков своего существования, данная традиция трансформировалась из духовной дисциплины через боевую фазу в инструмент здоровья и благополучия. Ее гибкость заимствована из архетипов, которые она заключает в своих формах, тех архетипов, что, постоянно изменяясь, остаются вечными.

В следующих главах я проанализирую разнообразное медицинское и практическое предназначение тайцзи и объясню его сущность в доступной западному разуму форме. Я не смею даже надеяться выявить все его секреты — сама жизнь всегда была и будет мистической тайной — но мы можем, по крайней мере, узнать некоторые детали, лежащие в основании этого древнего эзотерического искусства войны, мира и, в конечном итоге, благополучия.