Секс лучше шоколада

ГЛАВА 20

Пронзительный вой клаксонов не сразу достиг сознания Джули. Макс первым поднял голову, потревоженный какофонией звуков.

– Дерьмо! – повторил он, оглядываясь по сторонам, потом снова посмотрел на нее.

Что за чувство светилось сейчас в его красивых, слегка прищуренных голубых глазах, Джули не могла бы сказать с уверенностью. Она была в его объятиях, прижималась к нему всем телом, ее руки обвивали его шею, лицо запрокинулось ему навстречу, причина ее слез – как и сами слезы – была забыта. Она не замечала ни слепящего солнца, отражавшегося от витрин и стекол, ни тяжелого запаха выхлопных газов, для нее существовал только Макс – сильный, надежный… желанный.

Джули знала, что находится именно там, где ей надо быть. И вообще, все в порядке, если не считать завывающих клаксонов.

Максу пришлось повысить голос, чтобы быть услышанным.

– Слушай, я извиняюсь. Если я что-то сказал, что тебя расстроило, беру свои слова назад. А теперь не могли бы мы вернуться и сесть в машину, пока не нагрянула полиция?

Только теперь Джули поняла, в чем дело. Гудки, крики были вызваны тем, что Макс бросил «Блейзер» посреди дороги. Не успела она хоть что-то сказать или опомниться от потрясшего ее поцелуя, как он высвободился из объятий, схватил ее за запястье и направился к машине, таща ее за собой. Видимо, он не сомневался в согласии.

Джули всхлипнула и отерла слезы со щек. Она спотыкалась, ей приходилось чуть ли не бежать за ним в босоножках на высоких каблуках.

– Леди, вам помощь не нужна? – спросил толстяк в деловом костюме, обернувшийся вслед, когда Макс протащил Джули мимо него.

Джули поняла, что они привлекают всеобщее внимание. Даже дети глазели на них с интересом.

– Спасибо, со мной все в порядке, – крикнула она, обернувшись, и помахала рукой.

Макс нетерпеливо оглянулся на нее на ходу и вытащил вслед за собой на мостовую. Гудение клаксонов понемногу утихло. Это означало, что движение на их стороне улицы вновь перекрыто. Сколько раз менялся сигнал светофора, пока они целовались, Джули понятия не имела. Стройность рядов нарушилась: многие автомобили пытались объехать застрявший на перекрестке «Блейзер», но были остановлены сменой сигнала светофора.

Все сидевшие в машинах, насколько могла судить Джули, были злы, как осы. Она нерешительно помахала им рукой. Ей ответил новый ожесточенный хор клаксонов.

Макс, не обращая на них внимания, направился прямо к покинутому «Блейзеру». В тот самый момент, как они добрались до машины, на капот навалилась женщина – явно туристка в ярко-зеленой цветастой блузе и широкополой соломенной шляпе – и погрозила пальцем Максу.

– Вы что, не знаете, что нельзя оставлять собаку в машине? – визгливо закричала она – Тем более в такой жаркий день?

Макс со скрежетом зубовным рванул на себя пассажирскую дверцу, усадил Джули в машину и сказал женщине: «Оставьте меня в покое», перед тем как дверца захлопнулась. Остальной части разговора Джули не слышала. Она осторожно сняла остатки вывески «Лужайки и газоны» с пасти Джозефины, доверчиво устроившейся у нее на коленях, но Макс выглядел взбешенным, когда занял место за рулем машины.

Женщина продолжала твердить свое, заглядывая в окно к Максу. Он не обращал на нее внимания, только поморщился, когда она постучала костяшками пальцев по стеклу.

– Может, скажешь мне, почему ты плакала?

Подбородок Джули вызывающе вздернулся. Она стыдилась своих слез и уж тем более не ожидала, что он их увидит. И вообще у нее выдался тяжелый день.

– Это же мой развод. Что хочу, то и делаю. Захочу – могу поплакать.

– Верно подмечено.

– Раз уж мы играем в «Угадайку», скажи, зачем ты меня целовал?

– Может, я такой же чокнутый, как и ты?

Джули опять обиделась:

– Я не чокнутая.

Макс уже открыл рот, чтобы ответить, но передумал и лишь бросил на нее раздосадованный взгляд.

– Сделай мне одолжение: сиди тихо и ничего не говори, пока мы не выйдем из машины, хорошо?

– Отлично.

Джули устроилась поудобнее в ожидании развития событий. Пламенный поцелуй сказал ей все, что она хотела знать, так что теперь пусть Макс ворчит, если ему хочется.

«Блейзер» углубился в жилой район, свернул на одну улицу, потом на другую… Здешние дома были совсем не похожи на дом Джули: маленькие, старой постройки, с крошечными – размером с почтовую марку, – аккуратными зелеными двориками. Деревья попадались редко. В тот самый момент, когда Макс остановил машину у тротуара, Джули вдруг поняла, что эта улица ей знакома. Она огляделась по сторонам и не сдержала улыбки. В прошлый раз она была здесь посреди ночи, но решила, что не ошиблась: Макс привез ее к себе домой.

Жизнь повернулась к ней светлой стороной.

Джозефина тоже, очевидно, узнала знакомые места: она поднялась и возбужденно залаяла. Макс окинул их обеих не слишком ласковым взглядом и вытащил ключи из зажигания. Стоило ему открыть дверцу, как Джозефина стремительно пробежала по двум парам коленей и выскочила из машины.

– Она без ошейника, – встревожилась Джули.

– У Джозефины есть свои недостатки, видит бог, у нее их полно, но, в отличие от некоторых, она не убегает, как ненормальная, куда глаза глядят.

Джули ощетинилась, но Макс покинул машину, прежде чем она успела ответить. Она открыла свою дверцу и тоже вышла, не давая ему проявить любезность и помочь ей.

– Это ты на меня намекал? – спросила она подозрительно вежливым тоном, огибая «Блейзер» ему навстречу.

Он остановился, поджидая ее на краю тротуара. Темные очки уже были у него на носу. Глаз она не видела, но его поза со скрещенными на груди руками была вполне красноречива: может, он и проявил слабость, привезя ее к себе в дом, но особой радости по этому поводу не испытывал.

– Ты хоть понимаешь, что весь этот бардак на перекрестке случился из-за тебя? – Его голос, всегда по-южному медлительный, сейчас звучал отрывисто.

Джули подошла к нему и встала, воинственно подбоченившись

– Из-за меня?! Это ты бросил машину посреди дороги!

– Потому что ты, как ребенок, выскочила из машины посреди дороги и убежала. И что, по-твоему, я должен был делать? Взять и уехать, оставив тебя шататься бог знает где?

– Хочешь верь, хочешь нет, но мне хватило бы ума вызвать по телефону такси и отправиться куда надо, то есть назад в магазин.

– Так я и поверил, – пробормотал Макс сквозь зубы, но Джули расслышала и уже раскрыла рот, чтобы распять его словами, когда его окликнул женский голос:

– Макс! Макс! Ты не видел моего Гаса?

Макс повернулся на голос. Приложив ладонь козырьком к глазам, Джули разглядела маленькую старушку в домашнем ситцевом платье в цветочек, стоящую на крылечке третьего от них дома.

– Нет, не видел миссис Лейферман, – вежливо отозвался Макс.

– Нет, ты не представляешь, что это за человек! Я его послала вынести мусор, а он пропал! Бьюсь об заклад, пошел за угол покурить!

– Не удивлюсь, если окажется, что вы правы. – Макс бросил быстрый взгляд на Джули, взял ее за руку и направился к дому, уже привычным жестом ведя ее за собой. – Всего хорошего, миссис Лейферман. Миссис Лейферман помахала в ответ.

– Она подруга моей бабушки и самая большая сплетница в Чарлстоне, – тихо пояснил Макс, отпирая дверь. – Наверняка она вышла только для того, чтобы поглядеть на тебя. В следующий раз, когда буду навещать бабушку, меня ждет допрос третьей степени.

Он свистнул Джозефине, и она действительно тотчас же прибежала на зов, потом загнал в дом обеих «зловредных сучек». Входя, Джули заметила, что миссис Лейферман все еще стоит на своем крыльце и смотрит в их сторону.

– Соседки шпионят за тобой, а потом доносят твоей бабушке?

Эта мысль так насмешила Джули, что она решила больше на него не сердиться.

– Бабушка когда-то жила в этом доме, и они были ее соседками. Я выкупил у нее дом пять лет назад, когда она решила переехать к своей сестре, а я развелся. В доме почти все по-прежнему, я только выбросил кое-какие безделушки. Дедушкин «Шевроле» пятьдесят пятого года выпуска все еще стоит в гараже. А с месяц назад тетя Роза продала свой дом, и они с бабушкой вместе перебрались в дом для престарелых. Вот тогда-то мне и досталась опека над Джозефиной. Но, как бы то ни было, бабушка все еще поддерживает связи с соседями.

– Мне кажется, это очень мило.

Дом выглядел именно так, как ей запомнилось: полутемный, прохладный, уютно обжитой. Шторы были опущены, чтобы хоть немного защитить помещение от беспощадного солнца. Диван, кресла и телевизор стояли на своих местах. Разница состояла лишь в том, что кипа газет и журналов уже не валялась на полу возле кресла. Приглядевшись, Джули обнаружила, что они перекочевали на телевизор, и широко улыбнулась:

Джозефина явно приучила Макса не разбрасывать бумаги по полу.

– Ну да, не тебе же с этим жить.

Ворчливый, как никогда, Макс закрыл за ними дверь, отрезав миссис Лейферман путь к дальнейшему наблюдению, снял темные очки и бросил их на столик в крошечной прихожей. За ними последовал пистолет, извлеченный откуда-то из-за спины. Тем временем Джозефина посмотрела на Джули, повиляла хвостиком, словно извиняясь на своем собачьем языке, и устремилась в кухню.

– Не пытайся затеять со мной ссору, – сказала Джули Максу через плечо. – Ничего у тебя не выйдет.

– Милая, я просто не понимаю, о чем ты говоришь.

Макс подошел к ней сзади. Джули только открыла рот, чтобы отбрить его – потом она так и не смогла припомнить, что именно собиралась сказать, – как он обнял ее сзади за талию и его ладони накрыли ее груди.

От удивления она напряглась всем телом и вздрогнула, в крови вспыхнули огненные шутихи желания.

– Ладно, – сказал он. Его дыхание всколыхнуло волосы у нее на голове, его большое сильное тело прижималось к ней. – Ты получила, что хотела. Мы здесь одни. Если ты не передумала и все еще хочешь с кем-то переспать в отместку Сиду, я к твоим услугам.

Что-то в его тоне – во всем его подходе – подсказало ей, что он хочет ее шокировать или рассердить, чтобы она отказалась. А ведь если бы к этому времени, подумала Джули, стоя неподвижно, пока его руки сжимались и возбуждающе стискивали ее груди, она не изучила его настолько хорошо, чтобы догадаться о его намерениях, он мог бы и преуспеть.

Но она его раскусила.

Джули повернулась к нему лицом, обняла за шею и отстранилась на минутку, чтобы оценить ситуацию. Ее обнаженные руки казались загорелыми, тонкими и изящными на фоне его пестрой рубашки с пальмами и попугаями. Футболка ослепительно белела по контрасту с бронзовой кожей у него на шее. Хотя Джули была на каблуках, она не доставала макушкой до его носа, и это лишний раз напомнило ей, какой он большой. Он хмурился, глядя на нее сверху вниз, его рот все еще был недовольно сжат.

Но у Макса, решила Джули, даже недовольство выглядело сексуально. Он был сексуален в любом настроении. Пусть дуется, если хочет, она согласна терпеть его недовольство.

– Ну, так начинай меня раздевать, – сказала она с еле заметной улыбкой, не сводя с него глаз. – И не забудь я должна закричать.

Его глаза вспыхнули, руки, до сих пор блуждавшие по груди, переместились вниз и с силой сжали ее бедра. У Джули возникло впечатление, что он собирается отодвинуть ее от себя, и она еще крепче обвила руками его шею.

– Черт бы тебя побрал, Джули, – начал он, хмурясь все больше, так что брови сошлись на переносье.

– А ты симпатичный, когда злишься, – сказала она.

– Симпатичный? – переспросил он с отвращением.

Джули невольно улыбнулась и самым простейшим образом положила конец дальнейшим препирательствам: поднялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Какая роскошь, подумала она, какое баловство – целоваться с ним вот так, просто потому что ей этого хочется. Их отношения перешли на новый уровень, вот что это означало. Помимо неукротимого сексуального влечения, между ними существовала доверительная близость, дружба, забота, вдруг ставшая ей дороже всего на свете.

Близость с Максом стала началом новой главы ее жизни, вдруг поняла она с изумлением, а ее губы тем временем льнули к его теплым и твердым губам, ее язычок преодолел их упрямую преграду и проник к нему в рот, приглашая его язык на игру. Даже если бы захотела, она не смогла бы все это проделать с другим мужчиной. Пусть он считает это местью мужу, если хочет, она точно знает, что единственный, с кем она хочет лечь в постель, – это Макс.

И целовать она хочет только Макса. Джули взялась за дело всерьез. Поначалу он сопротивлялся, когда она коснулась его языка своим, но Джули проявила настойчивость: она ласкала его, играла с ним и наконец выманила его язык к себе в рот. Она втянула его, легонько прикусила кончик, и вдруг его пальцы до боли впились в ее бедра, он перехватил игру и повел в счете, его язык заполнил ее рот целиком. Изначально Джули собиралась сделать поцелуй совсем коротким, просто чтобы раздразнить Макса, но этот поцелуй вспыхнул, как лесной пожар, воспламенил все вокруг и зажил собственной жизнью.

Когда Джули пришлось прерваться, чтобы глотнуть воздуха, она посмотрела на Макса и попыталась оценить воздействие поцелуя. Ей сразу бросились в глаза несомненные признаки успеха: на скулах у него играли желваки, а в глазах светились уже знакомые ей огоньки.

– Джули… – Его внезапно охрипший голос ничем не напоминал обычный неторопливый южный говорок. Его пальцы все еще до боли сжимали ее бедра – Это ошибка.

Такого она не ожидала. Глаза Джули прищурились.

– Ты что – боязливая девственница? – Она подарила Максу еще одну легкую улыбочку, прижимаясь к нему так, что все ее нежные выпуклости расплющились о живую и твердую стену его тела, взъерошила пальцами короткие, колющиеся волосы у него на затылке, посмотрела на него снизу вверх сквозь ресницы – опыт бывшей королевы красоты кое-чему ее научил – и кокетливо похлопала ими. – Не бойся, я не сделаю тебе больно.

– Мне не до шуток.

Он был мрачен, как никогда, но по его голосу Джули поняла: война выиграна, хотя он и не хочет признавать поражение. По каким-то малопонятным причинам – то ли в нем заговорила профессиональная этика, то ли из джентльменских соображений, то ли из похвального нежелания спать с еще не разведенной женщиной – он сопротивлялся тому, чего сам так хотел.

К счастью, у него ничего не получалось. Его взгляд жег ее огнем, его руки, вопреки словам, покинули захваченный плацдарм у нее на бедрах и обвились вокруг ее талии. Он крепко привлек ее к себе, притянул так близко, что она ощутила его жар, вызвавший у нее ответный трепет, даже несмотря на мешающую им обоим одежду, прочувствовала все литые контуры его тела.

Не говоря уж о могучей эрекции, которую при всем желании невозможно было скрыть.

– Я тоже не шучу, – тихо сказала Джули, и ее полуоткрытые губы снова потянулись к его губам. – Люби меня, Макс.

Его зрачки расширились настолько, что глаза стали почти черными, лицо напряглось, мужественные черты проступили резко и отчетливо, как на медали. Потом его голова склонилась так медленно, что ее раскрытые губы задрожали от нетерпения. Его теплое дыхание защекотало ей щеку. Джули задышала часто-часто, ее веки сами собой опустились. Она опьянела от желания. Даже просто хотеть его – это уже было счастье. Давно она ничего так сильно не хотела… так давно, что даже припомнить не могла, когда это было в последний раз.

Его губы накрыли ее рот, и она вообще перестала думать: вздохнула, еще сильнее обвила руками его шею и все свои силы вложила в ответный поцелуй. На этот раз инициатива принадлежала Максу, он контролировал ситуацию, а Джули упивалась жадной страстностью его поцелуя. Его рука заскользила по ее спине, прямо по линии позвоночника. Джули не сразу сообразила, что это он расстегивает «молнию» ее платья.

Прохладный воздух коснулся обнаженной кожи у нее на спине, и она поежилась. Должно быть, Макс заметил это легкое движение, потому что он поднял голову и посмотрел на нее, а его рука замерла у нее на пояснице, прижав ее еще теснее к осязаемому свидетельству его страсти Его глаза горели, дышал он прерывисто и часто. Сердце Макса билось бурно, как у бегуна, и Джули только теперь заметила, что ее собственное сердце бьется точно так же. Ее груди вдруг стало тесно в лифчике, соски словно воспалились, горячая пульсация, начавшаяся между ног, отзывалась бешеным биением по всему телу

Несколько мгновений Макс смотрел на нее, не говоря ни слова, и Джули дрожала под его горящим взглядом, блуждающим по ее лицу. Она знала, что ее лицо раскраснелось, знала, что ее глаза подернуты дымкой страсти, знала, что ее полураскрытые губы припухли и жаждут продолжения. Невозможно было скрыть, как она возбуждена, да она и не желала ничего скрывать.

Настало время Джули, напомнила она себе. Отныне Джули будет прилагать все усилия, чтобы получить что захочет. А в настоящий момент больше всего на свете Джули хотела…

– Макс… – прошептала она еле слышно.

– Даю тебе последний шанс передумать.

Казалось, ему с трудом удается сдерживать дрожь в голосе. Его рука уже скользнула в вырез «молнии» у нее на спине. Джули перевела взгляд с его волевого подбородка с чуть обозначенной щетиной на чувственный изгиб губ, залюбовалась четкой линией скул, прямым носом, голубыми глазами, светлыми волосами…

– В жизни не дождешься. – Она покачала головой, вся дрожа, пока теплые подушечки его пальцев скользили по ее позвоночнику. Колени у нее и раньше были слабы, а теперь и вовсе превратились в желе.

Его глаза казались черными и бездонными от желания. Одна рука поглаживала ее спину, другая поддерживала поясницу, еще обтянутую светло-лиловым льном. Джули чувствовала, как его ладонь нажимает на крестец, заставляя ее придвинуться еще ближе, и плавно повела бедрами из стороны в сторону. Он ответил таким же встречным движением, и по ее телу волнами поплыло желание.

– Запомни, ты сама это сказала, – предупредил Макс.

Тут Джули совсем утратила нить разговора, потому что он наклонил голову, его горячие, влажные губы приникли к нежной коже у нее на плече, передвинулись ниже, прошлись по ключице, отодвигая в сторону ткань платья. Она опять нетерпеливо повела бедрами. Вдруг Макс поднял голову, взял ее за запястья и снял руки Джули со своей шеи. Он поцеловал сначала одну ладонь, потом другую, потом выпустил ее руки и снова обнял ее. Джули ухватилась за его талию, чтобы не потерять равновесия, пока он снимал платье у нее с плеч. Неожиданно она остановила его и придержала платье прежде, чем оно сползло до середины груди.

– Погоди, – сказала она.

Макс удивленно взглянул на нее, нахмурился, но, не говоря ни слова, отпустил ее. Джули улыбнулась ему.

– Позволь мне самой, – пояснила она.

Его глаза вспыхнули каким-то новым светом, но он ничего не сказал. Приняв его молчание за знак согласия, она отпустила платье и сделала волнообразное движением всем телом, словно в танце шимми. Тонкая льняная ткань с тихим шелестом упала на пол. Потом, внимательно следя за его лицом, Джули переступила через лиловое кольцо платья и отбросила его в сторону ногой.

Она позволила ему наслаждаться открывшимся видом, распустив волосы по плечам, распрямив спину и гордо вздернув подбородок. Ее губы раскрылись, она легким, дразнящим движением провела ладонями по обнаженным бедрам.

По крайней мере ее затея с эротическим бельем принесла свои плоды, подумала Джули, пока Макс пожирал ее взглядом. Судя по выражению его лица, белье оправдало каждый затраченный на него цент. Она знала, как выглядит сейчас: стройное и загорелое тело с выпуклостями во всех нужных местах, воротник из жемчуга на шее и жемчужные сережки в ушах, высокая полная грудь, вздымающаяся над краями тонкого, полупрозрачного розового лифчика без бретелек, сквозь чашечки которого просвечивали темные соски, плоский и гладкий живот над крошечным треугольником трусиков, таких же розовых и полупрозрачных, как и бюстгальтер, лишь слегка прикрывавших темную поросль волос. Она знала, что у нее красивые ноги – длинные и стройные, изящные, как стебли тепличных роз, особенно выигрышно смотрящиеся благодаря босоножкам на высоких каблуках.

Словом, она знала, что ее почти обнаженное тело возбуждает его. И при одной мысли о том, что Макс видит ее такой – почти обнаженной, привлекательной и возбуждающей, – ей хотелось броситься на него и повалить прямо на пол.

– Хочу кое-что уточнить, – проворчал Макс. – У тебя все белье такое сексуальное? Ты никогда не носишь ничего другого?

Джули покачала головой:

– Ты что-то имеешь против?

Он хмыкнул. При желании это можно было принять за смех.

– Это тяжкое бремя, но я его вынесу, если постараюсь.

Он опять опустил глаза. Джули пришлось облизнуть языком внезапно пересохшие губы. Его взгляд скользил по всему ее телу – горячий и голодный, – и от этого взгляда приятная щекотка предвкушения пробежала по ее коже. Она видела, как его кулаки разжались, потом сжались еще туже – так, что побелели костяшки пальцев. Потом он поднял глаза, и их взгляды встретились

– В жизни не видел женщины красивее тебя. Я так тебя хочу, что сейчас, кажется, сойду с ума.

Его губы еще договаривали эти слова, когда он стремительно двинулся вперед: Джули даже не успела ничего понять. Макс подхватил ее на руки и унес в спальню, целуя на ходу с такой страстью, что она совсем потеряла голову.