Секс, магия и психоделия

1. Обзор: зелья Афродиты

Общеизвестной истиной в психоанализе является то, что многие люди начинают употреблять притупляющие чувства вещества вроде морфия или героина для того, чтобы скрыться от собственных проблем с сексом, то есть лишить себя полового влечения. Это, можно сказать, современная форма религиозного поклонения Аттису, чьи приверженцы в прямом смысле слова кастрировали себя.

Вещества, о которых я главным образом пишу в этой книге, скорее усиливают чувства, чем притупляют, это скорее возбудители, чем выключатели. Вероятнее всего (далее ещё увидим подтверждение этому), многие из тех, кто обратился к этим веществам, также ищут избавления от проблем с сексом, подобно Джейн из нашей прелюдии. Не стоит считать, однако, что их можно объединить с первой группой. Они не столько убегают от своих проблем с сексом, сколько пытаются — должным или недолжным образом — бороться с ними. Они осуществляют то, что еретик от современной психиатрии доктор Томас Сас (Thomas Szasz) называет «правом выписывать рецепт самому себе». Они думают (и может быть, правильно думают), что излюбленные ими вещества — марихуана, психоделики, кокаин, амфетамины — на самом деле благотворны в сексуальном плане.

И некоторых из них, я уверен, нельзя считать калеками в области половой жизни, какой образец ни возьми. Их половая жизнь была весьма благополучна, когда они начали экспериментировать с этими чудотворными препаратами — они лишь узнали, что хорошее может стать ещё лучше.

У наркотическо-сексуального подполья нет определённой даты рождения. Можно было бы рискнуть предположить, что всё это началось, когда Лири прямо сказал в 1966 году, что ЛСД — «самый лучший афродизиак в мире». Или, может, это началось в 1968 году, когда «Битлз» поместили секс-волшебника Алистера Кроули на обложку «Сержанта Пеппера» в числе «людей, которые нам по нраву». А можно начать отсчёт существования новой религии экстаза и от более ранней даты: скандалы с сексом и кокаином потрясали Голливуд в двадцатых годах; джаз родился в окутанных дымом марихуаны борделях Нового Орлеана в самом конце девятнадцатого столетия.

Таллула Бэнкхед как-то сказала: «Американцы тяжело больны — у них в голове секс, и хуже местечка в этом случае не придумаешь». В действительности весь секс в голове, всегда — ибо, как известно современным учёным, всё, что мы видим, слышим, обоняем, вкушаем или осязаем, у нас в мозгах. Из этого следует, что вмешательство в химические процессы в коре и лобных долях мозга изменит всю природу человеческих ощущений. Нашим предкам этот важный факт стал известен несколько тысяч лет назад. Племена дикарей, где бы ни обнаруживали их антропологи, обладали внушительными познаниями о растущих в их краях травах, плодах, ягодах или лианах, которые можно есть или курить, чтобы растормошить мозг и ощутить «иную» реальность. (Исследуя одно затерянное горное плато в Средней Азии, как пишет биохимик доктор Роберт Де Ропп, путешественники обнаружили, что его обитатели нашли способ ферментирования лошадиного молока и опьяняли себя посредством этого).

Что уникально для современной Америки, так это не мнимая «проблема наркотиков», а позиция Властей, считающих это древнее общечеловеческое пристрастие преступным, греховным и в общем заслуживающим порицания. Эти безрадостные воззрения белых англо-саксонских протестантов, увы, не только подталкивают к принятию всё более абсурдных законов, но и отвлекают всеобщее внимание от вопросов, которыми действительно стоило бы задаться, к примеру: какие наркотики опаснее всего? Какие из них наименее опасны? Как можно обращаться с более опасными с наименьшим риском? При каких обстоятельствах приём обычно безобидных веществ вызывает неожиданно тяжёлые последствия?

Поведение Властей основывается на одном самооправдывающем доводе: «всё, что мы запретили ранее — очень, очень вредно, а всё, что мы не запретили — абсолютно безвредно». Контркультурщики зачастую переворачивают этот довод с ног на голову, утверждая, что не опасны только вещества вне закона, а все остальное, начиная от аспирина и заканчивая мясом из супермаркетов, как говорил Уильям Филдс, «исполнено угрозы». Непросто найти, где же между этими двумя крайностями правда.

Между тем, попробуем вспомнить изречение графа Бисмарка: «Тем, кто любит колбасу и уважает закон, лучше не видеть, как делается то и другое».

Из наркотиков больше всего в Америке употребляют алкоголь и злоупотребляют им же. По оценке доктора Джоэла Форта, директора Центра Особых Проблем в Сан-Франциско, сто миллионов американцев время от времени употребляют спиртное. Каждый пятый из этих людей (это двадцать миллионов американцев) считается «проблемным пьющим», а ещё есть как минимум шесть миллионов закоренелых алкоголиков.

Без сомнения, во множестве случаев причина этого неконтролируемого пьянства лежит в области секса. Спиртное помогает людям расслабиться, снять психологические зажимы и почувствовать себя счастливыми и уверенными в себе. Это, в действительности, классический наркотик «для соблазна». (На рисунке Питера Арно мужчина сидит рядом с привлекательной девушкой в баре и, ухмыляясь, говорит бармену: «Накачай её!» Его мотивы очевидны). И в этом заключается трагическая ирония, так как Шекспир был прав насчёт алкоголя и секса: спиртное слишком часто «разжигает желание, но уменьшает способность».

Мастерс и Джонсон фактически считают спиртное одной из главных причин появления «вторичной импотенции» — то есть половой дисфункции у мужчин, которые в обычных условиях вирильны, что отличает её от «первичной импотенции» или пожизненной неспособности исполнять свои обязанности. Типичный шаблон таков: мужчина выпивает лишнего, пытается заняться любовью, обнаруживает свою неспособность и начинает беспокоиться. Беспокойство (иногда подогретое выпитым следом спиртным) влечёт за собой последующие неудачи. Со временем мужчина начинает считать себя импотентом и может остаться в таком состоянии, иногда на несколько лет, пока он не найдёт силы обратиться за лечением.

Большая осведомлённость о веществе, называемом алкоголем, может предотвратить эту психофизическую пытку. Толика спиртного является достаточно неплохим возбуждающим средством (отсюда традиционный бокал шампанского, разделяемый в первую ночь медового месяца), но много выпивки — это уже совсем другое дело. Алкоголь в больших количествах — анафродизиак, анти-афродизиак. Древние римляне много пили на своих оргиях, оттого к алкоголю пристала слава чего-то эротического, но сатиры Ювенала и Петрония не оставляют сомнений в том, что римляне ещё и были хронически поражены импотенцией, так же, как сильно пьющие люди сегодня. Для тех, кто использует вещества для секса, следовательно, правило касательно алкоголя такое: выпейте только чуточку. Возьмите с собой на оргию виноград, если хотите следовать античному образцу, но оставьте сосуды с вином в подвале.

Второй по распостранённости в Америке наркотик — табак, употребляемый семьюдесятью пятью миллионами человек; но он почти не влияет на половую жизнь, кроме того, что может со временем вызвать болезни, в числе которых может оказаться импотенция.

За алкоголиками и заядлыми курильщиками с большим отрывом следует третья по численности наркокультура: те, кто употребляет лекарства. Около тридцати пяти миллионов американцев принимают седативные, стимулирующие или успокоительные средства. Ни у одного из этих веществ нет никаких обогащающих половую жизнь свойств, а некоторые из них (такие, как «Тофранил», выписываемый врачами гораздо чаще, чем считают психофармакологи) на самом деле в некоторых случаях вызывают временную импотенцию.

Следующая по численности группа людей, употребляющих наркотики — это курильщики анаши. Хотя, возможно, то, что для каждого курильщика марихуаны этот наркотик служит афродизиаком (на чём когда-то настаивал главный борец с травкой, бывший глава Федерального бюро по наркотикам Гарри Анслингер), и не является правдой, большинство употребляющих травку в курсе, что она оказывает прелестное, упоительное действие на их постельные опыты. Возможно, большинство постоянно её употребляющих считают секс без травки (или травку без секса) чём-то определённо уступающим сексу с травкой.

За ними следуют любители кислоты, acidheads, что в нашем случае будет означать употребляющих любые сильные психоделики типа ЛСД. Тут невозможно выделить определённые вещества, поскольку большинство тех, кто любит кислоту, любит и мескалин или DMT (диметилтриптамин) и vice versa[20]. Кроме того, есть независимые исследования товаров с черного рынка, проведенные учеными, которым удалось получить различные образцы веществ от этих источников, а затем проанализировать их в лаборатории. Каждое из этих исследований показало, что большая часть того, что продаётся, неправильно обозначена, большая часть кислоты с улицы — на самом деле мескалин. Иногда мескалин на самом деле является кислотой, а почти весь ТГК (тетрагидроканнабинол или «синтетическая» анаша) с чёрного рынка на самом деле оказался транквилизатором для собак, которым пользуются ветеринары. Примерно около миллиона американцев пробовали наркотики типа ЛСД, и примерно двести тысяч принимают их постоянно. Хотя ни одно из этих веществ и не является на самом деле афродизиаком, как то представляет доктор Лири, многие употребляющие их обнаруживают у них весьма стимулирующее сексуальное действие.

Героин, наркотик, вокруг которого раздуто больше всего шумихи, является проблемой только потому, что он нелегален. Нелегальность этого наркотика взвинтила цену дозы с нескольких центов (свободная рыночная цена) до ста-двухсот долларов или больше того (цена на чёрном рынке), подталкивая большинство его потребителей к воровству или занятию проституцией. Стереотип «насильника на джанке» абсолютно не соответствует действительности; героин — больший анафродизиак, чем даже алкоголь и барбитураты, и первый признак настоящей зависимости от него — это постоянное половое бессилие и полнейшее отсутствие интереса к сексу.

И наконец мы добираемся до категории, которая завершает любой список — до «разнообразных» веществ. Никому не известно, сколько американцев употребляют гашиш, дурман (который также называют «луноцветом»), семена ипомеи, авиамодельный клей и прочие малопопулярные варианты наркотиков. Тут не сделаешь обобщений, поскольку эти вещества сильно различаются между собой. Дурман (datura inoxia), как и белладонна, мандрагора и прочие растения из семейства паслёновых, очень опасен и может привести к смертельному исходу при случайной передозировке. Хотя иногда сообщают об его эротическом воздействии (которое иногда граничит с эротоманией), предугадать это невозможно, а трип всегда сопровождается бредом и в целом шизоиден. Семена ипомеи оказывают то же действие, что и ЛСД или мескалин, плюс вызывают тошноту и рвоту (потому что они покрыты инсектицидом). Авиамодельный клей определённо разрушает печень, а возможно, и мозг; приход недолгий и не имеет никакого отношения к сексу.

Ещё можно вдохнуть из тазика с нашатырём («забава прачки»), или съесть мускатный орех или выпить метилового спирта. К этому, напоминаю, приходят в последнюю очередь и очень часто дело заканчивается смертью. Настоящие наркотики для секса, таким образом, это марихуана, гашиш, психоделики в малых дозах и кокаин.

Анаша пригождается для любого рода усиления чувств и тесно связана и с сексом, и с религией уже долгое время. В Индии членов секты шиваитов часто видят вываливающимися из их храмов, обкуренными до беспамятства, бормочущими мантру марихуаны, «Бом-Бом-Махадэв», что переводится как «Бум! Бум! Великий Боже!» — это чувство, которое приблизительно знакомо даже нерелигиозным курильщикам анаши. Также существуют несколько религий, основанных на травке, в Бразилии и на Карибских островах.

На Ближнем Востоке старший брат марихуаны (также родственный индийской конопле и называемый гашишем) сыграл основополагающую роль для, возможно, наиболее примечательного эрото-религиозного движения в истории — для исламской секты исмаилитов, также известных как ассасины. Этот орден был основан неким Хасаном-и Саббахом приблизительно в 1092 году и наводил страх на правоверных мусульман и крестоносцев-христиан ещё несколько столетий. Последователи Хасана совершенно не боялись смерти, потому что они знали, что попадут в рай, тогда как большинство людей могли лишь надеяться на посмертную славу: они знали, потому что уже бывали однажды в раю посредством чар благородного владыки Хасана, и он обещал вернуть их туда, если они будут абсолютно послушны ему на протяжении жизни.

Тайна власти Хасана, путешествие в рай, даруемое всем его последователям, обеспечивалось могучим совместным действием гашиша и нескольких одарённых девушек, как мы узнаем в главе четвёртой. Претендующего на посвящение человека, наевшегося еды, в которую был подмешан гашиш, вводили в некий Сад Наслаждений в храме-крепости Хасана, называемой Аламут, на вершине одной из афганских гор. Там девицы, прикидывающиеся неземными гуриями, описанными Магометом в его видениях рая, вели себя так, что мужчины выходили из своего гашишного транса с очень чёткими воспоминаниями о «небесных» сексуальных ощущениях и прочих сверхъестественных удовольствиях. Ни один не сомневался, что побывал в раю.

Последнее чётко обозначает, что Хасан был не просто ушлым торговцем наркотиками, а, в сущности, экспертом в программировании чужого прихода задолго до того, как Тимоти Лири придумал для себя это занятие. Несомненно, объяснения или наставления, которые давал Хасан перед тем, как кандидат отправлялся в свой астральный трип в Сад Наслаждений и речи и поведение гурий в нём были тщательно просчитаны с целью вызвать то, что психологи теперь называют «пиковым переживанием» — блаженство, намного превосходящее обычную судорогу секса, присущую цивилизованным людям.

На рисунке 2 объясняется «пиковое переживание» от секса под гашишем. Сначала человек ощущает себя достаточно обычным образом, но когда сексуальная активность продолжается, а наркотик начинает действовать сильнее, ощущения усиливаются. Кажется, что пенис стал больше, твёрже, и странным образом «зарезиновел». Ощущаемое удовольствие распостраняется на большее, чем обычно, количество областей тела. Человек «парит» или «находится в вышине». Если самостоятельно программировать приход, посредством одного из руководств от доктора Лири или с помощью ритуалов какой-нибудь более древней оккультной традиции, вскоре наступает «астральная» или галлюцинаторная фаза: женщина может начать излучать неземное сияние, свет, будто бы космический и вековечный (вот что значит мантра Алистера Кроули «каждый мужчина и каждая женщина — звезда»), или, возможно, она покажется покрытой драгоценными камнями или цветами. При наличии недюжинной удачи и некоторого владения самогипнозом (или настоящих магических способностей, как сказали бы истинно верующие), «пиковое переживание» случится непосредственно перед оргазмом. Это термин, которым пользуется доктор Абрахам Маслоу, и как похожие термины из других источников («океаническое чувство» у Фрейда, сатори из дзэн-буддизма, индуистское «самадхи», Гурджиевское «пробуждение» и тому подобное), он с трудом поддаётся определению. Это просто ощущение всеобъемлющего блаженства, как правило, включающее парадоксальное ощущение того, что вся вселенная на самом деле — твоё собственное тело.

Такое представление — это общее описание этого состояния; чаще оно переживается, возможно, как неровные «взлёты и падения» по мере колебаний сосредоточенности.

Важное по значению меньшинство так называемых оккультистов и после Хасана-и Саббаха работало над тем, чтобы изобрести «ритуалы» (которые Лири и современники называют «программами»), которые позволят направить трип по восходящей и таким образом избежать ощущения «колебаний».

После того, как христианский орден, называемый орденом тамплиеров, установил связь с ассасинами, у него обнаружились весьма своеобразные учения. В 1307 году верховный магистр этого ордена и его 122 члена были сожжены на костре за ересь, богохульство, содомию и прочие прегрешения, которые, похоже, были им приписаны лишь для того, чтобы полностью их дискредитировать. Тамплиеры пытались ввести секс в христианские таинства, а в их уцелевших манускриптах содержатся туманные намёки на священное растение или траву.

В конце девятнадцатого столетия появился Орден Восточных Тамплиеров, заявлявший о том, что напрямую происходит от рыцарей-храмовников. Члены ордена использовали сексуальные техники тантрической йоги вместе с традиционной для европейской оккультной традиции астральной проекцией, и когда Алистер Кроули стал их «внешним главой» (какое подходящее название, «внешний глава»!), наркотики стали тайной частью их учения, по крайней мере у посвящённых высоких ступеней в некоторых из их лож.

Интерес Кроули в области наркотиков был сосредоточен на гашише, кокаине и пейоте. Он использовал первые два в сочетании с сексуальными действиями, как гомо-, так и гетеросексуальными; пейот же он использовал только ради видений и трансов, не связанных с сексом. Предположительно, он был первым белым человеком, который полностью оценил использование этого вещества в религиозных целях, каковое использование является главным (и законным) таинством Индейской Церкви, к которой принадлежат сто пятьдесят тысяч индейцев в Америке и Канаде.

Как и спиртное, марихуана может сослужить вам недобрую службу; если вы переборщите с дозой хоть чуточку, вы можете обнаружить, что обессилели. Однако многие мужчины, которые сообщали о таком опыте, отмечали, что у них была эякулятивная, а не эректильная импотенция, то есть у них не пропадала эрекция, которая была более крепкой и более продолжительной, чем обычно, они просто не могли достичь оргазма. Некоторые люди говорят, что не-оргазмические вибрации были так приятны, что они даже не жалели об отсутствии разрядки.

В отличие от марихуаны с её романтической историей, наркотик ЛСД создавался в лабораториях и влачил полупризнанное существование, становясь частью малоизвестных экспериментов, пока доктор Тимоти Лири не узнал о его существовании и не окунулся в исследовательскую работу с энтузиазмом, известив затем мир о том, что Бог жив и находится в добром здравии; с тех пор невозможно было разлучить ЛСД с мистицизмом.

Лири к тому же не просто приводил рациональные доводы, чтобы оправдать своё пристрастие к этому роду трипов. Романист Олдос Хаксли, теолог Алан Уоттс и многие другие сообщали, что испытывали религиозные переживания, находясь под воздействием ЛСД. Готово ли правительство признать это или нет, многие из белых любителей кислоты — такие же искренне верующие люди, как и поедающие пейот индейцы в резервациях, и испытывают совершенно такие же астральные или галлюцинаторные переживания.

Никто, однако, не увязывал ЛСД с сексом, пока Лири не заявил, что это афродизиак. Облечённые ответственностью люди немедленно объявили, что это неправда. Безответственные люди и представители подполья так же скоро начали заявлять противоположное. На самом деле всё зависит от того, что именно понимать под словом «афродизиак». Если имеется в виду наркотик, который вызовет сексуальное желание в ком-то, кого желают соблазнить, или который сообщит половую силу бывшему импотентным человеку — два чуда, которые обычно неверно приписывают сомнительным афродизиакам прошлого — тогда ЛСД никак не подойдёт. Ни один известный наркотик не способен на такое.

С другой стороны, многие закалённые в трипах люди теперь сходятся на том, что кислота может улучшить сексуальный опыт, так же, как трава или гашиш, если оба партнёра уже желают и способны обладать друг другом. Блаженство, в удачном случае, гораздо сильнее, чем в случае с производными конопли; но иногда всё проходит неудачно, потому что в уме происходит слишком много всего сразу, чтобы сосредоточиться исключительно на сексе. Этот опыт может напоминать попытку совокупляться, когда рядом играет на полной мощности рок-группа или когда на потолке будто бы показывают интересный фильм и сам Господь пытается проорать что-то важное вам в ухо.

Секты кислоты и секса начали появляться в начале шестидесятых, и одной из первых была харизматичная секта Кериста, основанная бывшим пилотом ВВС по имени Джон Пресмонт после того, как «голос» заговорил с ним (когда он читал Коран и курил гашиш) и велел ему основать очередную великую мировую религию.

«Почему я?» — спросил потрясённый Пресмонт.

«Потому что ты очень доверчивый», — сказал голос.

Пресмонт последовал зову, и вскоре в большинстве крупных городов появились общины Кериста. Их учение было изложено Пресмонтом (который сменил имя на «Пророк Джуд») в манифесте, озаглавленном «69 Позиций». Каждая «позиция» начиналась со слова «легализуйте», и первые десять выглядели так: «Легализуйте проституцию. Легализуйте супружескую неверность. Легализуйте разврат. Легализуйте двоемужество и двоежёнство. Легализуйте содомию. Легализуйте кунилингус. Легализуйте групповой секс. Легализуйте порнографию. Легализуйте гомосексуальность. Легализуйте лесбиянство». И так далее, в ещё 59 дополнительных «позициях».

К Кериста быстро пристала слава лжеучения, основанного на групповом сексе, что задевало Джуда, когда я брал у него интервью для журнала «Fact» в 1964 году. «Мы никогда не заставляем наших членов принимать вещества», — сказал он мне. «Если кто-то из них хочет быть моногамным, это их дело. Между прочим, среди нас есть один человек, который девственен!»

Все члены Кериста принимали духовные имена, как папа Иоанн Павел II или Мохаммед Али, только их имена были продиктованы мировоззрением Кериста. Я помню, как брал интервью у Дерева, Дудочника-Крысолова, Дао и Мордекая Гнусного. А ещё была молоденькая девица, имя которой было неизвестно, и она говорила только лишь слово «ебать». В буквальном смысле: это, похоже, было единственным словом, которое она могла (или желала) произносить. Некоторые люди считали её психически неуравновешенной, но члены Кериста относились к ней, как к одержимой мудрым духом.

Джуд заявлял, что лично он в те дни постоянно общался с духом покойного русского мистика, Г. И. Гурджиева посредством спиритического стола. (Однажды, по его рассказам, он вышел на Джона Фицджеральда Кеннеди, или какого-то мелкого духа, который притворялся Кеннеди. Послание, забавным образом, гласило: Мы победим Джеки эгоистичная стерва Прощай.)

Несмотря на либеральное отношение Джуда к моногамии и даже девственности, большинство Кериста много занимались групповым сексом. Это приводило к обычным в таких случаях проблемам. Как-то раз вся нью-йоркская коммуна перезаражалась сифилисом за несколько дней. Джуд был особенно возмущён, потому что виноват оказался мужчина, снявший девицу не из коммуны на площади Вашингтона. «Если б я верил в заповеди, — мрачно сказал мне Джуд, — я бы издал предписание, запрещающее трахать девок со стороны». Он оплачивал лечение членов Кериста из своего пособия, назначенного государством — которое он получал, будучи признан психически неуравновешенным, что весьма его забавляло. Доказательством его психической неуравновешенности была его иррациональная тяга к созданию новой религии, и пособие парадоксальным образом позволило ему посвятить этому созиданию всё время, без того чтобы зарабатывать себе на жизнь.

Возможно, это важно: Джуд был самым первым из встреченных мной людей, от которого я услышал популярное теперь слово «вибрации» — имеются в виду астральные вибрации.

Со временем Джуд и самые преданные его последователи перебрались в Центральную Америку, чтобы укрыться от рейдов наркоконтроля и прочих тягот, которые причиняло им традиционалистское американское общество. После этого о Кериста было слышно немногое.

В отсутствии Кериста появились более зловещие варианты, к примеру, семья Мэнсона, в которой каждая новая девушка проходила посвящение, принимая ЛСД (или любой другой наркотик, включая некоторые необычные, если кислоты не было); во время посвящения Чарли орально ласкал её, несколько раз доводя до оргазма. После таких переживаний эти девушки — как последователи Хасана-и Саббаха до них — были готовы исполнить любые приказы, включая приказ убивать.

Есть несколько процветающих сект «секса под кислотой», но я не буду приводить названия, так как реклама не в их интересах. Большинство из них напрямую либо косвенно связано с влиянием Кроули и Ордена Восточных Тамплиеров и попсовыми разновидностями дзэна, и в большинстве из них любят цитировать классический научно-фантастический роман Роберта Хайнлайна «Чужак в стране чужой», да ещё как. Их влияние сделало язык Хайнлайна (выражения вроде «глубокого гроканья», «раздели воду со мной», «да не будете вы испытывать жажды» и «ты есть Бог») хорошо знакомым слэнгом в каждом месте, где тусуются хиппи или прочие чудаки по всей стране от побережья до побережья. Большинство из них безобидны и так же напуганы кровавыми преступлениями Мэнсона, как я и вы. Однако, когда одну из таких тусовок накрывают за хранение наркотиков, газеты обычно снабжают репортаж об этом заголовками «облава на ещё одну мэнсоновскую секту», и пожилые люди в пригородах дрожат, представляя себе сверкающие ножи.

Луис Терли Каллинг, слишком старый и слишком благовоспитанный, чтобы считать его жутким, возглавляет сексуально-оккультный коллектив под названием «G.B.G.» («Великое Тело Божье») с тридцатых годов двадцатого столетия. В «Руководстве по сексуальной магии» (A Manual of Sex Magic), опубликованном в 1971 году, Каллинг прямо признаёт свои заимствования из учения Кроули. Только в приложении он сообщает, что некоторые считают, что эта магия работает ещё лучше с марихуаной, а затем он добавляет, что «G.B.G.» не советуют так делать, поскольку это является нарушением законодательства.

Современные ведьмы не распосграняются насчёт своей исторической связи со странными зельями. Джеральд Гарднер, эксцентричный англичанин, во многом ответственный за современное возрождение ведьмовства, никогда не упоминал секс или наркотики в своих книгах, хотя Фрэнсис Кинг, историк оккультизма с наиболее трезвым и научным подходом, выдвигал предположение, что все гарднеровские обряды заканчиваются совокуплением жреца и жрицы на глазах у их «паствы» в традиционной средневековой манере. Многие кланы ведьм из тех, что сегодня можно встретить в больших городах, считают, что ведьмовской шабаш с давних пор был оргией. Следовательно, они и проводят его подобным образом, при помощи анаши, кислоты или каких-нибудь других странных и стрёмных веществ, иногда прибегая к кокаину.

Уильям Берроуз описывал это последнее вещество, получаемое из листьев коки, как «самый бодрящий наркотик в мире». Перуанские индейцы пользовались им столетиями, чтобы сохранять силы во время долгих переходов в горах. Они жуют по несколько листков каждый раз, когда выбиваются из сил, и готовы продолжать поход. Происходит недолгий всплеск, подобный взрывающемуся внутри солнцу, а затем долгое приятное чувство, длящееся несколько часов. Кокаин был в моде у высшего света в семидесятых (факт, который был отправной точкой в «Беспечном ездоке»), не только из-за присущих ему свойств, но потому что его было сложнее достать, чем анашу, он был более экзотичным, слегка зловещим, потому что выглядел так же, как героин и самое главное, он был дорог.

Секс под кокаином очень напоминает секс под высококачественной анашой или гашишем — он очень насыщенный, но без галлюцинаторной путаницы в голове, часто характеризующей кислоту и сильные психоделики. Что особенно привлекательно для бывалых людей, так это то, что с кокаином у вас гораздо большая власть над ситуацией, чем обычно — вы снюхиваете ещё щепотку, когда вам кажется, что отпускает, ждёте какое-то время, если вы считаете, что слишком сильно колбасит.

Что не так привлекательно, так это последствия употребления, в особенности если это было хроническое употребление. Депрессия, похожа, неминуема, и обычно за ней приходит раздражительность. Если человек продолжает нюхать кокс день за днём (а почему бы нет, размышляет кокаинист, это же так здорово), депрессия и ворчливость незаметно усиливаются, и однажды вы становитесь законченным параноиком, копы прячутся под кроватью, ваш лучший друг собирается вас отравить, домовладелица делает что-то зловещее, вооружившись пылесосом, когда вы проходите мимо неё по лестнице, люди крадутся по улицам самым воровским и заговорщическим образом.

Старинный миф о том, что кокаин вызывает зависимость у всех, кто его принимает (это не так), видимо, основывается на том факте, что большинство тех, кто употребляет кокаин и попадает в поле зрения властей, зависимо: от чего-то ещё, «Секонала», или «Демерола», или героина, обычно — седативного препарата, который снимает прогрессирующую тревожность, к которой приводит чрезмерная кокаиновая стимуляция. Алистеру Кроули в 1920 году стоило популярности его заявление по поводу того, что такой характер кокаинового злоупотребления не свойственен разумному употреблению кокаина.

Та же проблема встаёт до сих пор и перед нами. Затруднительные ситуации с анашой, гашишем и психоделиками (из которых ни одно вещество не вызывает физическую зависимость) постоянно становятся запутаннее из-за отказа Властей признать существование разницы между употреблением и злоупотреблением. С любым, кто употреблял эти вещества, сколько бы ни были умеренны и безопасны дозировки, обращаются как с угрозой для общества и самого себя; любая душещипательная история о жутком и необдуманном злоупотреблении многократно тиражируется как пример того, к чему приводят эти «опасные вещества». Те, кто употребляет наркотики, относятся всё более и более пренебрежительно к общепризнанному общественному мнению, и яма недоверия становится всё шире и шире.

Конечный итог существования этой ямы недоверия наглядно демонстрирует история из «Плейбоя», октябрьского выпуска 1972 года: когда у учеников старших классов средней школы Сан-Матео в Калифорнии спросили, кому из знаменитостей они бы поверили в качестве рассказчика в фильме о вреде ЛСД, они прямо заявили: «Никому».

Когда я несколько лет назад работал в крупном журнале, я хотел опубликовать тот факт, что четыре грамма ниацинамида (витамина Б3) снимут большинство бэд-трипов от ЛСД, редакторы не пропустили это, потому что «это может дать молодёжи повод думать, что они могут принимать кислоту, ничем не рискуя». Что ж, может быть, этот довод и верен, но он напоминает мне о старом утверждении, что в автомобилях не должно быть ремней безопасности, потому что такие меры защиты только подтолкнут водителей к тому, чтобы быть более неосторожными. Людей, собирающихся делать охерительно тупые вещи, возможно, никак не остановить, какие бы ограничения на них не налагались, но те, кто хочет свести к минимуму риски, должны иметь доступ к информации, касающейся их безопасности.

Точно так же страшилки о бэд-трипах от марихуаны время от времени попадают в газеты, а затем бесконечно тиражируются в «образовательных брошюрах о наркотиках», распостранямых правительством или образовательными учреждениями. (Классическая история о подростке, который убил человека топором, накурившись анаши — это реальный случай, происшедший в 1928 году, но о нём до сих пор пишут так, будто это было вчера и будто это типично для курильщиков анаши. Это не так.)

Важно знать, что эти панические реакции обычно случаются у неопытных курильщиков, редко длятся дольше, чем несколько минут, если друзья новичка с сочувствием и пониманием дела окажут ему помощь, и всегда сходят на нет в течении нескольких часов.

Это происходит даже без должного участия и ухода, если жертва не попадает в лапы властей (которые будут обращаться с ним как с психом и убедят его в том, что у него действительно поехала крыша). Это было уже давно задокументировано доктором Альфредом Линдсмитом из Индианского Университета, но пока не вошло ни в одну из так называемых «информационных брошюр». Новичкам оставляют лишь возможность думать, что если они испытают пугающие или неожиданные ощущения, то отправятся в шестую палату и останутся там на месяцы или годы.

Ну вот и о бэд-трипах от кислоты тоже бесконечно пишут, хотя почти все имеющиеся данные свидетельствуют, что они всё более редки. Джордж Питерс, основавший «Naturism, Inc.» чтобы лечить тревожные приступы от ЛСД в Чикаго и окрестностях несколько лет назад, недавно сказал мне, что теперь редко встречается со случаями бэд-трипа, а большую часть его времени занимает оказание помощи «спидовым» (людям, одуревшим от чрезмерного употребления метамфетамина). Доктор Дэвид Смит, организовавший бесплатную клинику в Хейт-Эшбери, также заявил о немногочисленности припадков тревоги от кислоты и о том, что в данное время он уделяет внимание главным образом проблеме героина.

Наркокультура, как и предсказывал в 1967 году доктор Линдсмит, научилась справляться с собственными кислотными страхами, так же, как ранее научилась справляться с неблагоприятными реакциями на анашу. Спокойные, благожелательные друзья, их утешающая и ободряющая речь, возможно, сопровождаемая приёмом успокоительного или витамина ВЗ, почти всегда предотвращают эти приступы паники.

Эти бэд-трипы, что забавно, могли многое значить в процессе возникновения наших сексуально-наркотических и сексуально-наркотическо-магических движений. А именно, многие люди, совсем не будучи связанными с бродячими проповедниками, узнавшими нечто от Кериста или Ордена Восточных Тамплиеров и отправившимися обучать других, могли неожиданно обнаружить эти приятные взаимосвязи, всего лишь пытаясь справиться с паникой, вызванной наркотиками. В андеграундных кругах общеизвестно, что повторение утешающей мантры (вроде знаменитой «Ом Мани Падме Хум» или даже молитвы, выученной в детстве в воскресной школе) зачастую останавливает подобный приступ тревожности. Также известно, что объятия, поглаживания и ласки с любимым человеком тоже обладают этим успокаивающим действием. Многие трипующие, таким образом, могут обнаружить, что молятся или трахаются, не зная, что это древняя традиция — просто чтобы избежать ощущений страха и паранойи.

Трудно определить, сколько именно человек постоянно совмещают секс и наркотики. По результатам поездок по стране и разговоров с людьми можно предположить, что более половины употребляющих наркотики граждан считают, что хороший приход пропадает зазря, если его пик встречают не в постели. Если мы предположим, что половина из тех людей, которые пробовали анашу, курят её постоянно, и что половина из этих постоянных курильщиков также употребляют психоделики, у нас выйдет примерно пять миллионов помешанных на сексе и наркотиках. Так как всё большее их количество склоняется к оккультизму из-за проповедей пылких миссионеров, которыми полон любой «чокнутый» район, старый довод Лири насчёт того, что наркотики, являющиеся частью религиозных церемоний, защищены Первой Поправкой, может вызвать самую ожесточённую борьбу в области гражданских свобод в наше время.

Нынешнее отношение к этому Верховного Суда (который разрешает индейцам использовать пейот для их церемоний, но запрещает похожие наркотики настолько же прямодушным белым и чёрным) очевидно является расистским и дискриминационным, но это не причина полагать, что оно изменится в ближайшем будущем. Эта борьба уже продолжилась в третьем тысячелетии, и может затянуться навечно. «Ворожеи не оставляй в живых», так написано в Библии, и ведьмам — тем, что предпочитают свою религию экстаза христианской религии самоограничения — всегда будет приходиться несладко в странах, чтущих Библию. Всё-таки в книге Бытия говорится, что у парадного входа в Эдем был поставлен ангел, чтобы не пускать нас туда, и те, кто находят химические приспособления, чтобы прокрасться внутрь с чёрного хода, всегда будут казаться еретиками.

Возможно, стоит рассмотреть эту религиозную традицию более подробно. В конце концов, практически у каждого племени существует некая версия истории об эдемском саде. Наши древнейшие прародители, наши первопредки, говорят, жили почти как в раю. Частной собственности не существовало, как и зависти, ревности, краж, убийств, войны или правительств. «То был Золотой Век», — говорит Дон Кихот у Сервантеса, подытоживая всё общее, что есть у греческой, еврейской и христианских версий мифа. «В те дни любовные мысли обретали простое, естественное выражение в той же форме и манере, в какой зарождались. Ни мошенничество, ни обман, ни злоба ещё не препятствовали истине и прямоте». А затем случился первый грех, первая ошибка, первое правонарушение. Мы блуждали по пустошам с того самого момента и, как было сказано выше, у главных врат Эдема был поставлен ангел с «пылающими мечами, устремлёнными во всех направлениях», чтобы удостовериться, что мы никогда не сможем попасть обратно в этот рай земной.

Психиатры и другие специалисты в области общественных наук выдвигают некоторые интересные теории о происхождении этого шаблона, общего для мифов мира. Фрейдисты считают, что в основе лежат наши воспоминания о раннем детстве, когда нам давали всё, что мы захотим (как только мы заплачем, требуя это) и никаких конфликтов ещё не проявилось, чтобы напугать или фрустрировать нас. Отто Ранк, ещё один психоаналитик, с большим воображением предположил, что Эдем — это наши искажённые воспоминания о пребывании в чреве, и «грехопадение» — это наше травматическое переживание заново шока, испытанного в момент родов. Некоторые марксисты и участники движения за освобождение женщин считают, что существовал Золотой Век братства, сестринства и социализма в период между аграрной революцией двенадцатого тысячелетия до нашей эры и урбанизацией четвёртого тысячелетия до нашей эры.

Некоторые этологи считают, что этот миф — память об охотничьем этапе гораздо более раннего доисторического периода (примерно 4 миллиона лет до н. э. — 1 миллион лет до н. э.), когда мы жили в ладу с нашими «инстинктами», ещё не став полностью социализированными и ещё не изобретя неестественные табу, делающие нас несчастными. Есть даже заманчивая теория, предложенная Теодором Ласаром из Нью-Йорка, о том, что предполагаемая Великая Комета восьмого тысячелетия до нашей эры, гипотезу о существовании которой выдвинул доктор Иммануил Великовский, заставила человечество помешаться от испуга, и что легенда о золотом веке — это наше, безумцев, воспоминание о временах, когда мы были разумны.

Но каков бы ни был источник этого общемирового предания, психологический факт, о котором он свидетельствует, очевиден: люди могут представить себе идеальные условия счастья, но обычно не могут представить себе, что они сами, лично, могут достичь этого идеала. Повсюду присутствует осознание неких врат, или двери, или преграды между желанием и реальностью. Мужчины и женщины повсюду склонны чувствовать себя в какой-то степени бессильными и неспособными достичь того, чего они хотят достичь.

Эта психически-душевная преграда достаточно хорошо соотносится с представлением св. Августина о «первородном грехе», который «затуманивает разум» и порождает в душе «неизбывное стремление ко Злу». Это также соотносится с представлением Фрейда о том, что все люди невротики, и даже более того с ошарашивающим диагнозом Вильгельма Райха, что человечество поражено «тревожностью, связанной с удовольствием», внутренним страхом, который заставляет нас подавлять наши «первичные потребности» и всегда подставляющие «вторичные» и «замещающие» цели, подобно стрелку из лука, который не осмеливается прицелиться в центр мишени, но должен всё время вынуждать себя промахиваться мимо него как минимум на несколько миллиметров, или, гораздо чаще, на километры.

Есть точка зрения меньшинства. Она была красноречиво выражена в фильме под названием «Возможно, они великаны» (They Might Be Ciants) с Джорджем Скоттом, который играет знаменитого законника, который некогда посвящал свою жизнь защите слабых и неимущих, но затем сошёл с ума и стал считать себя Шерлоком Холмсом. Пока его психоаналитик (названная доктором Ватсон, конечно), кружит с ним по Нью-Йорку, этот одержимый гений повсюду находит улики, ведущие его всё дальше по следу «Профессора Мориарти», в его мифологии являющегося Сатаной. «Видите ли, — объясняет зрителям Скотт в конце фильма, — нас никогда не изгоняли из эдемского сада. Он по-прежнему вокруг нас. Надо только научиться смотреть…» И, пока психотерапевт, ставшая ученицей своего бывшего пациента, смотрит вдаль, экран заливает белым и фильм заканчивается.

Первыми, кто предположил, что человек может жить в раю «во плоти», во время первых столетий существования христианства, были гностики. Объявленные ересью каждым церковным собором с тех времён до наших дней, воззрения гностиков так и не канули в Лету. Даже в журнале «Time» писали несколько лет назад, что это самая важная идея в современном мире, лежащая в основе таких идеологических течений, как социализм, коммунизм, анархизм и даже либерализм. Даже более того, она проникла во все утопические ереси, отделившиеся от ортодоксальной современной психиатрии — Райха с его «органом», Брауна и Маркузе с их пророчеством о грядущих обществах, которые будут существовать без подавления Эроса, в теорию Рональда Лэйнга о состоянии ума, настолько же превосходящем нормальное состояние, как нормальное состояние — паранойю, в исполненные радости надежды гештальтистов и тренеров чувствительности и во всё Движение за развитие человеческого потенциала.

Высшее проявление или сердцевина всех этих мессианских видений в наше время — это Психоделическая Революция, которую всучивают нам озорные и бесшабашные шаманы Тимоти Лири, доктор философии, Алан Уоттс, доктор богословия и Олдос Хаксли, секретарь природы. Конечно, им помогали и их поощряли другие — поэт Аллен Гинзберг, романист Уильям Берроуз, доктор Джон Лилли, доктор Хамфри Осмонд, доктор Хьюстон Смит, романист Кен Кизи — на самом деле список длится бесконечно. Кто бы ни заслуживал большей части благодарности (или порицания), что произошло, то произошло. Миллионы наших сограждан, особенно в среде молодёжи — химические гностики, и они усердно ищут молекулярный чёрный вход в эдемский сад.

Эти «травяные революционеры» не верят, что мы должны вечно промахиваться мимо цели в бессилии. Они отказываются признавать первородный грех, или врождённые неврозы, или даже «Обитателя Порога» теософов (который предположительно откусывает головы людям, достаточно неосторожным, чтобы вторгаться в высшие слои бытия без приглашения). Они не примирятся с извечной преградой между желанием и реальностью, существование которой оплакивает Т. С. Элиот в своём стихотворении «Полые люди». Согласно весьма ортодоксальным христианским взглядам Элиота, существует «Тень», что всегда встаёт между «замыслом и воплощением», «желанием и содроганием», «порывом и поступком». Тень — это, конечно, Первородный Грех, и ни один мужчина и ни одна женщина по определению не могут избавиться от неё.

Наркотическая Революция говорит, как и Будда: «но это всего лишь Тень — всего лишь видимость, иллюзия». В лучшем случае идеологи этого движения согласятся лишь признать за Тенью свойства старой кассеты, играющей в проигрывателе разума, на которой запечатлены стадные страхи и предрассудки наших прародителей; и любая подобная программа может быть стёрта и заменена лучшей программой, если человек владеет соответствующими неврологическими или йогическими методами. И, добавят они с миссионерским блеском в глазах, эти методы известны многим, им можно обучить других и их обучение может быть исключительным образом ускорено при использовании подходящих веществ.

«Принимай свои желания за реальность», лозунг французской студенческой революции 1968 года — это основополагающая мантра всего наркотического мистицизма, и она даже появляется в перефразированном виде у такого трезво мыслящего учёного-исследователя психоделиков, как доктор Джон Лилли, пишущего следующее в отрывке, который стоит процитировать дважды:

Это то, что учёные называют прагматичным утверждением. То есть это не истина, открывшаяся теоретику или человеку, занимающемуся «чистой» наукой в своей башне из слоновой кости; это обобщение, могущее служить для устранения неполадок, когда в лаборатории происходят фактические события. (В данном случае, конечно, лаборатория находится у человека в голове). Доктор Лилли имеет в виду, что различие между мечтой и реальностью может быть смело (и даже с пользой) проигнорировано психоделическим экспериментатором. Если вы по-настоящему верите, что можете совершить что-либо, вы действительно можете это совершить. Все допустимые пределы в этом утверждении сами являются аксиомами бессилия, которые преодолеваются путём перепрограммирования вашей системы убеждений. Новые пределы, обнаруженные после того, как произошло перепрограммирование, это последующие ошибки, которые удалит последующее перепрограммирование. Если этот процесс не продолжается до бесконечности, он продолжается гораздо дольше, чем готов допустить человек перед тем, как попробовать расширить сознание таким образом.

Но для отцов церкви это было ересью и остаётся ересью и теперь. Наше общество сильно привязалось к догмам, говорящим, что мы «зачаты в беззаконии и рождены в грехе», что «в нас нет здравия», и что этот мир, безусловно, навсегда останется для нас «юдолью скорби». Эти выражения взяты из трёх наиболее известных и наиболее часто читаемых христианских молитв; они олицетворяют непременный пессимизм, являющийся краеугольным камнем христианской теологии. Несогласный с этой точкой зрения не является христианином.

Это самая существенная трудность в процессе общения между психоделическим шаманом и человеком, воспитанным в христианской традиции. Антрополог Карлос Кастанеда весьма убедительно доказывает это, описывая (в книге «Отдельная реальность», A Separate Reality) одно из затруднений, возникшее у него с магом доном Хуаном, индейцем из племени яки:

Но дона Хуана, чья отдельная реальность создавалась тем же волшебным грибом, который изначально «настроил» доктора Тимоти Лири, обвинили бы в «грехе гордыни» правоверные христианские теологи. Как отмечает доктор медицины Томас Сас в книге «Миф о психическом заболевании» (The Myth of Mental Illness), у многих людей в нашем обществе развиваются невротические симптомы или психосоматические заболевания, потому что единственный способ придать себе важности в христианской культуре — это напоказ быть более жалким, чем другие.

Конечно же, Соединённые Штаты изначально не должны были быть христианской страной. Джефферсон, Вашингтон, Франклин и большинство отцов-основателей были скептиками или деистами: они как раз представляли себе отделённое от церкви правительство, с «нерушимой стеной» между церковью и государством; они даже записали в договоре с исламским государством Триполи чёткое положение о том, что, в отличии от европейских стран, «Соединённые Штаты ни в каком смысле не являются христианским государством». (В те дни принцип отделения церкви от государства понимали так хорошо, что этот договор был принят Конгрессом без каких-либо прений по данному поводу, и президент Джон Адамс немедленно его подписал без малейших опасений насчёт того, что это может дурно сказаться на его политической будущности).

Но незамысловатые мысли людей, написавших Конституцию, более неприемлемы в современной Америке, как всем известно. Наши властители — и, возможно, большое количество наших сограждан — решили, что свободное правительство отцов-основателей это слишком радикально, и в наши законодательные нормы оказался вписан официальный христианский свод убеждений и правил поведения. В некоторых штатах вы не можете занимать государственные должности, не исповедуя веру в антропоморфное божество; во многих штатах вы не можете заниматься любовью с собственной женой способами, которые не были одобрены мелкими законодателями-баптистами. И, конечно же, вы не можете исповедовать психоделическую религию — или, на данный момент, заниматься научными исследованиями, связанными с психоделиками — ни в одном штате.

Так что эта книга — не об обычных преступниках, а о еретиках. Она не о «конфликте поколений», как это было бы представлено в популярном сверхупрощённом виде; она о религиозной гражданской войне — самой страшной из в христианском мире с тех времён, когда протестантизм отделился от римской церкви в эпоху позднего Средневековья. Она о двух противоположных взглядах, свойственных человечеству, и о том odium theologicum[21], что породило столкновение этих взглядов. Это, говоря короче, комментарий к знаменитому тысячестраничному тому авторства Эндрю Диксона Уайта «Борьба религии с наукой» (The History of the Warfare Between Science and Theology), вот только в данном случае ортодоксальная наука и ортодоксальная теология сражаются на одной стороне. Эти давние враги объединились против горстки радикалов, которые проникли в оба лагеря.

Никто — даже Ньют Гингрич[22] — не может быть настолько наивен, чтобы верить, что этот конфликт легко разрешится, как только всех еретиков пересажают в тюрьмы и заставят замолчать. Наши предки узнали — после того, как, по разным оценкам, сожгли от миллиона до девяти миллионов «ведьм» и, возможно, такое же количество собратьев-христиан с того момента, как в восьмом веке была учреждена инквизиция — что идеи не сжечь на костре. И точно так же не построишь достаточно быстро столько тюрем, чтобы заточить туда всех тех, кто каждый день присоединяется к исповедующим психоделическую веру в «лучшую жизнь посредством химических веществ». Это в особенности верно, потому что истинным сердцем Наркотической Революции — что почти никогда не упоминают на людях, но о чём подозревают очень многие — является и всегда являлся секс.

Первое открытое признание главенствующей роли секса в Психоделической Революции появилось в сентябрьском выпуске «Плейбоя» 1966 года, когда Тимоти Лири прямо заявил в интервью:

Как только это признано, мы, очевидно, возвращаемся к дням Святой Инквизиции, ибо в точности такая двойная дьявольщина — наркотики и секс — была «преступлением» большинства из обвинённых в «ведьмовстве», сожжённых этим досточтимым институтом. Если почитать книгу Маргарет Мюррей «Ведьминские культы в Западной Европе» (The Witch‑Cult in Western Europe) или книгу Г. Рэтгрей-Тэйлора «Секс в истории» (Sex in History), обнаруживается, что в судебных процессах над ведьмами снова и снова появлялись одни и те же общие обвинения. Те же обвинения, практически без единого различия, встречаются в современных газетных статьях каждый раз, когда «коммуну» молодёжи накрывает полиция. Можно даже составить таблицу (см. таблицу 1, стр.72)

Как считает популярная школа историков-рационалистов этого века, не существовало никаких «ведьм», а Святая Инквизиция была лишь вспышкой паранойи среди блюдущих обет безбрачия римско-католических священников. Согласно ревизионистской теории доктора Маргарет Мюррей, «ведьмы» существовали — это были люди, поклонявшиеся дохристианскому рогатому божеству плодородия, более известному как Пан или Дионис — и «паранойя» церковников состояла лишь в укоренившемся религиозном ханжестве, заставившем их считать, что любая положительно относящаяся к сексу религия должна быть непременно вдохновлена дьяволом. Согласно преподобному Монтегю Саммерсу и прочим встающим на сторону католиков исследователям, пересматривающим ревизионистские взгляды доктора Мюррей, ведьмы были в итоге те ещё сатанистки, и получали удовольствие от всяческих убийств и злодеяний. Какова бы ни была правда относительно этих трагических судилищ четырёхсот- и пятисотлетней давности, очевидно, что такой же психологический шаблон проявляется и в нашей сегодняшней психоделической борьбе.[23]

Этому шаблону можно дать множество определений, но в самой своей основе это конфликт между теми силами, которые Фрейд называл суперэго и идом. Суперэго — «строгий хозяин» эго, как называл его Фрейд — это ангел, стоящий на страже Эдема с огненным мечом; его архетипическое религиозное выражение находим в христианстве, наиболее общественно-ориентированной из всех религий, которая требует от каждого человека думать о других, прежде чем подумать о себе. Так называемый «ид» — первобытная нерафинированная сила самих инстинктов — это сила, которая отправляет нас к чёрному входу в Эдем в поисках другого способа туда проникнуть; его архетипическое религиозное выражение — это дионисийство, поклонение одурманивающим веществам, проникшее в Афины откуда-то с востока до начала истории Греции, приблизительно между 1000 и 900 годом до нашей эры. Германский философ Ницше сказал, что в наше время история приближается к тому, чтобы принять форму финального противоборства между Христом и Дионисом, и для сегодняшней Америки это звучит весьма справедливо. Преподобный Билли Грэм, классический «бледный христианин» — советник президентов, и в то же время доктор Тимоти Лири, дионисийский дух опьянения и блаженства, приговаривается к 40 годам тюрьмы, бежит из страны и снова оказывается схвачен.

Известный литературный критик Лесли Филдер не преувеличивал, когда писал:

В материале «Плейбоя» о наркотиках, для которого высказывался профессор Филдер, Баба Рам Дасс (ранее бывший доктором Ричардом Альпертом) на это замечал следующее:

Пока идёт эта священная война, я пишу, как военный корреспондент, утопая в потоках пропаганды с обеих сторон. Я попытался собрать самые точные сведения из доступных относительно истинного воздействия различных веществ на сексуальное желание и сексуальные возможности. Поскольку здесь мы наряду с полем для научных исследований сталкиваемся с борьбой принципов законодательного и теологического характера, мало по какому вопросу мнения сходятся. Пытаться выяснить, как в действительности наркотик влияет на тело и разум в сегодняшней Америке — всё равно что пытаться выяснить, кто выстрелил первым в Уэйко или Руби-Ридж.[24] «Только Господу подлинно известно, и он не говорит нам». Всё, что может сделать объективный докладчик, следовательно, это донести до публики утверждения обеих сторон и дать читателям самим выбрать, кому можно верить.

Я попытался показать, что нынешний «психоделический геноцид» (как это назвал доктор Майкл Олдрич) — не единичное событие в истории. Мы проходили это много раз в прошлом (охота на ведьм — это всего лишь последний из значительных примеров) и из-за того, сколько эмоций с этим связано, подлинные факты (даже когда они смогут быть установлены) вряд ли изменят чьё-либо мнение.

Вы не признаёте это? Просто представьте себе, что случится, если будет доказано, что ЛСД так же опасно, как автомобили — то есть каждый год от ЛСД погибают 50 000 тысяч из нас. Любители кислоты тогда откажутся от этого наркотика? Таких будет не более, чем автовладельцев, которые отказались бы от своих машин несмотря на математически обоснованный риск; любители кислоты решат, как и владельцы машин, что ради преимуществ стоит пойти на статистический риск. Точно так же, если бы доказали, что марихуана исцеляет от рака, легализовал бы её Вашингтон? Если вы думаете, что ответ — «да», вы ошибаетесь. Уже существуют доказательства — мы приведём их ниже — того, что марихуана может быть действенна в борьбе со СПИДом, раком, головными болями, невралгией, депрессией и депрессивным психозом, бессонницей, потерей аппетита и что, более того, она может быть более эффективной, чем любое успокоительное из продающегося сегодня. Ничто из этого не преуменьшило odium theologicum, направленный против травы, в правительственных кругах.

В 1996 году, жители Калифорнии проголосовали за легализацию марихуаны для медицинского использования (в основном в случае СПИДа и рака) в случае предоставления рецепта от практикующего врача. Президент Билл Клинтон — второе имя которого, по иронии, Джефферсон — тут же объявил, что жители Калифорнии не имели права принимать решения касательно собственной жизни. Последующие громы из Вашингтона, в основном из Министерства юстиции, грозили врачам, которые выписывали рецепты на запретное растение. Два года спустя немногие храбрые и человеколюбивые врачи продолжают выписывать «дьявольский плевел» пациентам, которые, по-видимому, действительно нуждаются в этом, но большинство докторов боятся пойти на риск, скольким бы пациентам не грозила мучительная смерть. Это напоминает об одном суждении Г. Л. Менкена — что трусость является самым мощным фактором в человеческом поведении. У докторов её, похоже, больше чем у представителей большинства других профессий.

Итак: идёт религиозная война, и теологические предрассудки, а не научная объективность, определяют, что большинство публицистов напишут об этом предмете. Всё написанное уже само по себе является пропагандой военного времени. Тем не менее объективный исследователь может надеяться, что выцарапает немного правды из клубка самой оголтелой лжи, и это я и пытаюсь сделать. Я попытаюсь сообщить, что каждый из рассматриваемых в данной книге наркотиков, возможно, сделает с вашим половым влечением, и какие побочные эффекты (если таковые есть), возможно, будут это сопровождать. Что вы сделаете с этой информацией — это ваше дело, и вы будете делать это на свой страх и риск.

Конечно, весь религиозный аспект этой проблемы в целом в наши дни часто отрицается. У доктора Хьюстона Смита (Huston Smith), профессора религиоведения в Массачусетском технологическом институте, есть свой краткий способ ответить тем, кто утверждал, что наркотические переживания и религиозные переживания абсолютно различны и не связаны между собой. Он всего лишь просит таких скептиков прочитать два следующих автобиографических отрывка и решить, что из них — описание «трансцендентального» опыта с участием веществ, а что — описание «трансцендентального» опыта без участия веществ. Оба отрывка абсолютно типичны для «мистических» писаний прошлого и для сегодняшних психоделических рассказов. Что есть что?

Доктор Смит отмечает, что когда он первый раз предложил эту задачу своим студентам, неправильных ответов было в два раза больше, чем правильных. Чтобы предоставить читателю-скептику достаточную возможность здраво поразмышлять над этой задачей, не жульничая, я поместил ответ в одной из нижеследующих глав.

А тем, кто не видит никакой связи между сексом и религией, я предложу слова французского поэта одиннадцатого столетия Пьера Видаля: «Я думаю, я вижу Божество, когда смотрю на обнажённое тело моей дамы». Видаль, согласно его жизнеописаниям, прочитанным мной, даже не был под веществами, когда описывал это благочестивое чувство.