32

Лейла


— Не легко про это говорить, но УЗИ на 15-й неделе показало, что у вас либо рак эндометримии, либо гиперплазия, которая скорее всего будет быстро прогрессировать в рак. Мне жаль.

Я не ожидала услышать такого, поэтому даже не реагирую на его слова, чувствуя себя опустошенной и оцепеневшей. Проблема во мне? Во мне? Невозможно. Я родилась под счастливой звездой. Я была настолько избалована, так защищена, такой везучей. Это просто невозможно.

— Какого черта ты говоришь? Ты не мог бы выражаться по-английски? — агрессивно вскидывается Би Джей.

Доктор Фридман начинает ерзать в своем кресле. Очевидно, что он не привык к такой грубости, скорее из-за объемов Би Джея и сожаления, доктор не вызывает охрану.

— У вашей жены разрастается ткань в матке, которая окружает ребенка сверху и с боков. Быстрый рост ткани, которой не было заметен на предыдущих УЗИ, а только вчера, заставляет меня сделать вывод, что это злокачественное, быстро прогрессирующее образование. Я собирался вам вчера сообщить об этом, но мне нужно было проконсультироваться и сделать определенные тесты, прежде чем давать такой диагноз.

— Ты хочешь сказать, что у моей жены рак? — не веря спрашивает Би Джей.

— Да.

Би Джей вдруг вскакивает с такой силой, что его стул с грохотом падает на пол. Он хлопает рукой по столу, впившись своими черными глазами в доктора и орет:

— Нет, эта чертова ошибка. Откуда ты знаешь, что твой тест не ошибочный? Сделай снова эти чертовы гребанные тесты.

— Пожалуйста, мистер Пилкингтон, сядьте и успокойтесь. Ваш крик не поможет вашей жене.

Я хватаю Би Джея за руку, он тут же сжимает мою. Я смотрю на него.

— Пожалуйста, Би Джей, — шепчу я, он молча смотрит на меня. — Пожалуйста, — снова прошу я.

Он поднимает стул с пола и садится. Я чувствую, как у него дрожат руки. Он правой рукой охватывает левую, чтобы унять дрожь.

— Лечение рака и гиперплазии в той стадии, которая видна на УЗИ, — продолжает доктор, — немедленное удаление матки и дальше остается только следить за течением болезни.

— Гистерэктомия? — задыхаюсь я.

Доктор мнется нерешительно.

— Боюсь, что так.

— Ты хочешь вырезать у нее матку? — в недоумении переспрашивает Би Джей. — Какого черта! Ей 23 года, ради Бога!

— Простите, — запинаясь отвечает доктор.

Би Джей вдруг бросается вперед к нему.

— Если ты еще раз бл*дь скажешь простите, клянусь я дам тебе повод извиниться за эту ошибку, чисто и просто.

Глаза доктора готовы вылезти из орбит от страха. Он отклоняется на спинку кресла и кладет руки на подлокотники, словно кресло его может как-то спасти.

— Я знаю, что вы очень расстроены, но я лично проверил все результаты, и могу вас заверить, мистер Пилкингтон, что нет никакой ошибки.

Я смотрю на Би Джея и вижу его подавленность, он понимает, что доктор говорит правду. Би Джей привык силой решать любую проблему в своей жизни. Он никогда не сталкивался с другим сценарием, не было ничего, чего бы он не мог победить только своей грубой силы. Но впервые его кулаки бесполезны, и он стал абсолютно беспомощным. И это его ужасно пугает.

— Есть другой способ спасти ребенка? — шепотом спрашиваю я.

— Я очень со…, — доктор останавливается на середине слова и нервно косится на Би Джея. — Боюсь, что нет. Ребенка невозможно спасти, я должен рекомендовать немедленное прекращение беременности.

— Что произойдет, если я ничего не буду делать?

Би Джей обхватывает голову руками и молчит.

Доктор хмурится.

— Прежде всего вы очень сильно подвергаете свою жизнь опасности. Риск не стоит такой цены, из-за отсутствия маленького пространства, плацента будет давить на вашу шейку матки. С ростом ребенка и опухолью, вы имеете высокий риск по поводу плаценты.

Я выдыхаю, и стараюсь держать себя в руках.

— Что это значит? — спрашиваю я.

— Плацента может отслоиться до родов, ребенок лишится доступа кислорода, начнется сильное кровотечение у вас. Это может быть фатальным для вас и ребенка.

— Я все же хотел бы услышать еще одно мнение, — со смертельным спокойствие вдруг говорит Би Джей, которое еще страшнее, чем его ярость.

Врач спокойно кивает.

— Я уже записал вашу жену к ведущему специалисту «Акушерства и гинекологии» после завтра в 9:00. Они сделают еще одно УЗИ на лучшем оборудовании и возьмут биопсию.

— Биопсия безопасна для ребенка? — спрашиваю я.

Доктор выглядит огорченным.

— Они постараются не затронуть плод, но шансы на самопроизвольный выкидыш возрастут. Я все-таки настаиваю на немедленном прекращении беременности.

Я резко поднимаюсь.

— Хорошо, спасибо, доктор, — говорю я и смотрю на Би Джея.

Он поднимает на меня глаза и выглядит таким растерянным, потерянным, я хочу прижать его к груди. Он медленно встает. Очевидно, он не готов вот так уходить, словно дальнейшее обсуждение может что-то изменить.

Мы выходим из кабинета, пересекаем парковку, как двое, переживших войну. Повиснув друг на друге, ничего не видя вокруг. Контуженные. Безутешные. Би Джей открывает для меня пассажирскую дверь. Я проскальзываю на сидение в полной тишине. Он садится, вставляет ключи в зажигание, но не заводит двигатель.

Я поворачиваюсь к нему. Он выглядит растерянным и ошалевшим, как мотылек, летящий на свет лампы и падающий на пол, барахтающийся на спине, но уже нога человека нависла над ним.

— Ты можешь в это поверить? — спрашиваю я.

— Ох, детка, — хрипит он. — Думаю, мне просто необходимо обнять тебя, хотя бы на секунду.

Я бросаюсь в его объятия и рыдаю, разрывая свое сердце на мрачной автостоянке клиники.

Мы едем домой в угнетающем молчании, оба поглощенные своими собственными не радостными мыслями. Подъезжаем к дому, я непонимающе оглядываюсь по сторонам. У меня иссякли все силы, нет даже сил, чтобы открыть дверь автомобиля и зайти в дом.

Он открывает мою дверь и протягивает руку. Со вздохом я кладу свою руку в его и позволяю просто вытащить себя из машины, поставив в вертикальное положение.

Миссис Робертс из соседнего подъезда встречается с нами на асфальтовой дорожке.

— С тобой все в порядке, дорогая?

Я автоматически киваю.

— Спасибо, да.

Она смотрит на нас сбитая с толку, пока Би Джей помогает мне подняться по ступенькам. Он открывает входную дверь, мы входим в наш тихий дом.

— Хочешь ненадолго прилечь, милая? — спрашивает он.

Я киваю.

— Да, неплохая идея. Но сначала я хотела бы выпить стакан воды.

— Конечно, — он, кажется, рад быть чем-то мне полезен. Я наблюдаю, как он удаляется в сторону кухни. Слава богу, что Нора домработница, сегодня выходная. Я не в состоянии никого видеть. Би Джей возвращается со стаканом воды, который я полностью выпиваю и отдаю ему назад. Он ставит его на ближайший столик и возвращается ко мне.

Мы вместе поднимаемся по лестнице, доходим до кровати, и я просто рухаю на матрас. Он садится на корточки и аккуратно снимает с меня туфли. Я опускаю глаза на него, его роскошные ресницы отбрасывают густые длинные тени на щеки, и безумная, совершенно неуместная мысль возникает у меня в голове — я хочу заняться с ним сексом. На секунду возникает такое сильное чувство вины и приходит утешительная мысль: это не сумасшествие, а инстинкт. У моего тела нет собственного разума, каждый раз, находясь рядом с ним, мое тело жаждет его.

Я закрываю глаза и первое желание со стыдом уползает прочь. Нежно Би Джей целует мои ладони и закрытые веки, потом он поднимается, и я ложусь. Тихо он накрывает меня одеялом.

— Спасибо, — говорю я.

Он уверенно кивает, задергивает шторы и выходит из комнаты, закрыв за собой дверь. Я слышу, как он мнется за дверью, затем делает несколько шагов в сторону, потом останавливается, возвращается к двери. Но, не заходит, а спускается вниз по лестнице.

Я лежу в кровати и пялюсь в потолок, в полном недоумении. Мысли крутятся с такой скоростью, как белка в колесе, пытаясь найти выход. Должен же быть другой путь. Медленно я кладу руки на живот. Слышу, как Би Джей поднимается по лестнице. Я опускаю руки, поворачиваю голову в сторону и закрываю глаза.

Он стоит надо мной, зная, что я не сплю. Садится на кровать.

— Я люблю тебя, Лейла. Что бы ни случилось, я люблю только тебя. Ты вся моя жизнь. Без тебя ничто не имеет смысла, — его голос срывается, но я не открываю глаз, у меня текут слезы.

— Я уезжаю. Вернусь через час, есть кое-что в чем мне стоит разобраться. Просто отдыхай, хорошо?

Он целует меня в голову, а затем я слышу, как он сбегает вниз по лестнице. Я знаю, что он принял какие-то решение, и теперь полон сил его осуществить. Теперь он сделает все, что в его силах. Я выжидаю, когда за ним закрывается входная дверь, потом встаю. Я выхожу из нашей спальни и поворачиваю направо в детскую.

Открываю дверь, вижу кроватку, которую купила Лилия и я, и весь ужас происходящей ситуации ударяет по мне. Колени подкашиваются, и я падаю на пол при входе в детскую. Руки сами собой обхватывают тело, которое начинает колотить от холода. У меня такое чувство, будто я сплю, и мне кажется, что даже мое сердцебиение замедляется.

В этот странный момент, я вспоминаю, как мама возила меня к тарологу, я была еще совсем маленькой девочкой. Я отчетливо помню все, словно это случилось вчера, как она сказала матери: «Я не могу прочитать ее карты сейчас, Мара. У нее особенная судьба. Великая жертва будет предложена ей. Если я все еще буду жива тогда, я прочту ей карты».

Даже будучи маленькой девочкой, я до сих пор чувствую беспокойство и невысказанный страх. Мне даже не нужно было объяснять, чтобы почувствовать это.

— Что это значит? — спрашивает мама.

Но она больше не проронила ни слова.

Я спотыкаясь спускаюсь вниз по лестнице и ищу свою сумочку, дрожащими руками роюсь внутри, пытаясь отыскать свой мобильный. Сделав глубокий вдох, звоню маме.

— Ма, — говорю я в трубку. Мой голос, звучащий отстраненно и спокойно, даже меня шокирует. Несколько часов назад, я не понимала, как кто-то может казаться равнодушным и таким отстраненным, когда что-то умирает внутри тебя. Теперь я знаю. Хладнокровная, стоическая, даже можно сказать жесткая часть меня, отделилась, чтобы действовать самостоятельно. Появившееся равнодушие — цена, которую платишь за возможность говорить.

— Ах, я как раз собиралась тебе позвонить, — весело говорит мама.

— Зачем?

— Я в магазине и увидела самое симпатичное маленькое пальтишко, купила розовое для нашей Лилианы. Могу я купить такое же только синие для Томми, а?

Это похоже на удар под дых. Единственный способ справиться с этим, встать в оборону.

— Почему ты назвала его Томми, ма?

— Би Джей сказал мне, что вы оба решили его так назвать.

Невольная улыбка расплывается у меня на лице, скрасив жесткие черты.

— Ах, Би Джей! Хитро с его стороны.

— Ты передумала так его называть? — спрашивает мама.

— Нет. Нет, мы не передумали. Мы за Томми. Да, купи для него синее пальто, — говорю я.

— Хорошо. Зачем ты звонишь?

— Я хотела бы номер телефона, той гадалки на картах Таро, к которой ты всегда ходишь. Я забыла, как ее зовут.

— Ты имеешь в виду Куини?

— Да, именно.

— Я пришлю тебе ее номер. Ты хочешь сходить к ней?

— Да.

— Мы можем пойти вместе, если хочешь.

— Нет, ма. Я хотела бы навестить ее сегодня.

— Что случилось?

— Ничего плохого. Просто хотела спросить кое-о-чем.

— Она должна быть свободна сейчас, по понедельникам она не работает. Слишком тихо на пирсе. Я напишу ее номер. Созвонимся тогда позже вечером.

— Спасибо, ма.

Тут же приходит смс-ка от мамы, и я звоню Куини, договорившись приехать к ней через полтора часа. Затем посылаю Би Джею смс-ку:

Мне нужно кое-что сделать.

Поеду прямиком в Silver Lee

Позвоню тебе, когда прибуду. XX

Я отключаю мобильный, ввожу адреса Куини в GPS, и еду на автомобиле к ней, на парковку трейлера. Добираюсь меньше чем за час, выхожу из машины и иду по направлению к ее вагончику.

Ноги сами собой помнят путь, ума не приложу, как им это удается. Все мое тело словно стремится к ней, зная где она живет. Такое впечатление, будто тело, специально запомнило путь, зная, что однажды я вернусь к этой женщине, способной заглядывать в будущее. Она открывает дверь, одетая в свой цветастый халат, такая маленькая и высохшая. Я совершенно не помню ее такой.

— Бедная девочка. Так скоро у тебя попросили жертву, — говорит она с грустью.

У меня непроизвольно начинает подрагивать подбородок.

Она отходит в сторону, пропуская меня внутрь, приглашает сесть.

— Что ты хочешь от меня? — спрашивает она.

— Прочитай мои карты.

Загрузка...