Семёновы

6

После двух дней в одной и той же одежде Ольга блаженствовала, лежа на кровати в мягком махровом халатике. Дотянувшись до столика, она одним пальцем зацепила телефон и подтянула к себе. Нужно было срочно поделиться всем произошедшим с Антоном, а то они простились очень поспешно, и, как показалось Ольге, даже прохладно. Но ее можно понять, она была слегка обижена. Набрав номер, девушка приложила трубку к уху. Вызов шел, но с той стороны никто не подключался. Хм, странно… Опять, наверно, в огороде матери помогает. Или во дворе. Отца у Антона не было, сколько помнила Ольга, его мать, хмурая и неприветливая Нина Петровна, всегда жила одна. Только Антоша, единственный сынок, был светом в окошке. Ольга не ходила к другу в гости, ей не нравилось у него дома, а вот сам Антон часто забегал к Семёновым и на обеды, и на ужины, да и просто так, посидеть. В доме его привечали и даже любили, за легкий нрав и способность вести беседу.

Ольга положила телефон на край стола и перевернулась на живот. "Посплю чуть-чуть", решила она, и закопалась в теплое одеяло. Но сон, как назло, не шел. Зато от пассивного лежания в голове начали опять кружиться мысли. Отношения между ней и Антоном все больше и больше переходили в одну плоскость – переспать. Именно так, потому что большую часть времени они только этим и занимались. Особенно сейчас, когда она уехала из города, а он остался. Неожиданно Ольга осознала, что в этот раз Антон не просил ее подождать еще немножко. От этой мысли ее будто холодной водой облили. Она снова схватилась за телефон. Ни после второго, ни после пятого звонка никто не ответил. А потом и вовсе, абонент стал "недоступен". Ольга изумленно смотрела на черный корпус телефона, будто это он решал, кого соединять, а кого нет. Уютная комната сразу показалась клеткой, а яркий день померк. Девушка встала, оделась, вышла из дома. Мать в летней кухне готовила еду, собираясь вечером в больницу. Она ласково позвала покушать, Ольга махнула головой, отказавшись. Выйдя на задний двор, увидела, как отец колет дрова. Он всегда это делал, когда хотел избавиться от дурного настроения. Мама смеялась, сравнивая его с героем Челентано. Ольге бы сейчас тоже не помешало переколоть полмашины дров, потому что настроение у нее было ужасным.

Так прошел день. Родители, собрав сумки с едой и одеждой, уехали в город. Ольга помахала им у ворот и зашла в дом. Злополучный телефон молчал. Она включила телевизор и упала в кресло. Но уже через пять минут поняла, что не улавливает даже смысла увиденного. Щелкнув пультом, Ольга с досадой бросила его на диван и встала. Переодевшись, она вышла на улицу. До Антонова дома идти было недалеко. Ольга шла в сумерках и размышляла, что же она скажет Антону. Она была очень рассержена, нет, даже зла, за то, что он ее игнорировал. Хотя, успокаивала она себя, может и не игнорировал. Мало ли что бывает. Она представила себе, как Антон, ахая, хлопает себя по карманам и сетует, что опять потерял телефон. С ним такое случалось, поэтому он взял за правило, дорогих телефонов не покупать. "Растяпам не положено" – добавлял он, улыбаясь. И тогда Ольга пожалеет его, пожурит за невнимательность, и они пойдут к ней, дом на весь вечер в их распоряжении.

Сегодня, будто нарочно, соседи повыходили на улицу. Они приветливо здоровались с Ольгой, а она здоровалась и улыбалась в ответ. Увидев синие высокие ворота, она споткнулась и чуть замедлила шаг. Свет горел в единственном кухонном окне. В животе у Ольги похолодело от страха и неизвестности. Нажав на тугую ручку, она попыталась открыть тяжелую створку. Дверь не открывалась. Зато во дворе оглушительно залаяла собака. Ольга вошла в палисадник и, смущаясь, пару раз стукнула в окно. Она услышала, как в сенях кто-то выходит и подбежала к воротам.

– Кто там? – ворчливый голос окликнул с крыльца, открывать хозяйка не собиралась.

– Это я, Нина Петровна, Оля! – крикнула Ольга через ворота, – позовите пожалуйста Антона!

– Нет его, – коротко сказала женщина, – уехал.

– Как уехал?! – у девушки затряслись губы, и она прижала к ним холодные пальцы.

– Ну вот так, уехал! Дела у него, срочные и важные! – сказано это было таким тоном, что явственно прозвучало "поважней, чем ты".

– До свидания, – прошелестела Ольга и повернувшись побрела обратно.

– Никаких свиданий, – крикнула Нина Петровна, будто хотела, чтобы слышали все. – Не ходи и не беспокой!

Ольга не стала отвечать. Она хотела как можно скорее оказаться дома. Последние метры она пробежала, хлопнула воротами и, влетев в дом, упала на пол, зажимая грудную клетку, которая, казалось, разорвется от рыданий. Она сидела и качалась, как неваляшка, а из горла вырывался стон. Сколько она так просидела, сама не знала. И что дальше делать тоже. Жизнь потеряла всякий смысл. Хотелось только одного – умереть.

Умереть! Вот оно, решение! Ольга даже оживилась, когда эта мысль вспыхнула в измученном мозгу. Умереть! Ведь это так просто! Она лихорадочно вскочила, начала метаться по дому в поисках быстрой смерти. Варианты перерезать вены и повеситься она отмела сразу. Это больно, она не сможет причинить себе боль. Осталось одно – отравиться. Чем же можно отравиться?.. Девушка задумчиво шарила глазами, и наткнулась взглядом на стенной шкаф. Там, в глубине на полке стояла коробка с лекарствами. Она открыла створку и достала коробку. В аптечке все было перерыто, сразу видно, что тут побывала сестра. Ольга аккуратно свернула и положила бинт и стала искать что-то настолько сильное, чтобы помогло ей уйти быстро и безболезненно. К досаде измученной девушки, в родительской аптечке не было никаких сильных лекарственных препаратов. Но зато нашлась баночка с успокоительными. Ольга помнила где-то услышанную историю, что травились насмерть триметролом. Решив, что успокоительные подойдут, она высыпала горсть желтых горошин на ладонь. Она вышла на кухню налить стакан воды. И тут ее осенило! Таблетки можно запить спиртным! Тогда они точно подействуют. Пошарив в нижнем шкафу, Ольга извлекла начатую бутылку водки, щедро налила ее в стакан и приготовилась выпить. Вдруг ей подумалось, что будет нехорошо, если найдут ее тут, валяющуюся на кухне. Она прошла в свою спальню, бутылку поставила на столик, сама присела на кровать. Высыпав горсть таблеток в рот, залпом влила жгучую жидкость и попыталась проглотить.

Водки Ольга не пила ни разу. Резкий запах не нравился ей, поэтому даже на работе она каждый раз морщилась, когда приходилось открывать бутылек со спиртом. Сейчас горло ни в какую не хотело пропускать гадкий напиток, слезы потекли из глаз, и Ольгу вырвало. Обожженная слизистая горела, девушка задыхалась и кашляла.

В это время дверь распахнулась. В проеме стояла Настя и с изумлением смотрела на сестру.

– Эй! Это что тут такое, а? – у Насти не хватило слов для выражения всех эмоций, и она только тыкала пальцем то в водку, то в Ольгу, то в лужу рвоты на полу.

Ольга закашлялась и замахала рукой, показывая сестре, чтобы та закрыла дверь. Настя поспешила это сделать и, бросив на стул сумку, которую все еще держала в руках, подбежала к страдалице. Она схватила полотенце, села рядом с Ольгой и вытерла ей лицо.

– Воды, – прохрипела Ольга. Настя сбегала на кухню, принесла воду и вложила стакан сестре в трясущиеся руки. Ольга, захлебываясь, вливала в себя живительную влагу.

– Ну ты даешь, – Настя сочувственно качала головой, – по какому поводу застолье?

Она с порога увидела, что с сестрой что-то не так. И сразу догадалась, что та собиралась сделать. Настина жизнь была более насыщена приключениями, и она уже встречала горе-самоубийц. И с белыми полосками, как с зарубками, поперек запястий, а кое-кто с навсегда покалеченным желудком. Поэтому, увидев Ольгу в таком состоянии она первым делом принюхалась. Но, не уловив ничего, кроме запаха спирта, успокоилась. Если бы все травились водкой, то на земле не осталось бы людей.

Настя принесла ведро и тряпку, убрала все следы неудачного самоубийства. Налив теплого сладкого чая, она принесла его Ольге и села рядом, помогая пить. Сейчас, измученная Ольга казалась ей такой понятной что ли. Пережив недавно стресс, Настя была открыта для чужих страданий. Отдышавшаяся Ольга положила голову на Настины колени. Ей хотелось просто закрыть глаза и провалиться в забытье. Но успокоение не приходило. Она снова вспомнила. Из-за чего творила все эти глупости, так не свойственные ей, и тихо заплакала. Настя гладила бедняжку по волосам. Она-то знала, из-за чего плачут так жалобно. Только из-за мужчин. И разбитого сердца. И даже ее старшая сестра, такая мудрая и самостоятельная, не смогла избежать сердечной боли.

– Он уехал, – тихо и удрученно сказала Ольга. – Это все, да?

Настя тяжело вздохнула. Ей бы очень хотелось обнадежить сестру, но сценарий ее отношений Насте не нравился давно. Антон откровенно морочил Ольге голову, это видели все. Но надеялись на лучшее, потому что в глазах общественности Антон был "хорошим мальчиком". Сейчас Настя люто ненавидела этого гада, который трусливо сбежал без объяснений.

– Лёль… – помялась она, – ну может все еще образуется… Ты пока сделай перерыв, не думай о нем.

Они долго еще сидели обнявшись. Ольга шмыгала носом и прерывисто вздыхала, а Настя думала, что, на ее счастье, Бог миловал ее от такой любви. Родителям решили ничего не рассказывать.

Но конечно же, наутро о происшествии знали все. В деревне шила в мешке не утаишь, и сердобольные соседушки тут же рассказали все приехавшей из города матери. Наталья, женщина возгорающаяся, в негодовании, обиженная за дочку, хотела бежать и высказать все Петровне, но отец ее остановил.

– Не марайся, – коротко посоветовал он, – пусть она захлебнется своей желчью.

Мать еще покричала, что она так и знала, что от этого "рыжего паразита" добра не будет, но, в конечном итоге, заплакала, жалея Ольгу и весь женский род, страдающий от мужского эгоизма. Тут уж настало время Ольге утешать мать.

– Мамуль, – уговаривала она, поглаживая мать по руке, – ну не переживай!

– Дочка, ты смотри! Не звони ему! И вообще, забудь! Мы себе лучше найдем! – мать смешно погрозила кулачком в воздух.

– Хорошо, не буду, – послушно кивала Ольга.

– Вот ведь, – чуть успокоившись сказала Наталья, – проклятье-то действует! Тяжко нам достается любовь.

– Какое проклятие? – в глазах у Ольги первый раз за два дня промелькнул интерес, и Настя услышав интересное, пришла и села на подлокотник кресла.

– Эх, – мать вздохнула, – свекровь-покойница, рассказывала. Дед нашего деда Сергея отбил жену у своего родного брата. Муж-то ее взял без любви, а потом появился его брат родной, прабабка Катя и влюбилась. Да так, что мужа не побоялась. Прадед ее почти украл и увез. Говорят, муж погоню снаряжал, хотел отбить беглянку. Дрались они не на жизнь, а на смерть. Тогда и проклял брошенный муж и брата, и жену свою бывшую, сказал, что не будет счастья в любви никому из их рода.

– И что, мам, – Настя завороженно смотрела на рассказчицу, – сбылось проклятье?

– Да кто ж его знает, – печально улыбнулась Наталья, – в каждой семье бывает. Но дети рождались, вырастали, женились. Иначе бы угас семеновский род.

Постепенно все утихло. В деревне нашлись новые новости и поводы для обсуждений. Артём поправлялся, и на днях его должны были выписать. Лето перевалило за середину и скоро Насте предстояло уехать учиться, а у Ольги закончился отпуск.

Она шла на работу с удовольствием, предвкушая насыщенный рабочий день. Ольга любила свою работу, и не представляла, чем бы могла заниматься еще. Достав из сумки карамельку, она развернула ее и закинула в рот. Неожиданно резкий мятный вкус ударил по всем рецепторам, запах проник в нос и Ольгу затошнило. Она поспешно выплюнула конфету, но это не помогло. Голова закружилась, руки стали холодными, а над верхней губой выступила испарина. Девушка покачнулась, но, не упала, привалившись к чьему-то палисаднику. Постояв пару минут, она отдышалась, обрела способность идти, и, с усилием оттолкнувшись от забора, медленно, будто пробуя, пошла дальше. И вдруг остановилась, пораженная догадкой. Ольга была не дура, и, прикинув кое-какие числа, прибавила скорости и двинулась в направлении ближайшей аптеки. А через полчаса вышла из туалета, изумленно глядя на маленькую картонную полоску.

Вечером она домой не торопилась. Коллеги по одному заглядывали в кабинет, прощались, торопили ее, но она продолжала сидеть за столом. Наконец все, кроме дежурного сторожа ушли. Да и он, пожилой дед Ваня, не мешал ей, сидел в своей каптерке и смотрел вечерние новости. Уронив голову на руки, Ольга думала, что же ей теперь делать. Антон не звонил, и она уже почти привыкла к мысли, что они расстались. Больше всего она боялась сказать родителям. Сначала, увидев яркие розовые полоски, она опешила, но уже через минуту внутри нее все неприлично ликовало. У нее будет ребенок! Удивительно, как иногда исполняются желания. После бегства Антона она больше всего сожалела, что у нее не будет ребеночка. С этой мечтой расстаться было особенно болезненно.

А теперь он был! Самый настоящий, сидел где-то глубоко у нее внутри, и ждал своего часа. Ольга опустила глаза на плоский живот и попыталась представить младенца. Ей казалось, будто внутри у нее маленький прозрачный шарик. А в этом шарике плавает малюсенькая рыбка. Она улыбалась и бессознательно гладила живот. Но потом, опомнившись, задумалась. Говорить или не говорить Антону? А если говорить, то как он воспримет? И вообще, ситуация выглядела двусмысленно.

От водоворота мыслей заболела голова. Решив по примеру Скарлетт О'Хара подумать обо всем завтра, Ольга собралась и пошла домой. Она шла медленным шагом, торжествуя при мысли о том, что она несет тайну, и никто, совсем никто об этом не знает.

На следующий день радостные родители привезли Тёмку. Машина подъехала к воротам, мать выскочила с переднего сидения и распахнула заднюю дверцу, готовясь помочь сыну.

– Мам, ты меня на руках понесешь? – позвучал из глубины автомобиля шутливый голос.

– Сыночка, ты только аккуратнее, аккуратнее, – мать протягивала руки, будто и вправду, собиралась вынести его.

Артём, кряхтя, выбрался из машины и с наслаждением вздохнул.

– Господи, хорошо-то как!

– Пойдем, сынок, – тянула за рукав мать, – тебе вредно много ходить!

– Мне вредно много лежать! – возразил Артём, но отбиться от матери не смог и был послушно уведен вглубь двора. Отец и Настя следом занесли вещи.

Вечером собралась вся семья. Настя не отходила от брата, подавала, подносила, поправляла подушки до тех пор, пока он не дернул ее за руку, усадив рядом.

– Тась, ну может хватит уже, а? – шуточно-тоскливо спросил он, – Чувствую себя инвалидом-миллионером.

Настя обхватила его за талию и прижалась ухом к груди.

– Бьется, – шепотом сказала она.

– Фу, дурочка, – стукнул ее по макушке брат, – все, отстань, маньячка!

Родители улыбались, глядя на их перепалку.

В дверь постучали коротким стуком, и все удивленно переглянулись. И еще большее удивление было на лицах домочадцев, когда в комнату, опираясь на палку, вошел дед Сергей.

– Всем доброго вечера, – пробасил он.

Все зашумели, здороваясь, мать засуетилась, накрывая на стол еще один прибор, а отец принес стул и предложил деду. Тот сел, огляделся, и остановился взглядом на внуке.

– Ну что, поправился, парень?

– Да, дед, спасибо, – смущаясь ответил Артём.

– Это я тебе пришел спасибо сказать, – ответил дед Сергей, чем удивил всех, – Спасибо, что вступился за сестру, не пожалел себя.

Артём покраснел, вместе с ним покраснела и Настя – упоминание о злополучном дне до сих пор вызывало в ней желание биться головой о стену.

– Ой, да ладно, дед, – махнул рукой Артём, – забыли уже.

– Ну так ты давай, выздоравливай, внучок, – улыбнулся серыми глазами старик, – да захаживай хоть иногда.

Артём согласно махнул головой.

– Батя, поужинаешь с нами? – вмешался отец.

– А не откажусь, – покладисто согласился дед.

Никто в общей суете не обратил внимание, как задумчива и тиха была Ольга. Точнее сказать, это было ее нормальное состояние, и никто даже не подумал присматриваться. Поэтому никто не заметил, что она время от времени трогала под столом живот и тихонько улыбалась.

На следующий день Ольга засобиралась в город. Мать, ожидающая этого порыва с того самого дня, сразу воспротивилась.

– И нечего тебе ездить! – возбужденно отговаривала она дочку, – что ты собираешься с ним обсуждать?!

– Мам, я поеду, – тихо, но настойчиво говорила Ольга.

– Да зачем?! – воздела руки Наталья, – ведь ничего хорошего не будет, помяни мое слово! Опять расстроишься, и рядом никого!

– Мам, все будет хорошо! – Ольга собиралась, переходя из комнаты в комнату, мать ходила за ней сзади.

– Ну давай отец тебе отвезет, – предложила мать, – все ж не одна будешь.

– Нет, не надо…

– Ну давай я с тобой поеду, – робко и безнадежно предложила мать.

– Мамочка, все будет хорошо! – повторила Ольга, чмокнула растерянную и расстроенную женщину, и, накинув ремешок сумочки на плечо, вышла из дома.

Рейсовый автобус никуда не спешил и медленно трясся по сельским дорогам. Ольга мучилась от духоты и возблагодарила всех богов, когда они подъехали к городскому автовокзалу. До общежития, где пока обитал Антон, было пять остановок на автобусе, но Ольга уже накаталась на общественном транспорте, поэтому поймала такси. Водитель пытался с ней заигрывать, рассыпаясь в комплиментах. Сначала Ольга не реагировала, но мужчина был настойчив, и после очередной порции дифирамбов она, глядя в зеркало заднего вида, где то и дело мелькал хитрый глаз, сказала:

– Я беременна!

Водитель опешил, но замолчал, и в полной тишине довез до места назначения. Так же молча принял деньги и мгновенно уехал. Ольге было смешно вспоминать растерянное лицо веселого кавказца и неожиданно она подумала, что незнакомый водитель был первым, кто узнал о ее счастье.

Общежитие пустовало, все-таки лето. Вахтерша, тетя Галя, знавшая Ольгу, приветливо поздоровалась.

– В гости приехала, или насовсем?

– В гости, Галина Васильевна, – кивнула Ольга.

– Почаще бы приезжала, – озабоченно посоветовала женщина, – а то ведь не проворонишь своего красавчика, тут вона какие акулы ходят!

Пропустив мимо ушей упоминание про акул, Ольга взяла ключ и поднялась на пятый этаж. Все казалось нежилым, не пахло едой и было очень тихо. Только где-то журчала вода. Ольга подошла к комнате, вставила ключ и повернула. В помещении был полумрак. Она вошла, положила ключ на тумбочку и прошла вглубь комнаты. Кровать была не заправлена, на полу валялись брюки. Ольга, покачав головой, подняла штаны, встряхнула и собиралась повесить на стул. Что-то царапнуло ладонь. Она ойкнула, повернула брюки и увидела, что весь перед был расшит стразами. Брюки оказались женскими. Не успев оправиться от потрясения, Ольга услышала, как поворачивается ручка двери и отскочила за шторку. В комнату ввалились двое. Оба были в полотенцах и страстно целовались. Не заметив девушку, парочка упала на кровать. Ольга замерла столбом. Мужчина поднялся на руках и, краем глаза заметив силуэт, ойкнул и неловко упал на партнершу. Придавленная испуганно взвизгнула.

– Оля?! – растерянно пробормотал Антон.

– Привет, – Ольга махнула рукой, – и пока.

Она выпуталась из занавески, вышла в коридор и, цокая каблучками, пошла к лифту. Из незакрытой двери еще слышалось "Оля! Подожди!", но Ольга не хотела ждать, она хотела идти. Когда двери лифта закрывались, она увидела, как Антон в одних джинсах с голым торсом бежал к ней. Лифт поехал, и Ольга вздохнула с облегчением.

Выйдя из полумрака на улицу, Ольга остановилась всего на мгновение. Ей казалось, что гора свалилась с плеч. Она вышла на проспект и долго шла пешком, наслаждаясь хорошей погодой. Остановившись у ларька, купила шоколадное мороженое и с удовольствием его съела. Мороженое замечательно обволокло внутренности, не вызывая тошноты. Этому она тоже порадовалась.

Незаметно наступил август. Теплый и безмятежный, наполненный яблочным духом и запахом жареных грибов, он радовал всех, кроме Ольги. Беременность все труднее было скрывать. Грудь налилась, живот надулся, будто она была постоянно объевшаяся. Ольга начала таиться от Насти, и под разными предлогами отказывалась мыться с ней в бане. Но больше всего мучила утренняя тошнота.

…Обычно Наталья в это время еще спала. Но ее разбудило что-то, и она долго лежала, ворочаясь и пытаясь найти удобную позу. Когда все попытки оказались тщетны, она вздохнула. Ну, значит пора вставать. Услышав легкий шорох босых ног, Наталья улыбнулась. Вчера ели арбуз, видимо кто-то побежал в уборную с утра пораньше. Она встала, накинула тонкий вязаный платок и вышла на крыльцо. Все-таки утром было уже прохладно. У крыльца не было фиолетовых шлепанцев, значит Ольга. Решив дождаться дочку, мать присела на ступеньку. Но Ольга не шла. Наталья двинулась той навстречу и услышала характерные звуки. Испугавшись, она подбежала к деревянной кабинке. Ольга стояла, наклонившись над отверстием и ее рвало. Она подняла бледное лицо и вытерла губы платком. Полупрозрачная ночная рубашка натянулась и мать ахнула, закрыв рот ладонью. Ольга привычно обтерла губы, высморкалась и, присев, справила надобность. Выйдя из уборной, она подошла к матери и молча обняла ее.

– Да как же так, доченька?! – голос матери срывался и дрожал.

– Ну вот так, мам… вот так…

– Антошка-то знает?

– Нет.

– Ну и правильно! – кивнула мать, – и правильно! Сами вырастим. Наш будет, семеновский!