Семёновы

8

… Насте снился сон, будто она идет по железнодорожным путям, а между рельсами нет земли и только темнота, уходящая вниз. Страшно, что нога соскользнет с узкой полоски рельс, и она провалится в эту холодную темную глубину. Вот сапог скользит по мокрому заснеженному рельсу, она теряет равновесие и начинает падать…

Настя вскрикнула и проснулась. Настенные часы показывали половину седьмого. Девушка вздохнула и упала на подушку, можно было еще немножко подремать. Рядом из-под одеяла торчали темные вихры – Олег всегда укрывался с головой, как он говорил "сглуху". Настя удивлялась, как так можно спать, ведь там ужасно душно. Пододвинувшись поближе, она прижалась бедром к его теплому животу, натянула одеяло на обнаженное плечо и вздохнула.

Ей опять начали сниться кошмары. Как всегда, когда она оказывалась вдали от дома и особенно от брата. Жизнь певицы оказалась вовсе не такой романтичной, как она себе представляла. Это был тяжелый изматывающий труд, работа по ночам, перекусывание чем придется и совершенно никакого личного времени. Она сильно отстала в учебе, потому что часто пропускала занятия. Девчонки прикрывали ее, но и это не могло длиться вечно. Нынешний учебный год был последним, и Настя всерьез задумалась, возможно впервые в жизни, правильную ли профессию она выбрала. Подружки-однокурсницы вовсю подрабатывали в больницах и набирались опыта, а она, и раньше то не проявляющая рвения, сейчас совсем отошла от медицины. Но бросить учебу не могла, как ни уговаривал ее Олег, было совестно перед родителями.

С Олегом отношения складывались стихийно. После того звонка она уже через неделю пела в его группе, а через месяц спала в его постели. А вскоре переехала из студенческого общежития в его просторную квартиру. Артём был против таких стремительных отношений, но его никто не спрашивал. С Олегом у него сложились вежливо-неприязненные отношения, тем более что Олег особо не стремился общаться с Настиной родней.

А между тем разноцветную осень сменила малоснежная зима. Первому снегу все радовались. Но в городе снег тает быстро, и пушистая красота мгновенно превратилась в грязные лужи, застывающие по утрам и заставляющие перемещаться пешеходов словно лыжники, аккуратно передвигая ноги – левая-стоп, правая-стоп, левая-стоп, правая-стоп. Настя любила зиму за ее свежесть и новизну. Каждый раз, когда выпадал первый снег, ей казалось, что скоро произойдет что-то необыкновенное. Она, как маленькая, ждала Нового года. Не из-за подарков, нет, а из-за ощущения праздника и предвкушения чуда. Но, почему-то сейчас такого ощущения не было. Это угнетало девушку и заставляло копаться в себе.

Насте не спалось, и она решила встать. Дел на сегодня было запланировано много, а значит нужно было собраться "в кучку" с самого утра. Щелкнув чайником, она прошла в ванную. Теплая вода разогнала остатки сна. Выйдя на кухню, она увидела Олега, сидящего в одних трусах за столом. Он уже что-то жевал.

– Доброе утро, – Настя улыбнулась.

Олег промычал нечленораздельно.

– Чай будешь?

Он кивнул.

Настя налила чаю обоим и присела рядом.

– Я сейчас в колледж, – Настя посмотрела на Олега, тот сморщился, но промолчал, – а потом в студию.

– А нельзя сразу в студию? – он не мог не задать этого вопроса, Настина идея-фикс выучиться на медсестру его раздражала. Тем более что это мешало графику записей и съемок.

– Нет, нельзя. У меня сегодня важный зачет.

– Зачет, отчет… – пренебрежительно кинул Олег, – можно подумать ты потом в больницу пойдешь, утки подносить. Или пойдешь? – он пристально посмотрел на девушку.

– Не знаю, – буркнула Настя, поставила чашку и вышла. Опять настроение испортил с утра.

Она быстро оделась и вышла из квартиры. Улица пахла сыростью. Настя с тоской подумала, что она давно уже не видела Тёмку, соскучилась. Он звонил, но она вечно была занята, и поболтать времени не было. Сегодня после записи в студии надо обязательно смотаться к парням, а то наверно она не досчитается кого-нибудь, умершего от голода. С этой мыслью она бодро пошла к автобусной остановке, зябко кутаясь в толстый шарф.

Но доехать до университетской общаги не получилось. Ближе к вечеру, когда уставшая Настя уже ничего не соображала, в студию влетел возбужденный Олег – он нашел на вечер замечательную работу в одном из престижных ночных клубов. Настя подавила стон. Времени хватило ровно на столько, чтобы заехать домой, забрать костюмы и косметику.

Публика сегодня была на редкость шумная, и как казалось Насте, агрессивная. Ей уже не раз выкрикивали непристойные предложения, пьяные юнцы шатались вдоль сцены. На ее счастье, внизу стоял охранник, который сдерживал особо рьяных. Настя пела песню за песней, а сама мучилась неприятным беспокойством, совершенно необоснованным. Наверно сказывался предменструальный синдром, накрывавший регулярно раз в месяц.

Наконец можно было сделать небольшой перерыв и девушка, вставив микрофон в стойку, поспешно удалилась в отведенное ей крохотное помещение, больше напоминающее кладовку. Гарри Поттер, блин…

Достав из сумочки телефон, она глянула на экран и ужаснулась – двадцать восемь пропущенных звонков. Семнадцать от мамы, остальные от Тёмыча. У Насти затряслись руки, и она набрала брата, ему звонить было менее страшно. Артём, ответив моментально, начал ругаться, но это было просто музыкой по сравнению с тем, что он сказал потом…

Настя накинула пальто и вылетела в холл.

– Эээ! Ты куда?! – удивленный Олег шагал к ней наперерез.

– Я.. мне надо… – Настя заикалась от волнения, руки похолодели. Голова дико болела.

– Чего надо?! Петь я что ли буду?

Неожиданно Настя разозлилась.

– Я ухожу домой! – она дернулась из рук мужчины.

– Куда это ты собралась? – он понял, что Настя всерьез настроена уйти и был полон решимости ее удержать.

– Домой!

– Милая моя, так твой дом у меня! Не забыла случайно?! – сказано это было агрессивно, с издевкой.

Настя ошалело смотрела на мужчину, с которым до сегодняшнего дня делила дом, стол, постель. Иногда ей даже казалось, что он будет хорошим мужем, заботливым, работящим. Сейчас она видела только алчного дельца, который нагло пользовался ей, как – будто она – его собственность. Он даже не поинтересовался, почему она обеспокоена и что случилось. Ничего, кроме ее голоса и приятной внешности Олег не замечал.

– Да пошел ты, – устало сказала девушка, достала из сумочки ключи и бросила их в Олега. Он поймал связку.

– Одумаешься – приходи, – он милостиво давал ей возможность к отступлению.

– Не одумаюсь… – она вышла из сияющего разноцветными огоньками ночного клуба и пошла в темноту ночной улицы.

Настя решила пройтись пешком, чтобы как-то успокоиться. В груди все еще щемило от сдерживаемых слез. Они душили ее, и девушка несколько раз глубоко вздохнула. Что ж за жизнь-то такая у нее бестолковая? Устав, она присела на скамейку на автобусной остановке. Автобусы подходили и уезжали. А она сидела и сидела. Внезапно ее облил свет ночных фар. К обочине подъехала машина. Настя испугалась, время было позднее, а в городе полно мужчин, ищущих приключений. И она совсем не планировала становиться одной из их жертв. Поднявшись со скамейки, она развернулась и пошла по тротуару. Машина тронулась, но не уехала, а двигалась равномерно ей. Насте хотелось побежать, она еле-еле сдерживала себя. Окно автомобиля опустилось, и Настя услышала свое имя. От неожиданности она остановилась и присмотрелась – из салона ей махал рукой тот, кого она совсем не ожидала увидеть.

Сев в мягкое кожаное кресло она повернулась и всмотрелась в знакомое лицо. Андрей совсем не изменился, хотя как он мог измениться за несколько месяцев.

– Привет, – Настя вдруг смутилась, – ну ты напугал!

– А ты, как всегда, бродишь по темным улицам одна, – Андрей улыбался, – наверно у меня миссия такая – спасать тебя.

– А чего меня спасать, – ершисто ответила Настя, – вроде бы все нормально.

Ага, нормально, подумалось ей. Дома нет, парня нет. Хорошо хоть деньги в кошельке есть. И ночевать неизвестно где. К Олегу она даже под дулом пистолета не пойдет. Придется к Тёмычу, все равно завтра ехать домой. Вспомнив, почему она сорвалась с вечеринки, Настя закусила губу и всхлипнула.

– У тебя что-то случилось? – участливый голос пробился сквозь пелену страдания и Настя, не выдержав, расплакалась. Андрей остановился у обочины, повернулся к ней, протянул руку. Настя тут же прижалась, вышло это очень привычно, будто так и надо.

– У меня дедушка тяжело заболел, – размазывая слезы о дорогой кашемировый воротник плакала Настя, – сегодня совсем плохо стало, мама звонила.

Андрей гладил ее по плечу и молчал, такое горе ничем не успокоишь. Надо чтобы оно само выплакалось. Он достал из кармана платок, подал Насте.

– Сейчас-то куда? – спросил мужчина, когда она немного успокоилась, вытерла красные опухшие глаза и высморкалась.

– К брату в общагу, – скрывать не было смысла, и Настя вкратце рассказала все подробности своей личной жизни.

– Поехали ко мне, – неожиданно предложил Андрей и посмотрел на Настю.

Она увидела блеск его глаз и внезапно ей стало жарко. Она только молча кивнула, и он нажал на педаль газа.

Дальше было дежа-вю. Та же квартира, та же собака. Собака, кстати, узнала сразу. Кинулась обнюхивать и здороваться. Та же кухня… Но потом…

Они просто болтали. Андрей пытался отвлечь девушку от грустных мыслей, много шутил. А потом без предупреждения поцеловал. У Насти сердце ухнуло вниз и там растворилось, оставив легкий жар внизу живота. Она подняла руки и как бы пробуя, коснулась его волос. Мужчина прижал ее к себе, а потом, подхватив под коленки, легко поднял. Через мгновение он уже опустил ее на просторную кровать и начал аккуратно снимать вещь за вещью. Настя боялась дышать, чтобы не нарушить волшебство. Когда он опустился рядом с ней, она не смогла больше ждать и протянула руки.

Она открыла глаза и увидела перед собой деда. Он сидел на стуле, как обычно, ровно держа спину.

– Ну что, внученька, все ли у тебя хорошо? – спросил дед.

Насте показалось, что они об этом уже разговаривали когда-то, но она не стала напоминать деду о его забывчивости.

– Да, деда. Все хорошо! – она не солгала. Именно это она и ощущала.

– А с учебой как? – дед прищурил глаз, хитро улыбаясь.

– Вот с этим хуже, – Настя продолжала быть честной, – но я постараюсь исправить!

– Ты давай, давай, внучка, старайся. Мне уже не надо, но другим понадобится.

И тут Настя осознала нереальность происходящего.

– Дед, погоди! Ты же… Ты же болел… – лепетала он растерянно.

– Болеет оболочка земная, – сказал задумчиво дед, – а душе лекарства не нужны. Главное быть в ладу со своей совестью.

– Дед… – Настины губы задрожали, – ты умер, да?

– Да, внученька, – ласково сказал старик, – всему свой срок. А ты старайся! Ты добрая, душевная, тебе надо людям дарить свою теплоту, тогда и жизнь ярче покажется.

Дед встал со стула и пошел куда-то, медленно, спокойно, как обычно ходил по деревне. Только на палку не опирался.

Настя моргнула и проснулась. Где-то в коридоре пищал телефон. Она вылезла из теплой постели и голышом на цыпочках побежала в прихожую. Ответив на звонок, она медленно сунула телефон в сумку, присела на край банкетки и тихо заплакала.

…Попрощались они быстро. Андрей отвез Настю к Тёмкиному общежитию. Она была печальна, да и разговаривать было не о чем.

– Когда ты приедешь? – тихо спросил Андрей. Настя хотела уйти сразу, как только они подъехали, но он придержал ее за рукав.

– Не знаю, – безучастно ответила Настя.

– Позвонишь?

– Угу.

Он потянулся к ней и коснулся губами припухших после бессонной ночи губ, вгляделся в красивое, хоть и бледное лицо.

– Я буду ждать!

Настя кивнула и вышла из машины.

…Вернулась она только через десять дней. Уставшая и опустошенная, вошла в комнату, которую делила с девчонками почти четыре года. Бросив сумочку на кровать, прямо в пальто села на мягкий матрац.

Хоронить деда пришла вся деревня. Настя никогда не видела столько соседей сразу. Рядом все время плакала раздувшаяся Ольга. Настя то раздражалась от ее слез, то сама начинала рыдать. Потом понимала, что это истерика, пила успокоительное и снова успокаивала сестру. Ольга подурнела, и Настя подумала, что беременность не красит ее.

Издалека она видела строгий силуэт дедовского лица. Ей казалось, что он спит. Внезапно подумалось, что ее, неродную внучку, да что уж там, совсем не внучку, дед привечал больше, чем Ольгу с Артёмом. Она никак не могла поверить, что этот сильный старик уже никогда не выйдет из дома и не заговорит с ней. Дед умер от инсульта. В тот день мать как обычно пошла проведать его, накормить обедом и прибраться. Но войдя на порог испугалась и закричала. Дед лежал на полу лицом вниз. На крики прибежал отец, поднял могучего деда, переложил на кровать. Вызвали "скорую", но ехали они долго, сельские дороги осенью превращались в ловушку для автомобилей. Деда увезли в больницу, а к утру все было кончено.

После похорон были долгие поминки в дедовой половине, и она, устав, ушла домой. Тут уж она дала волю слезам, а наплакавшись, уснула глубоким сном. А потом наступил третий день. Народу пришло поменьше, и плакать уже не так хотелось. Вечером девятого дня они сидели дома, и отец, похудевший от переживаний, но спокойный и даже какой-то умиротворенный, рассказывал все, что помнил про деда Сергея и бабушку Анну, которую внуки не знали.

Сейчас Настя думала только об Андрее. Он занимал все ее мысли, и она в который раз изумилась, глядя на себя со стороны, какими дурочками становятся влюбленные женщины. Тогда, попрощавшись, она обещала позвонить, но оба ни разу не вспомнили, что не обменялись номерами телефонов. Девичья псевдо-гордость запрещала Насте ехать к Андрею домой. А влюбленное сердце просило, нет, даже требовало поехать.

Дом Настя нашла быстро. В подъезд она вошла вслед за школьником, открывшим дверь своим ключом. Поднявшись на этаж, она секунду помедлила и позвонила. Внутри залаяла собака и замок защелкал, открываясь. На пороге стояла женщина. Одной рукой она держала за ошейник рвущуюся к двери собаку, а другой поддерживала живот. Очень беременный живот.

– Здравствуйте, – женщина приветливо улыбнулась, – вы к кому?

– А-а-а… – Настя растерялась, ей хотелось убежать, но она стояла, – мне Андрея…

– А его нет, – с ноткой извинения сказала женщина, – может что-то передать?

– Нет, спасибо! – Настя кивнула и тут же развернулась уходя.

Женщина закрыла дверь. Слышно было, как она отчитывает невоспитанную и не в меру любопытную собаку. Вот так и разбиваются хрупкие сердца… Первый раз в жизни Настя испытала боль разочарования. Одна ее часть кричала и топала ногами, обвиняя во всех грехах мерзкого обманщика влюбленных девушек, а другая пыталась гладить первую по плечу и убеждать, что она все неправильно поняла. Первая тыкала пальцем в беременную женщину, вторая разводила руками. Первая взводила курок пистолета, размышляя, куда выстрелить в первую очередь – в сердце лгуна или себе в голову, вторая плакала…Настя шла по шумной улице. Никто из прохожих не заметил, что две половинки внутри нее не могут договориться. Шел снег, крупные снежинки падали на лицо и таяли…

До нового года оставались считанные дни. Настя ушла с головой в учебу. Только теперь она поняла, как отстала от группы и жалела, что безответственно отнеслась ко всему. С некоторых пор ей казалось, что она дала деду обещание, и, теперь нужно было держать слово.

Тяжелый том выскальзывал из рук. Настя то и дело перехватывала его.

– Давай я понесу, – Некрасов предлагал это уже в пятый раз, но Настя отказывалась. Здоровенным анатомическим атласом дала попользоваться Насте некрасовская бабушка, в прошлом стоматолог, а сейчас пенсионерка. Впрочем, книги по медицине у нее были совершенно новые, бабушка составляла библиотеку для внука.

– Настя, – зудел над ухом Некрасов, – завтра зачет по гигиене, в среду по генетике. Ты учила?

– Учила, учила, – Настя злилась не столько на приставучего Некрасова, сколько на саму себя. Пропущенное давалось с трудом.

– Ты точно решила поступать в медицинский? Это очень сложно и долго! И вообще, врач – это не профессия, это судьба! – Некрасов еще что-то бубнил, цитировал своих родственников, посвятивших медицине всю жизнь. Его удивляла (впрочем, как всегда) Настина одержимость. Она, четыре года откровенно скучавшая на лекциях, вдруг кинулась учиться, как голодный на хлеб. Мало того, она надумала поступать в мединститут. Нет, он, Некрасов, был не против, а даже рад. Но к чему такие перемены?

– Так, Некрасов, – Настя резко остановилась у пешеходного перехода и повернулась к молодому человеку, – отстань от меня, не беси!

Она снова отвернулась от него и шагнула на проезжую часть. Тут же послышался визг тормозов, и Настя испугалась. Она выронила атлас и хотела бежать обратно, но поскользнулась и начала падать. Она почувствовала толчок между лопаток и, упав на живот, прокатилась не меньше трех метров, обдирая ногти на руках и пуговицы на дорогом пальто. Боковым зрением она увидела, как несуразно-длинное тело Некрасова ударилось о бампер машины и упало, неестественно вывернув руку…

***

Настя дотянулась до фотографии на могильном памятнике и аккуратно стряхнула с нее варежкой снег.

– Эх, Некрасов, Некрасов, – тихо сказала она, поправляя искусственные розы, не потерявшие своей яркости даже под снегом, – что ж ты такой дурак…

– Чего это я дурак? – обиделся молодой человек, сидевший на маленькой скамеечке тут же.

– Ну а кто ты? Тебе велено было что? Лежать! Ты зачем приперся такую даль со своей рукой?

Рука, действительно, была похожа на конечность киборга. Аппарат Илизарова обхватывал ее от запястья до предплечья.

– Нормально, заживет, – махнул здоровой рукой Некрасов.

Они помолчали.

– Это дед твой? – перевел разговор молодой человек.

Настя кивнула. Он присмотрелся к датам рождения и смерти и присвистнул.

– Долгожитель! – уважительно сказал Некрасов.

Они еще помолчали.

– Я люблю тебя, Настя, – вдруг добавил он.

Настя печально кивнула.

– Я знаю, Витя…