Семейные тайны

ГЛАВА 7

Сет охотно соглашался приглядеть за Обри. С тех пор как Этан и Грейс поженились, малышка стала ему племянницей. Ему нравилось называться дядей. Это давало ему право чувствовать себя взрослым, наполняло сознанием собственной важности. К тому же Обри не доставляла много хлопот: ей бы только бегать по двору. И каждый раз, когда он бросал мяч или палку одной из собак, она заливалась веселым смехом. Ну на что тут можно жаловаться? Удовольствие, да и только.

А до чего она мила и забавна! Очаровательное личико обрамляют золотистые курчавые волосы, большие зеленые глаза с восхищением смотрят на все, что бы он ни делал. Ему вовсе не жалко уделить ей час-два своего времени в теплый воскресный день.

Он не забыл, где находился всего год назад. Там не было большого двора, подступающего к самой воде; не было леса, по которому так интересно бродить; не было собак, с которыми можно резвиться; не было маленькой девочки, взиравшей на него с восторгом, как на лихого супермена.

Год назад он влачил кошмарное существование в грязных комнатушках на третьем этаже, а окна этих комнатушек выходили на улицу, которая к ночи превращалась в зловещий базар, где все имело свою цену. Секс, наркотики, оружие, страдания.

И он знал, что спускаться на эту улицу с наступлением темноты категорически запрещено. Что бы ни происходило в грязных комнатушках.

Тогда до него никому не было дела. Никто не беспокоился, сыт ли он, выкупан, болен или напуган. Там он никогда не чувствовал себя героем и даже ребенком себя не чувствовал. В глазах окружающих он был вещью. Вещью, за которой охотятся. Это он быстро усвоил.

Глория на том базаре торговала собой напропалую. Приводила в грязные комнатки подонков всех мастей, отдаваясь любому, кто соглашался ей заплатить.

Год назад Сет не верил, что когда-нибудь будет жить иначе. А потом приехал Рей и увез его в дом у воды. Рей показал ему другой мир и пообещал, что он никогда не вернется к прежнему существованию.

Рей умер, но обещание свое сдержал. И теперь Сет мог играть на большом дворе, подступающем к самому берегу, бросая мяч или палку собакам под звуки счастливого смеха маленького ангелочка.

— Сет, дай я! Дай я! — Пританцовывая на пухлых крохотных ножках, Обри тянула руки к облезлому мячу.

— Ладно, бросай.

Он с улыбкой наблюдал, как малышка, сосредоточенно морща лоб, готовится к броску. Мяч плюхнулся на землю всего в нескольких дюймах от ее ступней в ярко-красных тапочках. Саймон тут же поймал его, чем вызвал радостный визг девочки, и, держа мяч в зубах, вежливо вернул ей.

— У-у, хороший песик. — Обри потрепала терпеливого Саймона по морде. Глупыш, тоже требуя к себе внимания, стремительно подскочил к малышке, сбив ее с ног. Обри в награду крепко обняла его за шею. — Теперь ты, — приказала она Сету. — Ты бросай.

Уступая ее просьбе, Сет швырнул вдаль мяч и захохотал, наблюдая, как псы, словно два футболиста, тесня друг друга, ринулись за ним вдогонку и скрылись в лесу, вспугнув несколько птиц, которые с пронзительным криком взмыли в небо.

В этот момент Сет был абсолютно счастлив. Ему все доставляло удовольствие: и захлебывающийся смех Обри, и лай собак, и прохладный сентябрьский воздух. И он блаженствовал, неосознанно пытаясь впитать в себя тепло солнца, сверкающего на воде, бархатистый голос Отиса Реддинга, выплывающий из окна кухни, надрывные сетования птиц и насыщенный соленый запах залива.

Здесь его дом.

Потом он услышал знакомое тарахтение мотора и, повернувшись на звук, увидел направляющийся к причалу семейный парусник. Филипп, управлявший штурвалом, поднял руку в знак приветствия. Сет махнул ему в ответ и перевел взгляд на женщину, стоявшую подле брата. В затылке неприятно защекотало, будто по нему полз паук. Он рассеянно почесался и, пожав плечами, крепко взял Обри за руку.

— Помни, ты должна стоять на середине причала.

Малышка подняла на него полные обожания глаза.

— Хорошо. Мама говорит, чтобы я никогда-никогда не приближалась к воде одна.

— Правильно говорит.

Сет ступил с ней на пирс, ожидая, когда подплывет Филипп. Носовой швартов ему неловко кинула женщина. Кажется, Сибилл, вспомнил он. Их взгляды на мгновение встретились, и он вновь ощутил легкий зуд в затылке.

Потом на пирс влетели псы, а Обри опять залилась звонким смехом.

— Привет, ангелочек. — Филипп помог Сибилл сойти на пирс и подмигнул малышке.

— Подними меня, — скомандовала Обри.

— Слушаюсь и повинуюсь. — Он подхватил ее на руки и смачно поцеловал в щеку. — Когда ты вырастешь и станешь моей женой?

— Завтра!

— Ну, ты всегда так говоришь. Это Сибилл. Сибилл, познакомься. Это Обри, моя самая любимая девочка.

— А она красивая, — констатировала малышка с улыбкой, от которой на ее щеках заиграли ямочки.

— Спасибо. Ты тоже.

Псы завертелись у ног Сибилл. Она непроизвольно отшатнулась, пятясь назад. Филипп вовремя выкинул руку, предупреждая ее падение в воду.

— Спокойней. Сет, отгони собак. Сибилл к ним не привыкла.

— Они не укусят, — сказал мальчик, мотнув головой.

Сибилл поняла, что несколько утратила авторитет в его глазах. Тем не менее он послушно схватил обоих псов за ошейники и удерживал до тех пор, пока она не сошла с причала.

— Народ дома? — осведомился Филипп у Сета.

— Да. Занимаются кто чем в ожидании ужина. Грейс принесла огромный шоколадный торт. Кэм уговорил Анну приготовить лазанью.

— Да благословит его Бог. Лазанья в исполнении моей невестки настоящее произведение искусства, — объяснил он Сибилл.

— Кстати, об искусстве. Должна сказать тебе, Сет, что твои рисунки меня просто покорили. Отличная работа.

Он пожал плечами, затем нагнулся, подобрал с земли две палки и швырнул прочь, чтобы занять собак.

— Да я так, только иногда рисую.

— Я тоже. — Сет внимательно посмотрел на нее, словно оценивая, и Сибилл почувствовала, как на ее щеках проступает румянец, хотя понимала, что глупо краснеть под взглядом ребенка. — В свободное время, — добавила она. — Мое любимое занятие на досуге.

— Охотно верю.

— Может, покажешь еще какие-нибудь свои работы?

— Если хотите. — Сет толкнул дверь в кухню и прямиком направился к холодильнику. А он здесь чувствует себя как дома, отметила Сибилл.

Она окинула быстрым взглядом кухню, составляя впечатление о доме и его домочадцах. На старой плите кипела кастрюля, в которой варилось что-то очень ароматное. На полке над раковиной стояли в ряд несколько маленьких глиняных горшков с пряной зеленью.

Кухонные столы, тоже старые, блестели. На краю одного из них, под настенным телефоном, высилась стопка бумаг, увенчанная связкой ключей. В центре стола, за которым обедали, стояла неглубокая ваза с яблоками.

— Проклятье! Этого судью убить мало. Мяч подбросили вверх аж на целую милю.

При звуке свирепого мужского голоса Сибилл недоуменно вскинула брови. Филипп же просто улыбнулся и подхватил Обри, прижимая ее к своему бедру.

— Бейсбол. Кэм у нас ярый болельщик.

— Ой, сегодня же игра! Совсем забыл. — Сет захлопнул холодильник и бросился вон из кухни. — Какой счет? Кто выигрывает?

— Три — два. Конец шестого. Два аута. А теперь закрой рот и садись.

— Как будто сам участвует, — добавил Филипп, ставя Обри на пол, так как малышка начала извиваться в его руках, требуя, чтобы ее отпустили.

— Обычное явление, — кивнула Сибилл. — Любители бейсбола всегда смотрят на команду соперника как на личного врага. А во время сентябрьского чемпионата страсти особенно накаляются.

— Ты любишь бейсбол?

— Конечно, — со смехом отвечала она. — Захватывающее зрелище. Борьба команд, стилей, отдельных игроков, быстрота, ловкость, красота движений.

— Придется сводить тебя на матч в Камденские доки, — решил он. — Интересно будет послушать твои комментарии. Что-нибудь хочешь?

— Нет, спасибо. — Гостиная опять взорвалась криками и проклятиями. — Только, мне кажется, опасно покидать кухню, пока команда твоего брата проигрывает.

— Ты весьма сообразительна. — Филипп коснулся рукой ее щеки. — В таком случае почему бы нам не остаться здесь и…

— Давай, Кол, не медли! — заорал в гостиной Кэм. — Этот сукин сын меня просто удивляет.

— Дерьмо, — выругался Сет. Тон у него был самодовольный и дерзкий. — Вонючий калифорниец! Куда тебе до Рипкена!

Филипп удрученно вздохнул.

— Пойдем прогуляемся немножко.

— Сет, по-моему, мы договаривались, что ты не будешь сквернословить в доме.

— Анна, — тихо объяснил Филипп. — Пришла наводить порядок.

— Кэмерон, а тебе подобает помнить, что ты взрослый.

— Это же бейсбольный матч, лапочка.

— Услышу еще одно непечатное слово, выключу телевизор.

— Очень строгая женщина, — сообщил Филипп Сибилл. — Мы все дрожим перед ней.

— Даже так?

Сибилл посмотрела в направлении гостиной, откуда доносился еще один незнакомый голос, более тихий и ласковый, затем она услышала категоричный ответ Обри:

— Нет, мама. Пожалуйста. Я хочу с Сетом.

— Да ладно, Грейс. Оставь ее. Она мне не мешает. — Это было сказано небрежным, отсутствующим тоном.

— Сет удивительно терпелив с малышкой. Для мальчика его возраста это нетипично, — заметила Сибилл.

Филипп пожал плечами и отошел к плите, чтобы сварить кофе.

— Они сразу нашли общий язык. Обри его обожает, что, естественно, тешит самолюбие парня, и он отвечает ей взаимностью.

Филипп обернулся, улыбкой встречая двух женщин, появившихся в дверях кухни.

— А вот и беглянки. Сибилл, это те самые женщины, которых украли у меня братья. Анна, Грейс, доктор Сибилл.

— Мы ему нужны только в качестве кухарок, — со смехом прокомментировала Анна, протягивая Сибилл руку. — Рада познакомиться. Я читала твои книги. Замечательно написаны.

— Спасибо, — смущенно пробормотала Сибилл, огорошенная как лестным отзывом, так и яркой красотой Анны Спинелли Куинн. — Я очень благодарна за то, что вы столь благосклонно относитесь к моему неожиданному вторжению воскресным вечером.

— Ну что ты. Мы очень рады.

И заинтригованы, добавила про себя Анна. За семь месяцев, что она знает Филиппа, тот ни разу не приводил домой женщину на воскресный ужин.

— Филипп, иди смотри бейсбол. — Она рукой показала ему на дверь. — Мы тут сами без тебя познакомимся.

— Анна любит покомандовать, — предупредил Филипп Сибилл. — Крикни, если что. Я тотчас же примчусь на помощь. — Прежде чем она сообразила уклониться, он крепко поцеловал ее в губы и вышел из кухни.

Анна многозначительно хмыкнула и лучезарно улыбнулась.

— По бокальчику вина? Отметим знакомство.

Грейс выдвинула стул.

— Филипп сказал, что ты намерена пожить в Сент-Крисе некоторое время, чтобы собрать материал для новой книги.

— В общем-то да. — Сибилл глубоко вздохнула. С какой стати она так разнервничалась? Они же всего-навсего женщины. Восхитительная темноглазая брюнетка и уравновешенная миловидная блондинка. Причин для волнений нет. — Я работаю над книгой о культуре, традициях и социальной структуре маленьких городов и сельских общин.

— У нас на побережье есть и то и другое.

— Да, знаю. Вы с Этаном ведь недавно поженились?

Улыбка Грейс потеплела, взгляд метнулся к обручальному кольцу на руке.

— В прошлом месяце.

— И вы оба выросли здесь, вместе.

— Я родилась здесь. А Этан приехал сюда, когда ему было двенадцать.

— А ты тоже из этих мест? — обратилась она к Анне, чувствуя себя более уверенно в роли интервьюера.

— Нет, я из Питсбурга. Одно время жила в округе Колумбия, потом в Принсесс-Анн. Я работаю в сфере социального обеспечения, сотрудник службы помощи детям из неблагополучных семей. Вот почему меня так заинтересовали твои книги. — Анна поставила перед Сибилл бокал с красным вином.

— Ах да, ты опекаешь Сета. Филипп мне рассказывал.

— Ммм, — только и ответила Анна, снимая с крючка фартук. — Ну как, понравилась прогулка под парусом?

Значит, догадалась Сибилл, положение Сета с посторонними здесь не принято обсуждать. Что ж, придется смириться. Пока.

— Да, очень. Даже больше, чем я ожидала. Не понимаю, почему я до сих пор отказывала себе в подобном удовольствии.

— Я сама впервые узнала, что это такое, всего несколько месяцев назад. — Анна поставила на огонь большую кастрюлю с водой. — А Грейс всю жизнь плавает.

— Ты работаешь здесь, в Сент-Кристофере?

— Да, убираю дома.

— Включая этот, слава тебе Господи, — вставила Анна. — Я все говорю Грейс, что ей следует основать свою фирму. «Мы — горничные» или что-нибудь в этом роде. — Грейс рассмеялась, а Анна покачала головой. — Я же серьезно. У тебя не будет отбоя от клиентов. Это же такое подспорье для работающих женщин. Можно даже заняться обслуживанием зданий торговых предприятий. Обучишь двух-трех человек, и молва сама разнесется.

— Ты мыслишь гораздо шире, чем я, Анна. А я понятия не имею, как вести бизнес.

— Еще как имеешь. Ваша семья на протяжении поколений держит крабовое предприятие.

— Крабовое предприятие? — переспросила Сибилл.

— Добыча, обработка, транспортировка. — Грейс вскинула руку. — Если тебе доводилось или доведется есть здесь крабов, знай, их наверняка поставила компания моего отца. Только я никогда не принимала участия в семейном бизнесе.

— Это вовсе не значит, что ты не должна иметь свой. — Анна вытащила из холодильника кусок сыра и принялась тереть его. — Многие готовы платить за качественные услуги по домашнему хозяйству фирме или людям, на которых можно положиться. Никому не охота тратить драгоценное свободное время на уборку дома, стряпню, стирку. Традиции меняются. Ты не согласна, Сибилл? Женщины не могут проводить каждую свободную минуту на кухне.

— Я, конечно, согласна, но… ты-то сама сейчас где?

Анна замерла с теркой в руках, заморгала, потом закинула голову и расхохоталась. Ей бы танцевать у костра под звуки скрипок, думала Сибилл, а не торчать в благоухающей кухне, натирая сыр.

— Ты абсолютно права. — Все еще посмеиваясь, Анна покачала головой. — Действительно, вот она я, стою у плиты, в то время как мой благоверный сидит перед телевизором и ничего не видит и не слышит, кроме игры. И по воскресеньям это обычная картина в нашем доме. Но я не возражаю. Люблю готовить.

— Правда?

Услышав недоверчивые нотки в голосе гостьи, Анна опять рассмеялась.

— Правда. Мне это доставляет удовольствие, но, разумеется, не в будни, когда я, прискакав с работы, срочно начинаю что-то лепить. Поэтому мы готовим по очереди. В понедельник доедаем то, что я варила, жарила и пекла в воскресенье. По вторникам давимся стряпней Кэма; он отвратительный повар. В среду обычно ужинаем где-нибудь в кафе или ресторане, в четверг опять я готовлю, в пятницу — Филипп, в субботу сидим на сухомятке. Вполне толковая система, когда она работает.

— Анна собирается за год обучить поварскому мастерству Сета, чтобы он готовил по средам.

— В его-то возрасте?

Анна откинула назад волосы.

— Через пару недель ему будет одиннадцать лет. Я в его возрасте уже умела готовить потрясающий красный соус. Затраты времени и сил в итоге оправдаются с лихвой, если удастся привить ему навыки кулинарного искусства и убедить, что умение готовить ни в коей мере не умаляет его мужского достоинства. И к тому же, — добавила она, бросая в кипящую воду широкие полоски лапши, — он станет отличным учеником, когда я заверю его, что он вполне способен перещеголять Кэма.

— Они не ладят?

— Наоборот. Жить друг без друга не могут. — Анна склонила набок голову, заслышав восторженные крики и топот, огласившие гостиную. — Сета хлебом не корми, дай только утереть нос старшему брату. А это, разумеется, означает, что они постоянно спорят и подкалывают друг друга. — Она опять улыбнулась. — Полагаю, у тебя нет братьев?

— Нет.

— А сестры? — спросила Грейс и удивилась, заметив, как мгновенно похолодел взгляд гостьи.

— Одна.

— Я всегда мечтала иметь сестру. — Грейс улыбнулась Анне. — И теперь наконец-то моя мечта сбылась.

— Я была единственным ребенком в семье. Грейс тоже. — Анна сжала плечо Грейс и принялась смешивать сыры. Этот непринужденный дружеский жест разбудил зависть в душе Сибилл. — И с тех пор как мы породнились с Куиннами, быстро наверстываем упущенное. Уже и позабыли, что такое маленькая семья. Твоя сестра живет в Нью-Йорке?

— Нет. — У Сибилл словно что-то опустилось в животе. — Мы не очень близки. Прошу прощения. — Она поднялась из-за стола. — Вы позволите занять ненадолго вашу ванную?

— Конечно. Прямо по коридору, первая дверь налево. — Анна дождалась, когда гостья удалилась, и повернулась к Грейс. — Я пока не составила о ней мнения.

— Она немного смущается.

Анна пожала плечами.

— Ладно, поживем — увидим.

Спрятавшись в маленькой ванной, Сибилл включила воду и умылась. На душе у нее было неспокойно. Непонятная семья, думала она. Шумные, иногда грубые, все ужасно разные. И тем не менее чувствуется, что они счастливы вместе, искренне привязаны друг к другу, общаются легко и непринужденно.

В ее семье никогда никто не кричал и не грубил. За исключением тех редких случаев, когда Глория переступала грань приличий. Сейчас Сибилл затруднилась бы сказать, были ли они когда-либо счастливы вместе, по-настоящему раскованны в обществе друг друга. Во всяком случае, они никогда открыто не выражали свою любовь.

Это потому, что она и ее родители не экспансивные люди, убеждала себя Сибилл. Сама она всегда подчинялась голосу рассудка — как в силу своего характера, так и в противовес Глории, наделенной взрывным темпераментом. Жизнь гораздо спокойнее, когда ею управляет разумное начало. Сибилл это знала по собственному опыту. И верила в это абсолютно.

Однако сейчас бурю в душе посеяли именно чувства. Она обвиняла себя в подлости, трусости, лжи. Но потом напомнила себе, что поступается честью ради благополучия ребенка, который приходится ей племянником, а значит, имеет полное право находиться здесь, чтобы разобраться в создавшейся ситуации.

Ее козырь — объективность, говорила себе Сибилл, сдавливая пальцами виски, чтобы успокоить ноющую боль. Это должно примирять ее с совестью, пока она собирает факты, на основе которых будет формировать собственное мнение.

Она покинула ванную, тихо прикрыв за собой дверь, и прошла несколько шагов по коридору по направлению к гостиной, из которой раздавался оглушительный шум. Сет, растянувшись на полу у ног Кэма, посылал ругательства в телевизор, стоявший у противоположной стены. Кэм, размахивая бутылкой пива, обсуждал с Филиппом последнее решение судьи. Этан смотрел игру молча. У него на коленях, свернувшись клубочком, дремала Обри, не обращая внимания на шум.

Сама комната, несколько обветшалая на вид, дарила ощущение тепла и уюта. Один угол занимало пианино. На его полированной поверхности теснились ваза с цинниями и с десяток небольших фотографий в рамках. Рядом с Сетом стояла полупустая миска с картофельными чипсами. На ковре валялись крошки, обувь, воскресный номер какой-то газеты и грязный обрывок веревки.

День за окном давно угас, но свет никто и не думал включать.

Сибилл отступила на шаг, собираясь вернуться на кухню, но тут ее заметил Филипп. Он улыбнулся, протянул ей руку. Она подошла к нему, позволила усадить себя на подлокотник его кресла.

— Конец девятого, — шепнул он. — Мы впереди на одно очко.

— Смотри, смотри, как этот шустрик мордует того козла, — тихо воскликнул Сет. Кэм хлестнул его своей кепкой, но мальчик даже не дернулся. — Ну же, ну! Выбивай! — Он с победоносным воплем вскочил на ноги. — Мы лучше всех! Боже, как же я хочу есть! — Он помчался на кухню, и вскоре оттуда донесся его звонкий голос, требующий еды.

— Победа любимой команды в матче разжигает аппетит, — прокомментировал ситуацию Филипп, с рассеянным видом целуя руку Сибилл. — Как там у нее дела?

— По-моему, отлично.

— Пойдем посмотрим, сделала ли она закуску ассорти.

Он потянул Сибилл на кухню, в которой спустя несколько секунд уже нельзя было протолкнуться. Обри, склонив голову на плечо Этана, таращилась на всех как сова. Сет, набивая рот лакомствами с подноса, пересказывал ход матча.

Сибилл казалось, что все двигаются, говорят и едят одновременно. Филипп сунул ей в руку бокал с вином и пошел резать хлеб. Она старалась держаться к нему поближе, поскольку рядом с ним чувствовала себя менее неловко.

Он нарезал итальянский батон толстыми ломтями, которые затем смазал сливочным маслом и сдобрил чесноком.

— У вас здесь всегда так? — поинтересовалась она.

— Нет. — Он взял свой бокал с вином и прикоснулся к ее бокалу. — Иногда царит настоящий хаос.

К тому времени, когда Филипп повез ее в гостиницу, у Сибилл уже раскалывалась голова. Господи, сколько всего нужно переварить, думала она. Сцены, звуки, образы, впечатления. Пожалуй, званые обеды в кругу важных государственных особ менее утомительны, чем воскресный ужин в доме Куиннов.

Чтобы проанализировать все это, требуется время. Она должна записать свои мысли и наблюдения, затем упорядочить, разделить по пунктам, разбирая каждый в отдельности, и только потом делать выводы.

— Устала?

— Немного, — со вздохом отвечала она. — Насыщенный получился день. Интересный. — Она опять вздохнула. — И питательный. Утром придется сходить в тренажерный зал. Я получила большое удовольствие, — добавила она, когда Филипп остановил машину у входа в гостиницу. — Огромное.

— Вот и прекрасно. Значит, можно надеяться, что ты и в следующий раз не откажешься побаловать себя. — Он вылез из автомобиля, обошел его спереди и подал ей руку, помогая выбраться на тротуар.

— Дальше не надо меня провожать. Я найду дорогу.

— Я все равно поднимусь с тобой.

— Я не приглашу тебя в номер.

— И все же я провожу тебя до двери, Сибилл.

Она не стала упираться. Вдвоем с Филиппом они прошагали по вестибюлю к лифту и, когда двери раздвинулись, вошли в кабину.

— Значит, утром ты уезжаешь в Балтимор? — Она нажала на кнопку своего этажа.

— Сегодня. Когда здесь все устаканится. Я обычно возвращаюсь к себе вечером в воскресенье. Так удобнее. Дороги уже почти пусты, и в понедельник я могу начать работу пораньше.

— Наверное, нелегко тебе приходится. Постоянные переезды, куча дополнительных обязанностей, отнимающих почти все свободное время.

— В этом мире многое нелегко. Но в конечном счете игра стоит свеч. — Он погладил ее по волосам. — Мне не жалко тратить время и силы на то, от чего я получаю удовольствие.

— Ну… — Она кашлянула и вышла из лифта в ту же секунду, как открылись двери. — Спасибо, что не пожалел времени и сил, развлекая меня сегодня.

— Я вернусь в четверг вечером. Надеюсь, увидимся?

Сибилл вытащила из сумочки магнитный ключ.

— Я еще не знаю своих планов на конец недели.

В ответ он просто зажал ее лицо в ладонях и губами накрыл ее рот. До чего ж она восхитительна, думал Филипп. Он никак не может насытиться ею.

— Я хочу видеть тебя, — пробормотал он ей в губы.

Сибилл пришла в смятение. Она ведь никогда не теряла самообладания, всегда умело пресекала любые попытки соблазнить ее, разбудить в ней физическое влечение. А вот ему не способна противостоять. С каждым разом сдает и сдает свои позиции.

— Я не готова к этому, — услышала она свой голос.

— Я тоже. — Однако он лишь теснее прижал ее к себе, своим поцелуем доводя до исступления. — Я хочу тебя. Может, и хорошо, что у нас будет несколько дней подумать, как нам быть дальше.

Потрясенная, немного напуганная собственной реакцией, Сибилл растерянно смотрела на него.

— Да, думаю, это очень хорошо. — Она повернулась и дрожащими руками вставила ключ в щель. — Будь осторожен за рулем. — Сибилл вошла в номер, быстро захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней, закрыв глаза.

Это неслыханно, думала она, сущее безумие. Как получилось, что она так быстро потеряла голову из-за мужчины? Перед собой Сибилл не кривила душой. Специалист в области психологии человеческих отношений, она достаточно хорошо разбиралась в тонкостях собственной натуры, чтобы пытаться убедить себя, будто ее влечение к Филиппу Куинну каким-то образом обусловлено его близостью к Сету.

Этому нужно положить конец, решила Сибилл. Она вновь ощутила его подвижные губы на своих губах и со страхом осознала, что уже переступила ту черту, когда еще можно было вернуться на круги своя.