Семнадцатая

— Разумеется, можно! — отозвался я не без некоторого горделивого ощущения. — Что за вопрос? По будням и праздникам вход свободный!

— Ну, супер… А ничего, что я голая?

— О господи, Алена! — я взглянул на ухмыляющуюся Вику и почувствовал, что краснею. — Тысячу раз обсуждали! Здесь у меня не пляж и не сауна.

— Можно подумать, — сказали из-за двери. — Кстати, тысячи раз я что-то не припомню… А-апчхи! Вот, правда… Ладно, тогда ждите. Сейчас что-нибудь накину…

— Живо ко мне на колени! — приказал я Вике, как только в коридоре затихло босое шлепанье, сопровождавшее путь сестренки в ее спальню.

— Это зачем еще? — насторожилась девушка.

— Шалость, — пояснил я. — Мистификация. Пустяковая сценка. Разыграем нашу Алену… Вроде как у нас тут романтический момент…

— Не получится, — с сожалением заявила Вика. — Кого-кого, а Лёсю декорациями не одурачишь. Какая здесь романтика? Совсем не та атмосфера в воздухе…

— Дружок, ну пожалуйста! Нельзя упускать такой случай. Возможно, ради этого я и встал сегодня с постели… Скорее — у нас всего несколько секунд!

— Что ж, если так припекло… — Вика не стала медлить и, выскользнув из-за кресла, мигом оказалась возле меня. — Ну? Как садиться? Верхом или боком?

— Издеваешься? У нас романтический момент, а не этюд из Камасутры. Располагайся как можно цензурнее и ничего не трогай.

— В общем, я поняла так, что боком. Уже сажусь, лови меня!

Когда легкое тело девушки опустилось на мои колени, я чуть не взвыл от боли.

— Ох! — сказал я, придерживая Вику за талию. — Вот и смерть моя пришла…

— Дима, ты чего? — испугалась Вика. — Я что-то потрогала?

— Ноги, — пояснил я. — Ноги болят после тренировки. Жуткое дело! Не только они, если на то пошло, но ноги больше всего…

— Чего ж ты раньше молчал? Я бы помогла… Квадрицепсы, да? Четырехглавая мышца бедра. В ней четыре головки: прямая, латеральная, медиальная и промежуточная…

— Тс-сс! Тихо ты, зубрилка… — из коридора снова донеслись шлепающие звуки. «Это моя лягушонка в коробчонке едет», — подумалось мне почему-то.

Вика по собственной инициативе обняла меня за шею и пристроила голову на плечо, чем живо напомнила мне Алену, которая с детства поступала так же и не далее как вчера прощалась со мной на этом же диване совершенно в той же манере. Только Вике каким-то образом удалось переместить свой вес на руки, покоившиеся на моих плечах, от чего моим истерзанным ногам стало значительно легче. Боль отпустила, но на ее место пришли иные впечатления. Девушка вела себя тихо, как мышка, лишь в прижатом ко мне боку отчетливо и до странности часто стукало ее сердце. Сильное горячее дыхание овевало мою шею, а темные растрепанные волосы касались щеки и пахли, казалось, двумя шампунями сразу: одним — бескомпромиссно хвойным и другим — неуловимо цветочным, в котором свежая прозрачность ландыша внезапно заволакивалась маслянистым розовым перегаром. Что ж, вполне вероятно, что на двух шампунях Вика останавливаться не стала… Держать худенькую девчонку за талию было неудобно — слишком ненадежно и слишком высоко для моей руки. Опустив ладонь к ее бедру, я неожиданно наткнулся на голое тело, нескромно выступившее из-под футболки и буквально ожегшее мои пальцы. Я дернулся от неловкости, а Вика едва слышно хмыкнула носом и тихонько поскребла меня ноготками по загривку.

Алена появилась в гостиной, будучи с ног до головы завернутой в пурпурного цвета одеяло, которое вдобавок тащилось за ней по полу наподобие королевской мантии, и резко затормозила на пороге, подслеповато прищурившись на нас с Викой заспанными очами. Мой звездный час наступил.

— Сестра! — произнес я в театральном смятении. — Ты только не волнуйся! Я все могу объяснить! Догадываюсь, как это выглядит, однако все совсем не то, чем кажется.

— Угу, — кивнула сестренка. — Несказанно надеюсь на это, Димуль. Ведь кажется, что ты абсолютно безнадежен.

— Как это? — растерялся я, тогда как Вика не удержалась и глумливо фыркнула мне в ключицу.

— Я вилку с ножом держу с большей страстью, чем ты — это чудо природы. Фу, глядеть на вас тошно…

— Вообще-то, смотрится все довольно интимно, — не согласился я. — На твоем месте я бы задумался, как твоя девушка провела последние полчаса.

— Ой, да ладно тебе! Минуту назад Вики здесь не было… Уж, конечно, я сначала подглядела, как тут у вас, прежде чем спрашивать, можно ли мне войти.

— Вуайеристка несчастная, — посетовал я. — Никакой приватности в собственном доме! Банальным промискуитетом, — и тем заняться невозможно без того, чтобы кто-нибудь не сунулся под руку…

— Чем-чем ты хотел со мной заняться, прости? — чутко отреагировала Вика, с любознательностью поднимая лицо и заглядывая мне прямо в рот.

— Ты еще здесь? — напустился я на нее. — Чего ждем? Слезай с меня, бога ради, только — бережно. Видишь, фокус не удался. Так что ассистентка мне больше не требуется.

— А я ведь предупреждала, — девушка с осторожностью сползла с моих колен, ухитрившись не потревожить ни одну из четырех головок моих квадрицепсов, и уселась рядом в некотором отдалении.

— Люблю тебя, солнышко! — проворковала Алена, минуя диван, и, на мгновение задержавшись, метко поцеловала Вику в подставленные губы.

— Я тоже тебя люблю, — напутствовала ее Вика, в то время как сестренка, мелькнув замусоренными подошвами, с трудом взгромоздилась в свое кресло и, умостившись в нем на манер клиентки парикмахерского салона, вяло завертела головой.

— Судя по всему, я ничего не пропустила, — констатировала она. — Все по-прежнему. Трындец, кому расскажи…

— Должен заметить, я весьма обескуражен вашей затеей, — начал выговаривать я, но вынужден был остановиться.

— Ой, Димуль, не сейчас! — Алена изможденно поморщилась. — У меня глаза слипаются. Вот курну чуток и пойду. А вы уж как себе хотите… — на этих словах ее глаза действительно закрылись. — А где мои сигареты? Не вижу…

Я сделал движение, собираясь обслужить сестрицу на предмет ее табачной зависимости, но Вика удержала меня за запястье.

— Сиди уж, у тебя с ногами печаль, — она сочувственно улыбнулась и успокаивающе погладила полу моего халата. — Чуть позже мы с ними разберемся, а пока отдыхай…

Девушка довольно умело прикурила Аленин слим и отнесла ей дымящийся гостинец вместе с чистой пепельницей в виде нефритовой ракушки, которую извлекла из маленького бокового ящика в кофейном столике. Верьте или нет, но прежде того я готов был поклясться, что никаких нефритовых штуковин в моем хозяйстве не водилось, не говоря уже о таинственных ящиках в столе. Я решил, что нужно будет заглянуть туда при случае — нет ли еще чего интересного… Как только тонкий золотистый мундштук коснулся ее губ, Алена приоткрыла одно веко и благодарно кивнула своей подружке.

— Как ты, Лёся? — спросила Вика, усаживаясь на подлокотник и поправляя светлые пряди, нависшие над лицом укутанного в одеяло чучела.

— Лучше не бывает! — чучело с наслаждением затянулось и, выпростав из-под одеяла правую клешню, достало сигарету из пасти, чтобы удобнее было дымить и издавать звуки. — Нынче меня язык не слушается. А утром я расскажу тебе, какое ты чудо…

— То же самое я расскажу о тебе, — пообещала Вика.

— Я по-прежнему недоволен, — громко сообщил я всему окружающему миру, не исключая среди прочих и его непосредственного Создателя.

— Димочка, я же сказала: не сейчас! — Алена поискала меня взглядом, но, кажется, безуспешно. — Ну, пожалей меня! У меня такого траха в жизни не было. Я даже злиться пока не могу. Отложим до утра. Утром Вика поведает мне, какая я хорошая, а ты объяснишь, какая я плохая… Викуль, он тебя не обижает? Чем вообще вы тут без меня занимались?

— Ну, что? — Вика метнула в моем направлении быстрый проказливый взор вкупе с выразительным подмигиванием. — Расскажем?

— Эх, была не была… — находчиво подыграл я, с решительностью махнув рукою.

— Да ладно! — вскинулась сестренка и снова закрутила головой. — Неужели?

— Дима пощекотал мои пятки! — торжественно возвестила Вика. — Умышленно! Не по ошибке…

— Тьфу на вас! — сказала Алена, вновь занавешивая глаза. — Нет, ну, поздравляю, конечно! Но больше ко мне с вашими подробностями не лезьте. Не то я обзавидуюсь…

— А больше подробностей и не будет! — внушительно произнес я.

— Викуль? — один глаз нехотя отворился и, прочитав на физиономии Вики некое красноречивое послание, в тот же миг вернулся к своим прежним занятиям. — А! Ну, как скажешь, Димочка. Мы что, мы ничего. Ты в доме хозяин…

Я не нашел, что на это возразить, и принялся строго озирать окрестности. Окрестности вели себя удовлетворительно. Стены по-прежнему сходились друг с другом под прямым углом. Мебель стояла на своих местах. Круглые часы на стене показывали четверть чего-то справа. Алена курила, не открывая глаз, и аккуратно роняла пепел мимо несуразной ракушки, которую тщетно старалась подсунуть ей Вика.

— Поздно уже, — сделал я праздное, но вполне справедливое замечание. — Быть может, юным леди пора на покой? Я имею в виду — всем до единой…

— Дима, мне не хочется, — Вика повернула ко мне встревоженное лицо. — Обязательно уходить? Ты не против, если я останусь?

— Оставайся, дружок, кто же тебя гонит? — тут же уступил я. — Это не намек, всего лишь предложение…

— А можно я тоже останусь? — внезапно заговорила Алена, совершив попытку вывалиться носом вперед — сперва из одеяла, а затем из кресла, не возымевшую успеха лишь благодаря усилиям расторопной Вики. — Кажется, я не дойду… Просто не обращайте на меня внимания… Только сигарету из меня выньте кто-нибудь, если не трудно… И ухо почешите… это самое… которое чешется…

Вика ловко избавила Алену от окурка, прилипшего к ее нижней губе, и почесала ей оба уха, вызвав на осовелом лице благостную улыбку. Собрав волю в кулак и упершись кулаками в колени, я поднялся с дивана. Покачнулся. Устоял. Вдохновленный собственным достижением, я сгреб в охапку одеяло, вместе с его коматозной начинкой, и мужественно потащил в спальню…

— Димочка… — позвала меня Алена, когда, водрузив ее нужным концом на подушку и осторожно вытянув изо рта забившуюся туда прядь волос, я уже запрягал свои ноги, чтобы двинуться назад.

— Да, родная? — склонился я над ее лицом.

— Ты такой классный, такой любимый… Поцелуй ее за меня…