Семнадцатая

Глава 6

Проводив Алену до порога и передав ее Эдику чуть ли не по описи (тулово женское — одно, конечности — две пары, навершие декоративное — одна единица), я вернулся в гостиную и приступил к наведению порядка. Начать предстояло с тележки, стоявшей на причале возле опустевшего кресла. На ее стеклянном столике сестрица успела учинить истинный кавардак. Первым долгом я опрокинул в себя стопку виски, налитую мной во утешение Алены и оставшуюся нетронутой посреди прочего негодного тлена. Терпкое, маслянистое и отчасти болезненное тепло, растекшееся вниз по пищеводу, мгновенно отозвалось в моей голове приятным легким туманом. В нем я ориентировался лучше, нежели в мнимой ясности, с какой воспринимались окружающие вещи, когда я взирал на них прямым и, как принято выражаться, трезвым взглядом. За их примитивной очевидностью с трудом проглядывалась суть. Между тем, под правильным углом зрения, скрадывавшим вопиющую явственность деталей, в самых простых и неприкаянных вещах по временам обнаруживалась бездна смысла. «Люди должны есть», — подумалось мне невзначай при виде густого молочного озерца, разлитого по поверхности столика, которым Алена тайно воспользовалась, чтобы нарисовать на стекле что-то неприличное. Мой бедный желудок, удостоенный сегодня лишь горстки английских печений, откликнулся тихим согласным урчанием. Пока я с жадностью глотал растаявшее Аленино мороженое из отсырелого, давшего течь картонного ведерка, меня посетила еще одна удачная мысль, которую на сей раз направляла железная рука дедукции. «Люди должны есть», — продолжил я свое умозаключение. — «Девушки — тоже люди. Алена и ее подруга — девушки. Следовательно, этим двоим нужно соорудить легкий ужин, заказав его в приличном ресторане». Безупречная цепочка посылок и в конце — блестящий вывод. А ведь это всего-навсего один шот…

Бывшему топ-менеджеру, члену совета директоров трех солидных корпораций, мне ничего не стоило за несколько оставшихся часов организовать пустяковое застолье. Плевое дельце. Достаточно было одного телефонного звонка… Задача изрядно осложнилась, когда, дозвонившись до Регины, я выяснил, что за окном сегодня пятница, а значит непосредственно в данный момент она находится за рулем — на пути в свое маленькое имение где-то у черта на куличках и, стало быть, устроением моей вечеринки заняться никак не сможет. Мне пришлось извиниться, пожелать Регине счастливой дороги, повесить трубку и, хорошенько все взвесив, удариться в панику. Я понятия не имел, при помощи какой изощренной магии заказывается ужин из приличного ресторана… Взяв себя в руки, я снова вооружился телефоном и в течение получаса досконально изучил вопрос. В процессе изучения я трижды отправлялся к холодильнику и, глядя на заставленные до отказа полки, старался помыслить, как все это клятое изобилие может претвориться моими собственными стараниями в изящно сервированный стол. Выходило, что никак, поскольку мои житейские привычки, хорошо усвоенные Региной, предполагали лишь один кулинарный трюк: вскрыть упаковку, подогреть содержимое и проглотить готовую снедь у себя на диване — за просмотром какого-нибудь старого фильма.

Было далеко за семь, когда я отыскал наконец подходящее мне заведение и, связавшись с довольно сноровистым клерком, оформил заказ, который обещали доставить самое позднее через час-полтора. Отвечая на вопрос, как именно в моем представлении должен выглядеть «легкий ужин на троих», я проявил взыскательность и сделал несколько основательных замечаний. «Что-нибудь из классики, будьте так любезны», — веско пояснил я вопрошавшему. — «Исключительно европейские блюда — никакой азиатчины. Всецело полагаюсь на ваш просвещенный вкус, мэтр. И не знаю, заслуживает ли это отдельного упоминания, но все должно быть исполнено по высшему разряду». — «Премиум-класс», — понятливо отозвался мэтр. — «Посуда? Столовые приборы?». — «А как же», — снисходительно подтвердил я. — «У меня два фарфоровых сервиза: на шесть и на двенадцать персон. А приборами чуть не полбуфета забито. Есть и серебро…» — «Вопросов больше не имею», — почтительно сообщил мой невидимый собеседник. Спустя всего десять минут я расплатился по весьма умеренному счету, выпорхнувшему из недр моего телефона, и с легкой душой посвятил себя хозяйственным нуждам: собрал с пола сопливые Аленины салфетки, ревностно втоптал в ковер сигаретный пепел, рассыпанный вокруг ее кресла, и отвез на прежнее место изгаженную тележку.

После этого я наведался в ванную и воочию убедился в том, что Алена ничуть не привирала: бутылка с остатками текилы красовалась ровно там, где и было сказано — в плоской жемчужной чаше, для которой, смотрите-ка, мне все же удалось отыскать достойное применение. Что ж, глупо отрицать: скромная горка льда сообщила бы этой картинке некую стилистическую завершенность… Я отнес текилу в столовую и определил ее в винный шкаф, составлявший предмет моей особенной гордости. Высотой в человеческий рост, он занимал почти половину стены и имел три независимых отделения, в каждом из которых поддерживалась положенная температура. Нужно заметить, что собственно вина в шкафу хранилось не так много. Большей частью за его прозрачными дверцами возлежали сосуды, вмещавшие напитки поосновательнее и покрепче. Ирландские сорта виски заполняли здесь целую нишу, далее следовал скотч, далее — бренди, включая полдюжины коньячных флаконов, а засим — всякой твари по паре: джин, водка, ром, текила, а также единственный в своем роде образчик самогона, что достался мне в подарок от такого лица, о каком вы даже и не подумаете. Впрочем, вина здесь тоже хватало: раньше у меня частенько гостила Кристина, чьим утонченным вкусам я был обязан приличным знанием итальянских виноделен и бездарным употреблением трех верхних полок в правой секции… Я немного полюбовался на свой ковчег, протер небольшое пятнышко на стекле, после чего достал обратно только что принесенную текилу и, сходив на кухню, отправил злосчастную склянку в мусорную корзину. Не то чтобы я посчитал ее испорченной или как-то скомпрометированной моим вчерашним обращением, но попадаться на глаза Алене ей, пожалуй, больше не следовало… Мне все еще хотелось есть. Раскопав в холодильнике внушительную упаковку ветчины, я улегся на диван, затолкал в рот первый ароматный ломтик и продолжил смотреть фильм, с которым вчера, ради известных уже клубных приключений, мне пришлось расстаться в разгар весьма захватывающего эпизода, обернувшегося для главного героя инквизиторскими пытками и угрозой мучительной смерти…

Было около девяти вечера, когда моему герою, с помощью друзей и завидного фарта, удалось превзойти все невзгоды и проложить путь к заветной цели, прелести которой я толком не уяснил, но это было не важно, ведь безоглядная одержимость этой целью терзала отнюдь не самого героя, но его злополучного антагониста. Я не очень силен в истолкованиях, но, судя по открытой концовке, победитель оказался выше того, чтобы воспользоваться плодами своего успеха, а значит, стремление во что бы то ни стало лишить соперника вожделенной мечты совершенно бескорыстно билось в его золотом сердце. И в этом, возможно, таился ключ к пониманию картины. Между тем, слушая финальную песню, в которой верные соратники славили и величали своего фронтмена, я начал ощущать первые подступы волнения: до назначенного Аленой времени оставался максимум час, а призванная мной подмога, чьим попечением должен наладиться наш скромный ужин, все никак не объявлялась. Я нажал на «паузу», повторно соединился со знакомым мне клерком и, напомнив ему о своем премиум статусе, выведал последние новости. «Команда выехала вовремя, ожидайте с минуты на минуту», — предложил мне исполненный убежденности голос. Вняв полученному совету, я предупредил ребятишек снизу, чтобы пропустили мой обоз без лишних проволочек, а сам принялся слоняться по квартире, машинально поправляя в ней то одно, то другое — все, что по какой-то причине вызывало во мне смутное раздражение, в природе которого я поначалу не отдавал себе отчет.

Лишь наклонившись за брюками, уютно свернувшимися в клубок на полу спальни, я запоздало осознал, что за червь подспудно гложет мои мысли. И от этого мне сделалось совсем скверно. Проблема заключалась в Эдике, а точнее в том, что, по-видимому, в какой-то момент я вспомнил о нем и, сам того не замечая, стал смотреть вокруг его оловянными глазами. Что может подумать этот мужлан, заглянув сюда с очередным дозором? Сегодня он уже лицезрел — и эти самые брюки, и вывернутое наизнанку поло, распластанное чуть поодаль, и щеголеватые стринги, забившиеся в угол, и вообще все, что заполоняло мой дом в ожидании понедельника: дня великого очищения, когда, засучив рукава, я пойду прогуляться по городу, а сведущие люди, знающие, как со всем этим поступить, как-нибудь со всем этим поступят. Сейчас мне почему-то ужасно не хотелось, чтобы, отворив дверь, Эдик заново окинул взглядом этот пейзаж и с отвратительной усмешкой помыслил что-то вроде: «Ну и свинья же вы, Дмитрий Андреевич». Во-первых, ей-богу, он будет не прав, а во-вторых, что мне за дело до мыслей Эдика? Скрипнув зубами, я подобрал раскиданную по полу одежду и запихнул пестрый тряпичный ком в нижний ящик комода. Потом безо всякой на то необходимости освежил воздух в ванной, а в прихожей тщательно расставил по местам загромождавшую проход обувь. В гостевой спальне царил полный порядок. Мне осталось только упрятать подальше кипу мужских журналов, которые Алена штудировала тут во время последней ночевки, и расправить покривившуюся портьеру на окне. «Команда выехала вовремя!» — мрачно пробормотал я, взглянув на густеющие за стеклом сумерки. — «И где ее нелегкая носит, эту команду?»

Команда пожаловала в половине десятого. Унылого вида парень с отсутствующим, но весьма загорелым лицом молча пропустил вперед свою спутницу, бойкую девушку в белом фартучке поверх сарафана, и, пока та оглушала меня приветственными речами, в минуту загромоздил мою столовую огромными матерчатыми баулами. Управившись с этим делом, он пристально уставился на свои ботинки и, несколько заикаясь, довел до их сведения, что вот, пожалуй, и все — больше перетаскивать нечего. Также ботинкам стало известно, что он подождет в машине, а когда мы тут со всем закончим, нужно звякнуть ему на мобильный — тара, дескать, сама себя не вынесет.

— Постойте, любезный! — встрепенулся я, не вполне понимая, что происходит. — Стол ведь тоже сам себя не накроет, не так ли? Вы же не оставите свою напарницу в одиночестве…

Любезный перевел взгляд на остроносые туфли напарницы и недоуменно застыл.

— Иди уже, Игорек! — распорядилась бойкая девушка. — И проследи, чтобы Рафик кондиционер не выключал — у меня там полная сумка заморозки… А вы не волнуйтесь, уважаемый: я сама со всем справлюсь. Сколько у вас человек ужинает по документам? Три персоны? Ерунда, не о чем говорить… Здесь указано, что столовые принадлежности предоставляет клиент. Так! Вы — Дмитрий, верно? Где ваши принадлежности? Показывайте!

— Поймите, у меня цейтнот, — попытался втолковать я спине ускользающего от меня Игорька. — Время поджимает! Вам бы, друзья мои, явиться пораньше…

— Я же сказала: не волнуйтесь! — девушка деловито вытерла руки о фартук. — Мигом все сервируем, не в первый раз. У меня профессиональный рейтинг — девять с половиной. На сайте есть профиль: можете проверить, если хотите.

— Не хочу профиль, — твердо отказался я. — Хочу ужин на троих, и как можно скорее.

— Тогда покажите, где тут у вас что, и мы сразу приступим. Сами себя задерживаете…

— Ладно, — я подвел профессионалку к буфету и предъявил на ее суд все свои сокровища: два сервиза и груду всяческого металлолома в выдвижных ящиках.

— Сгодится! — оценила она. — Поможете перенести?

— Непременно, — сказал я. — Ведь других помощников не видно…

В несколько приемов я переместил в столовую отобранные ею предметы и, оставив мастерицу наедине с горой принесенной посуды, ушел покурить в кабинет, где заодно вынул из сейфа пару «джексонов» — на случай, если вдруг у нас с девушкой все заладится и дело дойдет до чаевых. Разумеется, наличные можно было найти в портмоне, но в данный момент я плохо представлял, куда оно запропастилось после моего вчерашнего возвращения из клуба. В нем же хранились и все мои карточки, за исключением одной запасной, что служила мне для оплаты разных мелочей, доставляемых на дом: эта всегда была под рукой — торчала за выключателем в прихожей. Когда я вновь появился в столовой, меня там уже с нетерпением поджидали и сразу же озадачили вопросом по поводу рассадки. Где будет сидеть хозяин? Куда усаживаем гостей? Я указал на стул во главе стола и определил два места по краям, одно напротив другого.

— Уверены? — мне явно предлагалось еще раз поразмыслить над столь судьбоносным решением. — А с кем вы ужинаете? Коллеги по работе? Семейная чета? Родитель и ребенок? Если так, то какого возраста ребенок? Примерно… До пяти лет? До десяти? Старше?

— Не все ли вам равно? — справился я, присматриваясь к любознательной девушке внимательнее.

— Я не для себя интересуюсь, — терпеливо пояснила она. — Возможно, ваших гостей лучше усадить рядом.

— Позвольте мне судить об этом самому. И сделайте, как я сказал, пожалуйста. Повторяю еще раз: у нас очень мало времени…

— Как пожелаете, — неохотно уступила девушка и наметила будущие куверты подстановочными тарелками. — Это чисто мужское мероприятие? Или женщины тоже участвуют?

— Вы серьезно? — я так удивился, что даже взглянул своей собеседнице в лицо. — Какое это имеет значение? Вам для сервировки нужно?

— У вас же «премиум», вы в курсе?

— А вы? — обронил я весьма прозрачный намек.

— Разумеется! Об этом и речь. Для женщин поверх салфетки мы положим розочку.

— А для мужчин?

— А для мужчин не станем.

— Грандиозно! — я восхищенно прижал руку к сердцу, ощутив, как в нагрудном кармане хрустнули заготовленные чаевые.

— Это сарказм, да? — девушка немного потрепетала ноздрями. — Если хотите, у меня есть палочки корицы… Можем украсить ими мужские места… Места, за которыми будут сидеть мужчины.

— Как вас зовут, сударыня? — осведомился я, демонстрируя не только поразительное присутствие духа, но и посильную в нынешних обстоятельствах галантность.

— Я вам уже представилась! — напомнили мне в ответ. — Сразу, как только вошла. Вы не очень внимательны, Дмитрий.

— Нет, это вы не очень внимательны, душенька. Иначе запросто могли бы заметить, что я вовсе вас не слушал.

— Полина! — заново назвалась девушка. — Старшая менеджерка. И не зовите меня душенькой, это вульгарно. Кажется, я не давала вам повода…

— Полина, — я бережно вцепился в спинку стула. — Ради всего святого! Не нужно никаких розочек. Не нужно корицы. Просто накройте стол, безо всяких премудростей. И искренне прошу меня извинить, если это возможно. Больше никогда в жизни не назову вас душенькой.

— Хорошо, забыли инцидент, — Полина отступила на шаг от стола и обозрела намеченную диспозицию. — Предпочитаете без декора — пожалуйста. Если честно, здесь я на вашей стороне: не те сейчас времена, чтобы на женщин и мужчин навешивать специальные ярлыки — все равно, что овец от козлищ отделять. Но фирма настаивает… Среди гостей имеются левши?

— Простите? — мне показалось, я ослышался.

— Левши, — повторила она и вскинула вверх левую ладошку, словно принося торжественную клятву умереть, но не упустить возможности довести меня до нервного срыва. — Сенестралы. Леворукие люди.

— Знаете, Полина, — я все еще сдерживался. — За столом я не новичок, и мне совершенно точно известно, что преобладающая рука на сервировку не влияет. Об этом можно прочесть в любом пособии…

— А наша фирма считает иначе! Нельзя пренебрегать человеческими особенностями: ни в жизни, ни за столом. Не следует игнорировать нужды меньшинства, Дмитрий. Между прочим, я сама левшачка, и знаю, о чем говорю… Так что насчет ваших гостей?

— Увы, с ними нам сегодня не повезло. Все мои гости — совершенно нормальные люди, — затравленно нахамил я и выскочил из столовой, затворив за собой неподатливую дверь, к которой, мне кажется, не прикасался с момента своего поселения в этой квартире.

Измеряя шагами гостиную и прислушиваясь к энергичному позвякиванию посуды, доносившемуся из оставленной мной комнаты, я постепенно восстановил самообладание и уже начал сожалеть о своем грубоватом выпаде. В сущности, я был либерал и с одинаковым равнодушием относился к любым убеждениям своих ближних, если только они не мешали мне получить мой ужин в урочный час. Полина имела право исповедовать какие угодно принципы, и в другое время, будь его у меня в достатке, я бы с удовольствием узнал о них больше. Вероятно, ко всему прочему она была чем-то вроде феминистки и, вероятно, не худшего сорта, насколько позволял разглядеть ее нелепый фартучек… Звонок Алены прервал процесс моего раскаяния в его заключительной фазе: я как раз вынашивал план вернуться к Полине и предложить ей выпить мировую. Беспроигрышный вариант: если бы Полина не согласилась, мировую мог выпить я сам — главное, прорваться мимо нее к винному шкафу…

«Димуль?» — несмотря на отменную шумоизоляцию, отличавшую салон неприметной «Ауди», в которой обычно разъезжала сестра, я без труда определил, что она находится в дороге. — «Соскучился по мне? Ну, а как же! Не отчаивайся, братишка, я уже на подходе! Эд, сколько нам еще телепаться? Сколько? Не признается, подлец: секретничает… Тогда хоть делом помоги, если такой умный! Свету здесь прибавь — не видно же ни хрена… Да какие там люди? Где они? Значит, стекла мне затемни по полной: вот и вся твоя «видимость снаружи»… Чего-чего? Эд, ты издеваешься? Мне еще о вас двоих думать нужно? Просто не пяльтесь куда не надо и все… Короче, Димуль, минут двадцать еще, наверное. Ты там как? В норме?» — «Я-то в норме», — сказал я. — «А у тебя что происходит?» — «У меня? А, это я, походу, переодеваюсь. Протаскалась целый день — изгваздалась в чем только могла. Еще и в ресторане огроменное пятно на блузку посадила. Пора освежить прикид…» — «В ресторане? О, так вы с Викой поужинали уже?» — меня охватило разочарование. «Вики со мной нет», — беспечно сообщила Алена. — «А я только так, перекусила малек: половина мне досталась, половина, мать ее, блузке». — «Ничего не понимаю. Ты одна? Изменились планы? Вику мы сегодня не увидим?» — «А ты уж заждался!» — сестренка довольно хмыкнула. — «Все путем! Вика своим ходом подтянется. Ей зайти куда-то понадобилось…» — «По такому-то времени? Куда?» — почему-то удивился я. «Мне-то откуда знать?» — в свою очередь удивилась Алена. — «Я ей не сторож: куда захотела, туда и пошла… Ладно, Дим, у меня тут с топиком проблемка: нужно как-то бирку отчекрыжить. Не знаю пока чем: под руками — одни зубы. А двое мужиков с красными ушами мне, похоже, не помощники… Давай! До встречи, Димуль! Отключаюсь…»

Итак, у меня оставалось еще около двадцати минут. Я топтался возле столовой и прикидывал, как бы мне поласковее пришпорить Полину: так, чтобы эта норовистая особа пошевеливалась, а, упаси боже, не встала сызнова на свои идейные дыбы. И вдруг она сама вышла мне навстречу, резко отворив дверь, из-за которой немедленно потянулись всевозможные гастрономические запахи. Я инстинктивно отпрянул, однако, отступив на два шага, успел собраться с мыслями и принял внушительную осанку, что в иные дни повергала в трепет моих бывших подчиненных.

— Что у вас? — сухо поинтересовался я у Полины, с недоумением воззрившейся на мою выпяченную грудь и появившиеся откуда ни возьмись плечи. — Созрели новые вопросы?

— Я со всем закончила, — пасмурным тоном доложила девушка. — Ужин на три персоны. Европейский стандарт. Типовая сервировка. Пойдемте принимать работу.

— Ну уж дудки! — не поверил я. — Так просто вы меня туда не заманите.

— Вы очень несерьезный человек, Дмитрий! — с горечью посетовала Полина. — Но это не мое дело. Мое дело — сдать вам стол и убедиться, что вы всем довольны.

— Доволен? Как бы не так! Я просто в восторге! — мои слова не сильно расходились с истиной. — Уверен, что стол — загляденье. Выше всяких похвал. Главное, что все готово. Премного вам благодарен, сударыня! А теперь звоните своему приятелю. И пусть он поскорее очистит мой дом от этих ваших рундуков. Даю ему пять минут.

— Так нельзя! Сначала вы должны проверить блюда и сервировку.

— Я так не думаю. Когда я плачу деньги, то уж конечно не за то, чтобы быть кому-то должным. Как правило, у денег прямо противоположное назначение…

— Это ваша обязанность как клиента. Вдруг позже у вас возникнут претензии…

— Помилуйте, откуда? Даже не представляю, с чего бы им взяться… Особенно если через пять минут вас здесь уже не будет.

— Тогда я отмечу в документах, что вы отказались удостоверить исполнение заказа! — не в шутку припугнула меня Полина. — А вам придется расписаться!

— Можно и так, конечно. А можно расписаться в том, что все сделано на высшем уровне. Мне это привычнее… Вы не поверите, с какими заказами я поступал точно так же. В одном из них было восемьдесят семь этажей…

— Смотрите, я уже делаю отметку! — девушка достала из переднего кармана фартука какую-то бумажку и угрожающе занесла над нею перо.

— Левой рукой, как мило… Но сначала давайте вызовем Игорька. Важные документы лучше подписывать в присутствии очевидцев. А заодно пусть все-таки расчистит мою столовую…

Со столовой молчаливый Игорек управился всего за три минуты и исчез из виду по-английски, не попрощавшись ни со мной, ни даже со своими ботинками. Полина пересчитала все пустые баулы (видимо, ее партнер нужными для этого навыками не обладал) и, проводив взглядом его навьюченную фигуру, задержалась на пороге, все еще сжимая в руке подписанную мной бумаженцию. Ее глаза отважно встретились с моими: помимо откровенного вызова в них явственно читалось чувство безмерного морального превосходства. Что ж, возможно, это чувство ее и не обманывало…

— Еще раз спасибо, — сказал я, ощупывая доллары в своем кармане и раздумывая, не могут ли эти деньги, предложи я их Полине в знак признательности, как-нибудь испортить наши чудные отношения. — Простите, если немного вышел за рамки. Могу я чем-то искупить свою вину?

— Я вам не судья, Дмитрий, — отрезала девушка. — Возможно, вы просто не умеете себя вести. В любом случае, моей симпатии вы уже не вернете. Прошу вас расплатиться, и я пойду…

— Мне кажется, я уже расплатился, — сообщил я дрогнувшим голосом, предчувствуя новые трудности, которые, разумеется, не заставили долго себя ждать.

— Но это не так! — с уверенностью заявила Полина, чьи худшие опасения я, по-видимому, не уставал оправдывать. — Зачем вы лукавите? Вот же у меня наряд, видите? Составлен по вашему заказу. Здесь четко написано: форма оплаты — наличные. Скажите, вы владеете нужной суммой, Дмитрий? В наличных денежных знаках…

— Со знаками, признаться, ситуация двусмысленная, — по совести поведал я. — Глупейшая история, но зато чистая правда. Давеча я, растяпа, засунул куда-то бумажник, а куда — не могу вспомнить… Однако дело вовсе не в этом…

— Лапоть! — высказалась Полина.

— Вот так номер! — искренне изумился я. — Если надумали ругаться, госпожа старшая менеджерка, то дождитесь мою сестру. Недолго уже осталось… Тогда-то вы и узнаете, что такое настоящие оскорбления…

— Да нет же, Дмитрий! — возразила девушка. — Кто тут ругается? Вон же у вас на стене два лаптя висят в виде украшения. В одном из них бумажник. А в другом, Дмитрий, пачка контрацептивов. Я еще при входе заметила…

— Надо же, какая удача! — неловко приветствовал я неожиданную находку, тут же завладев своим портмоне и убедившись, что наличных денежных знаков в нем напичкано предостаточно. — И снова, выходит, спасибо! Мне бы вашу наблюдательность… Сам-то я не то что бумажника, но даже лаптей этих давно не замечаю. Кстати, мне их сестра подарила. Тоже, если угодно, не в качестве комплимента…

— Значит, вы все-таки заплатите? — резонно предположила Полина.

— По правде сказать, не уверен… Штука в том, что однажды я уже рассчитался за этот ужин… — и я вкратце посвятил Полину в свои отношения с приятнейшим клерком, счастливо увенчавшиеся списанием известной суммы с моего счета.

— Странно, — опечалилась девушка. — Как же это? У меня же наряд… Впрочем, если так вышло, то нужно во всем разобраться.

— О нет, ни в коем случае! — вся эта оказия мне уже порядком опостылела, да и Алена того и жди должна была показаться на сцене вместе со своим конвоем. — Разбираться нам недосуг. Вот ваши деньги, Полина. Вся сумма целиком, даже с хвостиком. Берите и давайте прощаться. Пусть я и несерьезный человек — здесь вы, пожалуй, угадали, — но сейчас заявляю вам со всей серьезностью: у меня нет больше на вас ни минуты!

— Но это неправильно! — снова заупрямилась противная левшачка. — Как же я возьму, если вы уже заплатили? Необходимо все выяснить…

— Хорошо, но выясняйте без меня, пожалуйста! Если моя версия подтвердится, что ж — оставьте эту мелочь себе. Считайте ее своими чаевыми.

— Здесь слишком много для чаевых!

— Впервые с вами согласен. Однако не забывайте: вы не одна — у вас целая команда. Нужно ведь еще Игорька в люди вывести…

— Простите, но я должна установить истину! Это быстро… — упрямица взялась за телефон и, невзирая на мои воздетые к небу руки, принялась все выяснять и во всем разбираться. Впрочем, закончилось это и правда довольно скоро: Полина выразила кому-то пару нелицеприятных нареканий и пообещала отразить инцидент в документах. — Вот все и разъяснилось, — вернулась она ко мне. — Вы были правы: вопрос с оплатой закрыт. Произошла досадная ошибка. От лица нашей компании приношу вам, Дмитрий, искренние извинения.

— Виновные будут наказаны? — уточнил я для полноты картины.

— Даю вам гарантию! Я лично прослежу…

— С виновными решили, — заметил я, разворачивая кипу наличных в широкий красно-зеленый веер. — А что насчет отличившихся? Как, по-вашему, должны они получить по заслугам?

Полина посмотрела на деньги и в замешательстве весьма сексуально закусила нижнюю губу, сделавшись похожей сразу на два моих любимейших постера, тонко раскрывавших глубину женского образа и украшавших в юности мой кабинет на правах рекламы эксклюзивных мотоциклов. В девушке отчаянно боролись противоречивые чувства: праведное отвращение к моей одиозной личности и какое-то другое: допустим, желание купить кулон хоть чуточку лучше того, что обретался сейчас в отважном вырезе ее сарафана, омрачая своей банальностью вполне замечательный по всем прочим параметрам экстерьер.

— На ваше усмотрение, — выдавила наконец из себя Полина и, кажется, осталась недовольна своим ответом, поскольку тут же добавила. — Я готова принять вашу благодарность, если тем самым вы даете оценку мне и качеству моих услуг, а не пытаетесь откупиться от своей совести. Вы были не на высоте, Дмитрий. Будь вы более сговорчивы, наше сотрудничество могло принести удовлетворение нам обоим.

— Жесткое условие, — признался я. — Однако в данном случае препятствием оно не станет: я хочу оценить персонально вас, и оценка моя будет такой…

С этими словами, будто заправский судья после безупречного выступления фигуристки, я поднял вверх крайне лестную для Полины купюру.

— Очень щедро, — отметила она. — И если вы делаете это от чистого сердца, Дмитрий, то я, пожалуй, не откажусь.

— Сердце тут определенно в деле, не сомневайтесь. Но у меня тоже имеется одно условие.

— Какое? — девушка перевела взгляд с купюры на мое лицо, которое, судя по всему, нравилось ей гораздо меньше.

— Эту милую бумажку я должен положить в ваше декольте. Такие уж у меня привычки.

— Вы опять за свое? — возмутилась Полина. — Именно об этом я и говорила!

— Я не услышал «нет», — справедливо заметил я. — Да, я таков, как есть. У каждого свои особенности, которыми, как известно, не следует пренебрегать. Не вы ли меня этому научили? Так что предложение остается в силе. Вот деньги, вот декольте — вам решать…

На секунду мне показалось, что владелица отвратительного кулона колеблется, поэтому я счел своевременным прийти ей на помощь и повысить ставки:

— А эти две бумажки я могу положить в ваши трусики. Ничего такого, чего бы я не делал раньше. А вы?

— Мерзавец! — Полина невольно прижала к бедрам куцый подол своего сарафана. — Еще одна такая выходка, и вы попадете в черный список нашей компании. Больше я с вами не разговариваю! Прощайте!

Она развернулась на месте и решительно двинулась прочь.

— Душенька, постойте! — окликнул я девушку голосом, полным внезапного просветления.

— Что вам еще?

— Если все дело в том, что на вас нет трусиков…

Старшая менеджерка Полина показала мне один из пяти пальцев своей левой руки и стремительно очистила сцену.