Семь дней в постели демона

Эпилог

Несколько месяцев спустя.

Несколько секунд стараюсь понять, что послужило причиной моего столь резкого утреннего пробуждения. Точно, жгучий взгляд, который сверлит мой затылок так, что буквально ощущаю кожей это давящее чувство. Переворачиваюсь на другой бок и молча смотрю в любимое лицо с алыми глазами.

— Ты передумала? — неожиданный вопрос, застающий меня врасплох.

— В смысле? — перебираю в памяти, пытаясь вспомнить, о чём я могла бы передумать.

— Наш брачный ритуал через два дня, — говорит Люцифер. — Ты передумала становится моей женой?

Недоумённо хлопаю глазами: всего я могла от этого демона ожидать, но только не такой глупости, до сих пор иногда меня поражает, как он умудряется меняться. Интересно, он спрашивает с надеждой? Может быть, это он передумал? Меня бросает в дрожь от этой мысли.

— Почему ты решил, что я передумала? — взволнованно шепчу, вглядываюсь в его глаза, чтобы уловить там эмоции.

Он до сих пор, так ни разу не сказал, что любит меня, хотя я признаюсь ему практически каждый день. Думала, что прочитала ответные чувства в его глазах, поступках, но вдруг ему надоело? Вдруг он понял, что ошибался?

— Ты не обнимала меня сегодня ночью, просто отвернулась и уснула. — обвинительно сообщает мне мужчина. — Даже не прижималась, как делала это раньше. Вот я и спрашиваю: ты передумала?

Волна облегчения прокатывается по моему телу, из горла вырывается смешок: кто бы подумал, что грозный и сильный демон обидится, словно ребёнок из-за того, что я не обнимала его во сне. Уже несколько месяцев я живу в Олленде, сплю в его постели не расстаюсь с ним, кажется, ни на минуту. Как он мог подумать, что я передумала?

— Я хочу стать твоей женой, — твердо отвечаю, замечая огонёк, загорающийся в его глазах. — Если, конечно, ты не передумал, с твоей-то любовью к разнообразию.

— Сейчас я покажу тебе, как я передумал, — угрожающе произносит демон, повалив меня на спину и начав щекотать.

Хохочу до боли в животе, молю о пощаде. Очередной счастливый день только начинается.

Кто придумал эту идиотскую традицию, согласно которой невесте и жениху нельзя проводить вместе ночь перед свадьбой? Демоны пошли еще дальше, здесь, перед брачным ритуалом паре запрещено видеться целые сутки. Когда даже минута, проведённая не вместе кажется вечностью, сутки — невыносимо долгий срок. Одно только успокаивает: уже завтра утром мы свяжем себя нерушимыми клятвами и больше не будем расставаться. Жаль, что с моей стороны на свадьбе никого не будет, родители мертвы, а Настя… Она пожелала мне счастья, но отказалась тоже переехать в Олленд, со слезами на глазах, прощаясь со мной. Она изменилась, узнав правду о Тарантуле, остепенилась, больше не бросается в сомнительные авантюры, не мнит себя готом.

Мадам Лорейн, которой выпала честь шить моё свадебное платье для “свадьбы века”, как окрестили её местные газеты, была очень взволнована днём, когда доставила платье во дворец. В очередной, уже, кажется, сотый раз примерив его, я убедилась, что оно — идеально, именно в таком я всегда мечтала выйти замуж. Оттенка айвори, на тонких бретелях, устланых кружевом, переходящем и на лиф с вырезом в форме сердечка, бусы, спускющиеся на плечи, по обнаженной спинке струится украшение из жемчуга, пышная юбка из фатина тоже украшена кружевом ручной работы, спускающимся от талии, имеет небольшой шлейф. Соблюдая традиции, я выбрала длинную, почти невесомую фату, идеально подходящую по цвету к платью, она будет закрывать моё лицо во время обряда.

Моя бы воля — я бы тихо и скромно сходила в местный аналог ЗАГСа, но положение моего избранника требовало публичности и широкого освещения нашей свадьбы, а высшие злорадствовали, ведь помимо свадебного обряда, предварительно, я должна буду пройти ритуал поклонения Астаросу в главном храме. Этот ритуал меня пугает куда больше свадебного, прародитель, почитаемый демонами, не принимал раньше ни одну смертную, возжелавшую отречься от прошлой жизни и остаться на Материке демонов. Люцифер успокаивал меня, уверял, что всё будет хорошо, но мои внутренности сковывает ужасом всё сильнее с приближением волнующей даты. Если Астарос своей милостью согласится меня принять, то мы с моим мужчиной сможем пожениться, я даже проживу чуть дольше, чем обычная смертная, если Люцифер будет подпитывать меня своей кровью. Жаль только, что продолжительность моей жизни никогда не сможет сравниться с демонической, максимум, на который я могу рассчитывать — лет триста, но и это для нас немало, возможно, что мы успеем сполна насладиться друг другом за этот срок. Хотя, кого я обманываю, я точно не успею насытиться, но других вариантов нет.

Когда темнота опускается на город, я всё больше углубляюсь в свои волнения и переживания, ровно в полночь я должна буду войти в Храм Астароса и остаться там до самого рассвета. Если всё получится, то утром я вместе с Ангеликой, которая согласилась снова поработать моим стилистом, вернусь во дворец для подготовки к брачному обряду, если нет… Даже не знаю, что буду делать в этом случае, невыносимо думать о том, что мы не сможем быть вместе, пережив так много. Чувствуя тоску и потребность увидеть Люцифера, срываюсь с места и бегу по тёмным дворцовым коридорам, я должна найти его, мне нужна его поддержка, иначе я погружусь в пучину отчаяния.

Затормозив возле спальни демона, стараюсь отдышаться, прежде чем постучать и известить о своём незапланированном визите. Когда моя рука уже тянется к двери, я слышу женский голос, замираю и прислушиваюсь, боясь пошевелиться и выдать своё присутствие:

— И долго ты собираешься играть с этой смертной? — капризный тон говорит о том, что его обладательница привыкла всегда получать то, что захочет.

— С чего ты взяла, Аурелия, что я играю? — спокойный голос Люцифера не выдаёт никаких его эмоций.

А у меня перехватывает дыхание, перед глазами всё начинает кружиться: Аурелия… Та самая демоница, с которой он был так долго, на которой хотел жениться. Она там, в его спальне. В последнюю ночь перед нашей свадьбой. Я долго не решалась затрагивать тему любовного треугольника, о котором рассказал Адриан, в душе оправдав Люцифера. Но иногда задумывалась, будто выпадала из реальности, размышляя, как бы всё могло сложиться, если бы Люцифер и Аурелия не поддались бы страсти в тот день. Заметив мою отрешенность в очередной раз, мой демон всё же заставил меня поделиться с ним моими мыслями, он умеет быть убедительным. Вот только его правда оказалась отличной от правды Адриана, которому суждено томиться в межмирье снова: именно Люцифер встречался с Аурелией, даже не подозревая о том, что его брат одержим ей, ведь Адриан ни разу вслух не высказывал этой мысли, тем более, не рассказывал о своих планах сделать демонице, которая кривила нос при одном только его появлении, предложение. Старший брат моего демона с детства был слишком жестоким к окружающим, охочим до крови невинных созданий, его идеи иногда были слишком навязчивы, маниакальны, потому, престол он бы вряд ли унаследовал. А после попытки убить Люцифера, Белиал не выдержал и отправил Адриана в межмирье, всё же, король был не способен убить собственного сына, пусть агрессивного и ненормального. Оказывается, сумасшествие бывает не только у людей.

— Я же тебя очень хорошо знаю, мы не первую сотню лет близки, — слышу усмешку в игривом тоне. — Если я тебе когда-то отказала, это не значит, что не нужно предложить еще раз, спустя какое-то время, тем более не значит, что нужно брать в жены смертную, с которой ты едва знаком.

— Аурелия, ты не права.

— Я понимаю, что обидела тебя, но уже всё осознала. Столько лет прошло, теперь я готова на нерушимые узы брака.

— С чем тебя и поздравляю.

— Ты что, не понимаешь? Я готова выйти за тебя! Связать свою кровь с твоей, — взволнованно восклицает Аурелия.

— Послушай, я очень ценю это, но теперь я не готов. Уж извини, — в низком голосе моего демона слышится усмешка.

А мне становится легче, немного, ведь то, что она сейчас находится с ним наедине всё равно жутко меня раздражает. С замиранием сердца ловлю каждое слово их беседы.

— А с ней готов, Люцифер? Со смертной? — с презрением спрашивает демоница. — Всего пара-тройка сотен лет и ты снова останешься один. Только вот я уже вряд ли буду к тебе благосклонна.

— Зачем ты пришла? — всё так же, не повышая голос спрашивает мужчина. — Я знаю всё то, что ты хочешь мне сказать.

— Ну хорошо, если ты всё решил. Тогда я просто помогу тебе расслабиться, хочу провести с тобой нашу последнюю ночь, которую ты вряд ли когда-то сможешь забыть. Хочу, чтобы вспоминал обо мне, жалел, что потерял, хочу, чтобы сходил с ума от страсти, — соблазняюще, с придыханием, говорит Аурелия, понизив голос, а мне остаётся лишь скрипеть зубами и догадываться, какие действия и в каком виде она там совершает. — Ты же знаешь, как потрясающе нам с тобой вместе, ты только меня можешь целовать в губы, не испытывая брезгливости, только со мной ты сгораешь в пламени желания, только я способна вырывать стоны из твоей груди. Ты сам мне об этом говорил, помнишь?

Он правда ей так говорил? Чёрт возьми, почему я не выцарапала ей глаза ещё на полночном балу? Замираю в ожидании решающего мига: сейчас я смогу убедиться, насколько чувства Люцифера ко мне искренние. Только бы он отказался, не хочу вновь испытывать боль.

— Аурелия достаточно, — раздраженно говорит Люцифер, будто услышав мои мысли. — Я скажу один раз, но надеюсь, что ты услышишь. Я люблю Есению, меня не волнует, что она смертная и я надеюсь, что смогу сделать каждый день, отмеренный нам, счастливым.

— Не может этого быть… — пораженно выдыхает демоница. — Ты не можешь любить смертную, ты любишь меня!

— Больше нет, да и вряд ли когда-то любил. Пожалуйста, оставь меня.

— Но…

— Я СКАЗАЛ ПОКИНЬ МОЮ КОМНАТУ! — ревёт демон.

Я отскакиваю от двери, и очень вовремя, потому что она распахивается, чуть не припечатав меня к стене, полуголая демоница, явно взбешенная произошедшим, стремглав выбегает из комнат. Жду несколько минут, давая Люциферу время, чтобы успокоиться и проскальзываю в его спальню. Нерешительно замираю и шарю глазами по помещению, нахожу мужчину, сидящим в кресле спиной ко мне, напротив горящего камина. Тихо ступая по полу, подхожу и кладу ладони на его напряженные плечи.

— Аурелия, я, кажется, ясно сказал, — недовольно говорит Люцифер и поворачивает голову, выражение его лица мигом меняется с агрессивного на удивлённое. — Есения? Что ты здесь делаешь?

— Извини, я знаю, что не должна тебя видеть до свадьбы, — покаянно опускаю голову.

Он за руку обводит меня вокруг кресла и помогает забраться к нему на колени, сворачиваюсь калачиком, обвив руками демона за шею, вдыхаю родной запах и ощущаю, как мои тревоги отступают.

— Что у тебя случилось? — тихо спрашивает мужчина, целуя меня в макушку. — Чувствую, что ты боишься. Это из-за предстоящего ритуала?

Прижимаюсь сильнее, будто это поможет остаться здесь навсегда, избежать похода в храм и общения с духом-прародителем. Люцифер тяжело вздыхает:

— Девочка моя, если ты так боишься, то давай всё отменим, — поднимаю голову и поражённо смотрю на него.

Отменим? Он это серьезно? Мы готовились несколько месяцев. Осталось всего несколько часов до ритуала и до брачной церемонии, сотни демонов ждут нашей свадьбы, праздника, а он предлагает просто так взять и всё отменить?

— Есь, я не хочу видеть, как ты боишься и страдаешь, в преддверии поездки к храму, если для тебя этот ритуал выполнить невыносимо сложно, я готов отменить всё. Вот только… Без вмешательства Астароса, времени у нас будет еще меньше.

— Я боюсь, что он меня не примет, — честно признаюсь в своих сомнениях. — Вдруг он решит, что я недостойна наследного принца, вдруг разгневается.

— Не говори ерунды, — мягко целует меня в губы Люцифер, заключая в уютный кокон из рук. — Ты достойна большего, чем какой-то там наследный принц демонов.

— Я должна оставить тебя здесь, — тихий голос, полный сожаления, раздаётся за моей спиной. — Иди же, я верю, что у тебя всё получится.

— Спасибо, Ангелика. За всё. — не оборачиваясь, будто прощаясь, произношу я.

Всего несколько минут и десять шагов отделяют меня от моей возможной новой жизни. Глубоко вдыхаю свежий ночной воздух, заполняя лёгкие до предела и закрываю глаза, вспоминая, ради чего я это делаю. Передо мной проносится так невероятно много счастливых минут, часов, дней, дарованных мне судьбой рядом с любимым мужчиной, который так многому меня научил, доставил такое великое множество разнообразных эмоций, что я готова пройти огонь, воду и медные трубы, лишь бы оставаться рядом с ним, как можно дольше. Выпускаю воздух и иду навстречу храму из чёрного гранита, который будто мерцает в ночной темноте. Он выглядит строго и неприступно, не имеет окон и всего одну массивную дверь, именно ту, в которую мне суждено войти, чтобы встретиться с Астаросом и со смирением принять свою судьбу.

Шаг, еще один — так тяжело переставлять ноги, будто налитые свинцом, так сложно отрывать их от тёплой, еще не успевшей остыть земли, но я пройду этот путь. Шаг. Мои распущенные волосы развеваются под властью ветра, белоснежная сорочка из тонкого хлопка, символизирующая чистоту моих помыслов и желаний, не помогает согреться. Шаг, еще шаг — какая-то лёгкость появляется во всём теле, кажется, будто сейчас оторвусь от земли и полечу. Шаг. Уже почти бегу, словно пушинка, подгоняемая ветром. Последние четыре шага отделяют меня от цели, делаю их непринуждённо, с мыслями о Люцифере, к которому точно так же завтра буду шествовать, только уже по проходу в зале. Тяну на себя тяжелую дверь, захожу в храм, лишь в лунном свете, падающем с улицы удаётся различить силуэты каких-то предметов, ступаю вперёд и слышу грохот двери, захлопывающейся за моей спиной.

Кромешная тьма — вот, что теперь меня окружает. Пытаюсь двигаться вперёд, на ощупь, но снаружи небольшой храм, внутри кажется бесконечно огромным. В какую бы сторону я не повернула, лишь слышу собственные шаги, не могу нашарить руками ни единого предмета или поверхности. Так странно, я же видела очертания, стоило мне войти, а теперь храм кажется пустым внутри. Останавливаюсь, перестав предпринимать попытки куда-то прийти, я здесь не для того, чтобы щупать предметы, я здесь лишь ради возможной счастливой жизни.

— Очередная смертная, мечтающая о вечной жизни, — раздаётся властный мужские голос, заставляющий меня поежиться.

Невозможно определить, откуда он исходит, где находится его источник, отражаясь от стен он разносится с каждой из сторон.

— Я не мечтаю о вечной жизни, — тихо возражаю, не уверенная, что от меня ждут ответа.

— А о чём же ты мечтаешь смертная?

— Быть рядом с любимым, — без запинки выдаю я.

— Так будь, зачем ты пришла ко мне? Я не помощник в любви, — замечает голос, который эхом распространяется по пустоте.

— Наше время слишком ограничено, — не могу поверить, что жалуюсь беслотному духу. — Мы хотим связать наши судьбы брачным обрядом.

— Время… — задумчиво. — Так значит ты всё же жаждешь продлить длительность своей жизни, все смертные приходят сюда за этим.

Зажмуриваюсь и выдыхаю, он не понимает меня, не подозревает о том, что в действительности привело меня сюда. Не поможет мне

— Скажи мне, смертная, — поднимаю голову вверх, потому что мне кажется, что мой собеседник где-то там. — А если я скажу, что один из вас обречен на смерть, если вы всё же решитесь на брачный союз.

— Что? — ахаю, в голове бьётся одна-единственная мысль, что Люцифер может пострадать.

— Там, где я сейчас обитаю, я могу видеть будущее. Твой избранник умрёт завтра утром, будет убит несогласными, его кровь прольётся алой рекой, окрасив мазками всё вокруг, глаза закроются навечно, а тело обратится в прах. Ты же, даже не успеешь дойти до жреца.

— НЕТ! — кричу я куда-то в пустоту и падаю, ударяясь коленями о мраморный пол, слёзы текут по щекам, стоит мне только представить картину, описанную прародителем — Нет, пожалуйста…

— Я бессилен здесь, но можешь помочь ты, — беспристрастно заявляет Астарос, дождавшись, пока я перестану стучать кулаками по полу в бессильном гневе на несправедливость жизни.

— Всё, что угодно, — решительно отвечаю ему, стираю влагу с лица и поднимаясь на ноги.

Если только я могу спасти жизнь возлюбленного, то надо действовать, а не рыдать.

— Мне жаль, — кажется, голос становится громче. — Но тогда ты должна будешь умереть сейчас. Жизнь за жизнь, лишь такая замена равноценна.

Передо мной, словно ниоткуда возникает мужской силуэт, подсвеченный красным сиянием, различаю два уголька глаз, которые, будто висят в воздухе, гораздо выше моей головы, но всё же так близко.

— Готова ли ты к этому?

— Да, — мой голос подрагивает, я не хочу умирать, но если это необходимо, пойду на это.

— Тогда действуй, — с этими словами мужской силуэт растворяется в темноте, оставляя после себя зависшую в воздухе чашу с мутной жидкостью, освещенную серебристым сиянием.

Это яд, который убьёт меня? Я должна это выпить? Несколько слёз снова скатывается из глаз, когда я протягиваю дрожащие руки к чаше. Я так много не успела за свою недолгую жизнь, которая оборвётся в тёмном помещении храма Астароса. Пусть это несправедливо, что я должна умереть, но я всё равно благодарна за каждое мгновение, подаренное мне судьбой, за обретённую любовь, хоть нам и выпал такой короткий совместный срок, оказывается, еще более недолгий, чем мы предполагали.

На ощупь чаша каменная, но лёгкая и тёплая, будто долгое время находилась на солнце, прикрываю глаза, собираясь с силами и опрокидываю содержимое в рот. Не думать о том, что оно убьёт меня, думать только о том, что Люцифер сумеет выжить, если я сейчас умру.

Резкая боль поднимается изнутри, громко кричу, чаша с оглушительным стуком выпадает из рук и катится куда-то в темноту. Мне кажется, будто моё тело разрывается на миллионы молекул, каждая из которых пульсирует пронзительной болью, уже не понимаю, существую ли я вообще или мне только кажется, теряю ориентацию и связь с пространством, больше не чувствую ногами холодный пол храма. Тьма поглощает меня, разъедая и пережевывая острыми клыками. Плачу, стону вою и деру ногтями кожу, как будто хочу сорвать её с себя, только бы не ощущать эту мучительную боль, сковывающую каждую клеточку моего бренного тела. Неожиданно всё заканчивается, тяжело дышу, ощущаю под коленями всё тот же мраморный пол, сквозь опущенные веки пробивается какой-то свет.

— Добро пожаловать, домой Есения, — мягкий мужской голос где-то над головой, он не знаком и, одновременно, известен мне.

Открываю глаза и тут же сощуриваю их от ослепительно белого света, которым залито всё вокруг. Немного привыкаю и только теперь могу разглядеть прекрасного юношу что стоит передо мной. Он напоминает мне ангела, именно такого, какими их представляют себе люди: пышная шапка золотистых кудрей на голове, светлый лучистый взгляд, пухлые губы, растянутые в понимающей улыбке, светлая одежда. Только вот большие чёрные крылья за его спиной никак не вписываются в растиражированный образ. Словно завороженная смотрю на него, не в силах отвести взгляда. Я умерла и попала в рай? Что происходит? Юноша протягивает мне руку и, дождавшись, когда я вложу в неё свою ладонь, тянет меня вверх, помогая подняться на ноги.

— Где я? — полухрипом вырывается из меня вопрос.

— Дома, теперь ты дома, Есения.

— Астарос? — недоверчиво переспрашиваю, мне еще в первый раз показался голос знакомым, но теперь чётко понимаю, что именно он говорил со мной в темноте.

— Ты права, это я. Но тебе уже пора, поспеши, — его повелительный тон никак не вяжется с юной внешностью.

— К-куда? — слегка заикаясь, спрашиваю я.

— Ты умерла и родилась заново, теперь тебя ждёт новая жизнь, — не успеваю ничего спросить или сказать.

Астарос сильно и ловко подталкивает меня к единственному тёмному пятну в этом слепящем свете вокруг — выходу из храма, легко открывает дверь, буквально, выталкивая меня за пределы помещения. Оказываюсь на улице, именно там, где еще недавно начинала свой путь, вижу солнце, поднимающееся в небосводе.

— А он не слишком гостеприимный, — шепчу в пустоту, улыбаясь новому дню.

Кажется, я справилась, у меня получилось.

— Прошу ваши руки, — произносит жрец, стоящий перед алтарём.

Протягиваю ему ладонь, не занятую букетом из нежно-розовых тюльпанов, краем глаза вижу, как Люцифер делает то же самое.

Жрец переплетает наши пальцы и перевязывает запястья чёрной шёлковой лентой.

— Как сейчас переплелись ваши пальцы, так переплетаются теперь ваши судьбы, как связаны ваши руки, так связаны будете и вы на всё время, что уготовано вам. Сей брачный союз не способно разорвать ни расстояние, ни время, сие единение душ, а не тел не подвластно врагам и невзгодам, — жрец расцепляет наши пальцы, берёт кинжал, окунает его в чашу с серебристой жидкостью, а затем делает разрезы на наших с Люцифером ладонях, чувствую жжение, растекающееся по коже. — Соедините снова руки и обменяйтесь кровью друг друга, отныне и до скончания веков едина она у вас, напитана снадобьем истины, не позволяющим лгать супругу и себе. Стоя здесь и сейчас ответьте всем собравшимся и прародителю нашему Астаросу, добровольно ли ваше желание соединиться в брачном союзе?

— Да, — выдыхаю я.

— Да, — твёрдо отвечает Люцифер.

— Прошу прародителя, великого чёрного Властелина Астароса поведать нам волю свою, перед которой мы преклоняемся. Благословляешь ли ты союз сего высшего демона, принца наследного Люцифера и сей смертной женщины, носящей имя Есения, принесённое ею из другого мира?

Время, кажется, замирает, оглушительная тишина воцаряется в зале, еще недавно полном перешёптываний демонов. Все ждут решения Астароса, который не сильно спешит поведать нам свою волю. Спустя пару минут, становится прохладнее, в этом огромном замкнутом помещении появляется лёгкий ветер, ласкающий наши с Люцифером сцепленные руки. Уже знакомый мне, властный холодный голос разносится по залу:

— Я благословляю союз сего высшего демона, принца наследного Люцифера, которому суждено стать правителем Материка демонов и перерождённой в этом мире, принятой им, словно собственное дитя сей высшей демоницы Есении, нарекаю её принцессой и требую её принести мне клятву: быть справедливой и милосердной, достойно и гордо нести звание принцессы Материка демонов, служить во имя всеобщего блага, не забывая о подаренной великой милости: переродиться здесь, чтобы прожить новую долгую жизнь.

Наши переплетенные руки охватывает золотистое сияние, лента, связывающая наши запястья, исчезает, на них появляется рисунок в виде браслетов, состоящих из переплетения серебряных и чёрных нитей. По залу проносятся удивленные вздохи, яростный шёпот раздаётся со стороны гостей, я же, поражённая, смотрю на Люцифера не в силах пошевелиться. Он сильнее сжимает мою ладонь, чем выводит меня из ступора, отмираю и дрогнувшим голосом громко, чтобы все слышали, произношу:

— Клянусь, прародитель, великий тёмный Властелин Астарос исполнить твою волю.

Жрец, лицо которого тоже выражало крайнюю степень удивления, наконец, берет себя в руки и продолжает обряд:

— Согласно воле прародителя нашего, великого тёмного властелина Астароса, подарившего благословенным принцу и принцессе брачную вязь, сей союз скреплен нерушимыми узами, отныне пара, стоящая передо мной считается мужем и женой. Прошу молодоженов закончить ритуал их первым поцелуем.

Люцифер поднимает мою фату и пару секунд просто смотрит на меня, будто любуясь, я счастливо улыбаюсь, ведь нам удалось преодолеть все сложности, теперь ничто и никто не может помешать нам быть вместе. Муж наклоняется ко мне, обхватывая меня рукой за талию, и дарит сладкий нежный поцелуй, такой целомудренный, но долгожданный. Первый в новом статусе. Стоит нам оторваться друг от друга, по залу снова разносится голос Астароса, от звука которого я вздрагиваю, ведь не думала, что дух по-прежнему здесь:

— Все ваши чада должны пройти свой первый обряд в моём святилище. Да будет так. — голос становится тише, будто растворяется в уносящем его ветре.

— Он о детях? — шепчет Люцифер так тихо, что его могу услышать только я. — Это вряд ли, не хочу делить мою жену с кем-то еще.

Несколько веков спустя.

— Прячешься? — хлопок по заднице, следом ласковое поглаживание, матрас продавливается под мужским весом.

Я полюбила эту комнату в подвале, особенно после того, как мы попробовали несколько вещиц из обширной коллекции Люцифера, хранящейся здесь. Иногда прихожу в эту комнату, в которой научилась получать наслаждение от боли, если хочу побыть одна, странно, что Люциферу удалось меня найти, я думала, что никто не знает об этой моей маленькой слабости. Издаю стон, чувствуя, как шаловливые пальцы забираются под короткие домашние шорты.

— Это — не дети, это — сплошное наказание — хныкающим голосом жалуюсь мужу и переворачиваюсь на бок, чтобы видеть его.

— Что они сделали на этот раз? — глаза мужчины смеются.

Он медленно укладывается на кровати рядом со мной и тут же притягивает меня ближе, утыкаюсь носом в его широкую грудь, вдыхая знакомый аромат, и чувствую, как усталость медленно отступает.

— Наама выдрала все тюльпаны в саду, чтобы подарить их дедушке, запасы луковиц у меня закончились, я больше не смогу их посадить, Кайм похозяйничал на кухне, разгромил всё, до чего смог дотянуться, вытащил всю посуду, разбил тарелки и несколько банок с сыпучими ингредиентами, не знаю, как буду смотреть в глаза Бармаглоту, когда он вернётся из лавки мясника. А Верье… — замолкаю, Люцифер терпеливо ждёт продолжения, а я не могу выдавить из себя ни слова, мне так больно и обидно.

— Что сделал Верье? — мягко спрашивает он, отстраняясь и заглядывая в мои глаза, наполняющиеся слезами. — Тише, девочка моя, не плачь. Что случилось, расскажи?

— Верье заявил, что не любит меня, — шепотом, будто, кроме мужа кто-то еще может меня услышать, сообщаю я.

Шмыгаю носом, слова сына очень меня задели, я растила его, воспитывала, чтобы спустя восемьдесят лет услышать эту страшную для любого родителя фразу.

— Еси, я уверен, что он не хотел этого говорить, — пальцы мужа перебирают пряди моих волос, другая рука продолжает скользить по моей спине. — У него подростковый бунт, в этом возрасте все мальчишки — идиоты.

— Наверное, — выдыхаю я, соглашаясь, вот только обидные слова не желают покидать меня, мысли тяжело ворочаются в голове, размышляю, где я допустила ошибку в воспитании сына.

— Я поговорю с ним, — заявляет муж, решительно поднимаясь с кровати.

Тяну его за футболку назад, мне стало так холодно и одиноко, хочу и дальше лежать с ним в обнимку и чувствовать его рядом, нам так редко удаётся побыть только вдвоем, даже ночью в нашу спальню иногда просачиваются младшие дети, которым стало грустно или страшно.

— Лучше обними меня, — прошу Люцифера и прижимаюсь к нему. — Рядом с тобой всё кажется не таким ужасным.

— А я рядом с тобой вообще не могу ни о чём думать, — признаётся мой демон. — Но хочу напомнить, что я не железный, а Наама уже неделю спит вместе с нами, потому что её стала пугать темнота.

— Это Дейв, он, смакуя подробности, повествовал о вторжении пришлых, которые пытались сожрать стражников.

— Надо запретить ему рассказывать о своей службе в местах разрывов, — морщится Люцифер. — Но потом, сейчас я всё-таки хочу насладиться своей женой и забыть, что у нас вообще есть дети.

— Забыть? — хочу возразить, но мой рот затыкают поцелуем.

Горячий юркий язык проскальзывает внутрь и сплетается с моим, губы мужа такие мягкие и требовательные, будто клеймят каждым движением, глубокий и жаркий поцелуй заставляет голову кружиться, по телу пробегает дрожь предвкушения. Мы и правда слишком давно не были близки, вот почему я последнее время так остро на всё реагирую.

Отдавшись и растворившись в чарующем поцелуе не замечаю, как оказываюсь без одежды, да и мои руки, без дела не остались, пальцы обрисовывают каждую мышцу, каждый точеный рельеф тела Люцифера, его кожа горячая, он вместе со мной всё сильнее горит пламенем страсти, окутавшей нас красноватой дымкой. Издаю довольный стон, когда его пальцы опускаются туда, где уже пульсирует, требуя внимания, комок нервов. Опускаю руку и сжимаю ладонью горячую плоть, ощущая, насколько она твёрдая, а кожа бархатистая. Скольжу рукой вверх, затем снова опускаюсь вниз, слыша довольный стон около моей шеи. Выгибаюсь в наслаждении, когда его пальцы сильнее надавливают на горошину клитора, а затем проникают в истекающее соком лоно, подставляю свою шею и грудь под жадные губы, одной рукой продолжая плавно двигаться вверх и вниз по члену, а другую вплетаю в волосы мужа, слегка царапая ногтями кожу головы. Я давно изучила его тело, как и он моё, мы оба знаем, кому что нравится, но всё равно каждый раз кажется, что мы близки впервые, настолько невероятные эмоции захватывают нас. Издаю очередной стон и хрипло умоляю:

— Пожалуйста… Хочу чувствовать тебя внутри.

Без лишних слов, которые сейчас и не требуются, Люцифер приподнимает мои бёдра и резко вторгается туда, где пустота давно стала невыносимой, причиняя боль. Ахаю, ощущая приятную заполненность, этот член словно создан специально для меня, он идеален. Глубокие неторопливые точки, заставляющие меня метаться по кровати, словно в бреду. Люцифер не спешит, растягивая наше общее удовольствие, чувствую знакомую струну внизу живота, которая натягивается, скручивается в пружину заставляя просить большего:

— Еще, пожалуйста, ещё быстрее… Ох чёрт, — беспорядочные слова вылетают из моего пересохшего горла. — Вот так, резче… сильнее.

Комната наполнена нашим горячим и частым дыханием, стонами наслаждения и пошлыми влажными звуками, с которыми наши тела встречаются раз за разом. Мой муж ускоряет движения бёдер, внимая моим мольбам, опускается на меня, придавливая к кровати своим телом. Я обожаю ощущать на себе его тяжесть, нуждаюсь в ней, как и в его горячей влажной коже, соприкасающейся с моей. Ловлю его губы своими и захватываю их в плен, мои пальцы скользят по его спине, оставляя следы, ноги обхватывают его талию, угол вхождения в меня немного меняется, принося еще большее удовольствие. Вжимаюсь сильнее, ощущая, что скоро достигну экстаза, впиваюсь руками его ягодицы, побуждая двигаться еще быстрей, он с готовностью откликается на немую просьбу. Отрываюсь от его губ, только чтобы запрокинуть голову и издать хриплый и громкий крик, выгнувшись всем телом, который извещает об оргазме, прошедшем по мне тяжелой поступью, задев все точки блаженства, которые теперь расползаются по телу горячими волнами. Рык в мою шею, и чувствую теплые струи его семени, разливающиеся внутри меня. Люцифер, делает еще несколько толчков и замирает, буквально впечатавшись в моё тело. Его руки, вопреки нашему бурному и резкому соитию, мягкие и лаковые, его багровые глаза, когда он поднимает голову и смотрят на меня, светятся теплом и любовью, которые он давно перестал прятать от меня за непроницаемым выражением лица. Еще один нежный поцелуй на моих губах и муж скатывается с меня, укладываясь рядом и мгновенно притягивая меня к себе. Тишина между нам совершенно не напрягает, мы оба еще переживаем негу, что вместе с кровью течёт по нашим венам.

— Может останемся здесь хотя бы до завтра? — нарушает молчание Люцифер, пока я, разморенная, пытаюсь справиться со слипающимися глазами.

— Отличная идея, — лениво отвечаю, проводя рукой по его шее — Детям всё равно запрещено спускаться в подвал, значит точно нас не найдут.

Его тихий грудной смех наполняет комнату, улыбаюсь, наслаждаясь моментом нашего уединения, закидываю ногу на его бедро и потираюсь об него своей, еще влажной, промежностью.

— Я была бы не против повторить еще раз, — томно сообщаю мужу, чувствуя импульсы возбуждения, снова бьющиеся внутри меня.

— Это я тебе гарантирую и не один раз, — его резкое движение и я уже сижу сверху, взирая на моего демона из под опущенных ресниц и упираясь ладонями в его широкую грудь.

Несколькими часами позже, проголодавшись, всё же покидаем наше убежище и возвращаемся наверх, держась за руки, потому что всё еще не можем, да и не хотим отцепляться друг от друга. В дверях столовой сталкиваемся с взволнованной няней, которая уже несколько веков работает в нашей семье, помогая мне с детьми.

— Ох, Ваше Величество, хорошо, что вы вернулись, — глядя на меня, говорит она. — Верье поднял такую панику по поводу вашего отсутствия, обыскал всё жилое крыло.

— Что случилось? — вступает Люцифер, чуть сильнее сжимая мои пальцы. — Чем вызвано его беспокойство?

Няня, по-прежнему боящаяся моего мужа и своего повелителя, несмотря на долгий срок службы в нашей семье, вздрагивает от резкого тона и опускает взгляд в пол.

— Я точно не могу сказать, он сокрушался о чём-то.

— Спасибо, Лея, если встретишь его, скажи, что со мной всё в порядке.

Няня кивает и тенью удаляется из столовой.

— Я правда такой грозный? Веками она здесь работает, а поднять на меня глаза не может, — задумчиво спрашивает муж.

— Да, — целую его в подбородок. — О тебе ходят слухи в городе, что после коронации ты научился убивать одним лишь взглядом.

— Откуда они? — ошарашенно спрашивает он.

— Я запустила, — невинно сообщаю и пожимаю плечами. — Не хочу, чтобы на тебя пялились всякие демоницы.

— Ты знаешь, что я безумно тебя люблю? — притягивает меня к себе муж, крепко обнимая.

— Мама! — врывается в столовую Верье. — Ты здесь, как хорошо.

Отстраняюсь от Люцифера и смотрю на сына, в его глазах сквозит облегчение, причина которого мне не ясна. Он уже совсем большой, по людским меркам ему около семнадцати лет, демоны, из-за их очень долгой продолжительности жизни, развиваются и растут в разы медленнее смертных, поэтому подростковые гормоны еще продолжают бушевать в этом, внешне, взрослом парне.

— А где я должна быть? — растерянно спрашиваю сына.

Он порывисто меня обнимает, моё лицо оказывается в районе его плеча, он умудрился уже перерасти меня, стремясь догнать в росте отца.

— Прости, пожалуйста прости меня за те слова, что я сказал. — жарко шепчет сын. — Я не хотел говорить, что не люблю тебя, ты же — моя мама, даже когда ты станешь старая и некрасивая, я буду любить тебя. Просто… Я злился, из-за того, что ты не отпускаешь меня с Дейвом. Я ведь тоже хочу побывать в местах разрывов мира.

— Родной, — глажу его по тёмным волосам, дрогнувшим голосом продолжаю: — Я не обижаюсь, всё понимаю, но пожалуйста… не говори так больше. Ты обязательно сможешь попасть на службу, просто немного позже, хотя бы лет через двадцать-тридцать, это ведь не такой долгий срок, верно?

Отодвигаюсь и внимательно смотрю в расстроенное лицо сына, дарю ему ласковую улыбку, и он кивает, соглашаясь с моими словами.

— Хорошо, мам.

— За то что ты обидел маму, ты должен понести наказание, — раздаётся холодный голос Люцифера, даже я ежусь от преображения еще недавно игривого мужчины в строгого отца и короля демонов. — Всю следующую неделю ты будешь вместе со слугами убирать замок, без магии. Если ты принц, это не значит, что ты должен полагаться только на слуг, нужно уметь работать собственными руками.

— Но, папа…

— И еще. Сейчас пойдёшь к садовнику, возьмёшь у него луковицы тюльпанов и посадишь их в дворцовом саду, именно там, откуда их выдрала твоя младшая сестра.

— Ладно, — обречённо кивает сын, соглашаясь с наказанием и уходит.

— Откуда у садовника тюльпаны? — нарушаю я тишину.

— Я купил, когда был последний раз в твоём мире, знаю, что ты их любишь.

Благодарно обнимаю мужа за шею, гадая, почему же мне так повезло с ним, чем я заслужила эту любовь.

— Ты сам-то давно делал что-то руками? — лукаво улыбаясь, спрашиваю у него.

— Полчаса назад, этими самыми руками я довёл тебя до экстаза, между прочим, — хитро говорит Люцифер и прикусывает мочку моего уха, вызывая сладкую дрожь. — Согласись, они волшебные.

— Соглашусь, — отвечаю, прижимаясь теснее.

Наша семья никогда не будет обычной, союз демона и человека попросту не может быть таким. Еще много раз я буду расстраиваться, опускать руки от усталости или злиться из-за проблем в королевстве, проказ детей или их слов, сказанных сгоряча, наших с мужем ссор, споров или взаимной ревности. Но я всегда знаю, что даже если я буду погружаться на самое дно боли или падать в глубокую яму отчаяния, смирившись с неизбежным, рядом со мной всегда есть тот, кто меня поймает и прижмёт к себе, даря успокоение. А вместе мы сможем выбраться из любого, даже самого тягучего и глубокого омута.