Семь дней в постели демона

После

Время любит насмехаться над нами, ускоряя свой ход, приближая мучительные для нас моменты. Мы все знаем, как быстро время летит, когда очень хочется задержать мгновения, как можно дольше насладиться ими. Зато, если чего-то с нетерпением ждёшь, например, окончания операции близкого человека или важной встречи, способной изменить твою жизнь, минутная стрелка на часах, будто замирает в одном положении, упорно не желая двигаться с места. Временная аномалия или закон подлости? Как бы мы не назвали это явление, остаётся только смириться с таким положением вещей, жить каждую секунду, что нам отведена, упиваясь каждым моментом.

В утренней тишине сидим на кровати в комнате, к которой я успела привыкнуть за прошедшую неделю. Казалось бы, всего семь дней — так мало на фоне целой жизни, но, оказывается, достаточно, чтобы полюбить, навсегда распрощавшись с частью собственной души, отданной во власть другого человека. Попав в этот мир, я даже не подозревала, насколько больно мне будет уходить отсюда: покидать живописный Олленд, дворец, наполненный необычными вещами, комнату, ставшую для меня почти родной, а главное — мужчину, что успокаивающе поглаживает меня по руке. Как я ни сопротивлялась сну, как ни старалась продлить мгновения близости — час расставания пришёл, такой нежеланный, но неминуемый. Стараюсь держать себя в руках, хотя слёзы так и норовят вырваться бурным потоком, но не хочу чтобы Люцифер помнил меня заплаканной и безвольной, хочу отпечататься в его сознании счастливой и радостной, сильной.

— Ты готова? — тихо спрашивает демон.

— Нет… — хрипло отвечаю ему. — Но это же ничего не меняет?

— Есь…

— Молчи, — прикладываю пальцы к его губам, останавливая. — Пожалуйста… Лучше поцелуй меня, чтобы не было так больно, чтобы я на всю жизнь запомнила наш единственный, но такой сладкий, первый и последний поцелуй.

— Я… — вижу, что он в замешательстве, но жду, сердце быстро бьётся в груди. — Я не могу.

Понуро опускает голову, а я сглатываю горький ком в горле. Я помню, что он никого не целует в губы, но продолжала надеяться, что сделает исключение, ради меня, ради всего того, что между нами было. По-прежнему глупая, похоже, жизнь ничему не учит меня. Усмехаюсь себе и своим мыслям.

— Тогда, пора прервать наше затянувшееся прощание, оно слишком грустное, в конце концов все живы-здоровы, не стоит слишком убиваться, — поднимаюсь на ноги. — Как я попаду назад?

За внешней бравадой я стараюсь скрыть обиду из-за его отказа, ведь он не виноват, что моё сердце трепещет от мысли о его губах, не виноват, что надежда во мне не способна умереть окончательно, даже сгорая, она, словно феникс, восстаёт из пепла.

— У меня есть портальный артефакт, заряженный магом. Он приведёт тебя в то же место, откуда я тебя забрал. Есения, подожди, — хватает меня за руку, — я приготовил кое-что для тебя. Хочу знать, что ты будешь в порядке.

Достаёт из-за спины большую деревянную шкатулку и открывает её. Ахаю, рассматривая камни. Я не очень хорошо разбираюсь в минералах, но похоже, что тут их на целое состояние: зелёные мерцающие изумруды, синие сапфиры и кроваво-красные рубины. Их блеск завораживает, кажется, что они светятся изнутри, освещая золотые монеты Олленда, лежащие рядом.

— Зачем? — севшим голосом спрашиваю Люцифера.

Мне не нужно всё это, мне нужен только он. Один — единственный демон, способный заменить мне все богатства миров лишь одним своим нежным прикосновением.

— Я не знаю, какие из камней ценятся в твоём мире больше, но точно знаю, что ты не любишь свою работу, ты мечтаешь рисовать, делиться с окружающими своим творчеством. Денежный вопрос слишком остро стоит перед тобой, я хочу обеспечить тебя, хочу чтобы ты ни в чем не нуждалась. Ты сможешь продать минералы в своём мире, получив очень хорошую сумму, — с жаром говорит демон. — Занимайся тем, что нравится. Будь счастлива. Не надо себя мучать, разменивать свою, итак недолгую человеческую жизнь, на занятие, которое не приносит тебе радости.

Спасибо, — шепчу, — но я не могу принять. Это слишком дорогой подарок.

Я в смятении, ведь когда я рассказывала о своей мечте, даже не предполагала, что Люцифер всё воспримет так серьезно, не думала, что ему есть дело до моей дальнейшей судьбы.

— Можешь, — твёрдо говорит демон, его низкий голос приобретает властные нотки. — Если не возьмёшь сама, я потрачу ещё один портальный артефакт, но доставлю тебе эту шкатулку. Хочу быть спокоен за твою жизнь, хочу позаботиться о твоём благополучии тем способом, которым могу, и у тебя не получится мне помешать сделать это

Он грубо впихивает шкатулку в пои подрагивающие руки, его тон слишком серьёзный и требовательный, я не могу ему сопротивляться.

— Почему? — единственное, что могу спросить у Люцифера, наблюдая, как он совершает какие-то манипуляции с артефактом, похожим на золотой, увитый жемчугом, тубус.

— Потому, что хочу. Считаю, что причина достаточно веская, — ярко-голубое сияние озаряет комнату, вижу прямоугольный сгусток синего цвета, напоминающий дверь. — Тебе нужно просто пройти сквозь портал. Не бойся, это не причинит тебе дискомфорта.

Мужчина холоден и собран, он снова такой, каким я видела его в первые часы нашего знакомства. Будто не было нескольких дней, наполненных страстью, будто не он, сегодня, до самого рассвета зацеловывал всё моё тело, не он шептал на ухо комплименты, не он любил меня. А я… Я не умею отгораживаться непроницаемой стеной, как делает это Люцифер. Не умею изображать равнодушие, когда мне нестерпимо горько и мучительно сложно сдерживаться, ведь так хочется обнять, вцепиться руками в его шею, обхватить ногами за бёдра, повиснув, и не отпускать больше никогда.

— Что ж, была рада знакомству, — мой голос дрожит, но эту дрожь мне не скрыть, да я и не пытаюсь. — Желаю тебе всего самого лучшего, Люцифер. Надеюсь, что ты будешь счастлив.

— Главное, чтобы ты была счастлива, Есения, — мягко улыбается демон.

Целую его в щёку, последний раз вдыхая свойственный только ему аромат, который я хотела бы сохранить в каком-нибудь флакончике, чтобы иметь возможность долгими зимними вечерами вдыхать его, вспоминая лучшего мужчину, что был в моей жизни. Разворачиваюсь и твёрдым шагом иду к порталу, до боли в пальцах сжимая шкатулку, что вручил мне демон. Не оборачиваться. Не раздумывать. Просто сделать шаг вперёд и очутиться в своём мире. В своей стабильной жизни.

Никаких особых ощущений, разве что, недолгое чувство невесомости, и я уже стою в знакомой заброшенной комнате, где ещё неделю назад смеялась над попытками подруги вызвать демона, ощущение, будто вечность прошла с того момента.

— Еська, живая! — бросается мне на шею Настя.

А я только увидев подругу, осознаю, что всё закончилос я больше могу не сдерживаться, не пытаться строить из себя сильную личность, что переживёт любые обстоятельства, оседаю на пол, утягивая Настю вслед за собой, ноги дрожат, подгибаются в коленях, дорожки влаги текут по щекам. Как часто я плакала в последние дни, но эти слёзы самые горькие, слёзы, символизирующие утрату части мой души, навсегда оставшейся рядом с Люцифером.

— Откуда ты здесь? — улыбаюсь, сквозь пелену слёз, рассматривая подругу. — Ты что, покрасила волосы в синий?

— Я… Я же знала, что демон должен тебя отпустить через семь дней. Ждала тебя. Правда боялась, вдруг не отпустит или выкинет где-нибудь в другом месте, волновалась — жуть. И да, я покрасила волосы в синий, но об этом потом. Лучше скажи, как ты? — нетерпеливо, с беспокойством заглядывает в мои глаза подруга, — ты плачешь. Все было настолько ужасно? Ты не пострадала? Он издевался над тобой? Да не молчи же ты, Еська!

Только качаю головой в ответ на её расспросы. Это слишком личное, останется лишь со мной, я не готова делиться даже с лучшей подругой всем тем, что произошло на Материке демонов. Поэтому ограничиваюсь общей фразой:

— Спасибо, у меня всё в порядке. Твою вечную удачу я отработала сполна. Просто соскучилась, а потому глаза на мокром месте.

— Прости… Я не думала, что всё так получится, — понуро опускает Настя голову. — Я не знала, что он заберёт тебя, когда соглашалась.

— Проехали. Я хочу домой. Ты на машине?

— Конечно. Я тебя отвезу.

С готовностью Настя поднимается на ноги, отряхивая джинсы от грязи забвения, скопившейся на полу, помогает встать мне и ведёт к выходу за руку, словно боится, что я вновь исчезну. По ночным пустым дорогам едем в сторону города в полнейшей тишине, вижу, что подруга переживает: её брови хмурятся, взгляд то и дело соскальзывает в мою сторону, руки на руле напряжены. Но она не решается задавать вопросов, за что я ей очень признательна. Возможно, что когда-нибудь мне и захочется обсудить прошедшие семь дней, но не сейчас, пока зияющая рана в сердце кровоточит, заставляя морщиться от острой боли.

Моя любимая уютная квартира, после недели, проведённой в замке, кажется, стала еще меньше, не дотягивая размером до одной только спальни Люцифера. Первым делом надеваю мягкую фланелевую пижаму, нежно любимую мной. Настю, жаждущую подробностей недели, проведённой мной в роли наложницы, удаётся выпроводить с большим трудом, пообещав рассказать всё позже. Ложусь в свою кровать, кажущуюся слишком холодной и одинокой, заворачиваюсь в пушистый плед, стараясь побороть дрожь, бьющую меня изнутри. Ничего не хочется делать, будто, из меня выкачали все силы, осознание того, что я снова дома, в своём мире накрывает с головой, но кажется туманным и расплывчатым, будто я сейчас закрою глаза, а очнусь в дворцовых апартаментах на Материке демонов. Смогу спуститься на кухню, где Бармаглот готовит очередной кулинарный шедевр, или прогуляться по ухоженному парку, увидеть и коснуться ЕГО. Закрываю глаза, в деталях представляя тёмные стены, мягкое кресло напротив камина, сильные руки, прижимающие меня к мужскому телу, мои фантазии такие чёткие и явные, что я даже ощущаю родной аромат. В надежде распахиваю глаза, но чуда не происходит: я по-прежнему в своей квартире, жалкая, брошенная, одинокая. Слёзы отчаяния стекают по щекам, напоминая мне, что с этим чувством теперь придётся жить.

Отрицание

“Нет, он не мог со мной так поступить!” — с этой отчаянной мыслью просыпаюсь на следующее утро. Я полна уверенности в том, что после всего, что между нам было, Люцифер точно вернётся за мной. Я же чувствовала его отношение ко мне, он был так нежен и заботлив, особенно, в последний день, если бы у меня в запасе было еще несколько дней, он бы точно в меня окончательно и бесповоротно влюбился. А то, что он отправил меня домой, так это всё потому, что контракт должен был быть исполнен, всего-то, он просто не хотел меня расстраивать смертью подруги, которая непременно случилась бы, если бы условия соглашения были бы нарушены. Уверена, что совсем скоро, я смогу вернуться в Олленд, снова смогу быть рядом с моим демоном, чувствовать его, касаться. И когда он придёт за мной, я должна хорошо выглядеть.

Перерываю свой шкаф в поисках подходящего платья, но под руку попадаются только брюки, джинсы, футболки, свитера. Я что, действительно это носила? Боже, ну и трусы, похожи на бабушкины парашюты. Нет, всё это совершенно не годится, Люцифер любит, когда я одета в платья и кружева под ними. Решено! Отправлюсь по магазинам, сменю имидж. Вот Люцифер удивится, когда я предстану перед ним совсем другой, еще более привлекательной. Этот демон любит разнообразие, значит порадуется моему обновлению.

Звоню на работу, выясняю, что меня уже уволили, ведь я не появлялась целую неделю без уважительной причины. Плевать, будто мне нужна теперь эта работа, совсем скоро я буду в другом, лучшем мире, где мне точно не пригодятся знание бухгалтерских программ и стаж, занесённый в трудовую книжку. Можно было бы с лёгким сердцем забить на мои документы, за которыми отдел кадров настойчиво рекомендовал приехать, но вот расчёт точно нужно получить, он мне пригодится для покупки новой одежды и обуви, а потому, придётся сначала тащиться в офис. Эта поездка займёт кучу времени, может быть, поход по магазинам оставить до завтра? Хотя, нет. Вдруг Люцифер придёт за мной уже сегодня, а я не успела подготовиться, он может подумать, что я не хочу возвращаться в Олленд.

Посетив офис, в котором меня сотрудники провожали странными взглядами, гуляю по торговому центру, карман приятно греет конверт с деньгами, которые я получила при увольнении: зарплата почти за целый месяц, компенсация неиспользованного отпуска… Этого мне точно должно хватить на то, что я задумала. Хотя, можно и в сбережения влезть, всё равно скоро они перестанут быть для меня необходимостью. Замираю около витрины, рассматривая шикарное красное платье, надетое на манекене. Оно такое яркое, привлекает внимание цветом и блеском камней, россыпью украшающих бретели и пояс. Корсет с V-образном вырезом, атласная лента на талии, завязанная в изящный бант, ассиметричная юбка: короткая, чуть выше колена, спереди, переходящая в удлинённый шлейф сзади. То, что нужно, хочу.

Платье садится на меня, словно влитое, рассматриваю себя в зеркало и сама себе нравлюсь, так откровенно, но в то же время красиво и элегантно, лучшего платья не найти для встречи с любимым. Только вот, волосы… Мой образ слишком нежный, нужно что-то более агрессивное, притягивающее взгляд. Оплачиваю платье, которое никогда раньше бы не позволила себе купить, босоножки на высоком каблуке, идеально подходящие к нему, довольная собой отправляюсь на дальнейший шоппинг.

В кресле салона красоты, в которое я упала, утомлённая почти пятичасовым забегом по торговому центру, вытягиваю гудящие ноги. С благодарностью принимаю чашку ароматного кофе у администратора, попутно объясняя стилисту, что хочу сменить свой образ. Спустя еще пару-тройку часов, рассматриваю себя в зеркале и не узнаю: мои волосы из светлых превратились в огненно-рыжие, я не позволила обрезать их, зато решилась на завивку, теперь волосы падают на плечи крупными игривыми локонами. Мои глаза сразу стали более яркими и выразительными, белая кожа красиво контрастирует с насыщенным цветом волос, стилист сделал мне искусный макияж, подчеркнув мои высокие скулы и пухлые губы. Надо бы и мне такому научиться, попрошу Ангелику, при следующей встрече, обучить меня искусству визажа.

Довольная собой, обвешанная пакетами с новой одеждой, заполненная до краёв советами и рекомендациями по уходу за собой, возвращаюсь домой.

— Да, Насть, привет, — отвечаю, на тридцатый по счёту звонок подруги.

Она трезвонит с самого утра, я же, была слишком увлечена своими делами, поэтому, когда мне надоел несмолкаемый звонок телефона, просто включила беззвучный режим, чтобы трель не отвлекала меня от более важных занятий.

— Есь, привет. Как ты? — осторожно, с волнением в голосе спрашивает Настя.

— Я? Прекрасно! А что у меня может быть не так? — спрашиваю её, рассматривая себя в большое зеркало.

Всё же, я — чудо, как хороша, моему демону точно понравлюсь, а образ блондинки Аурелии в его памяти потускнеет, стоит ему только узреть новую меня.

— Ты просто не отвечаешь с самого утра. А вчера была в таком подавленном состоянии, вот я и подумала… А, впрочем, неважно. Давай встретимся? Хочешь, я приеду к тебе: посидим, поболтаем под бокальчик вина. Помнишь, как раньше?

Рассеянно слушаю голос подруги, кошусь на пакеты, разбросанные по комнате, одновременно думаю о том, что еще нужно взять с собой. Например, моя электрическая зубная щетка бы пригодилась, в Олленде таких нет. Надо еще узнать, как там обстоят дела с женской гигиеной, может тоже запастись предметами из нашего мира? А то еще живы в моей памяти рассказы в историческом музее об уловках, к которым женщины были вынуждены прибегать в прошлом. Точно, чтобы всё это влезло, надо купить чемодан. Или два. Завтра, пожалуй, этим и займусь. А ещё..

— Есь, ты вообще меня слушаешь? — чуть громче, с обидой в голосе спрашивает Настя, прерывая мои мысли.

— Да. Слушаю, — вот чёрт, и что она там говорила? — Насть, я была бы рада повидаться, но очень занята. Извини, давай в другой раз.

— Но, Есь…

— Пока-пока, звони! — с облегчением кладу трубку.

Мне надо еще перемерить все свои новые платья, юбки, блузки, меня дожидается несколько пакетов с новым красивым бельём. Еще необходимо что-то решить с квартирой, может быть сдать? Куча дел. Унылые посиделки с Настей в мои планы точно не вписываются.

Гнев

В состоянии радостного возбуждения я пребывала больше недели, паковала чемоданы, докупала всякие мелочи, которыми планировала украсить и наполнить уютом свою комнату во дворце, искала покупателей на квартиру, решив продать её, а деньги направить в какую-нибудь благотворительную организацию — совершала все действия, необходимые для того, чтобы покинуть этот мир с лёгким сердцем. Вот только прощание с подругой всё откладывала, предпочитая пока не встречаться с ней, игнорируя звонки и сообщения.

Одно меня смущало: Люцифер никак не давал о себе знать, ни единой весточки, хотя бы ободряющей записочки или сообщения о дате, когда он вернётся за мной. Сначала я не обращала внимания на это, ведь он может быть занят, обустраивает нашу общую комнату или решает какие-нибудь важные государственные вопросы, освобождая своё время от важных дел, чтобы побыть со мной. Но дни шли, внутри меня сначала копилась обида, что он не может найти даже минутки, чтобы успокоить и приободрить меня, затем раздражение от того, что ожидание затягивается, а вестей по-прежнему нет.

Проснувшись в очередной раз в своей постели, а не во дворце, образ которого преследовал меня ночами, являясь во снах, я поняла что меня уже жутко злит вся эта ситуация. Да какого черта я должна томиться здесь в неизвестности, пока Люцифер где-то пропадает? Не понимаю, неужели сложно появиться хоть на пару минут? Помешивая кофе, я чувствовала, как внутри меня закипает и поднимается гнев, грозясь бурной рекой вырваться наружу. Делаю глоток напитка, кривлюсь от омерзения, хватаю чашку и со всей силы бросаю её в стену. Не то, всё не то, вкус совершенно другой, я хочу такой кофе, какой был в Олленде, завтрак, приготовленный заботливыми умелыми руками Бармаглота. Почему Люцифер тянет? За это время можно было решить уже все вопросы. Неужели не скучает по мне? Неужели не чувствует, как я жду его? Прохожу в комнату, взглядом натыкаюсь на шесть чемоданов, приготовленных к отъезду. Дергаю молнию одного, из него вываливается одежда, которая я старательно выбирала и складывала. Пинаю её ногой, раскидывая по полу, надеясь, что это поможет, что мне станет легче.

— Люцифер, я знаю что ты меня слышишь, вернись, забери меня с собой! — громко кричу, запрокинув голову вверх. — Вернись же! Как ты мог оставить меня здесь одну? Как посмел бросить, ничего не сказав на прощанье? Аааа, думал, что камешки скрасят моё ожидание?

Бегу к шкафу, в котором спрятала шкатулку, рывком вытягиваю её из-за стопки одежды, не обращая внимания, что та падает на пол. Раскрываю и переворачиваю: камни и монеты с громким стуком выпадают на пол, стараюсь раздавить их ногами, продолжая кричать в пустоту:

— Да не нужно мне это все, зачем ты подарил мне эти богатства? Как мог подумать, что эти бездушные холодные камни способны заменить мне тебя?

Запускаю ни в чем не повинную шкатулку в стену, ожидая, что она разобьётся, но только слышу грохот и наблюдаю, как целая, невредимая, шкатулка падает на пол. Бью ею об пол, потом о стену, прыгаю на неё сверху, надев обувь на толстой подошве, но ничего не происходит, ни единой царапины не остаётся на лакированном дереве. На кухне, куда пришла выпить воды, сдуваю прядь волос с лица и натыкаюсь взглядом на тарелки: давно пора поменять их, слишком старые. С извращённыс удовольствием сначала бью хрупкие предметы об пол, затем расставляю и бомбардирую их картошкой, завалявшейся в ящике. Чашки просто сметаю веником, наблюдая, кучу разноцветных осколков, усыпавших пол. Хохочу, мне нравится это, так весело! И зачем мне какой-то там Олленд сдался, если я могу развлечь себя и здесь? На кой черт мне нужен мужчина, который не спешит обнять меня и прижать к себе? Ненавижу его! Он превращает меня в сумасшедшую, которая забирается на стол и прыгает вниз, изобретая новые способы уничтожения стеклянных стаканов, так вовремя попавшихся мне на пути. Оглядываю кухню и перехожу в гостиную….

Когда, наконец, утомленная опускаюсь на диван, ещё утром целый, а теперь изрезанный полосами в той бессильной ярости, что клокотала во мне несколько часов подряд, смахиваю рукой капли пота со лба. Я разгромила всю квартиру, сама не помню как, бушевала, кричала и смеялась, мне казалось, что всё вокруг виновато в моей боли, всё виновато в том, что Люцифер оставил меня одну. Смотрю на себя в большое зеркало, треснутое посередине. Ну и видок: одежда измятая и заляпанная какими-то пятнами, а, красные — это помидоры, которые я кидала в стену, а желтые… ну точно, банка горчицы, которая выбесила меня фотографией счастливой семьи на ней. Надо бы переодеться, но не хочется, последние несколько шагов до кровати даются с трудом, падаю лицом в подушку и закрываю глаза, проваливаясь в беспокойный сон.

Торг

Утром, осматривая руины, силюсь понять, что же на меня нашло — я ведь никогда не была такой. Всё из-за него, этот демон открыл во мне качества, о существовании которых я не знала. Может быть потому он и бросил меня? Не выдержал излишней эмоциональности, я же постоянно рыдала или била его, только изредка дарила ему теплую улыбку и счастливый взгляд. Кто вообще долго выдержит подобное поведение? Может быть, если мне удастся уверить его, что я изменюсь, постараюсь держать себя в руках, то он вернётся ко мне? Наверное, не стоило молить его о поцелуе, когда мы прощались, ведь знала же, что он считает это слишком личным. Зачем полезла со своими глупыми просьбами? Нет, нам точно надо встретиться. Скажу Люциферу, что всё поняла, что могу прожить и без поцелуев и слёз, могу стерпеть всё, что он мне предложит, только пусть вернётся. Может быть он ждёт от меня первого шага? Точно, я докажу ему, что изменилась не только внешне, но и внутренне: теперь я не боюсь, я готова идти к нему навстречу, быть покорной и молчаливой.

Приняв решение, бросаю уборку, которой пыталась отвлечься. Это всё не важно, я не хочу терять на это время. Вспоминаю, что там требовалось для ритуала призыва: красная пентаграмма, свечи, еще камни какие-то… Нет, камни не понадобятся, пытаться сотворить клетку я не собираюсь, но нужно заклинание, оно есть у Насти. Дрожащими пальцами набираю номер подруги, которая все прошедшие дни не прекращала попыток встретиться и поговорить со мной.

— Алло, — сонный голос, бросаю взгляд на прикроватную тумбу, где должны быть часы, но вспоминаю, что вчера выкинула их в окно.

Благо хоть окна выходят не на тротуар, а то могла бы покалечить кого-нибудь случайно.

— Насть, привет, я тебя разбудила?

— Нет-нет, Есенька, привет! Как ты? Как твои дела? — голос подруги сразу становится бодрым и взволнованным.

Морщусь, мне сейчас не сочувствие и переживания от неё нужны, а помощь.

— Насть, я тебя попросить хотела… Продиктуй мне заклинание для вызова демона. Ну помнишь, то, которое..

— Я помню, — перебивает подруга. — Зачем тебе?

Нет уж, правдой я с ней не готова поделиться, пока еще ничего не ясно.

— Мне нужно, Насть. Продиктуешь? — требовательно, даже немного агрессивно спрашиваю я.

— Хорошо, записывай…

Мне с трудом удаётся дождаться вечера, нетерпение гонит меня в спину, заставляя то и дело бросать взгляд на стрелки часов, которые ползут слишком медленно. Днём территория лагеря охраняется, да и ритуал лучше проводить поздним вечером, чтобы было больше шансов, что Люцифер услышит меня, вернётся. Я знаю, что временная аномалия, случившаяся со мной в первый день, вызвана теми самыми минералами, которые Настя выискивала по всему городу, чтобы запереть демона, на самом же деле, разница во времени между моим миром и Оллендом — ничтожно мала, поэтому и выбрала время, в которое Люцифер обычно не занят.

Наконец, в сотый раз проверив наличие всех необходимых вещей, выхожу из квартиры и сажусь в подъехавшее такси, путь мне предстоит не самый близкий, но это не имеет значение, я сделаю что угодно, лишь бы вновь увидеть и обнять моего демона, уверена, что он придёт, ведь я всё осознала, пообещаю больше не совершать ошибок, не раздражать его, буду выполнять все условия, которые он поставит передо мной. Только бы быть рядом с ним.

Знакомая тёмная комната, пентаграмма, свечи, читаю в тусклом свете записанную на листе последовательность действий и слов, которую узнала у Насти. Принимаю необходимые позы, делаю движения и с замиранием сердца, закрыв глаза, произношу слова:

— Дико вобиус ин тенебрис демон венит рекс Люцифер имплере велле меум ин номине домини лукс ет тенебраи. Аминь.

Жду несколько секунд, распахиваю глаза и обвожу взглядом комнату, в которой, ровным счётом, ничего не поменялось. Не может быть, чтобы не сработало, он должен был меня услышать. Может быть я что-то сделала не так? Снова перечитываю бумажку и повторяю ритуал, потом еще раз и ещё. Свечи, оплавляясь, сгорают всё больше, центр пентаграммы притягивает взор, ведь именно там должен появиться тот, кого я так жду, руки и ноги уже болят от бесчисленных повторений действий, доведённых до автоматизма. По щеке сползает одинокая слеза, из горла вырываеся сухой судорожный вздох. Надо просто попробовать еще разок, всё обязательно получится. В очередной раз замираю, гипнотизируя взглядом пентаграмму, она пуста, падаю на колени. Ещё разочек, я должна подняться и сделать всё ещё раз. Стараюсь оторваться от пола, но ноги трясутся, сил больше не осталось. За плечи меня обхватывают чьи-то руки, но совсем не те, о которых я мечтала:

— Не мучай себя больше, пожалуйста, — голос Насти спокоен и тих. — Он не придёт.

— Нет, не верю, не ве-рю, у меня получится, он вернётся, — стараюсь вырваться из удушающих объятий, не обращая внимания на собственные слёзы.

— Тише, ты справишься с этим. Он не вернётся, забудь.

Депрессия

Весь мой мир сократился до островка постели, на которой я апатично лежу уже несколько дней. Я пыталась сопротивляться, но была слишком слаба, Насте с легкостью удалось увести меня из той комнаты, которая была последней надеждой для меня, последним шансом снова увидеть Люцифера. Подруга охнула и покачала головой, увидев бардак в моей квартире, но, уложив меня на кровать, молча принялась убираться, затем даже что-то пыталась приготовить, что для неё — настоящий подвиг, ведь кулинария — не её сильная сторона, но Настя почему-то считает, что меня обязательно необходимо накормить. Вот только никакого желания есть, да и вообще что-то делать у меня нет, я не могу даже заставить себя умыться или принять душ, я просто лежу, безучастно уставившись в стену, иногда проваливаюсь в спасительный сон, иногда вывожу пальцами узоры на одеяле, в которое кутаюсь. Выхода нет никакого, сколько не совершай разных действий — ничего не изменится, нужно смириться, но как? Ничего не получается, во сне я там, я забываюсь, но стоит открыть глаза, каждый раз вокруг всё так же серая реальность, раз за разом, до боли и изнеможения.

— Есь, ты должна хотя бы поесть, я заказала твои любимые бургеры, — ставя на прикроватную тумбу тарелку с большим жирным бургером, говорит Настя.

Но я не хочу, ни к чему теперь это всё. А зачем? Я уже потеряла любимого мужчину, чистое тело или факт того, что я поем, не вернёт мне его. Изменить себя и выстоять могут сильные люди, а я слабая, раненая внутри, я не могу, мне нужно больше времени, чтобы вырваться из замкнутого круга. Слышу тяжелый вздох подруги и отворачиваюсь: противно видеть жалость в её глазах, она носится со мной, словно я больна. Только вот я здоровее многих, мне просто грустно и больно, но боль уже не оглушающая, которую я чувствовала раньше, а тихая, спокойная. Она не сьедает изнутри, не мучает тело и душу, просто существует, с ней можно жить, если постараться, можно смириться, а пока я хотела бы просто побыть одна, всего лишь выспаться, поваляться в кровати несколько дней, размышляя. Неужели это запрещено? Зачем сразу записывать меня в психбольные, если я всего лишь не хочу идти в душ или запихивать в себя отвратительную пищу?

— Насть, со мной все в порядке, езжай лучше домой, я справлюсь сама, — уже в сотый раз за прошедшие дни произношу я.

— Я боюсь тебя оставлять одну, вдруг ты совершишь что-то непоправимое, — возражает подруга.

— Всё нормально, я не собираюсь ничего делать с собой, просто хочу побыть одна.

— Ты уверена?

— Я уверена, Насть, езжай, только дверь захлопни сама, не пойду тебя провожать.

Удивительно, но мне всё же удаётся избавиться от постороннего присутствия в моей квартире. Настя, конечно, моя подруга, но до чего она навязчивая, раз десять переспросила точно ли я хочу остаться одна, я что, похожа на попугая? Почему я вынуждена повторять одно и то же? А её попытки выведать у меня подробности случившегося так надоели, что я несколько раз притворялась спящей, стоило только услышать осторожные шаги Насти по коридору.

День сменяется ночью, а ночь новым днём, не могу точно сказать, сколько времени прошло, какое число сегодня, но, в очередной раз проснувшись, решаю всё же доползти до ванной и принять душ, переодеться и причесаться тоже не мешало бы, хотя, волосы свалялись уже в такой колтун, что их легче обрезать, а не пытаться разодрать. Скидываю одежду, стараясь не смотреть в зеркало, висящее здесь, не стоит, хватило одного, случайно брошенного взгляда, чтобы ужаснуться: тёмные круги под глазами, землистый оттенок кожи, впалые щеки, я и раньше не была толстой, но сейчас одежда висит на мне, словно на флагштоке — отвратительное зрелище. Теплая вода, льющаяся сверху, не приносит какого-то облегчения и расслабления, переключаю на холодный, но он не способен подарить бодрости. Впервые за несколько дней прохожу на кухню, которая, стараниями Насти, выглядит вполне прилично — подруга даже новую посуду умудрилась принести и расставить на места, вот только стены не удалось до конца отмыть от следов моего безумия. Хочется чего-то горячего, завариваю чай, добавляю несколько ложек сахара и с наслаждением выпиваю сладкую жидкость, вроде получше, голова меньше кружится. Продолжая держаться за стены, прохожу в гостиную и опускаюсь на диван. Зачем я встала? Что мне теперь делать? Может быть позвонить Насте и попросить её приехать? Одной мне, отчего-то, становится страшно, кажется, будто кто-то следит за мной. Нет-нет, это невозможно, просто игры уставшего разума. Шарю глазами по комнате, размышляя, где может быть мой телефон, нахожу его на полке стеллажа, стоящего в углу, разряжен. Может, ну его? Слишком много утомительных действий необходимо совершить, чтобы справиться с этой проблемой, лучше, еще посплю, возможно, появятся силы на что-то большее, чем душ. Сжав зубы, дохожу на слабых ногах до спальни, и бросаю телефон на тумбочку. Не могу заснуть, крутясь на постели, какая-то тревога не даёт, кажется очень важным включить телефон, но не понимаю зачем, что это за помешательство одолевает меня? Спустя какое-то время, окончательно поняв, что заснуть не удастся, подключаю аппарат к сети. Лежу на спине, уставившись в белый потолок, в сотый раз гоняя одни и те же мысли по кругу.

Тревожное сообщение

От увлекательного занятия по пересчитыванию потолочных плит меня отвлекает пиликанье телефона, сразу же ощущаю какое-то внутреннее напряжение, интуитивно кажется, что ничего хорошего меня не ждёт, гоню прочь упаднические мысли и протягиваю руку к аппарату. Наверное, просто оператор прислал какое-то сообщение, или рекламная рассылка, они часто приходят неожиданно. Чуть щурясь, вглядываюсь в буквы на экране, чувствуя липкий страх, расползающийся по телу:

Абонент: Настёна

сегодня в 14.27

Текст: Еська, я попала в огромную беду, не знаю как быть, что теперь делать. Пожалуйста, приезжай: ул. Вронского д. 27, я на крыше, не вижу выхода… Но страшно, так страшно, что не полечу, словно птица. Пожалуйста…

Что она собралась делать, глупая, неужели и правда прыгнет? Подскакиваю с кровати и кидаюсь к шкафу, отыскивая вещи. Во что она снова вляпалась? Что случилось? Мы не виделись всего несколько дней, что могло произойти? Может быть, это глупая шутка? Чей-то розыгрыш? Трясущимися пальцами нажимаю на вызов, надеясь услышать подругу, но в ответ только механический женский голос, сообщающий, что абонент находится вне зоны действия сети. Панические мысли преследуют меня, свои действия запоминаю яркими вспышками: вот я натягиваю джинсы и футболку, роюсь в гардеробе в поисках пуховика, вот прыгаю в машину к пожилому таксисту и кричу адрес, вот серая многоэтажка с открытой железной дверью, вот бегу по лестнице вверх, потому что лифт не работает. Сердце стучит в ушах, воздуха не хватает, ноги подкашиваются, но упорно, цепляясь за перила, поднимаюсь на двадцатый этаж и замираю перед дверью, ведущей на крышу. Она чуть приоткрыта, плохие предчувствия усиливаются, цепляюсь за ручку, слышу мерзкий громкий скрип давно не смазываемых петель. Еще несколько ступенек вверх, очередная дверь и я на крыше, покрытой чёрным рубероидом, ноги скользят, тут и там виднеются островки снега. Оглядываюсь, силясь отыскать одинокую хрупкую фигуру подруги, но вижу совершенно другого человека, того, кого не ожидала увидеть. Решительно шагаю в сторону Тарантула, который стоит чуть в стороне от входа, повернувшись ко мне спиной.

— Я знал, что ты примчишься по первому зову. Такие как ты не могут пройти мимо чужой беды, — его громкий голос долетает до меня сквозь шум ветра.

Мужчина поворачивается, смотря на меня со снисходительной усмешкой на лице. Замираю, не дойдя до него нескольких шагов: как он узнал, что я здесь? Он же стоял спиной, я двигалась почти бесшумно.

— Знаешь, стоило только тебя увидеть, я понял, что на этот раз у меня всё получится. Куфия… Такая яркая, красивая, ядовитая в своей непосредственности, способная отравить чуждым демонам чувством любви. Тьфу, и почему вы, смертные, так превозносите эту любовь? От неё одни беды.

— Я не понимаю… — шепчу, чувствуя страх. — Где Настя?

— А, твоя подруженька. Знала бы ты как гадко мне было делать вид, что она мне интересна, какое омерзения я испытывал, спариваясь с ней. Только мысли о моей главной цели помогали мне не придушить эту восторженную истеричку, которая смотрела на меня своими телячьими глазами, полными обожания. Она в порядке, спит себе, возможно, даже жива останется. Чего не скажешь о тебе.

По моему телу пробегает дрожь, делаю пару шагов назад, но бежать некуда, мне не добраться до выхода с крыши, а других вариантов нет, вокруг только пустота.

— Это ты отправил сообщение с её номера? — мужчина кивает, со странным блеском в глазах снова сокращает расстояние между нами. — И какая твоя главная цель?

Тарантул точно психически нестабильный, не может нормальный человек так смотреть и говорить. Может быть удастся отвлечь его разговором и незаметно подобраться ближе к двери? Главное — не делать резких движений, двигаться аккуратно и плавно.

— Цель? Вернуться в Олленд и убить наследника престола, конечно же, — в его голосе столько недоумения, словно я не понимаю очевидных вещей.

Моё сердце на мгновение замирает, когда до меня доходит смысл слов.

— Убить Люцифера? Зачем? — лицо мужчины становится задумчивым.

Решаю, что наступил хороший момент, чтобы сделать несколько шагов к выходу, но мои осторожные передвижения останавливает громкий голос:

— Если ты сдвинешься еще хоть на сантиметр, улетишь вниз, — равнодушно взирая на меня, произносит Тарантул. — Но если будешь хорошей девочкой, то я расскажу тебе одну любопытную историю о твоём избраннике. Это не займёт много времени, но уверен, она тебя позабавит.

Снова замираю, смотря на мужчину расширившимися от ужаса глазами, не знаю, каких действий от него ждать в следующий момент, но пусть лучше говорит, чем пытается меня убить.

— Вот и молодец, — кивает Тарантул. — Ты знаешь, почему у Люцифера нет матери? Он убил её.

— Что? — переспрашиваю пересохшими губами.

— Убил своим рождением. Она не пережила вынашивание столь сильного демона, оказалась слишком слабой, — поясняет мужчина, смотря куда-то вдаль. — С самого его рождения. все вокруг восхищались его могущественной силой, прочили ему будущее великого правителя Материка. Только вот была одна незначительная проблема, — Тарантул усмехается своим словам. — Наследником престола был не он, а я.

— Не понимаю, — я в полуобморочном состоянии, мысли скачут в голове.

Что за бред он несёт? Он точно — псих, хождения по кладбищам, поклонение демонам и странные ритуалы не прошли без следа — Тарантул повредился умом, ему надо лечиться в больнице, а не разгуливать по городу.

— Конечно, не понимаешь, ведь несколько веков прошло. Никто и не вспоминает о старшем брате Люцифера — Адриане, все думают, что он погиб при загадочных обстоятельствах. Вот только я жив и помню всё.

Стараясь придать лицу ласковое и понимающее выражение, я спрашиваю:

— И как же ты здесь оказался?

На лице Тарантула появляется зловещая улыбка.

— Волей случая. А может быть, сам Астарос поспособствовал тому, чтобы я выбрался из межмирья, в котором томился столетиями. Глупый смертный не знал, кто может прийти на его зов, за то и поплатился, его больше нет. Зато, я здесь.

— Ты хочешь сказать…, — подбираю я слова, стараясь уложить в голове эту правду, в которую не хочу верить. — Что ты убил Тарантула, чтобы занять его тело?

— Какая же ты глупая, не понимаю, что в тебе нашёл мой брат. Хотя, такие забавляют, как милые тупые домашние зверюшки, за которыми любопытно наблюдать, — усмехается демон, а я не реагирую на оскорбление, силясь понять, серьезен ли мужчина, стоящий передо мной. — Я занял его место, а не жалкое смертное тело, я стал им, трансфигурировав себя. Ты знаешь, что некоторые демоны способны менять обличье? Я — один из таких.

— Но зачем? — отчаявшись докопаться до истины, повышаю тон. — Почему ты оказался в межмирье? Зачем тебе смерть Люцифера?

— Потому что он заслужил её. — глаза Тарантула или Адриана зажигаются яростью, в них жажда мести, такая явная, ничем неприкрытая. — Я ненамного старше, но стоило ему появиться на свет, я сразу лишился одновременно матери и отца. Мама, которая заботилась обо мне, умерла, истратив последние силы на этого ублюдка, а отец… Я надеялся, что он не простит его, надеялся, что придушит под покровом ночи это отродье, но нет. Белиал был счастлив, что удалось сохранить хотя бы жизнь сына и горд тем, каким мощным магическим резервом тот обладает. Обо мне все будто забыли, отдав всю заботу и любовь Люциферу.

Мужчина так быстро говорит, стараясь выплеснуть всё, что накопилось в его душе, что на последних словах задыхается. Я же слушаю, еще пораженная тем, что под личиной обычного, немного странного парня оказался агрессивный демон. Немного успокоившись, он продолжает:

— Я рос, слыша от всех, какой Люцифер замечательный: умный, привлекательный, всепонимающий, одарённый и общительный — меня же, кроме как букой и нытиком не называли, а всё потому, что мне было неинтересно общаться с другими, я лелеял в голове собственные идеи, мечтал вырасти и доказать всем этим высшим вокруг, что я достоин трона, буду прекрасным правителем. Время шло, мы были уже взрослые, когда меня постигла та самая отрава, болезнь, которой подвержена и ты. Понимаешь о чем я?

— Любовь… — почти шепчу.

— Любовь, — задумчиво повторяет демон, будто пробуя это слово на вкус. — Я со всевозможной искренностью молодого горячего сердца полюбил демоницу. Думаю, она тебе знакома, попробуешь догадаться, как её зовут?

— Аурелия? — нерешительно спрашиваю, ведь знаю всего двух демониц.

— Может ты не такая уж и глупая. Ауелия показалась мне яркой звездой, осветившей серую безрадостную жизнь, которой я жил, находясь в тени блистательного брата, купающегося во всеобщем обожании. Она была первой женщиной, которая зацепила меня, заставила моё сердце биться чаще. Сначала я незримо присутствовал в её жизни, восхищаясь ей, но потом мне стало этого мало, я решился открыть свои чувства, — глаза демона блестят возбужденным, маниакальным блеском безумца, когда он говорит о демонице. — Представляешь как счастлив я был, когда она ответила мне взаимностью?

Мотаю головой, в которой проносятся сотни мыслей о побеге, который по-прежнему нереален. Мне так холодно стоять на продуваемой ветрами крыше двадцатиэтажного дома, так жутко находиться в компании демона, который утонул в собственной злобе к брату.

— Конечно, куда тебе, смертной, понять, что такое любовь и страсть демона. Все ваши людские чувства — лишь жалкий отголосок того, что творится в наших душах, когда мы влюбляемся. Я осыпал её богатствами, потакал всем прихотям и капризам, даже поговорил с королём, чтобы продвинуть её отца по карьерной лестнице. Я был по-настоящему одержим этой любовью и этой женщиной, она казалась мне единственной в своём роде, идеальной, созданной специально для меня, — Адриан замолкает.

— Что случилось потом? — спрашиваю, решившись нарушить тишину, которая затянулась.

— В свой день рождения, а у нас принято отмечать его раз в десять лет, я пригласил её во во дворец, решив познакомить с семьёй. Отец удивился, ведь я предпочитал раньше не отмечать праздник появления на свет, да и женщин никогда не приводил в дом, но приказал накрыть ужин. Я пребывал в радостном возбуждении, собирался сделать предложение Аурелии сразу после трапезы, когда мы останемся наедине, специально для неё я достал уникальное кольцо с кроваво-красным рубином в виде сердца. Мне казалось, что это так символично, будто я передаю своё сердце в её руки, — взгляд демона затуманивается, на лице написана горечь, а я уже понимаю, чем именно закончится его история. — Вот только после ужина она исчезла, будто растворилась, выйдя за дверь столовой, а вместе с ней исчез и мой младший братик. Снедаемый плохими предчувствиями, я обшаривал каждый уголок замка, надеясь обнаружить возлюбленную. И нашёл её. Их. Они были в тёмном чулане, голые и возбуждённые. Она стонала и металась, насаживаясь на его член, её лицо выражало такое наслаждение, которого я раньше никогда не видел.

Демон скрипит зубами, на его щеках играют желваки, руки сжимаются в кулаки — он до сих пор злится, столетия прошли, а ему до сих пор больно.

— Я не подал вида, что знаю о предательстве, думал, что смогу простить, ведь так любил её. Но Аурелия сама пришла ко мне, от неё смердило его запахом, глаза возбуждённо горели, а щеки пылали. Она призналась, что со мной была лишь для того, чтобы стать ближе к Люциферу, который не замечал её, сколько она не пыталась. Теперь же, она добилась своего, поэтому, мы должны расстаться. Я смотрел на эту женщину, сжимая в кармане кольцо, которое с любовью и трепетом искал по всему миру для неё. Только когда она ушла, я понял, что рубин раскололся под натиском моих пальцев, рассыпался на мелкие осколки, превратившись в пыль, как и моя любовь. Я поклялся отомстить, планировал убийство брата несколько недель, ведь он слишком силён. Но мне удалось найти кинжал, пропитанный ядом, смертельным для высших, — облизывает пересохшие губы, смотрит мне за спину пустым взглядом, кажется, забыв, что здесь не один. — Ночью, когда все уснули я пошёл в его комнату, хотел убить его спящим, напасть неожиданно и смертельно. Сгорая от ярости и боли, я втыкал и втыкал кинжал в тело Люцифера, не замечая ничего вокруг. Не помню, что было потом, не знаю, как ему удалось выжить, а вот меня отец лично приговорил, не посвящая даже ближний круг в случившееся. Существование в межмирье — самое страшное наказание для демона, он сослал меня туда, откуда невозможно выбраться, где нет ничего, кроме тебя и твоего разума, мыслей, которые снедают тебя изнутри. Ни времени, ни пространства, уже после нескольких минут там кажется, что прошла целая вечность, а я провел в нём несколько сот лет. Слишком жестоко, даже для того, кто пытался убить собственного брата.

Не прерываю его монолог, слишком много в нём боли и злости, которую он веками копил в себе, взращивал, поливал ужасными мыслями. Вспоминаю о шрамах на боку Люцифера, теперь я знаю, откуда они, но лучше бы я узнала правду не таким способом. Не знаю, зачем я Адриану, но мне безумно страшно, я не хочу умирать.

— А этот ублюдок всё это время веселился, трахал разных женщин, упивался свободой, готовясь перенять трон. МОЙ ТРОН, — громкий вопль и резкое движение в мою сторону, взвизгиваю и закрываю уши руками, сжимаясь в комок.

Не успеваю сделать и шага, демон хватает меня за волосы и заставляет запрокинуть голову. Смотрю в его налитые кровью глаза и кажется, что вижу в них багровый блик ярости, что разрывает его изнутри.

— Не понимаю, почему он всегда так нравился окружающим. Чем заслужил любовь женщин разных рас и возрастов, что растекались лужицей перед ним? — его взгляд шарит по моему лицу, его крепкая хватка на моём затылке причиняет боль. — И ты оказалась такой же податливой, слабой к его чарам. Так хоть ты ответь мне, почему?

— Я… я не знаю, — срывающимся голосом отвечаю, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

— А может быть ты просто охоча до демонов? Может и мне покажешь, что такое эта твоя любовь, которой ты сумела заразить моего никчёмного братца? — шипит мне в лицо демон.

— Не понимаю, — чувствую как несколько слезинок скатывается по щекам, страшно, мне так страшно быть здесь.

Адриан отшвыривает меня от себя, падаю и вся сжимаюсь, не в силах подняться вновь. Продолжаю настороженно наблюдать за демоном, который расхаживает передо мной.

— Ты знала, что если убить возлюбленную демона, то это лишит его магической силы на несколько недель?

Молчу, не могу вымолвить ни слова из-за кома, вставшего поперёк горла. Он бредит. Но ему и не требуется мой ответ.

— Откуда тебе знать, ты всего лишь жалкая смертная, — с презрением выплёвывает Адриан. — Мне удалось достать портальный артефакт, убить тебя не составит никакого труда. Теперь мне ничего не мешает вернуться в Олленд и занять место, принадлежащее мне по праву.

— Зачем тебе моя смерть? — всё же выдавливаю из себя вопрос, который волнует меня.

Он смотрит на меня, словно на ненормальную.

— Я же сказал, если убить возлюбленную демона, он лишится магической силы. Без неё — Люцифер обычное ничтожество, с которым легко справиться.

— Но я не его возлюбленная, он бросил меня, — шепчу, стараясь достучаться этой истиной до Адриана.

Тот зловеще ухмыляется, приседает передо мной и приближает своё лицо к моему, вкрадчиво говоря:

— Ошибаешься, смертная. Не знаю, как тебе удалось то, что не удавалось никому до тебя… Но я видел печать королевской защиты в твоей ауре, он поставил её, чтобы жалкой смертной счастливо жилось и всё удавалось. Мне потребовалось время, чтобы снять её.

— Не может быть, ты ошибаешься, — не могу поверить в его слова, он лжёт, оправдывая свою страсть к убийствам.

— Я никогда не ошибаюсь, — равнодушно отвечает демон, поднимается на ноги и, хватая меня за капюшон, рывком поднимает, удерживая в вертикальном положении. — Пришло время последнего полёта, дорогая Есения. Сначала хотел позабавиться с тобой, но мерзко после брата прикасаться к тебе. Найду себе достойную меня королеву.

Упираюсь ногами, скользящими по льду, моих сил недостаточно, чтобы сопротивляться Адриану, который тащит меня к самому краю крыши, собираясь сбросить с двадцатого этажа.

— Было приятно пообщаться, спасибо за помощь, — говорит мне напоследок демон и лёгким движением толкает.

От силы толчка делаю несколько шагов, последний из которых оказывается решающим. С громким криком лечу вниз, зажмурив глаза, слыша только громкий свист воздуха в ушах. Говорят, что перед смертью, перед глазами проносится вся жизнь, но точно могу сказать, что перед моими глазами застыл образ того, кто стал главным для меня в этой жизни: его багровые глаза, хмурая складка между бровей, тёмные шелковистые волосы и мягкие, чувственные губы в наглой ухмылке. Так глупо, случайно встретить и полюбить того, с кем тебе не суждено быть, а потом умереть из-за этой любви, что стала роковой для обоих. Даже падая с высоты двадцатиэтажного дома, я волнуюсь только о том, что и его жизнь прервётся так же нелепо и несправедливо.

Время, будто растягивается и замедляется, мне становится жарко, словно я оказалась на пляже, где-нибудь в тропиках. Это уже смерть? Где боль? Где удар? Не понимаю, что происходит. Неожиданно сильные руки обхватывают меня за талию:

— Я же обещал, что если ты упадёшь, я всегда поймаю тебя, — горячий шёпот мне на ухо, а я не могу поверить, боюсь открывать глаза. — Есения, твои волосы выглядят отвратительно, требую вернуть твой натуральный цвет.

Из моего горла вырывается смешок, распахиваю глаза, мечтая, чтобы всё оказалось правдой и вижу перед собой Люцифера, который с беспокойством во взгляде смотрит на меня. Оглядываюсь: мы парим примерно посередине дома, на уровне десятого этажа.

— Тебя выдумал мой бьющийся в агонии разум? — слабым голосом спрашиваю у мужчины.

— Я реален, как и ты жива. Всё закончилось, всё хорошо, — отвечает Люцифер, а моё тело уже ослабевает в его руках, теряя связь с реальностью.

Словно сквозь вату до меня доносится бархатистый голос, наполненный паникой:

— Есения, не закрывай глаза, слышишь? Очнись же. Я не хочу, не могу тебя потерять. Чёрт возьми, эти смертные тела такие слабые.

Парю в невесомости, кажется, вечность. Здесь так жарко, кружится голова от аромата дыма, перемешанного с нотками жгучего перца и приправленного мятой, голова лёгкая, тело невесомое, лишь умиротворение и любовь наполняют меня. Я в раю? Чувствую губы, покрывающие поцелуями моё лицо, но не могу открыть глаза.

— Девочка моя, ну же, открой глаза. Не пугай меня, — расплываюсь в блаженной улыбке.

Я точно попала в рай, убитая одержимым демоном, ничем другим не могу объяснить происходящее. Ведь здесь ОН, рядом со мной, нежно ласкает моё уставшее тело, моя душа снова цельная рядом с ним, сердце радостно трепещет, принимая ласки. Пытаюсь поднять тяжелые веки, возможно, смогу и увидеть, последний раз полюбоваться идеальным лицом и фигурой, но тщетно.

— Вот так, молодец, открывай же их, — тихий голос прямо в мои губы и мягкий поцелуй.

Рай еще прекраснее реальности, здесь нет запрета на поцелуи, здесь он точно любит меня, все мои мечты сбываются. С трудом, но поднимаю руки и обхватываю мужчину за шею, приближая к себе. Хочу сполна насладиться этой возможностью отвечать настойчивым и нежным движениям его губ на моих. Провожу языком по его верхней губе, немного дразня, слегка прикусываю нижнюю и тут же отпускаю. Как же сладко, именно так, как я себе и представляла. Чувствую упрямый язык, пытающийся раздвинуть мои губы, пальцы, массирующие моё тело. Приоткрываю рот, впуская желанного гостя, который сразу же захватывает в плен мой язык, переплетаясь с ним, вжимаюсь в тело надо мной, плывя на волнах блаженства, которые растекаются по телу от этого глубокого и влажного поцелуя. Не могу точно сказать, сколько времени проходит, но до моего сознания медленно начинает доходить, что всё это реальность: я лежу на чём то мягком в тёплом помещении, обхватываю руками за шею мужчину и с жаром отвечаю на его поцелуи. Отстраняюсь и распахиваю глаза, сразу же попадая в плен тёмных глаз с обожанием и тревогой глядящих на меня.

— Слава Астаросу, ты в порядке, — голос, в котором сквозит облегчение.

— Ты реален? — спрашиваю, проводя руками его его шее и кладя их на лицо, словно если не буду касаться его — он исчезнет снова.

— Всё хорошо, девочка моя. Всё в порядке, пожалуйста, больше не пугай меня так.

В голове ворочаются тяжёлые мысли, силюсь вспомнить события последних часов. Дом, Настя, такси, многоэтажка, Тарантул….

— Адриан! — восклицаю, стараясь донести до Люцфера правду о том, что его брат выбрался из межмирья.

— Он обезврежен. Отец вернул его туда, где он и должен находиться, — с готовностью сообщает демон.

— А Настя? — взволнованно спрашиваю.

— Жива-здорова, у себя дома. Я предупредил её, что забираю тебя, но ты еще вернёшься.

— Вернусь? — непонимающе переспрашиваю и, наконец, оглядываюсь по сторонам, узнавая спальню Люцифера.

— Конечно, тебе же надо завершить свои дела, прежде чем окончательно попрощаться со своим миром.

— Значит всё хорошо? — уточняю у демона.

— Да, — улыбается он, глядя на меня.

Размахиваюсь, моя ладонь с громким хлопком соприкасается с его щекой.

— Это тебе за то, что ты бросил меня, — спокойно говорю ошеломленному мужчине.

Затем притягиваю его к себе за ворот футболки в впиваюсь в губы, всё еще не осознав до конца, что моя жизнь в корне изменится с этого дня.