Семь ступеней Храма

Глава IX

Страсть и власть

(Арина)

Ранним утром я спускалась по центральной лестнице в Сумрачный холл, радуясь блаженному спокойствию. Едва-едва на востоке зародились первые признаки восходящего солнца, а я уже собрала вещи, ожидая гонга к завтраку в прохладе и тишине огромного и пустого помещения.

Последние несколько дней буквально все вокруг вызывало у меня раздражение, особенно толкотня в коридорах и напыщенная болтовня архангелов, которые кичились собственным происхождением, белоснежными крыльями и привилегиями, данными им от рождения. После занятий они зависали в Стрельной, но на протяжении завтрака, обеда и ужина остальным адептам приходилось терпеть их показное величие. И, после знакомства с Майклом Гавром, я больше не питала никаких надежд по поводу того, что рано или поздно архангелы исправятся и поймут, что они ничем не лучше остальных.

Остин — красивый и яркий архангел, настоящий воин с могучими широкими плечами и скудным умишком — зачинщик всех потасовок и скандальных историй, спустился в Сумрачный холл, и я невольно засмотрелась на его сложенные крылья. Белоснежные, с мягкими нежными перышками, крылья архангелов, словно плащи, сложенные за спиной, служили мне постоянным напоминанием, что отныне я обретаюсь среди небожителей. Против воли, я испытывала невольное восхищение их обликом, которое проходило, стоило архангелам открыть рот.

Вот, и сегодня он спустился в Сумрачный зал раньше остальных, чтобы демонстративно занять место во главе стола, устланного скатертью с золотой вышивкой по кайме, и помешал мне насладиться привычной утренней тишиной.

— Богиня Агата, кто это почтил меня своим вниманием? — заметил Остин мой любопытный взгляд и растянул пухлые губы в очаровательной улыбке и, клянусь, мое сердце дрогнуло, но разум быстро перечислил все недостатки архангела: от скудоумия до пренебрежительного отношения к другим адептам. — Я позволю тебе погладить их, если обещаешь быть нежной, — проворковал Остин томным голосом, и мне пришлось на всякий случай спрятать руки за спину.

— Боже упаси! — ответила я, проходя мимо и сворачивая в тот самый коридор, который до сих пор не исследовала. Голова пыталась убедить сердце, что оно абсолютно равнодушно к предложению архангела.

В кармане мантии лежала чуть засохшая булочка со вчерашнего перекуса, и я быстренько ретировалась, решив, что гонга дождусь в другом месте. Одно нахождение с Остином в одном помещении делало утро невыносимым и опасным.

Высокий потолок Сумрачного холла резко снижался, а коридор походил на узкую полупрозрачную кишку, бесцельно протянутую от одного помещения к другому. Я почти разочаровалась, когда неожиданно коридор привел меня к высокой деревянной двери, за которой я обнаружила выход к Парящим аллеям.

До сих пор я только слышала о них, но ни разу не видела, боясь откровенно исследовать территорию Поднебесной долины, а теперь стояла, пораженная множеством танцующих в воздухе лепестков, сладко-ванильный аромат которых буквально сбивал с ног.

Тропинки Парящих аллей, спрятанные в зарослях лилейника, циклическими кругами шли от центра к выходу, расширяясь и расцвечиваясь от золотого до насыщенного алого. Белоснежный песок, составляющий центр Парящих аллей, взрывными волнами возносился на уровень первого этажа Храма семи ступеней и необычным фонтаном вновь опадал, ровно ложась на прежнее место.

Деревья Парящих аллей висели кронами вниз, темными корнями упираясь в молочную непроницаемую мглу, которая создавала куполообразную крышу. Воздух здесь казался влажным и душным, мои волосы завились у висков, стоило только шагнуть на одну из тропинок. Подошвы туфель словно подрагивали, ощущая вибрацию разноцветного песка тропинок. Хорошо, что он оставался на месте, иначе я бы попала под водопад из песка.

Нервно оглянувшись, я все же быстро пошла вперед, слушая биение сердца в ушах. Волнение затапливало удушливой волной, и все здесь казалось мне чужеродным, иным, опасным. Я чувствовала себя в безопасности только в присутствии Мелиора и других адептов, либо в помещении собственной спальни, но все новое несло в себе печать неизведанного мира, в котором я казалась инородным телом, лишним элементом слаженной системы.

На одном повороте тропинки из песка тянулись растения, похожие на водоросли, достающие мне до самой макушки. Нежно-розовые волнообразные растения танцевали, как и все в этом месте, но, по крайней мере, твердо держались в почве. Я остановилась, чтобы полюбоваться живой стеной и расслышала чьи-то голоса. В зарослях кто-то уединился, горячо переговариваясь друг с другом, и я так и замерла в полусогнутом состоянии, боясь выдать свое местоположение и став невольной слушательницей чьих-то тайн.

— Я хочу выпить его завтра на рассвете, — взволнованно шептала какая-то девушка.

Конечно же, я не узнавала мелодичный голос, слишком мало общалась с адептами. Да, и мало ли с какой она ступени, в Храме так много существ, с которыми я даже ни разу не сталкивалась!

Послышалось недовольное шипение, словно кто-то пустил из шланга сильный напор воды.

— Нет-нет, — возразила девушка поспешно, — после того, что случилось в библиотеке, никто не удивиться случившемуся.

— Ты в своем уме, Нобис?! — видимо, не выдержал собеседник, повышая голос, и я чуть не вскрикнула, зажимая рот рукой.

Как не узнать надменных и вибрирующих интонаций Майкла Гавра, с которым я столкнулась на отработке в седьмой секции. Мы отдраивали ее чуть не до утра, и я наслушалась ворчливый голос Майкла, сейчас без труда узнавая его.

— Выпьешь эликсир и окажешься в Межмирье. — Сердито напирал на собеседницу Майкл, а заросли шевелились так яростно, что я присела на корточки, боясь, как бы парочка не вывалилась прямо на меня. — Я не понимаю, откуда вообще у тебя такой редкий и бесценный ингридиент, как кровь престолов, покидающих пределы мира?

— Это неважно, все неважно, когда наши с тобой родители страдают под гнетом Загорна. Живы ли они? Ты не знаешь этого, мы оба не узнаем, пока не вернемся! — со слезами в голосе тараторила девушка, тоже повысив голос.

— Нобис, — прошептала я едва слышно, стараясь вспомнить ее лицо, но в голове не всплывало никого с похожим именем.

Мне бы исчезнуть, испариться, но я не представляла, как уйти, не привлекая к себе внимания. То, о чем сейчас спорили эти двое, явно противозаконно или несет с собой массу неприятностей. Я со своими-то разобраться не могу, не хватало мне еще стать невольной участницей чьего-то заговора. Мало ли какие у них отношения на Олимпе между существами, стоящими на разных ступенях иерархии. Явно, все не так хорошо, как кажется, раз родители Майкла и Нобис в опасности и, возможно, мертвы.

— Черт-черт! — выругалась я, отползая немного назад, но замирая, едва голоса затихли.

Загорн и Агата — боги, которые заправляли всем Олимпом, и я невольно тряслась, представляя, во что вляпались эти двое.

— Ты помешалась, Нобис, просто, помешалась! У меня нет другого объяснения тому, что ты собралась сделать. — Обреченно высказался Майкл, но Нобис горячо возразила ему. Она снова и снова повторяла, как заведенная, что их родители в опасности, и жалобно всхлипывала, заставляя меня скрипеть зубами от досады. Я совершенно не хотела сочувствовать ей, но разве можно слушать ее жалобные всхлипывания и оставаться равнодушной?

— Меня перенесут домой, а когда я очнусь… — начала Нобис, но Майкл резко ее прервал.

— Ты не очнешься. Эликсир отправит тебя в Межмирье на долгие годы, пока какой-нибудь некромант из высших не захочет вернуть тебя обратно. Сколько ты пролежишь в бессознательном состоянии, Нобис, месяц, год, сотню лет? — спросил ее Майкл, зарычав, словно загнанный зверь.

— Мне все равно! — отчаянно вскрикнула Нобис, замычав, словно Майкл закрыл ей ладонью рот.

Я нервно пятилась назад по песчаной тропинке, боясь выдать себя случайным шорохом. Взгляд так и прикипел к танцующим розовым зарослям, и я совершенно не заботилась о том, что кто-то меня увидит в таком нелепом положении. По моим ощущениям, заветный поворот тропинки вот-вот замаячит на горизонте, стоит немного побыстрее пятиться. Я уже поднималась с колен, когда в локоть впилась чья-то ладонь, а прохладные пальцы легли на мои губы.

— Тише, Арина, давай дослушаем интересную беседу до конца, — прошептал Аврелиан, дергая меня вверх и склоняя голову, своим дыханием волнуя непослушные завитки волос у виска.

Его близость испугала меня до икоты, а твердое мощное тело ректора невольно вызвало стайку мурашек, прокатившихся по позвоночнику. Я вздрогнула, мотая головой и вырываясь из крепкого захвата, но Аврелиан лишь теснее прижал меня к себе. До этого самого момента я даже не подозревала, что у высших есть член, но твердая выпуклость, потершаяся о мое бедро, свидетельствовала об анатомической схожести богов и людей. И его руки, настоящие мужские руки, сжимали мои бедро и губы, отчего я тряслась, как в лихорадке, мечтая приоткрыть рот, скользнуть влажным языком по его пальцам, ощутить вкус. Я так сильно сжала челюсти, боясь своих желаний, что скрипнули зубы.

— Не ерзай, — коротко и зло произнес Аврелиан, а я удивилась еще больше. От него снова пахло дорогой выпивкой, и аромат дамасской розы, исходивший от одежд Аврелиана, забивался в нос. Голова закружилась, в горле пересохло, и мне показалось, что колени начали подгибаться. Его лицо так близко, что краем глаза я вижу острые скулы Аврелиана, его жесткий напряженный профиль, прямой нос, длинные загнутые ресницы.

Я хотела заглянуть в глаза Аврелиану, понять, испытывает ли он хоть что-то подобное, или это только я схожу с ума от жара, лавиной прокатившегося по венам.

Он так близко, так близко…

Я застонала, запрокинув голову и недовольно ерзая, и Аврелиан выругался.

Это немного отрезвило. Чтобы почтенный высший — ректор Храма семи ступеней — и в такой непочтительной манере отзывался о себе подобных…

— Ты все делаешь для того, чтобы приблизить момент нашего слияния, — горячо прошептал он мне в ушко, стиснув бедро пальцами так, что наверняка останутся синяки, и я сглотнула вязкую слюну.

Перед глазами плыли кустарники и цветные пески Парящих аллей, в ушах стучала кровь, ноги подрагивали, а в животе тугим жгутом сплеталось желание. Я бы могла списать это ощущение на что угодно, но так часто испытывала его, находясь в объятиях любимого, что не могла отрицать очевидного. Аврелиан сводил меня с ума одним своим ароматом, горячим твердым телом, пальцами, которые болезненно замерли. От того, что его руки не двигались, мне хотелось кричать, и я снова застонала, прикрыв глаза и вжимаясь в Аврелиана с бесстыжей жаждой быть ближе.

Подозревал ли он о том, что я готова наброситься на него с поцелуями, когда губами нежно касался полоски кожи под волосами. И откуда в нем столько терпения?

— Я узнал все, что хотел, — низким тягучим, как патока, голосом, произнес Аврелиан, убирая с моих губ и талии ладони. Я замычала от разочарования, смаргивая с ресниц слезы стыда, солеными дорожками катившиеся по щекам, а Аврелиан уже стоял так далеко, что аромат дамасской розы истаивал, как и резкий запах спиртного. Если бы ректор не исчез за тяжелыми деревянными дверьми, я бы набросилась на него с кулаками, и неизвестно, чем бы это закончилось.

— Всемилостивый боже, что со мной? — застонала я громче, опускаясь на песок.

Руки так сильно тряслись, что я удивленно смотрела на них и не могла поверить в происходящее. Меня даже подташнивало от желания, скрутившего внутренности.

Нобис и Майкл ушли тем же путем, которым и пришли, не встречаясь ни со мной, ни с Аврелианом, а я пропустила завтрак, игнорируя громкий гонг и гомон голосов, которые неслись из распахнутых настежь окон Сумрачного холла.

«Больше никогда, — мысленно пообещала я себе, немного приходя в себя. — Никаких приключений, никаких томных взглядов на ректора. Я простудилась, у меня температура»…

До конца дня я провалялась в кровати, встретив Мелиора в коридоре и сказав, что мне ужасно плохо. Видимо, выглядела я соответствующе, потому что наставник сам проводил меня до спальни и разрешил пропустить все занятия, обещав принести книги и обед.

Провалившись в сон, я впервые не видела кошмаров, но Аврелиан поселился в моем подсознании, впиваясь в него, как клещ. Его руки гладили, доставляя мне неземное удовольствие, и только окончательно проснувшись, я поняла, что ласкаю сама себя, доводя до судорожных всхлипываний и готовя к яркому оргазму, который сотряс все мое тело.

Все следующее утро я провалялась в постели, читая записи, оставленные Мелиором на прикроватной тумбочке, и не различая ни одного слова. За весь прошедший день я не притронулась к еде, и теперь едва сдерживалась, чтобы не побежать в Сумрачный холл в числе первых, но побоялась, что не смогу затесаться в толпе, если неожиданно столкнусь с Аврелианом.

Нет и нет. Больше никогда он не застанет меня врасплох.

После завтрака, который я все-таки посетила, Мелиор повел хранителей первой ступени в лекционную аудиторию, снова усадив на мягкие подушки, разбросанные прямо на полу. Не успела я занять одну из них, как в помещение ввалились престолы, заполнив аудиторию до предела и, шумным суетливым потоком, сметая все на своем пути, в том числе свободные подушки. Попыхтев, я уселась прямо на подоконник, свесив ноги и расправив подол форменного платья. Ллойд молча устроился рядом, опускаясь на пол прямо под каблуками моих туфелек и беззаботно хмыкая на мой шутливый пинок в плечо.

Я не удержалась, а он не обиделся, двумя пальцами поймав мою лодыжку и с ехидной полуулыбкой возвращая ногу в начальное положение.

Мы бы и дальше беззаботно препирались друг с другом, если бы я не поймала на себе пристальный взгляд девушки, лицо которой казалось смутно знакомым.

«Где я могла видеть ее?» — невольно подумала я, всматриваясь в какие-то безликие и одинаковые лица престолов. Бледные, худые и темноволосые, пространственники походили один на другого и чертами лица: заостренными скулами, бескровными губами и глубоко посаженными глазами. Только Нобис нисколько не походила ни на кого из них. Лишь темные волосы, сколотые на затылке, роднили ее с бледными собратьями, и такой же болезненный оттенок кожи, в остальном девушка выглядела намного привлекательнее и живее.

Ллойд успел соскучиться, подцепив пальцами мою туфельку и нагло стаскивая ее с ноги. Кончиком пера он пощекотал мою ступню, и я засмеялась, вдруг понимая, что в аудитории царит неестественная тишина. Мелиор не вещал со своего трона, и я подняла глаза, ожидая встретить его суровый и предостерегающий взор, но наткнулась на огненные испепеляющий взгляд ректора.

Сердце дрогнуло, подскочив к самому горлу, и я забыла, как дышать, глядя в пылающие огнем глаза Аврелиана, на его яркие, словно искусанные губы, на красивый подбородок, который вдруг захотелось прикусить зубами.

«О, мой бог»… — простонала я мысленно, прикрывая глаза и ощущая, как лихорадка вновь завладевает всеми конечностями. Пришлось даже грубо выдернуть ногу из пальцев Ллойда, чтобы он ничего не успел понять.

— Я не задержу вас надолго, — раздался сухой голос Аврелиана, а в нос ударил аромат дамасской розы, и я вжалась лопатками в стену.

«Хоть бы исчезнуть, чтобы предотвратить последствия странной вирусной инфекции, которая передавалась, видимо, воздушно-капельным путем», — лихорадочно думала я, глядя на пол, где цветными пятнами расплывались перед глазами плитки пола.

— Я хочу рассказать тем, кто еще не знает, о седьмой секции, — Аврелиан сделал зловещую паузу, а я отчего-то прикипела взглядом к девушке, которая до этого не сводила глаз с меня. Престолы держались от нее чуть поодаль, и она пряталась от ректора за пышной растительностью цветущий кустов, которые остались здесь, как напоминание, что когда-то в этом помещением располагался зимний сад. — Магический пожар уничтожил значительную часть изданий, доставленных в Храм архангелами из мертвых земель, но не все книги.

При этих словах Аврелиана, девушка вздрогнула и подняла голову, прикусив губу. На ее щеках наливались нездоровые карминные пятна.

— Но магический пожар в седьмой секции, это еще не все, — вкрадчивый голос Аврелиана пускал по моему позвонку знакомую стайку мурашек, и, сколько я не убеждала себя, что разговор серьезный, ощущение внезапной радости от близости ректора не проходило.

— В Парящих аллеях обнаружен след от темного заклинания. Кто-то готовил смертельное зелье прямо посреди розовых кустов, — пояснил Аврелиан, и адепты возмущенно ахнули. Ллойд повернулся ко мне и вопросительно приподнял бровь, на что я покрутила у виска пальцем. Я, конечно, мечтаю опоить Аврелиана подобным зельем, но как его готовить понятия не имею.

— Если кто-нибудь из вас слышал или видел что-либо подозрительное, прошу незамедлительно сообщить об этом наставнику либо мне. Прискорбно думать, что такое в Храме впервые, поэтому подозрения падают на адептов первых ступеней обучения. — Сказал Аврелиан, повернув голову в нашу с Ллойдом сторону, к окну, но я упорно смотрела на растения и на девушку, затаившуюся среди цветущих кустов.

— Только адепт с нездоровой психикой способен на подобный поступок, — вмешался Мелиор, нервно барабаня пальцами по подлокотникам своего трона. — И мы обязаны найти его и помочь.

Я скосила взгляд на Ллойда, а он — на меня. К сожалению, моя персона привлекла не только его взгляд, многие хранители тайком кидали в мою сторону вопросительные взгляды.

«Докатилась!»

Теперь меня считают не только бесталанной пустышкой, но еще и смертельно опасной или же сумасшедшей!

Среди престолов, которые белыми призраками расселись вдоль стен, я разглядела всего несколько девушек. Есть ли среди них Нобис, которая встречалась с Майклом Гавром в парящих аллеях? Не она ли варила то самое зелье или, как его назвал Гавр, эликсир, смертельное для нее же самой. Боюсь представить, что из их разговора услышал Аврелиан, и зачем он провоцирует адептов, когда точно знает, кто говорил в Парящих аллеях? Что хочет выяснить?

— А теперь приступим к лекции! — отвлек меня голос Мелиора, — и, раз уж вы все сегодня на мне, давайте соблюдать тишину, я не собираюсь терять голос из-за толпы перевозбужденных адептов.

Аврелиан ушел, я снова попрощалась лишь с его спиной и опущенной головой. Сегодня он не собрал белоснежные волосы в «хвост», как делал это на лекционных занятиях, и они длинными прямыми прядями свисали до самой талии, как у кого-нибудь жителя лесов. Он выглядел привычно сосредоточенным, но меня пугал сам факт того, что я это заметила. А еще тревожнее казалось ощущение внизу живота — стягивающее и жгучее, словно я хотела, чтобы Аврелиан остался в аудитории и снова посмотрел на меня.

«Налицо все признаки влюбленности, — сделала я неутешительный вывод. — И как лечиться? Выпросить у Нобис таинственное зелье и отправиться в Межмирье раньше запланированного срока? А что… Эпичное завершение моего запутанного жизненного пути».

— Сегодня я расскажу вам о высших, которым «море по колено», — ухмыльнулся Мелиор, сделав паузу и откидываясь на спинку своего импровизированного трона. — О Загорне и его брате Дарко. Эти боги первыми появились на Олимпе, рожденные от самых древних и ярких светил небосвода. Они правили Темным миром, пока на Олимпе не появилась Агата и Ирида — родные сестры, равные братьям по силе и мощи. Но Олимп оказался мал для четверых амбициозных, молодых и горячих высших, которые жаждали единоличной власти. Миры, созданные ими, образовали первый круг Поднебесья, а Темный мир раскололся на само Поднебесье и Межмирье — земли мертвых. Началась кровопролитна война, в которой на сторону Загорна вставало все больше рожденных высших. Дарко обвинили в том, что его сознание обуяла тьма и сослали в земли мертвых, куда вслед за ним отправилась и Ирида. С тех самых пор, только Загор правит на Олимпе, повелевая всеми остальными, только он пишет новые законы, блюдет их выполнение и сурово наказывает тех, кто оступается. Вызубрите книгу, которую я вам выдам, как свое собственное имя — это назидательные истории ангелов, падших от руки Загорна.

Лекция оказалась короткой, а зловещие паузы между предложениями — пугающими. И Мелиор сегодня не улыбался и не шутил, как делал это обычно. И престолы, и хранители сидели, практически не шелохнувшись с самого начала повествования.

— Лучше знать, что вас ждет за проступок, прежде чем совершить нечто незаконное, — голос Мелиора сегодня казался мне чересчур пугающим, он явно переборщил с наведением страха в души первокурсников, но они внимали ему с открытыми ртами.

Я прониклась всеобщим настроением, пообещав себе почитать на досуге, что там за назидательные истории.

— Запомните. Ни один хранитель не должен стремиться к тому, чтобы узнать о своем прошлом, ни один престол, инит и архангел не имеет право обсуждать решения Загорна. Вы рождены теми, кто вы есть — слугами богов, и не имеете права на ошибку, — вещал Мелиор, а я уже не слушала, погрузившись в собственные мысли.

Мелиор и Аврелиан явно спелись, словно намекая мне на то, что происходит. Кого они стараются предостеречь, о чем таком знают, предупреждая еще раз хранителей, инитов, престолов и даже архангелов?

Окончание лекции Мелиор обозначил своим молчаливым уходом, а первокурсники еще долго обсуждали то, что им довелось сегодня услышать. Если престолы, знакомые с правилами Олимпа, вели себя более равнодушно, то хранители бушевали, высказывая негативные мнения по поводу несправедливого правления Загорна.

Выскользнув за дверь, я предпочла остаться в стороне от дебатов, но моему тихому уходу не суждено было сбыться. За дверью стоял Аврелиан, который сгреб меня в охапку и утянул в туманное облако, созданное взмахом его руки.