Семья волшебников. Том 3

Глава 4

Вероника сосредоточенно смотрела на доску, над которой пока еще не было ничего интересного. Она осторожно потрогала землю в плошке, коснулась листиков цветочка, обмакнула палец в воду, понюхала могильный прах…

— Это наши игровые ресурсы, — объяснил папа. — Элементарные субстанции, носители шести разных видов маны. Земля, Вода, Огонь, Воздух, Жизнь и Смерть.

Вероника кивнула. Пока что звучало просто.

— Смотри, игровое поле выглядит как трехмерный лабиринт, — показал папа. — Мы начинаем в случайном участке эфира, поэтому начало каждой партии уникально. Противоположные стихии не могут пересекаться, а если направлены навстречу друг другу — взаимоуничтожаются. Мы делаем ходы по очереди, каждый раз ставя на эфирное поле мановую точку и задавая ей направление…

— А как поставить точку? — спросила Вероника. — Я не умею…

— Тут не нужно много уметь, — поспешил заверить папа. — Чтобы играть в манору, не надо быть сильным волшебником. Это логическая игра… и немного творческая. Достаточно уметь видеть ману и самую малость ее контролировать. Вот, я беру кончиком пальца один эон маны и устанавливаю сюда… ты видишь, что я делаю?

Вероника наклонила голову. Она вроде и видела… а вроде и не совсем. Да, в некоторых областях магии она прямо сейчас могла заткнуть за пояс профессоров, но все это получалось у нее на уровне инстинктов, Вероника сама толком не понимала, как делает то, что делает.

Но папа был полон решимости научить ее играть в манору. В Мистерии эта игра всеми любима и широко распространена, а на уроках маносборчества даже является частью учебного процесса. Она отлично развивает навыки тонкого маноконтроля, а заодно логическое мышление.

Не говоря уж о том, что она чрезвычайно увлекательна.

Майно Дегатти обожал манору. Сильным игроком не был никогда и делать ставки давно зарекся, но игра все равно доставляла ему неописуемое удовольствие. Он играл со всеми, кто соглашался составить компанию, сдружился на этой почве с живущим по соседству Варкундром Пордалли, постоянно проигрывал Снежку, пытался научить жену и старшую дочь, а теперь добрался и до младшей.

У Вероники пока что не получалось, но ей хотелось научиться, потому что папа сказал, что это очень весело. Вероника верила папе.

Астрид поглядывала на нее с сочувствием. Она быстро убедилась, что манора ей не нравится, и прикинулась, будто у нее ничего не получается, так что папа отвязался. Но Вероника еще недостаточно умна для таких кообнимаций, да к тому же ей может и понравиться, кто ее знает.

— Я выиграла, — сказала Мамико, снимая с доски рейтара Астрид. — Тридцать два.

Астрид выпучила глаза, схватилась за голову и принялась судорожно пересчитывать. Король и волшебник — это семнадцать, да коннетабль — это двадцать три, да оба рыцаря — это двадцать семь… плюс два гвардейца, два лучника, а теперь рейтар. Тридцать два очка, Мамико выиграла.

Причем Астрид сбила больше фигур! Мамико — только десять, а Астрид — четырнадцать! Просто она убила трех гвардейцев, трех лучников, двух рейтаров, двух рыцарей, двух жрецов, епископа и камергера, а это только двадцать четыре очка!

— Давай еще раз, мне нравятся боевые шахматы, — предложила Мамико. — В следующий раз у тебя точно получится.

— Конечно, получится, — пообещала Астрид. — Я тебе жопу-то надеру.

— В четвертый раз ты наверняка выиграешь, — кивнула Мамико.

Астрид засопела. Какая же язва у нее сестра. Ну и ладно, Астрид зато в уош всегда побеждает. И вообще везде, где нужны сила, ловкость, скорость.

— Ма-а-ам, а чо я сильная, но какая-то не очень умная⁈ — окликнула Астрид.

— Наследственность у тебя такая, смирись, — ответила мама, рисуя что-то на бумажке вместе с тетей Сидзукой.

— Значит, ты тоже не особо умная⁈

— Нет, как раз я умная, — покачала пальцем мама. — Но ты пошла в папу. А твой кровный папа… ну, не будем о грустном.

Астрид вскарабкалась в кресло с ногами и принялась качаться, держась за виски. За что ей это? Почему мама родила ее от красивого, а не умного? Почему нельзя было найти такого, чтоб и выглядел хорошо, и в шахматы умел играть?

Эту претензию она и прокинула матери.

— Извини, Ге’Хуул женщинами не очень интересуется, — ответила та.

— Вот поэтому столько тупых, — поджала губы Астрид. — Потому что умники думают о своей кирне, а не о наследниках.

— Астрид, наследственность непредсказуема, — объяснила мама. — Вот Гариадолл — один из самых умных демолордов. Совита… не знаю уж, насколько она умная, но точно не дура. А кто их дочка? Абхилагаша. Если ты проигрываешь Мамико в шахматы, это не значит, что ты тупая. Это значит, что ты хуже играешь в шахматы. Или значит, что Мамико умнее тебя. Но это не означает твою принципиальную тупость.

— Не переживай, Астрид, Мамико в шахматном кружке всех обыгрывает, — улыбнулась Сидзука.

— Кроме того, ум сам по себе не означает успешности или счастья, — продолжила Лахджа. — Нет, кто спорит, он в значительной степени предопределяет твой успех в жизни, но если ты только умный, а в тебе нет силы воли, решительности, деловой хватки или банальной удачливости, ты при всем своем уме многого не добьешься.

— И чо тогда главное? — поджала губы Астрид.

— А главное — это семья, — обняла ее мама. — Слушайся родителей, Астрид. Заботься о семье — и семья позаботится о тебе.

— Ма-а-ам, это чушь! — начала вырываться Астрид. — Пусти-и-и!..

— Семья тебя никогда не отпустит, — прижала ее сильнее мама.

Сидзука тем временем подвела итог. В заложенный бюджет она уложилась, хотя и очень впритык.

Она все-таки начала свой маленький бизнес. Приобрела помещение на Липовом бульваре, где как раз недавно закрылась лавка волшебных средств гигиены. Ее владелец прогорел, в стремительном темпе все распродал и скрылся, спасаясь от кредиторов.

И теперь у входа росли две очаровательные сакуры, а над дверью висела новая вывеска.

Название для заведения Сидзука выбирала мучительно долго, теребила и мужа, и дочь, и лучшую подругу, у всех спрашивая совета и прося выбрать из пяти вариантов. Именно пять вариантов она в конце концов придумала, и никак не могла решить, какое ей нравится больше всех.

— «Сакура», «Идзуми», «Нихон тейст», «Умами», «Суси-си», — в очередной раз перечислила Сидзука. — Ну давай же, Лахджа. Какое тебе больше нравится?

— Что такое «Идзуми»? — спросила демоница.

— Родник. Красиво же?

— Красиво. Пусть так и будет — «Родник». Можно даже не по-японски.

— Ну не знаю…

— А что значит «Суси-си»? Почему не просто «Суси»?

— Игра слов. Подчеркивает мастерство шеф-повара.

— Эту игру слов здесь никто не выкупит.

— Я бы это каждый раз объясняла, — закатила глаза Сидзука. — Ладно, я еще подумаю. Давай теперь о главном вопросе.

Лахджа тяжко вздохнула. Опять начинается.

Сидзука хотела все сделать максимально аутентично. Подавать традиционные японские блюда, правильные суши и сашими. Сукияки, курочку карааге, гюдон. Возможно, окономияки, а на десерт — моти. Не просто что-то отдаленно похожее, как делают в японских ресторанах за пределами Японии, а в точности такое, как должно быть.

Она уже договорилась с недавней выпускницей кулинарного факультета Аргентарта и выписала повара из Нгелты, а Вератор нашел где-то двух акасягум — бродячих домовичков, немножко знающих про японскую кухню. Но Сидзуке этого было мало, она желала непременно нанять и настоящего японского повара. Обученного профессионала, урожденного японца.

Теперь вопрос был в том, где такого взять и как притащить в Мистерию.

— Да все просто, — в сотый раз повторяла Сидзука. — Бьем его по башке из-за угла, вырубаем, потом притаскиваем куда-нибудь в красивое место, а там ты покажешь ему красивую добрую богиню и скажешь: добро пожаловать в свою новую жизнь, Хиро-кун! Ну и наплетешь ему, что он Избранный, и его миссия — быть поваром в фэнтезийном мире!

— Я не могу никому показывать свою красивую добрую богиню, — ханжески сказала Лахджа. — Я замужем.

Сидзука поджала губы, всем своим видом излучила презрение к таким убогим шуткам и снова начала канючить и клянчить. Вератор, насколько поняла Лахджа, отказался в этом участвовать, а без помощи мага или демона Сидзука отправиться в Японию не могла.

— Лахджа, в японском ресторане должны быть японские повара, — в сотый раз повторила Сидзука. — Или по крайней мере один повар — но обязательно японский. Ну давай! Давай похитим одного! Всего одного!.. но хорошего!

— Да не буду я похищать людей! — отбивалась Лахджа. — Я тебе не Хальтрекарок!

— Да не похищать! Ну кто тебе сказал про похищение, что ты какая⁈ Мы его по-хорошему уговорим! Ты думаешь, во всем огромном Токио не найдется одного повара, который захочет переехать в мир магии и эльфов⁈

— Ага, и выйти замуж за принца ёкаев, — проворчала Лахджа. — Ладно, если найдешь добровольца, то черт с тобой. Заодно покажем твоим родителям внучку.

Сидзука немного стушевалась. Совмещать деловой визит с родственным ей не хотелось. Навестить престарелых родителей она так и не собралась, и ей, насколько поняла Лахджа, было откровенно страшно.

Она-то, в отличие от подруги, к своим не возвращалась, не плела им, что вышла замуж за инопланетянина. Просто бесследно исчезла навсегда. Ее наверняка давно похоронили, и воскресать теперь, двадцать четыре года спустя…

— Да и на сорок три ты не выглядишь, — согласилась Лахджа.

— И не собираюсь, — проглотила пилюлю жизни Сидзука. Она их лопала, как витаминки.

Лахджа задумалась. Завтра Меркаторидис, Торговый День. У школьников выходной. Можно и правда сгонять на Землю, погулять по Токио, показать Мамико родину предков… да и самой Лахдже показать, она в Японии не бывала.

— Я тоже с вами! — моментально загорелась Астрид, услышав, куда отправляются мама, сестра и мама сестры.

Астрид обожала Японию. Она никогда там не была, зато посмотрела кучу аниме и все знала про японские школы, гандамов и тайные деревни синоби. Ей давно хотелось увидеть все это воочию, так что она запрыгала вокруг мамы, чтобы та даже не надеялась оставить старшую дочь за бортом.

Лахджа с сомнением посмотрела на Астрид. На перепончатые крылья. На длинный гибкий хвост. Можно, конечно, снова выдать за косплей, но… что там сейчас на Земле? Она посмотрела в Ментальном Блокноте сравнительную табличку календарей… тридцатое июня.

— Сидзука, в Японии что-нибудь празднуют тридцатого июня? — спросила она.

— Через неделю Танабата, — ответила Сидзука.

— Нет, Астрид, мы не будем ради тебя ждать неделю, — отказала Лахджа.

— Да ладно, мам, ну давай меня замаскируем как-нибудь! — заныла Астрид. — Мамико же едет!

Лахджа посмотрела на Мамико. Ей маскироваться не нужно. Без аурометра или генетического анализа ее от человека не отличить. Даже Веронику выдают вертикальные зрачки и необычный оттенок волос, а Мамико — маленькая копия матери.

— Ма-а-ам!.. Ма-а-ам!.. Можно меня превратить в человека⁈ — продолжала ныть Астрид.

— Я так не умею.

— Мам, ты что какая бесполезная⁈ — разозлилась девочка.

Она принялась тужиться, стараясь превратиться сама. Замаскироваться по-демонски, как Совнар и другие бушуки.

Демоническая сила у Астрид была с рождения и иногда непредсказуемо срабатывала. Сейчас у нее замерцали крылья, стали таять, таять, таять… а потом снова вернулись, да еще и слегка задымились.

Астрид сердито засопела.

— Попробую еще! — выпалила она.

— Да ладно тебе, ты сейчас от натуги в штаны какнешь, — хмыкнула Лахджа.

— А-а-а!!! — гневно завопила Астрид. — Не позорь меня, мам!!!

— Астрид, да просто возьми маскировочный амулет, — подал голос папа, с интересом наблюдавший за представлением.

Астрид жадно схватила жетончик на цепочке, повесила на шею… и превратилась в сморщенную старушку. Посмотревшись в зеркало — сорвала его, стала самой собой… снова надела… снова сняла.

— Он только в бабку превращает, что ли? — разозлилась она. — Пап, а других-то нет⁈

— Есть. В лавке. У меня только этот.

— Почему в бабку-то⁈

— Ну вот такой у него стандартный вариант.

Астрид с ненавистью посмотрела на свое отражение. Тяжкий выбор — идти в виде бабки или не идти совсем. Она снова постаралась сделать так, чтобы окружающие смертные видели ее так, словно она тоже смертная, без крыльев и хвоста. В этот раз хвост превратился в дымный клуб и испарился, но едва Астрид сделала шаг — со свистом вытянулся назад.

— Это тренироваться надо, — снисходительно сказала мама, сотворяя чашку кофе. — А ты не тренировалась, так что быть тебе бабкой.

Глядя на потуги дочери, Майно почесывал шейку попугаю. Матти запоминал все увиденное и услышанное, а его волшебник обдумывал новый раздел монографии — «Развитие демонической силы у демона, живущего вне привычной среды обитания».

Сравнить, правда, не с чем, непонятно пока, норма ли это или отклонение. Тем более, что Астрид хальт. Разве что снова призвать того мальчишку, Ахвенома, расспросить, как это происходит у маленьких фархерримов, и что он сам умеет в свои… сколько ему там уже лет?

Большинство обычных высших демонов отводят смертным глаза с легкостью. Гохерримы, бушуки, кэ-миало могут ходить в толпе людей и оставаться незамеченными. Вероятно, для фархерримов это тоже не составляет труда. Но Лахджа всегда полагалась на свое Ме, а Астрид еще маленькая, так что Майно пару лет назад приобрел по случаю маскировочный амулет. Все забывал отдать, потому что в Мистерии он не нужен.

Но стоило, конечно, проверить, под кого он маскирует.

— Пойдем, пойдем, бабуль, — насмешливо приговаривала Лахджа. — Сейчас я отведу тебя в поликлинику…

— Мам, я тя ща стукну! — взвыла Астрид.

— Не выбивайся из образа.

Майно стало жалко дочь. Все-таки иметь мать-демона — печальная участь. Он протянул руку и сказал:

— Дай-ка сюда, попробую переделать.

Майно Дегатти всегда был неплох в артефакции, а уж в душестроении и вовсе не знал себе равных. Прежде у него было целых три неодушевленных фамиллиара, которые суть те же артефакты, только с толикой собственного разумения и не способные бросить хозяина. После гибели меча и плаща остался только кошель, но навыки никуда не делись.

Он не собирался делать фамиллиара из амулета. Просто протянул между ним и Астрид легчайшую связку. Одолжил у Лахджи каплю демонической силы и одновременно вошел с ней в унисон, чтобы влиять на подобных ей демонов. Астрид не фархеррим, но достаточно к ним близка, и этого оказалось достаточно, чтобы снять с девочки матричный аурический слепок и передать его амулету, заместив стандартный образ.

— Вот так, — сказал папа минуты через три. — Попробуй теперь.

Астрид надела… и у нее исчезли крылья, исчез хвост, кожа утратила легкий лиловый оттенок, а глаза стали обычными человеческими.

— Я связал иллюзорный облик амулета с твоим, — пояснил папа. — Так что теперь он маскирует тебя под… тебя же, но если бы ты была человеком.

— Или гхьетшедарием! — кивнула Астрид, глядя в зеркало.

— Нет, человеком, — возразил папа. — Иллюзорный облик амулета — человек, и этого я не изменил. Так что связка вот такая.

— Ты все испортил, — цокнула языком Лахджа. — Я уже придумала кучу шуток про старух, и куда мне их теперь?

— Запиши в тетрадочку, они мне пригодятся, когда ты состаришься, — съязвила Астрид. — Лет через пять.

Лахджа умиленно улыбнулась. Да, это ее дочка.

Она наказала Майно присматривать за Вероникой и не охотиться в ее отсутствие на мантикор. Чмокнула Лурию, которая сладко дремала в окружении змеиных колец. У младшей дочери с Токсином оказалось полное взаимопонимание, Лурия постоянно с ним играла, а когда змей уползал по каким-то своим делам, расстраивалась и похныкивала.

Лахджа боялась, что Вероника тоже запросится. Но та, услышав, что Токио — это город раз в тридцать больше Валестры, просто равнодушно отвернулась. Ей не понравилось на фестивале Бриара, там было слишком шумно, людно и суетно.

Так что отправились вчетвером. Две мамы и две дочери, а также конь. Лахджа могла и сама провести всех через Лимбо, но зачем, если есть заточенный именно под путешествия фамиллиар? Сервелат домчит куда угодно, в любой мир… да хоть на Луну. Майно как-то обмолвился, что летал туда однажды со Звиркудыном, когда они поспорили, чей ездовой фамиллиар лучше.

Прихватили с собой и Матти, чтобы он выучил японский язык и мог переводить аниме в реальном времени. Лахдже давно надоело делать субтитры, она нашла кучу других хобби.

Приземлиться в самом Токио не удалось — ни Лахджа, ни Сервелат тут раньше не бывали. Туманы выпустили их в сотне километров к северу, где-то в горной местности. Вокруг росли японские криптомерии, а ниже по склону виднелись шоссе и синтоистский храм.

— Местность знакома? — спросила Лахджа у Сидзуки.

— Лахджа, если я японка, то должна знать каждый кусочек Японии? — раздраженно спросила та. — Шокирующая новость: я не знаю!

Лахдже захотелось заставить подругу идти в Токио пешком, но она все-таки смягчилась. Сервелата попросили попастись пока где-нибудь в лесу или среди облаков, как уж сам выберет, а сами спустились к храму и там определились с местонахождением. У Сидзуки был GPS-навигатор, она была на «ты» с техникой и всю жизнь провела в Токио… ну да, она покинула его двадцать четыре года назад, и к 2029 году здесь многое изменилось, но сам-то Токио стоит на прежнем месте.

Столица Японии привела девочек в изумление. Мамико до шести лет жила во дворце демолорда, а потом еще три года — в Валестре, городе хоть и волшебном, но не таком уж большом. Астрид и вовсе большую часть сознательной жизни провела в сельской местности, и хотя Валестру тоже хорошо знала, да и в Хельсинки разок бывала, но в целом привыкла к пасторальному спокойствию Радужной бухты.

А тут дома до небес!.. везде сверкающие огни!.. толпы людей, все куда-то спешат!.. и все одинаковые! Повсюду одни сплошные чины, как Сидзука и Мамико!

— Кошмар, до чего дошла цифровизация, — сказала Лахджа, заглядывая Сидзуке через плечо. — Как думаешь, наличка у них все еще в ходу?

— В ходу… наверное, — ответила та, ковыряясь в своем планшете.

Посещать развитые миры труднее, чем развивающиеся. В примитивной цивилизации думать надо только о маскировке, да о том, чтобы не нарушать местные табу. Но чем больше на какой-то Странице технологий или крутой магии, тем сложнее обычно социально-экономическая система и тем труднее во все это вписаться, успешно выдать себя за своего. Да, Лахджа и Сидзука родились на Земле, но они считаются умершими и у них нет документов, банковских счетов и электронной почты.

Зато, правда, здесь есть преимущество многолюдья. В каком-нибудь средневековом городке, а уж тем более первобытном племени чужестранцы как на ладони и сразу привлекают внимание. В громадном муравейнике Токио никто не заметит четыре новые единицы, пока они сами что-нибудь не напортачат.

Наличка была в ходу. Несмотря на всю свою технологичность, японцы охотно принимали ассигнации. Лахджа в первом же обменнике поменяла евро на йены, и они вчетвером завалились в ближайший ресторан традиционной кухни.

— Мы будем ходить по ресторанам и везде заказывать одинаковый набор блюд, — излагала Сидзука свой нехитрый план. — Где мне понравится больше всего — там повара и возьмем.

— А ты сможешь осилить столько жратвы, Си? — усомнилась Лахджа. — Я-то демон, я-то могу дегустировать без ограничений и вреда для желудка…

— И я! — присоединилась Астрид, уплетавшая удон с курочкой терияки.

— Вот, — кивнула Лахджа. — Давай мы этим займемся.

— Но ты не японка и тонкостей японской кухни не поймешь, — отказала Сидзука. — Нет, нет. Я должна принести себя в жертву общему делу. А ты просто примазываешься, чтобы пожрать побольше.

В жертву общему делу Сидзука приносила себя умеренно. От заказанных блюд она отщипывала по чуть-чуть, съедала по одному роллу, по одной горсточке риса или лапши. Причмокивала, долго катала на языке, давала попробовать Мамико, спрашивала мнение ученого попугая и в конце концов качала головой, непрестанно гугля — где в современном Токио лучше всего готовят?

Астрид этот гастротур ужасно понравился. Она провозгласила себя лидером группы и важно вышагивала впереди всех, первой неслась к лучшему столику и хватала меню, с восторгом каталась на метро и доставала Сидзуку вопросами. Ей не терпелось увидеть гандамов и синоби, и она расстроилась, услышав, что гандамов в реальной Японии нет, а синоби живут скрытно и просто так их не встретишь.

Лахджа полагала, что первым делом Сидзука отправится навестить родителей. Но об этой части поездки та словно напрочь забыла. В родном городе ее не интересовало ничего, кроме суши, сашими и прочих деликатесов, которые вообще-то просто нарезанная сырая рыба. Лахджа почти не замечала разницы между тем, что подавали в разных ресторанах, а вот Сидзука заносила в электронную таблицу какие-то мельчайшие нюансы и составляла на их основе рейтинг.

— Пока что лидируют третий, двенадцатый и пятнадцатый, — сказала она под вечер, когда уже и Астрид начала демонстративно рыгать. — Но десятому тоже можно дать шанс, сашими у них бесподобные.

— Мы родителей твоих навещать будем? — задала вопрос в лоб Лахджа.

— Потом, — отвела взгляд Сидзука. — Как-нибудь. Может, вместе с Вератором…

— Если не навестишь сейчас — не навестишь никогда.

— Слушай, ну что тебе от меня надо⁈ — плаксиво выпалила Сидзука. — Большую половину моей жизни они считают меня мертвой! Они давно меня похоронили, смирились и забыли, что я вообще была! Я не хочу бередить!

— Вряд ли они забыли, что ты вообще была, — возразила Лахджа. — А ваши мелкие ссоры вряд ли достигали такого масштаба, чтобы они подумали: а, родная дочь пропала, ну пойдемте в гольф поиграем. У вас играют в гольф?

— Да, играют. Лахджа, я не лезу в твою жизнь, а ты не лезь в мою.

— Ладно… не буду. Просто буду считать тебя трусихой… но не говорить в лицо.

— Ты уже сказала!

Астрид и Мамико вертели головами туда-сюда, следя, как их мамы ссорятся. Мамико была охвачена смешанными чувствами — ей хотелось познакомиться с бабушкой и дедушкой, но и было немного страшно.

Мамико уже усвоила, что она должна быть первой во всем, потому что ее мама в детстве была первой во всем, и уж она-то никогда, никогда, НИКОГДА не подводила своих маму и папу.

— А братья или сестры у тебя есть? — спросила Лахджа. — Как-то разговор никогда не заходил…

— Брат, — неохотно сказала Сидзука. — И он был во всем лучше меня.

— Лучше ТЕБЯ⁈

— Да, представляешь⁈ Я всю жизнь за ним гналась и не могла догнать!

Лахджа выпучила глаза. Сидзука ведь была студенткой Токийского университета, круглой отличницей, IQ 168.

Это каким же титаном должен быть ее брат?

— Слушай, у меня непростые родители, — отвела взгляд Сидзука. — Ему должно было достаться дело отца. А я должна была… неважно.

— Только не говори мне, что ты еще и богатая, — прищурилась Лахджа.

— Ну-у-у-у… что считать богатством?

— Деньги, например.

— Тогда богатая, — пробормотала Сидзука.

Лахджа залпом опорожнила чарку сакэ. Тля, вот бывает же такое. Кто-то больной, нищий, карабкается с самого низа и не имеет никаких перспектив в жизни. А кто-то сразу рождается красивым, умным, в богатой семье… и ему еще мало, он за принца ёкаев замуж хочет.

— Это была девочковая мечта! — взвизгнула Сидзука. — Меня обманула манга! Хальтрекарок подслушал и воспользовался произнесенным желанием!

— Я что, вслух говорила?..

— Да. Не делай вид, будто ты это случайно.

Лахджа налила себе еще сакэ. Вот алкоголь у японцев приятный. Мягкий такой.

— Так, подожди, — вдруг вспомнила она. — Ты же говорила, что он тебя спрашивал. Явился в душе, сделал предложение… и ты сама согласилась… нет?..

— Да, но… отвали. Я подумала… не знаю, что я подумала. Что это сон, что я попала в мангу, что это… не знаю, мне было девятнадцать, у меня никогда не было парня, я увидела… ну, Хальтрекарока! Ты знаешь, как он выглядит! Он предложил стать его принцессой!

— Ладно, ладно, я поняла. Тогда что, в отель? Будет сложно без документов, но я попробую заморочить портье…

— И я попробую, — хрустнула шеей Астрид.

Сидзука издала протяжный плаксивый звук. Закатила в отчаянии глаза.

— Ну ладно! — выкрикнула она так, что за соседними столиками повернулись головы. — Давай!

— Ты помнишь адрес? — спросила Лахджа.

— Да… кажется… если они не переехали… и если еще живы…

— Да живы, живы. Они ж японцы. Сколько вы там живете — двести лет, триста?..

— Ой-ой, очень смешно, — покривилась Сидзука.

Ехать пришлось долго. Родители Сидзуки жили в районе Денэнтёфу, а район этот… Лахдже сразу вспомнились Золотые Холмы. Вроде и ничего такого уж особенного, просто уютные тихие бульвары, много зелени, цветущие деревья, аккуратные дизайнерские дома… но чувствуется разлитое в воздухе… богатство. Будто на самом деле все это состоит из матрицы, где вместо мелких зеленых циферок — плотно спрессованное бабло.

— Тут знаменитости всякие живут, — как бы невзначай проронила Сидзука. — Бывший премьер-министр, бывший губернатор Токио… ну так, ничего особенного.

— Сидзука, я так понимаю, это я — твой «плюс один» в нашем дуэте? — немного даже растерялась Лахджа. — Менее красивая, менее богатая, менее умная и хуже прорисованная подружка?

— Ну да, — пожала плечами Сидзука. — Если бы это была манга, я была бы главной героиней, а ты моей красивой, но глупой подружкой-гайдзинкой, которая все время восхищается мной и удивляется моим способностям.

— Звучит… правдоподобно, да, — согласилась Лахджа.

И разумеется, никуда Фурукавы за эти годы не переехали, а умирать не планировали еще долго, хотя обоим перевалило за семьдесят. Они жили в аккуратном трехэтажном особняке с живой изгородью и небольшим садиком.

— Итак… ты пока постой где-нибудь тут, а я… — отвела взгляд Сидзука.

— Да-да… ой, какая красивая сакура! — восхитилась Лахджа. — Девочки, давайте побудем тут и полюбуемся сакурой!

— Это слива. Мамико, я за тобой потом подойду. Наверное.

Сидзука позвонила в дверь, сказала что-то видеофону и скрылась в родительском доме. А Лахджа с дочерью и приемной племянницей осталась ее ждать.

Сидзуки не было долго. В конце концов она вышла вся красная, а за ней — маленькая зареванная старушка. Она держала Сидзуку за руку и что-то быстро-быстро говорила, а при виде Мамико — схватила ту за плечи и снова расплакалась.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась Лахджа.

— Отец уже едет, — сказала мать Сидзуки, удостоив Лахджу только коротким кивком.

Гостей провели в дом, причем почтенная госпожа Фурукава так прилипла к дочери, словно боялась, что та улетучится, если ее отпустить. Внучку она тоже непрестанно гладила по голове, отчего та робко съеживалась, а Сидзука что-то невразумительно пыхтела.

Лахджа с интересом оглядывалась. Очень, очень традиционное жилище оказалось у родителей Сидзуки. Стильный минимализм, природная цветовая гамма, мебель простая, низкая и в основном деревянная, на стенах японские гравюры, а вместо внутренних стен — ширмы и съемные перегородки. Очень продуманно расставлены кусочки живой природы — аквариум с рыбками, бонсай в горшке, ростки бамбука. На столе набор для чайной церемонии — чашки глиняные, грубые на вид, но явно безумно дорогие.

Прислугу Фурукавы не держали, зато у них было много умной бытовой техники. Полностью автоматизированный дом с климат-контролем, похожая на рубку звездолета кухня, роботы-уборщики. Повсюду экраны, камеры, сенсорные панели, датчики безопасности.

Да, как все изменилось за последние годы… Родители Лахджи — люди консервативные и не так гонятся за передовыми технологиями. А вот родители Сидзуки оказались стариками продвинутыми.

А Сидзука продолжала мямлить свою легенду. В отличие от Лахджи, она не стала менять одну фантастику на другую, а просто сослалась на классическую амнезию. Мол, спонтанно поехала с приятелями на морскую прогулку, налетел шторм, связь пропала, их долго носило по волнам, а в конце концов судно разбилось о скалы где-то в Филиппинах, все потонули, спаслась только Сидзука, но ее шарахнуло башкой, и она забыла, кто она есть. А все личные вещи потонули. А ее личность установить так и не смогли. И она двадцать четыре года прожила в Маниле, даже замуж вышла и дочь родила, но потом развелась… а потом вдруг все вспомнила!.. и вот, она тут.

Легенда получилась насквозь дырявая, но Сидзуку никто не собирался ловить на нестыковках. Тем более, сколько лет прошло. А в том, что это именно она, ее без вести пропавшая дочь, госпожа Фурукава даже не сомневалась — Сидзука ведь нисколько за эти годы не изменилась… что вообще-то подозрительно, но и до этого несчастной матери дела не было.

Ни в какой отель, конечно, ночевать не поехали. До глубокой ночи Сидзука сидела с матерью и отцом, который оказался очень серьезным и даже суровым стариком, похожим на преклонных лет якудзу… но нет, конечно, он не имел отношения к мафии. Просто обычный бизнесмен, уже передавший большую часть дела сыну, но и сам все еще не ушедший на пенсию.

Брат Сидзуки тоже примчался, причем его-то все эти годы не омолаживали ни Хальтрекарок, ни философский камень, так что выглядел он лет на тридцать старше сестры. Кстати, как раз он обратил внимание, насколько хорошо та сохранилась. Она, конечно, азиатка, но выглядеть в сорок три на девятнадцать удается очень немногим.

Но это все-таки не из области фантастики, такое возможно, если у тебя хорошие гены и куча денег. А Сидзука сразу заверила, что она не бедствует, у нее все хорошо. Как бы невзначай продемонстрировала серьги и колье, которые обошлись в пятьдесят орбов, и похвасталась, что Мамико учится в элитной школе, лучшей в Ми… Финляндии. Да, она давно уехала с Филиппин, сейчас живет в Хельсинки. Вот и Лахджа финка.

— А это обручальное кольцо? — заинтересовалась госпожа Фурукава.

— Нет, это… другое, — прикрыла перстень Вератора Сидзука.

Лахджа с иронией глядела на подругу. Интересно, как та объяснит, почему ей нельзя позвонить и написать в Интернете.

— Я, если честно, не ожидала, что ты будешь… с девушкой, — смущенно сказала госпожа Фурукава.

— Не!.. не-не-не!.. — замахала руками Сидзука. — Вы что, с ума сошли⁈ Мы просто дружим, наши мужья — старые друзья и вместе работают, а она всю жизнь мечтала посмотреть Японию! Это ее дочь!

— А ты снова вышла замуж? — спросил отец.

— Да, недавно… хотите посмотреть свадебные фото?

Конечно, они хотели. И еще час Сидзука показывала отфотошопленные инкарны, на которых эльфы, гномы и орки казались людьми, волшебники носили земную одежду, а у Лахджи не было крыльев.

Все плакали. Все смеялись. Пили. Благо завтра суббота. Ложась спать (для гостей, разумеется, нашлись лишние футоны), Лахджа уже думала, что Сидзука останется у родителей на неделю, на две, а то и дольше.

Но на следующий день она поняла, почему в свое время та так легко упорхнула к Хальтрекароку. Едва схлынул шок, едва Фурукавы свыклись с мыслью, что их дочь жива, как начались… допросы и наставления.

— А почему ты не с мужем, а с подругой? — настойчиво спрашивала мама за завтраком. — Это странно. У вас крепкий брак? Может, познакомишь нас? Он ведь не японец, да? Сидзука-тян, ты хорошо подумала, прежде чем выйти замуж?

— Я же сказала, он не смог приехать, у него бизнес, — бурчала Сидзука. — Я внезапно все вспомнила, а он не мог отложить все дела просто потому, что у меня случился прорыв.

— А что у него за дело? — спрашивал уже папа. — Крупное? Скажи его фамилию, я посмотрю, что он собой представляет.

— Нет, это плохая идея, — отказала Сидзука.

— Он что, бандит?

— Да. Нет. Все сложно. Мы… в серой зоне.

Фурукавы переглянулись. Потом разом повернулись к Сидзуке и стали объяснять ей, как нужно поступить и что сделать. Для начала — развод, потом возвращение в Японию, восстановление в университете… папа все устроит, папа поможет.

— Мам, пап, мне сорок лет, — опешила Сидзука. — Я прожила жизнь… ее часть.

— Но ты же не получила образования, — строго сказал папа. — Или получила?

— Ну…

— Нет. А должна получить. И найти хорошую работу. Кем ты работаешь?

У Сидзуки забегали глаза.

— Если сидишь на шее мужа, то это не дело. Я тебя не так воспитывал.

— Сидзука-тян, слушай отца. Отец желает тебе добра.

Лахджа с сочувствием посмотрела на подругу. Из отдельных ее обмолвок она поняла, что та всю жизнь просто выполняла инструкции родителей. А те считали, что важнее всего — образование и карьера, даже для девушки. При этом сама Сидзука втайне хотела просто удачно выйти замуж и жить себе, не дуя в ус. А если и зарабатывать на жизнь — то фрилансом или мелким частным бизнесом.

— Я найду тебе место в офисе, — тем временем уже все решил ее отец. — Придется начать с самого низа, но ты быстро нагонишь, с твоим-то интеллектом. О программировании, конечно, можно забыть, с 2005 года все слишком сильно изменилось, тебе пришлось бы начинать с нуля. Кстати, где ты работала все эти годы? Ты точно не получила никакого образования? Это было крайне необдуманно с твоей стороны.

Мамико сидела молча. Чтобы не ломать легенду, Сидзука сказала, что та не знает японского, так что к внучке Фурукавы не приставали. Но ее судьбу обсуждали бесцеремонно, сразу решив, что переведут ее в токийскую школу, научат языку и сразу начнут готовить к поступлению в университет.

И вообще они очень радовались внучке. Брат Сидзуки почему-то так и не женился и не завел детей, а теперь поздно, ему почти пятьдесят.

Астрид тем временем встала за спинами хозяев дома и стала снимать и снова надевать амулет. С вызовом глядя на маму, она превращалась обратно в демоненка и тут же снова выглядела человеческой девочкой.

Астрид было скучно.

— Астрид, Мамико, пойдемте, погуляем, не будем мешать маме, — сказала Лахджа на паргоронском. — Мамико получит мороженое, а Астрид — тумаков.

— Почему мне всегда тумаки⁈ — выпалила Астрид на японском.

— А вот дочь твоей подруги говорит на нашем, — не преминул заметить господин Фурукава. — А ты…

— Она у меня аниме очень любит, — мгновенно нашлась Лахджа. — Кучу фраз запомнила.

— А вы тоже любите аниме? — прищурился господин Фурукава.

— Д-да… Нет. Мы пойдем. Пока, Сидзука!

— Так, стой, не бросай теперь меня! — взвыла подруга.

— Как интересно, — услышала Лахджа, уже выходя за дверь. — Сидзука, что на самом деле с тобой произошло и кто эта женщина?

— Эта женщина — тупица! — заорала Сидзука, догоняя подругу. — Лахджа, стой! Давай, покажи им!

— Что показать? — на чистом японском спросила Лахджа, невинно хлопая глазами.

— Прекрати! — заверещала Сидзука. — Они теперь все равно не поверят, ты разрушила легенду! Ты показала им, что я вру, давай!

— Я не могу! — запротестовала Лахджа.

— Я могу! — радостно воскликнула Астрид, срывая амулет и запрыгивая на стол. — Узрите Астрид Прекрасную в ее истинном обличье!

— Нет! — рявкнула Лахджа.

Но было поздно. На журнальном столике заплясал крылатый… чертенок.

Воцарилась тишина. Потом все взгляды скрестились на Сидзуке. Та несколько секунд молчала, а потом принялась излагать правду.

Ну как правду? Смягченную версию. Она полностью вычеркнула Паргорон и просто сказала, что двадцать четыре года назад… исекайнулась. Угодила в другой мир.

На этом месте ее брат ударил ладонями о стол, приподнялся и выкрикнул:

— Я подозревал с самого начала! Все, все говорило об этом!

— Что именно⁈ — опешила Сидзука.

— Ты пришла с какой-то фантастической историей об амнезии, избегала деталей, твоя дочь не знает японского, хотя сама ты не могла его забыть даже при амнезии, ты выглядишь на двадцать лет моложе… я просто не говорил вслух, потому что этого не могло быть!

— Не могло, — кивнул господин Фурукава, все еще глядя на Астрид. — Стоп-стоп-стоп. Это какая-то… глупая шутка?.. Не знаю, как, но…

— Это не шутка, — сказала Лахджа, лениво превращаясь в себя.

Хорошо, что она на всякий случай надела платье с открытой спиной.

А Сидзука нашла на планшете оригиналы свадебных инкарн и с вызовом показала теперь уже их. С особенным удовольствием ткнула в характерное лицо Вератора и сообщила, что он — эльфорк.

— Это глупо, — повторил господин Фурукава. — Просто какая-то тематическая свадьба. А ваши крылья и хвосты… может, ты вообще не моя дочь? Может, это какой-то злой пранк? Сейчас технологии такие…

— Вератор-сама, можно, ты познакомишься с моими родителями? — жалким голосом спросила Сидзука, поднеся ко рту перстень.

Несколько секунд царило молчание, а потом посреди гостиной возник великий дружбомаг. Снисходительно поглядев на жену, он сразу взял все в свои руки, между делом выяснил, что она без него наплела, и тут же с легкостью всех очаровал. Уже через пару минут он болтал с тестем, как со старым приятелем.

— Астрид, хватит плясать на столе, — приказала Лахджа, поняв, что ее помощь больше не требуется. — Я тебя больше на Землю не возьму.

— Почему⁈ — потребовала ответа Астрид. — Это ж не я все испортила!

— Ты меня не слушаешься и все превращаешь в цирк.

— Да⁈ А вот возьму и пойду на улицу — прямо так! Вот щас возьму и пойду!

И она вылетела в окно.

Лахджа сначала моргнула, не веря глазам, а потом они с Мамико метнулись следом.

Да что на нее нашло⁈

Подняв бунт, Астрид поднялась в воздух, едва не столкнулась с почтовым дроном, отшатнулась и приземлилась на крыше Фурукав. Там она громогласно заявила о своей независимости от материнской тирании, и вообще она только что исекайнулась в Японию и будет теперь обычной японской школьницей!

Лахджа с ужасом поняла, что у ее пересмотревшей аниме дочери с самого начала был коварный план, и она его осуществляет.

— Больше никакой школы! — воскликнула Астрид. — Я буду только приключаться и веселиться… подвиги!

— Астрид, если ты хочешь быть японской школьницей, у меня для тебя плохие новости, — сказала Лахджа, с волнением оглядываясь.

Пока что улица пустовала. Фурукавы жили в очень тихом районе. Но лишь вопрос времени, когда появится прохожий, проедет авто или кто-нибудь выглянет в окно.

— Я ей жопу-то напорю, — мрачно пообещала Лахджа, залезая на крышу. — Астрид!

Астрид перепорхнула на другую крышу. Забравшись на самый верх, она прокричала:

— Слушайте, жители Японии! Власти скрывают от вас! Ёкаи и мононоке существуют, и… а-а-а!..

Лахджа буквально перетекла с одной крыши на другую. Метнулась сгустком плоти, моментально скрутив дочь. Из-за поворота выехала машина, и демоница еле успела прикинуться деревом бонсаи, которое почему-то растет на крыше.

— Я тебя прибью, — шепотом сулила она. — Это что такое⁈

— Бунт, — буркнула Астрид. — Революция. Свержение тиранов.

— Вырастешь — я тебя в Армию Свободы отдам, — пообещала Лахджа. — Там бунтуй, сколько влезет. А сейчас…

— Тогда не издевайся надо мной! — потребовала Астрид. — Не дразнись!

— Когда я дразнилась⁈

— Будис бабкай, будис стаюськай!.. — предельно противным голосом пробубнила Астрид.

— Ты что, со вчерашнего злишься? — удивилась Лахджа. — Какая ты злопамятная.

— Извинись, — поджала губы Астрид.

— Серьезно?

— Извинись, а то начну орать, что ты меня похитила, — процедила Астрид, смотря Лахдже прямо в глаза.

Так, это не просто бунт. Волчонок показывает клыки. Юная демоница бросает вызов матери. Ниспровергает авторитеты… пытается. Ей все-таки только девять, так что и бунт детский.

Пробует, получится ли прогнуть. Взять шантажом и угрозами.

— Значит, так, — сказала Лахджа. — Хочешь быть японской школьницей — будь. Я попрошу родителей Сидзуки, они помогут тебе устроиться. Живи тут.

— Что?..

— Ну да. Пошли, попросим их. Думаю, они будут рады приютить мононоке или кто мы там у них…

— Вот так, значит, да⁈ Готова выбросить на помойку родную дочь, лишь бы не извиняться⁈

— Это не помойка, а Токио. Имей уважение к своему новому дому, Астрид-тян. Идем, представлю тебя твоим новым родителям. Они сделают из тебя человека. Будешь работать в офисе, как Мао-сама.

— Он не в офисе работал, а в Макдональдсе!

— Можно и туда, — ответила Взглядом Лахджа.

Противостояние. Клинки скрестились. Несколько секунд Астрид выдерживала давление матери, а потом опустила глаза. Она поняла, что битва проиграна.

Сегодня.