Семья волшебников. Том 3

Глава 6

Астрид валялась в гамаке и болтала по дальнозеркалу. В нем есть такая штука, что если не вводить номер, а просто как следует покрутить и при этом изо всех сил думать, что вот бы сейчас поболтать с кем-нибудь, то оно тебя соединит с кем-то, кто прямо сейчас делает то же самое. Называется «удача за стеклом».

Это не всегда такая уж удача. Сначала Астрид выпал какой-то толстый купец, который хотел поговорить с кем-нибудь взрослым, а с Астрид, он сразу сказал, ему будет скучно, потому что он же такой важный, толстый, богатый и умный. Потом она поговорила с одной бабушкой, которая долго рассказывала про своих внуков и научила Астрид печь лимонный пирог… ладно, это было немножко интересно.

А потом Астрид выпал Гертеги. Он всего на два года старше Астрид и всего две луны назад поступил в Клеверный Ансамбль. А так он принц Гейнции. Младший, правда, короны ему не видать, поэтому он будет волшебником.

— А я тоже принцесса, демоническая! — сразу сообщила Астрид. — У меня папа — Хальтрекарок! А мама — апостол, дочь Мазекресс! А отчим у меня — лауреат Бриара, так вот!

Гертеги впечатлился. До этого он немножко снисходительно говорил с Астрид, потому что думал, наверное, что она просто смертная крылатая девочка… мало ли на Парифате всяких существ?.. а тут вот оно что!..

— И я тоже поступлю в Клеверный Ансамбль, — пообещала Астрид.

— А куда хочешь? — спросил Гертеги. — Давай к нам, в Риксаг!

— Да, я в Риксаг хочу! — сразу твердо решила Астрид. — А ты на каком институте?

— На Метаморфозисе!

— Кудесно, у меня мама — метаморф! Она — апостол Изувер!

— А что такое «апостол»? — спросил Гертеги. — Я никогда не слышал о таких.

— Ну они новенькие, и их немного. Они как бароны там, вексилларии…

Гертеги нахмурился. Он вырос не в Мистерии, и не настолько хорошо разбирался в устройстве Паргорона. А на ПОСС они до демонической иерархии еще не дошли.

Но он понял, что «удача за стеклом» познакомила его с кем-то необычным, и обрадовался. Он спросил у Астрид ее номер, чтобы потом снова суметь ей позеркалить.

А Астрид ему сразу номер и сказала, потому что Гертеги — это, дураку понятно, Приличное Знакомство. Она спросила у попугая, где эта его Гейнция, и попугай ответил, что Гейнция — это небольшая страна в Торабликсе. Ничего особенного, просто королевство, но и ничего плохого, все как у всех. И если Гертеги этого королевства принц, хоть и младший, то он уже не кир собачий, а знаменитость, так что с ним можно водиться.

Они еще долго болтали. Гертеги как бы невзначай прихвастнул, что президентом у их университета — сам Хаштубал Огнерукий, самый сильный маг в мире. А ректором института — Илла Аборио, Мэтресс Совершенство, самая красивая волшебница на свете. У Астрид сразу включился дух противоречия, и она начала доказывать, что вовсе и нет, вовсе и не самая. Она понятия не имела, как эта Илла выглядит, но почему-то сразу же ее невзлюбила.

— Ну да, а кто тогда самая? — скептически спросил Гертеги. — Она может быть только одна, и это мэтресс Аборио.

Астрид подумала, что Мистерии следует прояснить этот вопрос. Он ведь важный. Провести какой-нибудь конкурс среди волшебниц и узнать все точно. И чтобы все участвовали без магии, потому что с магией конкурс красоты даже тетя Грымза выиграет.

А то премии Бриара они вручают каждый год, кто у них самый-самый по волшебству, более-менее знают. Всякие другие соревнования тоже есть — спортивно-магические игры разные, чемпионаты, Турнир Волшебников. Самый сильный — точно Хаштубал (пока что), с этим Астрид даже спорить не собиралась.

Но вот кто самая красивая — это еще Просперина надвое сказала.

— Галлерия Лискардтютяр для тебя пустой звук? — спросила Астрид.

— Она не в Мистерии, — снисходительно ответил Гертеги. — И ей две тысячи лет, она старая.

Астрид подумала, что Копченый бы за такие слова Гертеги ударил. Для эльфов Галлерия — чуть ли не священная персона, хотя и неофициально.

Но Копченого тут нет, а сама Астрид за Галлерию копья ломать не собиралась. Она даже не была уверена, что та прямо очень уж красивая, а просто назвала кого-нибудь, чтобы не уступать в споре.

Но они с Гертеги не очень всерьез поспорили. Просто обсудили все, как взрослые господамы благородного происхождения, а потом дальше стали общаться. Гертеги сказал, что ему очень приятно было познакомиться с Астрид, и он ей письмо напишет. А Астрид не поняла, зачем письмо, если у них дальнозеркала есть, а Гертеги ответил, что письмо — это другое, письмо можно в руки взять, а потом перечитывать, если какое-то место не сразу понял.

И он написал. Астрид уже назавтра получила конверт, а в нем было письмо каллиграфическим почерком и инкарна. Потрет Гертеги во весь рост, в парадном камзоле и тоже с каллиграфической подписью. В Валестре такой очень легко сделать — там на набережной и в других красивых местах сидят инкарнисты, которые просто смотрят на тебя, проводят рукой по бумажке — и готово, мгновенный точный портрет на фоне чего захочешь. Всего за три лемаса, а если на своей бумаге, то и за два.

Папа инкарны делать тоже умеет. Но папа с утра призвался к дяде Вератору — проигрывать в манору. Так что Астрид побежала к маме, потому что инкарну надо сделать и отправить срочно, прям ща!

Так она маме и сказала. А мама инкарн делать не умеет, зато у нее есть фотоаппарат, что вообще-то ничуть не хуже, а даже, возможно, лучше, потому что им может пользоваться кто угодно, этому не надо учиться.

Астрид бы сама все и сделала, но фотоаппаратом трудно сделать инкарну самой себя, она уже пыталась. И Веронику просила, но Вероника все время делает много неба и маленький кусочек Астрид. А у Снежка и остальных фамиллиаров лапки, они кнопку толком нажать не могут.

Ну не бежать же за помощью к соседям!

— Конечно, я тебя сфоткаю, — охотно согласилась мама. — Если… посуду вымоешь.

Астрид немножечко разозлилась. Она не понимала, зачем ей нужно мыть посуду, если Ихалайнен любит это почти так же сильно, как стирать белье. Почему она должна лишать его радости, если ей самой это не в радость, а совсем наоборот? Где логика?

Тем более за такую мизерную услугу. Маме что, трудно посмотреть в стеклышко и нажать кнопку? Астрид вот не трудно. Если мама попросит, она ей хоть сто инкарн сделает.

Но теперь-то уж не сделает, конечно. После такого этого. Потому что мама… она еще пожалеет. Вот попросит чего-нибудь, а Астрид ей скажет: иди, отнеси вон тот грибок на вершину горы Кор-Таррот, тогда и получишь, что просишь.

— Ну все, ты помыла?.. — донесся голос мамы.

— Помыла! — откликнулась Астрид, глядя на последнюю чашку.

Да ну ее. В этом доме слишком много чашек.

Чашка вылетела из окна, а Астрид весело побежала к маме.

— Давай, становись, где тебя сфоткать? — спросила мама.

— У меня в комнате! — взлетела по лестнице Астрид.

Она вбежала к себе и смахнула с кровати ореховую скорлупу и другой мусор, который вечно ленится убирать енот. Раньше он все убирал, а теперь почему-то комнату Астрид всегда оставляет на самый конец, а когда дело к этому концу подходит, он уже слишком уставший. И он обещает, что в следующий раз, а в следующий раз все то же самое.

Ну и что ей, самой, что ли, убираться? Вот еще. Она вам не поломойка. Шестнадцатый век на дворе, у всех немтыри и духи-служители.

У Астрид раньше тоже был немтырный талисман, но он потерялся куда-то.

— Ты что, хочешь, чтобы я тебя тут фоткала? — подчеркнуто нейтрально спросила мама.

— Да, а чо?..

— Да не, ничего… но знаешь, если он потом перестанет тебе писать… ты сильно-то не расстраивайся.

— Откуда ты знаешь⁈ — вскочила на кровать Астрид.

Она ей про Гертеги не рассказывала!

— Мама знает все, — приблизила лицо к лицу дочери мама.

Ее шея вытянулась, а глаза увеличились и почернели, превратившись в космические омуты. Астрид уставилась в них, проваливаясь в хтоническую бездну… и тоже ответила своим фирменным Взглядом.

Он недавно начал получаться.

Только у Астрид он пока такой… не хтонический, а… как бы это… наглический. Абсолютно наглый и самоуверенный. Такой, что аж самой себе в зеркале врезать хочется.

Но Астрид сдерживалась, потому что это взгляд же просто.

— В общем, дело твое, — убрала лицо мама. — Сейчас сфоткаю…

— Нет, стой! — спрыгнула с кровати Астрид. — Надо композицию сделать!

Она начала убираться… ну как убираться? Сгребать весь срач в один угол.

— Надо чтобы свет там падал, композиция хорошая, ракурс!.. — объясняла она, пытаясь запихать все лишнее в шкаф.

Он вроде многомерный, но место уже кончилось. Откуда у Астрид столько вещей? А надеть вечно нечего…

Мама терпеливо ждала, даже не пытаясь помогать. От нее дождешься, конечно. Это ж мама. Она это… Астрид недавно Копченый объяснял разницу между лидерами и тиранами. Что лидер — он типа как в одной лодке со всеми, только спереди. Он направляет лодку и гребет вместе со всеми. А тиран тоже спереди, но он не гребет, а просто распоряжается, а сам курочку жрет или еще чего.

И вот мама — тиран. Сто процентов.

— Вот так! — встала в красивую позу Астрид и лучезарно улыбнулась. — Такую инкарну! И потом еще какую-нибудь!

— Конечно, — примерилась мама.

Фотоаппарат щелкнул, из него вылез квадратик бумаги. Астрид сразу его схватила и замахала, чтобы инкарна скорей появилась. Эта земная магия доступна всем, но срабатывает медленней, и бумага тоже нужна особенная, на любой не получается.

И инкарна появлялась… и появлялась… и появлялась… пока не появилась вся…

— ЭЭЭЙ!!! — завопила Астрид, увидев себя именно на фоне того говнища, которое сгребла в один угол. — Ма-а-а-ам!!! Ну мы же договорились!!!

— Это тебе урок, маленькая Астрид, — сказала злая мама. — Уже оказанная услуга услугой не является.

Но она все-таки смилостивилась и сделала еще одну инкарну, хорошую. Улыбка, правда, на ней вышла уже не такая лучезарная, но ничего, сойдет. Астрид сухо поблагодарила и уселась у окна — писать письмо, которое эта инкарна будет сопровождать.

— Там, кстати, Компот пришел, — сказала девочка, поглядев вдаль. — Хочет чего-то, наверное.

Лахджа удивилась, выглянула в окно… и правда, Ахвеном. Суетится возле изгороди, подпрыгивает, взлетает и снова садится, руками машет. Явно внимание привлечь пытается.

Но молча. Ни звука не издает. Знает, паршивец, что тут кругом волшебники, помнит, каково было в бутылке сидеть.

А просто зайти-то он не может. За пять лет на усадьбе Дегатти накопилась куча противодемонических печатей — против конкретных демонов, против отдельных видов, против демонов в целом… эти самые слабые, конечно, универсальных печатей не существует. Но именно фархерримам зайти за изгородь очень трудно, если только они не в «белом списке» или их не призвали.

Лахдже не хотелось однажды увидеть на пороге толпу паргоронских родственников. К ней и так в любой момент может Абхилагаша наведаться.

Надо бы узнать, чего он приперся. Но тактично.

— Ты чего приперся? — спросила Лахджа, облокотившись на изгородь.

Надо бы заодно и розы полить. Рука уже удлинилась и нащупала лейку.

— Госпожа!.. — взмолился Ахвеном. — Разреши войти.

— Нет, — отрезала Лахджа. — Сначала говори, что тебе нужно. Я тебя не призывала.

— Мне… мне нужно убежище, — посмотрел ей в глаза Ахвеном. — Меня хотят убить.

Ну и взгляд у него. Как две ледышки.

А потом до Лахджи дошло, о чем он просит.

— Ах ты маленький подонок! — возмутилась она. — Я один раз тебе помогла, и ты посчитал, что теперь я все время буду тебя выручать⁈

Хотя он уже не маленький подонок. Он довольно здоровенный подонок. Ничего себе. Лахджа не видела Ахвенома около года, и за этот год он вымахал еще сильнее. Он все еще подросток… сколько ему, пятнадцать? Нет, уже почти шестнадцать… Подросток еще. А выглядит, как взрослый мужик. Локти и колени давно не торчат, здорово раздался в плечах, крылья отрастил здоровенные.

Все еще совсем молодой, да, тинейджер, но он выше Лахджи!

А год назад был ниже…

— Ты что, паразит, всю свою деревню объел, и теперь они жаждут твоей крови?

Ахвеном нервно рассмеялся.

— Нет, госпожа, но это дело личное. Можно, я войду? Мне нужно только разрешение.

— Ты ж не вампир, — хмыкнула Лахджа.

— Да у вас тут печати! — почти рявкнул Ахвеном, потрясая обожженной рукой.

— Ой, правда, что ли? — ужаснулась Лахджа. — Как это они появились, я и не заметила!

Ахвеном поджал губы. На мгновение его взгляд стал бешеным, но потом он принудил себя к смирению.

— Госпожа, прошу тебя, ПОЖАЛУЙСТА, впусти меня, — скрипнул зубами он. — Я все объясню, но давай внутри.

— Ладно, что ж я сделаю, проходи, — вальяжно сказала Лахджа.

Разрешение живущего в доме сняло перед Ахвеномом печати, и он перемахнул изгородь, как смазанное пятно. Только что был снаружи — и сразу внутри.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарил он. — Прекрасные розы, госпожа.

— Я еще могу передумать, — сказала Лахджа. — Рассказывай, что там у тебя. Если ты кого-то убил — я не стану тебя покрывать.

— Я нет… я никого не убивал, — как бы смущенно взъерошил роскошную шевелюру Ахвеном.

Парень-то вырос в настоящего красавца. От девчонок, наверное, уже отбоя нет.

Кхм!

Не подслушивай. Играй себе там в манору.

Да что-то поднадоело уже. Я сейчас домой вернусь.

Может, в этом и проблема Ахвенома? Чью-нибудь доченьку совратил, а то и жену… ну какие еще могут быть проблемы у вчерашнего мальчишки? Фархерримы в этом отношении довольно суровы.

— Рассказывай, — велела Лахджа, сверля его Взглядом. — Все рассказывай, и без вранья.

Ахвеном набрал воздуха в грудь и принялся излагать свою историю. Честно, без утайки. Он понимал, что Лахджа все равно скоро узнает, так что ничего не скрывал.

Оказалось, что он украл Ме.

Вообще, Ме невозможно украсть. Ни забрать силой, ни угрозами. Если ты не хочешь отдавать вот эту свою Сущность, то она тебя и не покинет, даже если тебе нож к горлу приставят.

Однако есть один заковыристый обходной путь. Ахвеном очень долго увивался, а потом ублажал одну из апостолов — Ао, прозванную Чародейкой.

Он добивался ее лет с четырнадцати. Ходил кругами, ухаживал, дарил цветы, осыпал комплиментами.

У него не было ничего ценного, он был юн… даже слишком юн. Беден, как церковная крыса, зато хорош собой… и очень настойчив.

А еще искусен. Ахвеном оказался на редкость искусен.

— Я не хочу знать, — перебила Лахджа.

— А зря, — одарил ее обжигающим взглядом Ахвеном.

— Так, я его сейчас выкину отсюда, — встал в дверях вернувшийся Майно.

— Ахвеном, ты ребенок, — устало произнесла Лахджа.

— Мне почти шестнадцать, госпожа.

— Прекрати. Просто рассказывай, что было дальше. Я так понимаю, ты каким-то образом…

— Да, я знал, что Ао… отличалась от других.

Всего апостолов двенадцать. Тринадцать, если считать Лахджу. Они отличаются от обычных фархерримов тем, что понравились Матери Демонов какими-то качествами и были особо одарены. У всех у них есть мощные Ме — по-настоящему мощные. У каждого — либо одно сверхмощное, либо два более слабых, зато дополняющих друг друга.

Но есть одно исключение — Ао, Чародейка. Самая молодая среди апостолов… да и вообще среди фархерримов первого поколения. Она сама была подростком, когда ее обратили — просто рано созрела и приврала насчет возраста… долгая и не имеющая отношения к делу история.

Из-за ее смелости и решительности Матерь Демонов обратила на нее внимание, выделила, предложила выбрать количество Ме. Но в отличие от остальных апостолов, Ао попросила не одно или два.

Она попросила как можно больше. Она попросила сто.

— Ну и дура, — цокнула языком Лахджа.

Да, Ао получила просимое. Сто Ме. У нее их целых сто. Но их общая мощность примерно равна двум главным Ме Лахджи.

Целая гора мелочи.

Нет, Ао очень могущественная, просто вместо одной ультимативной силы у нее множество пустяковых фокусов. Ее сначала хотели прозвать именно Фокусницей, особенно когда узнали, что ее сырье было бродячей циркачкой. Но в итоге прилипло все-таки Чародейка, потому что Ао искусно комбинирует свои трюки и ничем не уступает другим апостолам.

— Ладно, я поняла, беру свои слова назад, — пожала плечами Лахджа.

— Незачем, госпожа, — хитро улыбнулся Ахвеном, подсаживаясь чуть ближе. — Слушай дальше.

Лахджа слегка отсела. Майно уже с трудом сдерживался — особенно после того, как Ахвеном самодовольно рассказал, что в итоге добился своего. Было сложно, было непросто, но он сумел втереться в доверие. Тем более, что Ао пару лет назад скоропостижно овдовела и хотя поначалу никого к себе не подпускала, но со временем природа взяла свое. Женщина начала изнывать, и Ахвеном дал ей то, чего она хотела.

У него оказался талант. В пятнадцать лет он уже был ничем не хуже взрослых самцов. Даже Растлителя, возможно. И уж тем более он получше любого смертного… но это неважно, неважно, неважно.

Ахвеном с опаской покосился на Дегатти и на всякий случай умильно ему улыбнулся. Колдун сверлил его взглядом, а прямо сейчас ссора с ним Ахвеному не на руку. Совершенно не на руку.

Особенно сейчас, когда ему нужна любая помощь, а с союзниками негусто…

В общем, Ао втюрилась в своего юного любовника. Они стали очень близки, и она со временем начала ему доверять. И он, в общем-то, и не хотел поначалу ничего такого, он просто искал себе покровителя, да к тому же Ао хороша собой… не так, конечно, как госпожа Отшельница… ну это так, к слову… в общем, Ахвенома устраивало быть любовником Ао, он надеялся со временем стать и супругом… но потом случилось то, что случилось.

Они просто перепили. Зелье бушуков, эта дрянь туманит разум даже высшим демонам. Наружу лезут все тайные помыслы, начинаешь говорить и делать такое, что не сказал и не сделал бы на трезвую голову. Ао выпила больше, она очень расслабилась, Ахвеном ее как следует ублажил… ладно, ладно, без подробностей. В общем, у них случился очень искренний и сентиментальный разговор, в конце которого Ао широким жестом предложила просить у нее чего душе угодно.

— И ты выпросил у нее Ме, — закончила Лахджа, глядя на Ахвенома со смешанными чувствами. — Какое?

— Не одно, — отвел взгляд Ахвеном.

— Что, два⁈

— М-м-м…

— Три⁈

— Э-э-э…

— Сколько⁈

— Десять.

— ДЕСЯТЬ МЕ⁈

— Ага, — откинулся на диване Ахвеном. — Как я говорил — я хорош.

У Лахджи выпучились глаза. Десять Ме. Даже мелких, даже незначительных — это, мать его, десять Ме.

— Я бы убила тебя… — задумчиво сказала она. — Нет, не убила бы. Пытала бы, пока не отдал все.

— А так Ме не забрать, — лукаво улыбнулся Ахвеном, сверкая своими глазами-ледышками. — Хоть всю жизнь пытай — если нет искреннего желания отдать, они не перейдут.

— Я знаю. Но я бы тебя все равно пытала.

— Она хотела… и хочет… я сбежал.

— Сбежал… сюда. Ко мне. К нам. От меня-то ты чего хочешь?

— Помоги, госпожа! Другие апостолы не простят мне, что я ослабил одного из них! Я бы с удовольствием забрал у нее все и стал апостолом сам… но разве же бы она отдала⁈

Вот какое он видит решение проблемы, значит. Забрать у Ао все. А просто вернуть — это даже не рассматривается.

Но Лахджа поняла его панику. Наверняка он дал деру, как только протрезвел и сообразил, в какую задницу угодил. Ао его точно не простит.

Она ведь теперь апостол… на девяносто процентов. Все еще кудесная демоница, но… уже не настолько. Такая куча Ме не имеет особой цены, если ее раздербанить, она представляет силу только всей своей совокупностью.

Пф. Чего еще ожидать от женщины, которая на вопрос Матери просто выпалила: сто!.. сто Ме!.. Она там единственная, наверное, была такая жадная и глупая, что даже не подумала, что одно или два действительно мощных гораздо выгоднее.

— А я что получу, если тебе помогу? — спросила Лахджа.

— Помощь ближнему? — с надеждой спросил Ахвеном. — Ты же живешь среди смертных, госпожа, ты очеловечилась и подобрела… нет?

Вот маленький подонок, пользуется чужими слабостями. Лахджа уставилась на одновременно перепуганного и самодовольного тинейджера, на этого демона-альфонса, обманувшего пьяную циркачку… и невольно прониклась к нему толикой уважения.

Да, уважения брезгливого. Грязно действует, щенок. Но тем не менее.

Она и сама несколько раз ухитрялась выманивать Ме у демолордов. Но тем эти Ме ничего не стоили… нет, стоили, конечно, они не из ничего появляются, но все-таки для демолордов это крохи, и они могут позволить себе иногда проявлять щедрость. А вот выманить целых десять Ме у кого-то, для кого они составляют главную ценность в жизни…

Лахджа бы не отдала за так даже убогий Зеленый Цвет… которого у нее больше нет, потому что он пошел в уплату Совершенной Меткости для Астрид.

— Пусть отдаст половину Ме, — холодно сказал Майно.

— Майно, демон тут я, — укоризненно посмотрела на него Лахджа. — Половину твоих Ме!

Кажется, Ахвеном был готов, что у него попросят нечто подобное, потому что не возмутился и не опешил, а сразу же начал торговаться.

Он предложил одно Ме. По его выбору.

— Это несерьезно, — отказала Лахджа. — Одно Ме мне дешевле у Зукты купить.

— Госпожа, я внутренне согласен расстаться с одним… но только с одним, — развел руками Ахвеном. — Больше я не заставлю себя, нет.

— Не прибедняйся, я верю в тебя, — похлопала его по плечу Лахджа. — Ты сможешь.

— Может, что-нибудь другое? Как я говорю, я довольно искусен… или условки?.. Ты говорила, у тебя их совсем нет…

— У меня нет счета в Банке Душ, малыш, — ласково сказала Лахджа. — И мне здесь не нужны условки. И ты мне не нужен.

— У меня есть предложение, — заговорил Майно, доставая из кошеля бутылку. — Вернем его Артуббе. Там он будет в безопасности. У Артуббы… к нему демоны не суются. И он будет дороже! С десятью-то Ме!

— Госпожа, почему твой наложник разевает пасть⁈ — не стерпел Ахвеном.

Он тут же пожалел об этой вспышке. Волшебник обманчиво спокойно улыбнулся… и стиснул Ахвеному плечо. Мгновенно переместился в пространстве, рука метнулась змеей, ногти заострились и удлинились, вошли под кожу… и тело пронзило болью. Болью, которую очень немногим смертным удается причинить демону.

— Я не люблю, когда мне дерзят в собственном доме, — мягко произнес Майно, откупоривая бутылку.

Оттуда потянуло холодным ветром, плечо уже онемело от яда, и Ахвеном торопливо залебезил, объясняя, что его не так поняли, что он вовсе не хотел сказать ничего лишнего, что он с глубочайшим уважением относится к обоим супругам Дегатти, что никогда в жизни он бы не посмел… хватит, хватит, он усвоил урок!..

И больно было не столько от яда, сколько от взгляда госпожи Лахджи. Презрительного и равнодушного. Она будто смотрела на корчащегося под сапогом червя, гадкого клопа, которого давят пальцем. Приблудную собачонку, которая посмела забрехать на хозяина и получила за это пинка.

Правда, презрение тут же сменилось жалостью, но от этого стало еще хуже, потому что жалость была такого же сорта.

Ахвенома все-таки не посадили в бутылку. Волшебник отпустил его, сильно толкнув, и юный демон с трудом удержал равновесие. По плечу текла кровь, ранки неприятно холодили, рука плохо слушалась, а ребра болели так, словно лягнул конь.

— Три Ме, — отрубила наконец Лахджа. — И не пререкайся, столько ты отдашь. И ты отдашь их не мне, а моей дочери.

— Кудесно! — влетела в гостиную подслушивавшая на террасе Астрид. — Давай ему поможем! Отмудохаем всех апостолов в кровавые соплищи! Погоди, я возьму меч и созову свою банду!

— Какую банду, Астрид? — не поняла Лахджа.

— Моих Кровавых Потрошителей! — надела глазную повязку Астрид.

Лахджа провела ладонью по лицу.

А Ахвеном впервые поглядел на Астрид с некоторым любопытством. Какая драчливая девочка. Ее точно от гхьетшедария нагуляли, а не от гохеррима?

— Астрид, это не игра, — сказал Майно.

— Конечно, не игра, — согласилась Астрид. — Это битва. Нет, война. Я созову всех. Даже Кланоса позову, он уже колдовать умеет.

— У Джулдабедана при виде тебя лицо бы треснуло от умиления, — сказала Лахджа. — Но Астрид, посиди пока смирно. Слишком рано для всей этой мощи. Попробуем сначала дипломатию. Ты, Ахвеном…

— Компот, мама, называй его Компотом! — настояла Астрид. — Тогда закрепится!

— Я!.. не!.. Компот!.. — сказал Компот… Ахвеном!

Майно затрясся от плохо сдерживаемого смеха. Вот сейчас видно, что этому щеглу еще нет и шестнадцати.

— Ладно, чего ты хочешь от нас в итоге? — спросил он. — Мы ради тебя войну не начнем… тихо, Астрид! Не начнем.

— Я… я не знаю, — поморщился Ахвеном. — Помогите. Я хотел Ме… я их получил… дальше я не продумывал. То есть… продумывал, но у меня не получилось там… кое-что.

— Что не получилось? — спросила Лахджа. — Ты что, все-таки сам ее подпоил, да?

— Э… нет, но…

— Эх, засранец, — вздохнула Лахджа. — Слушай, Компот, спрятать мы тебя можем. Тут норка укромная, мы ее обезопасили на полную катушку. Но ты что, планируешь тут до конца жизни сидеть?

— Я могу, — покосился на Лахджу Ахвеном.

— Нет, не можешь, — отрезала демоница. — Ты мне не член семьи.

— Могу им стать…

— Я тебя сейчас лично оттащу в Паргорон и отдам этой несчастной обманутой женщине! — рявкнул Майно. — Подумать только — поимел и спер драгоценности! А мы его еще и защищаем!

Тебе напомнить, что делал ты, когда врывался в чужие гаремы?

Ну да, но я же принимал на себя ответственность. Я не бежал в ученый совет с плачем, чтобы меня защитили. Я знал, что если попадусь — меня грохнут… и я делал это не ради драгоценностей. Я риск любил. Кроме того… этот щенок катит шары к моей жене. Ты сама не видишь⁈

Да вижу, вижу. Это так весело!

— Я не могу ссориться с апостолами, — сказала Лахджа. — У нас с ними договор — я не лезу к ним, они не лезут ко мне.

— К тому же если вернуть им его, то мы получим награду от них, — задумался Майно. — Или хотя бы их хорошее отношение.

— Три Ме лучше хорошего отношения! — заколебалась Лахджа.

— А мы пока еще ни одного не получили, — напомнил Майно. — Хорошее отношение лучше нуля Ме.

— Кстати, а какие именно Ме ты у нее выманил? — вдруг вспомнила Лахджа. — Перечисли-ка.

— Да, а я выберу! — загорелись глаза Астрид.

— Я… я сам выберу, что отдам, — запротестовал Ахвеном. — Я рисковал жизнью и отдал свою честь…

— Какая у тебя честь, альфонс малолетний? — возмутилась Лахджа. — Мне с тобой даже разговаривать противно.

— Я с трудом терплю тебя в своем доме, — предупредил и Майно, покачивая бутылкой. — Лучше предложи что-нибудь стоящее.

С огромной неохотой Ахвеном выкатил перечень своей добычи. Ме у него действительно оказались не особо мощные, но вполне пристойные.

Там была Левитация, почти такая же, как у Лахджи, позволяющая летать даже там, где крылья не распахнуть. Была Вспышка — собственно, вспышка света, ослепляющего и обжигающего. Сапоги Антипода — позволяет ходить по потолку или «упасть» вверх. Удачная Шутка — если пошутить особенно искрометно, есть шанс, что твои слова претворятся в жизнь. Огненный Обруч создавал огненное кольцо, которым можно было окружить себя или кого-нибудь другого, а можно было метнуть или заставить повиснуть в нужном месте. Фокус-Покус — малюсенькая складка пространства, на один предмет в собственной ладони, позволяет мгновенно что-нибудь спрятать или неожиданно выхватить оружие. Апорт — заставляет жертву бежать за предметом, который ты бросил. Трехминутная Копия… при ее описании Лахджа вскинула брови. Навязчивая Мелодия — если напеть мелодию, она застрянет в голове у тех, кто ее услышал, и им будет сложнее думать. И Кусачие Челюсти — можно заставить собственные зубы выпрыгнуть изо рта и вцепиться в кого захочешь.

— Вот это я возьму, — по-хозяйски сказала Астрид. — И еще Вспышку и Огненный Обруч.

Ахвеном недобро на нее покосился. Мелкая дрянь выбрала наиболее пригодные для самозащиты.

А Лахджа подумала, что целая сотня таких фокусов действительно заменит ультимативное Ме. Она бы все равно предпочла два своих, но если ты по натуре такой трюкач, который наизусть помнит все свои приемчики и наловчился их комбинировать, то это, возможно, даже лучше.

— Астрид, ты опять берешь все, чем можно навредить другим, — укоризненно сказала она. — Возьми что-нибудь нейтральное. Не такое разрушительное, но полезное. Вот Фокус-Покус мне понравился.

— Я его не отдам, — быстро сказал Ахвеном, сжимая ладонь.

— Видишь? Хорошее Ме. Кажется неказистым, но в критической ситуации может спасти жизнь.

— Или можно использовать для фокусов, — раскрыл ладонь Ахвеном.

В ней появился букет цветов, который он тут же вручил Лахдже.

— Не-не-не, опыт Ао подсказывает, что от тебя цветы лучше не принимать, — покачала головой Лахджа.

— А зря, госпожа, — укоризненно сказал Ахвеном. — Ты — совершенно другое дело.

Астрид обменялась с папой взглядами, полными отвращения. Сейчас им обоим хотелось прикончить этого склизкого упыря.

Только пусть сначала Ме отдаст.

Но Ахвеном не отдал. Он то ли искусно прикидывался, то ли у него правда не получалось, но он не сумел передать Астрид ни одного Ме. Он жадничал даже Левитацию, которая ему совсем не была нужна.

Вообще, обмен Ме — не самое и простое дело. Это все-таки не что-то материальное, их нельзя просто взять и передать кому-то другому. Простой смертный, например, если заполучит Ме, то скорее всего уже и не сможет с ним расстаться, даже если сильно захочет. Демонам и другим бессмертным попроще, но и для них это не что-то само собой разумеющееся.

А если ты внутренне сопротивляешься, тут не поможет даже угроза жизни, даже пытка, даже шантаж. Иначе все носители Ме были бы под постоянной угрозой.

Лахджа вспомнила те четыре Ме, которые три года назад продала Зукте… точнее, сменяла на Совершенную Меткость для Астрид. С ними было не так-то просто расстаться, если подумать. Она получала взамен нечто более ценное, но все равно сомневалась, что сумела бы осуществить обмен без помощи профессионального торговца способностями.

А Ахвеному помочь некому, и взамен он не получит ничего, кроме эфемерного обещания защитить его от разъяренного апостола. Конечно, его желание недостаточно искреннее, и Ме отказываются его покидать.

— Ао-то была пощедрей тебя, конечно, — заметила Лахджа. — Может, тебя напоить? Майно, у нас есть зелье бушуков?

— Я… я пытаюсь, я правда пытаюсь, но у меня не получается! — взмолился юный демон.

— Мам, он не отдает Ме! — начала злиться Астрид.

— Я с ними слишком сроднился, я не могу захотеть с ними расстаться!

— А ты захоти, — ласково предложила Лахджа.

— Не гневайся, госпожа! Я пытаюсь!

— Ты просто надеешься, что я по доброте душевной позволю тебе их оставить. Просто выручу тебя задарма, как в тот раз. Не так ли? До последнего надеешься?

— Госпожа, ты видишь меня насквозь, — стыдливо признался Ахвеном. — Но это выше моих сил. То есть… я попробую еще.

— Давай сюда свое барахло, Компот! — повысила голос Астрид. — Думаешь, Кровавые Потрошители будут защищать тебя задарма⁈

— Астрид, заткнись, — велела мама. — Ему и так сложно.

— Да он прикидывается, ты что, не видишь⁈

— Астрид, бедный мальчик наконец-то получил немного могущества. Его не так уж легко отдать.

В голосе Лахджи помимо воли промелькнуло сочувствие, и Ахвеном приободрился. Он злорадно сверкнул глазами, Лахджа это заметила, и сочувствие сразу испарилось. Холодным, как просторы Нивландии голосом она молвила:

— Ладно, мы не договоримся. Ты… не хочешь отдавать Ме. Ни мне, ни дочери. А значит, они и не перейдут, хоть ты что делай.

— Я хочу, я хочу!

— Не хочешь. А значит, ты бесполезен. Пошел вон отсюда, я не стану навлекать на себя гнев родственников забесплатно.

— Я тоже родственник! — завопил Ахвеном, пока его тащили к выходу.

Тащить его оказалось непросто. Ростом с Майно, а в плечах так и пошире, он весил добрый центнер. Крылья цеплялись за мебель, а хвост — за хвост Лахджи, что привело Майно в бешенство, и он снова достал бутылку Артуббы.

— Я просто верну его туда, где мы его нашли, — отрезал он. — Драмм его хотел — пусть он его получит.

Ахвеном заорал. То ли знал, кто такой Таалей Драмм, то ли прочел это между строк.

— Не подходи, колдун! — злобно шипел он, пока его волокли через холл, стиснутым в двух огромных клешнях. Лахджа трансформировалась в этакий живой экскаватор, здоровенного краба с мощными лапами. Вокруг нее прыгала Астрид и норовила врезать Ахвеному деревянным мечом.

— Отдавай Ме, пока не поздно! — верещала она.

Этот сумбурный живой ком вывалился наружу и покатился по аллее. Лахджа решила просто вышвырнуть Ахвенома за ворота, а дальше пусть сам выкручивается как знает. Не ее это дело, она и так уже однажды выручила его из беды, не получив в ответ ни черта, если не считать пары мелких услуг.

Он сам виноват! И в прошлый раз сам был виноват, и в этот тоже! Его уж никак не назовешь невинной жертвой, пусть он и ре… да уже даже и не ребенок.

— Я сейчас запою, и вы пожалеете!.. — пригрозил Ахвеном… и осекся.

Они добрались до ворот. Ажурных, забранных тонкой решеткой ворот в усадьбу Дегатти.

За ними стояла фархерримка.

Молча стояла со скрещенными руками и смотрела неподвижным взглядом. Как ящерица. Воздух вокруг нее похолодел, а на земле выступил иней.

Словно Морра, пришедшая к Муми-дому за своим рубином.

— Может, предложить ей твою шляпу? — хмыкнула Лахджа.

— Что?.. — не понял Майно.

Токсин, как обычно, охранял Лурию, Вероника спокойно читала книжку у себя в комнате, но Тифон уже появился, точно из-под земли, и обернулся трехглавым цербером. Майно же достал меч и принялся терпеливо ждать, чем все закончится.

— Да сегодня у меня наплыв родственников! — порадовалась Лахджа. — Здравствуй, сестра!

— Привет, Отшельница, — бесстрастно произнесла Ао. — К тебе тут забрел бродячий пес, который стянул чужой кусок.

— Да знаем уже, — вскинула клешни с зажатым в них Ахвеномом Лахджа.

— Пожалуйста, госпожа, не отдавайте меня ей, не отдавайте! — взмолился юный демон. — Даже если я верну… меня просто убьют! А я не смогу вернуть… я просто не могу!

— Суть Древнейшего, какой ты жалкий! — почти сплюнула Ао. — Как я могла быть так слепа!

Ао была из «золотых». Темно-желтая кожа, почти белые волосы, янтарные глаза. В отличие от большинства фархерримов, она носила одежду — причудливый набор шалей и шарфов, парящих возле кожи. Они то и дело переползали с места на место, меняли цвета и слегка мерцали. Видимо, так действовало одно из ее Ме.

Лахджа опустила Ахвенома на землю. Тот со страхом таращился на бывшую возлюбленную. Та вскинула руку, и на кончике пальца загорелась искорка. Чародейка коснулась ею решетки, и металл поплыл, потек…

— Не порть ворота, — попросила Лахджа. — Печати это все равно не снимет.

— Ладно, — убрала руку Ао.

Мимо проехала карета. Сидящий в ней волшебник высунул голову и пристально уставился на стоящую у ворот демоницу. Ао демонстративно отвернулась и вскинула ладони. Она не собиралась биться башкой о заслон, но и уходить с пустыми руками явно не собиралась.

— Ты не сможешь прятаться там вечно, Ахвеном, — сказала она.

— Он Компот, — подала голос Астрид. — Потому что мы его из банки достали.

— Из бутылки, Астрид, — напомнила мама.

— А, ну да. Поэтому и Компот.

— Обязательно всем расскажу эту историю, — улыбнулась Ао. — Это могла бы быть очень удачная шутка… очень удачная…

Ее лицо исказилось гневом. Она явно дорожила тем своим Ме.

— Верни мне Удачную Шутку, — потребовала она. — И все остальное.

Ахвеном молчал, исподлобья глядя на Чародейку. Лахджа кисло думала, что это не ее дело, она не нанималась разрешать конфликты бывших влюбленных.

— Может, вернешь? — без особой надежды предложила она. — Ао, да?.. Если он вернет тебе эти злосчастные Ме, оставишь его в живых?

— Нет, — без раздумий сказала Ао. — Он разбил мне сердце. Я убью его… или оскоплю.

— Дай ему фору хотя бы. Пусть успеет убежать подальше. Иначе какой ему резон что-то тебе возвращать?

— Тебе-то какая печаль, Изувер?

— Жалко… молодой парень, только жить начинает… к тому же он мне еще одно желание должен.

— Отшельница, я скажу тебе три вещи, — подняла три пальца Ао. — Первое: без своих Ме я не уйду. Тебе придется или убить меня, или вечно сидеть за этой изгородью и прятать у себя этого нахлебника. Второе: если он отдаст мне Ме, я вернусь домой и не буду охотиться на ним специально. Он все равно сдохнет, если попадется мне на глаза, но я готова, так и быть, не искать его. И третье: я сейчас твои цветы сожгу.

Она щелкнула всеми пальцами разом, и с них сорвались миллионы искр. Демонические чары не могли преодолеть печати, но все, что было снаружи, за изгородью, вспыхнуло огнем и осыпалось пеплом.

— Мы с тобой не подружимся, — сказала Лахджа, помолчав несколько секунд. — Мои чайные розы. Мои глицинии. Пионы. Астры. Лилии. Гортензии. Рододендрон…

Она перечисляла это мертвым голосом. Лахджа вспоминала прекрасные времена, когда все это еще росло и цвело у ее ворот. Это было так давно… целую минуту назад.

— Лахджа, с тобой все в порядке? — участливо спросил муж.

— Да, конечно. Пойдемте пить чай. Майно, пригласи, пожалуйста, в гости мэтра Инкадатти. И скажи ему, чтобы с главных ворот заходил.

— Успокойся, — попросил муж. — Чародейка, откуда ты знала, где его искать?

— А куда он еще мог сбежать? — спросила та. — Он всем уши прожужжал, что Отше… Изувер ему покровительствует и даже поручила заботу о своем порождении.

— Кстати, как там Хисаданних? — заинтересовалась Лахджа.

— Спрашивай у Наставницы, не у меня, — пожала плечами Ао. — Когда я видела ее в последний раз, была жива и здорова. Это ты посадила тут кедры?

— Не смей. Иначе я выйду и сожру тебя. А ты сейчас немного не в форме.

— Мне хватит, — пообещала Ао.

Подозрительно уверена в себе. Но Лахдже и самой не хотелось доводить дело до убийства, потому что Ао тоже апостол, и неизвестно, что там прячется среди ее девяноста фокусов. А даже если все пройдет без сучка и задоринки, если Лахджа ее прикончит — фархерримы ей этого не простят.

Это гохерримы только клинками отсалютуют, если сумеешь грохнуть вексиллария. Мстительность — это не про них. А фархерримов пока что очень мало, и потеря апостола пробьет в их рядах сильную брешь.

— Знаешь, твой народ ведь не потерял эти Ме, — заметила она. — Они по-прежнему у фархерримов. Просто переместились от одного к другому.

— НАШ народ, — подчеркнула Ао. — Ты слишком долго живешь среди смертных.

— Тем более. Это НАШ народ, а ты хочешь убить одного из них. Посмотри на эту моську. Он раскаивается. Раскаивайся!.. — врезала Ахвеному Лахджа.

— Ао… — открыл рот тот.

— Я не хочу ничего от тебя слышать! — вспылила Чародейка. — Не смей со мной даже заговаривать!

— Вот видишь, — еще раз стукнула Ахвенома Лахджа. — У нее были искренние чувства, а ты по ним потоптался.

— Не было никаких чувств! — рявкнула Ао, однако отвела смущенный взгляд.

Она сама сейчас выглядела как девчонка. Да и то, если она была подростком во время демонизации, это могло как-то сказаться…

— Тогда такой вариант, — подумав, сказала Лахджа. — Тебе критичны именно эти Ме? Нет, Удачная Шутка и Фокус-Покус ничего такие, но остальные довольно банальные.

— Навязчивая Мелодия мне тоже нравилась, — сказала Ао. — Они все мне нравились. Но… ты хочешь дать что-то взамен? За одно из твоих я охотно забуду об этом нахлебнике.

— За любое из моих? — уточнила Лахджа, жалея, что продала Создание Ложки.

— Нет, конечно. За одно из материнских.

— Нет, об этом забудь, — хмыкнула Лахджа. — Не по рту кусок. Но у меня есть другой вариант.

— Слушаю.

— У нас в Мистерии есть такой Зукта… торговец Ме. Я тебя могу провести к нему, поручиться за тебя… мой муж поручится, и ты просто купишь бесценные Ме… за презренное золото.

— Всего лишь за золото?.. — усомнилась Ао.

Ахвеном тоже вскинул брови. Он не подозревал, что в Мистерии есть такое.

— Да, но он не продает их кому попало, — сказала Лахджа. — А самые сильные не продает вообще, только обменивает…

— Но всего лишь за золото?.. — уточнила Ао, крутя пальцами.

Меж ними стали появляться золотые монеты. Настоящие, не иллюзорные. Неизвестно, как они поведут себя под златопроверником, но на первый взгляд — нормальное золото.

— Не такое, — поспешила сказать Лахджа. — Он принимает только мистерийское золото. Подлинное, не сотворенное и не призванное. Должным образом отчеканенное, с историей, полностью… реальное. Волшебники насчет этого щепетильны.

— Такого у меня нет, — кинула свои монеты просто на землю Ао.

— Но ты демон. Апостол. Ты можешь его заработать.

— Продолжай.

— У нас в Мистерии есть такой Вератор…

— Его я знаю, — перебила Ао. — Я не собираюсь работать за Ме, которые у меня украли.

— А работать будешь не ты. Да, Компот? Мы возьмем для тебя кредит, мы с мужем выступим поручителями, ты получишь столько же Ме, сколько потеряла, или даже чуточку сверху, а Ахвеном попадет в кабалу к смертным колдунишкам и будет отрабатывать большууууую сумму денег. Потому что колдуны, конечно, не так ценят Ме, как мы, потому что не могут их иметь много, зато очень ценят золото. Настоящее, из этого мира, и должным образом отчеканенное.

— Это… приемлемо, поскольку решает мою проблему, — подумав, кивнула Ао. — Но я все равно хочу повесить шкуру Ахвенома на стенку, когда он расплатится по долгам.

— Он будет долго расплачиваться. Десять таких Ме он будет отрабатывать десятилетиями.

— Ну значит, скоро увидимся… Компот, — улыбнулась ему Ао.

Ахвеном стоически это принял. Ужасное прозвище. Как у… гоблина. Бывают и хуже, конечно, даже некоторые демолорды имеют такие, что звучат как оскорбления, но… а, что уж теперь.

Когда они обо всем договорились и принесли все полагающиеся клятвы, Ао позволили войти в дом. Там, уже за столом, переговоры продолжились, а у Лахджи впервые появилась возможность побеседовать и поближе рассмотреть сестру-апостола.

Когда она в прошлый раз заявилась в деревню фархерримов, ей было как-то не до того. А с тех пор она с апостолами не общалась.

Ао, поняв, что и в самом деле восполнит потерю и даже, возможно, с лихвой, заметно повеселела. Она явно не надеялась вернуть утраченное и просто хотела как можно мучительнее прикончить Ахвенома. Теперь же она с нескрываемой симпатией смотрела на Лахджу, с любопытством — на ее мужа, и даже без особой злобы — на бывшего любовника.

— Вот значит, как ты тут живешь, Отшельница, — поглядела на пылающий камин и вытирающего пыль енота Чародейка. — Ничего, уютно.

— Уютно, уютно, — кивнула Лахджа. — Между прочим, кое-кто мне обещал, что не будет… не помню, что вы там мне наобещали, но это точно подразумевало, что мои цветы будут в безопасности.

— Я наколдую тебе новые, — пообещала Ао, доставая из воздуха фарфоровую вазу и ставя в нее роскошный букет. — Это было на эмоциях.

Лахджа подумала, что Ао, наверное, очень импульсивная девушка. Хотя это понятно уже по тому, сколько Ме она попросила у Мазекресс, не подумав. И по тому, сколько она их потом подарила смазливому парнишке, просто немного клюкнув.

Хм… Лахджа подлила гостье еще вина.

Много было странных и удивительных гостей в усадьбе Дегатти. Апостол Чародейка не вошла бы даже в первую десятку. Отойдя от гнева, она оказалась веселой и непосредственной женщиной. И не скажешь, что это демон, охотник за душами. Она много пила, много шутила, показывала фокусы, научила Астрид игре в щелчки…

— А тебя Агип вспоминал, — сказала она.

— А кто такой Агип? — спросила Астрид, потирая распухший нос.

— Ну Агип. Ревнитель.

— Не знаю такого.

— Он тебя учил! — удивилась Ао.

Астрид пожала плечами. Немного подумала. А потом ее накрыло осознание… он не был Ливнителем!

— Демоны, у вас везде ложь, — прошептала она, опершись локтями о стол. — Я думала, он… а он… все ложь…

Ао с недоумением покосилась на маленького хальта. Странные они все-таки создания.

Чуть позже к ужину присоединилась вторая дочь Отшельницы, маленькая, ничем не примечательная девочка с книжкой. Она без удивления посмотрела на Ао, влезла на стул и принялась грызть куриную ножку, перелистывая страницы.

— Может, хоть за столом оторвешься от книги? — спросила Лахджа.

— Не-е-ет, — помотала головой девочка.

Ао предпочла бы сразу же отправиться к этому Зукте, но такие вещи следовало сначала обговорить. Пока муж Отшельницы общался по зеркальной связи со своими друзьями, пока суд да дело… в общем, в итоге она переночевала в гостевой комнате. Впервые со дня перерождения спала на кровати, а не в бутоне паргоронской лилии.

По-своему уютно. Правда, крылья не сразу удалось разместить нормально. Отшельница, видимо, привыкла, а вот Ао поначалу все ворочалась.

А на следующий день состоялась встреча, в которой участвовали три волшебника и три демона. Вератор подписал контракт с Ахвеномом, вручил ему Перстень Дружбы и выплатил три тысячи полновесных, абсолютно легитимных орбов.

Очень, очень долго бедному демоненку придется отрабатывать подобный долг. Особенно с учетом процентов.

Ну а Ао на всю сумму набрала у Зукты Ме. Да не десять, а одиннадцать… двенадцать… тринадцать…

— И еще вот это, — указала она на Махнемся Не Глядя.

— На это уже не хватает, — улыбнулся Зукта. — Оно стоит триста орбов, госпожа.

— А мне ты его за сто предлагал, — припомнила Лахджа.

— Для своих у меня особо низкие цены, — сверкнул белыми зубами торговец Ме. — Я делаю скидку тебе, ты мне. Принцип взаимовыручки.

— И все-таки я его хочу, — повторила Ао. — Пусть Ахвеном задолжает еще.

— Дамочка, долг долгом, но мои карманы не бездонны, — заметил Вератор. — Три тысячи орбов. Как, по-вашему, сколько времени понадобится демону-подростку, чтобы это отработать? Я очень рискую, потому что при его умении находить проблемы на свою шею он может сдохнуть, прежде чем выплатит долг. В этом случае долг перейдет на поручителя, а он, знаете, тоже мастер находить проблемы.

— Я уже жалею, что в это ввязался, — проворчал Майно. — В чем моя выгода? Ни в чем!

— Г-госпожа, я буду верно служить тебе до конца моей жизни… — заверил Ахвеном. — Как только расплачусь… клянусь Центральным Огнем!

— Ты вот скажи, Компот, — ухмыльнулась Ао. — Это того стоило? Теперь ты изгой. Раб смертных. По уши в долгах. И все ради чего?

— Я тоже был пьян, — впервые признался Ахвеном. — Я не думал. Я просто обрадовался, а потом подумал, что когда ты проснешься, то потребуешь назад, и сбежал. Потом я пожалел, что сбежал, но понял, что ты уже проснулась и жаждешь моей крови. И я испугался. И спрятался в единственном месте, где меня ждали…

— Мы тебя не ждали, — заверил Майно.

— Я не о тебе говорил, — фыркнул Ахвеном.

Шесть своих элитных, особо ценных Ме Зукта Ао не показал и даже не упомянул. Лахджа понимающе хмыкнула — если кто-то вроде Чародейки узнает, что прячет в закромах этот торговец способностями, ее охватит нешуточный соблазн. В отличие от Ахвенома, Зукта свои сокровища держит на материальных носителях, так что их вполне можно и украсть, и отнять… и снять с трупа.

Когда Ао, все-таки выторговавшая у Зукты Махнемся Не Глядя, удалилась счастливая и довольная, с тринадцатью новыми Ме, добрая половина которых была лучше ее утраченных, Ахвеном тяжко вздохнул. А Вератор принялся его утешать, говоря, что ничего страшного, отработает, демоны в его дружбосети есть, и они отлично себя чувствуют.

— Спасибо, госпожа… наверное, — пробубнил Ахвеном, прощаясь с Лахджой.

— Ну-ну, не обижайся. Это максимум того, чем я могла тебе помочь в обмен на все то огромное ничего, что ты мне дал.

— Справедливо… наверное…

— Твой долг настолько велик, что о нем незачем беспокоиться. Считай, что у тебя изменился образ жизни — и не считай времени. Поверь, это не так уж плохо. Ты все равно бессмертный, а вечность чем-то надо заполнять.

— Я бы предпочел заполнить ее чем-нибудь поприятней. Что ты сама планируешь делать, когда умрет твой смертный муж?

— Плакать, — отрезала Лахджа.

Она не хотела об этом думать.

— К слову об этом… — замялся Ахвеном. — В урочище мне пока что путь заказан… я думаю, Чародейка со временем остынет, но пока лучше… я… можно, я пока поживу у тебя, госпожа?

— Ты что, совсем?.. Нет. Иди к Вератору, теперь он твой хозяин. Роллы крутить умеешь?