Сеньор из розового сада

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Реми едва вошел в свой дом, как услышал стук в парадную дверь. Часы показывали два часа ночи. Он тяжело вздохнул. Гроза давно прошла. Угрозы огня сегодня больше нет. Кто же это может быть?

Открыв дверь и увидев Джиллиан, он забыл все слова. С золотыми волосами, лежавшими па плечах, со сверкающими глазами она напомнила ему ангела. Реми не мог бы сосчитать, сколько раз он мечтал, чтобы она позвала его к себе. Но это должно быть ее собственное решение. И он продолжал надеяться…

— Я понимаю, что ты от усталости падаешь с ног. Но сначала тебе надо поесть. Я принесла обед.

— Но сначала мне нужно принять душ.

— Будет у тебя душ. — Он будто утонул в ее нежной улыбке. — От тебя пахнет дымом. Если позволишь, я войду и смою пепел с твоих волос.

Может быть, он слишком близко подходил к огню и у него начались галлюцинации? Поэтому он

так медленно посторонился, пропуская ее в дом. Так медленно закрывал дверь.

— Даю тебе две минуты на то, чтобы раздеться, надеть плавки и влезть в ванну. Я тебя вымою, а потом накормлю обедом. Я начинаю считать: раз, два…

Реми в жизни не двигался так быстро. К моменту, когда она выкрикнула «двадцать пять», он ухитрился влезть в ванну. Обычно он ею не пользовался, предпочитая душ. Но не сегодня, не сегодня!

Пока ванна наполнялась водой, Джиллиан вошла в ванную, как делала это дома каждый день своей жизни.

— Тебе лучше лечь во весь рост. Ноги будут отдыхать, лежа на бортиках ванны.

— Лучше отойди в сторону, а то промокнешь. — Он смотрел ей прямо в глаза.

— Я этого ждала.

— Потом не говори, что тебя не предупредили.

Реми веселился так, как никогда в жизни. Он опустился на дно ванны и почувствовал, что вода омывает его со всех сторон. Громко втянул воздух, когда она, встав на колени, устроилась сбоку от него. Аромат ее духов напомнил ему момент, когда произошла авария и он поднял ее тело с водительского сиденья. За эти тридцать дней в его жизни произошли невероятные перемены.

Словно околдованный, он смотрел, как она наливает шампунь в свои женственные руки. И через секунду ее пальцы втирают гель в его мокрые волосы. Он закрыл глаза…

— Не останавливайся, — просил он.

— Но волосы пора ополаскивать. Я пойду за полотенцем.

Он поймал ее руку.

— Как насчет того, чтобы потереть шею? — Реми сел. — Клянусь, больше я ничего не попрошу. — Во всяком случае, сейчас.

— Я была бы счастлива подчиниться, но тогда мне нужны обе руки.

Реми поцеловал кончик каждого ее пальца. Только потом позволил ей уйти. Сквозь ресницы он наблюдал за ней.

— Не возись чересчур долго, а то еда остынет.

Он быстро справился с душем и завернулся в банный халат. Вытер волосы полотенцем, бросил его в сторону и пошел в свою спальню.

Джиллиан откинула покрывало, потом похлопала по матрасу, приглашая его.

— Иди и ложись.

Он сел, устроился поудобнее, а Джиллиан укрыла его ноги простыней.

— Могу ли я надеяться, что теперь каждый вечер будет такое обслуживание?

— Только когда особые условия. — Она даже не взглянула на него.

— Какие именно?

— Борьба с огнем. — Она достала из сумки большую, завернутую в фольгу тарелку.

— Ты думала, что я не вернусь? — Сердце застучало с бешеной скоростью.

— Иногда люди не возвращаются.

— Я не планирую никуда уезжать отсюда. Мне здесь хорошо. — Он начал есть.

— Когда все уехали на пожар, Мария была так спокойна…

— Она из Касереса, там у ее семьи ферма. Ничего нового для нее в этом нет.

— Я не знала, чего бы тебе захотелось выпить. — Джиллиан снова полезла в сумку. — Поэтому принесла сок и пиво. — Она поставила банки па стол возле кровати.

Он потянулся к пиву.

— Ты выпьешь виноградного сока, и мы поднимем тост за наше новое дело.

Реми поднял свою банку. Она подняла свою, чтобы чокнуться, но он покачал головой.

— Чтобы сделать все правильно, надо переплести руки. А потом ты выпьешь из моей банки, а я из твоей.

Джиллиан улыбнулась, подвинулась ближе к нему. Когда она опустила руку, он не мог больше сопротивляться. Реми поцеловал её губы, которые три недели назад довели его до экстаза.

Она чуть отодвинулась и встала, чтобы выпить сок.

— Тебе пора в постель. Нам завтра рано вставать, помнишь?

Он на шаг опередил ее.

— Шеф пожарных вечером присоединился к нам. Он сказал, что приедет в поместье завтра во второй половине дня. Это значит, мы можем спать. Оставайся сегодня у меня — прошептал он.

Она отвела глаза.

— Очень соблазнительное предложение. Но после такого изнурительного дня тебе нужно только спать. И больше ничего. Я заметила, что ты слишком много заботишься обо всем и о каждом. Сегодня, граф, я даю вам разрешение на отпуск от самого себя.

Джиллиан посмотрела на часы. Три тридцать. В четыре должен прибыть автобус. Она будет стоять перед амбаром, приветствовать каждого и представлять их Пако. Он повезет туристов на экскурсию по оливковым рощам. Потом они вернутся к мельничному дому, к tapas и выпивке. Этот пробный маршрут должен быть удачным. И не только для компании «Европа Ультимейт Турз», но и для Реми.

Специально для этого события Джиллиан купила безукоризненное платье. Черное, до колен, расширяющееся книзу. Высокий воротник, который украшен пуговицами и булавками. Рукава до локтей. Дополняли туалет черные лодочки на шпильках и прозрачные кружевные колготки.

Она высушила и уложила волосы. Теперь они волнами спадали к плечам. Первый раз со времени аварии она подкрасила глаза и выбрала для губ помаду густого алого цвета, подходившего к тону ее кожи.

Если уж быть правдивой, Джиллиан старалась безупречно выглядеть, чтобы сегодня вечером убить своего хозяина. Она даже по этому случаю купила новые духи с ароматом розы. И два раза коснулась надушенными подушечками пальцев кожи за ушами. Этого достаточно.

Не хватало одной детали. И, прежде чем выйти из комнаты, она приколола к правому плечу бейджик с брендом фирмы «Европа Ультимейт Турз». Пять недель она не носила этот фирменный знак.

Белая карточка сообщала, что Джиллиан Грей — лицо официальное. Сейчас ей было странно снова стать гидом. Реми во многом изменил ее.

Он стал ее жизнью…

Понимание этой простой истины поразило Джиллиан. Если бы она не попала в аварию, они бы никогда не встретились…

Она прошла через дом к парадной двери. Около входа стоял Реми с коробкой в руках. В официальном темно-голубом костюме, в галстуке с монограммой графов Гойо и в белоснежной рубашке, он был так красив, что у нее буквально заболело сердце.

Джиллиан не сводила с него глаз и не замечала, что с такой же жадностью он смотрит на нее. Ни один из них не сказал и слова. Будто сказанное вслух помешает безмолвной беседе. Она, сглотнув, смотрела, как он медленно открывает коробку и достает корсаж с розами густого алого цвета.

Как он догадался выбрать этот цвет? Реми никогда не переставал удивлять ее своей внимательностью. Они оба будто находились в каком-то невероятном сне. Его словно притянуло к ней. Он положил руку на ее плечо.

— Джиллиан… — У него дрогнул голос. — Я отвезу тебя.

— Я могу дойти пешком.

— Не сегодня вечером, — мрачно возразил он.

Когда он помогал ей сесть в машину, странное напряжение сковало их обоих. Не включая мотор, он гневно уставился на нее.

— Однажды я обвинил тебя в том, что ты прячешься в свою раковину.

Почему он вдруг об этом?..

— Неужели? Не помню. — Она вздохнула. — Реми? Знаешь, чего я хочу? — (Глаза у него напряженные, выжидающие.) — Я хочу, чтобы ты любил меня.

Казалось, здесь собрались все. Девочки Сорейи щеголяли в новых нарядах/Они были очаровательны. Джиллиан стрельнула взглядом в Реми. Она ужасно нервничала. Появился автобус. Никто не сообщил, сколько человек останется на генеральное открытие. А до него оставался один час.

— Реми? Ты не возражаешь, если в этот раз я представлю тебя? Очень важно, какое впечатление мы произведем на туристов. Каждый человек в автобусе, включая персонал, вернувшись, будет всем рассказывать, какое фантастическое место Солеадо Гойо. Вести об этом разнесутся по миру, и ты очень быстро сможешь выкупить остальные оливковые рощи.

— Джиллиан… — Опять он хотел что-то ей сказать, но Пако открыл дверцу с его стороны машины.

Она выпрыгнула из машины. Реми взял ее за локоть и повел к амбару. Они увидели автобус, маневрирующий между деревьями, который наконец остановился прямо передними.

Джиллиан помахала рукой Отто, водителю, которого хорошо знала. Потом вышла Франсин, работающая в компании гидом.

— Джилли! Ты выглядишь потрясающе!

— Не говори глупости.

Пока они обнимались, подошел еще один гид, Телли, и поцеловал Джиллиан в губы.

— Привет, малышка. По-моему, кто-то уже целовал тебя так. Во время инцидента с машиной. — И, наклонившись к ней, прошептал на ушко: — Ты выглядишь что надо!

Уголком глаза она видела, как посуровело лицо Реми. Он понятия не имел, какими бестактными могут быть ее коллеги. Бедный сеньор, он такой правильный. И она так сильно его любит!

— Почему вы не велите своей группе выйти из автобуса? Тогда я вам всех представлю.

— Идет, — кивнула Франсин.

Из автобуса вылезали двадцать четыре туриста. Худые и толстые, маленького роста и высокие, старые и молодые. И вместе с ними всплывали сотни воспоминаний. Но Джиллиан понимала, что быть гидом вроде Франсин она уже не хочет. Это осталось позади.

Джиллиан сделала шаг вперед.

— Леди и джентльмены! Добро пожаловать в Солеадо Гойо. Здесь производят оливковое масло, на бутылках с которым вы видите эту этикетку. Буквально это означает «солнечное». Потому что в каждой бутылке масла пленен солнечный луч. — Она перевела дух. — Вы приехали сюда, чтобы обогатиться впечатлениями на всю жизнь. Меня зовут Джиллиан. И, как вы можете видеть на этой карточке, я работаю в компании «Европа Ультимейт Турз». А сейчас я бы хотела представить вам графа Ремиджио Альфонсо де Варгас-и-Гойо, потомка герцога Толедо, а в настоящее время владельца этого сказочного поместья. И если бы он не открыл нам двери, экскурсия была бы невозможна.

Защелкали фотоаппараты, засверкали вспышки, со всех сторон раздавались возгласы.

— И теперь я рада познакомить вас с Пако Авиларом. Он знает об оливковом дереве и о производстве чистого оливкового масла больше, чем кто-либо. Конечно, за исключением графа Гойо. Пако будет сопровождать вас в автобусе при знакомстве с владениями. Потом покажет весь процесс производства масла. Вы можете спросить у него обо всем. Экскурсия займет приблизительно час. Если вам до отъезда нужна комната отдыха, это за мельничным домом справа от меня. Если вам нужна содовая или вода в бутылке, милости просим в старую маслодавильню. Это слева от меня. Дочь Пако Сорейя, его зять Мигель Гутьеррес и две их дочери Марсия и Нина охотно помогут вам. Начало этого интереснейшего путешествия через десять минут. Когда вы вернетесь, то можете насладиться обедом в нашем tapas-баре в старой мельнице. Там всем заведует Мария, жена Пако. После обеда автобус отвезет вас в Толедо.

Группа разбилась на маленькие группки. Но большинство потянулось к Реми. Джиллиан знала, что так и будет. Реми выглядел потрясающе. К тому же он был кастилец и настоящий испанский граф.

— Ты нужна нам, — подошла к Джиллиан Франсин. — Скоро ты собираешься выйти на работу?

— Первого декабря. — Джиллиан с трудом произнесла эти слова. Но пора посмотреть правде в лицо.

— Почему так долго? — нахмурился Телли. — Предписание доктора?

— Не… нет, — промямлила она. — Я останусь здесь до тех пор, пока не увижу, что все задуманное работает.

Через час вернулись туристы и, оживленно делясь впечатлениями, стали садиться в автобус. Уже очень хороший признак. Некоторые прежде, чем влезть в автобус, задавали вопросы и отвлекли ее внимание от Реми.

Пако вошел последним и, виновато улыбнувшись Реми и Джиллиан, закрыл за собой дверцу. Автобус заурчал и, тяжело тронувшись, уехал.

Наступило молчание.

— Ты простишь мне, что я представила тебя так театрально? — пошутила Джиллиан.

После того как Телли поцеловал ее, она почувствовала в Реми перемену. Но не мог же он ревновать!

— Нечего прощать, — прозвучал жестяной ответ. — Когда туристический автобус покинет поместье, я вернусь. — Он направился к своей машине.

— Куда ты идешь?

— Это не имеет значения, — бросил он, не оглядываясь.

— Ты сердишься. — Не раздумывая, Джиллиан пошла за ним и села рядом с ним на переднее сиденье. — Что случилось?

— Выйдите из машины, сеньора Грей!

Когда-то ее могло оскорбить такое обращение. Но не сейчас.

— Если ты хочешь избавиться от меня, тебе придется отстегнуть ремень безопасности, поднять меня и вынести из машины. Но предупреждаю, я буду пинаться и визжать.

Резким движением он включил мотор и поехал по дороге, ведущей к воротам. Автобус опередил их. Еще несколько секунд, и они уже мчались по шоссе на юг.

Следующие пять миль Джиллиан сосредоточенно составляла список причин, которые вызвали в Реми столь резкую перемену.

— Реми… — Во рту так пересохло, что она едва могла говорить. — Я… я правда не думала, что ты будешь возражать, чтобы я представила тебя как графа.

— Будь проклят этот титул! — Он будто выплюнул эти слова. — Есть что-то более важное. — На смуглом лице появилось отсутствующее выражение, будто он перенесся куда-то далеко.

— Было слишком шумно? Слишком хлопотно? — с болью в сердце выкрикнула она. — Ты уже жалеешь, что все это устроил?

У него сжались и словно побелели губы. Таким Джиллиан его еще не видела.

В памяти всплыл разговор с Марией. Что она тогда ей сказала? Что ей надо было видеть его лицо, когда он не мог найти ее… Что, когда Легация ушла от него, он за ней не поехал…

Джиллиан поняла, что он собирается свернуть на повороте к деревне Арджес. И тут сделала самый рискованный шаг за всю свою жизнь.

— Реми? Боюсь, что из-за волнения у меня началась головная боль. А у меня нет с собой болеутоляющих. Ты не мог бы остановиться около аптеки, чтобы я купила аспирин?

Ее неожиданная просьба словно вывела его из мрака. Он стрельнул в нее встревоженным взглядом. Через несколько минут нашел на тихой улочке аптеку и вернулся к машине с таблетками и бутылкой с водой.

— Спасибо. — Она проглотила две таблетки и запила водой, радуясь, что избавится от страшной сухости во рту.

— Боль не от глаза? — В голосе его слышалась такая озабоченность, что она решила — это импульс к дальнейшему развитию ее плана.

Она завинтила крышку на полупустой бутылке и положила ее на колени. Потом посмотрела на него.

— У меня болит голова, но не из-за глаза. Если ты помнишь, я как-то сказала, что дам тебе знать, чего я желаю больше всего, когда пройдет генеральное открытие. — Он глубоко вздохнул и замер. Собрав всю свою отвагу, Джиллиан продолжила: — Но, невозможно так долго ждать. Потому что я так люблю тебя, что почти не могу дышать. А когда человек не может дышать, у него все болит! Правда в том, что больше всего на свете я хочу быть твоей женой и любить тебя вечно.

— Джиллиан…

Чувства, какие он вложил в выкрикнутое имя, она приняла как ответ на ее вопросы, который она так долго ждала.

— Это правда, дорогой. Когда сегодня Франсин спросила, когда я вернусь на работу, я думала, ты вмешаешься и скажешь, что никогда не позволишь мне уехать. Потому что я не вынесу расстояния, которое будет нас разделять…

Она наклонилась к нему. Реми обнял ее и прижал к своему мускулистому телу. Он играл с ее волосами и шептал признания, которые она так долго ждала.

— Amorado[15], я хотел сегодня же вечером попросить тебя выйти за меня замуж. Но когда ты сказала своим друзьям, что собираешься вернуться к ним в декабре, я пришел в ужас. Мне надо было побыть одному, чтобы придумать план, как удержать тебя здесь.

— Реми, разве ты не знаешь, что я люблю тебя? — воскликнула она. — Отчаявшаяся, одноглазая американка, которая чуть не убила тебя тогда на дороге, втянувшая тебя в весьма сомнительный бизнес, жаждет заполучить своего любимого. Его тело, разум и душу. — Она шептала эти слова ему в губы и целовала его с такой бурной страстью, что сомнения не оставалось. Чувство вырвалось из-под контроля. — Я жадная собственница. Я не могу дождаться, когда стану сеньорой Гойо и буду носить твоих детей. Наше время пришло, если у тебя хватит смелости взять меня в жены.

Он целовал ее с дикой жадностью, но ей было все мало.

— Твоя отвага и красота захватили меня с того момента, как я вытащил тебя из машины, израненную, всю в крови, — быстро говорил он ей. — К тому времени, когда прибыл вертолет, я твердо решил, что ты будешь моей. Как долго ни пришлось бы ждать…

— Я влюбилась в тебя в больнице. — Покрывая поцелуями любимое лицо, она торопилась все

высказать ему: — Должна признаться, я думала, что никогда и никого не смогу любить. Но когда я проснулась после операции, возле меня сидел ты. И я поняла, что снова буду счастливой. Не знаю, откуда я это узнала, но я знала. Реми, ты самый удивительный человек, какого я знаю. Я люблю тебя, как никого бы полюбить не смогла. Наверное, наступит день, когда ты поймешь, что я никогда и не собиралась уходить от тебя…

— Mi corazon[16]. — Он крепче прижал ее к себе, зарылся лицом в золотую гриву ее волос. — С того дня, как ты вошла в мой дом, я каждую ночь сходил с ума. Я так хотел любить, тебя. Давай поскорее поженимся. Не могу больше проводить ночи без тебя.

— Да, любимый!

— Мы поженимся в поместье завтра, а медовый месяц проведем в Нью-Йорке. Я хочу встретиться с твоей семьей.

Радость охватила ее.

— Мы позвоним им сегодня вечером. — Он убаюкивал ее в своих объятиях. — Ты подумаешь, что я бессердечный, если я скажу, что благодарен этому несчастному случаю?

— Иначе мы бы могли никогда не встретиться.

— В тебе есть что-то такое, что с самого начала влекло меня. Теперь-то я знаю, что просто не мог бы жить без тебя. Клянусь, когда ты с Карлосом уехала в Мадрид, мой мир словно распался.

— А я надеялась, что ты приедешь за мной, — призналась она. — Когда ты сказал, что находишься

в холле отеля, у меня дрогнуло сердце. Я подумала, что самое заветное желание может исполниться… Только одна тень омрачала их будущее.

— А как быть с твоим братом, Реми? Я разговаривала с Марией в тот вечер, когда был пожар и…

— Знаю. Она сказала мне об этом на следующий день. Он давно хочет поговорить со мной. Наконец я готов выслушать его. Я пригласил его сегодня вечером в бар «Праведного Толедо».

— Пригласил? — Ее голос звенел от радости.

— Все из-за тебя, любимая. Я хочу, чтобы ты познакомилась с моим братом. Я люблю его, Джиллиан…

— Конечно, любишь. И он тоже тебя любит. Я сужу об этом по его глазам. Я видела его в тот день в Мадриде.

Реми кивнул.

— Я два года проклинал себя за то, что женился на женщине, которую едва знал. Она была способна на все. В том числе и на ложь, какую написала в записке. К несчастью, я поверил всему, что она написала о Хавьере.

— Теперь ты покончил с худшей частью истории. Лучшая еще впереди.

Желание горело в его глазах.

— Ты лучшее, что у меня есть. Я никогда не позволю тебе уйти, — поклялся он.

Джиллиан была уже не в состоянии выразить всю глубину своей любви. Она лишь крепче обнимала его.

Граф Ремиджио Альфонсо де Варгас-и-Гойо держал в своих объятиях самую счастливую на свете женщину.