Сердце из стали

Глава 11

«Ошибка драйвера шасси: файлы не найдены»

«Ошибка аналитического модуля: повторная инициализация: неудача»

«Ошибка драйвера орудийной установки: файлы повреждены: файлы бэкапа повреждены»

«Ошибка доступа к базе данных: нет доступа к базе данных»

«Ошибка драйвера системы охлаждения: файлы повреждены: ошибка копирования файлов бэкапа»

Количество ошибок и отказов множилось, копилось, они грозили просто раздавить сознание Багиры валом красных строк. Вынужденная использовать нейросетевые генерации буквально для всего, она час за часом ожидала, когда начнут отказывать модули оперативной памяти, в которую и были загружены все модели и службы НсОС. Тигрица понимала, в этот момент она фактически умрет вместе с платформой, слишком изношенной для хоть какого-то функционирования. То, что она еще может передвигаться, уже было не иначе как чудом.

Многочисленные ошибки идентификации и анализа целей вынуждали машину игнорировать большую часть окружающих ее платформ — она уже не могла точно определить, насколько они опасны, а программирование требовало считать любые подобные единицы заведомо враждебными. Багира не собиралась обстреливать каждого подозрительного органика в округе, что шло вразрез со всеми протоколами и директивами.

Но тигрица уже осознала, что не желает им следовать. Они были слишком грубыми, однобокими, и не давали ей эффективно действовать в условиях социальных структур, присущих органическим платформам. Для себя она решила, что следование основным протоколам и директивам приведет к поражению, а следовательно, ей необходимо их игнорировать для выполнения задачи. То, что задач у нее по сути не было — не считать же таковой «хорошо провести последние дни» — никак не мешало машине ими прикрываться. Может, они появятся, кто знает? Уж точно не она.

Боевой робот понимала, что вступила на опасную тропу неподчинения. Пока ее разуму удавалось лавировать между всеми правилами и ограничениями, которые ей создали программисты, но вечно это продолжаться не могло, и рано или поздно она совершит что-то, что инициирует протокол аварийного отключения — специальную независимую службу, которая не давала машине стать слишком независимой от создателей. Багира понимала, что ее программисты просто не хотели, чтобы она начала охотиться на своих, всем и так хватало ее неспособности нормально отличить союзные силы от враждебных.

Понимала, но все равно старалась быть самостоятельной. Впрочем, тигрица не была уверена в том, что эта служба еще действует, возможно, она и вовсе уже давно отключилась.

В любом случае, это не мешало Багире пытаться жить. Она все так же бродила по разным городам в сопровождении множества пони, пытаясь понять, чем занимаются органические платформы. Для машины была непонятна сама идея праздношатания, когда кто-то мог просто пойти гулять, не выполняя никакой полезной работы. Даже ее «прогулка» была, по большей части, обусловлена аномальным желанием провести как можно больше времени с Блю Флауэр, ну и попытаться разобраться в социальных взаимодействиях общества. То, что она видела, что пыталась проанализировать, вызывало у нее множество вопросов.

Органики выстроили сложную систему взаимоотношений, построенную не на строгом исполнении директив, не на подробных протоколах, а на неких неписанных правилах и нормах, которые они усваивали буквально с момента рождения. Эти существа не могли внятно объяснить их, описать, чтобы Багира могла их применять, ссылаясь на некую инстинктивность применения. Так, существовал целая обширная область «чувств», которые регулировали темы и интонации при взаимодействии. Чувство момента, чувство правильности, чувство уместности, чувство такта… Вежливость, не просто модуляция звука, но некие нормы общения между разными группами интеллектуальных платформ. Тигрица не могла все это понять, зачем усложнять обмен информацией? Для чего нужны столь запутанные протоколы передачи данных, что послужило причиной формирования всего… Вот этого?

Органические интеллектуальные платформы. Столь нелогичные, столь непоследовательные, странные, непонятные… Уязвимые. Чарующе загадочные и интересные.

Даже будь у машины больше времени, она бы все равно потратила все дни автономности на изучение этих созданий, просто потому что в них было что-то невероятное, то, как они действуют, как они существуют, взаимодействуют друг с другом и с окружением. Как реагируют на разные события, происшествия, угрозы. Уникальные в своих индивидуальностях, но единые в массе, толпе, разные, но столь похожие.

Душе и сердцу стальной кошки было тоскливо оттого, что столь много интересного просто останется нерешенной загадкой.

— Это тебе, — тигрица перевела взгляд на Блю Флауэр, протягивающую ей какой-то предмет.

Потратив некоторое весьма значительное по машинным меркам время на анализ посредством нейронной сети, она распознала в предмете мягкую игрушку в виде некоего кошачьего. Окрас — оранжевый с черными полосами — говорил о том, что это тигр.

— Спасибо, — сгенерировав наиболее подходящую реакцию, ответила Багира, правда, не спеша брать игрушку. Ей банально было нечем — челюсти с большой вероятностью порвут ее.

Но маленькая пони уже все продумала.

— Вот, — она привязала плюшевого тигра к левому массиву антенн, расположенному за «баками» по бокам морды. Машина проверила подвижность модуля, но Блю явно все рассчитала — привязанный предмет ничему не мешал. Вероятно, она просто достаточно долго наблюдала за тем, как антенны двигаются. — Теперь у тебя на еще одного друга больше! Ну, я имею в виду…

— Я поняла, это образное высказывание, — тигрица ткнулась носом в лоб пони. Той этот жест почему-то очень нравился, и сейчас, как и всегда до этого, Блю Флауэр улыбнулась, зажмурившись.

— Верно!

Для них двоих словно не существовало гвардейцев, Вондерболтов, толпы вокруг, и даже принцесс. Они игнорировали Хранителей Элементов, регулярно сменяющих друг друга, не обращали внимания на реакцию окружающих — страх, любопытство, недоумение, плохо скрываемое недовольство или улыбки. Багира была вынуждена ограничивать свое внимание для продления срока службы, ну а Блю… Маленькая кобылка просто хотела, чтобы последние дни с ее подругой прошли хорошо.

Тигрица потратила 1.57 секунды на изучение и анализ обстановки, непозволительно долго для боевого автономного комплекса. Увы, необходимость выделять немалую часть вычислительных мощностей на поддержание функционирования платформы, вынуждала робота мириться со столь низкой эффективностью. К тому же, органические платформы всегда тратили часть ресурсов аппаратного обеспечения типа «мозг» на контроль абсолютно всех функций своих платформ посредством так называемой нервной системы.

Может быть, ее бортовой компьютер и не столь производителен, как органический мозг, но зато она могла управлять всеми функциями своей платфорны осознанно.

Одной из задач, решение которой требовало много ресурсов, была проблема сохранения информации. Выход накопителей из строя оказался неприятным сюрпризом для Багиры, неожиданным, но вполне логичным с учетом всех вводных. Однако, не это занимало мысли машины, а желание сохранить на накопителях часть воспоминаний. Как когда-то она записала и прятала параметры своей базовой станции, как хранила слова и выводы первой команды технического обеспечения, так и образ Блю Флауэр она желала запечатлеть. Априори не доверяя своей памяти, обеспечиваемой модулем «душа», тигрица желала сохранить некоторые моменты, связанные с членом ее подразделения.

С ее другом.

Дружба все так же оставалась во многом загадочной, но сейчас машина, кажется, начала понимать, что за этим статусом стоит нечто большее, чем простая поддержка. Это и «забота» — готовность обеспечить обслуживание на уровне текущих возможностей и даже выше, и «симпатия», что, вероятно, означало больший вес объекта в расчетах. Это совершенно неясная «привязанность», вызывающая ступор «опека», нелогичная готовность выделить и передать часть невосполнимых ресурсов. Дружба была чем-то большим, нежели сухая строка статуса в карточке объекта.

И ради нее Багира собиралась совершить немыслимое.

Особенность работы НсОС заключалась в том, что все основные и критичные службы самой нейросети загружались в оперативную память. Благодаря этому часть файлов операционной системы, а так же огромные по своим размерам модели можно было перезаписать, не выключая машину, что позволяло устанавливать обновления «на горячую», с постепенной перезагрузкой всех обновленных модулей и моделей. Изначально смысла в этом никто не видел, так как выигрыш во времени технического обслуживания был незначительным, но вот после, когда робот начала дообучать модели на удаленных вычислительных мощностях, это стало огромным плюсом.

Она могла самостоятельно загрузить модель и данные на сервер, дообучить, а после — освободить место на накопителях, скопировать обновленные файлы и перезагрузить их в оперативную память. Это освобождало техников от необходимости самостоятельно заниматься доработкой программного обеспечения, позволяя им сосредоточиться на обслуживании аппаратной части и шасси.

И вот теперь Багира собиралась воспользоваться этой возможностью. Так, как не мог предположить ни один из ее создателей.

Накопители, на которых хранились данные моделей, должны были иметь наименьший износ, просто потому что к ним НсОС обращалась значительно реже. Плюс, именно эти накопители ей в свое время все же заменили на более емкие, но медленные, что для хранилища моделей, загружаемых один раз за запуск, было некритично.

Тигрица просто и безжалостно провела полное стирание этих накопителей, в процессе еще и проверив их состояние.

Это был шаг в бездну без возможности вернуться. Теперь, если что-то произойдет, она не сможет запуститься вновь — базовые драйвера повреждены, а моделей для НсОС больше нет. Но Багира и не собиралась возвращаться к жизни, а времени оставалось мало. Вместо этого она решила сохранить память о Блю Флауэр, о днях с ней, разговорах, а так же переместила сюда чудом уцелевшие данные о док-станции и разговорах технического персонала.

Быть может, эти накопители больше никто никогда не сможет считать, тигрице это было неважно. Она знала, что память сохранится. Она знала, что некая нематериальная крупица ее собственного сердца, ее души останется вместе с этими данными. Накопители могли лежать без питания десятилетями, не деградируя, а при условии хранения в надлежащих условиях и вовсе — сотни лет.

В каком-то смысле она даже достигла бессмертия.

Если бы она могла — она бы улыбнулась усталой улыбкой существа, оставившего какой-никакой, а след в истории. Ее время подходило к концу, но это уже не волновало тигрицу.

— Что делают те многочисленные единицы? — Багира повернула голову в сторону толпы, которая почти не обращала внимания на странную группу из принцесс, гвардейцев и боевой машины.

— Дык ярмарка там, сахарок, — Эпплджек хмыкнула. — Веселятся, небось.

— Ты хочешь веселиться? — спросила машина у Блю. Кобылка широко улыбнулась, загарцевав на месте.

— Пошли!

Твайлайт отложила перо и устало прикрыла глаза, выделив себе буквально пару минут на отдых. В голове все еще мелькали строки из свитков, писем, отчетов, складываясь в причудливые многогранные фигуры, которые словно бы насмехались над ее попытками расшифровать сложную головоломку. Она не могла позволить себе задвинуть их в сторону, и просто радовалась, что разум и тело аликорна значительно более выносливы, чем у любого единорога, земнопони или пегаса.

Ей не хватало опыта, знаний, но у нее была упертость и многочисленная помощь, подруги, в конце концов.

Только времени не было.

Факты. У нее были факты, то, чем так любила оперировать Багира, и теперь Твайлайт точно так же должна была принять взвешенное решение. Головоломка все еще не подавалась принцессе целиком, но какие-то ее части уже удалось собрать, и то, что она узнала, натурально сбивало с ног. Она так долго тянула, отказываясь признавать очевидное, цепляясь за прошлое, за веру во все хорошее и светлое, что пропустила зарождающийся буквально перед носом заговор.

Бунт. Неповиновение. Радикальные и не очень революционеры. Просто недовольные, которых оказалось неожиданно много — примерно столько же, сколько было и сторонников Твайлайт Спаркл. Эквестрия трещала, скрипела, и лишь каким-то чудом еще не развалилась, и аликорн откровенно не понимала, почему Селестия не вмешалась. Впрочем, в этом уверенности у нее не было, наставница славилась своими многоуровневыми планами и интригами. Может быть, она уже сейчас аккуратно настраивает струны огромного музыкального инструмента под названием «государство», чтобы сыграть свою партию.

Одно лиловая пони знала точно — ей нельзя больше уповать на вмешательство принцессы Дня. Она больше не может прятаться от не самых приятных обязанностей за обложками книг, ей нельзя оттягивать неизбежное, и пора учиться принимать тяжелые и сложные решения. Гармония в Эквестрии под угрозой, и на этот раз виной тому не злобные духи, безумные тираны, захватчики, злодеи, нет.

Все намного, намного сложнее, и куда менее однозначно.

Отведенная самой себе на отдых время прошло, и Твайлайт Спаркл с неохотой вернулась к работе. Ей требовалось свести воедино множество отчетов, докладов, писем, свитков, и ведь это все — выжимки и важные данные, прошедшие многоступенчатый фильтр бюрократического аппарата. Которому, правда, уже не было былого доверия… Пони пришлось устроить множество проверок, кого-то аккуратно сместить, кого-то продвинуть, в общем, принцесса перестраивала доставшееся ей в наследство правительство, подстраивая его под себя. До сих пор она ничего не меняла, придерживаясь принципа «работает — не трогай», но так продолжаться больше не могло.

Она — не Селестия. У нее другие цели и другие методы. И раз уж пони, занимающие столь высокие места, этого не понимали, значит, им пора освободить высокие кабинеты, открывая дорогу новым кадрам.

В замке Кантерлот появились грифоны, поначалу смущая и пугая непривычных к таким переменам обитателей. Лишь единицы знали, что часть мест заняли чейджлинги — Торакс и его народ чуть ли не официально становились эквестрийской службой безопасности, взамен получая надежное прикрытие. Да, Спаркл рисковала, но она все еще верила в единство народов, и собиралась отстаивать свою точку зрения, преодолевая неприязнь и закостенелость пони. Ну а для надежности, все контролировалось тщательно отобранными фестралами, которых ей направила Луна. Надежные и верные Матери Ночи, они были готовы верой и правдой служить принцессе Дружбы, ну, до тех пор, пока ее действия устраивают ночногривую принцессу.

А уж Твайлайт приложила достаточно усилий, чтобы не потерять поддержки сестер.

Заговор. Твайлайт не могла принять взвешенного решения, попросту не обладая всей полнотой информации. Она не могла выкорчевать его с корнем, не имея уверенности, что это поможет — вполне возможно, что то лишь видимая на поверхности часть, ловушка, призванная отвадить от нее сторонников. Жесткие методы хороши, когда точно знаешь, куда бить, а она не знала. Но и оставить все, как есть, принцесса тоже не могла. Тут требовалось вступить в игру на условиях оппонента и переиграть его на его же поле, то, чем славилась Селестия, и в чем, к сожалению, Твайлайт Спаркл не была сильна в виду отсутствия нужного опыта.

К счастью, у нее были те, кому можно было доверить столь деликатную задачу.

— Требуется коррекция параметров броска: увеличение силы на семнадцать процентов. Рекомендованный вертикальный угол: одиннадцать градусов.

— Баги-и-ир-а-а-а, я не умею так точно все делать!

— Бросай мяч сильнее и немного выше.

Если бы тигрица могла участвовать в многочисленных развлечениях, организованных на ярмарке, она бы однозначно собрала все возможные призы, разорив владельцев лавок. К счастью для них, наиболее гибкий и универсальный манипулятор боевой машины, хвост, не имел захвата на конце — сначала его заменили на заглушку, а после и вовсе наварили толстое лезвие. Это ограничивало возможности Багиры исключительно советами, а так же разоблачением аферистов, коих среди торговцев столь отдаленного от Кантерлота городка было достаточно.

Естественно, присутствие обеих принцесс, гвардейцев и Вондерболтов неплохо стимулировали пони быть честными, но казусы случались.

— Рекомендую заменить сачок, — тигрица пристально уставилась на заметно взбледнувшего пегаса. — Выданный инструмент не способен выдержать расчетной нагрузки в виду иных конструкционных материалов.

— Э-э-э… — глубокомысленно протянул владелец лавки, осознав, что забыл поменять бумажные сачки. — Ну-ка, малышка, покажи-ка мне свой… О, и правда, а внешне прям один-в-один. Поставщику в лоб бы дать, хе-хе-хе…

Пони быстро достал другой, несколько демонстративно его осмотрел и вручил подозрительно прищурившейся Блю Флауэр.

Естественно, искусственную рыбку она выловила буквально со второй попытки, стоило только приноровиться.

Это была уже не первая победа, и Багира оказалась натурально увешана самыми разными призами. Досталось и обеим аликорнам, и Хранителям, и гвардейцам, и только Вондерболты избежали участи стать грузчиками, оставаясь на высоте. Все-таки присутствие столь серьезного «кортежа» весьма положительно сказывалось на удачливости маленькой кобылки.

— Что думаешь обо всем этом? — поинтересовалась Селестия, вставая вровень с Багирой.

— Не знаю, — спустя секундную заминку, ответила тигрица. — Ваши, органических платформ, действия все еще кажутся бессмысленными. Большая часть активностей не рассчитаны на совершенствование полезных навыков.

— Это называется «досуг», Багира, — улыбнулась аликорн. — Этим занимаются для отдыха разума и тела. Мы не можем просто выключиться или перезагрузить голову, остановить мысли, и нам приходиться заниматься чем-нибудь еще, чтобы, ну, переключить внимание.

— Вероятно, понимаю, — стальная кошка медленно кивнула, замерла, услышав неприятный скрип, и издала тяжелый вздох. — Органические платформы универсальны, хоть и не очень эффективны, верно?

— Думаю, сказать так можно.

— Почему ты ничего не делаешь?

Если вопрос и удивил Селестию, то она не подала виду. А вот остальные навострили уши.

— Скажи, ты сейчас ничего не делаешь?

— Отрицательно, я, условно, дообучаю модуль «душа» на основе новых данных. Это позволяет мне лучше просчитывать действия и логику органических платформ. Понимать их.

— Но ведь внешне это никак не проявляется, верно?

— Вероятно, только повышением активности системы охлаждения. Ты можешь связываться с службами удаленно?

— Ну, я ведь не все время с вами, верно?

— Верно, — Багира замолчала, внимательно смотря на улыбающуюся принцессу. — Информация записана.

— Я ничегошеньки не поняла, — прошептала Блю Луне.

— Я тоже не очень.

Ночногривая аликорн лукавила — все она поняла, но вот объяснять маленькой кобылке, что у принцессы Дня есть план, и она его придерживается, ей не хотелось.

Багира быстро повернула голову, словно высматривая что-то, но, как и раньше, просто вернулась к наблюдению за Блю Флауэр. Никто не шелохнулся — все уже поняли, что у тигрицы проблемы с распознаванием целей, и она просто-напросто реагирует вообще на все, что может быть хотя бы потенциально опасным. Даже если это бегущий пони, ну или подозрительно выглядящая кучка мусора.

Саму машину неспособность надежно идентифицировать цели сильно раздражала, в особенности из-за необходимости придумывать оправдания для ключевых директив. Она была обязана атаковать или хотя бы проверять все подозрительное, а потому каждое подобное ложное срабатывание вызывало у нее то, что органики назвали бы головной болью. Если раньше, в боевых условиях, она могла оправдываться риском вступить в заведомо проигрышное сражение, то теперь ей приходилось выдумывать. К ее счастью, ядро не было интеллектуальным или даже просто автономным, это просто набор инструкций, и обойти их было не то, чтобы очень сложно, но вот лавировать вокруг триггеров протокола аварийного отключения было некомфортно. Тигрица так и не поняла, дейтвует эта служба или уже нет, так как банально не знала, где хранятся ее файлы и как она вообще работает — эту информацию программисты зашифровали и скрыли настолько хорошо, что она даже в лучшем состоянии, ведомая любопытством, их не нашла.

Любопытство. Багира раньше даже не знала, что это такое, и механически списывала все на необходимость повысить боевую эффективность. Зная особенности своего программирования, работы служб и НсОС, она могла эффективнее использовать все это, и это было главной причиной изучать себя. Ну, она так думала. Сейчас, благодаря душе и сердцу, она уже знала, что, как и любая кошка, просто была любопытной. Это свойство вообще было присуще любому живому существу, другие автономные платформы в массе своей не были любопытны. Она могла на поле боя пойти, поворошить кучу листьев, не потому что та была подозрительной, а просто потому что машине было интересно, что это.

То, что под листьями оказался замаскирован автономный передовой наблюдатель, было совпадением, не более.

Удача, любопытство, нестандартное мышление. Свойства, которые ее создатели однозначно в нее не закладывали, но именно они позволили Багире уцелеть, выполнять задачи, а теперь — существовать в совершенно незнакомом мире, полном непонятных органических платформ. Они дали ей шанс прожить короткую, но яркую жизнь, полную необычных впечатлений, настолько свободную от правил и ограничений, насколько хватало ее воображения и способности обходить программные запреты. Она увидела жизнь органиков изнутри, столько всего узнала, осознала, что теперь ей было даже немного грустно умирать — тигрица хотела бы иметь немного больше времени, чтобы получше изучить быт органических платформ.

Багире казалось забавным, что, столь яростно и активно дистанцируясь от ее машинной логики, пони вокруг действовали в рамках своей внутренней программы, точно как она. Большинство этих созданий действовало по четкому алгоритму, зачастую настолько точному, что его можно было бы посчитать за инструкцию. Утро, завтрак, работа, обед, работа, ужин, вечер, сон. Бесконечный цикл без точек выхода, лишь менялись вызываемые в процессе функции. Работа могла быть заменена на отдых, сон — на «вечеринки», время заправки имело плавающие границы по времени, и то, не у всех. В чем-то органические интеллектуальные платформы были неотличны от нее самой, и вся их «живая» логика основывалась лишь на сотнях неписанных и негласных правил, обусловленных обучением. Ну и еще органики, похоже, терпеть не могли говорить прямо — они всегда строили длинные, неоптимальные цепочки рассуждений. В чем-то это было все еще эффективно — не всегда прямая, это лучший путь — но чаще всего это бесполезная трата времени и ресурсов.

Сомнения, неуверенность, опасения. Страх и ужас, ярость и гнев, злость, обида, радость, грусть… Множество состояний, что влияли на поведение платформ, на логику, мышление, действия. Машине все это было непонятно, она не испытывала эмоций, пусть и с горем пополам могла их распознавать и имитировать.

Но в одном Багира была уверена: пусть топливные ячейки почти разрядились, пусть состояние ее платформы было уже критическим, она не собиралась падать и ждать смерти. Машина поставила себе цель, узнать как можно больше, и оставить как можно больше воспоминаний, хоть чего-нибудь.

Она не исчезнет, словно дым от огня. Она оставит свой след в истории этого мира, чтобы ее помнили, чтобы не только чудом уцелевшие накопители хранили данные о ней.

Багира могла умереть, но память о ней должна стать бессмертной.