Сердце камня

— Что ты имеешь в виду? Кон, поговори со мной. О чём это он?

Мне страшно, дико страшно. Я не знаю, сколько времени прошло, где я была и что делала. Я не понимаю…

— Ренна, приведи сюда помощь…

Я пытаюсь что-то сказать, но слова отказываются формироваться в голове, застревая на середине мысли. Туман подползает ко мне со всех сторон. Пустота распространяется по венам, тьма поглощает меня, забирая сознание. Я борюсь с этим, пытаюсь вспомнить прежнюю себя, держусь мыслями за него, за всё, что я знаю, помню и люблю.

Всё… Зендер пропал. Шай мёртв. И Петра…

— Она тебе не поможет, — раздаётся голос Лиетт. Не знаю, где она была всё это время, но она выходит из дальней части мастерской, держа в руках какое-то изобретение Кона, поигрывая им, а когда не получается использовать, отбрасывает в сторону, как ненужный мусор. Оно громко ударяется о пол, разлетаясь на куски. — Отключи защитный щит над Копариусом, антейм, или твоя дорогая жёнушка начнёт ломать тебе пальцы один за другим.

Это возвращает меня в чувства на мгновение.

— Нет, я не стану!

Губы Лиетт медленно расплываются в порочной ухмылке.

— Просто подожди ещё минуту.

Тьма поднимается во мне, словно Лиетт каким-то образом призвала её. Я не могу её остановить. Не могу побороть. Я словно щепка, попавшая в водоворот. Падаю на колени перед Коном, пытаясь дотянуться до него, цепляясь за его руки. Свечение возникает под кожей пальцев и распространяется вверх, по рукам, устремляясь к сердцу, к горлу, к лицу… Он зовёт меня по имени — я вижу это по губам, но не слышу ни звука.

Меня больше нет.

Глава 20

ПЕТРА

Зендер шевелится и стонет, моргая пересохшими глазами, и оглядывает развалины вокруг, среди которых я нашла укрытие — небольшой флигель с вышедшей из строя системой жизнеобеспечения, которую по-хорошему надо бы подзарядить с центральной панели управления. Судно, атаковавшее нас, улетело и больше не возвращалось. Я рада, что нашим удалось скрыться.

Кроме бедняги Хармона Лиса.

Больше никого в поле зрения не наблюдается: ни десантников, ни мех. От основного здания, где они находились ещё несколько минут назад, осталась лишь дымящаяся дыра. Кто бы ни был на том гигантском корабле, они разрушили все следы своего пребывания здесь и посчитали, что все свидетели уже мертвы или всё равно долго не протянут. Я обеспечила безопасность в нашем небольшом укрытии — это всё, что я могла сделать на данный момент. Ну, и присматривала за Зендером.

Кажется, он не мог ни на чём сфокусировать взгляд, даже на мне. Возможно, ударился головой. А то и хуже. Пожалуйста, предки, только не хуже.

Я открыла бутылку воды из своего рюкзака и помогла ему принять сидячее положение.

— Похоже на сотрясение, — говорю ему. — Как твои глаза?

— Я… в порядке. Вроде. Только… о предки… голова раскалывается.

Я даю ему воды, и он осторожно отпивает. Мы оба хорошо знаем, что от перебора может затошнить.

— Да, ты нехило ударился.

— Меня нехило ударило обвалившееся здание.

Улыбаюсь. Раз шутит, значит, всё не так страшно. В остальном ситуация отстой, но я не хочу пока ему об этом сообщать.

— У тебя кровь, — замечает он. — Есть аптечка? Надо перевязать раны.

Я поджимаю губы, сдерживаясь, чтобы не спросить: «А смысл? Чтобы немного отстрочить нашу смерть?» Вместо этого я роюсь в рюкзаке и достаю аптечку. Он проверяет свою маску.

— Кислорода осталось мало.

Знаю. Это ещё одна проблема, о которой мне не хочется думать.

— Он нужен был нам, чтобы добраться до укрытия. Здесь тоже недостаточно кислорода. Те, кто на нас напали, взорвали систему жизнеобеспечения. Резервное питание тоже неисправно. Ситуация… неблагоприятная.

— Это ещё мягко сказано, — Зендер стягивает свой бронежилет и поправляет рубашку. Она пропитана потом и кровью, липнет к его коже и порезам по всему телу. Я смотрю на него, а в голове ни одной мысли. Во рту пересыхает, и мне очень хочется сделать глоток воды. Или чего покрепче. Хочется сделать хоть что-то. Но я не могу оторвать от него глаз.

Зендер Меррин всегда был моей главной слабостью.

Даже сейчас, после всего, что было. Как мне вообще могло прийти в голову, что это когда-нибудь изменится? Что я смогу забыть его? Идиотка.

— Петра?

Да, точно. Аптечка. Она у меня.

— Они знали, что мы здесь, — сказала я, помогая ему обработать и перевязать раны, хотя это надо было сделать ещё несколько часов назад. Больше всего пострадала спина. Эти животные-киборги чуть было не разорвали его на куски, несмотря на бронежилет. Я стараюсь действовать быстро и аккуратно, чтобы не стало хуже. — Они ждали нас. Но как они узнали?

Он качает головой.

— Не знаю. Сколько кислорода у нас осталось?

— Лучше об этом не думать. Немного есть. В этой атмосфере можно дышать, просто немного тяжелее. Как на вершине горы Арден на Вейриане. Люди покоряют её ежегодно.

В таких ситуациях, как эта, остаётся только надеяться на лучшее, но Зендер считает иначе.

— Люди ежегодно погибают на вершине Ардена.

— Знаю.

Может, из-за твёрдости в моём голосе или просто ему не хочется тратить драгоценный воздух на споры, но он меняет тему.

— Давай я тебя осмотрю? — предлагает он, поворачиваясь.

У меня перед глазами всё плывёт. Отчасти хочется засмеяться. Это так похоже на былые времена. Те дни, когда такие слова стали бы темой для шуток для других членов отряда, над которыми мы бы все вместе хохотали.

— Петра? — его голос пронизан тревогой. — Ты в порядке?

Ничего не в порядке. Мы застряли на мёртвом спутнике планеты, в разрушенном здании. Если с нашим укрытием что-то случится, если вражеский корабль вернётся, нам конец. Это, конечно, если мы не задохнёмся раньше. И если здесь не окажется уцелевших меха-волков или ещё каких-нибудь тварей, запрограммированных убивать.

Меня пробирает на смех. Неконтролируемый смех. Я знаю, что здесь нет ничего смешного. И в какой-то момент смех переходит в хрип, а затем превращается в всхлипы.

Зендер медленно, словно имеет дело с испуганным зверьком, прижимает меня к себе, гладит по волосам, прямо как раньше. И нежно — удивительно нежно — надевает на меня кислородную маску. Я делаю глубокий вдох, и в голове проясняется. Немного. Боль в груди стихает, и волна скорби накрывает меня с головой.

Это не по-настоящему. Я знаю, что это всё не по-настоящему. Но мне плевать.

Я убираю маску и целую его.

Чувство эйфории вызвано не только кислородным голоданием. Его губы касаются моих, его руки касаются меня. Я запускаю пальцы в его волосы и притягиваю его ближе к себе. Он для меня всё. Тогда и сейчас. Он тот, кого я всегда любила, но с кем не могла быть. Мой принц, моя потерянная любовь. Тот, от кого я ушла. Потому что должна была. Ради его же блага. Это было самым тяжёлым решением в моей жизни. Я поступила жестоко по отношению к нему, разрушила наши отношения и никогда не говорила, почему я это сделала.

— Пет, — шепчет он прямо мне в губы. — Нам надо остановиться. Мы должны…

Он тоже тяжело дышит, и сердце в его груди бьётся под моей ладонью. Под моими губами, когда я целую его. Он закрывает глаза, сдаваясь.

Но я должна остановиться. Он прав. Надеваю кислородную маску и прижимаю вторую к его лицу. Он вдыхает живительный воздух и снова открывает глаза. Они тёмные и слегка изумрудные по краям, с золотисто-янтарными искорками. Красивее всего на свете. Как и он сам.

— У нас слишком мало воздуха, — сдавленным голосом произносит Зендер. — Надо экономить то, что осталось.

Киваю и кладу голову ему на плечо. Я так устала. Голова кружится, и я не знаю, как это остановить. Всё, что только можно было, вышло из-под контроля, силы стремительно покидают меня.

Я долго не протяну. Но, по крайней мере, в итоге я здесь вместе с ним. Даже если это ничего не значит. Мы вместе, в объятьях друг друга. Он никогда не узнает. У меня не хватает дыхания, чтобы сказать, не говоря уже о том, чтобы подобрать слова.

Я даже не слышу шаги, как внезапно раздаётся голос:

— Так вот, значит, как? Вас двоих даже на секунду нельзя оставить одних. Что бы сказал отец, если бы увидел? — Арт Меррин скидывает с плеч рюкзак и вытаскивает из него новые баллоны с уже готовыми масками. — Так вы хотите остаться здесь или всё-таки готовы вернуться домой?

Я смотрю на него, ошарашенная, тогда как Зендер уже поднимается на ноги, поднимая заодно и меня. Его слегка пошатывает, он прищуривается, разглядывая брата.

— Арториус? Что ты здесь делаешь?

— Спасаю вас вроде как? Идите сюда… — деловито отвечает он, держа в руках одну из кислородных масок. Зендер передаёт её мне, и я без возражений надеваю её на себя. А как тут поспоришь? У меня нет на это сил. Зендер берёт вторую, но не спешит прикладывать к лицу.

Он как раз мастер поспорить. Особенно с братьями. Последнее слово всегда должно быть за ним.

— Как ты нас нашёл?

Арт берёт его за руку и насильно прижимает маску к лицу брата. Подозреваю, что у Зендера просто нет сил сопротивляться. Но он всё равно сердито смотрит на Арта в ожидании ответа. Мы вдыхаем. Драгоценный кислород наконец-то поступает в лёгкие и проясняет мысли. Зендер слегка ослабляет хватку, внезапно осознав, как близко мы стоим.

Его брат в ответ поджимает губы. Это не улыбка, не гримаса, а скорее принятие неизбежного — будто он знает, что следующие слова не обрадуют Зендера.

— За это вам надо будет поблагодарить Велентина Тила.

— В смысле? — спрашиваю я. Арт понимает, что я говорю, несмотря на то, что мой голос приглушён маской.

Младший принц указывает пальцем на меня.

— Он прицепил к тебе маячок, Петра. Всё это время он знал, где ты.

Руки сами собой взлетают к подвеске. Я снимаю её и в ужасе смотрю на украшение в своей ладони. Маленькая звёздочка сверкает в полумраке, смеясь надо мной.

***

Звездолёт у Арта крошечный и тесный. Я бы сказала, что он рассчитан на очень маленькие расстояния, но внутри он оказывается оборудован по максимуму. Арт занимает место пилота с типичной мерриновской уверенностью, а мы с Зендером пристёгиваемся на сиденьях позади него. Звездолёт едва ли больше «Стрекозы» или «Осы» и примерно того же уровня комфортабельности. Конечно, для нас сейчас главное не комфорт. Он увезёт нас из этого гиблого места — это всё, что имеет значение.

— А что с Томом и остальными? — спрашивает Зендер.

— Они на обратном пути. Все в целости и сохранности.

— А тот корабль, который нас атаковал?

Арт втягивает воздух сквозь зубы.

— А вот об этом… нам ещё нужно поговорить.

— Имперский?

— Если да, то это тайные агенты. Никаких официальных данных о нём нет. Но, может, и не имперский.

У Империи есть тайные войска, которые подотчётны только лично Императрице и её ближайшему окружению. В которое может входить, например, лорд Велентин Тил. Человек, который под видом красивого подарка вручил мне ошейник для того, чтобы отслеживать мои передвижения. И я ведь поверила. Повелась на милую безделушку, как последняя дура, которой никогда не дарили ничего красивого. Надела, носила, как своё личное сокровище, даже на секретной операции, когда никто не должен был узнать о моём местонахождении.

Если бы я этого не сделала, мы бы с Зендером уже были мертвы. Но я всё равно чувствую себя идиоткой.

Даже хуже.

Теперь подвеска в специальной коробочке, блокирующей сигналы. Я хотела бросить её там, среди развалин и прочего мусора, но Арт забрал её у меня и, упаковав, спрятал под своё сиденье.

— Так разумнее, Петра. Это улика.

И что же она уличает? Мою тупость? Ну замечательно. Мне уже не терпится засвидетельствовать это перед… кому он там собрался показывать? Бел? Их отцу? О предки, эта ситуация и так слишком унизительная.

— Что ты здесь делаешь, Арт? — снова спрашиваю. — Что ты вообще забыл на Антеесе, раз уж на то пошло?

Он медлит, проводя проверку перед взлётом, и откидывает голову назад.

— Я агент под прикрытием. Ну, то есть был им, пока не пришлось спасать ваши задницы. А теперь можно мы не будем об этом?

— И против кого же ты работаешь? — интересуется Зендер, пропуская последние слова Арта мимо ушей, как это может только старший брат.

— Тут лучше спросить на кого, — отвечает этот наглядный образец нахального младшего брата. И так будет весь путь до Антееса. Зуб даю. Можно просто закрыть глаза и дальше не слушать. Это будет долгий путь назад. — На отца, конечно же.

— Ты же ещё ребёнок.

Арт делает неприличный жест.

— Я чертовски хорош в своём деле, Зендер. Всегда. А теперь дай мне сосредоточиться на полёте.

Он плавно взлетает. Невозможно не восхититься талантом Мерринов управлять этими машинами. Я тоже как бы не промах, но я этому долго училась. А они как будто рождены для полётов. У них это в крови. Они живут этим.

Мне не знакома эта модель звездолёта. Возможно, она единственная в своём роде — я бы не удивилась. Здесь есть всё необходимое для длительных перелётов, и уж не знаю, что тут за двигатель, но впервые вижу, чтобы звездолёт так двигался. Я бы спросила, но скорее всего, он ответит, что это не моё дело.

А вот с Зендером другая история.

— Это же фазорегулятор. Где ты его взял?

— Не трогай, Зендер.

— Зачем тебе вообще фазорегулятор?

Он совсем не изменился. И никогда не изменится. Если что-то привлекло его внимание, ему надо обязательно взять это в руки. Если это что-то неподъёмное, значит, надо потыкать пальцем. Он всегда полон любопытства.

— Просто нужен, — отвечает ему брат. — Сядь и расслабься, пока я управляю звездолётом. Здесь есть продовольствие, аптечка, а ещё ты мог бы поспать.

— У меня остались вопросы.

— Они у тебя никогда не заканчиваются, — Арт говорит как типичный угрюмый подросток.

Что ж, у меня тоже есть вопросы.

— Так что ты делал в моих покоях? — своим тоном я даю ему понять, что от ответа ему не уклониться. Я не член его семьи, но я отвечаю за безопасность во дворце.

Арт вздыхает с едва слышным стоном.

— Я искал маячок.

— И почему же ты не предупредил меня об этом?

— Очевидно, потому что я не хотел, чтобы ты об этом знала. Ты не должна была вернуться так рано. Я действовал в твоих интересах.

— И как же ты узнал про маячок?

— Я знаю Велентина Тила. Его тактику. Это было ожидаемо.

Мне хотелось дать ему пощёчину. Но сначала Тилу. К чёрту дипломатическую неприкосновенность. Даже то, что он любимчик Императрицы, не спасёт его от меня.

— Арт, скажи ей правду, — рычит Зендер. — На кого ты работаешь и что у тебя за миссия?

— Моя миссия — защищать тебя. Я работаю на отца. Как и всегда, собственно. Он послал меня на Куоре, теперь сюда. Чтобы приглядывать за тобой, за Бел и за Петрой тоже. Даже за Томом. Вы все вейрианцы. Так понятнее? Больше я ничего не могу сказать. Если я хочу продолжить эту миссию, мне нельзя играть в счастливую семью. Даже сейчас я слишком рискую, — он оглядывается на нас с извиняющимся видом и понижает голос: — Но я не мог не прийти. Вы чуть было не погибли и всё такое.

— Да-да, ты у нас такой хороший, братишка, — бормочет Зендер. Он тянет ко мне ладонь, чтобы взять за руку, и, к своему удивлению, я не сопротивляюсь.

— Это так. А ты вечно об этом забываешь, Зендер. Я умнейший из нас. Уж точно мне хватило ума не крутить шуры-муры с Велентином Тилом.

Зендер вырывает ладонь. И тут я замечаю, что мы оба покраснели от стыда.

Я смотрю на него и только через несколько секунд ловлю себя на том, что у меня открыт рот.

— Я просто… — начинает он и замолкает.

Я закрываю рот и скрещиваю руки на груди.

— Это твоё личное дело. Меня оно не касается.

— Ну, в какой-то степени и твоё тоже, — встревает Арт вроде как с намерением помочь. Но мне от этого уж точно не легче. К тому же он ухмыляется. Наслаждается моментом.

— Заткнись, Арт, — шиплю я.

— Я просто пытаюсь помочь. Зендер, расскажи ей.

— Нечего тут рассказывать. Ты никогда не была на Куоре, Петра. Ты не знаешь, что это за место. И, видишь ли, Вел… — он снова обрывается на середине фразы, резко вдыхая.

О, ещё как вижу.

— Тогда почему он оказывает мне знаки внимания?

Зендер смотрит на меня с жалостью.

— Он просто использует тебя.

Как ушат ледяной воды. И я полностью убеждена, что так оно и есть. Но от этого не менее больно. Особенно, когда это говорит Зендер.

— Чтобы заставить тебя ревновать?

Он ухмыляется, но совсем невесело.

— Это скорее как бонус. Он сделал всё, чтобы ты держалась от меня подальше.

— Как и ты сам, — выпаливаю я.

Отлично. Вел Тил использует меня. Я подозревала это с самого начала, но боялась получить тому подтверждение. Особенно от Зендера. И если его цель была отвлечь меня от вейрианского принца…

То я полная дура.

Зендер, как никто другой, умеет спускать с небес на землю.

— Может, он хотел заставить ревновать вас обоих, — добавляет Арт. — Может, он просто хотел повеселиться.

— Заткнись! — рявкает кронпринц на своего брата. Арт смеётся в ответ.

— Какой же ты идиот, Зендер. Он использует вас обоих. Намеренно ссорит вас, поджидает подходящий момент, чтобы вернуть тебя обратно к Императрице.

Я закрываю глаза и пытаюсь игнорировать всё и всех до возвращения на Антеес. Даже на таком быстром космическом аппарате это займёт больше суток. Я застряла здесь с Зендером и Артом на пару десятков часов. Братья Меррины замолкают, и слава предкам. Не хочу больше слышать их голоса. Мне нужна тишина и покой, чтобы залечить душевные раны. Если они вновь откроются — а для этого, похоже, достаточно малейшего напряжения, — я сломаюсь окончательно.

Глава 21

ПЕТРА

Истощённая, раненая, выжатая как лимон, большую часть пути я проспала. У меня закрадывается подозрение, что пластыри Зендера, которыми он заклеил мои порезы, пропитаны снотворным, потому что обычно я не сплю так глубоко. Несколько часов глубокого, непрерывного, оздоровительного сна — такое мне даже не снилось. Но сейчас, рядом с Зендером, у меня каким-то образом получилось.

Арт приземляется на безлюдной ферме недалеко от Лимасилла. У звездолёта всесторонняя защита с функцией отражения любых попыток сканирования. То есть обнаружить эту штуковину можно только, если идти-идти и случайно в неё врезаться. Мы по-прежнему не разговариваем, если не считать коротких команд, односложных ответов и ахов с охами. Я, кстати, проспала и саму посадку. Проснулась под внимательным взглядом Зендера, прикусившего нижнюю губу. Но стоило мне открыть глаза, как он отвёл глаза.

В общем, всё идёт хорошо.

У меня нет права злиться на него, даже после произошедшего между нами на Келте. Но я думаю, Тил задолжал нам обоим ответы. А я определённо намерена выбить их из него. Только из него. Версию событий с точки зрения Зендера я как-то слышать не хочу.

Недалеко от места приземления стоит небольшой домик с каменными стенами и крышей из выгнутой красной черепицы. Арт без колебаний направляется туда. Зендер следует за ним, и мне надо бы тоже.

Но сначала я связываюсь по коммуникатору с Томом.

— Петра? — радостно вскрикивает он, и я чувствую огромное облегчение. — Петра, ты цела?

— Мы в порядке. Нам помогли.

Я не уточняю, что это сделал Арт. Это не та информация, которую можно передавать по коммуникатору.

— Где вы?

И тут я понимаю, что голос у него не такой уж счастливый. Напротив, в нём слышится тревога. И даже хуже — страх.

— Я…

Теперь я обеспокоена. Мне не хочется сообщать наше местоположение, но даже не знаю почему. У меня дурное предчувствие. Зендер выглядывает из дома, словно ему тоже чутьё что-то подсказало. Он внимательно прислушивается.

— Том, — вмешивается он. — Мы пока не можем сказать наше местонахождение. Принято?

— Принято, — откликается Том. — Я… Я понимаю. Просто… держитесь подальше от дворца. Вы меня поняли?

От дворца? Бросаю взволнованный взгляд на Зендера.

— Где ты сейчас, Том?

— Я не… — его голос становится тише. — С нами пока что всё нормально. Нас успели предупредить, и мы скрылись. Мы не…

— Где Бел? — требовательно спрашиваю я. — Что, чёрт подери, происходит во дворце?

— Бел? — у него вырывается смешок, но какой-то сдавленный. — С Бел всё хорошо. То есть не совсем, но… Бел… В общем, держитесь подальше. Пожалуйста. И остерегайтесь Серых. Мы вас найдём. Подыщите себе укрытие и не покидайте его. Помни о своей миссии, Петра, и держи Зендера подальше от…

Связь прерывается.

Мы с Зендером переглядываемся: встревоженно, почти отчаянно. Мы переживаем за близких людей: его сестра, наш общий друг… Я не знаю, что делать.

Серые? Та странная религиозная секта? Причём тут они?

И вдруг я вспоминаю про камень и тот день, когда они показали его Кону. Они тогда каким-то образом отключили его ментальную связь с Рондетом. Что они натворили на этот раз? И что там с Бел?

Страх пронзает меня насквозь. Я смотрю в никуда, потерянная.

— Петра? — зовёт меня Зендер успокаивающим голосом, словно убаюкивая младенца. — Мы во всём разберёмся.

Непременно.

Мы вместе заходим в дом. В нём оказывается стол, несколько ветхих стульев, кушетка. В дальней части комнаты стоит кровать или что-то на неё похожее. Здесь явно уже давно никто не живёт.

Арт уже что-то проверяет на тонком планшете, нервно расхаживая из стороны в сторону.

— В Межзвёдной сети никаких данных. И на локальных каналах тоже. Хотя погодите… Антейм заболел, заразившись той самой сонной болезнью, не встаёт с постели. В новостях просят всех помолиться за его здоровье. Бел приняла карантинные меры. Весь Антеес закрыт, особенно Лимасилл.

— Помолиться? — переспрашиваю я. Это какая-то ошибка. Местное население сложно назвать верующим. Не в религиозном смысле. Они не возносят молитв и не просят о помощи предков или неких богов. Это просто не принято на Антеесе. Что-то здесь не так. — А где высадились Том и остальные?

Арт снова погружается в планшет, клацая по экрану.

— Они отклонились от первоначального курса. Бел запросила их координаты. Это была даже не столько просьба, сколько угроза и подкуп одновременно. Совсем не похоже на неё.

Раньше да. Но Арт не знает, как она изменилась. Много воды утекло, с тех пор как она была Беленгарией Меррин, его маленькой сестричкой.

Если бы Джондар заметил что-то странное, он бы предупредил Тома. Но о чём? Что происходит во дворце?

Я не знаю, что мне делать.

— Петра, сядь, — Зендер подходит ко мне, берёт за локоть сильной, горячей ладонью. Как раз то, что мне нужно. Я не хочу опираться на него, но в глубине души немножечко хочу. Часть меня хочет прижаться к нему и никогда не отпускать.

Но так нельзя.

— Генерал Кел, — произносит он твёрже. Срабатывают давние рефлексы, и я резко выпрямляюсь. Ничего не могу с этим поделать. Ненавижу это. Но всё равно делаю.

— Ваше высочество.

— Мы обязательно разберёмся с этим.

Я встречаюсь с ним взглядом и чувствую, как внутри на секунду вспыхнула искра надежды. Он скала, о которую я могла бы опереться, если бы я была из тех, кому нужна опора.

— Зачем он попросил нас держаться подальше от дворца, если там сейчас за главную Бел? — тихо спрашиваю я. — Что случилось с Коном?

— Не знаю, — говорит Арт. — Но я это выясню. Просто подождите здесь.

— Я пойду с тобой, — вызывается Зендер, и Арт смеётся ему в лицо.

— Ты? Прости, брат, но ты слишком заметная фигура.

— А ты, что ли, нет, коротышка?

Плечи Арта опускаются, он склоняет голову. Всё его поведение разом преображается.

— Прошу прощения, милорд. У меня и мысли не было вас оскорбить, сэр, — в голосе смирение, рост будто бы уменьшился на несколько сантиметров, а лицо так исказилось, что в нём вообще невозможно узнать того высокого, уверенного в себе молодого человека, каким мы его знаем.

— У тебя всегда была выразительная мимика, — отмечает Зендер, впечатлённый, но пытающийся это скрыть. Арт всё-таки его младший брат. — Хорошо тогда, иди. Посмотрим, что ты сумеешь накопать.

Арт пожимает плечами.

— Будто мне требуется твоё разрешение, Зендер.

— И найди Тома, — добавляю я. — Нам нужно объединиться.

— Генерал, — он слегка кланяется, снова поменявшись, как ветер, — можете на меня положиться.

И через секунду его уже нет. Вот так просто.

А что мы можем сделать? Я не хочу оставаться сейчас наедине с Зендером. Только не после всего, что он сказал… и сделал… Не хочу думать о нём и Тиле. Полагаю, он тоже старается не думать обо мне и имперском фаворите. Но всё же мы здесь.

Наедине.

Сидим в тишине, стараясь не смотреть друг на друга, слыша дыхание, любое малейшее движение, каждый удар сердца.

О предки, что же мне делать?

***

Арт не возвращается этой ночью. Я позаимствовала несколько медикаментов из его весьма внушительной аптечки. Лекарства и пластыри Арта подействовали намного эффективнее, чем то, что было у нас.

— Набор спецагента, — прокомментировал Зендер. Больше он ничего мне не говорил. Думаю, ему страшно подумать, что это говорит о его младшем брате. Что кронпринц пропустил за последний год.

Как бы то ни было, подростка, каким мы его знали, больше нет. Он стал мужчиной, о котором мне почти ничего неизвестно. Как и Зендеру, хотя тот, наверное, думал, что знает про брата всё. И я вижу, как его это терзает.

Я занимаю спальню, а Зендер располагается на длинной кушетке, лицом к входной двери. Утром я перебираю наши вещи и собираю два набора со всем необходимым для самых разных обстоятельств. После чего выхожу на улицу для утренней тренировки во дворе, чтобы проветрить мозги и занять чем-то руки. Хоть чем-нибудь. Зендер тоже выходит. Я гадаю, присоединится ли он ко мне, но он этого не делает. Просто наблюдает.

Будь на его месте кто-то другой, я бы решила, что он хочет поговорить. Между нами прямо-таки витает огромный образ Велентина Тила. И тот факт, что имперец обвёл меня вокруг пальца. Возможно, нас обоих. Теперь мне, по крайней мере, ясно, как Имперский корабль и те странные мехи нашли нас. Я почти уверена, что это дело рук Тила. Он использовал меня, чтобы отслеживать весь наш отряд. Я пыталась обдумывать другие варианты — может, просто сработала местная сигнализация, и об этом сразу узнали на корабле, может, через мех, которых мы обнаружили. Я хотела убедить себя, что Тил здесь ни при чём.

Но так или не так на самом деле не так уж важно, верно? Это помогло Арту найти меня и Зендера. Это спасло нам жизнь.

Я не обращаю внимания на Зендера. Сосредотачиваюсь на движениях, на дыхании, на отработке всех своих переживаний.

— Петра, — зовёт Зендер, но я не реагирую, ускоряясь, рассекая рукой воздух, будто наношу кому-то удар. — Петра!

Разворачиваюсь к нему.

— Что?

— Бел в опасности. Я не могу здесь оставаться.

Слава предкам. Я ждала этого всё утро. Не знаю, когда вернётся Арт, но я больше ждать не могу. Он прав, Бел под угрозой. Арт, возможно, тоже.

— Рюкзаки у двери, — говорю ему. — Оружие, бронежилеты, еда, лекарства. Берите с собой, ваше высочество, и мы выдвигаемся.

К моему огромному удивлению, он беспрекословно подчиняется. Вот только второй рюкзак сразу бросает мне.

Я ловлю его.

— Нам понадобится какой-нибудь транспорт, — отмечаю я.

Он лишь ухмыляется в ответ.

— А ты в сарай не заглядывала? — спрашивает он с бесящей улыбочкой.

Внутри оказывается шиммер-скиммер — быстрое одноместное транспортное средство, на котором при большом желании можно уместиться вдвоём. Подходит и для сельской местности, и для городской среды. Разумеется, «шиммер-скиммер» — это не официальное название. Сухопутный крейсер А457 или типа того. Но модель получила своё прозвище благодаря манере движения и радужному переливанию двигателя. У них гладкий корпус и своеобразная механическая красота. Явно не антейское изобретение, потому что тогда бы оно было сделано из древесины и латуни и украшено причудливыми узорами. Вероятно, скиммер ещё и вдвое быстрее антейских аналогов. Провожу беглый осмотр. В хорошем состоянии, всё работает, батарея заряжена. Собственность Арта, даже не сомневаюсь. Это шедевр в сфере технологий.

Где же он сам? Почему не поехал на этом? Интересно, что ещё он держит здесь, о чём я ещё не знаю. И как он притащил всё это сюда.

Зендер перекидывает ногу через скиммер и заводит двигатель.

— Ты готова?

— Думаешь, я пущу тебя за руль? — скрещиваю руки на груди.

— Я опытный пилот, забыла?

Влезаю перед ним, оттесняя его назад, и берусь за руль шиммера-скиммера. Зендер вплотную прижимается ко мне: это очень приятное чувство, которое я пытаюсь игнорировать.

— Первый урок, Зендер. Это не летательный аппарат, а наземный транспорт. Гогглы, — напоминаю ему, одновременно надевая на глаза свои. Он не спорит. Удивительно.

Пейзаж мелькает, пока мы проносимся мимо. Двигатель скиммера гудит подо мной. Зендер прижимается к моей спине, буквально обнимая меня. Я сосредоточена на дороге, на максимальной скорости, на которой мы сможем добраться до Лимасилла, и стараюсь не думать о том, что может ждать нас там. Но как только мы подъезжаем к городу и сбавляем скорость, я тут же жалею, что не продумала свои дальнейшие действия.

На улицах никого не видно. Столица опустела. Ну, по крайней мере, никого нет снаружи. Все двери и окна закрыты, не слышно ни звука.

Я направляюсь к главной площади.

— Что такое? — спрашивает Зендер.

— Что-то не так. Ты разве не замечаешь?

— Ты знаешь это место лучше, чем я. Но… здесь очень тихо.

— Так не должно быть. Люди здесь гуляют до поздней ночи, если у них есть такая возможность. Они обожают вечеринки.

— Карантин?

Возможно. Но город выглядит также жутко, как и во время оккупации гравианцев.

— Просто… будь настороже.

Дальше мы едем ещё медленнее, понимая, что затеряться среди людей и транспортных средств у нас никак не получится — на пустых улицах мы так или иначе выделяемся. А ведь ещё даже не ночь. Вечер только начинается, Лимасилл должен быть полон жизни. Но нет. Может быть, Зендер прав. Арт говорил, что город закрыт на карантин.

Я не ожидала увидеть войска и уж тем более контрольно-пропускной пункт. Они все напряжены, будто бы на взводе. Я бы не назвала это ответственным подходом к исполнению своих обязанностей. Скорее, они просто нервничают из-за чего-то.

Я слезаю со скиммера и подхожу к ним, стараясь показать, что мои намерения исключительно мирные. Зендер следует за мной. Если что-то пойдёт не так, надеюсь, он сумеет прорваться и сбежать. Не знаю, почему у меня такие мысли. Это же мои солдаты. Но что-то здесь явно не так. И я не понимаю, что именно.

Однако намереваюсь это выяснить. Даже если с риском для жизни.

Девушка впереди узнаёт меня, стоит мне подойти ближе. Я замечаю, как она опускает оружие. Кто-то делает ей замечание.

— Но… сэр, это генерал.

Внезапно их охватывает ужас.

— Генерал Кел? Позвоните во дворец. Здесь генерал Кел. Она вернулась. С ней всё в порядке.

Я улыбаюсь. Но моё облегчение длится недолго.

— Что вы здесь делаете? Сержант Видет, верно? — я окидываю взглядом их командующего. Он едва ли старше меня. Как и все они. На Антеесе осталось довольно мало людей старших поколений. Гравианская резня, мехи и прочие кошмары, отнявшие множество жизней. Только молодые — самые сильные и выносливые — выжили, и то не все.

— Объявлен комендантский час, мэм. У нас строгие указания. Боюсь, мы должны доставить вас во дворец. И вашего спутника тоже. Это же?..

Я оглядываюсь на Зендера, который, как ни в чём ни бывало, подходит к нам.

— Его высочество кронпринц Вейриана. Брат королевы.

У бедолаги с лица сходят все краски. Он выглядит так, будто его сейчас скрючит пополам.

— Я… эм… должен привести каждого, кто окажется в городе после наступления темноты.

— Что происходит? — я прожигаю его взглядом, и он опускает глаза, рассматривая свои ботинки, как какой-то новобранец. — Что за комендантский час? Из-за чего? Отчитайтесь.

— Какой-то переполох во дворце. Когда вы не вернулись… Антейма свалила болезнь, как нам говорят, — я не доверяю ничему, что идёт со словами «как говорят». — Сонная болезнь. Но ходят слухи об отравлении и государственной измене. Королева объявила военное положение и…

Ошарашен — вот как описать его реакцию. Они все ошарашены.

— И что?

Его голос опускается до шёпота.

— Простите, мэм. Люди ведут себя странно. И эта новая религия… Серые заполонили всё за пару дней. Антейм приказал увести их в цитадель, а затем, когда он заболел, королева велела выпустить их. И люди меняются… когда они, ну, ударяются в религию… словно в них кто-то вселяется… Это если их не настигает сонная болезнь. Извините, мэм. Возможно, это не моё дело, но я вижу это так.

Он по-прежнему смотрит на носки своих ботинок. Я бросаю взгляд на Зендера, который внимательно наблюдает за Видетом. Принц не дурак. Через мгновение он подносит к лицу коммуникатор. Мне любопытно, с кем он связался. Со своей стражей, надеюсь. Или с членами экипажа, оставшимися на корабле, на котором он прилетел на Антеес. Предки, хоть бы ему удалось связаться с Дарией.

— Что ж, мы как раз собирались попасть во дворец, — отвечаю я, пока у Видета не случился сердечный приступ. — Пойдёмте, ваше высочество, негоже заставлять людей ждать.

Но сержант не двигается.

На секунду кажется, что он собирается потребовать от нас сдать оружие. С учётом того, что я выше его по званию, а у Зендера вроде как дипломатическая неприкосновенность, это будет плохое решение. К счастью, он это осознаёт и соглашается просто проводить нас. Формальности здесь играют важную роль. Он делает свою работу. Я его начальство. К тому же ему не давали никаких особых указаний на случай нашего появления, так что он следует обычному протоколу. Нам с ним повезло. Могло ведь быть намного хуже.

Мы возвращаемся к скиммеру, садимся на него и медленно едем, оставляя стражу позади.

Том бы не стал предупреждать нас без веских причин. Не уверена, что отправиться во дворец — хорошая идея, но что ещё нам остаётся? Только там мы получим ответы на вопросы.

Мне нужно понять, что случилось с Коном. Только этим можно объяснить, почему Бел ввела столь жёсткие меры. Это единственное объяснение, которое приходит мне на ум.

Иначе почему?

Глава 22

ПЕТРА

Во дворце такая же подавленная атмосфера, как и в городе. Куда бы мы ни шли, всюду стоят стражи, даже у моих покоев. Именно туда я направляюсь в первую очередь, чтобы принять душ и переодеться. Без Дуайера, суетящегося поблизости, здесь непривычно тихо. Интересно, где он сейчас. Надеюсь, с ним всё хорошо — за ним приглядывает доктор Хэли или кто-нибудь из её ассистентов.

А пока мне очень нужно поговорить с Томом.

Я снова пытаюсь связаться с ним по коммуникатору, но он не отвечает. Нет сигнала. Набираю Лорзу, но тоже безуспешно. Больше никому позвонить не успеваю — неожиданный стук в дверь заставляет меня подпрыгнуть на месте.

— Генерал Кел, королева вас ожидает.

Я не узнаю этот голос, и это должно меня напрячь.

— Одну секунду, — я натягиваю куртку от униформы и застёгиваю её. Она надёжно скрывает оружие — а я чувствую, что не могу пойти безоружной. Не могу объяснить почему.

Всё кажется неправильным. Словно что-то на краю сознания шепчет предостережения.

Вежливый стук сменяется бомбёжкой по двери.

— Генерал Кел, я вынужден вас поторопить.

Даже так?

Я предпринимаю последнюю попытку с коммуникатором.

— Зендер?

— На связи. Ты в порядке?

— Да, — и дальше теряюсь, не зная, что говорить. — Меня сейчас проводят к Бел.

— Подожди меня, — отвечает он, и связь прерывается.

— Генерал Кел!

Дверь резко распахивается. Замки здесь никуда не годятся. За порогом оказываются люди в серых одеждах, никакие не стражники. Серые. Том сказал остерегаться их.

Очевидно, что всё это время они наблюдали за мной. Ждали меня.

— Вы пойдёте с нами немедленно, — заявляет один парнишка, с пустым взглядом наблюдая за мной. — Королева уже ожидает. Вас допросят перед Копариусом, от которого ничего нельзя скрыть.

— Допросят? Что за бред?

Не лучшее моё решение. Следовало догадаться. У всех них мрачные, измученные лица, на которых отражается чистая ненависть.

— Имейте уважение к нашей вере, генерал.

Он произносит это таким тоном, будто вместо «генерала» подразумевает нечто иное, не столь почётное. Он кивает двум своим людям, которые выступают вперёд, но я не двигаюсь с места.

— Притронетесь ко мне — пожалеете. Ваши кости срастаются не быстрее, чем у других. А я с удовольствием послушаю, как вы будете объяснять королеве, что здесь произошло.

— Пусть лучше объяснят это мне, — вмешивается Зендер с дальнего конца коридора. За ним следуют четверо его стражников. Дарии нигде не видно — наверное, она с Томом, где бы он ни был. Но при виде них — в великолепной парадной униформе Вейриана — я чувствую внезапное облегчение. — Насколько я припоминаю, генерал Кел — одна из моих подданных. И когда я узнал, что моих стражников заперли в покоях, у меня возникло несколько вопросов об отношении к вейрианцам.

Серые отступили, неуверенные, как действовать с ним. Он кронпринц другого мира, и этот момент они не продумали. Не говоря уже о том, что четыре вейрианских война во главе со своим командиром — это сила, с которой следует считаться. Есть черта, которую Серые всё ещё боятся пересечь. Слава предкам, что боятся.

— Ваше высочество, — парень на мгновение пытается противостоять Зендеру, но затем неловко кланяется. — Ваша сестра…

— …наверняка очень беспокоится о том, что случилось со мной. Так что я пойду с вами.

Серые беспомощно смотрят на него.

Зендер выступает вперёд. Его стражники следом, а Серые расступаются — не разбегаются совсем, но сдавая свои позиции. При этом далеко не уходят, держась поблизости, как стайка агрессивных комнатных собачек.

Зендер тоже переоделся: в королевском облачении из чёрного бархата, шёлка и толстой кожи он производит мощное впечатление. Он даже надел мантию! Выглядит как настоящий король, хотя я никогда ему в этом не признаюсь.

— Генерал? Позволите?

В голове крутятся тысяча вопросов, но я не могу их задать. Это всё так странно, так опасно — будто весь мир накрыло тенью. Лимасилл никогда ещё не был столь тихим. Будто мёртвый.

Чем ближе мы подходим к тронному залу, тем тревожнее мне становится. Бел восседает на своём троне. Место рядом с ней пустует, но это словно бы никого не волнует. Что-то в Бел сразу обращает на неё внимание. Она удивительно прекрасна. Она, конечно, всегда была красивой, но сейчас прямо-таки ослепительна. Тёмно-синее платье, изящно расшитое кристаллами в виде морозных узоров на оконном стекле. Её волосы собраны на макушке, корона сверкает на свету, тоже украшенная кристаллами — дорогущими антейскими кристаллами, самыми редкими и мощными во вселенной.

Но её взгляд безучастен, пока она взирает на нас сверху вниз. Никогда у Бел не было такого взгляда. Куда-то делась вся мягкость, тепло, доброжелательность карих глаз. Теперь они черны и холодны, как два камня.

— Его королевское высочество кронпринц Лисендер Вейрианский и вейрианская делегация, ваше величество, — объявляет герольд дрожащим голосом.

На лице Бел мелькает улыбка, всего на секунду. Вот только её не назвать приятной. Она какая-то холодная и неестественная.

— Прошу нас извинить, брат. У меня есть дело, не терпящее отлагательств.

Бел никогда ещё не разговаривала так отстранённо и официально. Где Кон? Где Джондар? Или хоть кто-то из прежних стражников, которых я сама отбирала и инструктировала? Серые рассеялись по всему залу, и придворные бросают на них нервные взгляды. Те из них, у кого нет таких же пустых тёмных глаз, как у Бел.

Зендер кивает.

— Понимаю, но прежде хотел бы при тебе выразить ей признательность за очередное спасение моей жизни.

— Спасибо, — произносит она совершенно неискренне. Внутри меня всё застывает. Она ждёт, что он уйдёт сам, потому что не может просто выгнать его отсюда. Это был бы неслыханный дипломатический скандал. Но вопреки её ожиданиям Зендер со своими стражниками остаются стоять на месте, позади меня, наблюдая.

Теперь моя очередь. Я не могу больше оттягивать неизбежное.

— Ваше величество, вы посылали за мной?

— Да, генерал Кел, — она едва ли смотрит на меня, уж точно не в глаза. Как будто разговаривает с незнакомкой. Или кем-то впавшим в немилость. У меня жуткое предчувствие. — Стали известны некоторые подробности, пока вы… — её взгляд метнулся к Зендеру, и губы снова скривились, — отсутствовали. Недавно мы получили доказательства тайного сговора между тобой и куорской делегацией, в высшей мере недопустимого для человека подобного ранга.

Куорской? Она намекает на Тила. И только сейчас я замечаю, что ещё не видела ни одного из куорцев. О предки, что она с ними сделала? Гнев Императрицы обрушится на Антеес, если кто-то причинил вред её фавориту. Я стараюсь не искать их глазами. Не решаюсь оторвать взгляд от Бел.

— Ваше величество… — начинаю я, но мне не дают слова.

— Молчать! Мне не нужны твои признания. У нас есть все необходимые доказательства. С этого момента ты лишаешься звания и освобождаешься от нынешних обязанностей до завершения выяснения обстоятельств. Отправляйся к прайму Фейстусу на допрос. Сложи оружие и убирайся прочь с моих глаз.

Я стою, как вкопанная, меня пошатывает. Это похоже на кошмар — тот самый, что преследовал меня каждую ночь, пока я проходила обучение. Это единственное, чего я всегда боялась, и теперь… Теперь мой кошмар стал реальностью. Я ничего не могу с этим поделать. Я застыла каменным изваянием. Потерянная. Погружённая в личный ад. Он тоже через это проходил? Мой отец? Он так же себя чувствовал, когда лишился всего, что имел?

Я забираю обратно все свои слова — все те разы, когда я называла его глупцом или трусом; все те моменты, когда я порочила его память.

Когда я не двигаюсь с места, дюжина королевских солдат окружает меня с оружием наготове. Я чувствую дуло бластера, которым ткнули в мой бок, но не реагирую. У меня под курткой пояс с кинжалами, но в нынешних обстоятельствах это мне мало чем поможет. Стоит мне схватиться за какое-либо оружие — и они сочтут это за прямую угрозу королеве, новое подтверждение моей измены. Поверить не могу. Поверить не могу, что всё это происходит на самом деле. И это те самые стражники, которых я тренировала, бок о бок с которыми сражалась, которых считала своими друзьями. Теперь они смотрят на меня с презрением и ненавистью.

Потому что Бел назвала меня предательницей.

— Бел… — шепчу я.

Она поднимается с трона, делает два шага и бьёт меня наотмашь по лицу. Кто-то ахает в ужасе, но никто не пытается мне помочь.

— Исчезни с моих глаз, изменница. Пусть твой любовник предпочёл побег аресту — он и все его двуличные прихлебатели, — но ты заплатишь за нападение на антейма. Велентила Тила мы тоже поймаем, даже не сомневайся.

Нападение на антейма. Что с ним?

— Я ничего не замышляла против Кона! Я бы никогда… Где он? Где принц Джондар? Что здесь вообще происходит?

Но она уже не слушала.

— Уведите её.

Серые среагировали быстро, уже собираясь утащить меня силой, но внезапно остановились.

Меня окружили стражники Зендера, не подпуская тех, кто пытался меня арестовать. Солдаты с самого рождения — слава о них ходит по всей галактике: безупречно обученные, наводящие страх, идеальные убийцы. Я всегда хотела стать одной из них.

Следующие слова Зендера звучат тихо, но отчётливо. Их смысл кристально ясен. В каждом слоге упрёк сестре. Ни для кого это не остаётся незамеченным.

— Даже если она верно служила тебе всё это время, вплоть до прямого неподчинения мне, Петра Кел остаётся вейрианкой по рождению.

Ощетинившись, Бел отвечает:

— Она моя подданная.

— Твоя? Ты имеешь в виду подданная антейма? — Зендер прожигает её взглядом, бросая вызов, провоцируя. Особенно на глазах у двора Кона. При стольких свидетелях. Если она сейчас заявит о своей власти, то антейцы могут счесть это за переворот. Кон всё ещё стоит во главе, а не его жена. — Нет. Петра была моей с первого вдоха своей жизни и останется до последнего. Я не позволю тебе приговорить её без каких-либо доказательств.

Бел замирает, побледнев от гнева, но затем отворачивается от него.

— Ладно, раз ты этого хочешь. Забирай её с собой, Лисендер, и проваливайте с этой планеты.

— Беленгария, — зовёт её Зендер, но она даже не вздрагивает. Стоит неподвижно, будто каменная. Он сужает глаза. — Что мне передать от тебя отцу?

Она оборачивается, её черты светятся золотым, в глазах беспросветная тьма. Я не узнаю её. Как и Зендер.

— Передай, что Антеес ему не принадлежит. А теперь уходите!

Зендер берёт меня за руку — и очень вовремя, потому что я не уверена, что смогла бы сама развернуться и пойти. Я даже сомневаюсь, что могу сама стоять. Он чуть ли не выносит меня, высоко подняв голову. В нём больше величия, чем я ожидала.

— Корабль, — чётко командует он, понизив голос, в коммуникатор. Зендер хорошо себя контролирует, но я слышу гневные нотки. — Немедленно отправьте сюда шаттл.

— Мы не можем улететь! — вскрикиваю я. — А как же остальные?

— Мы должны улететь. Пока ещё можем. Прямо сейчас надо увезти тебя отсюда, пока от тебя не избавились втихую, а то и хуже — пока не превратили в одного из этих фанатиков.

Не могу поверить, что он бежит. Поверить не могу!

— Но, Зендер, твоя сестра…

— Это… — голос кронпринца похож на вечные льды на максимально далёкой от солнца планете. Зендер запинается и делает глубокий вдох, прежде чем продолжить: — Это не моя сестра.

Глава 23

ПЕТРА

Сидя в шаттле и глядя в пустой потолок, я отчаянно пытаюсь придумать что-нибудь, чтобы повернуть время вспять и предотвратить все бедствия, начавшиеся после свадьбы. Пока безуспешно. Где-то на четыре тысячи семнадцатом круге моих размышлений возвращается Зендер, внимательно наблюдавший за каждым движением пилота. На месте принца я бы приказала тому свалить.

— Мы уже почти долетели до «Отважного», — сообщает он без каких-либо предисловий. — Тебе дать минутку?

Не нужно. Я мигом встаю, протирая глаза. Если на лице Зендера и мелькает тень беспокойства, я не обращаю на это внимания. У нас нет времени.

Когда мы добираемся до космического корабля, в его ангаре уже стоит один шаттл — скорее антейский, чем вейрианский, — тот самый, который доставил нас до Келты и забрал большинство из нас оттуда обратно в безопасность. Ну, почти обратно, почти в безопасность. Внутри оказывается Том. Я перевожу взгляд на Зендера. Тот ухмыляется.

— Я не хотел тебе рассказывать на Антеесе. Но они в порядке. Они все здесь.

Том ждёт, пока наш шаттл совершает посадку. Он выглядит даже хуже меня.

Медлю, пока он приветствует Зендера. Мне хочется броситься к нему на шею, но не могу. Ни к нему, ни к кому-либо другому. Вместо этого я стою неподвижно, как скала, смотрю на него и пытаюсь о чём-нибудь заговорить. В горле пересохло. Я безумно рада увидеть его здесь. Моего друга. Самого лучшего друга после Бел. Он мне как брат.

Как вдруг он заключает меня в объятья. Я застываю на мгновение, а затем размякаю в его руках.

— Что с ним? — я не уточняю, но это и не требуется. Том сразу понимает, что речь о его муже.

— Пока неизвестно, — мрачно отвечает он. Складки на его лбу не разглаживаются ни на секунду. Под глазами тёмные круги. Ни намёка на веселье. В нём почти невозможно узнать прежнего Тома.

— Пойдём в переговорную, мне нужно услышать полный отчёт, — командует Зендер.

— При всём моём уважении, ваше высочество, но нас в лазарете ждут раненые. Генерал Кел…

— Я не… — голос подводит меня, я откашливаюсь. — Просто Петра.

Том хмурится, и я понимаю, что потом всё равно хочешь не хочешь, а придётся всё ему объяснить.

— Петра, тебе лучше зайти к Лорзе.

— Тогда мы все пойдём туда, — решает Зендер. Я едва сдерживаюсь, чтобы не обнять его. Я не могу это сделать на глазах у всей его команды. Но, честно, хочется.

Лазарет на «Отважном» строгий и минималистичный, совсем не как просторные залы Хэли с струящимися шторками. Это военный корабль, в конце концов. Том быстро посвящает нас в курс дела.

Лорза всё ещё в плохом состоянии после стычки на Келте. У Соррелл повреждены руки. Дарию подстрелили, хотя она, скорее всего, уверяет, что это просто царапина. Эллиш не отходит от неё ни на секунду.

Дария кивает мне, когда замечает нас с Зендером.

— Спасибо, Кел.

— За что?

— За то, что вернула его нам целым и невредимым. Я в долгу перед тобой.

Ничего она мне не должна, но я не успеваю возразить, как она уже уходит. Чувствую себя самозванкой.

Бек серьёзно пострадал во время отступления, до сих пор хромает. Люди, которых им удалось увезти с Келты, остро нуждаются в медицинской помощи. Трое не выжили. Остальные на всякий случай помещены в изолятор.

Лорза протягивает мне руку, когда я подхожу к её койке. Крепко сжимаю её пальцы. Она вся горит, глаза слезятся. Не нужно быть врачом, чтобы догадаться, что всё плохо.

— Я так рада, что вы здесь, генерал, — произносит она слабым голосом.

— Просто Петра. Я осталась без звания. Ты проделала отличную работу, Лорза. Продержись ещё немного, и врачи поставят тебя на ноги.

Она кивает и закрывает глаза. Я пытаюсь убедить себя, что с ней всё будет в порядке.

— Мы сделали всё, что могли, — заверяет Том. — Нам пришлось скрываться на дальней орбите, пока не добрались до корабля, а нужные препараты были только здесь.

— Я не сомневаюсь, что вы сделали всё возможное, — мои слова вроде как правильные, но по сути являются пустой формальностью. Том видит то же, что и я: ей нужна нормальная больница, специалисты, как можно скорее. А на шаттле далеко не улетишь: либо на Антеес, либо до «Отважного», как только тот окажется достаточно близко. Возможно, для Лорзы уже слишком поздно.

— Что произошло? — спрашивает Том.

— У меня тот же самый вопрос.

Он вздыхает, его плечи опускаются от всей тяжести, которая на на них свалилась.

— Даже не знаю с чего начать. Мир сошёл с ума.

— Или моя сестра, — Зендер сжимает его плечо в успокаивающей манере. — Пойдём, поговорим в более спокойной обстановке. Об остальных позаботятся, обещаю.

Сложно ему не поверить, когда он говорит таким тоном. Словно он может исправить всё, вернуть, как было. Главное, довериться ему и отпустить ситуацию. Мы следуем за ним в командный пункт.

Том присаживается, опуская голову на ладони. Мы даём ему время прийти в себя. Он всё это время держал всё в себе, держался сам и держал всё вокруг ради остальных. Я понимаю это сразу. Я хорошо его знаю.

— Джондар получил сообщение, когда удалось вновь установить контакт с Антеесом. Всего на несколько минут. Он забаррикадировался в оперативном штабе. Я слышал, как выломали дверь и силой увели его. Он успел сказать… Только то, что Серые захватили власть, они каким-то образом контролируют Бел. Когда Кон приказал схватить их и увести в цитадель, похоже, это было частью их плана с самого начала. Они просто… выжидали подходящий момент.

— Где Кон?

— Этого… я не знаю. Никто не знает. Не слышно ничего ни о нём, ни о Джондаре.

— А куорцы? — спрашиваю я. Это важно. Надеюсь, она ничего им не сделала. Мне она сказала, что они сбежали, но можно ли верить её словам сейчас? Вполне возможно, что их трупы валяются в какой-нибудь канаве. Нет. Она бы не посмела. Или?..

Том пожимает плечами.

— Не знаю. Пропали.

— Арт?

Зендер качает головой.

— Со мной он не связывался больше.

— Мы должны найти его.

— И Вела, — голос Зендера удивительно спокоен. Я бросаю на него взгляд, он непоколебимо смотрит в ответ. — Если он сейчас во дворце, он мог собрать важные сведения. Надо забрать его с Антееса и поскорее.

— Он подставил нас, Зендер. Повесил на меня маячок. Тот корабль нашёл нас из-за него…

— Мы не знаем этого наверняка, — возражает Зендер. — Если его убили на Антеесе… кого-либо из них, но особенно его… ты хоть представляешь, что сделает Императрица? Ей как раз нужен был предлог.

Я смотрю на них обоих. Он прав. Завоевание Антееса? Возможно, оно так начинается.

— Я пойду.

Зендер реагирует молниеносно:

— Нет, ни за что.

— Это должна быть я.

— Слишком опасно.

— Почему? Ты не можешь пойти. Это может спровоцировать дипломатический скандал. Том тоже не может, у него личный интерес.

Том в гневе подскакивает на ноги, ожив на секунду.

— Какой ещё?..

— Ну да, скажи мне, что ты не бросишь всё и не пойдёшь спасать Джондара во что бы то ни стало? И что ты выберешь, если попадёшь в такую ситуацию: оставить его там или попасть в плен самому?

Он весь сдувается, будто я ударила его под дых, и падает обратно на сиденье.

А ещё он измождён. Сломлен. Потерян. Но эти аргументы я не называю вслух. Это было бы некрасиво с моей стороны.

Но Зендера мои слова не убедили.

— Дай мне, по крайней мере, связаться с Артом.

— Твой младший брат…

— Ты не можешь пойти в одиночку. Я тебе не позволю. Нам нужен план. Я запру тебя, если придётся, даже не спорь.

Я не успокаиваюсь.

— Запрёшь меня?

Это всё равно, что спорить с булыжником, но мне плевать. Моя макушка едва достаёт ему до чересчур широких плеч, но я знаю его слабые места. Я могу уложить его на лопатки за считанные секунды.

— Пет…

Бросаюсь на него, прежде чем он успевает договорить. Он ловко уворачивается, но не предвидит следующий мой удар по голеням. На этом я не останавливаюсь. Новый выпад он блокирует рукой.

Когда моя левая рука врезается в его живот, он издаёт стон.

— Я не буду с тобой драться.

Он и правда ничего не предпринимает.

— Я вижу.

Предки, меня охватывает какой-то азарт. Я столько лет мечтала навалять ему.

Но тут меня сзади останавливает Том. Он знает меня лучше, чем Зендер, знает все мои манёвры и с лёгкостью их избегает. Предатель.

— Угомонись. Этим ты ничего не добьёшься.

Зендер стоит, согнувшись, пытаясь восстановить дыхание.

— Ты можешь связаться с Артом? — спрашиваю его.

Впрочем, я знаю, что может. Готова поставить на это весь свой оклад. Если я всё ещё получаю оклад… Ладно, с чего бы ему говорить об этом мне? Я не член его семьи. Не королевская особо. Не служу им. Нет ни единой причины, почему меня нужно посвящать в планы Мерринов. Но если он не может… что ж, мы все знаем, кто может.

Зендер сглатывает. Теперь он узнаёт это моё выражение лица. Он знает, что я от него хочу. Отлично. Ну, хотя бы так. Я бы возненавидела его, если бы он хоть на секунду поверил, что я стала мягкой.

— Я отправлюсь, Зен, хочешь ты того или нет. Свяжи меня с ним, сейчас же.

***

С дальней орбиты планета кажется мирной, прекрасной. Нам ничего особо делать не нужно. По крайней мере, мне. Когда Зендер звонит на Вейриан, я удивлена, что мне позволили присутствовать, хоть и при условии, что я буду просто молча сидеть рядом. И ждать.

Не знаю, что ещё я могла бы сделать. Я на борту чужого корабля, по сути лишённая звания, отстранённая от двора и изгнанная с планеты. Потерявшая всё, что я так упорно старалась защитить.

Раньше у меня была своя миссия.

А теперь я не знаю, что мне остаётся. Разве что выяснить, что же произошло с Бел. Что могло её так изменить? Я знаю, что ответы нужно искать у Рондета, но когда они выходили со мной на связь? Всего раз.

«Возвращайся, Петра Кел. Просыпайся. Это не твой сон. Просыпайся…»

Я всё ещё слышу этот голос, словно призрак в моей голове.

Наконец, сигнал устанавливается. Канал проверен на безопасность на нескольких уровнях. Зендер провёл его через несколько других планет, с каким-то новым видом шифрования, о котором он мне вещал целых десять минут.

Но я особо не вслушивалась — вместо этого я прокручивала в голове наихудшие возможные сценарии.

Король Маркус появился не сразу. Там был какой-то чиновник, почему-то казавшийся очень знакомым. Не уверена, где я его видела. Или кого-то похожего на него. Или они просто все на одно лицо. Какая разница? Я всё равно не собираюсь с ним общаться. Моя задача — сидеть рядом, внимательно слушать и доложить новости, когда мне прикажут.

Чувствую себя сломанной изнутри.

— Прошу, дождитесь его величество.

Плечи Зендера напрягаются. Он будто бы собирается силами, готовится к чему-то. Это странные отношения: отец и сын, король и подданный, военачальник и его верный солдат. И на заднем плане маячит понимание, что, если его отец умрёт, ему придётся занять его место.

Если только Императрица не решит иначе.

Нам ещё не представилось случая обсудить этот момент. Или тот факт, что кто-то пытался его похитить. Всё это время мы просто ссорились, он оскорблял меня, а я убегала к его… кем бы Тил ему ни приходился… Ничего кроме этого мы не обсуждали.

Я никак не могу с ним нормально поговорить.

Только мечтаю об этом. Но у нас никогда не получалось. Мы можем выпивать вместе, целоваться, танцевать, драться и много чего ещё. Но не разговаривать. Только не друг с другом. Ни в прошлом, ни сейчас.

Зендер перепроверяет алгоритм. Никогда ещё не видела ничего настолько сложном. А затем, наконец-то, на маленьком экране появляется король Маркус.

В свои годы он остаётся очень привлекательным мужчиной. Я вижу, в кого пошёл его старший сын. Бел больше похожа на мать, а вот глядя на Маркуса, можно представить, каким будет Зендер. В короле есть сталь — не только в посеребрённых висках. Она во взгляде, в изгибе рта, в линиях челюсти.

Зендер отчитывается быстро и кратко — что мы обнаружили на Келте, нападения, появление Велентина Тила и странное поведение Бел. Король Вейриана внимательно слушает. Он не перебивает и не задаёт вопросы. Просто слушает и, как мне кажется, отмечает каждую деталь. Шестерёнки в его голове крутятся, и когда его сын замолкает, Маркус переводит взгляд с него прямо на меня.

— Рад видеть тебя снова, Петра Кел.

— Ваше величество очень добры.

Он улыбается. По-настоящему улыбается.

— Вижу, тебе всё-таки привили придворный этикет.

— Едва ли, — отвечает Зендер быстрее, чем я успеваю придумать ответ. Всегда такой добрый, да.

— Не слушайте его. У него манер как не было, так и нет.

Но всё же он спас меня от того, что мне уготовили Серые. По-хорошему, мне стоило бы защищать его, даже перед его собственным отцом. Но король продолжает, не давая мне шанса сказать ещё что-нибудь:

— Будь добра, доложи о произошедшем, Петра.

Я сосредотачиваюсь на выполнении приказа скорее по привычке, чем по какой-либо другой причине. Излагаю всё так же кратко, как Зендер, стараясь описать сложную природу новых мех как тех, что напали на нас на Антеесе, так и тех, что мы обнаружили на Келте. После этого рассказываю о том, почему Бел сама на себя не была похожа. Король Маркус кивает, обдумывая мои слова.

— Вы должны найти Рондет, — в итоге говорит он. — Если кто-то и знает о камне и о том, что случилось с моей дочерью, так это они. Бел отказалась выходить на связь с нами и, полагаю, что с Империей тоже. Что касается делегации Тила… Ей невыгодно причинять им какой-то вред. Однако гарантий у нас нет. Действуйте осторожно. Никому больше об это не рассказывайте.

— А как же Арт? Почему он здесь?

— У него своё задание, Петра. Наверняка он так тебе и сказал. Я не собираюсь раскрывать его цели.

— Но это связано с Зендером и Тилом, — недолго думая, выпаливаю я. Бел и Кон всегда так открыты в общении и не скрывают своих действий, я уже успела забыть, что Маркус Меррин совсем не такой. — Вы поддерживаете с ним связь? Нам нужна его помощь.

Он смеётся, мрачно и неожиданно.

— Арту ничего не грозит. Он отправил сообщение меньше часа назад. Я скажу ему, чтобы держался с вами на связи. Я всегда говорил, что ты слишком умна для своего же блага. Прямо как твой отец, — мне удаётся не вздрогнуть на этих словах. Ненавижу упоминания о своей семье. И ему это прекрасно известно. — Будь осторожна, Петра. Императрица ведёт игру по многим фронтам, нам нельзя расслабляться.

— Она хочет заполучить вашего сына.

— Она хочет получить мой мир. Мой сын — приятное дополнение. Надеюсь, ты сдержишь обещание, данное моей дочери, и не допустишь этого.

Так ему известно о нашей договорённости. Да кого я обманываю? Он знает всё и обо всём. Не только Императрица умеет играть в эту игру.

Что ещё мне остаётся? Он правильно сказал: я уже пообещала Бел. И даже если бы я этого не сделала, я бы всё равно не позволила, чтобы с Зендером случилось нечто подобное. Никогда.

— Обещаю, ваше величество.

Он подаётся вперёд.

— Поклянись верностью и честью.

— Верностью? — хмурюсь. — Но, ваше величество, я давала присягу антейму и вашей дочери.

— Да, конечно, но, как я понял, Беленгария освободила тебя от этой присяги. Она прогнала тебя. И если бы не Зендер, ты, возможно, уже стояла бы рядом с ней с пустым взглядом. Так что, как мне это представляется, ты стала свободным солдатом. И изначально твой долг был перед нами. По рождению, Петра. По крови.

Это так, да. Но… Не уверена, что я могу так просто принять то, что Бел отказалась от меня.

— Верность — это не поводок, который можно просто передать другому владельцу, ваше величество. Я… я не могу так просто…

— Сдаться? — предполагает он. Не знаю, это ли слово я хотела назвать, или это то, на чём он настаивает.

Я смотрю на экран, проглатывая слова, которые не могу произнести вслух. Сосредотачиваюсь на стене позади него. Это их дом в Эльведене. Он выглядит точно так же, как я его помню. Я ожидала, что они его полностью переделают, раз уж теперь это резиденция короля.

К моему огромному удивлению, Зендер вмешивается:

— Петра никогда не сдаётся, сэр.

— Конечно, нет. Я и не ждал меньшего от дочери Левандера Кела.

Мой отец был героем. Погибшим героем. Отец, репутацию которого я пыталась подавить и забыть. Не потому, что она вся такая замечательная… То есть, да, до определённого момента она была такой. До того момента, как по его вине погиб второй сын предыдущего короля. Потому что мой отец отступил. Сдался. Перестал быть героем.

Действующий король, сына которого я теперь должна защищать, наклоняется вперёд и выключает сигнал. Наступает неловкая тишина, которую прерывает долгий тяжёлый выдох Зендера.

— Ну, могло быть и лучше.

Глава 24

ПЕТРА

Я никогда не отличалась терпением. Даже в детстве. Особенно в детстве. Я научилась ждать. Но терпеливой меня это не сделало. Просто способной ждать.

Это не одно и то же.

Когда мне приходится ждать, я готовлюсь. Тренируюсь. Проверяю всё в сотый раз, чтобы ничего не упустить. Краем глаза замечаю, как за мной наблюдают члены экипажа «Отважного». Иногда мне кажется, что они не хотят подходить слишком близко. Не знаю, считают ли они меня правой рукой Зендера или угрозой ему. Или той, кто покинул Вейриан ради другого мира, последовав за принцессой, и больше не возвращался. Или дочерью прославленного Левандера Кела. Но это ведь и неважно, верно?

Капли пота стекают по моему лицу, я вытираю лоб, чтобы не попало в глаза.

— Сделаем перерыв? — предлагает Том.

Мы уже несколько часов ведём тренировочные бои — с тех пор, как до меня дошла весть о том, что Лорза погибла. Ничего нельзя было сделать. Слишком поздно. Бек и Соррелл выпивали в комнате отдыха. Полагаю, Дария и Эллиш сейчас вместе с ними. Или наедине друг с другом. Я не могу позволить себе такой роскоши, как заливать чувства алкоголем. Лучше ещё потренироваться.

— Нет. Давай снова.

Он меня не щадит. Никогда не щадил и не будет. В этом я могу полностью положиться на Тома. Вокруг собрались зрители, но я едва их замечаю. Просто лица, просто члены экипажа, у которых появилась свободная минутка или которые сами должны тренироваться здесь.

Ну, надеюсь, они чему-то научатся, глядя на нас.

В какой-то момент приходит Зендер и приносит рюкзак со всем, что только может мне понадобиться.

Новый бронежилет всегда сложно надевать. Он давит, сковывает, ему не хватает гибкости. Порой в нём даже сложно дышать. Это известно каждому солдату. Однако, чтобы там ни принёс мне Зендер, оно явно было создано по новой технологии, потому что никогда прежде бронежилет не сидел на мне так хорошо. Я могу свободно двигаться в нём, будто на мне вообще ничего нет.

Зендер, разумеется, наблюдает за примеркой, но я стараюсь об этом не думать.

— Неплохо, — выношу вердикт.

Он поджимает губы.

— Конечно, неплохо. Это лучшее, что есть на Вейриане.

Нахально ухмыляюсь.

— Как и я, так что мы идеально друг другу подходим.

Кронпринц качает головой, чтобы скрыть улыбку.

— Если ты не вернёшься…

— Можешь выставить мне счёт.

Он сжимает мои плечи так, словно не хочет никуда отпускать.

— Я хотел сказать, что приду за тобой. Я найду тебя.

Он подчёркивает серьёзность своих слов интонацией и пристальным взглядом, и мне становится не до шуток.

— Не стоит, — говорю ему, зная, что он всё равно поступит по-своему.

— Готова к полёту? Я лично довезу тебя до места.

И это тоже излишний риск. Но я не могу с ним спорить. Не в этот раз.

— Ладно.

Он понижает голос и добавляет едва слышно:

— Нам нужно… Нам нужно поговорить.

— О чём? О тебе и Тиле?

Он колеблется и оглядывается вокруг на случай, если кто-то рядом может услышать. Но нет, все стоят достаточно далеко и пытаются прикинуться мебелью.

— Если ты… не против.

Это как шип в сердце. Его нужно вытащить. Ради общего блага. Выдернуть как можно быстрее.

— У вас были отношения?

— Я бы… не назвал это так. У нас было… — он пытается подобрать слово, но не может. Лицо становится всё краснее с каждой секундой. Взгляд мечется по моему лицу, словно в поисках спасения.

— Было что, Зен?

— Не знаю. Куоре — не место для отношений. Там никому нельзя доверять, но… Я доверял ему, Петра. И он вытащил меня оттуда. Не знаю, были ли у него на самом деле какие-то чувства ко мне, но я… — он снова теряется в выборе слов или ему просто слишком больно это произносить вслух.

— Ты любишь его? — шепчу я. Жестоко так это спрашивать. Жестоко по отношению к нам обоим. Я не хочу знать. Но мне невыносимо пребывать в неведении. Были ли они парой? Или просто дружили? Они расстались по-хорошему или нет? И расставались ли вообще?

Но Зендер не отвечает. Не совсем.

— А ты?

Да, это кошмарный разговор. Начинать его было ошибкой. Я отвожу взгляд, но Зендер не отпускает меня. Я вдыхаю его аромат. Он стоит так близко. Я чувствую его тепло. Хочу прижаться к нему и остаться так навсегда.

— Он использовал меня, Зендер. Подарил подвеску с маячком. Если увижу его вновь, то с большой вероятностью сломаю ему все кости, плевать на дипломатическую неприкосновенность.

Уголок его красивых губ дёргается в ухмылке, всего на секунду. когда я снова решаюсь посмотреть на него.

— Да. Он оказывает такое воздействие на окружающих.

— И на тебя тоже?

— И на меня тоже, — шепчет он.

Я отстраняюсь от него, и на этот раз он отпускает, словно у него больше нет сил удерживать меня.

— Когда-нибудь тебе придётся об этом рассказать, — говорю я. — Пообещай мне.

— Обещаю.

И да спасут меня предки, но я ему верю.

***

Эта «Оса» не из тех потрёпанных устаревших моделей из дерева и брезента, на которых летают на Вейриане. Это современный десантный корабль, и оборудование в нём отчего-то кажется до боли знакомым. Я хорошо помню его с прошло раза. Здесь повсюду отпечатки пальцев Кона. Интересно, он занимался военными разработками вместе с вейрианцами, или они просто украли результат его трудов? Надо будет спросить.

Если у меня будет возможность с ним поговорить.

Я пристёгиваюсь на сиденье и надеваю кислородную маску. Воздуха мне будет не хватать недолго. А вот парашют может выдать меня, так что его лучше всего будет раскрыть как можно позднее. Некоторые могут назвать это самоубийством. Понятно, почему я не захотела никого брать с собой?

Зендер залезает в кабину пилота и проводит последнюю проверку перед взлётом. Люди, которые в этом разбираются — хорошие, опытные, компетентные пилоты, — все они пытались отговорить его. Но не смогли. У него будет поддержка. Ему предстоит опуститься на уровень атмосферы максимум на несколько минут.

— Всё готово? — спрашивает он.

Я киваю, а в следующее мгновение он оказывается прямо передо мной. Снимает маску и целует меня. Это глубокий поцелуй, сводящий с ума, заставляющий позабыть обо всём. Нежданный. Его губы на моих губах вытесняют все разумные мысли из головы. Он возвращает маску на место прежде, чем я успеваю сказать хоть слово, и забирается обратно на место пилота.

Мы вылетаем из ангара «Отважного» и устремляемся к планете. «Всё просчитано до мелочей», — успокаиваю себя. Мы опускаемся всё ниже и ниже, пока я не начинаю различать ориентиры: затерянные в лесах города, огромные пропасти, оставшиеся после взрывов гравианцев, обширные пахотные поля к югу от Лимасилла, сверкающий в звёздном свете океан. Сегодня ночью не видно света спутника, не на этой стороне планеты. Затем я замечаю озеро Аринсалл, где мы назначали встречу.

В наушнике я слышу обратный отсчёт Зендера и сама считаю вместе с ним. Люк плавно открывается, ветер свистит подо мной, готовый подхватить меня, как только я отстёгиваюсь. Мы уже почти долетели. Ещё немного. Осталось несколько секунд и…

Пять, четыре, три…

— Вернись ко мне, Пет, — шепчет Зендер.

И я прыгаю.

Ветер врезается в меня, давит так, будто может затолкать обратно или вовсе вытолкать из атмосферы. Но я падаю камнем. Раскинув руки и ноги, я будто бы обнимаю ветер, позволяя шуму окружить меня, и управляю воздушными потоками. Всё моё внимание сосредоточено на озере, водопадах и деревьях вокруг. Пляж — лучшее место для посадки, на много километров вокруг не видно ни души. Городок, который некогда там стоял, сгорел во время вторжения гравианцев, и никто не вернулся сюда после окончания войны. Возможно, это место так и останется заброшенным. Город-призрак.

Арт указал на это место (ну, так мне сказал Зендер), он должен будет встретить меня здесь, и мне придётся поверить ему на слово. Я продолжаю считать, доверившись своей интуиции, которая подскажет, когда придёт время раскрыть парашют. Ещё рано, рано, пока нет. Надо это сделать как можно позднее. Даже в такой темноте риск обнаружения достаточно велик. Ещё немного. Почти…

Нечто большое и тёмное взмывает в небо подо мной и хватает меня прямо на лету. Оно холодное и жёсткое, будто металлические пластины ударили меня в грудь и по ногам. Я вскрикиваю, не сумев сдержаться, когда от удара у меня вышибает весь воздух из лёгких.

«Спокойно, Петра Кел. С тобой ничего не случится».

Голос эхом раздаётся в моей голове, сочащийся раздражением.

Аэрон. Это должен быть Аэрон.

Сердце колотится в груди, а голова раскалывается от голоса внутри. Этого не может быть. Как такое возможно? Они никогда со мной не разговаривали. Ну, один раз не в счёт.

«Мы можем», — а это, должно быть, Ренна. Кто же ещё? Но её голос звучит устало. Очень-очень устало. — «Мы просто не хотели. Ты не одна из нас. Но теперь нам нужна твоя помощь. Так что ты одна из нас».

— Это не так. Я не могу быть одной из вас.

Кто-то смеётся. Я слышу его голос. Не один из них, но мне знакомы эти нотки. Слишком хорошо знакомы. Вот только я не должна была слышать его в своей голове. Это выбивает из колеи.

«А я вам говорил», — произносит он, и в каждом слове слышится веселье.

Аэрон доставляет меня в пещеру на склоне горы. Все стены здесь усеяны кристаллами, будто вены, высеченные в скале руками древних. Или когтями. Оглядываюсь на Аэрона. Он разминает свои передник лапы, скребёт когтями землю. Не знала, что он такой брюзга.

Но это сейчас меньшая из моих забот.

Я снимаю кислородную маску и вновь вдыхаю чистый воздух Антееса. Я скучала по нему. Видимо, недостаток кислорода заставляет провести переоценку ценностей. Это пьянящее ощущение, голова кружится первые мгновения. Но когда я прихожу в себя, то тут же оглядываюсь в поисках него, медленно извлекая кинжал из ножен на бедре.

— Приветствую, лорд Тил. Я бы хотела обсудить с тобой одно отслеживающее устройство.

Глава 25

ПЕТРА

Фавре появляется из темноты, выходя из-за спины Тила. Он ещё крупнее, чем я помню, темнее и страшнее. Аэрон остаётся стоять рядом со мной, и его присутствие, как ни странно, меня успокаивает. Я просто прожигаю взглядом мужчину, который использовал меня, обвёл вокруг пальца.

У него даже совести не хватило изобразить раскаяние.

Но он прекрасен. Даже в бегах, переселившись из дворца в пещеру, переживая явно не лучшие свои дни, он всё равно божественное красив.

— Ах, Петра Кел, — произносит он с изящным поклоном. — Мы все совершали поступки, которых делать не стоило, и вот результат. Как там дорогой Лисендер? Он уже поделился с тобой нашей историей?

Я поджимаю губы и не тороплюсь убирать оружие.

— Видимо, нет, — продолжает Тил. — Может, как— нибудь потом. Идём скорее, ты должна это увидеть.

— Я ничего тебе не должна. Где… — я колеблюсь. Не хочу, чтобы он узнал про Арта. Даже если он уже знает. — Где Ренна?

Слабо выкрутилась, но вроде никто не придал этому значения.

«Идём», — выдыхает она где-то в задней части моего сознания. — «Ты можешь зайти».

Бел никогда не говорила, что Ренна такая властная. Напротив, она описывала её как свою подругу. А у меня сейчас складывается впечатление, что Ренна — весьма коварное и проказливое существо. Холодок пробежался по позвоночнику.

Если Бел изменилась (а предки подтвердят: Бел действительно изменилась), могло ли это отразится на Ренне? Могло ли её поведение измениться после того, как Бел… стала сама не своя?

Не, такие штуки не для меня. Том, конечно, мог бы поспорить, но я знаю правду. Это всё должно быть для королей и прочих правителей, героев и так далее. Для великих и добрых людей. Рондет считается сердцем этого мира, и до недавнего времени их существование хранилось в строжайшем секрете. Так почему же они сочли меня достойной их?

Я направляюсь вперёд, остальные следом за мной. Я замечаю людей, укрывающихся здесь, членов куорской делегации и нескольких антейцев. Их не так много. Все изгои. Некоторые из них больны, я понимаю это с первого взгляда. Их кожа блестит от пота, хотя они лежат на холодном каменном полу и заметно дрожат.

Ни Джондара, ни Кона, ни Арта нигде не видно.

Кейда де Лоренс сидит у костра, её синие волосы собраны в высокую причёску, лишь несколько прядей обрамляют идеально лицо. Она внимательно за мной наблюдает, не упуская ни одной детали. Значит, окружение Тила всё ещё с ним. И ещё десяток других людей. Я узнаю горничных Бел, пару придворных, пажа Кона. Ближайшие к ним люди, доверенные лица.

Теперь изгнанные, они скрываются здесь.

Я иду дальше. Мне нужно увидеть Ренну. Нужно выяснить, что ей известно и что с ней не так. Я почему-то уверена, что с ней тоже что-то не так.

В стене какая-то трещина — дыра, ведущая в никуда. Должно быть, Ренна как-то туда попала. Она прячется? Или попала в ловушку?

Аэрон останавливается у входа, Тил и Фавре тоже замирают на месте. Дальше я сама. Мне предстот встретиться с ней один на один.

Внезапно я понимаю, что ещё никогда ничего так не боялась. Я вообще не боялась. Я же солдат, воин. Я встречаю опасности с высоко поднятой головой, и это не пустые слова. Но сейчас я впервые не готова к тому, что меня ждёт.

Монстр затаился в темноте. Есть в этой пещере некое инопланетное существо.

Вот только для этой планеты оно как раз родное, а я чужачка.

Дыши. Дыши, Петра. Возьми себя в руки. Это Ренна. Просто Ренна. Подруга Бел.

«Проходи», — говорит она. Приказывает. Я снова отмечаю, каким уставшим кажется её голос. Истощённым. Во мне поднимается новая волна тревоги. А ноги двигаются сами по себе.

Я будто вошла внутрь жеоды. Здесь кристаллы повсюду: над головой и под ногами, сверкая миллионом красок, воплощение света и жизни. Ренна лежит в самом центре, её хрустальная кожа сияет, отражая свечение кристаллов. Она мурлычет, и от этих звуков, отражающихся от стен, кристаллы вибрируют энергией. Она похожа на большую кошку, свернувшуюся клубочком. Крылья накрывают её, словно шёлковый кокон.

И при этом она наблюдает за мной. Её глаза сияют, полные жизни, в них видится немалый ум.

— Здравствуйте, Ренна, — выдавливаю я. Как любила повторять моя мать, манеры — наше всё. Ей это не особо помогло, когда серия бомб обрушились на наш дом в последние дни войны, но всё же. Есть вещи, которые застревают в нас навсегда.

— Я очень устала. Бел всё никак не приходила, а у меня не было сил полететь к ней. Я звала её снова и снова, но она была слишком занята. А затем она замолчала. Я потеряла её.

— Вы прятались здесь? Это… очень красивое место.

— Оно энергетически заряженное. Особенное. Оно приносит мне успокоение. Сейчас мне это нужно как никогда.

От неё исходит некий жар. Она горячая, слишком горячая. Кажется, она тоже заболела.

— Как давно вы чувствуете себя такой уставшей, Ренна?

— С тех пор, как прилетела сюда. С тех пор, как потеряла Бел, — она кажется несчастной, ужасно одинокой. А так быть не должно.

Что-то во мне побуждает несмело протянуть ей руку. Когда никто не откусывает её острыми зубами, я решаюсь подойти ближе и коснуться её лба. Она подаётся навстречу, отчаянно желая прикосновений. Я обхватываю её шею руками и прижимаюсь всем телом.

— Она нужна мне, — говорит Ренна. — Верни её мне. Пожалуйста, Петра Кел. Спаси её ради меня. Я не знаю никого больше, кто мог бы это сделать.

— Расскажи, что случилось?

— Она коснулась Копариус. Та попробовала её кровь на вкус и выбрала её. Теперь она поселилась под её кожей, говорит её устами. Истощает всех нас. Скоро все снова заснут. Как люди, так и Рондет.

— Не понимаю. Копариус? Она?

Ренна замолкает, словно ждёт, что кто-то другой мне всё объяснит.

— Древняя богиня, которую мы заточили, — отвечает мне голос Фавре. — Нам стоило честно рассказать всё Конлейту и Беленгарии. Но мы были… мы одолели её много веков назад. У нас не было выбора, потому что мы хотели жить. И мы стыдились того, что нам пришлось сделать…

Я глажу Ренну по голове, пытаясь её успокоить. Инересно, чувствует ли он то же самое? Я не понаслышке знаю, что такое стыд. Что же они такого сделали? Почему они так боялись рассказать нам о событиях многовековой давности?

Мне хорошо знакомо чувство стыда. Я прекрасно его помню. Оно оказывает странное воздействие на людей. Может, мне стоит поделиться с ними своей историей. Стыд, который я испытала, когда Бел лишила меня звания и изгнала из Антееса, был не самым страшным. Это лишь эхо того, через что проходила много лет назад.

Я сажусь, прислоняясь к Ренне. Я теперь не хочу оставлять её одну. Скрещиваю ноги перед собой. В окружении разноцветных кристаллов я закрываю глаза и позволяю словам литься рекой. Если я смогу это сделать — показать, что они не одни такие, что я прекрасно их понимаю… может, тогда они доверятся мне, подскажут, как я могу помочь Бел. Потому что я знаю всё о стыде.

— Мой отец был героем Вейриана. Но он погиб как трус. Его имя было вычеркнуто из списков почёта. Он ослушался прямого приказа, потому что это привело бы к смерти его людей в засаде. Тем самым он спас немало жизней. Однако не все согласились с его решением: часть людей самовольно отправились на задание и погибли. Это была ужасная смерть: их разорвало на куски под обстрелом врагов, как он и предсказывал. Они были настолько обезображены, что гравианцы даже не могли использовать их в качестве материала для новых мех. Небольшое утешение. Но хуже всего оказалось то, что среди них был младший сын короля Вейрона. Подающий надежды герой войны, любимец всего Вейриана. Моего отца лишили звания и отправили на передовую в разгар войны. Тем не менее он выжил. Спустя полгода после войны… Спустя восемь месяцев после того, как моя мать и мои братья погибли в результате бомбардировки, он направил бластер себе в голову. Если вы хотите поговорить о стыде… встаньте на место ребёнка народа воинов, чей отец совершил всё это и погиб таким вот образом.

Наступает долгая тишина. Болезненные воспоминания повисают в воздухе, передаются им по ментальной связи. Я делюсь с ними не только на словах. Они чувствуют всё: мучения, страдания, позор, унижение, бесчестье.

— Зендер знает? — слышу я ещё один голос в темноте. Он звучит не в моей голове. Он говорит вслух, и в нём слышится потрясение, ошеломление. Такая человеческая реакция.

Тил! О предки, я совсем забыла про Тила. Глаза распахиваются в ужасе. Я не хотела, чтобы он знал. Я пыталась поделиться чувствами с ними, а не с ним.

Как он вообще нас услышал? Как он понял?

— Он установил с нами связь, — признаётся Аэрон, пытаясь подавить панику, поднявшуюся во мне. — Эта связь работает в обе стороны. И его присутствие нас успокаивает… отвлекает от потери…

Отлично, Аэрон, очень рада за вас.

— Петра? — в голосе Тила появились несмелые нотки.

— Что ты вообще здесь забыл? — выпаливаю вслух. Мой голос эхом разносится по залу, нарушая гармонию вибрации кристаллов, и Ренна рычит недовольно. Я расстраиваю её. Торопливо протягиваю руку, извиняясь и успокаивая. Она вновь закрывает глаза и мурлычет.

Тил пробирается к нам и устраивается рядом со мной.

— Я не хотел их покидать. Они были встревожены. Расстроены. Особенно, когда королева стала вести себя странным образом. Мы были на полпути в Лимасилл к куполу Рондета, когда я впервые заметил. И как только она помогла мне установить с ними контакт… Ну, это получилось легко. но вскоре после этого, когда мы вернулись во дворец, она изменилась. И они были так… напуганы.

В его голосе слышится доброта. И это как-то не вписывается в то, что я о нём знаю.

Прикусываю нижнюю губу.

— Это было очень хорошо с твоей стороны. Остаться с ними, — это всё, что я могу сказать ему сейчас.

— Так Зендер знает? Про твоего отца?

Я вздыхаю, тихо и горько.

— Ох, Тил, да все знают. Все вейрианцы. Некоторым из них всё равно, но таких немного — Бел, Том, наши бывшие сослуживцы. В этом-то дело. Я приложила массу усилий, чтобы люди забыли, чтобы очиститься от такого наследия, и у меня это почти получилось. Почти. Я сделала себе имя, создала нужную репутацию, но что я ни делала, я всё равно остаюсь Кел. Я всегда буду Кел.

— Так вот почему…

Он не договаривает, но додумать несложно. Это закономерная мысль. Вот почему мы с Зендером не можем быть вместе. Вот почему я сбежала от него. Вот почему…

— Да, именно поэтому.

С тем же успехом я могла бы сказать это ему. Он всё равно знает. Он всё знает. Вот почему я сбежала, когда Зендер признался мне в любви. Потому что одно я знаю наверняка: я не допущу, чтобы он пострадал из-за моей репутации. Я не могу это сделать. Просто не могу. Всё остальное — наивные мечты.

Он берёт меня за руку и подносит к своим губам, разворачивая запястье, чтобы поцеловать самое чувствительное место. Так легко ему поддаться — забыть всё, что он сделал, и просто наслаждаться моментом. Но затем я вспоминаю поцелуй Зендера и вырываю руку из хватки Тила.

— Зачем ты дал мне маячок? Под видом красивого подарка?

— Потому что я хотел знать, где ты? Хотел быть уверен, что ты в безопасности? — он раскидывает руки в стороны. Он говорит это с вопросительной интонацией, но это не вопросы. Извинения, может? Он выглядит максимально невинным, но я знаю, что он лжёт.

— Что? Мне самой выбрать подходящий ответ? Хочешь, я ещё подкину вариантов?

— Ты слишком умна для меня, Петра Кел.

Сомневаюсь, что он на самом деле так думает. Вряд ли Велентин Тил считает хоть кого-то в этой вселенной умнее себя.

— Правду, Тил.

— Мне нужно было знать, где ты находишься.

Его ответы просты и уклончивы. Я пытаюсь узнать одно: зачем? Зачем ему это было знать? Но я не хочу знать ответ. Или, точнее, я уже его знаю. Но не хочу слышать.

— Это ты дал наши координаты тому кораблю?

В ответ он хмурится. Может быть, просто играет свою роль. А может быть… и нет.

— Какому кораблю?

Даже не знаю, что ему ответить. Спорить бесполезно.

Я думала, что, когда спрошу его напрямую, будут жестокие слова. Возможно, слёзы и мольбы. Но эта невыносимая печаль — это слишком.

«Так что вы знаете про стыд, Фавре?» — мысленно произношу я. Не узнаю, услышит он меня или нет, но, подозреваю, что они слышат намного больше, чем показывают. — «Что вы знаете про позор?»

Мой отец, моя семья, каждый аспект моей жизни — всё оказалось запятнано позором.

Даже моя любовь… Зендер сказал, что любит меня. Он прошептал это, засыпая, а я потом не могла сомкнуть глаз. Я знала, к чему это приведёт, хотя он тогда даже не был членом королевской семьи. Слухи, сплетни, косые взгляды и едкие замечания. Дочка Лавендера Кела строит карьеру через постель. Или рушит репутацию молодого дворянина. Лисендер Меррин пошёл по стопам отца, выбрал не ровню.

Старший лейтенант Пенн Арбон первым высказал это вслух. Не при Зендере, конечно. Одной мне. Намекая, что если я не хочу проблем себе и Зендеру, то я должна позволить ему делать, что хочет.

Зендер был потрясён и очень, очень зол. Он хотел избить его до полусмерти. Я не могла допустить, чтобы Зендер из-за меня разрушил свою карьеру. Поэтому сделала это вместо него. Точным ударом я отправила Арбона в нокаут и подала заявление об уходе. Не из-за Зендера. Не совсем. Но я должна была это сделать. Я ушла от Зендера, а Арбон так и не выдвинул обвинений. Не знаю уж, что с ним было дальше. Честно говоря, мне плевать. Возможно, отчасти я винила и самого Зендера. За то, что был таким беспечным. Столь глупым, чтобы мечтать о нашем совместном будущем. Может, поэтому я всегда его отталкивала и наговорила тех ужасных вещей. Чтобы уязвить его.

Вот чего я никогда ему не рассказывала. Не могла.

Я знаю всё про позор.

Внезапно что-то сжимает меня — что-то большое и бесконечное, чему я не в силах сопротивляться, даже если бы попыталась. Меня ослепляет яркий свет, я чувствую руки Тила на своих плечах, они притягивают меня к его груди, но мой разум где-то в другом месте. Это намного сильнее, чем я себе представляла. Никакие описания Бел и Тома не сравнятся с тем, как оно на самом деле. Я ничего не вижу, не слышу, не могу говорить. Ветер обдувает меня, и мне хочется закричать, но я не могу. От страха мне становится не по себе, я начинаю бороться, но не с чем. Здесь только яркий свет. Я открываю глаза.

И вижу всё.

Я парю высоко над планетой, но это не тот Антеес, каким я видела его совсем недавно, прыгая с парашютом. Это Антеес, задолго до гравианского вторжения. Здесь нет ни намёка на пребывание людей. Лишь буйная растительность, дикие заросли, древние антейские постройки, часть которых возвышается над водами южного океана, который поглотил их много веков назад, другие оплетены местной флорой, третьи — выделяются из горных склонов. Всё настолько естественное и поразительно красиво. У меня даже не сразу укладывается всё это в голове. Антеес, каким он должен был быть. Антеес, каким он был много лет назад.

— Это был наш дом. Мы никогда ещё не показывали его людям, — говорит Фавре неожиданно мягким, мелодичным голосом. — Таким мы знали Антеес до того, как погрузились в спячку.

— Он прекрасен.

— Ещё как. Но всё изменила наша глупость. Наш позор.

Мы ныряем вниз вместе. Лес тянется высоко, и когда мне уже кажется, что мы разобьёмся, мы влетаем в одни из врат в подземные города. Мы пролетаем через пещеры, которые выглядят обитаемыми. Только не людьми, а древними антейцами. Их хрустальные тела сверкают. Они здесь повсюду, и их так много. Всюду яркий блеск. Из одного длинного пещерного коридора идут разветвления в различные ниши — их покои. Они создали себе дома среди всех этих чудес. Кристаллы сверкают вокруг, заряженные энергией.

Повсюду играет музыка. Она доносится по воздуху, сквозь каменные стены, но главным образом через кристаллы.

А затем мы снова падаем, на нижние уровни, дальше под землю, ближе к центру планеты. Свет всё слабее, музыка всё тише. Лишь тонкая полоса света просачивается сюда. Но здесь, на глубине, в сердце мира, лежит камень. Он всасывает в себя потихоньку силу, энергию, жизнь. Я чувствую, как он раскачивается при нашем приближении, заинтригованный нашим появлением. Оно явно обладает собственным разумом.

И оно голодно.

Некто проходит сквозь нас, и я вспоминаю, что нас на самом деле здесь нет. И камень реагирует вовсе не на нас с Фавре, а на того, кто тайком сюда проник.

— Какая красота, — шепчет голос. — Я слышал твою песнь.

Я знаю, что это было произнесено не на моём языке. И не на каком-либо из известных мне языков. Но даже если я понимаю слова этого молодого антейца, их смысл всё равно ускользает от меня.

«Он был изгоем, бродил по нижним уровням, копал глубже, перебирал камни. О нём все забыли. Но он не забыл. Он обнаружил Каменное сердце, Копариус. Камень почувствовал, что может получить намного больше, чем те крохи, на которых он выживал всё это время. Антеец был ранен, и камень впитал его кровь. А потом захотел ещё».

Голос Фавре звучал нерешительно.

«Этого поступка вы стыдитесь?» — спрашиваю я.

«Это мой предок», — отвечает он. — «Натуэль, древний. Позор нашей семьи. Чудовище».

Он не похож на чудовище. У него вид человека, попавшего в бедственное положение. И Фавре болезненно реагирует на эту сцену. Он не хочет быть здесь. Не хочет рассказывать мне. Я понимаю. Сочувствую ему. Но я никуда не уйду, пока не пойму, что произошло, потому что это мой единственный способ узнать, как спасти Бел.

Если её ещё можно спасти.

Натуэль тянется к камню когтистой лапой, которую он повредил во время раскопок. Копариус поглощает кровь с его чешуи, и свет озаряет Натуэля. Проходит через всё его тело, словно рой светлячков в ночи. Свет заменяет тускнеющие краски, разъедает их, пожирает всего антейца на наших глазах.

«Он выжил», — отвечает Фавре на мой невысказанный вопрос. — «В некотором роде. Мне кажется… Мне хочется думать, что… Натуэль был потерян с самого начала. К тому моменту, как он вышел на свет вместе с камнем, он уже… не был собой».

Пока он говорит, я смотрю на сменяющиеся сцены того, как это было. Натуэль поднимается в город. Он показывает камень остальным. Одни отворачиваются, другие будто бы зачарованы его светом. Этим всепоглощающим светом, который подчиняет всех Натуэлю. Или, скорее, Копариусу.

И многие из них — очень многие — погрузились в глубокий, неестественный сон. Копариус высасывал их энергию, пока они не превращались в камень.

«Приведите мне антейма», — велел Натуэль.

И так началась война.

Я думала, что я видела войну. Как же я ошибалась. Это длилось веками. Сложно сказать, сколько времени прошло в этих видениях. Солнце и луны сменяли друг друга, менялись времена года, а антейцы, чья продолжительность жизни намного больше нашей, всё умирали, и умирали, умирали.

Они разрывали друг друга на части. Ломали крылья прямо в полёте. Истязали, мучали, пытали. Некоторые пытались спасти своих близких из плена, некоторые пытались захватить власть.

Те, кто не погибал в сражениях, умирали во сне.

Копариус не знал ни жалости, ни сострадания. Он посылал своих подданных в бой, а мир трещал по швам. Города разрушались, леса горели, горы разваливались.

В итоге антейцев остались считанные единицы. Копариус контролировал их всех и считал себя победителем.

И тут я увидела Фавре. Не того, который мне это всё показывает. А юного, неопытного, вдвое меньше размером, чем он сейчас. В нём горит ясный голубой свет, он просто малыш, играющий среди руин, хлопая крыльями и размахивая хвостом, как котёнок.

Но ему доверяют. Он потомок Натуэля, и Копариус считает, что это лишь вопрос времени, когда Фавре попадёт под влияние камня, как и все оставшиеся в живых антейцы.

«Это было нашей слабостью», — комментирует Фавре. — «Нашим позором».

«Что вы сделали?»

Он отстраняется от меня, и внезапно это существо, наводящее страх, воин, родившийся тысячи лет назад, снова становится ребёнком.

«Камень был прекрасен. Всегда один, без стражи. Всегда на том же месте, всю мою жизнь, я с рождения знал, что это чистое злое. Я знал это так же, как то, что небо голубое и что я могу летать. Поэтому я взял его. Схватил и закопал глубоко под землёй».

Натуэль — или существо, жившее в его теле, — обезумел от ярости. Он рвал и метал, проходя через остатки Лимасилла, убивая всех на своём пути — своих и чужих. А враги у него всё ещё были — порабощённые, сломленные, их не считали угрозой. Но когда о пропаже Копариуса стало известно, они восстали.

И убили его. Разорвали на части.

Первое время всё было хорошо. Жизнь вернулась на планету. Мир процветал. Шли годы, и о камне не то чтобы забыли, но уничтожили все воспоминания о нём.

Тем не менее, глубоко под землёй, где Фавре похоронил его, камень дотянулся до сети кристаллов, которыми был усеян весь Антеес, и начал всасывать вновь. Ещё более жадно, чем раньше, теперь уже недовольный тем малым, что ему доставалось. Он жаждал мести, власти. И постепенно один за другим антейцы начали погружаться в спячку.

Погибли все, кроме четверых, которые тоже не протянули бы долго, если бы не люди-колонизаторы.

Придя в себя, я чувствую руки Тила, крепко обнимающие меня. Я в его объятьях, прижимаюсь лицом к его груди. Его рубашка влажная, я запоздало понимаю, что плачу.

Я никогда не плачу. Слишком много слёз пролила в детстве. Думала, что больше не осталось.

Мне хотелось, чтобы здесь оказался Зендер. Хотя бы ненадолго. Всё, чего я хочу, это чтобы он был рядом.

— Знаю, — шепчет Тил, и я скорее чувствую его голос вибрациями в груди, к которой прижимаюсь, чем слышу. — Но пока тебе придётся обойтись мной.

Глава 26

ПЕТРА

Рондету удалось вернуть Копариус обратно под землю, потому что они убили Натуэля. Я пытаюсь осмыслить услышанное. Нет, вариант с убийством Бел отметаю сразу. Она моя подруга. Мы поищем другой способ.

Но Фавре похитил камень, и это ослабило влияние Капариуса на Натуэля. Возможно, это то, что можно извлечь из истории. Если у Бел забрать камень, он прекратит своё негативное воздействие на неё. А затем…

А что затем?

Натуэль разгневался и стал убивать всех подряд, пока его самого не убили.

Должен быть другой способ вернуть её в чувства. Я отказываюсь сдаваться.

Но… но… я хороша разве что как солдат… Может, поэтому они меня и выбрали. Потому что они знают. Я могу сделать это быстро. Чисто. Так, чтобы она ничего не почувствовала.

Не хочу об этом думать. В этом нет никакого утешения. Я должна связаться по радиосвязи с Зендером и ребятами на «Отважном», но тогда мне придётся сказать, что я не нашла Арта. Вместо этого я здесь с Тилом. И что похоже единственный способ освободить его сестру — это убить её.

К такому разговору я пока не готова.

Я выхожу из пещеры наружу, на дневной свет, и окидываю взглядом озеро и верхушки деревьев. Красивый вид. Весь этот мир прекрасен. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь окажусь в таком месте.

Ко мне возвращаются образы из прошлого. Разрушения, оставленные гравианцами, Капариусом. Это уже было и может повториться вновь.

— Кел, мне нужно поговорить с тобой. Где Лисендер? Что ты с ним сделала?

Кейда де Лоренс подходит ко мне — как всегда, безупречная во всём. Ей это удаётся даже будучи в пещере. Наверное, назначила кого-то своим слугой.

— Прошу прощения? — переспрашиваю я. Не потому что не расслышала её. Мне просто не нравится её тон. Или она.

— Я спросила, где Лисендер?

Она не отступит. Титулованные люди привыкли добиваться своего.

— Он в безопасности, Кейда. На борту «Отважного».

Она вздыхает, словно это самые неприятные новости за сегодня. Возможно, так оно и есть, раз Зендер вне зоны её досягаемости. Ну и хорошо. Я только рада.

— Я сказала лорду Тилу, что нам лучше покинуть Антеес. Вызвать корабль и улететь из этого нелепого мира, но он не желает об этом слышать. А у меня на Куоре осталось незаконченное исследование, знаешь ли.

Как всегда, само дружелюбие. Я была бы только за, если бы они улетели. Одной проблемой меньше.

Но у них нет корабля здесь. Им нужно вызвать его, но я сомневаюсь, что Бел позволит их забрать. Да и Тил вряд ли хочет раскрывать новый имперский корабль и их секретную деятельность на Келте. Тем не менее, им лучше покинуть Антеес как можно скорее, вернуться в свой мир политики и тусовок. Обратно в цивилизацию.

— Отличная идея, леди де Лоренс. Почему бы вам так и не поступить?

Она смеётся, таким тяжёлым, горьким смехом, который как-то не сочетается с её в целом лёгким образом.

— Ага, попробуй его уговори. Он не позволяет мне даже приблизиться к Рондету, чтобы изучить их. Ты только представь, сколько всего можно сделать с образцом их генетического материала!

— Для этого тебе понадобится лаборатория, которую в пещере не найдёшь. И их разрешение, как я понимаю.

Она смотрит на меня как на идиотку.

— Они же животные.

Напрягаюсь внутренне.

— Нет, не животные.

Она устало фыркает, совсем не как леди.

— Да вы все помешались на… этих.

На этих. Мило.

Но краем сознания слышу смешок. Фавре. Он считает её забавной. Как мошку, летающую вокруг. Хотела бы я хоть немного воспринимать мир как он.

«Ты можешь. Она нет. Аэрон говорит, у неё отличный аналитический склад ума, но катастрофические проблемы с этикой».

«Спасибо», — мысленно отвечаю.

Кейда уходит, очевидно, утратив ко мне всяческий интерес. Или даже испытав неприязнь. Так или иначе, я не стою того, чтобы тратить на меня драгоценное время.

«А где Кон, Фавре?» — спрашиваю я.

Почему именно он решил разговаривать со мной, мне неизвестно. Точно так же, как Ренна предпочитает общаться с Бел, а с Коном охотнее всего идёт на контакт Аэрон.

«Он всё ещё в Лимасилле. Мы не можем установить с ним связь».

Звучит не очень обнадёживающе.

«А что с Джондаром?»

«Аэрон говорит, он в темнице. Не знаем, где именно. Он в отчаянии».

«Том в курсе?»

«Мы подумали, что лучше не рассказывать ему».

Возможно, они правы. Я легко могу представить, как он наплюёт на всё, отправится в одиночку спасать своего любимого мужа и в результате героически погибнет сам. Я знаю Тома. Он создаёт впечатление разумного стратега, но на самом деле нет. К тому же он сейчас на «Отважном» вместе с Зендером. Пока что он в безопасности, и я могу быть спокойна за него.

Я присаживаюсь на полу, скрестив ноги, и обдумываю варианты. Что знаю, чего не знаю. Я не могу сделать это в одиночку. Прежде я рассчитывала Арта и его тайные лазейки во дворец. Теперь у меня есть Рондет. И Тил, которому нельзя светиться.

Или можно?

Он же посол Императрицы. У него должно быть право свободно войти во дворец.

— Мэм, вы уже поели?

Рядом со мной стоит Арт Мерри собственной персоной, держа в руках поднос с кружкой ароматного супа и сухариками. Я пытаюсь не подавать виду и не привлекать к нему лишнего внимания. Но, о предки, как же я рада его видеть.

— Ты вовремя, — я поднимаюсь на ноги.

— Ты перепутала место встречи.

— У Рондета были на меня другие планы, — я схватила кружку и отпила немного. Горячо, но запах просто божественный. — Где ты это достал?

— Не переживай, это готовил не я. Тил путешествует с личным поваром. И нынешние условия шеф воспринимает как вызов его умениям.

— У него неплохо получается, — я насыпаю сухариков в кружку и вдыхаю потрясающий аромат. А я голоднее, чем думала. Прям-таки умираю с голоду. — Так ты прячешься среди слуг?

Он слегка наклоняет голову вбок.

— Мне нравится общаться со слугами.

Улыбаюсь.

— Только не говорите это своему отцу, ваше высочество. И как они?

— Ужасно. Они на это не подписывались. Недовольство растёт. Кейда де Лоренс портит жизнь всем тем, кого ещё не сразила болезнь. Вечно командует и обзывает лодырями. В ней столько сочувствия и понимания.

— Арт, у нас есть план?

— Я работаю над этим.

— Я быстрее. Знаешь, Тил может провести нас во дворец.

— А где Тил?

Конечно, ему нужно это знать. Его целью было шпионить за Тилом, но что-то в его выражении лица наводит меня на мысль… Встряхиваю головой. Странное чувство, голова как в тумане. Может, я просто устала. Но это неточно.

— Что ты сделал, Арт? — напряжённо спрашиваю я.

— Мы должны добраться до Бел, — говорит он. Это не совсем ответ на мой вопрос.

— Твоя сестра нам сейчас не помощник. Фавре показал мне, на что способен Копариус. Он разрушит мир. А затем перейдёт к следующему, и к следующему. А Бел… Больше не наша Бел. Теперь она вместилище Копариуса. Мы должны её остановить.

Арт улыбается, загадочно так, глядя куда-то вдаль. У подножия горы озеро, дальше долина и лес — восхитительные пейзажи Антееса.

— Лучше бы ты осталась там, где я вам сказал, Петра. Тебе и Зендеру. Всё было бы намного проще.

— Проще? — что-то не так. На краю сознания какая-то мысль жужжит, как пчела, предупреждая об опасности.

Движения Арт становятся невероятными быстрыми. Не просто плавными и ловкими, как в результате многолетних тренировок, а совершенно неестественными. Как вдруг я понимаю, что это не он такой быстрый, а я медленная. Поднос прилетает мне в живот, и я сгибаюсь пополам, воздух вышибает из лёгких. Арт переворачивает поднос и бьёт им меня по голове.

«Фавре!» — мысленно вскрикиваю я, паникуя, пока мир вокруг вращается. — «Уходите оттуда!»

Но я уже знаю, что Ренна никуда не уйдёт. У нет нет сил. А Фавре и Аэрон её не бросят. Где же Тил? Что с ним случилось?

Я слышу какой-то крик, пронзительный вопль, от которого сжимается сердце, и я падаю на колени. Арт возвышается надо мной, отдавая приказы по коммуникатору. Антейские солдаты появляются из ниоткуда, оцепляя гору и забегая в пещеру. Среди команд я слышу «Разыщите Тила», но я не могу поверить, что это происходит на самом деле. Закрываю глаза и молюсь, чтобы он успел спрятаться, скрыться, сбежать.

Мои солдаты. Мои люди. Я пытаюсь сделать вдох, но мне слишком больно. Мог ли он сломать мне какое-нибудь ребро? Если мне удастся сделать вдох, может, я смогу к ним обратиться, заставить услышать меня. Но они считают меня изменницей. Бел лишила меня звания. И пускай они уважают и слушаются меня, её они просто боготворят. Копариус, занявший её место, рассчитывает на это. Я хватаю Арта за ногу, но я слишком слаба. Пытаюсь подняться, но безуспешно.

Неудивительно, что, когда он опускает на меня взгляд, вместо глаз я вижу только два камня. Как и у неё. Он потерян для нас, как и Бел. Я смотрю в глаза тому, кто полностью попал под влияние Копариуса.

— Зендер придёт за мной, — голос звучит надломленно, мне не хватает дыхания.

Рот Арта расплывается в холодной ухмылке.

— На то и расчёт, Петра. Эта семья, этот род… очень полезен для нас. А у Зендера есть доступ к Императрице. Только представь, какие возможности это нам открывает?

О да. Я представляю. Копариус в сердце Империи…

Он отбрасывает меня, и я отключаюсь.

Глава 27

ПЕТРА

Я прихожу в себя. Не знаю, где я и что происходит, но ещё до того, как в голове проясняется, в руке возникает острая боль, и туман снова заслоняет все мысли и органы чувств. Я понимаю, что это снотворное. Мне знакомо его действие. Бешусь от ситуации, но ничего не могу с этим поделать.

Просыпаюсь вновь со связанными руками и ногами и чёрным мешком на голове. Меня слегка покачивает. Значит, всё ещё в транспорте. Я напрягаю вслух, пытаясь сосчитать количество людей вокруг меня по дыханию.

«Петра Кел? Ты меня слышишь?»

«Я слышу тебя, Фавре. Как остальные?»

«Не трогай камень. Что бы ни случилось. Что они тебе ни говорили. Не верь его обещаниям».

«Ренна в порядке? Аэрон и другие?»

«Мы в безопасности».

Я едва решаюсь на следующий вопрос.

«Тил?»

«Мы в безопасности».

Отлично. Больше мне ничего знать не надо. Они в безопасности. Ну, хоть кто-то.

«Можете связаться с Томом?»

«Он слишком далеко, но я попробую. Петра Кел… не трогай камень».

«Берегите Ренну. Ей нехорошо. Мне кажется… Мне кажется, она заболела. Кристаллы истощают её. Присмотрите за ней».

«Клянусь честью, я защищу её. Но… мы заперты в ловушке. Под землёй».

«Что?»

«Они загнали нас вглубь и обвалили выход из пещеры. Тил и другие пытались не допустить их во внутренние коридоры, так что те просто достали взрывчатку. Петра Кел… у нас мало времени. Воздух меняется».

В каком смысле меняется?

А затем до меня доходит — у них заканчивается воздух. Они загнаны в ловушку, и у них заканчивается кислород. А что Тил? Он не ранен?

Но я не спрашиваю это у Фавре. Мне нужно быть сильной. Серые оставили его там, что странно. Знаю, они хотели добраться до меня — возможно, лишь в качестве приманки для Зендера, но факт остаётся фактом. Если их целью была бы Императрица, они бы уж точно постарались схватить Тила. Если только не сочли его слишком проблемным.

Да, наверное, всё дело в этом. Он слишком проблемный. От макушки до пят и до мозга костей.

«Свяжитесь с Томом, хорошо?»

Наша связь обрывается. И это говорит мне о том, чего бы я предпочла не знать. Мы в радиусе действия Копариуса. Подъезжаем к Лимасиллу.

Двигатель начинает работать громче, когда начинается спуск. А как только приземляемся, всё резко стихает. Солдаты не разговаривают между собой. Они просто поднимают меня и выносят. Не грубо, но и не сказать, что бережно. Они перетаскивают меня, как какой-то багаж, а моё тело, уставшее и усыплённое медикаментами, слишком обессилено, чтобы сопротивляться.

Не успеваю я понять, что происходит, как меня прижимают к чему-то жёсткому и неподвижному. Ремни сковывают мои руки и ноги, ещё один идёт поперёк горла, затрудняя дыхание. Я не могу пошевелиться.

Кто-то сдёргивает мешок с моей головы. Я смотрю на Арта, но не вижу его. Я вижу на его месте нечто другое.

В следующее мгновение Лиетт встаёт между нами. На её слишком миловидном личике появилось нечто жестокое. Оно всегда там было, но сейчас стало ярче выражено. У неё было время дать волю своей истинной сущности.

— Генерал Кел! Мы по вам скучали.

— Не играй с ней, — произносит Бел за её спиной. Взгляд Лиетт становится злым на мгновение, но она тут же расслабляется и отступает, кланяясь королеве.

— Как пожелаете, ваше величество.

И Бел… Нет, это не Бел.

Она прижимает камень к своей груди, поглаживая, как дитя, и, опустив голову, смотрит на него. У меня даже сложилось впечатление, что она вовсе забыла, что я здесь.

Но затем она начинает говорить, развеивая мои сомнения. Нет, она ничего не упускает из виду.

— Тебе не стоило возвращаться в Лимасилл.

Я стараюсь звучать уверенно, подавив страх глубоко внутри. Я не дам ей увидеть его.

— Это не было моей инициативой, Бел. Не стоило посылать его за мной.

Она смеётся. Я этого не ожидала. У монстра есть чувство юмора. Или дань уважения моему сарказму. Или, что более правдоподобно, — понимание безнадёжности моего положения.

Дверь позади меня открывается, и кто-то врывается внутрь.

— Простите, ваше величество. Меня задержали дела братства.

Фейстус падает на колени перед ней, раскинув руки в мольбе.

— Дела братство значат больше, чем наша госпожа? — скалится Лиетт.

Ярость на её лице выглядит довольно комично, и я бы посмеялась, если бы не моё плачевное состояние в настоящий момент.

— Ты забываешься. Я прайм Копариуса! Ваше величество, неужели вы позволите этой зазнавшейся девчонке разговаривать со мной так?

— А сам-то? — спрашивает в ответ Бел скучающим тоном.

Не такого ответа он ожидал.

— Я, ваше величество?

— Ты, если мне не изменяет память, считал, что королева недостойна того, чтобы взглянуть на камень. Ты не видел её потенциал. А вот Лиетт разглядела, — девушка просияла на этих словах, чуть ли не заплясав от радости. — Не мне решать ваши разногласия. Вы оба мои слуги. Кто служит мне лучше, Арториус?

Тот пожимает плечами. Ему определённо всё равно. Но в глазах Лиетт и Фейстуса горит фанатичный огонь. И они ненавидят друг друга. Возможно, я смогу это использовать.

— Мне это надоело, Арториус, — продолжает Бел. — Если один из них может послужить мне лучше, то они смогут это доказать.

Арт бросает кинжал на пол. Он звякает, останавливаясь между спорщиками. Фейстус поворачивается с мольбой к Копариус, своей богине. Лиетт, всегда такая прагматичная, хватает нож и бросается на противника, потроша его за считанные секунды. Она поднимает глаза, тяжело дыша, вся покрытая кровью, пока он корчится в предсмертных судорогах рядом с ней. Всё произошло так быстро, что он едва ли успевает издать хоть звук. Лиетт поднимается на колени, протягивая кинжал перед собой в ожидании благословения. Её губы раздвинулись в широкой зубастой улыбке со смесью удивления и облегчения.

— Теперь я прайм? Да, ваше величество?

Бел молча обходит её и приближается ко мне. Кровь течёт следом за ней, как багровая река, и испаряется, когда камень начинает сиять.

Потеряв дар речи от происходящего, я дёргаю ремни.

— Ты готова служить? — спрашивает Бел. — Выбора у тебя в любом случае нет.

Она двигается так грациозно, словно танцовщица — тонкая, изящная, красивая в своей стихии. Дикая паника охватывает меня, какой ещё никогда не испытывала. Всю свою жизнь я боролась со страхами, подавляла их, как могла.

Но есть вещи, которые вроде бы и удаётся подавить, но потом они вылезают, сильнее прежнего.

Мой голос срывается на крик:

— Не приближайся ко мне с этой штукой!

Пытаюсь высвободиться из ремней. Я как будто в одной из тех машин, в которых программировались мехи — той же формы, только вот никаких проводов не видно. Надеюсь, что их нет. Глядя на зловещее свечение в руках Бел, я понимаю, что никаких проводов и не надо. Этого камешка достаточно, чтобы воздействовать на меня.

— Будет немного больно, — предупреждает Лиетт. Бел не останавливается. Она приближается ко мне пугающе медленно. Дразнится. — А нет, вру. Будет ОЧЕНЬ больно.