Сердце на двоих

Глава 9

Кэрлайл

Эмма все еще сжимала в кулаке горсть земли, когда я подошел к ней, чтобы успокоить. Все время, что продолжалось сражение, я боялся за девушку, не хотел даже думать, что она может пострадать, став случайной и совершенно напрасной жертвой в чужой политической игре.

Случился переворот. Конечно, верить на слово пьяной солдатне не слишком разумно, однако не верить было бы еще глупее. Никаких иллюзий у меня не оставалось, Таис действительно решила перехватить власть и наверняка провернула все не в один день.

Сложно было поверить, что эта милая, кроткая девчонка, боящаяся вида крови, оказалась способна на такое.

Но разум подсказывал, что я, как и многие другие, просто был слеп, не замечая железного стержня в невесте короля.

А вот Эмма заметила.

Только молчала до вчерашнего вечера.

Могла ли Таис отравить прежнего короля?

Да легко.

Его смерть была ей на руку. Позиции Ричарда при дворе стали слишком хлипки, и она воспользовалась моментом.

Выстроила козни и интриги, пока принц продолжал доверять ей, а она все время оставалась в его тени.

Слепы оказались все.

И Ричард, о чьей способности ощущать ложь ходили слухи, и даже многие придворные.

Я в силу своего прежнего положения младшего лекаря всегда был далек от высшей знати. Невесту принца видел хоть и часто, но всегда издалека.

С такими, как я, она точно бы не делилась планами и не спешила перетаскивать на свою сторону.

А вот Кляус – начальник стражи – легко стал перебежчиком.

Кляус всегда казался мне человеком хитрым, остерегающимся необдуманных шагов. Он явно имел свои резоны предать нового короля, если так легко пошел на подобное.

Интересно, что пообещала ему будущая королева? Или же он рассчитывал, что станет управлять ее руками, будучи уверен в слабости женщины?

Я даже усмехнулся: нет, слабой Таис точно не была. Не теперь, когда я узнал о ней больше, чем следовало.

Не приходилось даже сомневаться: она отдала прямой и четкий приказ убить Ричарда, а уверения в обратном лишь подтверждают ведомое положение покойного начальника стражи. Неизвестно, какие чары применила невеста Ричарда, но подействовали они прекрасно – своего она почти добилась.

Пока я раздумывал, не заметил, как Эмма спряталась в моих объятиях, словно напуганный котенок, уперлась кулачками в мою грудь и заплакала. Она не издавала ни звука, просто ее слезы оказались настолько горячи, что едва ли не прожигали мне кожу.

Я коснулся ее спины, легонько, невесомо, но даже такого невинного прикосновения хватило, чтобы напугать бедняжку. Она вздрогнула и отпрянула в сторону, выставив вперед руку, показывая дистанцию, на которую к ней не стоит приближаться.

– Все уже позади, – успокоил ее я.

Но она покачала головой.

– Это лишь начало, – прошептала она, оглядывая пространство вокруг, усеянное телами.

Я интуитивно закрыл ей обзор – ни к чему ей смотреть на мертвецов, пусть лучше смотрит на меня. Ведь даже теперь ее глаза, хоть и блестят от слез, все равно остаются красивыми, чистыми и светлыми.

Захотелось вновь обнять ее, прижать к себе, утешить. Может, даже поцеловать.

С этим желанием я боролся постоянно, еще с момента нашей первой встречи в купальнях.

Но ведь это Эмма.

Колючая кочевая.

Она напоминала мне дикого ежа. Доверилась, расслабилась, но одно неосторожное движение – и вновь свернется в клубок иглами наружу.

Но может быть, сейчас было то самое время, когда можно коснуться губами ее губ. Почти целомудренно, невесомо. Чтобы утешить…

Почти решился. Почти подошел, даже несмотря на то, что она все еще стояла с вытянутой вперед рукой и зажатой в кулачке горстью земли.

Помешал Ричард, окликнувший меня:

– Кэрлайл, нужна твоя помощь. Необходимо оттащить тела с дороги вон в те кусты. – Он неопределенно махнул рукой в сторону. – Эмма должна вернуться в карету. Я сам помогу ей.

Ну уж нет! При всем моем уважении, ваше величество, я не хочу, чтобы вы ее трогали. И, не обращая внимания на сопротивление девушки, я подхватил ее на руки, чтобы отнести.

Тут Ричард был прав – в экипаже ей будет безопаснее.

Кучер успел сбежать. Странно, что не воспользовался своим же транспортом. Поместив Эмму в карете и плотнее захлопнув дверцу, я поспешил вернуться. В самом деле, какими такими поцелуями заняты мои мысли, пока творится такое!

Но меня тянуло к Эмме с непреодолимой силой – отрицать очевидное не имело смысла.

– Что так долго? – первым делом спросил Ричард, когда я отошел из-за кареты. – С ней все в порядке? Она не ранена?

– Нет, ваше величество, Эмма не пострадала, – делая особый акцент на имени, отвечал я, – только напугана.

– Не время для эмоций, – скупо ответил он. – Нужно во дворец.

Я пораженно вскинул брови.

Он серьезно?

– При всем уважении, ваше величество, но это глупо. Стража уже показала, что они против вас. Вернуться во дворец – самоубийство.

Я наблюдал за реакцией Ричарда, ждал, что он ответит, признает, что сглупил, но королей, по всей видимости, специально обучают держать эмоции в узде. Он и бровью не повел, оставалось только догадываться, какие мысли зашевелились в монаршей головушке.

Или Кляус прав, и сумасбродство Ричарда сыграло против него же, делая его поступки нелогичными и даже опасными?

«Или ты просто ревнуешь Эмму к его величеству!» – неожиданно воскликнул внутренний голос. Пришлось приказать ему заткнуться, потому как слишком уж его довод оказался похож на правду.

– Возможно, ты прав, – через некоторое время недовольно, но все же признал мою правоту принц. – Но мы должны оттащить тела с дороги.

Спустя долгие минуты грязное дело было завершено.

– Уезжаем отсюда. Город уже просыпается, тела скоро обнаружат. Времени хоронить предателей точно нет, – твердо решил король.

Я с ним лишь согласился.

Мне пришлось сесть за поводья, так как Ричард с Эммой продолжили путь в карете.

Надвинув капюшон плаща на лицо, я ехал по оживающей столице, подальше от замка, пока не остановился у одной из таверн, тихой и неприметной.

Хозяин был моим должником – когда-то я вылечил его от одной неприятной болячки.

– Переждем тут, – произнес я, спрыгивая с козел. – Скройте лица, чтобы вас никто не узнал.

С заселением проблем не возникло.

Узнав меня, тавернщик просто кинул ключи от одного из номеров.

Судя по его хитрому взгляду, он решил, что я со своим «дружком» притащил уличную девку поразвлечься.

Разубеждать его я не стал, хоть меня и накалило то, что Эмму приняли на шлюху.

– Нужно разведать, что происходит во дворце, – твердо произнес Ричард, укладывая Эмму на единственную кровать в комнате. – Скоро город наводнится горожанами и королевской стражей. Если я прав, то нас будут искать.

– Мое лицо не настолько приметно, чтобы узнать его в толпе, – ответил я, здраво взвешивая шансы Ричарда пойти в город. – Здесь, на окраине, нас не станут искать. По крайней мере, какое-то время. Скорее всего, основные силы сосредоточены именно у дворцовых стен – там нас ждут.

– Я не смогу сидеть сложа руки, пока самозванка правит королевством.

– Ваше величество, нужно все обдумать, прежде чем…

– Прежде чем Таис окончательно захватит власть? – Ричард принялся мерить шагами комнату со скрипучими половицами.

– Мэр Кэрлайл прав, – поддержала Эмма. – Давайте останемся здесь и переждем. Нужно подумать… – она вздрогнула. – Агве ведь предупреждала о чем-то подобном. Только мы не поняли…

Удивительно, но ее король послушал. Кочевую девчонку, которая в его присутствии не должна рта раскрывать без особого разрешения.

Моя идея оставить их наедине сразу перестала казаться здравой, и чтобы, не приведите боги, не передумать, я взял плащ и, скрыв лицо под капюшоном, покинул комнату.

Я отчетливо понимал, что не хочу оставлять Эмму наедине с Ричардом, однако иного выхода не было. Дав себе обещание не задерживаться, поймал возницу, велев отвезти меня на центральную площадь. Наглец запросил тройную цену, а я не стал торговаться, потому как до него двое просто отказались меня везти без объяснения причин.

– Приехали! – заорал возница, когда площадь едва появилась в поле зрения. – Слазь, кому сказано! Дальше не поеду, затопчут к чертям!

Такого столпотворения на моей памяти и впрямь не случалось. Народ живой волной раскачивался, гудел, собравшись возле лобного места.

– Чего это они? – как можно естественнее спросил я, расплачиваясь с возницей.

– Королеву новую встречают, – бесхитростно ответил тот.

– Откуда королева, если у нас король?

– Ты с неба, что ли, свалился, приятель? – возница склонился ко мне, стараясь заглянуть под капюшон. – Нет у нас теперь короля. Все.

– Как это – все?

– Слушай, хочешь поболтать, плати еще одну цену. А не желаешь раскошеливаться, так иди и сам послушай, если, конечно, проберешься. Говорят, сегодня уже троих задавили. Новая королева раздает подарки, но мне моя шкура дороже, к тому же много кто сюда желает приехать, успеть бы с каждого содр… каждого отвезти. Все, проваливай, не мешай работать!

Голос королевского глашатая разносился над взволнованными горожанами отчетливо и громко, будто сам глашатай стоял совсем близко, а не казался размытой кляксой в центре площади. Меня недовольно толкнули в бок, но я лишь сильнее натянул капюшон на лицо, не поддавшись на провокацию.

– …чард Первый, – донеслось до меня, – проклят кочевой. Он сбежал, находясь под влиянием ее чар. Все написанные за последние дни законы отныне не имеют силы, потому как были изданы под колдовским воздействием.

Народ заулюлюкал, в воздух взлетели крепкие ругательства.

– Все полномочия по управлению королевством переданы законной невесте, лишь в силу ужасных стечений обстоятельств не успевшей стать супругой короля – Таисии Первой, которая скоро выступит с обращением к подданным, – продолжал надрывать горло глашатай. – Пока же каждый из вас может получить щедрое вознаграждение за поимку кочевой, проклявшей короля. Кто первый приведет ее в замок живой, может рассчитывать на…

Дальше я не слушал – в ушах зашумело, перед глазами поплыли разноцветные круги. Если бы Ричард не послушался и пришел сюда вместе со мной, толпа разорвала бы его в клочья, не став разбираться. За золотой любой из них продаст собственную мать, а уж околдованного правителя подавно. Уверен, никто не услышал слово «живой», и увидь они сейчас Эмму, до дворца донесли бы хорошо если одну ее голову. И плевать им, что самого Ричарда никто вернуть не требует. Эмма для них теперь хуже красной тряпки для быка.

– …лекарь, пособник кочевой, помогал подливать яды в питье короля. – Обрывок фразы влетел в череп, больно стукнувшись внутри.

Кто вообще способен поверить в подобный бред?

Как оказалось – все!

Толпа взревела пуще прежнего. На лобное место вышли еще две фигуры, в которых я смог распознать бывших дворцовых лекарей, уволенных Ричардом. Они подтвердили, что лично осмотрели короля и нашли у него признаки проклятья, насланного кочевой.

– Точно так же был убит прежний король! – добавил масла в огонь бывший королевский лекарь Бернард. – Кочевая околдовала не только принца, но и мэра Кэрлайла, ставшего ее пособником!

Пора уносить ноги. Наверняка и эти двое имеют на меня особый зуб, уверенные в том, что уволили их по моей вине.

Таис сумела обмануть всех!

Успешно манипулируя страхами и алчностью народа, она превратила каждого из них в свое оружие. Убить неугодного короля чужими руками – что может быть проще и гениальнее?!

Необходимо как можно скорее предупредить Эмму и Ричарда. Лишь бы до них не успели добраться ослепленные ненавистью и жаждой наживы горожане! Волновался я прежде всего за Эмму. Теперь можно было признаться себе в том, о чем думать не хотелось. Она завладела моими мыслями с самого первого дня нашего знакомства.

Еще там, в ледяной купальне…

Озябшая, настороженная, она вздрагивала от каждого моего прикосновения к ее коже. Интересно, подумала ли она тогда, что я способен воспользоваться своими возможностями и ее бесправием, чтобы причинить новую боль? Надеюсь, нет. Если я и перешагнул черту, то совсем немного. Меня прежде всего интересовало ее физическое состояние, а тот шрам у сердца до сих пор не дает покоя.

Интересно, что все-таки хотела сказать ее мать перед смертью? И в странном сне Хло опять же фигурировало сердце.

Думать об Эмме было одновременно приятно и мучительно больно: что-то тянуло в груди при любой мысли о ней, заставляло уже мое собственное сердце биться тревожно, неровно.

Неужели чары кочевых не такая уж и сказка? И на самом деле мои мечты и желания – не мои вовсе? Вдруг я и Ричард и в самом деле околдованы ею?

Да нет же, бред!

Возница никуда не уехал, будто специально дожидался моего возвращения. Цена на сей раз оказалась еще выше, но все, что я сказал ему:

– Не жалей лошадей, гони изо всех сил.

Эмма

Мне было не привыкать срываться с места, чтобы ехать куда-то, зачастую в саму неизвестность. А вот его величество нервничал, ему не понравилось рассказанное вернувшимся Кэрлайлом.

– Ты уверен? – спрашивал Ричард, пока хмурый лекарь перезапрягал лошадей в новую, менее приметную повозку, которую он смог выменять у владельца заведения. – Мало ли что болтают на площадях! Перескажи услышанное дословно.

Прозвучало как приказ, и я в который раз поразилась выдержке этого сильного мужчины. Он, не прекращая своего занятия, повторил слова глашатая. Ричард сник окончательно, будто надеялся на что-то другое и не получил желаемого.

– Ночевать придется в походных условиях, – устроившись на месте кучера, объявил Кэрлайл. – Эмма, как твоя нога?

– Немного лучше, спасибо, – тихо ответила я, непроизвольно коснувшись больного места. – Думаю, через пару дней смогу на нее наступать.

– Это вряд ли, хорошо бы через неделю. – Кэрлайл говорил тихо, но я все равно услышала. Спорить я не стала, ведь лекарю виднее.

Из города мы выехали почти свободно, народ носился по улицам как ошпаренный, стража едва успевала выдавать громкие окрики, а особо активных прикладывали древками оружия по загривкам. Мне очень не хватало присутствия рядом Кэрлайла, которого можно было взять за руку, списав все после на состояние шока. Странно, но даже мысли об этом меня немного успокоили.

Стражи искали троих преступников, один из которых еще вчера был их королем.

Страшно.

Украдкой посмотрев на Ричарда, я заметила, как напряжены его скулы, увидела влажный блеск в немигающем взгляде. Появилось желание положить ладошку на его сжатый кулак, произнести ободряющие слова. Вместо этого я лишь плотнее укуталась в шаль, вслушалась в умиротворяющий перезвон нашивок и сама не заметила, как начала дремать. Видимо, сказались напряжение прошедшей ночи и не менее нервное утро. Было немного стыдно, что я вот так запросто могу заснуть, когда веки смежились и посторонние звуки растворились в прозрачном тумане сна…

…Я шла по густому лесу, ведомая звуком далеких голосов, казавшихся мне знакомыми, почти родными, пока не увидела между темными стволами яркий оранжевый огонек. Вдалеке горел костер, и чем ближе я подходила, тем сильнее ощущала его жар, отчего по всему телу разливалось приятное тепло.

Выйдя на просторную поляну, к самому костру, стала всматриваться в лица мужчин и женщин со смуглыми лицами, которых я совершенно точно не видела раньше, но откуда-то знала о каждом из них. Мой взгляд плавно переходил от одного человека к другому, пока не остановился на…

Не может быть!

Агве. Моя милая Агве!

«Но ведь ты…» – я не смогла произнести слова, комом вставшего в горле, да и не имело оно больше никакого значения, ведь моя матушка была здесь, целая и невредимая.

Агве покачала головой. Она услышала меня, а ведь я не открыла рта, просто подумала о ней. Выходит, все происходящее неправда?

– Дочка, подойди, – голос Агве звучал слишком реально, чтобы не быть таковым. – У нас мало времени, тебе нельзя сюда надолго.

Не теряя времени, я поспешила к ней, упала на колени, обняв ноги женщины, и расплакалась.

– Поднимись, дорогая, – ласково попросила она, помогая мне встать. – Не плачь обо мне, я теперь дома. Давай-ка присядь.

Она указала на поваленное бревно, где уже сидел чумазый мальчишка лет пяти. Он подвинулся, похлопал ладошкой рядом с собой.

Я опустилась на теплое дерево и только теперь вспомнила о больной ноге. Как же я смогла дойти сюда и не почувствовала боли?

– Здесь никто не испытывает страданий. – Мальчик рассуждал совсем как взрослый, отчего мне стало немного не по себе. – Мы поможем тебе, ничего не бойся.

Возле меня начали собираться люди. Их открытые, добрые лица внушали покой и умиротворение, я не хотела уходить от них.

Почему мне нельзя остаться?

– Рано тебе еще, – мальчишка ткнул меня локтем в бок, – ищи того, кто тебя полюбил, в нем твое спасение.

Тут что, все слышат мои мысли?

Мальчишка хмыкнул, оставив вопрос без ответа.

Когда возле меня опустилась какая-то женщина, потянувшаяся к моей больной ноге, я чуть напряглась, но от ее искреннего и расслабленного выражения лица сомнения немедленно отступили. Женщина начала водить рукой точно над тем местом, где боль казалась наиболее острой, ладонь ее окутывало золотистое сияние, с пальцев срывались искорки. Попадая на кожу, они слегка щекотали ее, делясь теплом, принося облегчение.

– Когда-то точно так же мы сумели вымолить жизнь одной маленькой девочке, которую я нашла на дороге. А теперь попробуй пройтись, – опять заговорила Агве.

Почему-то здесь, в окружении всех этих людей, я совсем не думала о ней как об ушедшей и потому, наверное, не пыталась ухватить каждое мгновение рядом с ней.

Я удивилась ее словам, ведь здесь нет боли, я сама дошла до поляны, даже не хромая. Но резко вскочив с места, я ощутила, как свело лодыжку, и непроизвольно подогнула ногу.

– Пройдет, – Агве положила руки мне на плечи, – потерпи еще немного. И самое главное, помни, теперь ты не одна, он тебя любит и станет гарантией твоей жизни.

– Кто он, матушка? – Мне действительно важно было знать. Ведь если меня полюбил Ричард, значит, скоро я вернусь сюда уже навсегда. Король не станет терпеть рядом безродную кочевую. Может, и подержит возле себя, как временное развлечение, а потом… Нет, не хочу думать, что будет потом. Думать о Кэрлайле как о потенциальном покровителе не получалось. Я не чувствовала его расположения к себе. Надменный, холодный, похлеще самого его величества.

– Даже здесь я не вижу его лица. – Агве виновато улыбнулась. – Ты сама должна разобраться. И прежде всего, разобраться в себе. Не ошибись, дочка.

– Обещаю, я справлюсь…

Перед глазами все поплыло, человеческие фигуры истончались, делались прозрачными, похожими на призраков, расцвеченных по контуру золотистыми искорками, которые подобно пчелиному рою взвились в небо, так что мне пришлось поднять лицо, чтобы видеть их. Искры кружили золотистым облаком, а я слышала перезвон нашивок на своей шали, чувствовала, как они нагреваются. И когда искры начали опускаться, превращаясь в блестящие кругляшки, я в последний раз увидела улыбающиеся лица предков Агве, принявших меня в свой род.

– Эмма, с чем ты справишься? – раздался мужской голос, от звука которого я вздрогнула. – Ты говорила во сне.

Оглядевшись, поняла, что снова нахожусь в повозке, которая никуда не двигается. Рядом сидел Ричард, рассеянно смотревший куда-то мимо меня.

– Привал. Нам нужно немного отдохнуть и задуматься о ночлеге. – Кэрлайл стоял, ожидая, пока я приму его помощь, чтобы спуститься на землю. – От города мы уехали далеко, но кто знает, куда людей может завести ненависть, подкрепленная жаждой наживы. Дай руку, Эмма.

– Я попробую сама.

– Тебе не стоит нагружать больную ногу, – возразил он, но я, не послушавшись, осторожно ступила на твердую землю.

– Эмма, не нужно геройствовать. – Кэрлайл хотел поднять меня на руки как раз в тот момент, когда я сделала один неуверенный шажок. Следом еще один и еще.

Боль не ушла полностью, но перестала быть острой. Я обошла повозку по кругу и наткнулась на удивленное лицо Ричарда, успевшего выйти следом за мной.

– Ты ходишь? – поразился он так, будто до сих пор я только и делала, что лежала.

– Невероятно, – покачал головой Кэрлайл, – такого просто не может быть. Эмма, как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, – ничуть не соврав, ответила я, – мне почти не больно.

– Почти не считается, – голос лекаря сквозил строгостью, которую ему было сложно скрыть за радостными нотками, – необходимо тебя осмотреть.

После осмотра Кэрлайл лишь недоуменно пожал плечами, пробурчал что-то про чудеса и больше не приставал ко мне с расспросами, велев все же беречь ногу.

Ричард отчего-то не радовался моему чудесному исцелению, вид он имел хмурый и озабоченный. До самого вечера он проронил всего пару слов, но ни я, ни Кэрлайл не решились лезть с расспросами.

Уже сидя у костра, когда со всех сторон наступали враждебные тени, Ричард посмотрел на меня и произнес:

– У нас остался единственный шанс разобраться в нашем прошлом. Нужно ехать к бывшему советнику моего отца Гроверу и молиться Светлым богам, чтобы он был жив. Что бы ни произошло тогда на охоте много лет назад, но он был свидетелем. Мы должны узнать правду.

Он еще что-то говорил, а у меня в голове звучало всего два слова: наше прошлое. Кто-то видел, что произошло в тот день.

– Это далеко отсюда? Когда мы отправляемся? – Я нетерпеливо вскочила на ноги, будучи готова ехать хоть сейчас ночью.

Кэрлайл неодобрительно посмотрел на меня и то, как я излишне активно двигаюсь.

– Всем нужен отдых, – спокойно ответил он. – Никто из нас, по сути, не спал больше суток.

– Согласен с мэром лекарем, – неожиданно легко согласился Ричард. – Сон необходим, да и наша повозка ночью привлечет больше внимания, нежели если мы постараемся двигаться после рассвета, как это делают обычные горожане и селяне.

Я поджала губы: он был прав. Путешествовать ночами скорее привычка кочевых. Мы с Агве предпочитали передвигаться после заката, когда дороги пусты, чтобы не ввязываться в лишние конфликты с теми, кто не любил наш народ.

Днем же отсыпались на стоянках.

Сейчас же, учитывая все обстоятельства и что после всех приказов, отданных Таисией, кочевых стали ненавидеть еще больше, лучше было не нарываться на неприятности.

– На рассвете так на рассвете, – согласилась я, присаживаясь обратно к костру.

Кэрлайл задумчиво смотрел на меня, а после перевел взгляд на Ричарда.

– Могу ли я задать вопрос, ваше величество? – И после кивка продолжил: – А что значит «ваше с Эммой прошлое»? Что может связывать принца крови и обычную кочевую?

Мы с принцем, не сговариваясь, переглянулись, в следующий миг я по привычке схватилась за сердце, а Ричард в точности повторил мои действия.

Будто зеркальный двойник, коснулся своей груди.

– Очень любопытно… – протянул Кэрлайл, садясь ровнее. – Есть ли хоть какие-то подробности?

Стоило ли скрывать теперь от Кэрлайла мое прошлое? Конечно же нет, раз мы оказались в одной лодке.

Я бесхитростно рассказала, что не помню своего прошлого и что Агве нашла меня много лет назад умирающей на дороге.

– Тот необычный шрам у сердца? – догадался лекарь.

– Да, – кивнула я.

В этот момент в разговор вступил Ричард.

– У меня тоже есть шрам.

– Могу ли я взглянуть? – спросил у него Кэрлайл.

Молодой король кивнул и принялся расстегивать свой уже порядком загрязнившийся дорожный костюм. После драки и долгого пути сложно было признать в нечищеном материале дорогую королевскую одежду.

Ричард обнажил грудь, показывая ее лекарю, а я из чистого любопытства тоже заглянула.

Гладкая мужская грудь, почти без волос. Ричард был крепко сложен, и мышцы, будто налитые, сверкали рельефом в свете костра. Безусловно, красивый, будто статуя, высеченная у стен храма.

Идеальная и в то же время холодная.

Я подняла взгляд выше, от груди короля к его лицу, и столкнулась с пронизывающим взглядом. Все те же мертвенно синие глаза смотрели прямо в мою душу. Ледяные, замороженные, словно не живые. И в то же время Ричард смотрел так вкрадчиво, будто ждал какой-то реакции, которой не было.

– Шрамы идентичны, – неожиданно решил Кэрлайл. – По крайней мере, если я верно разглядел тот, который у Эммы…

Ричард вдруг резко дернулся, подобрался, посмотрел на лекаря совершенно недобро, я бы даже сказала, зло.

– Это когда же ты разглядывал ее шрам? – Мне показалось или в голосе его проступила ревность?

– Ваше величество, – попыталась встрять я, но Кэрлайл поднял свою ладонь, одним движением показывая мне помолчать.

– Не знаю, что вы там себе придумали, ваше величество, – строго высказался Кэрлайл. – Но напомню, что я врач. Да, тот самый, которого вы встретили во дворце в день, когда охранники приволокли с площади никому не известную кочевую. И лично вы приказали мне ее же осмотреть. Что, собственно, я и сделал! Ничего личного, только работа! Так что ваши резкие высказывания и попытки усомниться в ее чести неуместны.

Ричард

Ночь я провел почти без сна. Перед внутренним взором все время вставал взгляд Эммы: растерянный, смущенный, заинтересованный – по крайне мере, мне так ощущалось. Она будто впервые рассмотрела во мне не только короля, но и мужчину. Я знаю этот взгляд, приходилось ловить такие на себе не раз, но почему-то именно Эмма вызвала во мне такие эмоции и всколыхнула такие желания, которые не вызывала до нее ни одна девушка. Стыдно признаться, однако в тот момент, когда она внимательно рассматривала меня, стараясь не отводить глаз от шрама, мои собственные мысли покинули голову вместе с отхлынувшей от нее кровью.

С Таис все было совершенно иначе, я не чувствовал свободы даже в моменты желания обладать ею, будто кто-то направлял меня, заставлял думать так и никак иначе. Странно, что раньше я не понимал этого.

Когда Кэрлайл сказал, что уже видел шрам Эммы, меня накрыла такая черная волна ревности, что я готов был наброситься на него. Благо лекарь напомнил мне все обстоятельства. Я ощутил себя полным идиотом, и одновременно с этим стало легче. Но все равно осознание того, что другой мужчина видел девушку обнаженной, засело в мозгу неприятной занозой.

«Он видел ее голой!»

Думать о действительно важном не получалось, и картины одна мрачнее другой так и вставали перед внутренним взором.

А подумать было о чем.

Что, если бывший советник отца откажется принимать в своем доме опального короля? Зачем ему подставлять себя под удар ради того, кого ищет стража и разъяренная толпа в придачу? Конечно, остается надежда, что слухи не успели дойти до отдаленных земель, тогда все упрощалось; однако за восемнадцать лет многое изменилось, и советник просто-напросто мог забыть детали происходившего тогда на проклятой охоте.

Я поднялся, чтобы размять затекшие ноги, а заодно осмотреться. Чувство беспокойства, появившееся еще до встречи с Кляусом и его псами, вновь обострилось во мне. Будто мало мне уже случившегося и впереди еще ждут новые потери.

В костре краснели угли, отзываясь на прикосновения ветра. Кэрлайл спал, повернувшись на бок, Эмма лежала на спине, под ее веками беспокойно двигались глаза. Одна из моих нянек говорила, что в такие моменты человеку снятся кошмары. Мне захотелось подойти и разбудить Эмму, но она вдруг выдохнула и успокоилась. Ее грудь больше не вздымалась прерывисто и резко, не вздрагивали ресницы. Я залюбовался ее безмятежной, чистой красотой.

Среди кочевых, которых я встречал раньше, тоже были красивые девушки, но та красота виделась мне с оттенком чего-то дьявольского, порочного. Я видел этих девушек издалека – с темной обветренной кожей, смоляными волосами, и даже на большом расстоянии их глаза сверкали, будто темные бездонные озера, полные ила.

Эмма же казалась ангелом.

Светлая, открытая, несмотря на колючий характер. На миг подумалось, что такую королеву я хотел бы видеть рядом. Осталось только вернуть титул себе.

Когда сквозь темные кроны деревьев начал пробиваться первый робкий солнечный свет, я неожиданно заснул. Казалось, только закрыл глаза, и Кэрлайл начал трясти меня за плечо, требуя просыпаться.

В запахи утреннего леса настойчиво вплетался аромат жареного мяса, отчего в животе у меня заурчало. Только откуда здесь взяться мясу?

– Утро, ваше величество, нам пора.

– Зови меня Ричард, – попросил я, – не стоит привлекать лишнего внимания.

– Как скажете, ваше… Ричард.

– Где Эмма? – я огляделся по сторонам и, не увидев девушку, заволновался.

– Здесь недалеко ручей, она попросила немного времени, чтобы искупаться. – Поймав мой взгляд, Кэрлайл добавил: – Также она просила не ходить за ней. Хотя меня беспокоит ее нога. Слишком быстро происходит восстановление.

– Я все же проверю, как она там. – Поднявшись, я отряхнул со штанов налипшую траву и пыль, попутно отметив, что в таком виде вряд ли кто теперь признает во мне монаршую особу. – Ты пока подготовь повозку, скоро отправляемся.

– Может, вы хотите есть?

Кэрлайл жестом указал на костер, где на импровизированном вертеле висела поджаренная тушка, сочащаяся расплавленным жиром. Я сглотнул голодную слюну.

– Как тебе удалось? – спросил я, подходя к костру. – У тебя ведь нет оружия.

– С утра зверье не слишком осторожное, – пожал плечами лекарь, – можно сказать, он сам прыгнул мне в руки.

И снова укол ревности. Кэрлайл в глазах Эммы теперь герой, спасший нас всех от голодной смерти. Он договорился с трактирщиком о постое, он разузнал городские новости. Везде он! Я во всей этой ситуации простой неудачник, проигравший собственной невесте.

Проклятье!

– Я не голоден. – Пришлось соврать, хотя желудок предательски урчал. – Пойду позову Эмму. Я помню, что она хотела побыть одна, но пока ты жарил пойманную крысу, девушка могла оказаться в опасности.

– Кролик, – сквозь зубы выдал лекарь. – Я убил кролика. Не крысу.

– Заверни его во что-нибудь – путь предстоит неблизкий, кто-то обязательно проголодается.

– Слушаюсь, ваше величество.

Мне стало стыдно за свое поведение, но извиняться я не собирался. В конце концов, это мое достоинство оказалось ущемлено.

Эмма выходила из ручья, когда я едва успел спрятаться за широким стволом дерева. Она меня не заметила, начала выжимать волосы, чуть наклонившись вперед. Ее кожа, казалось, светится, отражая в мириадах капель воды солнечные блики.

Немалого труда стоило не выдать себя, не выйти ей навстречу, но и бесстыдно рассматривать тоже было неправильно, поэтому я прислонился спиной к дереву, стараясь унять бешеное сердцебиение.

Сколько я так простоял, не знаю, но, когда у самого уха раздалось недовольное сопение, попытался вскарабкаться по стволу и спрятаться в густой зеленой кроне. Попытка провалилась с треском. С треском первой же ветки, с которой я и рухнул к ногам рассерженной мокрой девушки.

– Я ничего не видел… почти. – Мое признание было честным, тогда почему захотелось немедленно провалиться сквозь землю? – Тебя долго не было, вот я и пошел проверить, все ли в порядке.

Оправдание казалось хлипким, как та ветка. Эмма же, понимая всю абсурдность происходящего, продолжала смотреть на меня сверху вниз, чем еще больше вгоняла в краску.

– Я ведь попросила Кэрлайла предупредить вас. Он предупредил?

– Предупредил. – На всякий случай я активно закивал. – Он там со своим кроликом возился, и я… Прости, не хотел смущать тебя. И вообще, меня ослепило солнце, я правда не успел ничего рассмотреть.

– Да вы… Подлец… – она задохнулась на полувдохе и не сумела договорить фразу.

Мир будто застыл, а лес замер, когда Эмма рухнула на колени, приложив ладонь к груди, а после упала, раскинув руки в стороны.

Она не дышала, ее грудь оставалась неподвижной, когда я бросился к ней и, подхватив на руки, побежал, не разбирая дороги. Пару раз едва не упал, запнувшись о торчащие из земли корни, и, только оказавшись на поляне, выкрикнул:

– Помоги ей!

Кэрлайлу хватило одного взгляда, чтоб все понять. Он расстегнул завязки на ее платье, приложил ладонь чуть выше того места, где располагается сердце, прислушался. После бросил на меня тяжелый взгляд, покачал головой.

– Нет! Не смей говорить, что ничего нельзя сделать! – испугался самого страшного я, хватаясь за голову. – Это моя вина. Она разволновалась, решив, что я подглядывал за ней, хотела меня ударить. И…

Кэрлайл посмотрел на меня еще мрачнее, его зрачки сузились, будто от гнева.

– Успокойтесь, – отрезал он. – Она просто без сознания. Жива. Нужно подождать, пока она придет в себя.

– Чего ждать? Ты же королевский лекарь! Нужно что-то сделать!

– Хотите что-то сделать, принесите лучше холодной воды, – отдал приказ доктор, будто он тут король, а не я.

Я встал столбом, но лишь на мгновение.

А после отринул гордость к черту.

Моя вина – мне и помогать. Я схватил котелок с горячей водой от костра и, игнорируя жар и возможные ожоги, не чувствуя своей кожи, бросился к ручью.

Возвращался так же спешно и с облегчением застал момент, когда девушка приходила в себя.

Я уже открыл рот, чтобы вновь рассыпаться в извинениях, когда Эмма тихо застонала, а потом распахнула глаза, непонимающе уставившись на меня и лекаря.

– Что произошло? Почему я лежу на земле?

– Тише, не делай пока резких движений. – Кэрлайл мягко надавил ей на плечи. – У тебя случился обморок. Мы скоро будем в городе, и я найду лекарства; если надо – приготовлю укрепляющие отвары, которые тебе помогут.

– Нет, не помогут! – простонала Эмма. – Агве предупреждала меня об этом. Времени осталось совсем мало. Мне нужно найти того…

Эмма замолчала, мы же с Кэрлайлом одновременно подались к ней.

– Неважно, – отмахнулась она. – Нам нужно ехать искать вашего советника. Я хорошо себя чувствую, правда.

Она произнесла это так уверенно, будто это было чистой правой.

И даже я со своей способностью чувствовать ложь поверил бы ей – если бы не одно но.

Я точно помнил, что ее сердце не билось, когда поднял ее в первый миг. А значит, ни о каком «хорошо» речи быть не могло.