Серебряная Рука

Глава 14. ОТТО ПРИ ДВОРЕ ВЕЛИКОГО ИМПЕРАТОРА

Из-за болезни и слабости все время долгого путешествия в монастырь Отто провел в забытье. Монотонный непрекращающийся топот копыт, прощальный поцелуй отца доходили до него точно сквозь глубокий сон. А потом этот сон сменился полным туманом, за которым уже ничего не было.

Когда мальчик очнулся, то почувствовал, что кто-то держит смоченную уксусом тряпку у его носа, а на лбу у него лежит холодное полотенце. Он вгляделся в склоненное к нему лицо, а затем закрыл глаза, потому что не поверил им. Мальчик подумал, что его старая комната в монастыре «Белый Крест» привиделась ему в счастливом сне.

Добрый старый аббат сидел рядом ним, внимательно вглядываясь в лицо Отто. Брат Джон сидел у окна и оттуда тоже пристально следил за ним. А у изголовья с примочкой в руке стоял брат Теодор. Кроме этих давно знакомых лиц, в комнате были еще люди, спасшие его от погони — Одноглазый Ганс, старый мастер Николас и другие.

— Это должно быть сон, — думал мальчик, но боль в изувеченной руке подсказала ему, что он уже проснулся.

— Неужели я снова в Святом Михаэльсбурге? — прошептал Отто, все еще не веря своим глазам.

Брат Теодор зашмыгал носом. Некоторое время никто не решался ответить Отто. Но потом старый аббат, пытаясь сдержать дрожь в голосе, сказал:

— Да, дорогой малыш, ты снова у себя, в своем старом доме. Ты недолго отсутствовал, но на долю тебе выпали тяжкие испытания.

— Меня больше не заберут отсюда? — спросил Отто, наконец широко открыв свои голубые глаза.

— Нет, — ласково ответил аббат, — пока ты не выздоровеешь и пока сам этого не захочешь.

Прошло три с небольшим месяца, прежде чем силы вернулись к Отто. А затем в сопровождении Одноглазого Ганса и тех немногих преданных барону Конраду людей, которые остались с ним в последнее самое печальное время его жизни, мальчик отправился в чудный старый город Нурнбург. Император Рудольф остановился там в ожидании короля Оттокара из Богемии, вызванного, чтобы предстать перед высшим советом.

Когда Отто въехал в городские ворота, вид островерхих крыш и нависающих мансард поразил мальчика. Во все глаза он смотрел на удивительные дома — такой красоты он раньше никогда не видел. Но не меньше его поразили и толпы снующих по улицам горожан и количество мелких лавочек, гостеприимно распахнутых, чтобы прохожие могли полюбоваться выставленным товаром. На прилавках можно было увидеть и доспехи, и сияющие украшения, и богатые ткани, такие как шелк и атлас.

Отто никогда раньше не приходилось бывать в городе и сталкиваться с таким многолюдством, изобилием и богатством.

— О, святой отец, посмотрите на эту замечательную леди — должно быть, это сама императрица.

Но старый аббат улыбнулся в ответ.

— Нет, Отто, это жена или дочь зажиточного горожанина, дамы императорского дворца одеваются много богаче.

Мальчик выслушал это молча, в крайнем недоумении.

Но вот великий момент в жизни Отто настал. Он оказался при дворе могущественного императора, правителя Германии и Австрии, Италии и Богемии, а также других, более мелких королевств и княжеств. Мальчику предстояло увидеть императора своими глазами, а возможно, и говорить с ним. Сердце Отто билось так сильно, что он потерял дар речи. А когда на пороге императорских покоев добрый аббат, все время державший его за руку, остановился, чтобы прошептать ему на ухо напутственные слова, бедный Отто ничего не расслышал.

Императорские покои представляли собой большой зал с каменными панелями. Пол устилали богатые ковры, а на стенах висели гобелены. Одни из них изображали рыцарей с дамами, гуляющих в зеленых дубравах, другие — королей с их воинством, атакующих неприятеля.

Из окон, расположенных над потолком длинными рядами, струились потоки света. В конце зала, где располагался очаг с полыхающими поленьями, сгрудилась группа придворных. Они были разодеты в шелк и бархат, золотые цепи украшали их грудь.

У самого огня Отто заметил отдельно стоящего человека. Одеяние на нем было самое простое, без всяких украшений. С кожаного ремня свисал меч в ножнах, у ног свернулась породистая охотничья собака. Когда аббат вместе с Отто приблизились, мужчина поднял голову и посмотрел на них. Его приятное немолодое лицо с морщинами на лбу и складками по краям рта вполне могло принадлежать человеку простого звания, например, купцу, озабоченному тем, как идет торговля.

— Кто бы это мог быть? — подумал Отто. — И что этот человек делает среди столь знатных вельмож?

Но аббат почему-то устремился именно к нему и встал перед ним на колени, так что мальчик, не переставая удивляться, последовал его примеру. Да и откуда он мог знать, что перед ним сам император Рудольф?

— Кто вы такие? — спросил император, рассматривая аббата и мальчика.

— Ваше Величество, — ответил аббат, — мы смиренно подали прошение от имени Вашего вассала, барона Конрада из рода Вульфов из Замка Отважного Змея. Он недавно побывал при дворе и принял присягу. Он просит Вашей справедливости и заступничества для своего сына, которого Вы видите перед собой. Юный барон лишился своих владений — его замок был сожжен, а сам он заперт в темнице и жестоко искалечен врагом своего отца — бароном Генри из рода Родербургов из Замка Змеелова.

Выслушав это, император нахмурился так, что его серые глаза почти скрылись за мохнатыми бровями.

— Я получил ваше прошение и уже рассмотрел его.

С этими словами он повернулся к вельможам.

— Только посмотрите на этого ребенка, ставшего жертвой бесчеловечности и жестокости! Клянусь небом, я положу конец грабежам и насилию, которые творят эти бесчинствующие негодяи. Я предам огню их замки, а их самих сотру с лица земли.

И затем, повернувшись к Отто, добавил:

— Бедный малыш, я восстановлю твои права и заставлю жестоких Родербургов заплатить тебе за все, что они у тебя отобрали. А пока они не выплатят тебе своего долга, я велю держать всю семью этого негодяя под стражей.

Маленький Отто вгляделся в склонившееся к нему доброе лицо и сказал слабым, дрожащим голосом:

— Нет, господин император, я бы не хотел причинять вред этим людям. Семья барона Генри — это его жена и маленькая дочь, на которой я обещал жениться, когда мы вырастем.

Император усмехнулся:

— Что ж, мне нравится твой план. Твои слова определенно не лишены мудрости. Всегда лучше решать дело мирным путем. Земля и имущество Родербургов отныне будут считаться за тобой, и ты вступишь во владение ими, когда войдешь в возраст. Девочку я возьму под свою опеку, а тебя, если ты согласен, сделаю своим вассалом.

— Да, — простодушно ответил Отто, — я согласен, потому что ты кажешься мне добрым человеком.

Вельможи, услышав эти слова, не могли не улыбнуться, а сам император громко рассмеялся:

— Благодарю тебя, господин барон. Такой чести мне не оказывал ни один из моих подданных.

Тут наша история подходит к концу. Но, может, вы хотите знать, как сложилась дальнейшая судьба маленького Отто? Должна же нить повествования иметь узелок на своем конце!

Итак, прошло восемь лет, и Отто занял достойное место при дворе короля Рудольфа. Прямота и доброта, которым Отто научился у монахов в монастыре, пригодились ему на службе при дворе, так что, когда он вырос и возмужал, к его мудрым советам частенько прислушивались не только вельможи, но даже сам император.

Правда, сам он никогда не держал меч или лук в своей руке — ведь его правая рука была сделана из серебра и твердые холодные пальцы не могли сжиматься. Люди прозвали его «Отто — Серебряная Рука» и уважали за то, что он стал правой рукой своего милостивого и справедливого господина.

Ну а теперь следует рассказать, как Отто исполнил обещание, данное Паулине. В один прекрасный день он остановился на пороге комнаты императорского замка с сильно бьющимся сердцем. С трудом преодолев волнение, он вошел в покои, где жила Паулина, которую он не видел с того дня, как покинул свою мрачную темницу в Замке Змеелова.

Паулина сидела на скамье под окошком, устремив навстречу Отто взгляд сияющих темных глаз. Юноша подошел ближе и в изумлении замер, так как увидел перед собой не свою маленькую знакомую, а прекрасную девушку в расцвете молодости. Но и ее удивление было не меньшим, ведь перед ней стоял стройный юноша с золотыми волосами, любимец императора, о котором она слышала столько хорошего.