Серебряный ветер

Глава 19

Дети визжали на руках матери. Лица их вновь порозовели. Отчаянно жестикулируя, мальчишки сбивчиво рассказывали о том, что с ними произошло, то и дело сбивая одеяла, а мать терпеливо вновь и вновь укрывала их. Майда прижимала сыновей к себе и целовала их маленькие личики, снова и снова.

— Мои младенчики, мои сладкие…

Катберт и нормандский священник на коленях молились возле Майды и ее сыновей. Симон заметил, что Катберт сжимает в корявых пальцах отцовскую реликвию, осеняя ею детей.

Симон сидел у очага, но огонь, казалось, совершенно не согревал его, суставы сводило от холода. Ледяная вода все еще стекала по штанинам на новые камышовые циновки.

Аделина, не отпуская руки мужа, выступила вперед.

— Не смей подходить к нам, — сказала она, заметив отца.

— Я обезумел от горя, — сказал Кардок. От дочери он предпочел держаться на расстоянии. Он понял, что Аделина рассердилась не на шутку.

— Теперь он понимает, что вы спасли мальчиков, — сказала Майда, — но в первый момент решил, что они мертвы.

— Погибли от моей руки? — Симона била дрожь. Он не внял настойчивой попытке Аделины подвести его ближе к костру.

— Ты поверил, что я убил твоих сыновей, Кардок?

— Я был вне себя. — Старый вождь подошел поближе. — Это верно.

Кардок распахнул тунику и открыл грудь, укрытую рубахой из драгоценного бархата.

— Убей меня, если хочешь. Убей тем мечом, что подарил мне, мечом, который я обернул против тебя.

— Это недоразумение, я тоже виноват.

— Неужели здесь не найдется плаща, чтобы укрыть моего мужа?

Из рук Петрониллы Аделина взяла отрез мягкой шерсти и обернула ткань вокруг плеч Симона. Он дрожал, кожа его почти потеряла чувствительность.

Аделина повернулась к отцу:

— Симон прав, он тоже виноват. Он достаточно долго прожил среди безумцев, и ему следовало подумать, что перед тем, как привезти тебе сыновей, которых он вытащил из ледяного озера, надо послать вперед гонца с известием, что он промок насквозь, спасая твоих детей. А ты, сидя у камелька и рассуждая о прежнем короле и твоем с ним договоре, даже не знал, что твои дети пропали.

Симон опустил ей руку на плечо и отодвинул в сторону.

— Нет, она не права. В том, что они провалились под лед, есть и моя вина. Они выслеживали меня у озера, специально пришли туда.

Нормандский священник поднялся с колен и подошел к Симону.

— Милорд Тэлброк, вы не понимаете, о чем говорите. У вас, должно быть, жар. Кардок знает, как и все мы, что вы не виноваты.

Симон покачал головой. Скоро он просто не сможет говорить. Они должны знать, как мальчики попали в беду. Они должны знать…

— Симон… — Аделина обняла его одной рукой за плечи, в другой она по-прежнему сжимала сарацинский меч.

— Дай мне сказать. — Симон набрал в грудь воздуха. — Каждый день я проезжал мимо озера к границам долины. Вчера они подкарауливали меня, сидя на ветках дерева.

Давид зашевелился на руках у матери и, указав на Тэлброка, сказал:

— Мы его поймали. Симон тряхнул головой.

— Я должен был сообщить вам, что они были там. Я не думал, что они и сегодня отправятся туда. Сегодня они выбежали на лед…

— И вы поплыли за ними? — взволнованно спросил Амвросий. — Бог благословит вас за это и простит вам многие прегрешения.

— Не плыл, шел по дну. Лед проломился недалеко от берега. Я вытащил их и привез домой. — Симон обнял Аделину за плечи. — Отдай своему отцу его меч и помоги найти для меня сухую одежду и постель.

— Почему никто не даст этому человеку бренди? — властно спросила Майда. — Петронилла, вели парням принести ванну в спальню и поставить греться воду. — Она улыбнулась Симону. — Мы еще побеседуем, благослови вас Бог, Тэлброк. Я всякий раз буду упоминать вас в своих молитвах.

Симон вежливо поклонился.

— Пойдем, Аделина. Кардок заступил ему путь.

— Ты готов вернуть мне меч, которым я чуть не убил тебя?

Симон поежился от холода. Если он сейчас не снимет мокрые штаны, то можно записываться в евнухи.

— Пока ты не научишься им владеть, я буду считать себя в безопасности. — Симон сжал плечо жены, руки его почти не слушались. — Отдай своему отцу меч, пока я окончательно не заледенел.

Кардок прочистил горло.

— Я твой должник, я должен тебе собственную жизнь. Симон покачал головой:

— Ты должен мне горячую ванну.

В спальню вскоре набилось столько народу, сколько не собиралось в главном зале в праздничные дни. Симон сидел на краю тюфяка, прикрывая наготу простыней, и смотрел, как слуги Кардока затаскивают в помещение огромный чан. Аделина рылась в седельных сумках в поисках подходящей одежды. Она отыскала его тунику — одну из лучших — и штаны. Осмотрев одежду, Аделина объявила, что все это тряпки недостойны героя, спасшего жизнь сыновьям Кардока, и послала Петрониллу за новым нарядом.

— Эта туника была на мне на второй день после свадьбы.

— И с тех пор на ней появилась дыра.

— Она была там уже тогда, но до сих пор ты этого не замечала.

— Ну что ж, зато теперь заметила. Он поймал ее руку и поцеловал.

— Посиди со мной, сегодня ночью мы…

Два улыбающихся паренька притащили ведра с кипятком и вылили в ванну.

— Закройте дверь, — велел Тэлброк.

Аделина отстранилась, чтобы посмотреть, что происходит за дверью.

— Они еще не закончили, Симон. На костер ставят большой котел, и сюда идут еще ребята с ведрами.

— Вели им отнести воду для мальчишек.

— Майда уже купает их в хижине, где они спят. Симон положил руку жены к себе на колено.

— Аделина, я думал о нашей жизни…

— Все утро я тоже только об этом и думала.

— Есть способы… — Симон замолчал: слуги вернулись еще с тремя ведрами горячей воды.

— Спасибо, ребята, этого довольно.

Но его никто не слушал. Они ушли еще до того, как он закончил фразу.

— Я должен выучить ваш странный язык, жена.

— Я сама его с трудом понимаю.

— Тебе хватит слов, чтобы отослать прочь следующую партию слуг и закрыть дверь? — Он погладил ее по колену. — Я говорил…

Петронилла просунула голову в дверь, потом вошла с аккуратной стопкой одежды и льняным полотенцем.

— Вот, почти все, что нам нужно для купания.

Нам! Итак, эта женщина не собиралась уходить. Симон с мольбой взглянул на жену. Та вместе с Петрониллой копались в стопке, доставая самое лучшее.

Симон подошел к ванне и скинул простыню. Вода пахла травами и была такой горячей, что он едва мог терпеть. Не успел он опуститься в воду, как Петронилла подскочила к ванне, раскрасневшись от нездорового любопытства.

— Вот, — сладким голосом сказала она, — это розмарин, надо его добавить в воду.

Симон перегнулся в воде пополам, скорчившись, чтобы прикрыть срам.

— Аделина!

Жена его подошла поближе.

— Розмарин? Хорошая мысль. Потри ему спину, Петронилла.

В непосредственной близости от орудия его мужества образовался водоворот. Петронилла с невинным видом размешивала в воде сухие цветы. Букет сухого розмарина подплывал к его животу.

— Спину, Петронилла.

Дверь открылась, и в спальню зашел Хауэлл.

— С вашим конем все в порядке, сир. Кровь остановилась вскоре после того, как вы ушли, и он прекрасно себя чувствует.

— А ты…

Хауэлл широко улыбался:

— Я не забыл про попону, сир. Ваш конь будет спать так же сладко, как и все остальные в этом доме, сир. — Через ухо Тэлброка Хауэлл потянулся к Петронилле, где-то совсем рядом за спиной Симон услышал довольный смешок.

— Отлично, — сказал Симон, — спасибо. Хауэлл вроде бы и не собирался уходить. Симон дотянулся до руки жены.

— Ты не искупаешь меня, Аделина? Мы и вдвоем прекрасно справимся.

— Ах да, — сказал Хауэлл, — я совсем забыл. Дождь пошел, а в конюшне крыша протекает.

— На моего коня?

— Нет, он в сухости, сир, но пастухи, те, что спали на сеновале прошлой ночью, должны будут спать в другом месте.

Симон закрыл глаза, пусть Аделина разбирается.

— Так что Майда велит им ложиться в главном зале, а женщин пошлет спать сюда, на полу.

Симон открыл глаза.

— Они будут спать здесь?

Майда и Кардок появились в дверном проеме. Румянец вернулся на щеки Кардока, от него сильно пахло бренди. Отец Аделины шагнул к ванне и по-дружески хлопнул зятя по плечу.

— Ты не против компании? Тебе все равно понадобится пара деньков, чтобы твои сокровища оттаяли, а к тому времени дождь перестанет и спальня снова станет только вашей.

Оказывается, тот факт, что молодоженам были переданы в полное распоряжение самые большие спальные покои в доме во время Святок, когда все население поместья сгрудилось здесь, в доме, свидетельствовал лишь о дурной репутации Тэлброка. Теперь, когда он спас детей Кардока, население долины приняло его как своего и с готовностью набилось в его спальню до конца пира. Симон отказался от дурацкой мысли затеять с Кардоком ссору для того, чтобы вновь получить возможность делить спальню только с женой.

На голову ему полилось ароматное масло.

— Расслабьтесь, — приказала Петронилла, — сейчас ребята принесут еще ведро воды, и я сполосну ваши волосы.

Симон умоляюще посмотрел на жену. Она встретила его взгляд и, чуть отвернувшись, захихикала.

Чего-чего, а этого он никак не ожидал. Симон не думал, что его жена способна веселиться в присутствии своих безумных родственничков. Он вздохнул. Стоило броситься в ледяную воду, стоило пережить нападки Кардока, стоило спать щека к щеке с половиной домочадцев, чтобы увидеть Аделину счастливой.

Симон лег в ванну, наблюдая за тем, как по спальне туда и обратно ходят люди, и мечтая о том, чтобы снова забрать Аделину в продуваемый сквозняками угрюмый замок на крепостном холме. И молился о том, чтобы дождь побыстрее закончился.