Серпантин

Глава двенадцатая

В машине Макса остро пахло горьким мужским парфюмом и сигаретным дымом. Кремовая кожа сидения скрипнула, когда Вика скользнула коленями к бардачку. Вспыхнула зелёным свечением приборная панель, двигатель сначала рыкнул, а затем блаженно замурчал, едва ощутимо вибрируя.

Макс молча тронул «Бэху» с места, и они неспешно заскользили в потоке. И сколько бы Вике ни хотелось отыскать в Максе лишний недостаток, так и не вышло — он вёл осторожно, с каким-то даже изяществом вращая руль одной ладонью. Молчание между ними натягивалось струной, становилось неловким и находиться в нем был тягостно.

— Высадишь у станции, ладно? — решила заранее предупредить Вика. — Не хочу, чтобы мать видела.

— Ха, я что, уже вычеркнут из списка женихов? Как быстро.

— Ты все равно был вписан карандашом в самый конец.

— Вторым пунктом? — улыбнулся Макс. — Сразу после наркомана-рецидивиста?

Вика не ответила, уставившись в окно. Она хотела потребовать остановиться, выпустить ее, пусть посреди загородной трассы, но все же лучше, чем дальше выслушивать насмешки. Однако вместе с тем она точно знала — Макса такой приказ только позабавит и тогда придется выпрыгивать на полном ходу.

— Извини, — спустя время раскаялся он. — Не только тебе мозги сегодня отшибло.

— Мне ничего не отшибало.

— На что ты злишься?

— Мне была нужна моя платформа! А не тот унисекс, который ты предлагаешь, — выпалила Вика, и боковое окно запотело от ее дыхания. — Зачем ты меня запорол?

— Твое решение небезопасно, — возразил он невозмутимо. — На самом деле небезопасно. Там может всплыть что угодно, любая дыра, через которую к нам войдут безо всяких ключей и паролей. Ты готова за это отвечать?

— Я все проверю.

— Нет. Прости, ничего личного. Но я здесь отвечаю за безопасность и решать мне. Поверь, я не хочу тебе помешать. Только защитить.

В иной ситуации он наверняка не был бы так серьёзен и вряд ли стал бы объяснять своё решение — в конце концов, кто она такая? Менеджер среднего звена, который хочет сделать, как ей удобнее, плевав на других. Вика стушевалась и вновь уставилась в окно, за которым в грязно-серое пятно сливалась унылая березовая роща.

— Это единственный повод для обиды? — уточнил Макс, когда она так и не ответила. — Не могла же ты надуться из-за такой ерунды.

«Он ждёт, что я скажу правду», — удивилась Вика и промолчала.

Макс терпеливо дожидался ответа, постукивая большими пальцами по рулю. В профиль он смотрелся не хуже, чем анфас, будто выточенный из камня скрупулёзным скульптором. Только глаза ожили с тех пор, как Вика видела их напротив, стоя на крыльце своего дома.

— Я думал о тебе весь день, — ляпнул Макс, не отрывая взгляда от дороги.

— И к каким выводам пришёл? — неуверенная, что хочет знать, спросила Вика.

— Они тебе не понравятся.

— Ну ты уж рискни, не бойся.

— А я боюсь. Прости, но правда боюсь.

Он плавно перестроился в левый ряд и так втопил, что Вику вжало в сидение. Она нарочно ударилась затылком о подголовник и закрыла глаза. С сердцем снова было неладно — крутилось, будто старалось выскользнуть из кулака. Как изматывает тьма, когда идёшь на ощупь и не знаешь, когда врежешься или поскользнёшься.

— Тогда зачем начинал? — спросила Вика, искоса взглянув на Макса.

Он одной рукой нашёл пачку в подстаканнике и зубами подцепил сигарету за фильтр. Щелчок зажигалки отчетливо выявил тишину.

— Чтобы ты не думала, что я над тобой издеваюсь.

— Да ну что ты, — ядовито усмехнулась Вика. — С чего мне так думать?

— Давай серьезно?

— Не давай. Если хотел серьезно, надо было сразу сказать. Я бы не поехала.

— Поэтому и не сказал.

— Вот и не выкручивай мне теперь руки. Мы больше не на работе, и ты не можешь мне указывать.

Макс собирался возразить, но его прервал телефонный звонок. На панели, перехватившей вызов, высветилось фамильярное «Мася». У Вики вдруг к горлу подступила тошнота, хотя ее в жизни не укачивало.

— Да, малыш, — с непривычной мягкостью ответил Макс, прижав трубку к уху плечом. — М, прости, забыл.

Тон его стремительно переменился, как и выражение лица — вместо умиротворенной нежности проступила гримаса обиды и разочарования.

— Твою мать, Лиза! — процедил он, выслушав очевидную претензию с того конца линии. — Ты раньше не могла предупредить? Я не могу сейчас. Я даже не в городе!

Он двумя резкими поворотами руля свернул на обочину и дёрнул ручник. Вика старалась смотреть в сторону — у неё было стойкое ощущение, что она наблюдает, как двое посторонних занимаются грубым животным сексом. И не было двери, чтобы уйти.

— Да причём тут бабы?! — чуть не взвыл Макс. — Ты в своём уме?

Трубка отчаянно заверещала. Вика хотела заткнуть уши, но постеснялась. Дернула ручку двери, но та не поддалась.

— Ты не можешь делать из меня отца, когда тебе это удобно, — процедил полушепотом Макс.

Вика закрыла глаза в ожидании неизбежного.

— Слушай, — голос Макса зазвенел перетянутой струной, — перестань разговаривать со мной, как с говном, я ни в чем не…

Экран на панели моргнул и погас — звонок завершён. Вика боялась пошевелиться, как если бы на нее уставили десяток-другой ружей и грозили по первому движению нажать на спусковые крючки.

— Сука, — проронил Макс на удивление равнодушно. И вдруг взорвался, с размаху замолотив ладонями по рулю. — Сука, сука, сука!

Вика вся сжалась. Но бежать, немедленно и без оглядки, ей расхотелось. И вдруг стало спокойно, как давно уже не было. Ещё секунду назад она чувствовала себя запертой в тугом коконе, а теперь взломала хрупкие стенки и расправила новые, ещё незнакомые крылья.

— Если хочешь что-нибудь разрушить, лучше сделай это снаружи, — посоветовала она. — Представляю, сколько стоит ремонт этой машины.

— Плевать, — Макс, тем не менее, перестал дубасить руль и вновь нашарил сигареты. Дым плотным слоем утекал в щель приоткрытого окна. — Поужинаешь со мной?

— Меня дома ждут, — возразила Вика. — Но ты можешь остаться у нас.

— Боюсь, из меня сегодня хреновый рыцарь, — он повернулся к ней. Глаза за сигаретным дымом казались затуманенными. — Твоя мама будет окончательно расколдована.

Вика продолжала обдумывать свое нелегкое положение. Как было бы хорошо, не поддайся она на уговоры; не ударь ее дверь в лоб; не притащи она Макса тогда к себе домой…

— Не молчи, а? Расскажи о чем-нибудь, — потребовал Макс. — О чем угодно.

— Не поможет, — Вика устало растерла лицо ладонями. — Лучше ты. Что случилось?

— Жена хотела, чтобы я сына забрал с тренировки, хотя ещё вчера я был просто приблудившимся мудаком, дурно влияющим на ребёнка, — он выпустил последнюю длинную струю дыма, и щелчком отбросил тлеющий окурок за окно. — Может ты мне объяснишь, что у женщин в голове?

— Разворачивайся, — велела Вика из сизого дымного облака.

Макс распахнул все окна; дым потащило в стороны, изорвав его тонкое полотно в лоскуты. Когда в салоне снова прояснилось, Вика вздрогнула — Макс пристально смотрел на неё, будто ожидал, что она вот-вот обратится неведомым чудищем.

— Серьезно? — уточнил он, снимая ручник.

— Добрось до метро — оттуда автобусы ещё ходят.

Она, разумеется, лгала, и ни один автобус так далеко от города не уезжал, но откуда Максу, привыкшему к машине, было об этом знать?

Он тронулся резко, расплескав гравий и оставив ссадины на жестяных боках «Бэхи». Двигатель больше не мурлыкал — он подвывал в тон отчаянию, указывающему путь домой. Вика тем временем прикидывала, у кого бы она могла заночевать, но по всему выходило, что ее замкнутость отворотила даже друзей, не то что приятелей. Можно было вернуться на работу и пристроиться на клиентском диване — охранники ее хорошо знали и не стали бы возражать.

Теперь Макс гнал, как одержимый. Вика не видела спидометр, но чувствовала, что любая ошибка на такой скорости будет стоить жизни им обоим. И почему-то эта мысль совсем ее не страшила.

— Ты забыл свернуть, — напомнила она, когда они вновь оказались в задремавшем городе, исполосованном неоновыми отблесками.

— Нет, — отрезал Макс. — Едем вместе. Забросим Яшку домой, а потом я сдержу обещание и довезу тебя до станции.

— Макс, не надо, — запротестовала Вика совершенно искренне и серьезно добавила: — Не надо мстить с моей помощью. Это гадко.

Пронзительно завизжали тормоза, и ремень безопасности отпечатался красной полосой у Вики под рёбрами. Машина встала колом у бордюра, а Макс, вцепившись в руль, выговорил чуть не по слогам:

— Либо ты сейчас едешь со мной и больше не озвучиваешь свои дикие догадки, либо выходишь здесь, и мы заканчиваем весь этот бред.

— Бред? — Вика дернула ручку двери, и она, слава Богу, поддалась. — Ты караулишь меня после работы, заставляешь сесть в твою тачку, объясняешься не пойми в чем, а в итоге, когда я говорю чистую правду, которая тебе колет глаза — ты называешь ее бредом. Прекрасный ход, Макс. Браво. Спасибо, что подвез. И хорошего вечера.

Ветер рвал с шеи шарф, брошенные в запале слова рвали сердце. Вика едва не побеждала, глотая начавшийся снег. Нет, хорошо, что он так сказал, хорошо, что выдернул нарывающую занозу из нутра. Теперь наваждение отступит, теперь…

Он крепко схватил ее за талию и, ни слова не сказав, грубо закинул себе на плечо. Вика заколотила его кулаками по спине, но что толку, когда он явно не привык пропускать тренировки в зале?

— Отпусти! — взвизгнула она. — Я закричу!

— Ты уже кричишь, — возразил Макс и распахнул пассажирскую дверь, усадив Вику обратно на кремовое сидение.

Она лишь мельком увидела его глаза — широкие зрачки почти вытеснили голубую радужку, раскаленный блеск лился из-под ресниц и обжигал сердце до нарывающих волдырей. Вика собиралась было выплюнуть ему в лицо такую резкость, которую он не смог бы проглотить, не вспоров горло, но Макс грубо схватил ее за шею и впечатал поцелуй в губы.

Вика настолько обалдела от этой ошеломительной решимости, что как-то обмякла и отчаянно вцепилась в воротник его пальто. Дыхания не хватало. В глазах потемнело. В груди вспыхнуло солнце и скатилось в живот. Вика замычала и нашла в себе силы толкнуть Макса онемевшими руками в грудь.

— Ответ неверный, — серьезно сказал он, проведя напоследок указательным пальцем вдоль ее скулы. — Попробуй снова.

На этот раз Вика просто кивнула. Слова иссякли, солнце, упавшее в живот, высушило их. Она нащупала ремень и с третьего раза попала в фиксатор. Макс вернулся на водительское место. Машина тронулась и продолжила разрезать темные дорожные ряды вдоль и поперёк.

— Странно, — сипло выговорила Вика, — вроде дверью досталось мне, а крыша съехала у тебя.

— В меня, кажется, прилетело что-то потяжелее, — Макс хмыкнул. — И я не справляюсь.

— Куда едем?

— Тут недалеко.

Вика замолчала, и до конечной точки маршрута салон наполнял лишь натянуто-бодрый голос радио-диджея. Однако тишина перестала казаться такой давящей — в ней уже можно было хотя бы дышать. Вика подумала, что пропахла сигаретным дымом и что вряд ли удастся убедить мать, что она просто задержалась на работе. От неё потребуют признания, а что сказать? Сердце зачастило — мать ведь назначила на сегодня смотрины, которые Вика уже совершенно точно пропускала. Теперь скандала не избежать.

Макс притормозил у трехэтажной кирпичной постройки, над входом в которую висела покосившаяся вывеска: «Дзюдо. Карате. Самба». Вика вопросительно взглянула на Макса.

— Пойдём вместе, — решил он.

Она ждала объяснений, но их либо не существовало, либо они могли разрушить то, что и так едва держалось на тонкой паутинке доверия. И Вика не стала ее обрывать, оставив шанс и себе, и ему.

Первый этаж совмещал три зала, из которых доносились вздохи и воинственные кличи. У правой стены протянулась деревянная скамейка совершенно школьного вида — провисающая посередине, крашенная облезлой коричневой краской. Наверное, обычно ее заваливали мешками со сменной обувью и спортивной формой, но сейчас одни занятия закончились, а другие еще не начались, и единственным ребёнком, оставшимся дожидаться родителей, оказался белобрысый мальчуган с заплаканным лицом.

Макс направился прямо к нему, а Вика помедлила. В холле каждый шаг отзывался гулким эхом и даже шёпот прозвучал бы оглушительно.

— Чего случилось, Яш? — спросил Макс, присев на корточки перед ребёнком. — Что за слезы?

— Мама сказала, что я тут ночевать останусь, — едва слышно проронил мальчик. — Потому что ты не приедешь.

— А я приехал, — Макс натянуто улыбнулся. — Готов? Мама там наверняка ужин сделала…

— Она сказала, у неё клиентка допоздна, — Яшка сосредоточенно перебирал в пальцах модный, но весьма потрепанный смартфон. — Я думал ты совсем нас бросил. Как мой настоящий папа.

Макс заметно растерялся. Чтобы скрыть замешательство, привычным жестом стянул с переносицы очки — протереть стекла, и тогда стало заметно, как дрожат у него руки. Вика приблизилась, хоть и сомневалась, что не сделает хуже. Яшка откровенно хлюпнул носом и потупил взгляд. Макс, вернув очки на нос, взял мальчишку за плечи и заставил посмотреть ему в глаза.

— Никто никого не бросает, понял? У нас с мамой есть разногласия, но мы их решим.

Он хотел что-то добавить, но телефонный звонок ему помешал.

— Да, шеф, — ответил Макс и знаком показал, что разговор неотложный.

Меряя шагами пустынный холл, отошел к окну, и теперь до скамьи долетали лишь обрывки фраз. Оставленный в одиночестве мальчик поднял на Вику покрасневшие глаза.

— А вы папина?..

— Коллега, — быстро пояснила Вика и присела рядом с ребенком. — Твой папа, как настоящий джентльмен, согласился меня подвезти, после того как мой лоб повстречался с дверью.

Мальчик изумленно заморгал, но в глазах его замерцал огонек разгорающегося интереса.

— Как это? — не понял он. — Лоб с дверью?

— Вот и я не знала, как. А, оказывается, очень больно. Посмотри, есть шишак? — она ткнула пальцем в красное пятно на самом видном месте.

Яшка сощурился и неловко коснулся пальцами больного места. Вика наигранно громко охнула, и он отдернул руку. Вместе с тем тревога забылась — проблема разбитого лба заняла ребенка чуть больше, чем полностью.

— Нужно подорожник приложить, — со знанием дела заявил он. — Я, когда с велосипеда падаю в деревне, бабушка так всегда делает.

— Отличная мысль. Где бы нам с тобой его раздобыть?

Входная дверь хлопнула, и Вика вдруг спиной почувствовала угрозу. Яшка тем временем излагал ей свою версию, где растет подорожник, но она не слушала. Макс обернулся и в две фразы завершил неотложный разговор. Вика, пожалуй, никогда еще не видела, чтобы люди так стремительно бледнели, и тоже решилась оглянуться.

Позже она уже не могла вспомнить, почему решила, что перед ней жена Макса. Наверное, по его унизительно восторженному взгляду. Впрочем, чему было удивляться? Вика никогда не представляла ее, соперницу, — и в голову не приходило. Но все же никак не ожидала, что она окажется настолько красивой.

Магнетизм ее демонической красоты подчинял себе всех вокруг, в этом не было сомнения. Даже охранник, выглянувший из подсобки, застыл в дверях, провожая взглядом идеально прямую спину. Она держала лопатки в напряжении, а подбородок — поднятым. Смоляные вихры были коротко острижены, но их острые концы подчеркивали удивительные миндалевидные глаза цвета зимнего океана. Она носила пальто, и его пояс туго обхватывал тонкую талию, подчеркивая грудь и бедра. И если до этого мгновения Вика иногда позволяла себе представить Макса частью своей жизни, то теперь этот песочный замок смыло до основания накатившей волной.

— Явился все-таки? — будто не заметив Вику, обратилась вошедшая к Максу. — Не так уж, выходит, занят.

— Пришлось все бросить, — ответил он с достойным хладнокровием. — Хотя если бы ты заранее предупредила…

— Зачем? Я не хотела, чтобы ты приезжал. Просто выбора не осталось.

Вика не могла перестать ей любоваться. Чувствовала себя безумно глупо, но и раньше восхищалась красивыми людьми, а тут и вовсе поплыла.

— Можешь возвращаться к своим брошенным делам, — подытожила жена Макса и неожиданно сверкнула глазами в сторону Вики. — А вообще ты меня удивил. Я-то думала, что тебе потрахаться важнее, чем ребенка забрать.

— Выбирай выражения, — Макс зарделся.

— А то что?

— Я тоже перестану.

— Ой, боюсь. Что ты можешь сказать? Что ещё ты не сказал мне за последние две недели? Бедный, бедный Макс. Ты бы хоть постыдился блядей своих ребёнку показывать.

Странно, но Вику задела вовсе не категория, к которой ее так скоро причислили. Оторвавшись от изучения Максовой жены, она в поисках спасения наткнулась на Яшку — он слушал родителей, приоткрыв рот, и в глазах его снова стояли непролитые слёзы.

— Лиза, что ты несёшь? — вкрадчиво обратился к ней Макс. — Какие бляди? Мы коллеги, и я обещал подбросить ее до дома, потому как ей сегодня досталось по голове. Только и всего.

— Только и всего, — передразнила Лиза. — У тебя вечно все так просто. Перепихнулся, только и всего. Разве повод для скандала, а, Макс?

— Ну и дура, — покачал он головой.

— Ах дура? Конечно дура. Дура, что вышла за тебя, наркомана чертова, замуж. Вот уж всем дурам дура, тут ты прав. Одна ломка сменилась другой, да, Максим?

Вика, шокированная их перепалкой, не сразу заметила, что Яшка отошел от нее и смотрел теперь пристальным, совсем не детским взглядом. Стоять под этим прицелом было хуже, чем у стены перед расстрелом. Невозможно отвернуться, невозможно забыть.

— Я тебя со дна достала! — уже откровенно кричала Лиза, и ее брови вразлет вторили интонациям безумия. — От подошвы отскребла, человеком сделала! Где бы ты был, если бы не я?

— И что мне теперь, сдохнуть, чтобы с тобой расплатиться? — с впечатляющим равнодушием ответил ей Макс. — Этого хочешь?

— Я хочу благодарности! — выкрикнула на изломе голоса Лиза. — Гребанной благодарности, Макс!

Она так распалилась, что совсем упустила из вида сына. Но он напомнил о себе.

Единственное окно, за которым кружилась снежная крупа, лопнуло с оглушительным звоном. Вика не сразу поняла, что случилось, но затем сперва увидела одинокий ботинок в груде осколков, а затем сжатые до белизны губы Яшки.

На мгновение все стихло: обескураженная Лиза недоуменно взирала на дыру в стекле, сквозь которую уже влетал в холл снег.

— Ты с ума сошел! — завопила она, мгновенно, как огонь на пожаре, переметнувшись на сына. — Да тебя же выгонят за хулиганство, ты что, этого хочешь?

Яшка стойко сносил обращенные уже к нему вопли. Макс молчал. Вика сомневалась, что он вообще понял, что произошло — слишком оглушенным и потерянным было его лицо.

— Допрыгался, — Лиза понизила голос, но дышала все еще тяжело и прерывисто. — Ну, пойдем к заведующей. Заплатим за твою выходку.

Яшка понурил голову, ссутулил плечи. Кивнул. Коротким взглядом обжег Вику: ненависть, обида, боль. Все то, что плескалось в глазах Макса эхом отражалось в его сыне. Только эта ненависть предназначалась персонально Вике.

— Идём, — рявкнула Лиза на сына и потянула в другую от Макса сторону. — Папе с нами не по пути.

— Ты сама виновата! — выпалил на прощание Макс и тут же осекся, стоило ей обернуться и посмотреть на него с высоты своего достоинства.

— Конечно, милый. Конечно, я. Кто же еще? Прости, если сделала больно. Я такая дрянь. Пойдем, Яш.

Стук ее каблуков застрял у Вики в висках и не выходил даже после того, как они с Максом вышли на крыльцо и снова остались наедине. Он слепо смотрел вглубь себя, будто провожал тень жены, а когда та окончательно скрылась в вязкой темноте, казалось, даже не заметил, как если бы его воображение продолжало рисовать Лизу везде, где ее не было.

Вика смотрела на него, прикусив губу. Лишь бы не повторилось то, с чего все началось. Но Макс выглядел почти безмятежным — и тем пугал еще сильнее. Отпустив Викину руку, он добрел до детской площадки и сел на мокрые от снега качели. Цепи возмущенно скрипнули, но выдержали. Он закурил.

Вика остановилась у одной из стоек, удерживающих перекладину. Макс выпустил три дымовых кольца. Из приоткрытых окон доносился грубоватый мужской голос, из-за угла вынырнула обглоданная ржавчиной «шестерка», остановилась у обочины и воздух завибрировал басами, наполнившись ритмичным речитативом. Вика замерзала, но не решалась уйти. Да и куда? Ночевать негде, за такси отдаст как за неделю Фединых занятий с психологом.

— Омерзительно, да? — резко спросил Макс, затянувшись. — Сам не знаю, что на меня нашло.

— Ребенок-то причем? — возразила Вика, хоть и не собиралась с ним спорить.

— Это хуже всего, — Макс скривился. — Собачимся, как сволочи, а он…

— Принимает удар на себя. Это очень паршиво, Макс. Очень.

— Не начинай. Я знаю, мне нет оправдания. Но я хотя бы пытаюсь сохранить семью.

— А зачем? — спросила Вика, вся в своих мыслях, и не успела прикусить язык.

— Зачем? — повторил Макс, сузив глаза. — Затем, что это моя семья. Зачем ты заботишься о чужих детях?

— У них никого, кроме меня нет. И я их люблю.

— Вот ты и ответила на предыдущий вопрос. Проблема в том, что я люблю не только их…

Вика сжала зубы, как перед неминуемым ударом.

— …а еще и себя. И самолюбие мое уже воет от бессилия, — он ненадолго задумался, но по лицу было заметно, что запал иссяк. Он сгорбил плечи, потерев левое подреберье. — Блять… Еще не хватало…

«Этот день никогда не кончится, — пронеслось у Вики в голове. — И домой я не попаду. Надо хоть матери позвонить и с Федей объяснится».

— Вик, — вырвал ее из мыслей Макс, — тебе очень домой нужно?

— Я вызову такси, не переживай, — с готовностью отозвалась Вика.

— Я не об этом.

Он так странно смотрел — испытующе и умоляюще одновременно. Вика и так поняла, что он не собирается исполнять обещанное. Но было что-то еще, помимо раскаяния.

— А о чем?

— Поехали со мной?

— Куда?

— Я квартиру снял. На полгода.

Это что-то должно было значить, поняла Вика. «Хоть бы постыдился блядей своих ребенку показывать», — всплыло эхо между мыслями. И видимо воспоминание это отчетливо отразилось в ее глазах, раз Макс поспешно продолжил:

— Клянусь, приставать не буду. Просто мне херово, а с тобой полегче.

Вика долго смотрела ему в глаза, пытаясь достать до дна и познакомиться с демонами, там обитающими, пока наконец предводитель ее маленькой армии не поднял в воздух белое знамя.

По дороге к машине Макс обнял ее за плечи и как-то рассеяно поцеловал в голову. А оказавшись за рулем еще пару минут сидел неподвижно, тяжело дыша. Вика беззастенчиво взяла его за руку, зажала точку пульса, считая удары. Пульс заметно частил.

— Пообещай, что сходишь к кардиологу? — попросила Вика. — С сердцем шутки плохи.

— Знаю, — он кивнул и добавил, подумав: — У меня была клиническая смерть.

Вика потрясенно уставилась на него.

— Давно?

— Четыре года назад. Так что, если хочешь знать, как на той стороне, спроси. Я отвечу: как в ноябре. Темно, холодно и пусто. И никаких архангелов с ключами.

— Из-за чего?

Он скосил на нее глаза и помотал головой.

— Не нужно тебе знать.

— Ошибаешься, — возразила Вика. — Очень нужно.

Он внимательно на неё посмотрел и понял, что действительно нужно.

— Из-за передоза. Да, Синицына. Везёт тебе.

Вика так старательно выкорчевывала из памяти слова Максовой жены, но чем больше усилий прикладывала, тем глубже они прорастали, оплетая сердце колючей лозой. Ей и хотелось бы не поверить, но запас оправданий иссяк, как иссякли силы на борьбу.

Макс мягко надавил на газ. Ближний свет выхватил двух пьянчуг, плетущихся вдоль забора и периодически падающих на него. Снова пошел снег, разбегался по лобовому стеклу, не тая. Вика молчала, не находя в себе сил на новый вопрос. Ей страшно не хотелось заблудиться в Максовом прошлом окончательно.

— Хорошо, что ты такая, — заметил Макс, пока они мчались по кольцевой, огибая город в обратном от Викиного дома направлении.

— Глупая? — уточнила Вика.

— Чуткая.

— Боюсь, ты будешь разочарован со временем.

— Главное, что не сейчас.

Справа сверкнула серебряная молния, подрезавшая «Бэху» в такой опасной близости, что у Вики вся кровь прилила к солнечному сплетению. Макс рыкнул и как будто обрадовался: педаль газа послушно уступила подошве его ботинка, машина вильнула вправо, с легкостью догнала не бог весть какое корыто с заниженной подвеской и точно таким же вульгарным маневром пристроилась перед ее капотом.

— На, сука, — злорадно бросил Макс. — Будешь знать, с кем связываться.

Гудок сзади оглушил Вику, и она зажала уши ладонями, закрыв глаза. Будь проклят тот день, когда она назначила встречу москвичам — все равно их платформу Макс зарубил, а теперь, видимо, еще и Вику отправит на тот свет, уверенно взяв за руку. Пойдем, пойдем со мной, тут нет смысла оставаться…

— Эй, ты чего? — едва прорвался сквозь заслон намертво сведенных пальцев голос Макса. — Испугалась?

Он сбросил скорость, вильнул через две полосы направо, пропустив разъяренных кавказцев, посмевших подрезать всемогущего Макса, которому уже не было до них никакого дела.

— Прости, Вик, — Макс тронул ее за локоть. — Прости, пожалуйста.

Она не ответила. Что толку его обвинять? Он с первого дня дал понять, что дорожит жизнью не больше новых джинсов: послужат и ладно, а нет — так на помойку их.

«Бэха» неспешно съехала с ярко освещенной дороги в полутемные дворы, остановилась у шлагбаума, затем проскользнула в подземный паркинг. Лобовое стекло мгновенно покрылось испариной, радио лишилось сигнала и захрипело, как умирающий от отравления. Они миновали два поворота вдоль желтой разметки, прежде чем Макс аккуратно пролез между двух внедорожников, которые Вике встречались только на рекламных щитах, и повернулся в пол-оборота к пассажирскому месту.

— Красивая ты, Синицына, — вздохнул он устало. — Хоть и скрываешь.

— Ты там, помнится, клялся, — съехидничала Вика, все же покраснев. — Вот и не надо начинать. Пойдем?

— И принципиальная, — закончил Макс, вытащил ключ из зажигания и открыл дверь.