Сети Культа

Глава 5. Любой ценой

— Ох, Мальстен… — только и сумела шепнуть Аэлин, покачав головой, когда данталли закончил свой рассказ. В глаза спутницы он не смотрел, да и вряд ли сумел бы верно трактовать ее взгляд в сгустившейся за время их привала темноте. Беглый анкордский кукловод и сам не ожидал, что так подробно и откровенно расскажет ей всю историю своего побега.

— Я этим не горжусь, — покачал головой он, когда пауза невыносимо затянулась. — Гордиться тут нечем. Твой отец… у него были благие намерения на мой счет, и все же он лишь подогрел мою трусость, а я его послушался. Я бросил его там, оставил на волю разозленного Бэстифара, и боги знают, какие пытки ему пришлось после того вынести. И друга, который, так или иначе, хотел мне помочь — пусть и в своей странной манере — я попросту предал.

— Мальстен, это не так, — возразила охотница, сев рядом со спутником и бережно взяв его за руку. Раньше она быстро бы одернула себя и сочла бы этот жест неуместным, но теперь понимала, что эта история сблизила их, как ничто другое. — Пойми, ты ведь не был его заложником. Ты волен был выбирать то, как тебе жить дальше. Бэстифар давал тебе приют и работу в Малагории, но тебя не устроило то, как складывались обстоятельства, и ты решился все изменить.

— В твоем исполнении это звучит слишком уж хорошо, — невесело усмехнулся Мальстен, покачав головой. — Если бы эту историю услышал, к примеру, Сезар, он бы счел меня трусом и оказался бы прав.

Аэлин снисходительно улыбнулась.

— Мне кажется, твои детские впечатления о нем несколько преувеличены. Он, я уверена, не счел бы тебя трусом. Ты не пошел на поводу у Бэстифара, ты многое вытерпел и не исполнился присущей аркалу жестокости. Ты поступил правильно.

— Мне кажется, о правильных поступках так не сожалеют…

— О, сожалеют! — возразила Аэлин. — И еще как!

Она крепче сжала его руку и нашла его хмурый взгляд в темноте.

— Мальстен, я, возможно, сейчас буду говорить прописными истинами… но, поверь мне, правильные поступки отнюдь не всегда видятся нам благими. Иногда даже совершить намеренное зло бывает правильно, все ведь зависит от обстоятельств. Тебя поставили в условия, в которых любое твое решение было для кого-то злом. И ты…

— Я постарался выбрать меньшее, — вздохнул данталли. — Здесь я с тобой соглашусь, — со следующим вздохом Мальстен поднялся и набросил на плечо сумку. — Нам следует отправляться в путь. Хостер совсем недалеко, и у меня есть желание сегодня заночевать под крышей. Ночи становятся все холоднее.

— Да, идем, — не стала возражать Аэлин и бодро поднялась. Ночевать под открытым небом ей тоже решительно не хотелось.

Темнота уже успела окутать местность, поэтому, несмотря на желание двигаться как можно быстрее, идти приходилось осторожно, внимательно всматриваясь в дорогу. Повезло еще, что ночь выдалась относительно безоблачной, и свет звезд позволял худо-бедно ориентироваться в пути.

Первую четверть часа Мальстен и Аэлин провели в молчании. А затем тишину нарушил странный звук и треск ломающихся веток с западной стороны.

— Ты слышала? — шепнул Мальстен, тут же хватаясь за саблю. Аэлин не стала медлить и выхватила паранг. Вопрос спутника она оставила без ответа: разумеется, она тоже слышала этот подозрительный шум. Приготовившись, они замерли и уставились в тишину.

Звук приближался. Похоже, кто-то бежал в сторону путников, не пытаясь скрыть свое присутствие. Кто-то один.

Вскоре в отдалении вновь послышался стук, треск веток и, кажется, тихий отчаянный стон. Голос принадлежал либо женщине, либо ребенку.

Даже в темноте было заметно, как черты лица Аэлин вытянулись, тело ее напряглось, как арбалетная тетива, и охотница двинулась на звук.

— Аэлин… — предостерегающе шепнул Мальстен, но она не отреагировала, и данталли спешно двинулся за ней.

— П-помогите… пожалуйста… — послышался жалобный голос, и в следующий миг путники обнаружили перед собой подростка лет тринадцати, неуклюже распластавшегося на земле. Он сжимал зубы, явно борясь с болью — возможно, сильно ушибся при падении.

Увидев, что нашедшие его путники вооружены, и убедившись, что никогда прежде не встречал их в Хостере, мальчик испуганно сжался и задрожал.

— Ой… нет… не убивайте! Пожалуйста… — пролепетал он.

— Тише, тише, — успокаивающе заговорила Аэлин, присаживаясь рядом с ним, и голос ее невольно зазвучал чуть выше обычного. Паранг вновь был убран за пояс. — Не бойся, мы тебя не тронем. Все хорошо. Как тебя зовут?

— Юджин, — опасливо шепнул подросток, и по щекам его вдруг побежали отчаянные слезы. — Боги, мой папа! Они забрали папу! Он мне крикнул, чтобы я бежал, а сам там остался… мы не успели до темноты вернуться… и теперь они его съедят!

Услышав рассказ Юджина, Мальстен решил саблю пока не убирать и настороженно огляделся по сторонам, но ночная темнота вела себя тихо.

— Так, Юджин, успокойся, — более жестким тоном проговорила Аэлин, заслышав об опасности. — Давай по порядку. Кто забрал твоего отца? Хотя бы как они выглядели? Где это случилось? Как давно?

— Квары… — прохныкал мальчик, заставив охотницу едва заметно вздрогнуть. Мальстен и сам неуютно напрягся, вспоминая рассказ спутницы о случае в Сальди. Крипп, похоже, издевался над ними: только что они так живо вспоминали о Бэстифаре, и вот — обстоятельства, в которых Аэлин довелось побывать в его компании, повторяются почти в точности. — Они тут поселились недавно. Мы с папой думали успеть до темноты вернуться и спрятаться, но не успели… они так резко выскочили.

— Где это было? — повторила свой вопрос охотница. — Далеко?

— Я не знаю… не уверен… — покачал головой Юджин, приподнимаясь на локтях. — Там.

Он указал направление позади себя, ведущее в небольшой перелесок. Попытавшись встать, он болезненно поморщился и ухватился за ногу. В темноте стало видно, что рука его перепачкана чем-то темным.

— Тебя укусили, — скорее утвердила, чем спросила Аэлин, и ребенок боязливо захныкал.

— Я стану, как они?

— Нет, не станешь, — строго отозвалась Аэлин. — Это миф. Кварами от укусов не становятся, — дальнейшие слова она обратила к своему спутнику. — Так, Мальстен, останься с ним, а я…

— Нет, — отрезал данталли. — Одна ты туда не сунешься, это даже не обсуждается.

— Но нужно помочь его отцу.

— Если там еще осталось, кому помогать, — тихо отозвался кукольник, заставив ребенка испуганно ахнуть. Аэлин обожгла его взглядом.

— Осталось, — отрезала она. — Квары не упускают добычу, они, должно быть, уже гонятся за Юджином. Отца его они покусают и обездвижат, чтобы он никуда не делся и дождался их. Я знаю повадки этих тварей. Часть стаи уже отправилась сюда.

— Тогда пойдем вместе, — кивнул данталли, ставя тем самым точку в этом споре. Впрочем, на то, чтобы пререкаться, не было времени.

— Вы охотники? — осторожно, дрожащим от страха голосом, спросил мальчик.

— Да, — кивнула Аэлин, решительно взглянув на Мальстена. — И мы поможем. Но нужно, чтобы ты показал нам, где остался твой отец. Тебе надо быть очень смелым. Сможешь?

Дождавшись неуверенного кивка, Аэлин помогла Юджину подняться. Тот мужественно стиснул зубы и постарался не обращать внимания на болезненный укус на ноге. Крови было не очень много — квар прокусил кожу неглубоко, стало быть, на подвижности мальчика это сказаться не должно было.

— Хорошо. Идти можешь? — на всякий случай поинтересовалась Аэлин. Юджин осторожно кивнул. — Тогда держись между нами. Мы тебя защитим, не бойся.

Паранг вновь легко скользнул ей в руку, и все трое двинулись в указанном мальчиком направлении.

— Послушай, такие дела — моя территория, — тихо произнесла Аэлин, продвигаясь сквозь перелесок. — Так что слушай мои указания, ясно?

Слова эти явно были адресованы Мальстену, но неуверенное «угу» буркнул раненый подросток. Данталли же предпочел промолчать: он прекрасно понимал, что, скорее всего, без применения его способностей тут не обойдется, и единственным вопросом, который его занимал, были свидетели из Хостера. Он уже мысленно готовился к тому, что эту ночь тоже придется провести под открытым небом и, возможно, без сна, потому что нужно будет убегать от боязливых селян, которые могут донести об увиденном в ближайшее отделение Культа.

Послышался треск и странная смесь писка и стрекота, заставившая Аэлин резко обернуться на звук. Однако мелкие хищники нападать не спешили. Их явно огорошила новость, что беглец возвращается в их логово, прихватив с собой двух попутчиков. Возможно, квары решили сбиться в более плотную стаю, чтобы напасть.

— Мальстен, защищай Юджина, — шепнула охотница.

— Просто дадим им приблизиться, — отозвался данталли.

— Только без глупостей. Бэс уже бывал на такой охоте со мной, и ему там досталось…

— Со мной будет проще.

Не успел Мальстен завершить свою мысль, как с разных сторон мелькнули пищащие тени и набросились на компанию наглецов, дерзнувших сунуться в их край, с неистовой яростью. Они с огромной скоростью кинулись к путникам… и послушно замерли под действием нитей данталли. Юджин испуганно ахнул и постарался спрятаться за своим вооруженным соглядатаем, однако, когда квары остановились, он встрепенулся и недоуменно посмотрел на мелких чудищ.

Желтые глаза остроухих чешуйчатых пожирателей плоти также застыли в недоумении.

— Убивай по одному. Я послежу, — спокойно произнес Мальстен.

Аэлин одарила его неопределенным взглядом — словно бы со смесью благодарности и укоризны — и приступила к своей кровавой работе. Квары гибли молча — один за другим. Новые подступали и также замирали на безопасном расстоянии, послушно ожидая от охотницы быстрой расправы.

— Но… как же это… — только и сумел выдавить Юджин, беспомощно и испуганно глядя на Мальстена.

Скрывать не было никакого смысла: кукольник понимал, что мальчишка, должно быть, уже догадался, в чью компанию угодил, однако все еще не решался задать прямой вопрос.

— Я данталли, — хмыкнул он и тут же криво усмехнулся, когда Юджин оторопело отпрянул от него, округлив глаза от ужаса.

— Это было так необходимо? — недовольно спросила Аэлин, закончив со своей работой и подойдя к спутникам.

Юджин стоял в раздумьях, не понимая, как ему действовать: бросаться наутек или оставаться. Так или иначе, в побеге не было смысла: демон-кукольник, решил мальчик, скорее всего, не позволит ему так просто уйти.

— Он все равно бы догадался, — пожал плечами Мальстен. — А иначе мы бы потратили слишком много времени на этих тварей.

Аэлин глубоко вздохнула, не спеша убирать паранг в ожидании новых нападок — в конце концов, неизвестно, насколько большое это гнездо.

— Послушай, Юджин, — мягко обратилась она. — Это правда, мой спутник — данталли. Но я прошу тебя сохранять благоразумие: мы пытаемся помочь тебе и твоему отцу, ты понимаешь?

— А потом вы… вы заберете наши души? Убьете нас?.. — всхлипнул мальчик, заметно качнувшись в сторону. Аэлин поддержала его, чтобы он не упал.

Мальстен тем временем обездвижил и сам обезглавил еще троих кваров, появившихся из-за деревьев.

— Боги, нет! — почти возмущенно воскликнула Аэлин, краем глаза проследив за действиями спутника. Она, разумеется, не знала, что Юджин в этот момент тоже находился под контролем данталли: Мальстену необходимо было держать нити на ком-то, чтобы расплата не настигла его не вовремя.

— Что же вы с нами…

— Мы доставим вас с отцом в Хостер, — ровным голосом отозвался Мальстен. — Твоему отцу нужно будет промыть и перевязать раны. У вас там лекарь имеется?

— Есть одна женщина. Клер. Она лечит травами… — пролепетал Юджин. — Но все прячутся… она не откроет ночью…

— Выбьем дверь, если придется, — пожал плечами данталли. — Твоего отца понадобится, скорее всего, тащить, потому что двигаться он не сможет. Поэтому путь будет долгим. И мы надеемся, что вы с отцом будете благоразумны и отплатите нам помощью за помощь. Нам нужно переночевать в деревне, получить плату за избавление Хостера от кваров и добыть еды в дорогу. И нужно, чтобы ты рассказал, что мы с Аэлин расправились с этими тварями, но не упоминал, как именно мы это сделали. В вашей деревне никому не стоит знать, кто я такой. Это вызовет лишний страх у селян, нам это не нужно. Ты понимаешь?

Мальчик понимающе кивнул.

— Я… да, я понимаю. С-спасибо вам…

— Поблагодаришь, когда мы твоего отца вызволим.

С этими словами троица двинулась дальше в перелесок.

Привычным действием обездвижив и убив еще десяток кваров, Мальстен и Аэлин добрались до гнезда и уничтожили выводок, чтобы новые пожиратели плоти не начали донимать жителей Хостера.

Раненый мужчина лежал прямо там, в перелеске, в обустроенном мелкими хищниками гнезде. Лежал неподвижно, и на первой взгляд казалось, что он даже не дышал, однако, когда спасители приблизились, из его груди вырвался мучительный мычащий звук.

— Папа! — отчаянно всхлипнул Юджин, бросаясь на колени к отцу и мгновенно забывая о собственной ране. — Папа, я здесь! Я привел помощь, ты только держись!..

Аэлин изучила местность и поняла, что кваров, похоже, больше не осталось. Обыкновенно эти мелкие хищники не оставляли потомство без присмотра, и, раз никого не появилось сразу, когда на гнездо и жертву покусились, стало быть, все особи этой группы истреблены.

Мальстен уверенности охотницы, похоже, не разделял: он продолжал напряженно вглядываться в темноту, ожидая нового нападения. Охотнице удалось только на миг поймать его взгляд и вопрошающе кивнуть ему — тем самым она пыталась задать немой вопрос о расплате. Кукольник лишь неопределенно качнул головой и продолжил наблюдение.

Тяжело вздохнув, Аэлин присела рядом с лепечущим возле отца мальчиком и положила руку ему на плечо с заботливой улыбкой.

— Все будет хорошо, — мягко произнесла она, обращаясь и к отцу, и к сыну. — Мы поможем вам добраться до Хостера. Там вам обработают раны, только потерпите. Вы можете говорить?

— Я… — послышался едва различимый в шелесте листвы шепот. — Я… стану… как они?

Аэлин снисходительно качнула головой: деревенские жители страстно любили наделять иных существ всякого рода проклятьями и магическими способностями — похоже, страх перед такими явлениями остался у многих жителей Арреды еще со времен расцвета некромантии.

— Нет, — ответила молодая женщина, — кваром вы не станете, это все сказки. Единственное, что представляет для вас теперь опасность, это многочисленные раны, а с ними мы сумеем разобраться только в деревне, поэтому стоит отправиться туда поскорее. Как вас зовут?

— Конор, — выдохнул раненый.

— Хорошо, — улыбнулась охотница. — Я Аэлин. А это Мальстен, мы с ним… охотимся на иных существ. Вам повезло, что мы проходили мимо.

— Я благодарю богов, что встретил их, пап! — всхлипнул Юджин. Конор не сумел даже кивнуть в ответ: яд кваров обездвижил его практически полностью.

— Мальстен! — обратилась Аэлин к кукольнику. — Поможешь? Нужно отправляться в Хостер. Квары истреблены, их больше не будет.

— Уверена? — серьезно спросил данталли.

— Да. Они не появились сразу, когда мы напали на потомство: такого за ними не водится, поверь, — на губах ее мелькнула слабая, но многозначительная улыбка, которую Мальстен в темноте разглядеть не сумел.

Несколько мгновений он напряженно вглядывался в темноту, затем все же решил последовать совету опытной охотницы, убрал саблю и приблизился к раненому.

С первого же взгляда он понял, что самостоятельно Конор не сделает ни одного движения, а если применить к нему нити и заставить его идти, трудно будет объяснить в Хостере, почему этот человек вновь упадет без движения и не сможет шевелиться еще некоторое время. Да и новую марионетку подчинять не стоило: отец, в конце концов, мог оказаться не столь понимающим, сколь его сын, и начать не вовремя болтать. А если уж смотреть по факту, то не было гарантии и насчет мальчишки, однако тот, похоже, и впрямь не собирался рассказывать никому в деревне о том, что их с отцом спасло иное существо — то ли из благодарности, то ли из суеверного страха. Но заставят ли те же чувства промолчать Конора? Неизвестно. Рисковать дважды не стоило.

Посему придется нести раненого на себе, а значит, Юджин, за которого кукольник цеплялся с начала этой охоты, пробудет под контролем до самого Хостера. Точнее даже сказать, до того момента, пока беглые путники не найдут себе пристанище на эту ночь — только тогда можно будет встретиться лицом к лицу с расплатой.

«Проклятье, придется довольно долго удерживать нити», — подумал Мальстен и внутренне содрогнулся, вспомнив, что ему пришлось пережить не так давно в доме Теодора Гласса. Перед той расплатой он несколько часов удерживал под контролем Аэлин, а чуть раньше с помощью своего дара лишил жизни пятнадцать жрецов Культа. Здесь ситуация была примерно такой же: пришлось взять под контроль не один десяток кваров и при этом продолжать цепляться за Юджина, чтобы не лишиться своих способностей в момент нового внезапного нападения. И ведь теперь тоже нельзя было отпустить марионетку, ведь именно Мальстену придется тащить Конора до деревни — раненый подросток с этой задачей не справится.

«Проклятье!» — вновь процедил про себя данталли и, скрипнув зубами от досады, постарался поднять раненого и поднырнуть ему под правое плечо. Аэлин, в свою очередь, поддержала Конора с левой стороны. Оказавшись в вертикальном положении, мужчина тяжело застонал, чем вызвал только новый прилив раздражения у демона-кукольника.

«Эти раны даже не стоят внимания! Боги, я бы лучше тысячу раз пережил это, чем…»

Чем что? Чем расплату? Нет, сама по себе расплата не настолько пугала данталли — в конце концов, он был к ней приучен и за последнее время быстро вспомнил, каково это, поэтому готов был вновь столкнуться с нею лицом к лицу. Больше всего Мальстена выводило из себя то, что переносить ее вновь придется при свидетеле.

Расплата — зрелище… зрители захотят еще…

Аэлин снова окажется в этот момент рядом, и выпроводить ее — он знал — не будет никакой возможности. Ее сочувствие, ее сострадание, ее жалость… вот, что, пожалуй, было по-настоящему невыносимо. Мальстен не хотел вызывать такие чувства у нее. Да и вообще у кого бы то ни было — не хотел. Возможно, жажда сочувствия и теплилась в нем когда-то очень давно, но Сезар Линьи начисто выжег это из сознания юного ученика. Выжег, вытравил, заставил считать это неприемлемым, а потом в жизни Мальстена раз за разом появлялись те, кто хотел в эти моменты присутствовать рядом и выражать свое сострадание. При этом в сознании его непрерывно стучала мысль «так нельзя, так нельзя, так нельзя!», которая не давала покоя…

«Не думай об этом!» — скомандовал себе данталли, устремив напряженный взгляд в темноту. Он старался не размышлять о том, сколько времени займет дорога до Хостера. Вместо того он концентрировался на каждом шаге, слушая отвлеченный разговор Аэлин и Юджина в пол-уха. Стоило поблагодарить охотницу хотя бы за то, что она полностью взяла эту беседу на себя и не вмешивала в нее своего спутника.

Наконец, впереди замаячили дома Хостера — все, как один, темные и словно бы мертвые: деревенские жители в страхе прятались от кваров, надеясь, что пожиратели плоти минуют их дом и не заберутся к ним.

— Где живет ваша женщина, которая лечит травами? — поинтересовался Мальстен, поудобнее перехватывая раненого и выбивая из него тем самым сдавленное мычание.

Юджин понял, что вопрос обращен к нему, и вздрогнул, вспоминая, что разговаривает с демоном-кукольником. Похоже, суеверный страх настигал его волнами, то отступая, то вновь накатывая и заставляя мальчика терять дар речи.

— Т-там… — заикнулся он, кивнув головой вперед. — В третьем доме по этой улице.

Мальстен лишь кивнул в ответ, и они с охотницей, поддерживая Конора, зашагали к нужной двери. Нити заставили Юджина проскользнуть вперед, вбежать на крыльцо, настойчиво постучать и окликнуть хозяйку.

— Клер! Открой, пожалуйста! Мой папа сильно ранен! Кваров уничтожили охотники, но папе нужна помощь!

Ответа не последовало. Данталли раздраженно вздохнул и начал осторожно опускать Конора на землю.

— Что ты собрался делать? — шепнула Аэлин, страхуя раненого мужчину.

— Собрался сэкономить время, — холодно отозвался кукольник, шагнул вперед и постучал настойчивее.

— Госпожа Клер! — позвал он. — Откройте, раненому нужна ваша помощь. Мы вытащили его из гнезда кваров, в деревне теперь безопасно, монстры… — данталли помедлил, произнося это слово, — убиты. Я не хочу выбивать дверь, чтобы допроситься вашей помощи для господина Конора, но если придется, клянусь богами, я это сделаю.

С той стороны двери щелкнула задвижка, и в темном помещении показалось лицо женщины средних лет — худое и вытянутое. Чем-то местная знахарка напомнила Мальстену Беату Шосс, жену кузнеца из Прита.

Цепкий взгляд водянистых глаз Клер окинул нежданных визитеров, и она в следующий же миг отступила от порога и открыла дверь шире.

— Заносите его. Мне нужна пара минут.

Голос у женщины был твердым и приглушенным. Говорила она отрывисто и по делу. Мальстен мысленно возблагодарил богов за то, что Клер не пустилась в пространные расспросы, не помедлила с решением помочь Конору и не начала совершать множество суетливых, ненужных движений. В комнате загорелось несколько масляных ламп, тут же открыв взору нежданных посетителей просторное помещение с простым убранством, без излишков. Клер, похоже, была женщиной одинокой и нелюдимой, однако дело свое знала хорошо — на полках шкафа в углу комнаты стояло множество склянок и мисок, от которых исходил сильный травяной запах. Все было под рукой и содержалось явно в строгом порядке.

— Кладите его на ту койку, — твердо проговорила Клер, указывая на невысокую кушетку рядом со столом у окна, отрывая тем самым данталли от изучения помещения. Вновь поднырнув Конору под плечо, Мальстен, уже без помощи Аэлин, поднял раненого, тут же почувствовав слабый укол боли в левой руке. Толчок крови из пробитого арбалетной стрелой плеча заставил его внутренне выругаться. Только сейчас он вспомнил о собственном недавнем ранении, полученном в деревне некроманта. Сама по себе его рана была несерьезной, однако тот факт, что скоро рубашка пропитается синей кровью, которая может начать стекать по ладони, явно не играл на руку ему и его спутнице.

Тем не менее, думать о собственных проблемах пока что было некогда: данталли последовал отрывистым указаниям знахарки и уложил Конора на кушетку.

— Вы охотники? — сухо спросила Клер.

— Да, — отозвалась Аэлин, вводя в комнату мальчика. — Мы наткнулись на Юджина, когда проходили мимо. Он тоже ранен, но несерьезно. После Конора, если вас не затруднит, сможете ему помочь?

— Разумеется, — хмыкнула женщина, приступая к осмотру повреждений мужчины. Мальстена и Аэлин она окинула бесстрастным взглядом и кивнула в сторону двери. — Вам здесь оставаться нет смысла, дальше я справлюсь сама. Спасибо, что помогли деревне. Вдоль по этой улице, через пять домов от меня живет местный староста, Болдер. Обратитесь к нему за оплатой, этими делами заведует он.

Похоже, Клер редко приходилось произносить столь длинные речи: создавалось впечатление, что такое количество слов, сказанных за один раз, вымотало женщину до невозможности, и теперь единственным ее желанием было поскорее выпроводить незваных гостей из дома и остаться наедине со своей работой.

— Спасибо, — вежливо кивнула Аэлин, направившись к двери. — Так и поступим. Идем.

Последнее слово было обращено к данталли. Мальстен кивнул и бросил многозначительный взгляд на Юджина. Мальчик вовремя повернул голову в его сторону под влиянием нитей и, поняв, что именно ему хотят сказать этим взглядом, отозвался долгим кивком, который можно было трактовать, как: «я помню о своем обещании и никому не скажу, кто ты». Этого, пожалуй, было достаточно, и Мальстен поспешил покинуть дом знахарки, чтобы не мешать ей работать.

Тем временем свет загорался в домах Хостера. Похоже, шум, поднятый Юджином, и слова, произнесенные им и повторенные Мальстеном, пробудили скрывающихся в тишине жителей, и теперь люди хотели услышать подтверждение хороших новостей.

Двери домов открывались одна за одной, на пороге показывались мужчины, женщины и даже дети — все, как один, уставшие и измотанные постоянной необходимостью жить в страхе перед кварами.

Данталли невольно почувствовал, что проваливается в свои мысли. Одновременно он продолжал следить за тем, как идут дела у Конора в доме знахарки, наблюдая за этим глазами Юджина, который до сих пор находился под контролем нитей. Тем временем жители, высыпавшие на улицу с масляными лампами и фонарями, начали осаждать пришельцев однотипными вопросами о кварах и о том, как двоим охотникам удалось уничтожить такое большое гнездо пожирателей плоти. Аэлин терпеливо отвечала людям, раз за разом повторяя радостную для них весть: она, похоже, уже не раз оказывалась в такой ситуации была привычна к тому, чтобы утешать и успокаивать измученных нападками монстров жителей деревень.

«Интересно, в Сальди было нечто подобное?» — подумал Мальстен.

От размышлений его отвлек голос человека, представившегося Болдером.

— Стало быть, квары убиты? Все до единого? — в который раз за эту ночь прозвучал вопрос. Деревенский староста — рослый мужчина в летах с поседевшими волосами — приблизился, держа на весу масляную лампу. Он требовательно поднял голову, и свет выхватил из темноты его окруженные морщинками уставшие глаза, под которыми пролегали темные круги.

— Да, господин Болдер, — кивнула Аэлин с дружественной улыбкой на лице. — Деревня может спать спокойно. Мы с моим спутником обезвредили гнездо, потомства у кваров не будет.

— Слава богам! — выдохнул староста, опуская лампу. Его облегченному вздоху вторило несколько местных жителей. — Милостивая Тарт послала нам вас, и я не премину отблагодарить наших спасителей. Мы живем небогато, но, думаю, достойно отплатить вам за помощь мы сумеем.

— Для начала нам бы найти комнату и устроиться на ночлег, — вмешался Мальстен, окидывая Болдера пытливым взглядом. — Думаю, о делах сумеем поговорить поутру, когда все хорошенько выспятся.

— О! — воскликнул он, согласно кивая. — Разумеется. Простите, что не предложил этого первым. Последнее время у нас выдалось тяжелым, я…

— Мы понимаем, — смиренно кивнула Аэлин, бросив быстрый, немного обеспокоенный взгляд на спутника.

— Что ж, — улыбнулся Болдер, жестом позвав путников за собой. — Идемте. У нас есть небольшой трактир, и сейчас все комнаты в нем свободны, так что выбрать сможете любую. Разумеется, оплаты с вас никто не спросит, так что…

Он предпочел не договаривать.

Еще некоторое время ушло на быстрые переговоры с грузным трактирщиком, на выбор комнаты и на уточнение условий проживания внезапных посетителей. Болдер, надо отдать ему должное, все дела решал быстро и без лишней суеты. Аэлин успела обговорить вопрос провизии в дорогу, попросила приготовить ей ванну на рассвете и даже получила от деревенского старосты обещание небольшого вознаграждения за работу. Не в каждой деревне готовы были предоставить столько удобств взамен за избавление от иных существ — это охотница принялась объяснять своему спутнику уже в комнате, радостно присаживаясь на койку и устало потирая шею.

— В большинстве городов тебе платят либо деньгами, либо предлагают другие услуги: бесплатный обед, комнату в трактире, еду в дорогу и тому подобное, — тихо рассказала она. — Поэтому, можно сказать, нам повезло, что мы получим все разом.

Данталли при этом продолжал держаться молча, судорожно соображая, как бы попросить Аэлин оставить его сейчас в одиночестве.

Расплата — зрелище…

Мальстен тяжело вздохнул. Он понимал, что чем бы расплата на деле ни была для его спутницы, пережить это следовало прямо сейчас, потому что лучшей возможности попросту не будет, а на споры уйдет слишком много драгоценного времени. Посему данталли отпустил нити, обрывая контакт с Юджином, и приготовился к тому, как само мироздание будет разрывать его на части.

— Мальстен, — нахмурилась Аэлин, поднимаясь со своего места.

Кукольник стоял к ней спиной, опершись правой рукой о стену, и не отвечал. Кровь из раскрывшейся раны на левом плече продолжала пропитывать повязки. Болезненное ноющее ощущение постепенно усиливалось, и Мальстен знал, что ему это не мерещится…

— Все хорошо? Тебе пришлось контролировать очень много кваров. Ты…

— Аэлин, у тебя ведь еще есть бинты?.. — тихо спросил он, чувствуя, как первая волна горячей боли начинает разливаться по его телу от висков до кончиков пальцев ног. Левое плечо налилось жидким огнем: расплата начинала методично вгрызаться в каждый нерв, отыскивая самые слабые места. — Синяя кровь… может нас выдать…

Горло сдавило напряжение. Казалось, вся тяжесть мира обрушилась на демона-кукольника, заставив его ноги подломиться. Удар о пол показался пушечным взрывом в коленях, сквозь плотно сомкнутые челюсти прорвался тихий звук, напоминавший нечто среднее между стоном и мычанием. Голова опустилась на грудь в попытке удержать в себе новый стон, который, данталли знал, не принесет облегчения, а лишь привлечет внимание…

Аэлин испуганно встрепенулась и бросилась к своему спутнику.

— Боги, Мальстен! — выдохнула она. — Сколько ты держал нити? С момента встречи с кварами?

В ответ — слабый кивок.

Охотница поняла, что ей даже в голову не пришло то, как долго кукольнику могло понадобиться применять свой дар. Она думала, что он отпустил нити сразу, как только квары были убиты. О том, кого он на этот раз взял под контроль, она предпочла не спрашивать.

— Проклятье! — практически сплюнула это слово Аэлин, осторожно помогая спутнику приподняться и сесть на кровать. — Так, давай, осторожно…

Мальстен не в силах был смотреть на нее.

— Аэлин, ты… — начал он, но пришлось подождать, пока схлынет волна боли, чтобы договорить. Лицо кукольника приобрело мертвенно-бледный оттенок.

— Даже не думай просить меня об этом, ясно? — строго проговорила охотница, прекрасно понимая, что именно он хочет ей сказать. — Никуда я не пойду. Раз уж ты не позволил мне сделать мою работу и разобраться с кварами самостоятельно, не надо теперь думать, будто я оставлю тебя наедине с расплатой, как раненого зверя!

Аэлин осеклась, поймав тяжелый взгляд спутника, и закусила губу.

— Прости, — качнула головой она, осторожно помогая ему снять плащ. — Давай обработаем твое плечо, ладно?

Некоторое время они провели в молчании, пока молодая женщина помогала данталли снять плащ и пропитанную кровью черную рубаху. На теле беглого анкордского кукловода показались и другие шрамы — некоторые из них были получены недавно, и Аэлин вдруг не без стыда осознала, что именно из-за нее Мальстену не раз пришлось пострадать в бою.

Пока охотница обрабатывала и вновь перевязывала пылающую болью рану своего попутчика, он поверну голову к стене, сжав губы в тонкую линию и напряженно замер, стараясь не издавать ни звука. По побледневшему лицу струились капельки пота. На виске нервно пульсировала венка.

Аэлин сочувственно промокнула ему лоб мокрой тряпицей и накрыла его сжатую в кулак руку своей.

— Мальстен, зачем ты это сделал? — качнув головой, виновато спросила она.

Данталли напряженно выдохнул.

— Сделал что?

— Охота на иных — то, чем я занимаюсь уже не один год, понимаешь? Я могла справиться с кварами сама, тебе не нужно было брать их всех под контроль, чтобы потом расплачиваться за это. Неужели ты не понимаешь, что мне тяжело осознавать, как тебе приходится страдать? И даже дело не в том, где я в этот момент нахожусь — рядом или в другой комнате. Дело в том, что я просто знаю, что тебе плохо, и это… ужасно. Так зачем ты это сделал?

Мальстен вымученно улыбнулся.

— Я думал… это очевидно. Я просто не хотел, чтобы ты пострадала.

— Но не такой же ценой!

— Любой ценой. Есть вещи важнее возможности… избежать расплаты. Ради них я бы не постоял за ценой.

Лицо Мальстена вновь скривилось от боли. Аэлин сочувственно поморщилась.

— Я когда-то говорила, что тебе будет полезно для здоровья начать доверять мне, помнишь? — нервно усмехнулась она. — Это предложение все еще в силе. Может, уже начнешь мне доверять?

Данталли устало прикрыл глаза и на несколько мгновений замер. Аэлин обеспокоенно сжала его руку.

— Мальстен?

— Все хорошо… — тихо отозвался он, — не беспокойся.

— Только не теряй сознание, ладно? — Аэлин испуганно поджала губы, неровная улыбка при этом не ушла с ее лица. — Я знаю, Ланкарт сказал, что, ускользнув на ту сторону, ты не умрешь, но я не готова проверять это на практике.

Рука данталли на миг сжалась в кулак, когда новая волна обжигающей боли прошлась по телу, он вновь отвернул голову в сторону, плотно зажмурившись. Аэлин тоже замерла, дожидаясь, пока расплата чуть отступит. Руку Мальстена она не отпустила.

— Боги, если б я только могла тебе чем-то помочь, — качнула головой она.

— Не хочу, чтобы ты это видела меня таким… — тихо произнес данталли, заставив Аэлин удивленно округлить глаза. Похоже, он не предполагал произносить эти слова вслух.

— Ох, Мальстен, — тяжело вздохнула охотница. — Отчего тебя так тяготит мое присутствие?

Голос Аэлин звучал почти обиженно. Не дождавшись ответа от кукольника, она попыталась додумать эту мысль самостоятельно. Каким он не хотел, чтобы она его видела? Слабым? Жалким? Каким он себя считает во время расплаты?

Отчего-то в душе охотницы вдруг загорелась злость на данталли по имени Сезар Линьи. Да, он, возможно, научил своего подопечного стоически переносить боль, но к чему было учить его не принимать сочувствия? Зачем было прививать ему отторжение к помощи? Для чего было вбивать ему в голову, что это стыдно?

— Мальстен, — тихо обратилась Аэлин, глубоко вздохнув, — я не знаю, поймешь ли ты меня правильно. Но я… я нахожусь рядом, потому что мне не все равно, что с тобой происходит. Я хочу хоть как-то помочь тебе пережить это, потому что неизвестность меня пугает куда как больше. И я боюсь за тебя, но не потому что ты слаб, или каким ты еще там себя считаешь? Я боюсь за тебя только потому, что ты мне дорог, понимаешь? Поэтому, пожалуйста, не прогоняй меня.

В ответ он лишь сжал ее руку крепче, и в этот момент охотница понимала, что больше он не попросит ее уйти.

С момента разговора с Карлом Бриггером в Кроне Бенедикт желал только одного: поскорее добраться до Шорры и поговорить с некромантом по имени Ланкарт. Отправься он к колдуну в одиночку, надо думать, путь отнял бы у него куда меньше времени, однако сейчас Бенедикт намерено усмирял свое желание гнать коней до изнеможения и останавливаться лишь для коротких передышек. В прошлый раз такой темп всерьез подорвал здоровье его ученика, поэтому теперь он решил не рисковать. К тому же он прекрасно понимал, что выигрыш в пару дней в данном случае никаких существенных преимуществ не даст: Ормонт, разумеется, успеет достичь Адеса раньше, чем будет подготовлена малагорская операция, поэтому, пока Совет Восемнадцати будет мусолить свое решение и определять, сколько людей готов будет выделить на эту авантюру, можно немного сбавить темп и добраться до Шорры за положенные восемь дней.

Половина пути уже была пройдена, и Бенедикт с облегчением наблюдал, что ученик его держится молодцом. О предписаниях жреца Морна Киллиан не забывал и принимал взятое с собой лекарство в положенные часы. Иногда вечером, когда они устраивались на ночлег, Бенедикт замечал, что ученик начинает чувствовать себя хуже, но, разумеется, жаловаться или сдаваться он не собирался.

Перед самым отъездом Карл Бриггер высказал свои опасения по поводу жреца Харта и его пригодности к этой миссии.

— Бенедикт, мы ведь оба понимаем, что мальчик еще не оправился от болезни до конца. Ты уверен, что хочешь взять его с собой?

Колер отчасти разделял мнение своего начальника. Но лишь отчасти. Видя во всей красе новое поколение жрецов Красного Культа, Бенедикт скорбно понимал, что большинство желторотиков, которых сейчас организация принимала в свои ряды, в подметки не годится Харту. Он не считал, разумеется, что в прежние времена идейным жрецом, готовым отлавливать данталли, невзирая на все опасности этой работы, был каждый второй, но он объективно понимал, что сейчас количество таких людей существенно сократилось. Вскоре Культ действительно мог стать структурой совсем другого плана, он куда больше будет участвовать в политической жизни Арреды, а не заниматься той работой, ради которой был создан. Бенедикт знал, что с сокращением количества данталли такая судьба для этой организации неизбежна, если она не хочет потерять свое влияние, поэтому старался смотреть на это сквозь пальцы. Но все же именно вследствие таких перемен жрецов, подобных Киллиану, стоило обучать соответственно, потому что такие люди — Колер был в этом убежден — не должны были исчезнуть совсем.

— Я уверен, — ответил он тогда Карлу Бриггеру в предрассветный час на тридцатый день Матира. — Мы вполне можем позволить себе продвигаться не в бешеном темпе, а размеренный ритм такой поездки Киллиан вполне выдержит.

— Это он тебе так сказал?

— Обижаешь, Карл. Разумеется, я говорил со жрецом Морном. Он не выказал одобрения на то, чтобы Киллиан сразу пускался в путь, но и строгого запрета не дал. Сказал лишь, чтобы Харт не забывал принимать лекарства и с тренировками на открытом воздухе был осторожнее.

— Вижу, оставлять его здесь ты категорически не хочешь, — усмехнулся старик.

— Ты прав. Не хочу, — подтвердил Бенедикт. — Такому, как Киллиан, учиться нужно на практике, Карл. В условиях, которые ты организовал ему в Олсаде, он попросту прозябал. Я не хочу, чтобы после всего, что я устроил ему в качестве испытания, он снова начал вести такой образ жизни. Его способности только начали раскрываться, и я не хочу сейчас замедлять этот процесс. У мальчика большое будущее.

Бриггер снисходительно покачал головой, понимая, что не переубедит своего идейного коллегу.

— Что ж, дело твое, разрешение на вступление мальчика в твою команду я подписал, поэтому могу умыть руки. Просто хочу, чтобы ты знал: я твоего решения не одобряю.

— Обойдусь, — хмыкнул в ответ Колер.

Был ли он окончательно уверен в том, что стоит брать Киллиана с собой? Пожалуй, не был. Но и от своих слов не отказывался: он считал, что этому юноше нужен соответствующий наставник, каким в кронском отделении не мог пока стать никто. Да и слишком уж жрец Харт с его рвением к делу напоминал Бенедикту его самого в более ранние годы. К тому же пока работа не представляла особенной опасности — она лишь давала отличную возможность ввести юного жреца в курс дела и в подходящий ритм.

Поэтому, найдя компромисс по темпу продвижения и режиму тренировок во время привалов, Колер отправился в Шорру вместе с учеником. По его плану через восемь дней они должны были прибыть в деревню некроманта. А после — еще пара дней должна была уйти на встречу с хаффрубами и на доставку того количества особей, которое назовет Ланкарт, для изготовления эликсира. Отчего-то в том, что некромант согласится на этот эксперимент и даже добьется определенных успехов, жрец Колер не сомневался. Да и в крайнем случае готов был для смелости предоставить воинам Совета Восемнадцати пустышку… но об этом думать пока не следовало. Время покажет, как сложатся обстоятельства.

Итак, к вечеру четвертого дня пути Бенедикт с учеником достигли берега реки Мотт, через которую следовало переправиться и устроить привал на ночь. До этого погода потворствовала путникам, дни выдавались пусть и довольно холодными, но все же ясными и безоблачными. На третий день Мезона небо заволокли тяжелые облака, грозящиеся пролить на землю сильный осенний дождь, и Бенедикту хотелось достичь хорошего укрытия до начала непогоды.

— Удобная переправа здесь совсем недалеко, — сообщил Колер ученику, остановив своего коня на берегу Мотт и оглядевшись по сторонам. — Если повезет, переберемся на тот берег, пока не начался дождь, и поищем подходящее место для привала.

Киллиан согласно кивнул.

— Мысль здравая.

— Тебе не пора принимать твою настойку? — ухмыльнулся Колер.

— Приму во время привала, — небрежно пожал плечами Киллиан. Отметив скептический взгляд наставника, он закатил глаза и качнул головой. — За графиком я слежу, будьте уверены. Я ведь уже говорил: я не идиот.

— Не идиот, да, в этом сомневаться не приходится, — отозвался Бенедикт без тени насмешки. Киллиан лишь усмехнулся в ответ, после чего они продолжили путь.

Переправа через Мотт вышла легкой и относительно быстрой — больше времени отнял поиск нужного места для отдыха. Впереди маячил небольшой перелесок, где поджидала местами болотистая земля.

«По-хорошему, этот участок нам бы тоже миновать. Болото трудновато назвать хорошим местом для ночлега», — задумался Бенедикт, однако озвучивать свои мысли ученику не стал: он отчего-то решил, что Киллиан подумал о том же самом, но тоже предпочел промолчать.

Через густые облака сумеречный свет пробивался едва-едва, и, судя по грядущей непогоде, темнота грозилась накрыть этот регион Сембры раньше положенного часа. К моменту, когда жрецы Культа продвинулись в перелесок, и кроны деревьев, листва с которых еще не успела облететь, сомкнулись над головами, оставив над путниками лишь редкие полосы вечернего света, видимость заметно ухудшилась, и Бенедикт, вздохнув, остановил своего коня.

— Боюсь, что придется заночевать тут, — констатировал он.

Киллиан прищурился, оглядываясь вокруг, и нашел место, где кроны деревьев были особенно густыми, чтобы образовать плотный навес. Он, кивнув, указал наставнику в ту сторону.

— Что ж, пожалуй, там подходящее место для ночлега. Возможно, удастся даже переждать там дождь.

— Слишком сильный — не удастся, — нахмурился Бенедикт.

— Слишком сильный, боюсь, не удастся переждать ни в одном из тех укрытий, что предлагает нам местность. А продвинуться дальше и найти что-то более подходящее мы вряд ли успеем: скоро станет совсем темно. Поэтому… — речь молодого человека прервал резкий приступ сухого кашля, который не удалось сдержать. Бенедикт сжал губы в тонкую линию и с трудом удержался от замечаний. — Поэтому стоит довольствоваться тем, что имеем.

— Знай, если снова сляжешь, я тебя оставлю где-нибудь в попутной деревне и прикажу местным сиделкам привязать тебя к койке и не отпускать до полного выздоровления.

Киллиан невесело усмехнулся, и Колер заметил, что на висках ученика выступили капельки пота: к вечеру он всегда начинал чувствовать себя чуть хуже.

— Стало быть, догоню вас во Фрэнлине когда снова смогу быть полезным в работе, — невозмутимо отозвался молодой человек, тут же добавив, — если слягу.

Бенедикт закатил глаза, спешился и направился к укрытию, указанному юным жрецом.

— Знаешь, глядя на тебя, я иногда удивляюсь, что фанатиком считают меня. На твоем фоне я просто блекну.

— Вы сами говорили, что в моем возрасте вели себя так же, — пожал плечами Киллиан, тоже спешившись и прочистив горло, видимо, подавив очередной приступ кашля. Он небрежно утер лоб рукавом дорожного одеяния, однако от Бенедикта не укрылось, что лицо ученика начало сильно блестеть от пота.

— Я не так рисовался, — хмыкнул Колер, начиная поспешно готовить место для костра.

— Согласен, — Киллиан поспешил вернуть наставнику ухмылку, — судя по тем рассказам, которые о вас ходят по всей Арреде, вы рисовались куда больше моего.

— Наглец.

— Без какого-либо уважения к старшим, я помню.

Бенедикт нервно хохотнул. Киллиан взял коней под уздцы и повел их к текущему неподалеку ручью на водопой.

— Когда прибудем в ближайшее отделение Культа, нужно будет сменить лошадей, эти порядком выдохлись, — констатировал он, привязывая животных к невысокому деревцу.

Колер согласно кивнул и продолжил заниматься костром. Ученик его тем временем принялся готовить место для ночлега. Он подумал, что, возможно, стоит сейчас принять настойку жреца Морна, и даже потянулся к небольшой сумке, в которой она покоилась, привязанной к седлу, однако в последний момент передумал, решив обратиться к лекарству непосредственно перед сном — так действие было особенно эффективным.

Вскоре, когда над перелеском сгустилась темнота, жрецы Культа устроились у костра на привал и, наконец, смогли перекусить. Аппетита у Киллиана не было, однако проглотить свою порцию он себя заставил, прекрасно понимая, что, если откажется, услышит очередную гневную отповедь по поводу своего здоровья. Да и сам Харт прекрасно понимал, что отсутствие аппетита в его положении — не самый лучший признак. Закрадывалось нехорошее подозрение, что походные условия все же сильно способствуют болезни, вопреки целебному действию настойки, однако эти мысли он старался от себя отгонять.

— Надо думать, захочешь караулить первым? — вдруг нарушил молчание Бенедикт, заставив ученика встрепенуться.

— Могу и первым, — неопределенно пожал плечами молодой человек. — Если вы устали, можете отдыхать.

Колер прищурился, словно пытаясь прочитать мысли ученика.

— Я просто подумал, что, раз ты уже четверть часа сидишь и безотрывно смотришь на костер, спать ты не захочешь еще некоторое время. Тебя все еще беспокоят мысли о Гансе Меррокеле и о пожаре в Талверте?

Харт невесело усмехнулся.

— Вы сгущаете краски, Бенедикт. Мои дела с огнем обстоят вовсе не так плохо, это — первое. Далеко не каждый раз, когда я смотрю на пламя, я думаю о Гансе Меррокеле или о Талверте, это — второе, — он заметил, что Колер криво ухмыляется, слыша это перечисление снова, однако предпочел проигнорировать его реакцию, — а покараулить я могу, потому что вы действительно выглядите уставшим, и вам требуется отдых, это — третье. Да и к тому же, я сам гораздо лучше высыпаюсь, когда сплю несколько часов до рассвета.

Бенедикт улыбнулся и приподнял руки.

— Это, как водится, четвертое?

— Схватываете налету.

— Что ж, в таком случае я действительно передохнул бы несколько часов. Не забудь выпить лекарство.

— Перед сном оно лучше всего действует, — кивнул Киллиан. — Не забуду.

Медлить Колер не стал, а поспешил побыстрее устроиться для отдыха, после чего довольно скоро уснул. Киллиан заметил, что дыхание наставника замедлилось и стало глубже, лицо расслабилось, вдруг приняв умиротворенное и спокойное выражение, что так контрастировало с его обыкновенной напряженной собранностью. На лице Харта показалась улыбка, и он даже тихо усмехнулся своим мыслям, после чего тут же пришлось задержать дыхание и зажать рот рукой, чтобы подавить приступ сухого кашля. Поняв, что справиться с ним на этот раз не сможет, он поднялся, как можно тише, и отошел в сторону, чтобы не разбудить наставника. Кашель вырвался из груди с болью и свистом, на лбу выступила испарина.

— Зараза… — тихо процедил сквозь зубы Киллиан, оглянувшись на Бенедикта. Похоже, жрец Колер не просто так постоянно напоминал ученику о настойке: вопреки улучшению общего состояния, болезнь, похоже, и не думала отступать. Без лекарства, которым своего непутевого пациента щедро — целой флягой — снабдил жрец Морн, Киллиан быстро проиграет это сражение.

«Похоже, пить лекарство придется сейчас, а не перед сном», — решил молодой человек и направился к своему коню, на седле которого в сумке покоилась фляга с настойкой. Отойдя на несколько метров от костра, Киллиан уже с трудом мог что-то разглядеть в сгустившейся темноте: небо полностью затянуло облаками, поэтому ни луны, ни звезд видно не было.

Он оглянулся в сторону костра, подумав о том, не прихватить ли с собой некое подобие факела для страховки, однако желания подходить к пламени настолько близко у него не возникло.

«Обойдусь», — рассудил Киллиан и уверенно направился к лошадям.

По носу ударила тяжелая холодная капля, упавшая с неба. Следом за ней еще одна стукнулась о макушку. В листве перелеска начинался тихий шелест дождя, который, похоже, обещался быть сильным и вполне мог затушить костер даже под плотным навесом ветвей.

Харт, прищурившись, взглянул в сторону располагавшегося неподалеку болота. Вряд ли сейчас удастся найти лучшее укрытие, чем нынешнее, даже несмотря на то, что перелесок там становился чуть гуще.

При приближении своего наездника конь вдруг испуганно фыркнул и попятился, упрямо мотнув головой.

— Вот еще вздумал, — закатил глаза Киллиан, продолжая приближаться к животному. Подойдя, он понимающе похлопал жеребца по крупу. — Ну, не жалуйся, приятель. Нам всем здесь мокнуть.

Рука Киллиана потянулась к сумке и извлекла настойку.

Из перелеска со стороны болота вдруг раздался странный шум, которому вторило тихое ржание обоих коней. Киллиан нахмурился, всмотрелся в темноту и пожалел, что все же не взял с собой факел. Что это был за звук? Крик какой-то птицы? Странной, надо сказать, птицы — Харт повидал их достаточно в западном Кроне, но не слышал ни одной, которая издавала бы такое противное верещание. Пока источник шума, похоже, был далеко, но кто это? И уж не решит ли этот кто-то заявиться сюда?

Видимость тем временем ухудшилась еще сильнее — дождь, который весь день грозился пролиться на земли Сембры, наконец, дождался своего часа и теперь только набирал силу. Киллиан застыл, отчего-то готовясь схватиться за оружие. Флягу, отвлекаться на которую он сейчас не решился, он перехватил левой рукой.

— Бенедикт, — тихо окликнул он, надеясь одновременно докричаться до наставника и не произвести много шума. Попытка не удалась, но наружу снова прорвался сухой кашель.

«Зараза», — вновь раздраженно процедил про себя Киллиан, но вслух лишь повторил имя наставника. Меч быстро скользнул ему в правую руку.

— Бенедикт! — на этот раз он позвал громче. Колер на своем месте пошевелился и, резко раскрыв глаза, огляделся. Рука его потянулась к мечу, когда он вскочил с настила.

Никакой угрозы поблизости видно не было, поэтому Колер нахмурился и вопрошающе кивнул ученику: он знал, что просто так Харт не стал бы будить его.

Киллиан, все еще всматриваясь в темноту близлежащего болота, сделал пару осторожных шагов в сторону укрытия.

— Здесь кто-то есть, — тихо произнес он.

Дождь коварно шелестел в листве, стучал по воде и земле, и многие звуки в нем становились обманчиво угрожающими — теперь, когда неподалеку затаился неизвестный враг. Киллиан продолжил вглядываться в шуршащую тьму, медленно подходя к наставнику. Лошади снова беспокойно заржали. Харт быстро смахнул дождевую воду с лица левым рукавом. Сквозь темную муть ему показалось, что он уловил какое-то едва заметное движение неподалеку, но в ночи не сумел ничего распознать.

Он не успел ни предупредить наставника об опасности, ни даже перехватить меч соответствующим образом, чтобы поразить почти невидимого врага: что-то мощное и одновременно водянистое с силой врезалось ему в грудь и заставило отлететь на несколько метров, прокатившись по земле.

В ушах зазвенело. Дождь барабанил по лицу, Киллиан был не в состоянии толком даже разглядеть своего противника, когда тот с силой впечатал его спиной в дерево, вышибая дух. В груди что-то засипело, и надсадный кашель вновь был готов вырваться наружу, но на этот раз Харту удалось его сдержать. Где-то в тумане, пока перед глазами маячила странная фигура, от которой сильно пахло болотной тиной, он услышал, как наставник зовет его по имени и бросается на помощь в темноту.

Что-то заставило Киллиана уклониться — он почувствовал взмах пронзительно заверещавшего существа и последовал собственным инстинктам, втянув голову в плечи и отвернув ее в сторону. Что-то острое, как заточенный клинок, больно оцарапало левую щеку, и молодой жрец почувствовал, как довольно глубокая рана начинает кровоточить.

Он знал, что надо сбросить эту тварь, пока она — чем бы она ни была вооружена — не выколола ему глаза. Не успев толком разглядеть ее расплывчатые очертания, Киллиан постарался нанести возможный удар мечом ей в корпус. Клинок будто проник во что-то вязкое, встретившее сопротивление и затянувшее его в себя, как густой студень. Существо яростно заверещало, но вынуждено было отвлечься от Киллиана, потому что на нее налетел сзади другой противник. Тварь оказалась проворной и сумела уклониться от клинка Бенедикта, «выплюнув» из себя меч Харта и метнувшись в сторону, скрываясь в водяной завесе.

«Вставай!» — скомандовал себе Киллиан, хотя грудь и спина все еще болели, а в легких, кажется, что-то хрипело, потревоженное ударом. Левая щека, поцарапанная острыми когтями, горела огнем, но думать о своих повреждениях времени не было. Харт вскочил и успел поднять свой меч, став плечом к плечу с Колером.

— Что это такое? Разглядели? — спросил он. Голос его звучал без тени дрожи, но напряженно и сосредоточенно.

— Не успел, — отозвался Колер, когда тварь вновь вылетела из стены дождя и бросилась на того, кто помешал ей разделаться с молодым жрецом. Колер оказался быстр и успел отступить, нанеся рубящий удар мечом. Киллиан отскочил и тоже приготовился атаковать. Жрецам удалось осечь обе водянистые кисти неизвестной твари, однако они обратились в воду и тут же «затекли» обратно в тело, восстановившись в считанные секунды.

Лишь тогда в слабых отблесках костра удалось разглядеть иное существо, и Киллиан готов был поклясться, что никогда прежде не видел подобного монстра. Чем-то тварь отдаленно походила на человека — наличием двух рук и двух ног, примерным ростом и сложением. На этом сходство заканчивалось. Лицо существа было вытянутым и овальным, глаза темнели на нем черными провалами, нос отсутствовал, а огромный рот скалился рядом острых, как иглы, зубов. На длинных тонких руках угрожающе сжимались пальцы с длинными когтями.

Один вид такой твари мог заставить неподготовленного зрителя рухнуть от страха без чувств. Киллиан даже удивился, что сумел сохранить самообладание. В голове он напряженно перебирал знания, полученные когда-то из книг, на предмет того, кого он на деле перед собой видит? Как такие существа живут? Поодиночке или стаями? Если хоть на секунду вообразить, что этот монстр здесь такой не один…

Монстр кинулся в атаку вновь. Схватка превратилась в беспорядочный танец, в котором приходилось быстро перемещаться почти при отсутствии видимости с места на место, чтобы успеть нанести удар мечом и увернуться от острых когтей или зубов. Эта борьба изматывала — но, похоже, изматывала только жрецов Культа. Иное существо же, казалось, только набиралось сил.

«Вода», — успел подумать Киллиан, бросаясь на помощь Бенедикту, которого откинула в сторону тварь. — «Похоже, вода придает ей сил».

Закончить свои рассуждения у него не получилось: отвлекшись от Колера, монстр бросился на его молодого попутчика. Казалось, потревоженная жительница болота никак не могла определиться, кем полакомиться в первую очередь, и пыталась изучить обоих пришельцев.

Мощный удар в грудь вновь заставил молодого человека отлететь в сторону и рухнуть наземь — непосредственно рядом с тем деревом, куда неизвестный противник опрокинул его при первом нападении. В груди словно что-то щелкнуло, и вдох отозвался резкой острой болью, однако внимание Харта привлекло нечто иное: он успел краем глаза заметить неподалеку флягу с настойкой жреца Морна, которая вылетела у него из рук. Киллиан попытался сбросить с себя отвратительное безносое чудище, визг которого заставлял волосы на его взмокшем затылке встать дыбом. Тварь, казалось, пыталась удержать и изучить свою жертву. Она резко схватила его когтистой рукой за промокший от болезненного пота затылок и угрожающе зашипела. Киллиан стиснул зубы и замычал в отчаянной попытке вырваться. Ему с трудом удалось вывернуть кисть и отсечь твари руку по самое предплечье, хотя он и знал, что долгосрочного результата от этой победы ждать не стоит.

Существо вдруг резко вскрикнуло и отскочило. Киллиан заставил себя быстро подняться и стал наизготовку, заметив, что Бенедикт уже успел прийти в себя после недавней атаки.

Как ни странно, когтистая рука монстра не спешила прирастать назад. Тварь издала странный звук — нечто среднее между рычанием и писком — и боязливо попятилась. Харт перевел дух, с трудом сладив с рвущимся наружу кашлем. Его разум не прекращал думать: почему на этот раз рука не приросла обратно? Что изменилось? Существо устает от постоянной борьбы? Или же…

Знания, наконец, сложились в единую картину.

Пот. Она ухватила его за взмокший затылок, обильный пот с которого дождь еще не смыл. Киллиан знал только одно существо, обитающее близ болот, которого питает вода и которое боится соли. Спарэга, болотная ведьма. Одиночка.

— Она боится соли! — воскликнул Харт, обращаясь к Бенедикту, хотя понимал, что толку от этого восклицания будет мало: в конце концов, жрец Колер не сможет сражаться со спарэгой вяленым мясом. Оружия против такого врага у них попросту не было. Пота или крови из раны на лице не хватит, чтобы победить ее.

Или…

Рука твари начала медленно прирастать обратно — видимо, дождевая вода успела смыть соль. Спарэга вновь скрылась в темноте, готовясь к новой атаке.

— Харт! — Бенедикт позвал ученика, чтобы тот не отходил далеко и сражался с ним спина к спине, однако в голове молодого человека уже созрел другой план. Да, он, пожалуй, еще выйдет ему боком, если удастся выжить, но другого выбора попросту не было.

— Подстрахуйте! — скомандовал Киллиан, опрометью бросаясь к лежащей на земле фляге с настойкой. Ее вкус — горький и соленый — буквально вспомнился на языке.

Спарэга вновь вылетела из темноты, и Бенедикт, пусть он и не знал, в чем состоит план ученика, кинулся наперерез твари и отвлек на себя ее внимание на несколько секунд. Этих секунд Харту хватило, чтобы открыть флягу и помчаться на болотную ведьму.

Существо повернулось к нему и, выставив вперед руки с угрожающе острыми когтями, нацелилась прямо ему в лицо. Киллиан вновь нанес рубящий удар, отсекающий лапы спарэги по самые предплечья. Лишившись одного оружия, болотная ведьма решила пустить в ход другое — острые, как иглы зубы, вонзив их в правое предплечье молодого жреца. В тот же момент он вложил всю возможную силу в левую руку и втолкнул открытую флягу с соленой травянистой настойкой в живот твари. Похожее на студень тело отозвалось легким сопротивлением. Из груди спарэги вырвался странный звук, который, похоже, можно было трактовать как удивленное восклицание.

Правое предплечье взрывалось болью, однако Киллиан заставил себя не замечать этого и приложил максимальное усилие, чтобы заставить содержимое фляги смешаться с водянистым телом болотной ведьмы. Эффект достигался медленнее, чем он хотел, однако уже через пару мгновений тело твари начало заметно твердеть. Острые зубы освободили руку Харта, спарэга испуганно попыталась попятиться, и тогда меч Бенедикта нашел свою цель, отрубив жительнице болота голову.

Киллиан с трудом выдернул руку из начавшего твердеть тела. Фляга с соленой настойкой осталась внутри. Обезглавленная спарэга рухнула, и звук удара оземь получился много громче, чем все те звуки, что сопровождали ее движения раньше.

— Ее нужно сжечь… иначе она восстановится — успел бросить Харт, когда ноги его предательски подкосились, и он упал на мокрую от дождя траву совершенно без сил.

Слова молодого жреца подтверждала отрубленная голова твари, чей взгляд медленно бродил из стороны в сторону, ища связи с телом.

Колер оглянулся на скрытый под навесом костер. Пламя шипело, когда капли воды все же просачивались в него, однако плотные кроны пока успешно защищали огонь от угасания. Не теряя времени, Бенедикт взял обезглавленное тело спарэги, второй рукой схватил ее голову и потащил тварь к костру.

Киллиан наблюдал за процессом молча. Рассеченная щека и укушенное правое предплечье сильно кровоточили, ушибленная спина ныла, грудь болела, а в легких что-то словно периодически перекатывалось. Вдыхать было больно. При очередном глубоком вдохе приступ кашля сотряс тело молодого человека, заставив его зарыться лицом в мокрую траву. Он уже с трудом мог различить, от чего его колотит дрожь: от болезненного озноба, от осеннего холода или от шока. Пожалуй, от всего вместе. Дышать становилось тяжело, будто на грудь опустили наковальню, а горло сдавила чья-то стальная хватка…

«Нельзя так оставаться», — прозвучало где-то в уголке его сознания. — «Нужно встать. Нужно просушить одежду, нужно…»

Мысль не сумела завершиться, погрязнув где-то в чернильной темноте этой ночи.

— Киллиан? — прозвучало где-то неподалеку. С этим обращением вернулась и боль, которая на некоторое время, казалось, отступила. Сконцентрировалась она главным образом в левой щеке, правом предплечье и груди. Спина ныла уже заметно меньше.

Харт попытался что-то сказать, но сумел выдавить из себя лишь тихое мычание.

— Киллиан, — на этот раз Бенедикт заговорил строже. — Пришел в себя?

«Пришел в себя? Я терял сознание?» — подумал Киллиан, но вслух этого вопроса решил не задавать: очевидно ведь, что терял, раз Колер это спрашивает. К тому же он успел заметить, что дождь уже не барабанит по его лицу или затылку, хотя шум его в листве — немного поутихший — все еще слышится вокруг. Похоже, Бенедикт успел перетащить его под навес.

— Угу, — сумел промычать Киллиан, понимая, что наставник все еще ждет от него ответа.

— Хорошо, — выдохнул Бенедикт. — Тебе здорово досталось. Руку я тебе перевязал. Щеку тоже смог кое-как заштопать. Правда, шрам, боюсь, останется, но, знаешь, я успел убедиться, что мужчинам такие отметины только прибавляют популярности у дам. Пожалуй, этого так не хватало во мне когда-то Адланне…

Колер нервно усмехнулся. Ученик прикрыл глаза, не сумев отреагировать на это замечание. На него все еще чугунной тяжестью давила усталость, тело казалось непомерно тяжелым и едва ли могло шевелиться.

— Долго…я… — попытался спросить он, но тут же остановился, нахмурившись от боли в щеке и постаравшись удержать свое лицо от дальнейших движений.

— Пару часов. Повезло, что ты был без сознания, пока я работал, иначе дергался бы.

— А вы… как? — заставил себя произнести Харт, хотя глаза у него закрывались.

— Пара царапин, ничего серьезного, — отмахнулся Бенедикт. — Мне досталось явно меньше. И настойки лекарственной я не лишился, так что…

Колер помедлил, глянув на слабо горящий костер. Дождь понемногу переставал и вскоре должен был закончиться.

— Не могу себе представить, как ты понял, что нужно делать, — признался Бенедикт. — Думаю, я бы так и сражался с этой тварью бесконечно… ну или пока кто-то из нас не издох бы от изнеможения. До того, что она боится соли, я бы не додумался.

— Спарэга, — коротко сказал Киллиан.

— Гм… болотная ведьма? С ними тебе тоже приходилось сталкиваться? — он нервно усмехнулся. — Я почти четверть века работаю в Красном Культе, и за все это время мне ни разу не доводилось видеть таких тварей.

— Я читал о них, — осторожно проговорил Харт, стараясь не потревожить рану на щеке, хотя она все равно отзывалась уколами боли. — Но не видел.

— Что ж, теперь я могу плюнуть в лицо Карлу. Он сомневался, что стоит брать тебя с собой, но, не окажись ты рядом, я был бы уже мертв. Пожалуй, после Малагории нам следует пересмотреть вопрос о том, что мы рассказываем нашим последователям. Они должны знать, как бороться с такими существами. И с остальными тоже. Ты молодец, Киллиан, — Бенедикт сочувственно нахмурился и качнул головой. — Ты как? Держишься?

— Да, — тут же отозвался Харт, — только… покараулить уже не смогу…

Он устало выдохнул: долгие речи пока давались ему с большим трудом и отнимали слишком много сил.

Бенедикт нервно усмехнулся.

— Думаю, твоя смена уже подошла к концу. Путь продолжим, когда ты отдохнешь. Как раз кончится дождь, и одежда немного высохнет у костра.

Киллиан не сумел даже кивнуть, он только моргнул в ответ и еще несколько мгновений не мог заставить себя открыть глаза.

— Отдыхай, — мягко произнес Колер, положив руку на плечо ученику. — Остается надеяться, что твоя болезнь не возобновится так стремительно, и ты сумеешь добраться хотя бы до ближайшего отделения Культа.

— Я буду в порядке, — тихо заверил Киллиан, но ответа наставника уже не услышал: он провалился в глубокий сон без сновидений, и сегодня даже привычные кошмары не сумели выдернуть его из темноты.

Легкая поступь советника всегда оставалась для царя незамеченной до самого последнего момента. Фатдир возникал рядом, как призрак — бесшумно и неслышно, будто даже одежда послушно переставала шуршать по его тихой указке.

— Государь, — почтительно обратился сухопарый малагорец к своему правителю, войдя на балкон главной залы, — надеюсь, я не отвлек вас. У меня есть несколько важных новостей, которые хотелось бы обсудить с глазу на глаз.

Аркал едва не вздрогнул, обернувшись на тихий голос советника, и хмыкнул.

— Бесшумен, как и всегда, — констатировал он. В главной зале Бэстифар не поправлял Фатдира, когда тот почтительно обращался к нему: пожиратель боли был убежден, что здесь даже у стен есть уши. — Что ж, тогда нам стоит удалиться в мои покои.

— Всенепременно, — согласился советник.

Они молча проследовали в нужную комнату. Аркал плотно запер за собой дверь и выжидающе воззрился на своего советника.

— Итак, я весь внимание. Что за новости?

— Перво-наперво хотел обсудить с вами начало строительства Храма Тринадцати в Грате. В скором времени мастера обещали приступить к работе над этим проектом. Необходимо выбрать подходящее место. Этот вопрос обсуждается.

— Ты — одно из чудес этой земли, Фатдир, — осклабился Бэстифар. — Качество и скорость твоей работы поражают.

— Благодарю, государь.

— В этой комнате можно обойтись без формальностей, — терпеливо напомнил аркал.

— Прошу простить, — кивнул советник, хотя тень тщеславной улыбки мелькнула в уголках его тонких губ. — Остальные новости касаются сведений, полученных мною с материка, и я бы назвал их новостями первостепенной важности. Как вы знаете, у меня есть некоторые… гм… связи в различных городах королевств Совета Восемнадцати. И от них до меня дошла интересная информация прямиком из правящей верхушки.

— Продолжай, — кивнул царь, сложив руки на груди.

— На материке начинаются волнения, Бэстифар. И они напрямую касаются вас и Мальстена Ормонта.

— Меня и Мальстена? — изумленно переспросил аркал. — Я думал, на материке все, кроме Бенедикта Колера, главы Культа и Рериха Анкорсдского считают Мальстена мертвецом.

— Боюсь, что обстоятельства изменились. Упомянутый вами жрец Колер эти самые волнения и всколыхнул. Пока что точной информации о том, что происходит в Совете, нет, но, похоже, весть о том, что Мальстен Ормонт не сгорел на одном из Ста Костров Анкорды, просочилась во все королевства. Полагаю, у Совета назревают большие претензии… к вам, Бэстифар. За то, что укрыли беглеца и внесли огромную лепту в Войну Королевств. Если мои источники не врут, вам приписывают даже обстоятельства битвы при Шорре.

— Битвы Кукловодов? — едва не поперхнулся аркал. — Что же они хотят сказать? Что это я внедрил туда данталли?

— Если информация, которую мне передали, правдива, то все обстоит именно так. Готовится военная операция, Бэстифар. Я полагаю, Совет может начать с торговой блокады Малагории. Не знаю, в чем настоящая цель, ради которой были пущены эти слухи, но полагаю, что, раз в деле замешан Колер, он желает убрать вас с пути, потому что…

— Понятно, почему, — малагорский царь опустил взгляд. — Видимо, жрецу Колеру хватило наших немногочисленных встреч, чтобы понять, что я питаю к данталли некоторые симпатии и…

— Возьму на себя смелость перебить, но ваши симпатии ему без надобности, Бэстифар. На Войне Королевств и после нее вы прослыли другом и пособником Мальстена Ормонта.

Аркал осклабился.

— Дорогой мой Фатдир, я ведь никогда не слыл глупцом, — нарочито миролюбиво произнес он, положив руку на плечо советника. — На этот раз ты зря перебил. Поверь, я прекрасно знаю, что Мальстен является для Культа опаснейшим врагом, которому еще не встречалось равного по умениям. И, как справедливо убежден жрец Колер, попади этот данталли под мою защиту снова, он сумеет овладеть любой армией, невзирая на защитный красный цвет.

— Проблема в том, что на этот раз Колер решился на активные действия и подключил к этому весь Совет Восемнадцати. Положение Малагории на Арреде никогда не приходилось по вкусу королевствам материка. Сейчас у них появился отличный повод посеять смуту на вашей земле, и, учитывая количество человек, которые правители могут выделить для этой операции, я не могу построить утешительных прогнозов. Даже в союзе с Аллозией нам предстоит в случае военных действий обороняться по нескольким фронтам. Флот Совета может зайти и со стороны Адеса, и со стороны Оруфа. Мне не известны случаи, когда война на два фронта была бы выиграна, особенно учитывая численный перевес.

Бэстифар вздохнул и убрал руку с плеча советника. На этот раз лицо его выглядело серьезным.

— Ты сгущаешь краски, Фатдир. Войну еще никто не объявлял. Это, разумеется, не значит, что мы будем сидеть сложа руки и не мобилизуем силы. Я отправлюсь в Аллозию и устрою переговоры, мы подготовимся к встрече с Советом. Но ты забываешь одну простую вещь: я аркал. Тебя не было в дэ’Вере, и ты не видел, как легко я опустил на колени целую армию, чтобы нам с Мальстеном позволили уйти. Ты сомневаешься, что я смогу сделать это еще раз?

— У меня нет сомнений в вас, государь, — на этот раз советник предпочел обойтись без фамильярности. — У меня есть сомнения в том, что Совет оставил эти ваши способности без внимания. Колер не пойдет на бездумный план, у него что-то припасено.

— Что же? — хмыкнул Бэстифар. — По-твоему, он может найти способ сопротивляться моим силам или силам Мальстена? Помилуй, Фатдир, это ведь значит найти способ обуздать саму природу. Если у Колера хватило бы сил на такое, стало быть, это бог, а не человек, и противостоять такому противнику не сможет никто. Я не могу поверить, что он располагает подобными силами. Все, что есть у Бенедикта Колера, это фанатизм и идея.

— И люди, которые готовы за ним пойти, — нахмурился советник.

— С людьми я сумею сладить, — губы аркала тронула угрожающая улыбка. — Так или иначе, я неплохо знаю Совет. После Войны материк только начал оправляться, а ведь Малагория в той войне не участвовала, мы только укрепляли силы. Сомневаюсь, что Совет сейчас захочет развязать новое кровопролитие — для начала они устроят переговоры, выдвинут требования. Начнется дипломатия, Фатдир, с ними так всегда. Пока что Малагории удавалось избегать большинства войн, потому что мы умеем выгодно договориться.

— Думаю, сейчас иной случай.

— Я тебя услышал, — кивнул аркал. — Примем это во внимание и обговорим этот вопрос с остальными советниками.

Фатдир удовлетворенно кивнул, хотя лицо его осталось напряженным.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался Бэстифар. Советник нехотя мотнул головой.

— Последняя новость касается Мальстена Ормонта. Один из моих связных проживает в Нельне, в Хостере. Это небольшая деревня, однако ее жители очень быстро узнают многие слухи с материка, их народ редко сидит на месте и часто путешествует. Я счел, что иметь контактное лицо там будет полезно…

— Ближе к делу, — нетерпеливо нахмурился Бэстифар.

— Мой человек связался со мной через эревальну и рассказал, что некоего странника по имени Мальстен в компании молодой женщины Аэлин видели в Хостере в ночь с двадцать девятого на тридцатый день Матира. Они представились двумя охотниками на иных и избавили деревню от кваров. В первый день Мезона на рассвете эти двое покинули Хостер. Сказали, что направляются в Леддер. Полагаю, им осталось меньше недели пути до портового города, а дальше, судя по всему, господин Ормонт с леди Дэвери сядут на корабль до Адеса.

Бэстифар постарался никоим образом не выдать своих чувств, однако глаза его сверкнули ликованием.

— Вот оно, значит, как, — задумчиво протянул он. — То есть, скоро наш друг будет здесь.

— И в свете разворачивающихся на материке событий это не самый лучший для нас расклад, — предупредил Фатдир.

— Напротив, — качнул головой аркал. — Мальстен — самая ценная разменная монета в этой игре. А еще он ценнейший союзник, если найти к нему верный подход. Поэтому то, что он вскоре прибудет в Адес, есть новость исключительно хорошая.

Советник нахмурился.

— Думаю, в случае его пребывания в Малагории нам будет сложнее договориться с Советом.

— Ну… или легче, учитывая, что наш друг способен взять под контроль кого угодно, — усмехнулся Бэстифар, вновь похлопав Фатдира по плечу. — Не переживай так раньше времени. Уверяю тебя, перспективы не так уж плохи. Когда придет нужный момент, мы сумеем понять, какую монету нам следует разменивать и какой стороной ее повернуть.

— Что ж, пусть тогда один из нас мыслит более оптимистично, а другой будет готовиться к худшему раскладу.

— О, боги, — закатил глаза аркал. — Я живу в царстве пессимистов!

На этом туманном согласии малагорский царь указал первому советнику на дверь и предпочел закончить разговор.

Вечером того же дня Бэстифар с нетерпением дожидался окончания цирковой репетиции. Он давно не присутствовал на этих мероприятиях, хотя прежде, когда представлениями заведовал Мальстен, он с радостью находился на одном из зрительских мест, периодически высказывая свои пожелания и наблюдая за тем, как зрелище, придуманное искуснейшим кукловодом, меняется на глазах. С приходом же к работе Дезмонда Бэстифар начал стремительно терять интерес к репетициям, ибо представления являли собою полную их копию. При Мальстене номера были текучими и могли измениться прямо в процессе. Ему всецело доверялись артисты и музыканты, и у каждого захватывало дух от того, насколько легко и естественно беглый анкордский кукловод вплетает в каждый элемент все новые и новые оттенки. Пожалуй, это действительно был исключительный талант одного конкретного кукольника, который присутствовал далеко не у каждого представителя его вида.

Однако сегодня Бэстифар не желал думать об утраченной самобытности малагорского цирка. Сегодня его интересовал определенный член труппы, и именно его талант сейчас требовался аркалу, как никакой другой.

Дождавшись, пока Левент покинет арену, Бэстифар вынырнул из-за кулисы и ухватил распорядителя под локоть.

— Ты-то мне и нужен, мой дорогой друг, — с лучезарной улыбкой произнес он.

— Мой царь! — изумленно воскликнул Левент, замерев и почтительно поклонившись.

— Полно, полно, — отмахнулся аркал. — Сейчас мне совершенно не нужны расшаркивания. Мне нужен твой талант.

Следуя за правителем Малагории к дворцу, цирковой распорядитель непонимающе хмурился.

— Вы… хотите поговорить со мной о моей части представления?

Бэстифар усмехнулся: Левент всегда относился к своей работе с большой серьезностью, и каждое слово аркала — даже до того, как он занял трон — воспринимал с трепетом и концентрировал на этом все свое внимание.

— Не совсем, — качнул головой Бэстифар. — В этой части у меня к тебе нет никаких нареканий или даже советов. Но мне прекрасно известно, что ты не только талантливейший распорядитель, но и гений перевоплощений. Твое умение гримировать артистов не знает равных во всей Малагории. И именно это искусство мне от тебя нужно.

Левент с готовностью подобрался.

Искусство перевоплощения действительно было его сильной стороной. При должном старании он мог изменить человека до неузнаваемости, мог изготовить лицевые накладки — такие, что их было не отличить от настоящий кожи. Образы, созданные Левентом для представлений малагорского цирка, были потрясающими.

— Пойдем со мной, дорогой друг, я хочу, чтобы ты подробно посмотрел на лицо, которое тебе потребуется для меня сотворить. А потом я назову тебе того, кто необходим мне для реализации этой затеи.

— Вы хотите… чтобы я загримировал кого-то под другого человека к будущему представлению?

— К очень важному представлению, дорогой друг. Работа предстоит детальная и трудная, но я уверен, что никто не справится с нею, кроме тебя. Я жду от тебя не просто искусства перевоплощения, Левент. Я жду от тебя почти магии. И сейчас я покажу тебе, с кем ты будешь ее творить.

На шестой день Мезона Бенедикт и Киллиан достигли Сонного леса, и до деревни Ланкарта, обозначенной на карте Карлом Бриггером, оставалось около полутора дней пути. По дороге не было больше ни одного поселения — Сонный лес был опасен и гостей не жаловал. Насколько Колер знал из записей Культа, на этом участке иные существа попадались весьма часто, и где-то в этом лесу даже было отмечено одно болото дьюгара, которое обошел бы стороной любой путник с зачатками здравого смысла. Благо, на пути двух странствующих жрецов это болото не попадалось. Хватило им и того болота, что встретилось пару дней назад с обитательницей не более дружелюбной, чем дьюгар.

Встреча со спарэгой не прошла даром для здоровья Киллиана Харта. Схватка с болотной ведьмой в объятиях непогоды существенно ухудшила его состояние, а усугубило положение то, что теперь юный жрец остался без лекарственной настойки кронского лекаря, и болезнь, успевшая ненадолго отступить, пробудилась под холодным осенним ливнем и принялась атаковать его с новой силой.

На пятый день Мезона Киллиан мужественно держался в седле, хотя дышал он явно не без труда, и приступы сухого кашля теперь одолевали его заметно чаще, чем день тому назад. К вечеру силы покинули его, и до привала он добрался на одном лишь энтузиазме, запала которого — Бенедикт знал — хватит ненадолго. В ту ночь он предложил ученику лечь спать первым и решил не будить его до самого утра. Едва коснувшись настила, Киллиан провалился в глубокий сон и почти не шевелился, и если бы не тяжелое свистящее дыхание, Бенедикт мог бы несколько раз подумать, что его ученик отправился на Суд Богов раньше времени.

По крайней мере, в кошмарах ученик той ночью не метался, и одно это Колер уже счел хорошей новостью, понадеявшись, что после отдыха Харт наберется сил, чтобы добраться до пункта назначения. Наутро Бенедикт с добродушной усмешкой сообщил Киллиану, что позволил ему проспать всю ночь и милосердно не заставил караулить, в ответ на что ожидал услышать пререкания и пояснения в виде «это — первое, это — второе» с подробной аргументацией, почему так не следовало делать. Однако вместо споров и негодования услышал лишь сдержанное «спасибо», после чего всерьез озаботился состоянием ученика.

Киллиан сильно осунулся буквально за день, под глазами пролегли темные круги, а недавняя рана пересекала бледную щеку неровно заштопанной болезненной алой полосой.

За весь день он не проронил ни слова, держался в седле твердо, но, похоже, считал минуты до привала. Бенедикт не удивился бы, если б про себя ученик и вправду вел подсчет. Разговорить его Колер не пытался, понимая, что тратить силы на болтовню ученику сейчас не стоит.

То и дело в голове Бенедикта проносились опасения, высказанные Карлом Бриггером. Стоило ли, в самом деле, брать Киллиана в эту поездку? А ведь не окажись он рядом во время сражения со спарэгой, Бенедикт вряд ли справился бы один. Болотная ведьма могла запросто положить конец и малагорской операции, и поимке Мальстена Ормонта, и самому великому палачу Арреды, если бы не любознательный молодой человек, который когда-то изучал литературу по различным видам иных существ…

«Но что же он сам?» — не переставал думать Бенедикт. — «Дотянет ли он хотя бы до деревни Ланкарта?»

Ответов не было, оставалось только ждать.

Воистину, Бенедикт Колер давно не помнил за собой привычки уповать на богов, но сейчас был готов искренне взмолиться Тарт, чтобы болезнь не сломила Киллиана окончательно. Однако, похоже, богиня удачи оказалась глуха к просьбам великого палача Арреды, судя по тому, как часто на молчаливого ученика нападал сухой надсадный кашель.

«Проклятье! И ведь даже в какой-нибудь попутной деревне у знахарки его не оставишь, чтобы подлечился!» — скрипел зубами Бенедикт.

— Мы можем сделать привал, — осторожно обратился он к ученику.

— Из-за меня? — отстраненно поинтересовался Киллиан. Бенедикт тяжело вздохнул.

— Глупо отрицать очевидное. Не хорохорься только: если тебе плохо, мы можем передохнуть.

— Пока лучше не надо.

— Харт! — раздраженно окликнул Колер, со злостью сжав поводья. Конь под ним недовольно фыркнул.

— Я серьезно, — тем же отстраненным голосом отозвался молодой человек. Он повернул голову и взглянул на наставника болезненно поблескивающими глазами. — Это не упрямство, Бенедикт, это расчет. Частые и короткие привалы хуже редких и длительных. Если мы будем часто останавливаться, в какой-то момент я не поднимусь.

Колер сжал губы в тонкую линию и понимающе кивнул. Больше за тот день он не пытался указывать ученику, когда останавливаться, решив, что Киллиану действительно виднее, сколько он сможет проехать. Возможно, ему все же хватит сил на небольшую оставшуюся дорогу?

На седьмой день Мезона стало понятно, что добраться до колдуна в сносном состоянии у ученика не выйдет. Всю ночь у него держался сильный жар, который не спал и к утру. Киллиан с трудом поднялся и заставил себя тронуться в путь, взгляд у него был почти стеклянный, хотя он и пытался концентрироваться на дороге. Через три часа он зашелся долгим кашлем и сам попросил о том, чтобы устроить привал.

Бенедикт спешился тут же.

Харт нашел высокое дерево, добрался до него шаткой походной, дыша при этом громко и тяжело. Дыхание с пугающим свистом вырывалось из его груди. Прислонившись к стволу, он буквально съехал по нему на землю и устало уронил руки на колени. По лицу струился пот.

— С ним было так же… — тихо проговорил Киллиан, прикрыв глаза.

— С кем? — Колер внимательно посмотрел на ученика, пытаясь оценить его состояние. Он поднес ему флягу с водой, однако Киллиан не обратил на это внимания и не открыл глаза.

— С моим отцом. Мать рассказывала… те же симптомы. Она называла смерть отца платой за мое исцеление в детстве…. Но, по мне, это имеет отношение только к наследственности, и никоим образом не связано с божественной волей…

Губы Киллиана едва заметно дернулись в подобии усмешки, которая тут же испарилась: все силы ушли на то, чтобы сдержать новый приступ сухого кашля.

— Нужно потерпеть еще совсем немного. Часа четыре… и мы доберемся. Держись, — Бенедикт пытался говорить с учеником строго, вспоминая о том, что такой тон мобилизует его и заставляет собраться. Однако последнее слово произнес с заметной ноткой беспокойства, которую не смог замаскировать.

Киллиан не ответил. Через несколько секунд Бенедикт понял, что ученик провалился в сон, и решил дать ему хотя бы час передохнуть. Как знать, может, он сумеет набраться сил и продержаться до деревни?

Примерно через полчаса Харт очнулся и многозначительно посмотрел на погрузившегося в свои мысли наставника.

— Вы должны идти, — произнес он, облизав пересохшие губы.

— Пойдем, когда чуть придешь в себя. Время терпит, — качнул головой Бенедикт, тут же посмотрев на ученика, который не стал выглядеть и на толику лучше.

— Нет, — выдохнул Харт. — Вы должны. Я… не смогу. Останусь тут на какое-то время, а после попытаюсь добраться до ближайшего отделения Культа.

— Ты, верно, бредишь! — брови Бенедикта изумленно приподнялись.

— Нет, — качнул головой молодой человек. Взгляд его оставался серьезным и осмысленным. — Я вас задерживаю. И не исключено, что по дороге окончательно превращусь в обузу. Мы оба это знаем. Кажется, я ошибся в собственных силах. Никак не учел возможность стычки со спарэгой… если б знать заранее!.. Но такого не предугадаешь. Мне не дойти, а вы должны двигаться дальше. Я попытаюсь… связаться с вами из отделения. Возможно, доберусь до Фрэнлина или…

Бенедикт распрямился и возвысился над учеником.

— Хватит, — требовательно произнес он. — Поднимайся, отправляемся сейчас, пока у тебя есть силы на этот дурацкий спор.

— Отбросьте сентиментальность, жрец Колер, — в тон наставнику отозвался ученик, заставив глаза Бенедикта изумленно округлиться, — и прекратите со мной возиться. У вас есть миссия, и она первостепенна. Тянуть за собой балласт в нее не входит, и вы это знаете.

Кулак старшего жреца напряженно сжался.

— И двинуть бы тебе за это, — процедил он сквозь плотно стиснутые зубы. — Вставай! И соберись! Я знаю, что ты это можешь! А еще я знаю, что ни до какого отделения Культа тебе не добраться в одиночку. Ближайшее будет во Фрэнлине, до него в твоем темпе около двух дней пути, и мы оба понимаем, что ты это не осилишь. До деревни Ланкарта несколько часов, и это — реально. Некромант разбирается в медицине не хуже любого лекаря, а то и лучше. Он сумеет тебе помочь, и сейчас это единственная возможность поставить тебя на ноги. Другой не будет, это ты понимаешь?

Харт молча смотрел на наставника, взгляд его был отстраненным и не выражал ничего.

Бенедикт тяжело вздохнул.

— Киллиан, я знаю, что у меня есть миссия. Я ни на секунду о ней не забываю. Но понимаю я и то, что, если сейчас пойду у тебя на поводу, ты умрешь. Ты не доберешься до Фрэнлина, а просто погибнешь здесь. И я не хочу думать, что просто позволил этому произойти. И потом… настойки лекарственной ты лишился, когда спасал жизнь нам обоим. Ты меня спас, Киллиан, и я у тебя, как минимум в долгу. Я должен помочь тебе дотянуть до лекаря, и для этого нужно хотя бы твое желание. Разве ты сам не хочешь жить?

Он хотел. Разумеется, у него не было никакого желания заканчивать свою жизнь вот так, но силы бороться за нее его покинули. Болезнь ломила каждый дюйм тела, раны горели огнем, а каждый вздох с резкой болью приходилось выбивать с боем. В голове, казалось, работал огромный кузнечный горн, она пылала мучительным жаром. Киллиан знал, что вряд ли сможет пройти даже лигу в таком состоянии.

Бенедикт протянул ученику руку.

— Вставай, — повторил он. — Это приказ, если так понятнее.

Глаза Харта болезненно блеснули. Он ухватил наставника за предплечье, собрав все остатки сил, чтобы подняться на ноги, которые явно не желали держать тело в вертикальном положении. Мир сделал перед глазами молодого человека крутой оборот, и Колеру пришлось помочь ему не упасть.

— Держись, — тихо, но с жаром произнес старший жрец. — Рано еще сдаваться.

Не смей сдаваться! Это не конец.

В голове Киллиана навязчиво зазвучали слова, которые он говорил самому себе во сне. Там, в Талверте после пожара он думал, что умрет от удушья и горящих болью ожогов. Однако — не умер.

«Жить хочешь?» — вопрос, прорвавшийся в его сознание сквозь неотступный жар, заставил его все же подняться в седло. Надо думать, таким образом он ответил на этот вопрос положительно. — «Стало быть, еще повоюем».

— Пусть медленно, но мы будем двигаться к деревне. И дойдем, ясно? — нахмурился Бенедикт. Ученик сумел лишь отозваться коротким кивком: все его силы уходили на то, чтобы фокусировать зрение на дороге.

Около полутора часов медленного продвижения по Сонному лесу Колер безотрывно наблюдал за молодым жрецом. Дышал тот медленно и тяжело, а голова периодически норовила упасть на грудь, однако, за поводья Харт держался крепко и не произносил ни слова жалобы. Несколько раз он опасно качнулся в сторону, но громкий строгий окрик возвращал его в реальность и заставлял задействовать новую часть скудных резервов организма.

Однако к исходу третьего часа пути голос наставника нужного эффекта не произвел. Напряженные плечи Киллиана безвольно опустились, поводья почти выскользнули из ослабевших рук, и глаза начали медленно закрываться.

— Харт! — вновь окликнул Бенедикт.

Тело ученика угрожающе качнулось в сторону, и Колер понял, что на этот раз в седле молодому жрецу не удержаться.

— Проклятье, Харт! — воскликнул Бенедикт, уже соскакивая с коня и бросаясь к Киллиану, который, похоже, уже несколько секунд пребывал вне этого мира. Конь недовольно заржал, когда молодой человек начал безвольно заваливаться направо, и Колер успел подхватить ученика почти у самой земли, чтобы не позволить ему расшибиться при падении. — Киллиан!

Ответа не последовало. Даже через плотный дорожный костюм чувствовалось, что тело молодого человека буквально горит изнутри. Колер бегло дотронулся до лба ученика тыльной стороной ладони и с ужасом понял, что такого сильного жара у него не было даже в Кроне, когда пришлось срочно вызывать жреца Морна.

— Чтоб тебя! — бессильно прорычал Бенедикт, сознавая, что помочь ученику ничем не сумеет.

Понимая, что единственным вариантом все еще остается помощь Ланкарта, Колер спешно взвалил ученика на спину коня, надеясь лишь на то, что в таком положении он сумеет дышать. Взяв двух жеребцов под уздцы, старший жрец Кардении, мысленно выкрикивая ругательство за ругательством, направился к нужной точке, напряженно прислушиваясь к редкому и свистящему дыханию молодого человека.

Это были самые долгие два с половиной часа в жизни Бенедикта Колера. Даже самая первая казнь данталли, которую он проводил и которая заставляла его холодеть от ужаса перед видом горящей плоти, не казалась ему такой долгой.

И вот впереди замаячили хаотично стоящие деревенские дома, в непосредственной близости от Шорры, если судить по отметке Карла Бриггера. Поселение, которого нет на картах Арреды.

В поле зрения Бенедикта попал человек, идущий по беспорядочным тропкам, протоптанным от дома к дому, в компании молодой привлекательной женщины. Лысый мужчина заметно припадал на правую ногу, и спутница поддерживала его под локоть. Завидев незнакомцев, пара остановилась, но ни шага навстречу не сделала.

— Эй! — окликнул Бенедикт, нетерпеливо хмуря брови. — Мне необходимо поговорить с человеком по имени Ланкарт!

Услышав это имя, хромой лысый мужчина с тонкими хищными чертами лица отстранился от своей спутницы и сделал несколько шагов вперед.

— А кто его спрашивает? — крикнул он в ответ, и тонкие губы тронула едва заметная улыбка.

— Ты он и есть, стало быть, — утвердил старший жрец Кардении, прекрасно видя, что этот хромой человек держится, как истинный хозяин положения. Бенедикт отметил, что несколько иначе представлял себе внешний облик некроманта, которого на вид никак нельзя было отличить от обыкновенного крестьянина неопределенного возраста. Разве что во взгляде при приближении мелькало нечто странное, сродни… опыту множества поколений, доступное лишь людям, дожившим до глубоких седин.

Бенедикт сильнее сжал поводья коней и остановился прямо напротив приблизившегося к нему колдуна.

— Говорят, ты и мертвого из могилы способен поднять, — без тени иронии произнес Колер и опасливо посмотрел на безвольно висящего поперек седла ученика, чье дыхание стало совсем редким и свистящим. — Этого подними. На ноги и живым.

— Занимательно, — хмыкнул Ланкарт. Его прекрасная спутница одарила Бенедикта заинтересованным взглядом. Колер поймал себя на мысли, что женщина, скорее всего, является одной из марионеток некроманта, но впечатления ожившего трупа она не производила. Разве что кожа ее была довольно бледной, однако в любой другой ситуации этому можно было не придать значения.

— Что с ним? — нахмурился колдун.

— Тяжело болен. А еще в дороге ему крепко досталось.

— Мелита, позови Власа и Керна, пусть помогут отнести мальчика в дом, — мягко обратился он, тут же вновь переведя взгляд на пришельца. — Нечасто мои услуги требуются Красному Культу. Ты, кстати сказать, так и не назвался. Кому именно из Культа столько времени спустя потребовалась моя помощь? Как тебя величать?

— Бенедикт Колер, — отозвался старший жрец.

— Колер? — изумленно переспросила женщина, названная Мелитой, оборачиваясь. Она замерла и с нескрываемым интересом уставилась на человека, распалившего Сто Костров Анкорды. — Так вот ты какой! Слухи о тебе долетели даже до нашей глуши.

— Разговоры потом, — строго скомандовал Бенедикт. — Сначала помогите ему.

— Мелита, дорогая, я, кажется, попросил тебя позвать Власа и Керна, — повторил свою просьбу колдун.

— Я мигом, — с елейной улыбкой отозвалась женщина и легкой, почти парящей походкой направилась вглубь деревни.

Лишь когда Мелита покинула пределы видимости, Ланкарт повернулся к Бенедикту и вновь заговорил с ним.

— Так великий палач Арреды явился ко мне, чтобы я поработал лекарем для его… — колдун задумался, окидывая Киллиана оценивающим взглядом. Трудно было сказать по этому изможденному, испорченному шрамом лицу наверняка, но особенных сходств между этим молодым человеком и старшим жрецом Кардении он не увидел, — хм… кто он тебе? Сын?

— Я за него в ответе, — качнул головой Колер, — он член моей передвижной группы.

— Соратник, стало быть, — хмыкнул некромант. — Не думал, что великий Бенедикт Колер так печется о своих людях. Если честно, слухи о тебе создали образ человека, разбрасывающегося другими, как мусором. Выходит, врали, раз ради этого ты пришел ко мне.

— Не только ради этого, — Бенедикт увидел вдалеке Мелиту в сопровождении двоих мужчин. Скудный солнечный свет попадал на их кожу, и становилось заметно, что эти люди тоже на удивление бледны, словно их кожа сделана из фарфора. — Хотел заручиться твоей поддержкой в одном деле. Я хочу попытаться создать эликсир или настойку, которая поможет людям временно перенимать способности хаффрубов. Как думаешь, это возможно?

Брови некроманта изумленно поползли вверх.

Мелита и двое ее сопровождающих — Бенедикт понятия не имел, кто из них Влас, а кто Керн — подоспели к беседующим.

— Друзья мои, отнесите этого мальчика в мой дом, помогите снять одежду и найдите ему что-нибудь сухое и свежее. Подготовьте все для осмотра, я приду и постараюсь поставить его на ноги.

Никто не произнес ни слова. Марионетки послушались своего хозяина, молча сняли Киллиана со спины коня, подхватили его под руки и под ноги и потащили в дом. Мелита последовала за ними, заинтересованно изучая молодого человека взглядом.

— Итак, значит, тебе нужно на время передать людям способности хаффрубов. Интересная идея, ничего не скажешь. Зачем тебе вдруг понадобился такой эксперимент? Хочешь создать почти неуязвимый во время сражений отряд, который будет затягивать раны за минуты? — серьезно спросил некромант, когда его люди отошли на достаточное расстояние.

— Не совсем так…

— Сразу спешу заверить: такое провернуть не получится. Организм человека не сможет под влиянием какого-либо эликсира измениться настолько, чтобы научиться отращивать заново конечности. Для этого лучше натренировать хаффрубов и повести в бой их, а не людей.

— Ты не дослушал, — строго проговорил Бенедикт, прерывая собеседника. — Меня интересует нечто иное. Я охочусь на одного весьма опасного данталли и хочу найти способ противостоять его способностям, а такая возможность есть только у похитителей кожи. Могу поклясться, что это самый сильный демон-кукольник, которого я когда-либо видел. Он может творить такие вещи, которые другим и не снились…

— Не снились с самого Дня Падения острова Ллиан? — понимающе хмыкнул Ланкарт, внимательно изучая реакцию Бенедикта. Тот, в свою очередь, тоже изучающе склонил голову. Некромант многозначительно кивнул. — Я так понимаю, ты говоришь о Мальстене Ормонте? Анкордском кукловоде?

Колер сдвинул брови.

— О нем ты тоже слышал?

— Он был здесь.

— Что?! — глаза Бенедикта изумленно округлились, он резко втянул в себя воздух. — Здесь? В твоей деревне?

— Так получилось, что они с леди Дэвери забрели сюда и хотели остаться на ночлег. Но один из моих людей узнал охотницу, и мы схватили их.

Бенедикт помедлил несколько секунд, задумчиво нахмурившись.

— То ты сказал, что они были здесь, а не все еще здесь. Что с ними стало? Мертвы?

— Сбежали, — некромант почти безразлично развел руками.

— У тебя в клетке сидел анкордский кукловод, и ты так просто его отпустил?

— Я похож на идиота? — усмехнулся Ланкарт. — Разумеется, я хотел заполучить его в свои ряды. Посмотреть, что станет с его даром, если воскресить его, сделать одним из моих подопечных. Но Мальстен Ормонт нашел способ сбежать… как ты и сам говорил, он может творить такие вещи, которые другим его сородичам и не снились. Мне пришлось позволить ему уйти, потому что слишком велик был риск потери многих моих людей. Одного из них он сумел буквально разорвать на кусочки, замкнув на нем потоки энергий теневой и лицевой сторон мира.

Колер непонимающе изогнул одну бровь, и Ланкарт приподнял руки, призывая старшего жреца Кардении не забивать себе голову ненужной информацией.

— Впрочем, это неважно. Просто к таким действиям и умениям с его стороны я не был готов, поэтому пришлось дать ему уйти, пока он не поубивал всех жителей моей деревни. Но после того, что он сделал, я и сам не прочь изучить его подробно, поэтому хотел бы заполучить его… живым.

— В мои планы входит то же самое. Я хочу знать, почему у него получается то, что не получается у других данталли. И есть ли опасность, что остальные демоны могут этому научиться. Я должен понять, как это работает, — кивнул Колер.

— Что ж, в этом наши цели совпадают. Поэтому здесь я бы даже вызвался тебе помочь.

— Мои условия лишь в одном могут отличаться от твоих: в конце этого исследования Ормонт должен быть сожжен. Воскресить его в виде твоей марионетки я не позволю, я должен буду устроить его казнь — окончательную и однозначную. Этого потребует вся Арреда.

Ланкарт понимающе развел руками.

— Да, этого стоило ожидать. Скажу так: если мне удастся выяснить о нем достаточно, я могу пойти на такие уступки, хотя и считаю Ормонта весьма ценным экземпляром. Впрочем, я могу попросить тебя привести мне какого-нибудь другого данталли. Со знаниями, которые я получу от Ормонта, я смогу поставить эксперимент на другом кукольнике. Который не привлек столько внимания. Надеюсь, такой компромисс годится?

— Годится, — согласился Бенедикт. — Что насчет эликсира? Ты сможешь попытаться создать нечто подобное?

Некромант нетерпеливо обернулся в сторону хижины, куда занесли Киллиана.

— Привить людям сопротивляемость хаффрубов…

— Да. На время.

— Хм… скажем так, я могу попытаться. Пара идей у меня появилась, но нужны несколько особей, которые вряд ли будут довольны этими экспериментами.

— Об этом можешь не беспокоиться. Мои люди уже все устроили. С тобой согласятся сотрудничать хаффрубы, обитающие в городе Фрэнлин, в Везере.

Некромант оценивающе улыбнулся.

— А ты подготовился, как я погляжу. Вряд ли ты рассчитывал, что я откажусь.

— Пришлось уповать на твой энтузиазм, твое любопытство и на то, насколько сквозь пальцы Культ смотрел на твои эксперименты много лет.

— Что ж, мне нечего здесь возразить: все эти аргументы действительно работают. Предлагаю детально обсудить все чуть позже. Сейчас, если ты не против, я займусь твоим соратником, ему позарез нужна помощь. А ты следуй за мной. Я покажу тебе хижину, где ты сможешь подождать, пока я закончу осмотр. Надеюсь, ты не хочешь присутствовать? Я не люблю, когда мне мешают.

— Непринципиально, — качнул головой Колер. — Если сможешь ему помочь, мне неважно, в моем присутствии это произойдет, или нет.

— Тогда идем, я тебя размещу. Что до помощи твоему соратнику… сделаю все, что смогу.

Бенедикт лишь кивнул в ответ и последовал за некромантом.

Когда Ланкарт, хромая, вошел в свою хижину, Мелита сидела подле лежащего в кровати молодого человека, на котором уже была сухая одежда, чуть великоватая ему по размеру: легкая свободная светлая рубаха и широкие штаны. Дорожный костюм жреца она сложила в корыто в углу, чтобы выстирать — он насквозь пропитался потом.

— У него сильный жар и множественные травмы, — качнула головой Мелита, сочувственно глядя на Киллиана, который беспокойно поворачивал голову из стороны в сторону, норовя сбросить со лба мокрую тряпицу. — Дышит с большим трудом.

Затрудненное свистящее дыхание колдун слышал и от двери.

— Ясно, — кивнул он. — Что ж, будем пробовать спасти, раз уж за этим обратился сам Бенедикт Колер. Впрочем, как по мне, мальчишку проще было бы воскресить, и проблемы с дыханием испарились бы, как утренний туман. Но… он нужен Колеру живым, так что придется потрудиться. Мелита, на полке третий пузырек. Разведи пятьдесят капель в воде и дай этому закипеть на огне. Как только будет готово, попробуем поднять его и дать подышать над парами, это должно чуть облегчить дыхание. Я пока посмотрю, что с ним еще. Одеть его ты поторопилась, я ведь просил только подготовить одежду.

— Прости, — нарочито невинно улыбнулась супруга, — я не удержалась, захотела подольше с ним повозиться. Такой молодой и такой живой…

Ланкарт криво усмехнулся и качнул головой. Первым в глаза ему бросился грубый шов на левой щеке юноши. В целом состояние раны можно было назвать неплохим, но зашита была совершенно безобразно.

— Ох! И кто только накладывал эти швы? Испоганил мальчишке щеку на всю жизнь. Я мог бы сделать так, что и следа бы потом не осталось, а теперь эту грубую полосу вряд ли можно будет убрать. Что ж, надеюсь, Колер хочет сделать из него просто живчика, а не красавчика …

Откинув одеяло, Ланкарт принялся стягивать с больного рубаху, чтобы осмотреть остальные повреждения. Молодой человек беспокойно заворочался и произнес в полубреду нечто невнятное, но на его бормотание колдун внимания не обратил.

Отняв повязку от правого предплечья, Ланкарт обнаружил сильно воспаленный след от зубов.

— Здесь, похоже, поработал кто-то кровожадный. Нужен будет вытягивающий компресс, рана сильно воспалена.

— Я сделаю, — улыбнулась Мелита. — Только закончу здесь.

— Хорошо, это терпит, — некромант уставился на грубые старые следы от ожогов, тянущиеся по правому плечу, правому боку и, похоже, уходящие к правому бедру. — Ты обратила внимание на его изуродованную руку?

— Он, похоже, сильно обгорел когда-то.

— Ожоги не такие уж и старые. Им, может, года два-три. Так, — Ланкарт улыбнулся, поворачивая больного на бок, — ну-ка, дружок, повернись. Надо бы тебя послушать со спины. Что у нас там с дыханием… ох! — он недовольно цокнул языком, увидев на спине огромный грубый синяк от сильного удара. Осторожно пройдясь руками по спине, некромант нахмурился сильнее прежнего. — Два ребра сломано. Досталось же ему…. Ладно, сейчас посмотрим, что у нас самое нехорошее.

Некромант прислонился ухом к мокрой спине молодого человека и прислушался к жуткой какофонии, звучащей из его легких. Положив руку на правую лопатку Киллиана, Ланкарт прикрыл глаза, и вокруг больного начало разливаться зеленоватое сияние, пульсацию которого нужно было прочувствовать. Процесс отнял около четверти минуты, затем свет исчез.

— Скверно, — заключил Ланкарт, отстраняясь и снова укладывая Киллиана на кровать. — Ладно, для начала нужно снять жар. Сделаем растирание, одеялом пока накрывать не будем, температура должна падать. Потом зафиксируем корпус повязкой, и тут мне потребуется твоя помощь.

Колдун поднялся и подошел к шкафу с нужными склянками, достал один пузырек, содержащий резко пахнущую жидкость, смочил ею тряпицу и принялся осторожно растирать тело больного.

— Я подготовлю компресс на руку, — сообщила Мелита, помешав отвар в котелке на очаге. Ланкарт молча кивнул. Закончив с работой, он направился к ящику стола за длинными повязками.

— Как закончишь, подойди ко мне, нужно будет его поддержать.

— С радостью, — улыбнулась женщина.

В этот момент больной вдруг сильно закашлялся, глаза его открылись.

В первую же секунду, заметив подле себя незнакомых людей, Киллиан сжал руку в кулак и приготовился к удару, однако лысый мужчина, стоящий у его кровати, изумленно посмотрел на него и тихо рассмеялся.

— Ничего себе! Мелита, только посмотри, какой взгляд! Мальчишка волевой попался, ты такое любишь, — обратился он к темноволосой женщине, стоящей у стола рядом с очагом. Дальше он вновь повернулся к Киллиану и снисходительно улыбнулся ему. — Спокойно, не дергайся. Мы тебе тут помочь пытаемся, так что не дерись… кстати, как тебя зовут? Мы так и не узнали.

— Кто вы такие? — слабым, но требовательным голосом спросил Харт. — И где я нахожусь?

— А еще, наверное, спросишь, какой сегодня день и долго ли ты был без сознания? — хмыкнул колдун. — Сразу видно, что ты из Культа: они больше любят задавать вопросы, чем отвечать на них. По крайней мере, раньше так было, когда я контактировал со жрецами.

Киллиан не спешил комментировать: сейчас все силы уходили на то, чтобы не давать окружающему пространству размываться перед глазами, и на то, чтобы сдержать рвущийся наружу кашель.

— Ладно, — вздохнул некромант, — сейчас седьмой день Мезона. Год, думаю, помнишь. Ты находишься в деревне, названия которой мы не давали. Скажу только одно: эта деревня моя, я ею, если можно так выразиться, заведую. Меня зовут Ланкарт, и тебя ко мне привез Бенедикт Колер. Ты понимаешь, что я тебе говорю?

— Я, может, и заболел, но не отупел, — хмуро буркнул Киллиан, попытавшись приподняться на локтях, однако колдун качнул головой и, надавив на грудь больного, заставил его не вставать с кровати.

— Погоди подниматься. Успеешь еще, — он прикоснулся рукой ко лбу молодого человека и задержал на нем ладонь на несколько секунд. — Хорошо. Жар падает. Через несколько минут можно будет тебя перевязать. У тебя два ребра сломано, в курсе? Кто тебя так приложил? Неужто сам Колер?

Киллиан сурово посмотрел на некроманта, но не ответил.

— Стало быть, язык у тебя нормально работает, только когда надо дерзить тем, кто тебе помогает? — хмыкнул Ланкарт, не дождавшись ответа. — Слушай-ка меня внимательно, юноша: у тебя множество тяжелых травм, но самая главная наша проблема — это твое дыхание. Ты тяжело болен, и твой руководитель хочет, чтобы я тебя вылечил, но случай запущенный, и я не уверен, получится ли у меня поставить тебя на ноги. Для этого мне нужно, чтобы ты хотя бы сотрудничал, ясно тебе? Поэтому давай отбросим упрямство и вредность и начнем разговаривать нормально. Итак, начнем с самого начала. Как тебя зовут?

— Киллиан Харт, — чуть помедлив, ответил молодой человек, тут же зайдясь в приступе болезненного кашля.

— Так, ладно, Киллиан. Погодим пока с вопросами. Мелита, помоги перевязать его. Кашель очень сильный, ребра лучше зафиксировать.

Женщина, двигающаяся совершенно неслышной походкой, вдруг оказалась рядом, в руках у нее была какая-то тряпица, смоченная смесью, пахнущей имбирем.

— Тогда давай сначала предплечье перевяжем, — улыбнулась она. — Я уже все приготовила.

Присев на край кровати, Мелита ласково взглянула на Киллиана и кивком указала на воспаленный след от укуса на его руке.

— Ну же, дорогой, не упрямься. Протяни руку, — сказала она. Тон ее показался Харту слишком нежным: так, пожалуй, можно разговаривать с маленьким ребенком, который вздумал капризничать. По крайней мере, Киллиан помнил, что подобным образом его мать часто обращалась к Оливеру и Марвину. Подумав о неродных братьях, он невольно чуть сжал кулак, однако быстро отбросил эти воспоминания и молча протянул Мелите раненую руку.

Приложенная тряпица сильно обожгла и защипала, заставив Киллиана чуть поморщиться. Рана продолжила пульсировать болью, даже когда вокруг нее обернулась довольно плотная повязка.

— Кто тебя так? — тем же мягким тоном спросила Мелита.

— Спарэга, — коротко отозвался Киллиан, стараясь не смотреть на бледную женщину. Пусть внешне она казалась ему красивой, отчего-то вызывала раздражение.

— Ох, — сочувственно качнул головой Ланкарт, — не повезло. Опасные твари и очень неприятные. Так, ладно, теперь тебе все же придется приподняться. Постарайся осторожно, хорошо?

Колдун потянул своего пациента за руку. Кашель все же вырвался наружу, и Киллиан напряженно сморщился от боли в груди. Перед глазами снова все поплыло, он с трудом сумел остаться в сознании, толком не заметив, как вокруг его корпуса обернулась тугая повязка.

— Не спеши ложиться обратно. Скоро тебе нужно будет подышать парами одного отвара. Это должно облегчить дыхание на время.

— Где… — Киллиану пришлось сделать небольшую паузу, чтобы не позволить себе раскашляться снова. — Где сейчас Бенедикт?

— Ждет в одной из хижин. Не волнуйся, ему ничто не угрожает, если ты об этом. У нас с ним есть одно дело, которое нужно обсудить. Интересная задача… ты, думаю, в курсе.

— В курсе, — кивнул Киллиан, однако саму задачу называть не спешил.

— Хочу над ней поработать. Когда он привезет мне… материалы, — Ланкарт, похоже, тоже не решался открыто говорить с юным жрецом о задаче, которую поставил Колер: в конце концов, ученик мог не быть проинформирован подробно.

Киллиан, услышав о материалах, вдруг облегченно выдохнул. Дыхание со свистом вырвалось из его груди. Казалось, он только теперь поверил в то, что некромант говорит правду о Бенедикте и о том, что собирается поработать над его заданием.

Ланкарт тем временем повернулся к жене.

— Мелита, неси сюда отвар, — затем он снова обратился к Киллиану. — Попробуем облегчить твое дыхание. Дальше посмотрим по ситуации, но спешу тебя заверить, что быстро ты не встанешь на ноги. Ты же это понимаешь?

На этот раз Харт прекрасно понимал, что может вообще не встать, поэтому о том, чтобы спрашивать о сроках, не было и речи.

— Понимаю.

— Вот и хорошо. А сейчас я накину тебе на голову полотенце, и ты, как сможешь, дыши паром этого отвара. Потом ненадолго кашель может усилиться, но дышать станет легче. Усек? Тогда приступим.

Лишь к вечеру Бенедикт увидел Ланкарта вновь. Некромант, хромая, вошел в ветхую хижину, где нервному старшему жрецу Кардении пришлось провести несколько невыносимо долгих часов.

Завидев колдуна, Бенедикт резко поднялся с плетеного кресла, на котором сидел.

— Долго же тебя не было, — хмуро отметил он.

— Пришлось повозиться, — развел руками Ланкарт, присев на стул и неприязненно поморщившись, когда понадобилось согнуть в колене правую ногу.

— Все думал с момента, как тебя встретил, что с тобой случилось? Почему хромаешь?

— Тяжелый перелом был. Очень давно. Еще до того, как я начал работать с теневой стороной мира, — небрежно отмахнулся Ланкарт. — Это было насколько давно, что уже и неважно. Важнее сейчас другое: твой ученик. Думаю, о нем тебе интереснее будет послушать.

Колер напряженно вздохнул.

— Все плохо? Как он?

— Спит, — кивнул колдун, предпочтя оставить первый вопрос без ответа. — Дыхание удалось немного нормализовать, но с легкими у него беда. Причем, насколько я понял по теневым пульсациям, это у него наследственное. Откровенно говоря, шансы на то, что он выкарабкается, не очень высоки: состояние тяжелое, он едва может дышать, несмотря на все мои манипуляции. Я сделаю все, что смогу, но не гарантирую, что получится поставить его на ноги. От болезни легких умирают очень часто, особенно от столь сильно запущенной.

— Запущенной? Он заболел несколько дней назад…

— Поверь, для слабого организма этого вполне достаточно, — вздохнул некромант, и по этому вздоху стало ясно: он знает, о чем говорит. — Твой мальчишка слаб здоровьем, но воля к жизни у него огромная. А остальные травмы — это все спарэга?

Бенедикт кивнул.

— Да. Болотная ведьма напала на нас по дороге сюда. Киллиан нашел способ ее победить, но сам… ему досталось.

— И крепко. В его состоянии удивительно, что он выжил.

— Он сильный парень, — поморщился Бенедикт.

— Но невезучий. История с ожогами тоже при тебе произошла? Сильно он обгорел. Я попытался спросить, но он просто сказал, что это было давно и к делу не относится.

— Он прав, действительно не относится, — кивнул Бенедикт. — И нет, это было до нашего с ним знакомства.

Некромант лишь хмыкнул в ответ.

— Что ж, ясно. Стало быть, не буду совать в это нос. Перейдем к твоему делу? С хаффрубами.

— Что тебе понадобится от них, чтобы работать?

— Помимо собственных магических знаний? — самодовольно хмыкнул некромант, но Бенедикт предпочел пропустить это бахвальство мимо ушей, и колдун посерьезнел, брови его задумчиво сдвинулись. — В любом случае нужна будет слизь с их чешуи и их кровь. Дальше буду смотреть по обстоятельствам: могут понадобиться и другие… ингредиенты. Толченая кость, например или мозговая жидкость.

Колер неприязненно поморщился.

— Ладно, я тебя понял. Тебе нужен целый хаффруб и, возможно, не один.

— Как пойдет. Ты их в живых планируешь оставлять? — вдруг встрепенулся колдун.

— Как ты уже изволил выразиться, будем смотреть по обстоятельствам, — лицо старшего жреца Кардении осталось суровым, и Ланкарт оценивающе усмехнулся.

— Хм. А ты и вправду такой, как о тебе говорят. Ради цели пойдешь на все. Как же ты умудрился упустить Ормонта, когда распалил Сто Костров?

— Мне связали руки, — нахмурился Бенедикт. — Я знал, где он, но не мог его оттуда достать, он находился под защитой малагорского принца. А в Малагории у Культа прав нет, сам знаешь.

— Не знаю, я далек от политики, — отмахнулся некромант. — В любом случае, я даже рад, что ты упустил этого данталли. Теперь у меня есть прекрасный материал для изучения и для экспериментов.

— Ты только об основной цели не забывай, — осклабился Бенедикт. — Я обратился к тебе, потому что результат понадобится быстро. Что за опыты ты будешь ставить после, какие знания получать о хаффрубах, меня не волнует.

— Это я понял, тебя волнует твой эликсир и то, сколько он будет действовать, — развел руками Ланкарт. — Сделаем все в лучшем виде. Я даже не сомневаюсь, что получится, осталось проверить мою идею на практике. Но для этого нужно, чтобы у меня были материалы.

Колер коротко кивнул.

— Стало быть, я не буду терять времени. Мои люди ждут меня во Фрэнлине, там они уже договорились с хаффрубами, остается только привезти их сюда. Если вдруг передумают, привезем силой, за этим дело не станет.

Некромант поднялся, заметив, что его гость решительно направляется к двери.

— Ученик твой с тобой не поедет, — окликнул он. — Надеюсь, ты это понимаешь? Не представляю, сколько недель ему предстоит провести здесь, чтобы выздороветь. Если у него, конечно, получится выздороветь.

Бенедикт помрачнел сильнее прежнего. Разумеется, он прекрасно понимал, что Киллиан не поедет с ним во Фрэнлин. Однако мысль о том, что выкарабкаться ему не удастся, ударила старшего жреца, как пощечина. Разве так должно быть? Разве так может быть? Столь молодой, способный, талантливый человек — и так глупо погибнуть?..

«Проклятье!»

— Я понимаю, что он не поедет. И все еще уповаю на то, что организм у него молодой, и он сумеет побороть болезнь. Особенно под грамотным присмотром. Я на тебя рассчитываю, Ланкарт.

— Сделаю все, что смогу, обещал же, — повторил некромант. Затем, чуть помедлив, он вновь обратился к Колеру. — Ты его навестишь перед уходом?

Бенедикт крепко задумался. Вопрос неприятно кольнул его: он полагал, что, пожалуй, ученик был бы не против этой встречи. Не против слов ободрения, обещаний будущей работы, перспектив обучения, уверений, что болезнь отступит. Но присутствовала одна деталь, которой из всех жрецов передвижной группы Колера обладал лишь Киллиан: полное неприятие слабости. Увидев воочию, что наставник отправляется без него, Харт может решить, что его сбросили со счетов, и тогда…

Бенедикт не хотел думать, что тогда.

— Нет, — ответил он на вопрос некроманта, когда пауза слишком затянулась.

— Как знаешь, — быстро согласился Ланкарт. — Тебе виднее, он ведь твой ученик.

На это Колер предпочел не отвечать. Он вышел из хижины и направился в свете угасающего вечернего осеннего солнца к своему коню, чтобы поскорее отбыть во Фрэнлин.