Сферы Снов

Глава Шестая

Гул и гомон улиц окутали Данилу с Эрилин, когда те покинули «Любопытное Прошлое». Лавка Бронвин находилась недалеко от рынка — просторного базара под открытым небом, занимающего почти всю северную часть Замкового квартала Глубоководья.

Они шли в молчании, прокладывая путь через толпу. Обычно Данила получал немалое удовольствие от зрелищ и звуков этого живописного района, но сейчас барду казалось, что он идёт сквозь иллюзию. Его чувства отмечали звенящие, музыкальные крики уличных торговцев, тёплый солёный запах крендельков, нанизанных на Т-образную палку, которую нёс веснушчатый молодой человек в весёлом фиолетовом колпаке. Он слышал громкий шёпот, которым переговаривались два мелких парнишки, высунувшихся из окна второго этажа и пытавшихся стащить немного крендельков с помощью ниток и деревянных крючков.

Данила вёл их сквозь лабиринт магазинов с рождённой долгим опытом уверенностью. За последние годы Данила провёл здесь немало времени. На этом рынке можно было найти почти всё, чего мог желать состоятельный человек.

Купцы со всего Побережья Меча привозили сюда товары из каждого уголка Фаэруна и загадочных земель за его пределами. Ремесленники из Ремесленного квартала вели на север свои фургоны, загруженные простыми, необходимыми вещами; бочками, упряжью и сёдлами для ездовых лошадей, железными приборами для присмотра за огнём и помешивания в котлах. Кузнецы, бондари, пивовары, сапожники — все выставляли свои товары на рынке рядом с шелками и драгоценностями из далёких земель. Когда продавцы и хозяева таверн разводили огонь в ожидании полуденной трапезы, вместе с солнцем в небо поднимался приятный дым.

Единственное, чего нельзя было здесь найти, и единственное, что требовалось сейчас Даниле — это возможность остаться наедине. Необходимые ему ответы нелегко будет слышать при любых обстоятельствах. Вряд ли они могли вести настолько щекотливый диалог, перекрикивая шум утренней торговли.

Он свернул вверх по Базарной улице в сторону более тихого, жилого района. Эрилин без возражений устроилась рядом. К западу от рынка толпа редела, и вскоре они уже шагали по широким мощёным тротуарам Сулдунской улицы.

Городское здание, которое он считал своим домом, было высоким, узким и элегантным. Оно возвышалось бок о бок с другими похожими домами, большей частью которых владели юные отпрыски купеческой знати. Фасад здания был изготовлен из шлифованного камня, островерхая крыша — из разноцветной черепицы. Справа и слева от двери в стене располагались высокие окна из множества маленьких стёкол, в том числе цветных. Декоративные железные ворота вели в небольшой двор и дальше к узким дорожкам по обе стороны здания, в сад позади него.

На улицы доносилась звенящая песня колокольчиков. Рука Данилы застыла на створке ворот. Он собирался повести Эрилин в сад, на создание и совершенствование которого потратил почти четыре года. В эльфийском саду росли необычайные пышные цветы, звеневшие под дуновением морского бриза, синие розы оплетали затейливые арки. Репродукции пары эльфийских статуй — оригиналы он отдал в храм Пантеона — в незабываемо прекрасной композиции стояли рядом у неподвижных вод небольшого зеркального пруда. Это впечатляющее достижение было предметом гордости его эльфийского советника.

Неожиданно сад показался Даниле всего лишь ещё одной помпезной выходкой, обычной для его круга общения. Единственное, чего он мог этим добиться — создать постоянное напоминание Эрилин о том, насколько широка пропасть между ним и эльфийским народом, которому она служит.

Он открыл крепкую дубовую дверь и бросил свою шляпу ожидавшему их дворецкому. Полурослик осторожно посмотрел на хозяина, затем покинул их, не предложив гостье обычного угощения.

Слева располагался кабинет Данилы: шикарно обставленная комната с отделкой из тёмного чультского тика, смягчённая коврами и гобеленами глубоких багровых и кремовых оттенков. От любопытных ушей и глаз комнату защищало волшебство, гарантируя абсолютную приватность.

Эрилин последовала за ним и села в кресло у очага. Она устроилась поудобнее и обратила спокойный взгляд на юношу.

- Давай с этим покончим.

Типично прямолинейное, но не слишком многообещающее начало. Данила шагнул к камину и взял небольшую эльфийскую статуэтку, которую принялся без всякого интереса рассматривать, пока пытался собраться с мыслями.

- Четыре года назад, прежде чем мы расстались в Зазесспуре, я говорил искренне, - начал он. - Тогда у тебя не было времени ответить да или нет. Нам пришлось пойти разными путями: я отправился в Высокий лес и принял вызов безумной женщины из северных бардов, а ты — направилась в Тетирский лес. Когда наши задачи были выполнены, я заговорил об этом снова, и ты согласилась. Но всё изменилось. Я это понял. Я только не понял, насколько значительными были перемены.

- Это очевидно.

Такого ответа он не ожидал. Он опустил статуэтку и повернулся к Эрилин.

- Тогда просвети меня, пожалуйста.

Полуэльфийка сложила руки на груди и вытянула перед собой ноги.

- Давай начнём здесь. Разве в последние несколько лет я расспрашиваю тебя о том, как ты провёл каждый день и каждую свою ночь?

- Нет, но это другое, - твёрдо ответил он.

Она подняла одну эбеновую бровь.

- Да? Почему же?

- Хотя бы потому, что глупые игры, в которые играют в этом городе, не имеют никакого значения.

- И это хорошо?

Он смотрел на неё с лёгким раздражением.

- Ты всегда ведёшь себя, как настоящая госпожа меча. Ни на миг не можешь прекратить наступления, не так ли?

Эрилин обдумала это, затем кивнула, признавая его правоту.

- Тогда буду говорить прямо. Я знала, что чувствует твоё сердце, когда мы расстались, это правда, но я не знала, что чувствую сама. Я не могла ответить тебе да или нет, пока не нашла собственное место в мире. Теперь я нашла это место.

- Среди эльфов.

- Это было необходимо. Почти всю свою жизнь я жила и работала среди людей, - она коснулась висящего в ножнах лунного клинка. - Это было моё единственное эльфийское наследие. Я всегда чувствовала, что это оружие определяет, кто я такая, но не знала о нём ничего. Всё, что произошло тем первым летом, проведённым нами в разлуке — было частью моего путешествия. Чтобы понять лунный клинок, я должна была стать настоящим эльфом — пускай и на короткое время. Проведённое мною среди лесных эльфов время, включая праздники середины лета, тоже было частью этого. Без него я не смогла бы разобраться в себе и понять, что чувствует моё сердце.

Данила не мог спорить с этой логикой, но и так легко принять её он тоже не мог. Он долго смотрел в окно кабинета, заметив мимоходом, что с деревьев уже начали опадать листья. Он придумал и отбросил дюжину ответов. Но слова, что в конце концов сорвались с его языка, были абсолютно незапланированными.

- Полагаю, спрашивать имя будет не по-джентльменски.

- Лисий Огонь, - без колебаний сказала она. - Он был военным вождём западного клана. Он был и остаётся настоящим другом.

Ему тяжело было это услышать. Эти слова таили в себе немало возможностей, которые он боялся изучать.

- Ты не раз возвращалась в лес, - сказал он, прощупывая почву.

- Верно. У меня есть обязанности.

Даниле пришла на ум болезненная мысль.

- Дети были?

Её глаза потемнели от ярости и изумления.

- Ты думаешь, я бы о таком не сказала? Или, может, ты представляешь меня, тайком крадущейся в полночь в дом для холостых наёмников?

Данила нашёл бы этот абсурдный образ забавным, будь он в лучшем расположении духа.

- Действительно. Прими мои извинения — это откровение меня несколько ошеломило.

Он обдумал свои слова, потом добавил со слабой, болезненной улыбкой:

- Пожалуй, это самое искусное преуменьшение их всех, придуманных мною когда-либо.

- Давай обсудим, - полуэльфийка встала и смерила его взглядом. - Я прожила на свете сорок лет — и более того, непростых лет. Ты действительно ожидал, что я окажусь нетронутой девой?

- Ну...

- Понятно. Следует ли мне сделать вывод, что ты сам следовал паладинскому кодексу?

- Едва ли, - он вздохнул, не в силах объяснить то, что казалось шифром, записанным на обеих сторонах пергамента. - Мне было бы проще забыть о дюжине твоих любовников, будь они все людьми.

Она вскинула руки.

- Это просто смешно!

- Неужели? Когда ты уходила в лес, магия твоего меча объединила нас какой-то эльфийской связью. Когда ты вернулась, то поклялась, что твоё сердце принадлежит мне. Но твоя преданность в первую очередь принадлежала лесным эльфам, а ты сохранила это в тайне от меня. Что мне остаётся думать?

От раздражения черты её лица заострились.

- Было бы лучше, скажи я сразу?

- Наверное, нет, - признал он. Данила помешкал, пытаясь продраться сквозь спутанный клубок своих эмоций. - Прости меня. Я желал перемен, и судя по событиям последних двух дней, судьба намерена исполнить это желание. Я только что узнал, что в моей семье есть эльфийская кровь — подарок от нашего дорогого архимага. Это стало немалым откровением и значит для меня больше, чем я могу выразить, но учитывая последние события, мне кажется, что вино разбавлено слишком сильно.

В её глазах засветилось понимание, потом недоверие.

- Я верно тебя услышала? Ты боишься сравнения с эльфом?

- Это слишком грубая формулировка, - ответил он, чуть вздрогнув от того, какими глупыми показались его претензии. - Давай я попробую сформулировать получше. Я знаю, как эльфы относятся к полуэльфам. Я знаком с тобой больше шести лет и видел, какую боль тебе это причиняет. Какая-то частица моего сердца искренне счастлива, что ты нашла принятие и единство, которое хотела получить у эльфийского народа, но как у большинства любовников, у меня есть в этом определённый эгоистический интерес.

Он вздохнул.

- И получается дилемма. Зная тебя так хорошо, как знаю я, нельзя не задаваться вопросом — будешь ли ты поистине счастлива с человеческим мужчиной.

Эрилин долго не отвечала. Она встала и принялась расхаживать по комнате, как будто ей требовалось подстегнуть мысли.

- Счастье, - медленно сказала она. - Я слышала, как многие люди произносят это слово, и никогда не понимала, что же они имеют в виду. Как и они сами, подозреваю. Фантазии о бесконечном мире, блаженстве и лёгкости, что-то в таком духе.

Его губы изогнулись в слабой усмешке.

- Ты говоришь так, как будто описываешь один из нижних слоёв Бездны.

- Я воин, - просто сказала она. - Мать вложила мне в руки деревянный меч, как только я научилась ходить, а вскоре после этого — и стальной. Я никогда не мыслю в терминах лёгкости, блаженства и прочего. Но вот что я знаю: я лучше буду сражаться с тобой, чем с кем-нибудь другим.

Данила долго смотрел на неё.

- Сражаться со мной или на одной стороне со мной?

Улыбка пробежала по её губам.

- Полагаю, что оба варианта. Это тебя удовлетворит?

Он взял её руку и поднёс к губам, целуя деликатные белые пальцы и проводя подушечкой большого пальца по мозолям от меча на ёе ладони.

- Это кажется мне самым большим счастьем, какое только может желать человек — или эльф, раз уж на то пошло.

И первая их стычка не заставила себя долго ждать. Они наняли другой экипаж, и всю дорогу к особняку Элторчулов Эрилин спорила с избранным Данилой курсом действий. Пока они ехали на запад, с моря налетел неожиданный порывистый ветер с дождём, какие часто случались во время смены сезонов. Стук дождя и рокочущий гром звучали контрапунктом к их спору.

- Ос Элторчул мёртв, - наконец заявила она. - Его дух отправился в тот загробный мир, который волшебник заслужил себе при жизни. Кто ты такой, чтобы вмешиваться?

- Кто я такой, чтобы принимать подобное решение — каким бы оно ни было? - возразил он. - Это право принадлежит семье Элторчул. В любом случае, необходимо сообщить им о судьбе родственника.

Эрилин бросила мрачный взгляд на шкатулку, которую Данила поставил на пол между ними.

- И ты собираешься рассказать об этом вот так? Вручив им эту штуку?

- По-твоему, я совсем лишён здравого смысла? Ты должна понять, что как только семья Элторчул обо всём узнает, она получит все права на эту шкатулку. Даже отказавшись от воскрешения, они всё равно захотят похоронить останки Оса. У Элторчулов есть склеп в Городе Мёртвых — и довольно впечатляющий, как я слышал; межизмеренческая дверь, ведущая в их собственные частные катакомбы. Пожалуй, склеп им пригодится, - заметил он. - Это крупное семейство с довольно высоким уровнем различных трагедий. Профессиональный риск преподавания магии и магических исследований, я полагаю. Если задуматься, многие из моих ранних учителей чудом избежали гибели. Я когда-нибудь рассказывал о том, как у Атола загорелась борода от созданных мною светящихся чернил?

Эрилин взглядом заставила его замолчать, потом отвернулась и принялась разглядывать проносящийся мимо город. Семья Элторчул, как и большинство знатных семей Глубоководья, владела несколькими зданиями в городе и за пределами его стен. Экипаж вёз их по Морскому кварталу, самому богатому и самому популярному из городских кварталов.

У Эрилин редко бывали причины появляться здесь, и она тщательно запоминала улицы и здания. Улицы были широкими, вымощенными гладким отшлифованным камнем. Их ограничивали высокие стены, за которыми находились роскошные особняки или храмовые комплексы. Вздымались к облакам башни. Многие из них были такими затейливыми, что держались в воздухе лишь благодаря магии. Верхние этажи украшались боковыми башенками, балконами и фронтонами. Своими каменными глазами наблюдали за городом гаргульи. Яркие знамёна хлестали под дождём и ветром.

- Скоро этот квартал практически опустеет, - заметил Данила спустя несколько мгновений молчания. - Этот ветер предвещает зиму.

Эрилин кивнула с мрачным согласием. Её настроение ухудшилось ещё сильнее, когда они свернули с Морнингстаровой дороги и в поле зрения показалась башня Элторчулов.

Затейливое сооружение занимало восточный угол узкой улицы, называющейся бульваром Призрака. Даже не зная названия — и не считая осторожности, с которой Эрилин относилась к человеческой магии — она ощутила холодок, разглядывая это жутковатое место.

В небо вздымались башни из дымчато-серого камня, связанные между собой мостами и лестницами, которые, казалось, ведут куда угодно — и в то же время никуда. Несколько гомункулов — мелких бесов с крыльями летучих мышей, служивших волшебникам фамильярами — бесшумно летали среди этой архитектурной неразберихи, исчезая и появляясь снова без очевидной причины или порядка. Из одной башни поднимались клочья едкого синего дыма — свидетельство магической активности внутри.

Когда они покинули экипаж, Эрилин заметила, что каменная дорожка у главных ворот почернела, как будто там сожгли сотню костров — или ударили несколько разрядов молнии.

- Вот тебе и незваные гости, - пробормотал Данила, потянувшись к звонку.

На их звон вышла темнокожая молодая женщина в мантии и переднике ученицы. Данила попросил аудиенции у Теспа Элторчула, главы семьи. Их провели в зал. Пока ученица ушла просушить их промокшие плащи, они уселись под гобеленом, изображавшим коронацию какого-то древнего монарха — предка Азуна Кормирского, скорее всего, хотя Эрилин точно не знала, кого именно из нескольких Азунов хотел запечатлеть ткач.

Вскоре к ним вышел лорд Элторчул. Старый маг был высоким мужчиной, спину которого совсем не согнули годы, с благородными манерами и волосами неопределённого серо-бежевого цвета, до которого часто седеет рыжина. Несложно было представить шевелюру мага такой, какой она была когда-то, поскольку шедшая рядом с ним молодая женщина обладала локонами цвета пламени.

У Эрилин дрогнуло сердце. Эррию Элторчул, пускай только понаслышке, она знала как злобную испорченную гадюку. Хотя семья, судя по всему, несла убытки, молодая женщина носила дорогое красно-коричневое платье и целое состояние в гранатах, а на её лице застыло выражение надменного превосходства. Её изумрудный взгляд вызывающе смерил Эрилин, и выражение стало презрительным. С фырканьем отбросив эльфийку, как не представляющую интереса, Эррия обратила внимание на Данилу.

- Долго же пришлось ждать твоего возвращения, - произнесла она, искусно надув губы.

Данила ответил на её реплику лёгким поклоном, но свою первую реплику адресовал патриарху, как требовал обычай.

- Прошло немало времени с тех пор, как я учился у лорда Элторчула, - он снова поклонился старому магу. - Сожалею, сэр, что не пришёл засвидетельствовать своё почтение раньше.

Маг бросил любящий и страдальческий взгляд на дочь.

- Приятно видеть, что не вся молодёжь Глубоководья забыла, как следует себя вести! Лорд Танн, моя ученица сказала, что вы хотите поговорить о моём сыне Осе, и это дело нельзя доверять чужим ушам?

- Именно так. Может быть, мы сможем поговорить наедине?

Лорд Элторчул впервые взглянул на Эрилин. Его брови неодобрительно нахмурились. Эрилин не могла определить, чем вызвано его недовольство: её наполовину эльфийским происхождением или тем фактом, что она носит меч вместо сумки для заклинаний.

- Наедине. Да уж непременно, - пробормотал он.

- Ни за что! - возразила Эррия. Она нагнулась, чтобы взять проходившую мимо кошку, и уставилась на отца поверх головы животного. - Твоя проклятая ученица сказала, что у наших гостей есть новости об Осе, и я хочу их услышать.

Лорд Элторчул, похоже, собирался позволить ей поступить по-своему. Он провёл их мимо трёх стоек с латными доспехами. Хотя забрала шлемов были подняты, открывая пустоту внутри, все три «рыцаря» подняли свои стальные кулаки в резком лязгающем салюте. Пожилой маг, не обращая внимания, поторопил гостей мимо охраны в небольшую боковую комнату. Как только все уселись, предложения вина, чая или табака были сделаны и отклонены, он с глубоким вздохом уселся сам.

- Итак, что мой сын натворил на сей раз?

- Сэр, мне жаль сообщать вам плохие новости. Этим самым утром я отправился в башню Оса по какому-то сиюминутному делу, - Данила покосился на Эрилин с молчаливой просьбой позволить ему рассказать историю так, как по его мнению будет лучше. - Дверь была распахнута. Никто не ответил на мой окрик, поэтому я взял на себя смелость войти внутрь и проверить. Я обнаружил кабинет в жутком беспорядке. Там была борьба, и я пришёл слишком поздно, чтобы помочь. Милорд, я глубоко сожалею.

Старый волшебник смотрел на него, всё ещё не понимая.

- Борьба? Какого рода?

Эрилин подалась вперёд, не обращая внимания на молчаливое предупреждение Данилы. У него были добрые намерения, но она считала, что чистые раны — самые милосердные.

- Похоже, ваш сын был убит тренами — могучими человекоящерами, которые убивают за деньги. Соболезную.

Лорд Элторчул испустил тихий, придушенный звук. Взгляд Эрилин на мгновение метнулся к Эррии. Молодая женщина восприняла новость стоически. Её накрашенные губы сжались в тонкую линию, а лицо казалось высеченным из мрамора. Эрилин повернулась обратно к магу.

- Мне жаль об этом спрашивать, но вы не знаете никого, кто мог бы желать смерти Осу?

Лорд Элторчул посмотрел на свои стиснутые руки.

- Нет. Вообще никого.

Он поднял потрясённый взгляд.

- Он погиб? Вы в этом уверены?

- Трены оставили знак, - Данила как можно более деликатно объяснил ситуацию, а затем протянул магу кольцо, которое снял с руки Оса. - Всего два дня назад я видел это кольцо у вашего сына.

- Да. Это его, - пробормотал маг. - Я видел, как он его носит. Значит, это правда. Он мёртв.

-Да, но возможно вы знакомы с высокопоставленным жрецом...

Глаза старика загорелись надеждой, когда он понял, к чему клонит Данила.

- Да. Да! Если есть возможность...

- Возможности нет, - отрезала Эррия. Её руки сжались на серой кошке, сидевшей на коленях, вызвав у зверька протестующее шипение. - Я знакома с братом лучше, чем ты, отец. Он бы не желал воскрешения. Он волшебник, и он презирает жрецов и их магию! Ты думаешь, Ос хотел бы получить дар из таких рук, даже будь этим даром его собственная жизнь?

- Наверное, ты права, - лорд Элторчул сказал усталым тоном побеждённого. Он подался вперёд и закрыл руками лицо.

Его дочь обратила враждебный взгляд на гостей.

- Это предложение недостойно тебя, Данила, но чего ещё следовало ожидать? От эльфийских головорезов только такого и нахватаешься!

- Ну хватит.

Эрилин встала, чтобы уйти.

Дан положил ладонь на её правую руку.

- Ты ошибаешься, Эррия. Это не имеет к Эрилин ни малейшего отношения. Как раз напротив. Эльфы не одобряют воскрешения из мёртвых.

- Но она здесь, ведь так? - спросила молодая женщина, перегнувшись через кошку у себя на коленях. - А Ос мёртв, ведь так?

Кошка изогнулась и предупреждающе зашипела, но Эррия не обратила на неё внимания. Данила поднялся и встал рядом с Эрилин. Его взгляд был холоден.

- Я понимаю, что ты расстроена, но следи за тем, кого обвиняешь.

Губы Эррии скривились.

- Не беспокойся. Полукровка не имеет к этому никакого отношения. Ос был убит, потому что вёл дела с Элайтом Кроулнобером. Я знаю это!

Её голос звучал истерично и был таким пронзительным, что причинял боль. Эрилин заметила, что многострадальная кошка закрыла лапами уши от этого натиска, и пожалела, что не может поступить точно так же.

- И что с этим сделают? - продолжала Эррия. - Ничего! Было время, когда с чужаками расправлялись. Спроси Элиоса Дезлентира, если не веришь мне, и... проклятье!

Эррия вскрикнула от боли, когда кошка глубоко вонзила когти в её руку. Дочь волшебника швырнула бедное животное через всю комнату. Кошка со звериной грацией вывернулась в воздухе и приземлилась на лапы, хлестая себя по бокам хвостом. Зверь наградил женщину испепеляющим взглядом. Та помотала головой и снова повернулась к гостям.

- Вы сделали то, за чем пришли. Как видите, мой отец повержен горем. Оставьте мне шкатулку и уходите.

Эрилин была только рада подчиниться. Проходя мимо вежливых пустых доспехов, она услышала, как Данила приносит свои соболезнования главе семьи Элторчулов и обещает помочь найти убийц его сына. Это «вмешательство» вызвало у Эррии приступ воплей, которые окончательно лишили старика последних остатков самообладания. Маг начал плакать, издавая низкие, душераздирающие всхлипывания. Эррия покинула отца, её тапочки застучали гневным стаккато, когда девушка отправилась за осмелившейся оцарапать её кошкой, как будто это оскорбление было намного важнее утраты брата и горя стареющего отца.

Захлопнув двери благородной семьи Элторчул, Эрилин не знала, горюет ли старый маг из-за семьи, которую потерял, или из-за семьи, которую ему по-прежнему приходилось терпеть.

Во дворе Белого Быка, открытой площадке в глубине Южного квартала, каждым утром собирались несколько караванов. Это был рабочий квартал Глубоководья. Из промежутков между сгрудившимися вокруг двора зданиями в небо поднимался дым. В близлежащих кузнях раздавался звон металла по металлу, со скотного двора доносилось нервное блеянье животных. Цокающий стук копыт по утрамбованной почве возвестил о доярке, ведущей мимо свою корову. Из лавки седельщика исходили тёплые, землянистые ароматы кожи.

Но такие обыденные вещи блекли перед необычайным зрелищем, развернувшимся во дворе. Элайт Кроулнобер был купцом и искателем приключений более сотни лет, но такого поразительного каравана не видел никогда.

Слуги суетились, сворачивая брезентовые чехлы, укрывшие караван от внезапного ливня. Просторный двор был полон шороха огромных крыльев, рокочущих кличей, рёва и ржания дюжин небесных жеребцов. Несколько квартетов пегасов били копытами землю. Конюхи с гербом Гандвиндов запрягали крылатых лошадей в длинные, прочные постромки. За каждой упряжкой прикреплялась лёгковесная повозка без колёс и полозьев. В северной части двора, как несушки, сидели в ряд грифоны, подобрав под себя львиные передние лапы. Их соколиные головы были закрыты огромными кожаными клобуками, чтобы звери не взлетели в небо слишком рано.

Это типично человеческое приспособление вызвало вспышку гнева у Элайта. Немыслимо было мешать птице летать, но люди поступали так постоянно. Они надевали клобуки на своих охотничих соколов, чтобы держать их смирными, когда те не гонялись за дичью. Они обрезали крылья гусям, чтобы удержать их в ловушке мельничьих прудов. Некоторые из этих глупцов даже ловили в сети певчих птиц и зажимали им крылья, чтобы сохранить в качестве украшения для своих садов. Конечно, с наступлением зимы такие птицы умирали, но

это становилось всего лишь очередной заботой для слуг.

Разгневанные мысли эльфа прервал чей-то беззаботный смех. Он обернулся как раз вовремя, чтобы стать свидетелем весьма необычной игры.

Носильщику-полуорку преградил путь золотой скакун — не лошадь, а огромный орёл с холодными глазами хищника и загнутым острым клювом. Одного его вида было достаточно, чтобы у любого храбреца кровь застыла в жилах. Орлиный клюв распахнулся, и огромная голова неожиданно метнулась вперёд в молниеносном ударе.

Грузчик вскрикнул, бросил свою ношу и быстро откатился в сторону. Это вызвало новый приступ смеха — весёлого и непринуждённого, но беззлобного.

Непроизвольная усмешка заиграла на губах Элайта, когда он вспомнил эту игру. Напарник орла, молодой эльф, разменявший, скорее всего, только третью сотню лет, бросил своему пернатому товарищу второй кусок мяса. Птица ловко словила его и запрокинула голову, чтобы проглотить угощение. Полуорк метнул злой взгляд на шутника-эльфа и заспешил прочь.

Ещё трое эльфов выступили из толпы и заговорили с сородичем. Это были лунные эльфы, как и сам Элайт; высокие, стройные и опасные, как кинжалы. У всех были серебристые волосы и глаза цвета драгоценных камней: янтаря, жадеита, топаза. Их речь была отмечена акцентами далёкого Эвермита, а на рубахах виднелись почти забытые эмблемы.

От неожиданности Элайт нахмурился. Орлиные всадники — здесь, на материке? Эти отряды молодых эльфов были одними из самых свирепых защитников эльфийского острова. Почему они оказались здесь?

Молодой предводитель заметил его внимание. Он нахмурился, мгновенно сосредоточившись, а затем его лицо просияло, подобно рассвету. Он направился к Элайту, протянув левую руку на манер того, как один эльфийский лорд приветствует другого.

- Это честь для нас, лорд Кроулнобер! Мой отец служил под вашим командованием в дворцовой гвардии, когда я был почти так же молод — хотя, слава богам, совсем не так глуп — как эти людишки!

Он ухмыльнулся и склонился в поклоне.

- Гарелит Сень Листвы, в вашем распоряжении.

Эти слова и уважение, с которыми они были произнесены, затронули воспоминания, которые Элайт считал давно забытыми. Он принял приветствие со сдержанной вежливостью.

- С тех пор, как я покинул остров, прошло уже много лет, - небрежно сказал он, но раздражение, вызванное этими юнцами, никуда не делось, и он, не сдержавшись, добавил: - А вы? Разве Эвермит больше не нуждается в орлиных всадниках?

Молодой эльф рассмеялся.

- Я ничего такого не слыхал! Остров такой же, как и всегда. Прекрасный, неизменный — и нестерпимо скучный! Мы с ребятами соскучились по веселью.

- И вы надеетесь повеселиться, работая охранниками каравана.

- Почётная работа, - пожал плечами эльф, затем снова усмехнулся. - И сулит хоть какие-нибудь приключения. Мы ведь отправляемся в Серебристую Луну! Я наслышан об этом чудесном городе и госпоже-волшебнице, которая им правит.

Товарищи Гарелита сгрудились рядом. Их глаза цвета драгоценностей горели от любопытства и воодушевления. Пока Элайт уклонялся от их расспросов и наслаждался мелодичным звучанием эльфийского языка, его раздражение улетучилось.

На них упала высокая, толстая тень. Оживлённое лицо Гарелита сразу же превратилось в спокойную, непроницаемую маску, которую эльфы демонстрировали чужакам.

- Капитан Реп, - сказал он формальным тоном, наклонив голову в небольшом грациозном жесте — давая понять, что вторжение замечено, но не одобрено.

Реп плечом отодвинул орлиных всадников и поставил свой сапог практически носком к носку с Элайтом. Он был крупным мужчиной, на полголовы выше эльфа, широким и плотным, почти как багбир — и почти таким же волосатым. Тёмные волосы густыми волнами опускались из-под кожаного шлема Репа. Его верхняя губа и подбородок поросли густой, плохо подстриженной бородой. Черты лица капитана были грубыми, а нос таким широким и плоским, что намекал на затесавшегося среди предков орка. На своей крупной фигуре Реп носил кожаные доспехи, а на лице — самоуверенную ухмылку. Элайт подумал, что они вдвоём похожи на стоящие бок о бок катапульту и стилет. Человек наверняка был достаточно глуп, чтобы считать себя лучшим оружием.

- Может, ты и купил себе место в этом караване, эльф, но эти охранники подчиняются мне, - прорычал Реп.

- Да ты что. С каких это пор Ильзиммер нанимает орлиных всадников? - со слабой улыбкой поинтересовался Элайт.

Большой мужчина зарычал.

- Я работаю на Гандвинда, - сказал он, кивая на небольшого седобородого человека, который суетился вокруг, проверяя поклажу.

Это была ложь, о чём Элайт прекрасно знал. Реп был солдатом семьи Ильзиммер, но он и лорды этой благородной династии изо всех сил пытались это скрыть. В конце концов, этот факт мог вызвать вопросы, почему семье торговцев драгоценностями понадобилась наёмная армия.

- Я работаю на лорда Гандвинда, - повторил Реп, - как и ты — до тех пор, пока едешь с этим караваном. Очень жаль, что Гандвинд пал так низко, чтобы принимать таких как ты!

Гарелит шагнул вперёд, сощурившись от такого оскорбления.

- Следи за языком, человек! Это бывший капитан королевской гвардии.

Мужчина ухмыльнулся.

- Что ж, значит он давно остался без работы, не так ли? Тот эльфийский король умер в твою смену, Кроулнобер?

- Едва ли, - равнодушно ответил Элайт, не желая поддаваться на провокацию. - Смерть короля Заора случилась менее пятидесяти лет назад. К тому времени я уже плотно устроился в Глубоководье, а твои предки ещё не могли похвастаться интимным знакомством с гоблиноидами.

Лицо здоровяка налилось тёмным, мутным красным цветом. Он снял булаву с пояса и начал заносить её для удара.

Элайт присел под оружие и шагнул ближе. В обеих руках сверкнули ножи. Кончик одного тонкого клинка нырнул под подбородок мужчины и прижался к коже, а второй замер у его ушного отверстия.

Реп оглянулся на охранников каравана в поисках поддержки. Все четыре эльфа держали в руках тонкие ножи, но их пристальные взгляды были устремлены на самого Репа, а не на его противника.

- Ублюдочные предатели, - сплюнул он. - Скоро вам отплатят той же монетой!

- Пожалуй, тебе стоит пояснить этот комментарий, - Элайт был доволен. Но просто для того, чтобы его приказ нельзя было принять за предложение — а ещё потому, что ему захотелось — он чуток пощекотал ухо мужчины своим ножом, оставив небольшую царапину.

Реп заблеял, как кастрированный баран.

- Это ничего не значит, - пробормотал он. - Просто за плохие поступки обычно приходится расплачиваться.

Эльф не знал, пытается ли Реп уклониться от ответа или просто изрекает банальности, но их спор начал привлекать внимание, а Элайт не хотел из-за бесполезного орочьего отродья подвергать риску своё место в караване. Он опустил ножи и отступил, согнувшись в небольшом ироничном поклоне — оскорбление, которого этот олух даже не заметил. Реп побрёл прочь, бормоча проклятия.

Эльф посмотрел ему вслед, потом повернулся к орлиным всадникам.

- Следите за ним, - тихо сказал он. - Я знаю этого человека. Неприятности ходят за ним по пятам.

- Он похож на шута, - заметил Гарелит, - но я доверюсь вашему мнению. Вам знакомы тучи, собирающиеся над этой горой, и я надеюсь, что вы предупредите нас о грядущей буре.

Это вынудило Элайта сделать второе, уже более трудное предупреждение.

- Я не смогу этого сделать. Будет лучше, если вас не будут видеть со мной.

Все четверо всадников казались озадачены.

- Почему? - спросил один с глазами цвета топаза.

Улыбка Элайта, казалась, смеется над ним самим.

- Вы скоро узнаете.

Прежде чем молодые эльфы смогли на него надавить, Элайт отвернулся и пошёл прочь. Их искреннее преклонение перед ним заставило контрабандиста смутиться. Сейчас он готов был обрадоваться практически любой другой компании — лишь бы к нему относились с привычной и знакомой смесью страха и уважения.

- Камни! - воскликнул глубокий, грубый голос с экспрессией, которая превратила это слово в ругательство.

- Дварф, - устало прошептал Элайт. Это день просто не мог стать ещё хуже.

- Ты хочешь сказать, что на запад нам придётся лететь? - спрашивал дварф.

- На крылатой лошади, - ответил убеждающий женский голос. - Ты всегда говорил, что сможешь ехать на любом четвероногом животном.

Элайт резко обернулся, услышав знакомый голос, и нахмурился ещё сильнее. Он знал эту женщину — Бронвин была торговкой, отличавшейся освежающе необычным подходом к ведению дел. Хотя эльф с радостью бы с ней познакомился, сейчас было неподходящее время. Тем более он не рад был узнать, что она приобрела спутника-дварфа.

Дварф оказался особенно коренастым, квадратным парнем. На его широких плечах покоилась непокорная густая шевелюра из рыжих локонов, а длинная рыжая борода спускалась на грудь. Его верхняя губа была выбрита, а глаза метали молнии. На шнурке у него на шее висела подкова. Дварф потирал эту подкову, как будто подтверждая слова Бронвин касательно его умений наездника.

- На четырёх ногах, - повторил он. - Это и вправду так, но только если под этими четырьмя ногами есть прочная почва!

Бронвин бросила взгляд на небо, затем хитро улыбнулась товарищу.

- Облака сегодня кажутся довольно плотными.

Дварф саркастически фыркнул.

- Понимаешь, Эбенезер, - сказала она тоном уставшего убеждать человека, - у меня есть дела в Серебристой Луне. Можешь ехать со мной или оставаться здесь. Как пожелаешь.

- Оставаться никто не собирается, - заявил дварф. Коротким толстым пальцем он ткнул в неосёдланного пегаса. - Этот, скорее всего, свободен. Он мне приглянулся.

С горкой кленового сахара в короткой руке дварф вразвалочку подошёл к пегасу. Бронвин проследила за ним, и её взгляд упал на Элайта. После секундного промедления она разлила вино из фляги по деревянным чашкам и подняла одну в его сторону в качестве приглашения.

Элайт приблизился и принял чашу.

- Вы всегда столь щедры к незнакомцам?

Её усмешка была быстрой и бритвенно-острой.

-О, но я вас знаю. Впрочем, неудивительно. Вы — Элайт Кроулнобер, и владеете необычайно большим куском Глубоководья.

Она приветственно подняла чашку.

Удивлённый, он выпил в ответ на её тост.

- Мне тоже известно ваше имя. Насколько я понимаю, вы тоже отправляетесь вместе с караваном?

- Последняя предзимняя поездка в Серебристую Луну, - она воспользовалась чашкой, чтобы указать на небольшого человека с острой бородкой и чахлым видом. - Это Миццен Доар — точнее, то, что от него осталось. Немного поистрепался, не правда ли? Слышала, что он обошёл все осенние праздники. Судя по виду, клан беснующихся кобольдов и то полезнее для здоровья, чем вечеринки со знатью.

Это вызвало у эльфа кривую усмешку. Он слышал, что Бронвин обладает тёплыми, но прямолинейными манерами, которые расслабляют людей, и обнаружил, что тоже уязвим к её обаянию. Но постарался держаться настороже.

- Вы с ним знакомы?

- Насколько это необходимо. Он торгует хрусталём и полудрагоценными камнями.

- Но ведь он не единственный, - надавил Элайт. - Торговцев хрусталём хватает — и многие из них куда ближе Серебристой Луны.

- Ваша правда, но никто не сравнится с Мицценом по части ассортимента.

Она огляделась вокруг, как будто проверяя, не слышит ли их кто-нибудь, и только потом продолжила.

- Внешность в этом городе очень важна, - сухо сказала она. - Даже во времена тающих состояний никто не желает расставаться с драгоценностями, и они хранят свои безделушки, но продают отдельные камни по мере необходимости...

- И заменяют их хрусталём, - закончил Элайт.

Бронвин лишь снова пожала плечами, как будто находила это обстоятельство слишком безвкусным, чтобы его озвучивать. Эльф мог понять собеседницу и тоже видел в подобных делах потенциал — особенно для женщины, первым ремеслом которой стало создание поддельных копий монет и драгоценностей.

Он невольно задумался, не вынашивает ли Бронвин других замыслов. Элайт надеялся, что те не слишком похожи на его собственные. Эта женщина ему по-своему нравилась. Контрабандист искренне надеялся, что сможет разобраться со своими делами, не убивая её.

- Камни! - взорвался дварф. - Я не постесняюсь укусить тебя в ответ, длинноногое ты подобие голубя!

Эльф бросил взгляд в ту сторону. Эбенезер тряс одну руку и злобно зыркал на пегаса, с которым хотел подружиться. Крылатая лошадь прожевала сахар, потом издала тонкое ржание, подозрительно похожее на смех.

Элайт изменил своё мнение. Он по-прежнему надеялся, что Бронвин выйдет из этого путешествия целой и невредимой; с другой стороны, он будет рад возможности уменьшить популяцию дварфов Глубоководья хотя бы на одного.

- Ваш... спутник, кажется, нашёл себе достойного противника, - заметил Элайт.

В ответ Бронвин заливисто рассмеялась.

- Вы сами не понимаете, насколько правы. Через час эти двое станут закадычными друзьями. Чем хуже у лошади нрав, тем больше она в итоге нравится Эбенезеру.

- Рискованно, - не без удовлетворения заметил Элайт. - Скакуну необходимо доверять в любых ситуациях. Пегасы летают высоко и знамениты своим норовом.

Улыбка Бронвин не угасла, но тепло покинуло её взгляд.

- Я изо всех сил буду пытаться спасти любого упавшего друга.

Их взгляды на мгновение скрестились, безмолвный вызов был брошен и принят. Элайт сломался первым, инстинктивно сделав небольшой, едва заметный жест, который эльфы использовали в подобных обстоятельствах — гордый, но грациозный жест, отчасти извинение, отчасти признание предотвращённой битвы.

- Д'риенн, - тихо произнесла Бронвин традиционное эльфийское слово, признающее, что потенциального вызова избежали.

Прежде чем захваченный врасплох эльф смог ответить, она отвернулась и направилась к своему другу-дварфу.

Первой мыслью Элайта стала досада на то, что он непроизвольно повёл себя, подчиняясь старым привычкам. Встреча с орлиными всадниками, похоже, повлияла на него сильнее, чем казалось на первый взгляд. Но демонстрация познаний Бронвин его обеспокоила — особенно в отношении настоящей цели его путешествия. Возможно ли, что она знала про эльфийский камень и просто предупреждала его, что они охотятся за одной и той же добычей?

Если так, некоторые могли счесть подобное достойным эльфийского авантюриста жестом. Бронвин, очевидно, изучала культуры, артефактами которых занималась. Элайт наблюдал за женщиной, пока она расслаблено стояла, поглаживая пегаса и не без иронии кивая в ответ на неиссякающие жалобы Эбенезера.

Стиля и храбрости этой женщине не занимать. Будет жаль убивать её. Элайт поднял свою деревянную чашку в её сторону в молчаливом салюте — возможно, прощаясь.

К тому времени, как Эрилин и Данила покинули особняк Элторчулов, ветер с дождём уже выдохлись. Ворота распахнулись перед ними сами по себе. Пара поспешила выйти на улицу, инстинктивно огибая почерневшую дорожку с тем же самым осторожным уважением, которое не позволяло посетителям кладбищ наступать на могилы.

- Ты действительно учился у Элторчулов? Как ты только терпел это место? - спросила Эрилин.

Её спутник пожал плечами и свернул на боковую улочку.

- Лорд Элторчул не так плох. Он очень серьёзно относится к магическому искусству и целиком посвятил себя преподаванию. Ос был слишком погружён в свои исследования, чтобы тратить много времени на студентов.

Эрилин отсутствующе кивнула, едва прислушиваясь к его словам. Слабое, зудящее чувство преследовало её. Она коснулась пальцами ножен лунного клинка и сосредоточилась на магическом предупреждении.

- За нами следят, - напряжённо сообщила она.

Данила оглянулся. Неожиданный ливень очистил улицы от людей, и узкий переулок позади них был безлюден. Тут и там на крупных камнях мостовой собиралась в лужи вода в достаточных количествах, чтобы нельзя было пройти, не замочив ног. Влажные отпечатки принадлежали только им. Солнце решительно просвечивало сквозь тучи. Оно висело практически над головами, не оставляя теней возможным противникам. Он запрокинул голову и осмотрел крыши.

- Пока что я ничего не вижу.

Не замедляя шага, он потянулся в сумку для заклинаний и быстро прочитал чары, которые проявляли действующую поблизости магию. Синий свет заклинания охватил сумку, поющий меч, который он сохранил из-за новизны, и лунный клинок Эрилин. Других чар поблизости не было. Никто не шёл за ними под плащом невидимости.

Когда свет его заклинания угас, предупреждающий сигнал лунного клинка усилился, и меч засиял голубоватым светом.

- За нами следят, - упрямо повторила Эрилин.

Она положила ладонь на рукоять меча, готовясь к битве с их пока что незримым врагом.

Камень у их ног содрогнулся. Эрилин бросила взгляд через плечо, когда один из камней, которыми была вымощена мостовая, взорвался, разлетевшись осколками.

Из открывшейся дыры возникла крупная рептилья голова. Большая когтистая лапа метнулась к сапогам Эрилин.

Она отпрыгнула и выхватила меч. Когда лунный клинок со свистом вырвался на свободу, трен схватился за каменную кромку и вытащил себя наружу одним быстрым, ловким движением. Чудовище достало из-за пояса загнутый нож с крепким клинком и затейливой гардой, созданной, чтобы ловить и ломать мечи.

Эрилин не могла представить себе лучшего оружия для трена. С его длинными лапами рептилия могла легко зажать или сломать меч противника и дотянутся до горла единственным взмахом когтей. Разновидность обычной уловки наёмных убийц: отвлечь внимание на одну угрозу, а потом нанести удар совсем с другой стороны.

Короче говоря, это была не та битва, к которой был подготовлен Данила. Эрилин оглянулась. Бард уже достал оружие и занял позицию рядом с ней.

- Отойди. Это мой бой, - сказала она. Похоже, он не собирался подчиняться, поэтому в качестве объяснения она добавила: - Узкая улица.

Тот помешкал мгновение, затем отодвинулся, чтобы освободить ей пространство для манёвра.

Два таких непохожих убийцы принялись кружить с оружием наизготовку. Нож трена был не длиннее кинжала, но лапы были такими длинными, что его охват не уступал полуэльфийке. Она испытала трена быстрым колющим ударом, который тот принял на изогнутую гарду клинка. Не разрывая дистанцию, он резко дёрнул нож в сторону — вырывая меч со всей своей огромной силой.

Эльфийский металл протестующе завизжал, когда железная гарда скользнула по клинку, затем зафиксировала его и резко вывернула. Клинок похуже мог бы сломаться. Арилин повернулась к трену, подавшись вперёд, чтобы ослабить давление на меч.

Загнутые когти свободной руки трена ударили ей навстречу, целясь в горло. Полуэльфийка вырвала своё оружие, но она находилась слишком близко, чтобы отразить удар. Она выбросила локоть и поймала массивное запястье трена, уводя его вверх и ныряя под лапу.

У трена сбился прицел, но его когти запутались в волосах Эрилин. Та резко дёрнула голову в сторону, и скальп отозвался резкой болью. Она отпрыгнула. Вьющиеся локоны её волосы лентами посыпались с когтей трена, когда он нанёс новый яростный удар.

На этот раз она успела поднять меч. Лунный клинок оставил глубокую борозду в чешуйчатой шкуре на предплечье чудовища. Без остановки Эрилин изменила направление клинка, обрушив его вниз и целя по сухожилиям.

Трен опустил нож вниз для защиты, снова словив меч своей изогнутой гардой. Он занёс мускулистую ногу над сцепившимися клинками, намереваясь ударить по схваченному мечу.

Эрилин ушла, вывернув клинок так, чтобы кромка резанула трену ступню. Тот не успел вовремя остановиться и взревел от ярости и боли, когда острое лезвие глубоко пронзило плоть. Эрилин с силой потянула меч вверх, разрезая толстую чешую и разделяя кость. Когтистая ступня упала на мостовую.

Тварь снова начала кружить, прихрамывая и издавая задыхающееся слабое шипение. Эрилин поворачивалась вслед за треном, подняв меч в защитную позицию. Она догадывалась, к какой тактике может прибегнуть чудовище. И действительно, как только трен заставил её встать спиной к зияющей дыре, он пригнул голову, как бык, и прыгнул на неё, протянув свои лапы в смертоносном объятии.

Эрилин ловко шагнула в сторону и развернулась на одной ноге. Её меч скользнул по рёбрам прыгнувшей твари, прочертив глубокую линию. Она дёрнула клинок назад и вверх, затем вонзила его между ребёр чудовища.

Сжимая меч обеими руками, она прочнее упёрлась ногами в землю на краю дыры и приготовилась. Вес падающего трена чуть не вырвал ей руки из плеч, а неожиданный рывок, когда его тело освободилось, заставил её отшатнуться.

Эрилин упала в руки Данилы и заметила, что тот держит её за пояс — и, скорее всего, схватился за него в тот миг, когда она заколола трена.

- Тебе не следовало вмешиваться, - напомнила она. - Что, если бы всё прошло иначе, и я потянула тебя вниз за собой?

Он повернулся к ней лицом.

- Тогда мне не пришлось бы прыгать за тобой следом.

Кивком она приняла его ответ и бросила взгляд на дыру.

- Нам лучше уходить. Прислушайся. Другие трены скоро закончат.

- Закончат? - его лицо приобрело болезненное выражение, когда Данила понял смысл её слов. - Ты же не хочешь сказать, что эти существа едят своих сородичей? - поинтересовался он, хотя негромкие звуки, доносившиеся из тоннеля внизу, не оставляли особых сомнений.

- Цена неудачи, - заметила Эрилин, пускаясь бежать трусцой. - Кажется, там внизу их пятеро-шестеро. Теперь остальные будут настроены решительнее. Теперь это дело чести. Того, что трены считают честью, точнее.

Данила направился следом.

- Вот это мотивация! Да и воздействием плотного обеда пренебрегать не следует.

Эрилин бросила на него недоумённый взгляд, но всё-таки признала определённую логику в таком мрачном юморе.

- И это тоже, - согласилась она.

Они бежали, пока не достигли широкой людной улицы. Данила затормозил экипаж и пообещал полурослику двойную плату, если тот быстро отвезёт их в Северный квартал. Полурослик тронул экипаж достаточно резко, чтобы вызвать у прохожих гневные возгласы.

Эрилин расслабилась на мягком сидении, уверенная, что упряжка сможет обогнать любых тренов, которые попытаются броситься в погоню.

Но тогда почему её до сих пор продолжало преследовать чувство, что они с Данилой не одни?