Шаг в аномалию

Глава 2

— Подпишите здесь и здесь. Спасибо, — улыбнулся молодой человек. Сейчас вас отвезут домой и будут ждать. Потом поедем в аэропорт.

— Такая спешка? Зачем? — удивилась Катя.

— Это объясняется важности работы. Вы уже определились с напарником?

— Да-да, определилась! — торопливо сказала она. — Елена Мышкина — мой ассистент.

Молодой человек, ещё раз улыбнувшись, кивнул и вышел из лаборатории. За ним тут же засеменил поджидавший его у двери руководитель научного центра, на ходу выспрашивая о грантах и расширении научной базы института.

Екатерина Тимофеева, доктор биологических наук, вместе с коллегой тряслись на борту Ми-8АМТ, летевшего из посёлка Белушья Губа на полуостров Утиный. На Новую Землю они прилетели из Мурманска, на борту Ан-12. Там же они познакомились с группой военных медиков из Питера и мурманской бригадой врачей из местного военного госпиталя. Медики так же, как и Катя, заключили полугодовые контракты с государственной организацией «Спецпроект». Деньги за вахтовую работу были более чем хорошие, поэтому люди были довольны. Пусть и пришлось Катерине отложить свадьбу, намеченную было на август. После первого, неудачного брака, общие друзья едва ли не насильно познакомили Катю с Борисом — сорокалетним холостяком. К её немалому удивлению он оказался весьма душевным человеком, готовым к серьёзным отношениям. Время тянуть они не стали и вскоре подали заявление в ЗАГС. Медовый месяц они планировали провести у родственников Бориса в Туапсе. На свадьбу и отдых требовались деньги — поэтому Катерина сильно заинтересовалась контрактом. Поговорив с Борисом, она не смогла убедить его в правильности своего поступка. Он просил Катю подумать, на что она ответила, что контракт уже подписан. За эти шесть месяцев она могла заработать столько, сколько не получила бы и за два года в институте. В тот вечер они поругались первый раз. И теперь она сомневалась — а может это и к лучшему. Теперь у неё было время подумать и решить для себя, нужна ли она ей вообще? Катерина взяла в ассистенты Леночку, свою помощницу в лаборатории. Несмотря на то, что та была младше Кати на семь лет, они в своё время сильно сдружились. Лена согласилась на контракт сразу же, не сомневаясь. Тут Катя и поняла, что никакого молодого человека у Ленки всё-таки нет. А сколько было разговоров о нём!

В вертолёте Тимофеева оставалась полностью погружена в свои мысли, с грустью скользя взглядом по тёмной воде Баренцева моря. Катя думала не о предстоящей работе, а о собственной судьбе. Елена же трепалась с Наташей, военным медиком из отряда Дарьи Поповских, майора медицинской службы.

«Девчонка» — с вялой улыбкой подумала Катерина.

Когда в лагерь прибыла очередное пополнение — группа биологов и два отряда военных медиков, Павел провёл недолгое собрание. На нём он максимально быстро ввёл людей в курс дела. Не давая им времени опомниться, он принялся расписывать красоты мира, в котором предстоит работа. После чего новоприбывшим была продемонстрирована видеозапись, сделанная на месте высадки экспедиции. Увиденные картины нового мира повергли Катю в восхищение красотой природы. Причём, показанное никак не казалось картинами иного мира. Безумно красиво, это да. У неё уже появились смутные догадки, но пока она решила, что для первых выводов надо побывать на месте.

Лену же захлестнули эмоции:

— Новый мир, другая планета!

Это могло показаться розыгрышем, дурной шуткой. Если бы не всё окружавшее их: огороженная территория с часовыми, десяток ангаров, строительная техника, сотни людей. Это было слишком серьёзно. Да и начальник проекта на шутника похож не был. После ответов на вопросы, Павел предложил новичкам готовиться к переходу, объявив получасовую готовность. Вскоре людей собрали у входа в аномалию и через некоторое время все они исчезли, поглощённые мерцающим маревом.

Вечером Павел разговаривал с профессором Радеком, вернувшимся с той стороны. Для начала начальник научной части экспедиции заявил, что планета на той стороне это, несомненно, Земля.

— Старина Хью был прав, — говорил Николай Валентинович. — Многомирие — это реальность. Можно получать Нобелевскую премию, Павел, — кисло улыбнувшись, добавил он.

— Забудьте, — сухо проговорил собеседник. — Утечка любой информации недопустима.

— Понимаю, не дурак, — усмехнулся Радек. — А что ждёт людей, занятых в проекте?

— Вам не стоит об этом волноваться, Николай Валентинович, — заметил Павел.

— Промывка мозгов? — профессор посмотрел на оскорбившегося начальника. — Ладно-ладно, шучу. Шучу.

Руководитель проекта поинтересовался возможностью расширения окна аномалии на больший диаметр, с тем, чтобы появилась возможность использовать технику на той стороне.

— Мы увеличили, насколько возможно, окно, — объяснил Радек. — Но на сущие сантиметры. Чтобы достичь большего, нужна большая мощность наших аппаратов. Сейчас мы не в состоянии этого добиться.

— Но попробовать-то можно! — воскликнул Павел. — Вдруг получится? Готовьте увеличить мощность.

— Можно и попробовать, — кивнул Радек. — Но неизвестно, как это отразится на аномалии.

Вскоре из чрева десантного корабля выполз нагруженный стройматериалами грузовик ГАЗ-66. Въехав внутрь ангара, машина продолжила движение прямо на аномалию. За грузовиком в ангаре появился и армейский УАЗ. Первая машина неспешно покатила на мостки, установленные на уровне нижней кромки окна перехода. ГАЗ прокатился насквозь, но не исчез! Ничего не исчезло и внутри машины, а водитель даже ничего не почувствовал. Павел вопросительно посмотрел на специалистов, стоящий неподалёку учёный развёл руками:

— Аномалия в порядке!

ГАЗ проехал вперёд. Настала очередь советского джипа, но он так же не смог пройти в аномалию, встав вслед за грузовиком.

— Чёрт возьми, это всё усложняет дело! — в сердцах бросил Павел.

Ранним утром, в рассветной дымке, над лагерем плыли ароматы готовящегося завтрака. Запахи гречневой каши с мясом и свежезаваренного какао разносились далеко по округе. После завтрака полковник Смирнов собрал бойцов на инструктаж. Он и сам был не прочь отправиться с отрядом к ночному огню, что был вчера обнаружен. Но он не имел права покидать лагерь. Тем более что майор Петренко ещё не вернулся с Новой Земли.

— Внимание! — говорил Смирнов. — Действуете с максимальной осторожностью. От маршрута отклоняетесь только в случае визуального обнаружения любых неприродных объектов. Как-то: постройки, развалины, местные жители, либо предметы, обработанные рукой или механизмом. Ни в коем случае не разделятся! Мы не знаем пока ничего о том, что представляют собой местные обитатели. Скрытность приоритетна, на открытые участки местности не выходить!

— Всё ясно? — оглядел он солдат. — Сержант Ким!

— Я! — с готовностью откликнулся кореец.

— Будешь вести съёмку местности.

Ким заулыбался, получая камеру, от чего его и так узкие глаза и вовсе превратились в две щёлочки:

— Есть вести съёмку!

— Ну всё, сбор! — приказал полковник. — Алексей, погоди! Связь держать каждые пятнадцать минут. И смотри, осторожность и ещё раз осторожность!

Смирнов хлопнул майора по плечу и направился в свою палатку, где его ждал Вячеслав.

Сазонов жестом направил ждущих команды морпехов на выход из лагеря. Шли цепочкой, соблюдая дистанцию. Бойцы, спустившись с холма и пройдя по низинному лугу, углубились в буйно разросшийся кустарник. Минут десять активной работы руками, заключавшейся в том, что бы вовремя перехватить отведённую впереди идущим человеком ветвь и не получить ей по физиономии, были потрачены на преодоления кустарника. Внезапно кончившиеся заросли открыли людям шикарный вид на побережье и пляж со светлым, почти белым песком. Осталось лишь спустится с невысокого песчаного обрывчика. Там и сям по побережью рукой природы были причудливым образом набросаны большие камни и небольшие скалы. Хвойные деревья, с выдающимися из земли корнями, напомнили Карпинскому детство. Поблизости от пионерского лагеря «Наука», что в Крыму, где он провёл не одно лето, было много таких же, согнутых, словно застывшие раскоряченные фигуры, стволов. По всей видимости, на побережье сила дующего ветра была немалой. Пётр поделился наблюдением с впереди идущим Новиковым, на что Василий молча кивнул. Но было что-то, что не давало общей картины. Что-то должно было присутствовать ещё, что-то неуловимо знакомое.

— Запах моря!

Так ведь не было крепкого морского запаха, характерного запаха водорослей. Значит, это огромная масса воды до горизонта, морской пейзаж, скалистые островки, изумрудная вода, всё это, так похожее на море — лишь озеро! Карпинский решил догнать Сазонова:

— Товарищ майор. Это же не море, а огромное озеро!

— Да, я уже понял, возвращайтесь в строй, — кивнул Сазонов.

Наконец, вдоволь напрыгавшись по камням, отделение вышло на берег, чтобы далее, преодолев подъём, углубиться в лес. Он был так же бесподобно красив, временами напоминая горный Крым, временами джунгли. Переплетение веточек создавало иллюзию лиан. Пышные лиственные шапки деревьев напоминали лес Амазонии, а всё великолепие дополнялось солнечным светом, играющим бликами в просветах листвы. Было жарко, одежда бойцов быстро покрылась белыми разводами высохшего пота. Помогало то, что приходилось форсировать частые речушки, с пронзительно холодной водой и перепрыгивать частые ручейки. Вода была холодна, аж сводило зубы, но необычайно вкусна.

Группа забирала влево, поднимаясь по склону холма среди редколесья. Наконец, Сазонов дал команду на привал и подозвал Новикова:

— Василий, мы уже близко. Сейчас поднимемся по склону холма, оттуда можно будет уже смотреть по обстановке.

Бойцы успели немного передохнуть.

— Пошли, осталось немного ещё пройти до цели. Не забывайте про осторожность, смотрите по сторонам.

Отделение пошло дальше, вверх по холму.

— Это не холм, это целая гора, — шипел Карпинский.

— Не мороси, Петя, расслабься и получай удовольствие, как будто ты в походе, — Василий ухмылялся, снисходительно поглядывая на Карпинского.

— Не, ну я был, конечно, в походах. Но в горы мы не лазали, — Пётр осёкся, глядя на склон холма, идущего параллельно.

— Ты чего? — машинально прошептал Вася.

— Показалось, как будто что-то светлое там мелькнуло, — нерешительно произнёс Пётр. — Движение какое-то было.

— Может животное? — предположил Новиков. — Но, в любом случае, будем посматривать, пошли.

Деревья росли всё реже, сквозь них на склоне угадывался некий амфитеатр. Небольшая площадка с выступающими по двум сторонам выходам скальной породы. Больше всего это походило на большой открытый балкон, присущий старорежимным дачам. Сазонов остановил группу и приказал вытянуться цепью и охватывать полукругом появившуюся цель. Крайний боец поднял руку в локте, привлекая внимание майора. Все замерли, теперь было отчётливо видно белый дымок, поднимающийся ввысь из-за скалы. Отделение тихонько подбиралось к площадке, стал слышен треск ломаемых сучьев. По всей видимости, кто-то ломал хворост для костра. Бойцы подобрались для броска, стали обходить природный балкон со стороны скал. Внезапно треск хвороста прекратился, а в наступившей тишине все отчётливо услышали юношеский голос:

— Кого там ещё несёт! Аюрка, ты что ли?

Бойцы с изумлением переглянулись.

— Ай! Чужие! — раздалось сверху, потом зашуршали осыпающиеся мелкие камни. Видимо, говорившие по-русски люди пытались убежать!

— Стойте! Мы не причиним зла! — закричал вдруг Сазонов, боясь упустить незнакомцев. — Нам надо поговорить!

— А вы кто? — выкрикнул невидимый парень.

— Русские мы, — ответил майор. — Научная экспедиция! Можно, я поднимусь к вам? — Только автомат оставь внизу, а то сбегу!

Сазонов изумлённо посмотрел на замерших морпехов. Что сейчас творилось в головах солдат, одному Богу известно. Открыли новый мир и сразу же наткнулись на своих!

— Поднимаюсь! — предупредил незнакомцев майор и принялся карабкаться наверх.

Оказавшись наверху, он увидел двоих мальчишек, лет пятнадцати. Одеты они были в дурно выделанные шкуры, под которыми угадывалась грубая ткань. Штаны были скроены их той же рогожи, а на ноги были надеты кожаные мокасины. Опоясывал фигуры кожаный же пояс. На майора смотрело две пары внимательных глаз, в которых читался восторг. Лица ребят расплылись в широких улыбках, и один из них завопил:

— Пришли! Пришли! Отец говорил! — прыгали они от радости. — За нами пришли!

— Ребята! — буквально взмолился Сазонов, пытаясь успокоить пареньков. — Кто ваш отец, где он? Объясните мне, кто вы? — Меня зовут Пётр, а его Павел, — ответил один из них. — Это мой брат. Вы же из Советского Союза?

— Нет, — опешил Алексей. — Но так моя страна называлась раньше.

Пареньки переглянулись, не понимая, о чём говорит этот человек. Потом они тихонько поговорили. Так, чтобы Сазонов их не услышал.

— Вы же не американцы? — наконец, спросил тот, кто назвался Павлом.

— Я же говорил — мы русские, — как можно мягче сказал майор. — Вы проводите нас к отцу?

— Тебя проводим, а остальных — нет, — шмыгнул носом Пётр. — Ну, пошли, чтоль?

Ребята, подхватив свои мешки, принялись подниматься выше, на гребень сопки. А вскоре они уже спускались по видимой только им тропке, уходившей круто вниз. Сазонову едва получалось держаться вслед за братьями, посматривая, куда поставить ногу. Мальчишки продолжали радостно галдеть без умолку, перемежая иногда русскую речь незнакомыми Алексею словами. Речь их всё же отличалась некоторым акцентом, но вскоре он исчез, когда Сазонов к нему приноровился.

Мелкие камешки с шуршанием осыпались из-под ботинок, майору приходилось то и дело держаться за пучки травы, растущей между камнями. Он успевал ещё и поглядывать по сторонам. А со склона, где они сейчас находились, открывался поистине шикарный вид. С одной стороны голубое море воды, с другой зелёное море леса, а далёкие горы выступали грядой за скрывающимися в тумане зелёными холмами. Восторг, одним словом!

Бойцы, тем временем, заняли площадку, откуда только что ушли незнакомцы и майор Сазонов. В центре площадки, где собрались люди, ещё горел костёр. Рядом была навалена куча хвороста, а кости и куски шкуры какого-то копытного лежали в ямке, явно с прицелом прикопать это добро позднее. Новиков, осмотрев площадку, приказал радистам передавать сообщение на базу:

— На гребень холма шуруйте, попробуйте связаться с лагерем.

Вскоре Карпинский поднимался вверх по склону, с некоторым отставанием за ним карабкался радист отряда Иван Коломейцев.

— Пётр, всё, давай тут склон подходящий! — воскликнул он, снимая рацию.

Присев на безлесном, каменистом склоне Иван, попробовал связаться с лагерем. После нескольких попыток, связь появилась. Коломейцев принялся передавать сведения о произошедшей встрече с местными жителями, говорившими на русском языке и о решении Сазонова пойти на более тесный контакт с ними.

— Пётр, пошли, — Иван закончил передачу и собирался спускаться. — Ты чего?

— Слушай Вань, ты пока посиди тут, а я наверх слазаю, — гребень сопки манил своей близостью. — До вершины всего ничего.

— Погодь, давай вместе.

Через некоторое время бойцы выбрались на поросшую редкой травой и продуваемую ветром вершину. Открывшиеся красоты заставили Карпинского присвистнуть. Стянув берет, он взъерошил волосы и зашагал к каменному выступу, за которым начинался довольно крутой склон. Там же он и застыл.

— Ваня! Давай сюда! — Пётр с изумлением оглядывал открывшуюся его взорам картину.

Иван, подбежал к камню и тоже оторопел от неожиданности. Внизу, на берегу реки, изливающейся из огромного озера, располагался посёлок. Рядом с ним было видно несколько аккуратных прямоугольников обработанной земли, ограждённой по периметру забором. Неподалёку горело и несколько костров, а на берегу угадывались вытащенные из воды лодки, перевёрнутые днищем вверх. Вокруг самого крупного костра сидело много людей, перед ними кривлялись и махали руками странные фигурки. Карпинский посчитал примерное количество людей, выходило никак не меньше пятидесяти- шестидесяти человек. Переведя взгляд на реку, Иван показал на торчащую из воды скалу. Рядом с ней на воде качалось несколько лодок.

— Майор к тем дикарям отправился? — спросил Пётр.

— По всей видимости, — растерянно проговорил радист.

Карпинский между тем осматривал посёлок. В основном там были конические домишки, похожие на… На что? Казалось на индейские вигвамы, не раз виденные в кино.

— Это чумы? — предположил радист. — Как в Сибири?

Также виднелась и пара шалашей.

— Ладно, двигаем к нашим, — Пётр похлопал радиста по плечу. — Ваське надо рассказать.

Спустившись со склона, братья, по едва угадывающейся тропке, повели майора в лес. Расстилавшийся между грядами сопок, он был тёмным и густым. Настоящая девственная тайга, не знавшая топора. Продираться сквозь неё было сущее проклятие. Алексей вполголоса ругался, снимая с лица очередную приставшую паутину, да отводя в стороны ветви, так и норовившие его ударить. Услышав тихое похихикивание над собой, Алексей, нарочито строго проговорил:

— Чего лыбитесь? Думаете, я каждый день, как и вы, тут шастаю? Почему мы не идём в посёлок?

— А зачем? — искренне удивились пареньки. — Данул не будет рад чужаку.

— Данул, это кто?

— Наш вождь, — ответил Пётр. — Он незнакомцев не жалует.

Наконец, они вышли на небольшую полянку, покрытую мягким ковром тёмно-зелёного мха. Сазонов сразу обратил внимание на искусственное сооружение в центре поляны. Валежник, окаймлявший его, видимо, был призван скрыть некое сооружение.

— Землянка? — указал майор на тёмный зев под поваленным стволом ели, также покрытой мхом.

— Там раньше берлога была. Отец с дядькой Витей его убили, а яму расширили, — пояснил Павел.

После чего, он сказал брату остаться с гостем, а сам отправился в посёлок за отцом. Не было его около часа. Это время Сазонов провёл в разговорах с Петром. Оказалось, что фамилия его Васильев, а его отца звали Николай Сергеевич. И что кроме Павла, у него было ещё четыре брата и две сестры.

— Это сколько же у твоего отца жён? — удивился Алексей.

— Трое жён. Нашу с Павлушей маму отец Ольгой зовёт, — объяснил паренёк. — Она самая любимая у него, младшая.

У дяди Виктора, как выяснилось, тоже три жены, да и детей на одного больше. Словоохотливый Пётр рассказал, что живут они в посёлке, а тут у них, по словам отца, дача. Сазонов спросил разрешения посмотреть на землянку. Перед дверью обитой рогожей Алексей наткнулся на череп медведя, висевший над входом.

— Чтобы чужие не зашли, — моментально пояснил Пётр.

Хмыкнув и покачав головой, майор достал фонарик и толкнул дверь. Луч, ворвавшийся внутрь, вызвал у Петра удивлённый вскрик. Объяснив ему природу появления света, Сазонов подарил ему и сам фонарь. Внутри землянки ничего интересного не было — посредине кострище, по краям лавки, да два топчана, на которых лежала солома, покрытая всё той же рогожей.

— А там, внизу — нычка, — брякнул Пётр.

— Что? — не понял майор. — Какая нычка?

— Ну, — замешкался парень, тут же поняв, что сболтнул лишнего. — Не говорите отцу об этом, пожалуйста!

Тем временем, в лесу послышался треск сучьев. Кто-то приближался, будто бы намеренно производя шум, дабы появление его не стало сюрпризом. А вскоре на полянку вышел коренастый человек с пышной растительностью на лице. Одет он был так же, как и ребята — курточка из грубой ткани, штаны и мокасины. Он издал торжествующий вопль и устремился к майору, тут же заключив его в крепкие объятия. Мужчина, с мокрыми от слёз глазами, с минуту не отрывал взгляда от Алексея. Его борода задралась лопатой кверху, а улыбка оказалась щербатой. Довольно продолжительное время человек не мог вымолвить и слова, только похлопывал Сазонова по плечам, по груди и снова обнимал. Его сыновья стояли рядом, не понимая отчего у их отца Вытерев, наконец, слёзы, он выдохнул:

— Как?! Как вы смогли попасть сюда?

Он с неподдельной радостью смотрел на майора, продолжая пожимать его руку.

— Давно прибыли? — задал он второй вопрос Алексею.

— Второй день, — отвечал тот. — Мы увидели костёр на сопке.

Оказалось, его жгли уже пятнадцать лет, надеясь на то, что когда-нибудь за ними придёт помощь. Их не оставят одних посреди дикого леса и не менее диких людей. — Так вы те двое офицеров, что пропали ещё в девяносто первом году? Сумели выжить оба?

— Мичман Васильев, — представился мужчина, приложив руку к волосам, перехваченным кожаной тесёмкой. — Сафаров тоже жив-здоров.

После чего уже бывший мичман, приказал сыновьям разжигать огонь и греть похлёбку, которую принёс в котелке Павел. Сазонова же он попросил пройти в землянку, чтобы поговорить, не опасаясь лишних глаз.

— Они тут не ходят, — махнул Васильев в сторону леса. — Но, так, на всякий случай.

Внутри было сумрачно и сухо. Николай тут же снял с единственного окошка в потолке занавесь из плетёного лыка и внутри стало чуточку посветлее. Присели на лавку. Сазонову тоже был предложен рыбный суп с какой-то разваренной кашей, от которого Алексей поспешил отказаться. Хозяин же был голоден и, попросив извинения, принялся за еду.

— Ты рассказывай, майор, — проговорил Васильев. — Что там в мире делается?

Отставив котелок с оставшимся там супом сыновьям, Николай, утеревшись рукавом, снова повернулся к майору. Во взгляде его что-то поменялось. Со временем, насколько видел Алексей, с мичмана спадала какая-то отчуждённость, Николай как будто оживал, возвращаясь к себе прежнему. Васильев внимательно слушал рассказ гостя, подперев голову кулаком. Рассказ об аномалии его, было видно, не особо волновал. Видимо, столь долгое житьё среди мест, не тронутых цивилизацией, заставило его философски относится к произошедшему. Гораздо больше его заинтересовал рассказ майора о тех глобальных переменах, что были в мире. Известие о развале СССР повергло его в глубокий шок.

— Развалили таки, сволочи! — глухо проговорил он, отставляя котелок. — Никто же не верил, что такое случится.

— Случилось, — развёл руки Алексей.

— Ладно, прибалты пытались таможни ставить, в заграницу игрались, — говорил Васильев, потирая виски. — Погоди, а Минск — тоже заграница?

Сазонов угрюмо смотрел на мичмана.

— Вот те на! — воскликнул он. — Мой брат родной теперь иностранец!

Васильев, находясь в сильном волнении, встал и начал прохаживаться по земляному полу.

— Николай, ваш черёд рассказывать, что с вами было, — напомнил мичману Сазонов.

Николай кивнул, но сначала, немного смущаясь, спросил, есть ли у Сазонова что-нибудь сладкого с собой. Алексей достал из кармана жестянку с мятными леденцами:

— Только это.

— Отлично! — Николай быстро сцапал плоскую коробочку и, торопясь, открыл её.

После этого он рассказал, что с ними случилось за эти годы. По словам Николая, они с Виктором уже отчаялись дождаться помощи. Попал он сюда по глупости. Находясь на посту у аномалии, молодой мичман, лишь двадцати двух лет от роду, решил разглядеть это чудо поближе. Присев на корточки у ямы, испытывая неодолимое любопытство, Васильев лишь протянул руку, а аномалия буквально затянула его внутрь. Он не успел даже вскрикнуть, как оказался в густой траве. Вместо полярной ночи вокруг было залитое ярким солнцем поле. Тогда ему вдруг стало плохо, грудь будто сдавило неведомой силой, голова закружилась и мичман повалился на колени. А спустя несколько секунд на него свалился Сафаров.

— А я только привстал, — говорил Николай. — А мысли в голове путаются и шевелиться не могу. Хотел тогда крикнуть что-то, но горло пересохло, так я только и свистнул. А потом звуки на меня как накинулись — все подряд: шум прибоя, ночные крики птиц, стрекот насекомых, посвист ветра. Ну, я и сел, за голову схватился, — хрипло рассмеялся Николай.

Почему они не вернулись назад сразу, Васильев уже не вспомнил. Находясь в ошеломлённом состоянии, они побрели прочь от места перехода. Вскоре они наткнулись на труп человека. Облепленный мухами бородатый мужчина, лишённый руки по локоть, валялся в траве. Его лицо сохранило то мучение, которое он испытывал перед смертью. Документы франкоязычного канадца до сих пор хранились у Васильева. Спустя несколько минут они, наконец, поняли, что с ними произошло. Похолодевшие от осознания этого, мичманы с остервенением искали окно аномалии, но так и не смогли найти его. Поиски продолжались несколько дней.

— Оно открывалось лишь на двое суток, — проговорил Сазонов.

Васильев покивал с кислой улыбкой. Сейчас ему это было уже не важно. А тогда два мичмана советского флота оказались посреди дикой природы чужого мира. Первый год был самым страшным, приходилось выживать, зубами цепляясь за жизнь. Четыре рожка патронов к автомату Калашникова, штык-нож и содержимое карманов — это всё, чем располагал каждый из них. Тем не менее, молодые парни выжили, а на второй год и вовсе обзавелись собственным племенем, в которое их приняли по доброте душевной князька Данула. Один из младших сыновей мелкого тунгусского князца, Данул был изгнан из кочевья отца за хулу в адрес богов. Их встреча произошла случайно, и мичманы, потратив лишь три патрона, положили в снег троицу самонадеянных воинов, да побив оставшихся нескольких мужчин, ушли прочь. Глава отщепенцев — молодой и гонористый Данул после этого случая шесть дней преследовал странных чужаков, требуя от них возмещения ущерба. Убитые ими воины были лучшими среди людей тунгуса. Теперь незнакомцы должны были поделиться своей силой — то есть кровью. И осчастливить многочисленных жён погибших своим семенем. Поначалу чужаки прогоняли вдов, кидали в них палки и снег, ругались и грозили побить, но, в конце концов, сопротивление было сломано. Данул узнал, где жили чужаки и встал становищем неподалёку от их землянки. Со временем тунгусу удалось заставить их привыкнуть к своим людям. Вдовы часто ходили в их землянку, возвращаясь оттуда весьма довольными. Неимоверными усилиями Данул расположил к себе русских, как они себя называли. Он понимал, что столь сильные чужаки заменят ему убитых воинов. Он был сильно впечатлён огнестрельным оружием. Мичманы же, в свою очередь, наконец, смекнули, какие выводы им сулит коллектив. Первое время всё было нормально, они вживались в племя. Мичманы обзавелись жёнами, а потом и вторыми. Выучив необходимый минимум языка туземцев, пропавшие во времени товарищи принялись учить русскому своих женщин. Николай говорил, что это сделает их сильнее, этим он поощрял изучение языка. Они хвалили каждого, кто делал успехи в обучении, принуждая следовать этому остальных членов группы Данула. Остальные, правда, не горели желанием что-то учить, отмахиваясь от приставучих большеглазых соплеменников. Тем временем, племя становилось всё сильнее, вбирая в себя новых людей. Но вдруг, в один прекрасный день, идиллия закончилась — Данул желал большего. А именно — покорить ряд мелких кочевий своей родни. Парням это не понравилось, ведь всё что они хотели — это просто жить и заодно улучшать жизнь вокруг себя. Зачем каждый год срываться с насиженного и обжитого места, уходя в другую часть тайги? Короткая ссора в чуме князька закончилась соглашением — Сафаров пообещал устроить домницу. Он заинтересовал Данула возможностью выплавки железа. Это сулило неплохие шансы на повышения его статуса бесконфликтным способом. Железо могло привлечь и новых людей, а с тем и большую силу его кочевью. Что лучше, палка или палка с железным наконечником?

Для начала, мичманы решили уговорить Данула перейти к осёдлому образу жизни, добавив к привычной охоте и собирательству рыболовство, скотоводство и сельское хозяйство. С последним дело обстояло трудней всего, непривычные к этому тунгусы не отказывались от работы, но не понимали её важность. Лишь со временем их удалось заставить поверить в собственные силы. Постепенно увеличивалось поголовье овец и коз, год от года всё больше засевалось проса, ячменя и овса, которое удалось получить от живших ниже по течению бурят. Через некоторое время вчерашние мичманы устроили таки домницу, а через несколько месяцев проб и ошибок удалось получить первое плохенькое железо, полученное из болотной, луговой и дерновой руды. Постепенно улучшая качество плавки, бывшее кочевье богатело, обменивая железную утварь соседям на скот и зерно. А потом остро встал вопрос безопасности. Богатеющее поселение всё чаще привлекало к себе алчные взгляды соседей. Начались нападения, тщательно оберегаемый запас драгоценных патронов таял на глазах. Выручали железное оружие и металлические пластинки, накладываемые на плотные кафтаны воинов. Пришлось деревню, названную мичманами Ламской, по имени огромного озера, обносить частоколом. В тайге застучали глухие удары топоров и со временем Ламская обрела нехитрое укрепление. Пара башенок позволяли лучникам выцеливать вражеских воинов. Соседям хватило пять отбитых с великим уроном штурмом, чтобы понять — на странную деревню нападать опасно. Ведь после каждого нападения того или иного князька на его кочевья неминуемо следовал ответный рейд ламцев. Они забирали у побитых агрессоров женщин и детей, а также уводили подростков, усиливая этим себя и ослабляя соседей. Заняв удачное место для деревни — близ священной скалы у истока реки, Данулу удалось и тут снимать пенки, брать налог с каждой группы паломников. Многого он не требовал — пару-тройку куриц или овцу, пару щенков или мешочек зерна. Удавалось ладить. Через несколько лет деревня разрослась до трёх сотен жителей. К князьку уже начали обращаться мелкие вожди округи как к судье, прося посодействовать в справедливом решении того или иного конфликта между кочевьями.

— Таков итог нашей одиссеи, — закончил свой рассказ Васильев. — Сейчас мы с Витькой на правах левой руки нашего князька Данула. — И предупреждая вопрос майора, поспешил добавить:

— Правая рука — шаман Уяткан.

Если сказать, что Сазонов был изумлён рассказом бывшего мичмана, это будет слишком мало. В душе майора кипел котёл эмоций, в котором было всё: и гордость за мужиков и восхищение их успехами и фактом того, что остались живы, в конце концов!

— Теперь вы можете вернуться домой, Николай! — воскликнул Сазонов.

Тот ответил не сразу:

— А нужно ли, товарищ майор? После того, что случилось с моей страной, мне будет проще остаться здесь.

Лица Алексея вытянулось.

— Да-да, не удивляйтесь, — усмехнулся Васильев. — Жизнь у меня налажена, детишек восемь душ. Всеобщий почёт. Единственно, — замялся Николай, — я смотрю, у вас два рожка в разгрузке осталось — может, презентуете, как и леденцы?

Сазонов, словно заворожённый, отстегнул лямки и с тяжёлым стуком выложил на стол два рожка.

— Наш боезапас вышел уже давно, — пояснил Васильев. — А поддерживать авторитет надо. У меня в нычке два калаша.

— Так что, вы не хотите возвращаться обратно? — всё ещё не верил майор. — А как же ваши родные?

— Думаю, по прошествии семнадцати лет меня уже не раз оплакали, — ответил председатель. — К тому же моя родня теперь иностранцы, а страна превратилась в сумасшедший дом. Нет уж, мне здесь хорошо и спокойно.

— Николай, у меня ещё вопрос, — Алексей посмотрел на Васильева. — Какие опасности нас могут подстерегать тут — дикие животные, дикие люди?

— Если оборудуете периметр и будете нести караул не так, как мы, — усмехнулся мичман. — То вам ничего угрожать не будет. Медведь к людям сам из леса не выходит. А местным будет достаточно пары столкновений, чтобы после них обходить вас за несколько километров, — небрежно махнул он рукой. — Колючка, прожекторы и всего делов.

Поблагодарив собеседника, Сазонов засобирался к оставленным солдатам, скоро уже будет темнеть. Не хотелось, что бы они пошли искать его. Вот только…

— Я скажу Павлуше, он вас проводит, — упредил его Николай. — Приходите ещё, только захватите патронов для меня. А ещё картошки, — деревенский начальник протянул майору руку и крепко пожал на прощанье.

Майор Сазонов возвращался к своим бойцам с непонятным чувством, словно в его душе что-то надломилось. Возможно, это лишь впечатление от общения с Николаем и скребящее ощущение вскоре должно пройти. Разговор с Павлом Васильевым не складывался на этот раз. Мальчишка провёл его к тропинке, ведущей наверх, совсем с другой стороны. Алексей прошёл мимо нескольких амбаров и помещений для животных. Там же, с другой стороны деревни, также была обработанная земля, которая тянулась до самой границы леса. Попрощавшись с пареньком, майор принялся подниматься вверх. Он обдумывал то, что ему следовало вскоре передавать в базовый лагерь. Сазонову менее всего хотелось нарушить то равновесие, что Васильев и его товарищ создавали в течение долгих семнадцати лет. Наконец, он увидел отблески костра, зажжённого бойцами на обживаемой ими площадке. Вскоре майора окликнул часовой. Палатки были расставлены, ужин готов. В обратный путь предстояло идти ранним утром.

— Иван! — окликнул Сазонов радиста. — Организуй связь с лагерем.

В середине дня лагерь объяла суматоха. Обживающие холм люди приветствовали появление своих товарищей, которые вдруг неожиданно начали появляться из ниоткуда. Из аномалии выходили новые люди: сначала шесть отделений морпехов, два отделения роты хозяйственного обеспечения, которые споро начали стаскивать рюкзаки и ручную кладь. Присев, они с изумлением оглядывали местность вокруг. На их лицах читалось восхищение и радость, появились улыбки и торжествующие возгласы. После бойцов появился и Павел. Люди продолжали выходить, появились очередные рабочие и специалисты — пополнение в группу Вячеслава Соколова, группа военных медиков и несколько учёных. Последним вышел Ярослав Петренко. Для переброски грузов с Новой Земли был задействован ленточный транспортёр. Смотрелось это несколько диковато — казалось, что часть транспортёра парила в воздухе, а на ней появлялись, будто бы из ничего коробки, ящики, тюки и прочее. Морпехи и рабочие, по очереди принимали с ленты транспортёра груз и сразу уходили с ним на место складирования. Это продолжалось несколько часов с перерывами. В числе прочего с той стороны были получены и две бурильные установки с трубами. Предстояла первичная геологоразведка, пока неглубокая, метров на шестьдесят. По окончанию перегрузки люди порядком устали, зато горы перемещённого материала возвышалась посреди базы экспедиции.

Начальник проекта сразу нашёл глазами полковника Смирнова и помахал ему с нескрываемой радостью. Полковник с удивлением отметил, что это первое проявление Павлом таких эмоций. Усмехнувшись, Смирнов направился к нему.

Через некоторое время в палатке полковника на складных стульчиках сидело четверо, включая Вячеслава Соколова. Собеседники уже около часа вели беседу, попивая чай, заваренный на воде из местного источника, которая была кристально чиста и потрясающе вкусна. Это отметили ещё в первый день экспедиции.

— То есть, колонизация, Павел? — Смирнов, потянулся, широко расправив руки. — Москва будет здесь прочно закрепляться?

— Да, — ответил начальник проекта. — Но у нас будут проблемы. С янки, в первую очередь. Им активно сливают информацию по проекту.

Вячеслав почти всё время молчал, слушая товарищей, а сейчас он обозначил движение. На него сразу обратили внимание. Инженер не спешил, потрепал волосы на голове, как первокурсник на зачёте и размеренно произнёс:

— Павел, значит окно аномалии не пропускает в контур любой объект, который шире его?

— Совершенно верно, мы пробовали протиснуть УАЗ. Ничего не получилось.

— То есть, получается, что можно рассчитывать только на то, что поступает по транспортёрной ленте? — озадаченно произнёс Смирнов.

Павел кивнул с крайне озабоченным видом и продолжил:

— Появляется проблема со стройматериалами.

— Можно использовать местное дерево, мы же можем протащить и собрать тут станок с циркуляркой? Или любой другой станок? Ведь такая задача вполне разрешима, — предложил Вячеслав. — Я думаю, уже стоит начать устройство тут станочного парка. Специалисты есть.

— Вот и займитесь этим, Вячеслав! — энергично кивнул Павел.

Тем временем, рабочие из новой партии ставили ещё одну палатку, в этот раз уже за оградой лагеря, на низинном лугу. Непослушную траву пришлось сначала уминать, а особо стойкую — выкорчёвывать. Отделения хозроты занимались готовкой и оборудованием продсклада, фасовкой и сортировкой продуктов. Работа спорилась. В лагере царило чувство первооткрывателей, люди были одухотворены стоящей перед ними задачей по исследованию этого мира. Несомненной удачей места выхода аномалии было то, что холм стоял на продуваемом тёплом ветром месте и, стало быть, в лагере не было той надоедливой мошкары, что донимала людей при выходах за водой или дровами для костра. А особенно при вылазках туалет, обустроенный по высшему разряду, который стал первым строением на новой Земле. При этом страдали двое — и тот, кто отправлял свои надобности, а особенно тот, кто шёл для страховки.

Из палатки начальника лагеря вышло руководство:

— Слушайте, мужики, а мы уже неплохо расширяемся? — Смирнов, сложив руки на груди, оглядывал лагерь с нескрываемым удовольствием.

— Не пора ли уже ставить более долговечные постройки? Палатки уже всем надоели, наверное? — заметил Вячеслав.

— Вячеслав, я понял, что ты имеешь в виду. Через несколько дней на Новую Землю придёт корабль из Мурманска. Он может привезти всё необходимое, в том числе станки и всё необходимое тебе оборудование. Но мне нужен список, — Павел глянул на часы. — Предоставь его мне в течение пары часов.

— А он у меня уже готов, Павел Константинович, — Вячеслав, улыбаясь в пышные усы, вытащил из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги и торжественно вручил опешившему Павлу.

— Эка, вот хитрец! — Смирнов аж крякнул от восхищения.

— Ну ладно, я на Новую Землю, — Павел пошёл было к проходу между мирами, но развернулся, точно вспомнил что-то. — Чуть не забыл, Андрей Валентинович, — он обратился к Смирнову. — Карпинского, пришлите ко мне, когда будет готов новый видеоматериал.

Радек знакомился с новой партией специалистов, вводя их в курс дела. Пополнение прибыло для изучения флоры и фауны этой планеты, её почвы и воды. А также планировался пробный засев зерновых культур, а после и овощей. Новенькими были сотрудники Института Почвоведения и Агрохимии, а также специалисты из московского НИИ эпидемиологии и вирусологии. Биологов и почвоведов Радек сразу после скорого ужина собрал, поставив задачи предстоящей работы.

Катя, уже походив по лугу, недалеко от работающих строителей, насобирала образцы местной флоры и в данный момент находилась в некотором недоумении. Собственно ничего нового она не увидела — вполне земные растения и травы, кустарники и деревья. Вот и пылящие кедры, что характерно для этого времени года, но на Земле — в Сибири.

— Ладно, завтра будет ясно, — проговорила она.

Утром лагерь покинула партия биологов с почвоведами и приданной им четвёркой бойцов. Их сопровождал сержант Васин — здоровенная детина под два метра ростом с пудовыми кулачищами. В его ладони автомат Калашникова смотрелся пластиковой игрушкой. Правило большого человека сработало и в этот раз, как повелось — девушкам он показался добрым и немного застенчивым. Группа пошла новым маршрутом, на юго-запад от лагеря, делая пробы и собирая экземпляры местной флоры. Сначала прошли рощицу лиственных деревьев, затем миновали луг, потом направились через редкий хвойный лесок, постепенно забирая к побережью. Спускаясь по песчаному уступу, к открывающейся полянке перед берегом, Катя чуть не налетела на остановившегося перед ней здоровяка Васина. Олег стоял, напряжённо вглядываясь в буйно разросшиеся кусты по сторонам от открытой площадки. Катя, Ленка и Тамара — почвовед, пытались из-за спины Васина разглядеть, что же его внезапно остановило. Посреди полянки было костровище, обложенное крупными камнями. Ближе к берегу виднелась вытащенная на берег лодка и кучка хвороста перед ней. Олег подошёл ближе и нагнулся к месту костра, было предельно ясно, что огонь тут горел очень давно, да и лодка выглядела довольно непрезентабельно. Борта ввалились внутрь, отчего она была похожа на костяк длинного и крупного зверя.

— Хм, странная лодка, каркасная. Но борта из бересты. Тьфу ты, сгнила вся, — Лена, сморщив носик, отошла от лодки.

— Сержант!

Двое бойцов стояли в дальней стороне поляны. Прежде чем Олег подошёл, он уже понял, что там. Итак, труп. Труп давний, остался лишь скелет да истлевшая напрочь одежда, которая угадывалась по сохранившимся клочкам. Сержант, осматривая останки, вынул из района груди пару длинных стрел. Наконечники их были костяные, а вот оперения не осталось. А вот и удачная находка! Под трупом сохранился кожаный кисет, Олег аккуратно разложил его. Но внутри не оказалось чего-то особенно интересного: разноцветные камешки, непонятная фигурка из белой глины, небольшой слиток железа и несколько слежавшихся перьев.

— Так, собираемся в лагерь, — Васин выпрямился.

— Вы двое, — Олег указал на бойцов, нашедших скелет. — Пошарьте вокруг, если ничего не найдём — уходим.

Он собрал стрелы и остальные находки, замотал мелочь из кисета в тряпицу и убрал в чемоданчик с пробами почвоведов. Бойцы, обойдя вокруг места былой трагедии, вернулись с пустыми руками.

— Ничего? Всё, уходим.

Ближе к четырём дня они вернулись на базу. Олег с Катей сразу направились в палатку полковника, рассказывать срочные новости. Пара почвоведов с образцами, ушли к себе. Завтра у них начиналась основная работа, предстояло высевать культуры, взятые в экспедицию для определения пригодности почв планеты для культурной колонизации. Высевалось семь культур, взятых в первую партию — картофель, пшеница, овёс, гречиха, горох, чеснок и лук. Культуры второй очереди, семена которых хранились в палатке агротехников, предстояло засевать чуть позже.

Смирнова в его палатке Катя не застала, а стоявший у входа морпех доложил, что все начальствующие товарищи собрались у главного инженера экспедиции.

— Ясно. Радек наверняка там, — Катя уже была уверена в своей догадке, решив высказать свои мысли, не откладывая. — Сразу всем и скажу!

Они направились в палатку Вячеслава Соколова. Войдя внутрь, Тимофеева едва не задохнулась от табачного дыма. Ядовитый туман был таков, что хоть топор вешай. Мужчины, казалось, его и не замечали, они с увлечением спорили о своём. Когда вошла Катерина, разговоры немедленно прекратились и взгляды присутствующих устремились на фигуру биолога. Тимофеева не смутилась, а сразу обратилась к своему непосредственному начальнику:

— Николай Валентинович, а вы не находите странным, то что мы здесь наблюдаем вполне земных представителей флоры и фауны? Например, голубая ель, кедр, свойственный сибирскому региону, чабрец, камнеломка?

Радек откинулся в кресле, стряхнул пепел с сигареты и проговорил:

— Екатерина, мы на Байкале. Это Сибирь, уже стопроцентно известно. Хотите, называйте это параллельным миром, автономной реальностью, иным измерением или ещё как-нибудь. Мы это сейчас и обсуждаем, присоединяйтесь, пожалуйста.