Хотя слово «шанхайцы» используется для обозначения как диалекта, на котором говорят в Шанхае, так и китайских жителей города, с XIX века жители европейского и североамериканского происхождения предпочитают нелицеприятный термин «шанхайцы» — вероятно, из-за того, что он наводит на мысль об островитянах, окруженных огромным морем человечества.
На современных картах эти названия транскрибируются как «Wusong» и «Huangpu». Для целей данного повествования я решил, за некоторыми исключениями, использовать географические и собственные названия, которые были распространены в Китае в годы до 1949 года.
Название города часто и удобно интерпретируется как «над Тихим океаном». Менее гламурный, но более убедительный перевод — «верхнее море», по местному названию небольшого притока реки Усунг.
Самые густонаселенные города Китая также были больше, чем все остальные в мире: уже в XIII веке население Ханчжоу, городские границы которого сегодня находятся в часе езды на скоростном поезде к юго-западу от Шанхая, составляло семь миллионов человек.
Таэль, традиционно представляющий собой маленький кусочек драгоценного металла в форме сапога весом 34 грамма, до сих пор является единицей измерения серебра в Шанхае.
«Кули», индийский термин, применявшийся к неквалифицированным рабочим по всей Азии, на китайском побережье был преобразован в «кули», что в мандаринском произношении означает «горькая сила».
Инцидент 28 января» также ознаменовал — за пять лет до того, как фашисты разбомбили Гернику в испанской Стране Басков, — первую воздушную террористическую бомбардировку густонаселенного города в истории современной войны.
Или, как написал бы Гор Видал, который был не промах, когда речь заходила о гадостях: «Лесли была дочерью Билитис, в то время самой тайной секты в Соединенных Штатах». Он также передал, что ее ногти отличались невероятной длиной и остротой.
Даже в этом интернациональном корпусе сохранялось строгое разделение. Белые британцы составляли роту «А», евразийцы смешанных рас — роту «В», а китайцы — роту «С». Члены еврейской роты, возглавляемой методистом из Хэмпшира, носили серебряный значок в виде Звезды Давида. Единственной профессиональной ротой был батальон высокодисциплинированных белых русских, ранее служивших в царской армии.
Журнал Fortune, первый номер которого вышел через четыре месяца после биржевого краха 1929 года, был любимым проектом Генри Люса, родившегося в Китае в семье американских миссионеров. Цена обложки его «Идеального журнала суперкласса» составляла один доллар — и это в год, когда журнал Time продавался за пятнадцать центов, а средняя недельная зарплата фабричного рабочего в Шанхае была эквивалентна 1,70 доллара.
Нанкин означает «южная столица». Между 1928 и 1949 годами название Пекин, что означает «северная столица», было изменено на Пейпин, что означает «северный мир».
Одно из старейших архитектурных бюро в мире, компания Palmer&Turner после Второй мировой войны переехала в Гонконг, а в 1990 году вновь открыла свои офисы в Шанхае под названием P&T Group.
«Ничто в моей богатой коллекции шанхайских воспоминаний, — напишет Микки Хан в 1937 году, — не вызывает такого восторга, как картина группы этих детей, белокурых и изящных в нордической манере, бросающих взгляды и выполняющих культовые шаги в лучшей традиционной манере».
Хотя дома дети Хардунов носили китайскую одежду, они посещали британскую государственную школу, а мальчики были обрезаны и воспитывались как евреи.
Однако ее гостеприимство было не столь высоко оценено. В книге рецептов 1940 года под названием «Bon Appétit: Secrets from Shanghai Kitchens», экземпляры которой были проданы в пользу британских военных сил, содержит рецепты от ведущих шанхайцев, включая аппетитное филе мандарина «Берси» из кухни отеля Cathay. Рецепт запеченных бобов Бернардин, напротив, начинается так: «Возьмите две банки свинины и фасоли Heinz, добавьте немного вустерширского соуса…»
Если обнаженная Микки и сохранилась, то ее нет среди бумаг сэра Виктора в Далласе: на единственных черно-белых фотографиях Ханн в его дневниках сестры изображены сидящими и полностью одетыми.
Во время его визита в 1930 году репортер газеты North-China Daily News спросил Воронова, будет ли полезна операция тайпанам Шанхая: «Жизнь, которую ведут многие, — ответил профессор, — может потребовать омоложения».
Провокационный тон статьи наводит на мысль, что ее написал редактор Рэндалл Гулд, чья травля Микки, которая позже выльется в литературную вражду, возможно, была вызвана нескрываемой влюбленностью.
Второй муж Бак редактировал роскошно иллюстрированный журнал «Азия», один из величайших журналов двадцатых и тридцатых годов. Типичный номер «Американского журнала Востока» мог содержать рассказ Джона Дос Пассоса о поездке в вагоне на гору Арарат, Сомерсет Моэм анатомировал жизнь шанхайского тайпэна или Эдгар Сноу описывал антиопиумные кампании в националистическом Китае. Смешивая научные знания с захватывающими репортажами, анализируя и часто осуждая западный империализм, «Азия» имела большую аудиторию читателей — востоковедов в креслах.
«Пэйюй» означает «камелия». Это также начало известной строки из классического китайского стихотворения, включающей фразу «sinmay», которая в переводе с мандаринского означает «поистине прекрасная».
В своих материалах для New Yorker Микки не пыталась скрыть имя жены Синмая, которую она латинизирует как «Пей-ю».
Синмай, в свою очередь, иронизировал над автором «Доброй земли». Отметив для Микки тот факт, что кладбища западного образца китайцы предпочитают для ночных занятий любовью, он предложил эпитафию: «Деревенские жители, пожалуйста, не трахайтесь. Здесь лежит миссис Бак».
Пэйюй оценила Микки менее лирично. «Она была высокой, с короткими черными вьющимися волосами», — написала вдова Синмая в мемуарах, опубликованных в Китае в 2012 году. — «Она не была ни худой, ни толстой, но у нее была большая попа. Хотя у нее не было голубых глаз, она была хороша собой… Она мне нравилась, хотя я завидовала тому, что она независима и может приехать в Китай и зарабатывать на жизнь своим писательством».
В 1935 году, после обвала цен на серебро, националистическое правительство отменило серебряный стандарт и ограничило эмиссию валюты четырьмя крупными банками, контролируемыми правительством. В середине тридцатых годов за 1 доллар США покупали три новых китайских доллара.
После 1949 года в Шанхае не выдавались новые лицензии на рикшу; последний рикша был отправлен в Шанхайский музей в 1956 году.
На месте комплекса шикумен с тех пор стоит роскошный торговый центр. Бывшая резиденция Мао, сохранившаяся как музей, находится рядом со стейк-хаусом пятизвездочного отеля Shangri-la.
Она будет опубликована в 1940 году под разочаровывающим названием «Ступени солнца» (Steps of the Sun).
Микки написала матери: «Виктор здесь, и все, конечно же, сразу выглядит ярче. И он чувствует себя так хорошо и счастливо, что его не волнует потеря всех этих денег, которые канули в лету».
То же самое было верно и для коммунистов, которые в начале сороковых годов тайно выращивали мак на северо-западе и называли опиум «мылом» или «специальным продуктом».
Кусочек белого шелка, вшитый в рукав платья, в котором была Карола, хранится среди бумаг Эмили Ханн в Библиотеке Лилли Университета Индианы. В этом письме, написанном типографским способом с одинарным интервалом, перечислены около дюжины имен и адресов, которые ей дали интернированные в Гонконге и которые просили ее передать новости их близким. В нем также содержатся загадочные фразы, которые наверняка обеспокоили агентов ФБР: «Есть большая разница между «белой стиркой» и «белой стиркой»», — гласит одна из них. В другой, после нескольких строк японского стиха, есть намек на цветущую сакуру: «Наши сакуры находятся в великолепном состоянии по всей стране, так что дух и сила [sic] нации».
Микки пожалела, что отправила письмо с жалобой: В опровержении Серфа подчеркивалось, что отец Каролы не был китайцем; на самом деле он был британским военнопленным и до сих пор женат.
Победителем в конкурсе «Рука старого Китая», безусловно, стал Сэм Гинсбург, русский еврей, выросший в Харбине и Шанхае, автор книги «Мои первые шестьдесят лет в Китае».
Неопубликованный и недатированный фрагмент, хранящийся в бумагах Эмили Ханн в Университете Индианы, гласит: «Я была весьма удивлена, что он прочитал это, или, скорее, что он вообще умеет читать: в любом случае, я объяснила, что я сказала, и он, наконец, был удовлетворен, что я не обманула его, и мы расстались друзьями».
К 1953 году в Шанхае осталось всего 404 еврея, среди которых был почетный казначей Совета еврейской общины, некто Эзра С. Хардун — один из многочисленных приемных сыновей Сайласа Хардуна.
Во время кругосветного путешествия 1947 года с карикатуристом Элом Хиршфельдом сценарист «Братьев Маркс» и писатель «Нью-Йоркера» С. Дж. Перельман остановился в отеле Cathay. С него взяли 14 000 долларов за завтрак и 120 000 долларов за номер, в котором не было радиаторов, а значит, и тепла. «Чтобы показать, насколько холодно, — шутил Перельман, — я оставил у своей кровати стакан воды, а когда проснулся, его уже не было. Хиршфельд выпил его и съел стакан. Это была одна холодная ночь».
Эдгар Сноу, биограф Мао, считал «Китай для меня» одной из лучших книг о Китае, написанных американцем. «На днях я просматривал свою небольшую библиотеку, — писал он ей в 1956 году, — и мне пришла в голову мысль, что только полдюжины книг в ней стоит прочитать с точки зрения понимания того, что происходит в Китае или Азии в целом сегодня; все или почти все эти прошлые комментарии не имеют никакого значения; они были написаны с незначительных высот, которые теперь стерты».
Я связался с семьей Шао после того, как нашел статью Associated Press десятилетней давности о случайной встрече репортера с пожилым англоговорящим китайцем в одном из кафе в центре города. В статье описывался опыт вышедшего на пенсию учителя начальной школы Шао Цзучэна, и добавлялось, что он был сыном «Шао Сюньмэя, известного поэта». Я понял, что это первенец Синмэя, Сяо Мэй — мальчик, который поразил Микки Хан, когда она впервые увидела его, как миниатюрная версия Синмэя. Сяо Мэй умер в 2005 году в возрасте семидесяти семи лет.