Шестое правило дворянина

Глава 24

К тому моменту, когда я вернулся в Ясные Горки, меня уже дожидалась там Василиса, а кроме нее парочка целителей, которых она притащила с собой на всякий случай.

Вообще-то я с гораздо большим удовольствием повидался бы с Юрьевским, но не получилось. После его разговора с моим начальником службы безопасности, Верховцев дал мне понять, что это невозможно.

У Георгия Константиновича были справедливые опасения, что после встречи со мной князь потеряет былой запал и может быть даже получит несколько травм. Разумеется, он был прав — я бы приложил все старания, чтобы так оно и вышло, но Юрьевский нужен был Бестужеву для работы живой и здоровый.

Так что встретиться с Борисом Сергеевичем не удалось. Как знать, может быть еще свидимся в будущем, но хотелось сейчас, а не вышло.

Я лежал на диване, Тосик и Шушик с тревогой глядели на меня, целители осматривали мою поврежденную ногу, а Соловьева читала мне мораль об отсутствии инстинкта самосохранения.

— Совершенно не думаешь о своей жизни, Соколов! — говорила она, меря комнату быстрыми шагами. — Нельзя было позвонить? Как ты мог поехать туда совершенно один?

— Почему один? Я с парнями ездил, — возразил я и подмигнул своему зверью.

— Карамба барон Димир! — подтвердил Тосик. — Сок карамба?

— Валяй к Бьянке, скажи ей, что я разрешил, — махнул я рукой.

Плюшевый встал и немедленно удрал. Следом за ним пошлепал Шушик.

— Как ты вообще узнала? — спросил я и поморщился от боли. Не знаю, что там делали с моей ногой целители, но такое ощущение будто огнем жгли.

— Не скажу. Пусть это будет моей тайной.

— Так… Значит придется твою агентурную сеть раскрывать. Надо будет Верховцеву сказать, чтобы он с персоналом поработал. Чувствую я, что тут или Бьянка, или Аксинья точно замешаны.

— Ты еще Бестужева подключи, пусть теток на Лубянку заберет и там с ними побеседует, — посоветовала Василиса. — Нашел с кем воевать!

Ага! Значит точно они! Ну, выпишу им на орехи! Хотя нет… Думаю не тетки. Откуда Соловьева узнала, что мне целители могут понадобиться, да еще и со специализацией по ядам? Как бы тут не сам Леонид Александрович расстарался… Ох и Верховцев! Заботу решил проявить!

В этот момент ногу обожгло сильнее обычного и в комнате неприятно запахло горелым мясом.

— Вашу мать! Господа! — процедил я, сквозь стиснутые зубы. — Что же вы там, огнем меня изводите?!

— Здесь других вариантов нет, так что терпите, Владимир Михайлович, — посоветовал мне эскулап. — Яд очень сильный, его обычными методами не возьмешь. Зато через несколько часов как новенький будете.

— Так тебе и надо! — мстительно сообщила мне Соловьева.

— Между прочим, могла бы и слово доброе сказать, а не морали мне читать.

В ответ Василиса шмыгнула носом и куда-то убежала. Надеюсь за шоколадным тортиком — что-то мне после этих процедур вкусненького захотелось.

Целители еще немного повозились со мной, а затем засобирались уезжать. Кстати, лицо одного из них показалось мне знакомым — такое ощущение, что я его видел раньше. Надо будет спросить у Соловьевой кто таков.

Должен сказать, после всех процедур мне и в самом деле стало легче. В вертолете я даже чуть сознание не потерял, а сейчас все в норме — даже не болит ничего. Так, пощипывает немного, только и всего.

На прощание целители дали понять, что никакого вознаграждения им от меня не требуется, заверили в скорейшем выздоровлении и укатили.

Через несколько минут после того, как они оставили меня одного, позвонил Гринев.

— Василий Денисович, знаете, иногда мне кажется, что вы обладаете Даром ясновидения, — сказал я ему, вместо приветствия. — Всего пару минут назад я бы не смог с вами разговаривать.

— Соколов, а у меня талант своих ребят на расстоянии чувствовать, — усмехнулся он. — Вот и звоню, когда им делать нечего.

Ну, не то, чтобы мне совсем было нечего делать, но своими приключениями я решил не делиться, а то еще и от него получу пару советов как мне о себе лучше заботиться.

— Чем занимаешься, ваше сиятельство? — спросил он.

— Да вот, на диване лежу. Отдыхаю.

— Крепко вас там в Японской империи потрепали, что ты уже который день отдыхаешь. Слышал вас там почестями осыпали, орден дали?

— Было дело.

— Кстати, поздравляю с новым титулом и Святым Владимиром третьей степени. Молодец, Владимир Михайлович, рад за тебя, — судя по голосу, аншеф говорил совершенно искренне и это было приятно. — Ну и то, что живым и здоровым вернулся — тоже хорошо.

— Спасибо за поздравления, Василий Денисович.

— Я что звоню, — перешел он к делу. — Вообще-то я хотел тебя уже завтра к себе в гости пригласить, да отправить вас в гости к нашим друзьям иномирцам, но Романов велел дать тебе отдохнуть… Так что хочу сообщить, что Департамент вас с Соловьевой неделю беспокоить не будет. Ну это так, вдруг у тебя планы какие имеются.

— Конечно имеются, как не быть? Столько событий нужно обмыть, даже все и не сосчитать. Титул новый, ордена опять же… Да и давно уже хороших гулянок не устраивал. Так что благодарю за хорошие новости, Василий Денисович.

— Ты там смотри только не слишком уж расходись — за неделю и спиться можно. Мне вы нужны здоровые и бодрые, а не измученные вином и прочими радостями.

— Само собой, аншеф. Не беспокойтесь.

— Ну, будь здоров, Владимир Михайлович, — сказал он и отключился.

Я положил телефон на ковер рядом с диваном и призадумался. Если Николай Александрович распорядился выписать мне целую неделю отпуска, то это и в самом деле хорошо. Можно спокойно своими делами заняться, без особой спешки.

Например, в Испанское королевство слетать. Думаю, Кардинал будет рад встрече со мной. Впрочем, мне это было неважно — главное, что я очень сильно хотел его видеть.

Я взял телефон и набрал Верховцева.

— Что-то случилось, ваше сиятельство? — встревоженно спросил он.

— Да все нормально, не беспокойтесь.

— Как ваша нога? Помогли вам целители?

— Откуда вам про них известно, Леонид Александрович?

— Так это… Охрана доложила, Владимир Михайлович.

Ага, охрана, как же! Что-то не верится мне в эти слова — слишком уж голос неуверенный у моего начальника службы безопасности. Видимо переживает, что Василиса сдала его с потрохами. Ладно, черт с ними… Все-таки как лучше хотели.

— Нога в порядке. Сказали еще немного и все пройдет, так что завтра буду как кузнечик прыгать.

— Рад слышать.

— Леонид Александрович, я чего звоню, собственно… Недавно просил вас выяснить где именно живет глава ордена «Люди Браво», не забыли, надеюсь?

— Как можно, ваше сиятельство? Я свое дело знаю — выяснили давно. На острове Пальма он обитает. У него там резиденция. Хотите фотографии вам сброшу? Любопытное место, между прочим. На горе, по всем правилам фортификации.

— Да нет, спасибо. Рано пока мне тамошними видами любоваться — я ведь не приступом ее брать собираюсь, а в гости с обычным визитом.

— Значит все же хотите его навестить?

— Вы в этом сомневались? Я своих слов на ветер не бросаю.

— Да нет, не сомневался, конечно…

— Ну вот и славно. В таком случае, отправьте ему весточку, что послезавтра я намерен посетить его. Только чтобы все как положено — курьер, бумага рисовая, конверт и печать гербовая. Пусть видит, что я к нему с добрыми намерениями. Для начала попробуем все-таки решить вопрос мирно.

— Послезавтра? Не рано ли, ваше сиятельство?

— А что такое?

— Нога ведь у вас…

— Вот и хорошо, что нога. Заодно и погрею ее на солнышке. Кстати, хорошая мысль! Спасибо вам за идею, виконт. В вашу голову часто приходят отличные идеи.

— Спасибо, — усмехнулся Верховцев.

— Значит решено. Отправляйте ему весточку, а мне немедленно ответ, как только он у вас будет.

— Сделаем, Владимир Михайлович, — пообещал он. — Вот только нога…

— Далась вам моя нога, Леонид Александрович! Сказали ведь целители — завтра все отлично будет. Так что не переживайте. Лучше займитесь моим поручением, — сказал я и сбросил Верховцева.

Кстати, погреться на солнышке в Испанском королевстве и в самом деле хорошая мысль. Почему бы и нет, раз уж у меня целая неделя свободная образовывается. Вот и совмещу приятное с полезным. Тем более, что если я отдыхать буду, то значит и Василисе отпуск полагается.

Я залез в сеть и занялся поиском подходящего места для поездки. Спустя двадцать минут в комнату осторожно заглянула Соловьева.

— Володя, ты чего не спишь? — спросила она. — Тебе бы отдохнуть не мешало, а ты в телефоне копаешься.

— Ну заканчивай, все ведь хорошо, что мне спать? Иди сюда лучше.

Василиса подошла к дивану и стараясь не задеть мою ногу улеглась рядом.

— Ты что здесь смотришь? — спросила она.

— Звонил Гринев и сообщил мне радостную весть — целую неделю мы с тобой свободны как птицы в небе. Так что ищу отель, в котором остановимся. Ну или виллу. Смотря что тебе больше нравится. Правда, у них здесь с виллами напряг — так себе выбор если честно.

— О! Отличная новость, — улыбнулась она и чмокнула меня в щеку. — отдых тебе пойдет на пользу. А у кого это — «у них», если не секрет?

— У испанцев. Нам нужно попасть на вот этот остров, — сказал я и показал ей на карте точку нашего предполагаемого путешествия.

— Почему именно на этот? Есть варианты и поинтереснее я думаю.

— Мне не нужно поинтереснее, мне нужно именно на этот — у меня там важное дело.

— Это какое? — промурлыкала она и погладила меня по щеке.

— Очень личное и секретное, — ответил я.

— Неужели? Какие у тебя могут быть секреты? Опять какая-нибудь дурацкая дуэль?

— Ага, что-то типа того, — сказал я, затем обнял ее и поцеловал.

Рука Василисы скользнула мне в брюки.

— Я смотрю ты вооружен, граф…

— Ммм… Вооружен и очень опасен…

Великое Московское княжество.

Москва.

Имение Болотова.

Арсентий Борисович Морозов жевал мягкий, недавно испеченный лаваш и тот казался ему совершенно безвкусным. Даже наоборот — отдавал чем-то кислым.

Он окинул хмурым взглядом уставленный кушаньями стол, который для них накрыли слуги Болотова в тенистом саду и вздохнул. Затем налил себе рюмку текилы, выпил ее, сунул в рот кусок лимона и начала медленно его жевать.

— Что вздыхаешь, Арсентий? — спросил у него Кирилл Романович, который тоже выглядел уставшим, но пытался при этом как-то бодриться.

— Мне вчера мои доложили, что Юрьевского взяли, — сказал Морозов и с трудом проглотил лимон. — Чего же мне не вздыхать?

— А ты чего за него переживаешь? — Болотов посмотрел на своего приятеля внимательным взглядом. — Князь гусь темный, в разных прудах плавал… Или ты вместе с ним?

— Ты на что намекаешь?

— Сам знаешь на что, — хмыкнул Кирилл Романович и нервно бросил в рот большую маслину. — Ты брось в дурака наряжаться. А если и впрямь глупый, то из меня такого не делай.

— Да все я понимаю, — нахмурился Морозов. — Не глупей тебя.

— Тогда зачем вопросы идиотские задаешь? Делать что ли нечего?

— Думаю я…

— О чем?

— Ты слышал, что Император Соколову графа пожаловал?

— Само собой, — кивнул Болотов. — И даже Святого Владимира ему на шею повесил.

— А это откуда знаешь?

— Неважно, птичка на хвосте принесла.

— Грустно мне от этого становится, Кирилл Романович. Все в последнее время какие-то новости дерьмовые. Одно к одному складывается, — окончательно потеряв интерес к еде, Морозов откинулся на мягкую спинку кресла. — Вот смотри, что получается. Салтыкова и сыночка его больше нет — это раз и теперь все его имущество на Соколова переписано.

— Ты хотел сказать — им куплено, — поправил его Болотов.

— Какая разница? — скривился Морозов. — Здесь главное, что оно теперь его и что Салтыковых больше нет. Вот я о чем тебе говорю.

— Продолжай, — кивнул его приятель.

— Теперь вот к Юрьевскому за помощью обратились и что из этого вышло? Где теперь князь, скажи на милость?

— На что намекаешь, Арсентий?

— Да почему намекаю, как есть говорю — скоро за нас Соколов возьмется, это ты понимаешь? Ну а если одного из нас не станет, то с последним он быстро справится.

— Рано паникуешь, сявка он еще на нас рот раскрывать. Хотя кое в чем ты прав — что-то в последнее время и в самом деле суеты в Москве слишком много. Да и не хочется мне, чтобы в связи с арестом Юрьевского вопросы мне Бестужев задавать начал. Того и гляди приплетут куда не надо, все-таки виделись мы с ним не раз — мало ли, что там у тайной канцелярии на уме.

— Это ты к чему сейчас? — удивленно спросил Морозов.

— Думаю я, дружище, из Великого Московского княжества на время уехать, вот что.

— Ах ты крыса, Кирилл Романович! — хлопнул себя по жирным ляжкам Арсентий Борисович. — Что же ты, друг закадычный, одного меня здесь бросить хочешь?

— Только давай без громких слов, хорошо? Где ты набрался этой дури? — скривился Болотов и слопал еще одну маслину. — Что значит — «бросить»? Во-первых, я каждый год на курорт езжу, сам знаешь какая у меня беда с суставами. Во-вторых, нервишки подлечить хочу… Ну и, в-третьих, здесь сейчас и в самом деле слишком горячие деньки наступают, а я не враг сам себе. Нужно силы восстановить, с мыслями разобраться, планы на будущее выстроить. Я себе уже и виллу в Баден-Бадене снял, так что поеду, отдохну годик, а там видно будет.

— Годик? Да ты спятил! — лицо Морозова сделалось красным как помидор. — Бежишь значит!

— Почему бегу? Я же сказал — беру паузу.

— А за делами значит мальчишки твои будут присматривать?

— Не-а, — покачал головой Болотов. — Мы всей семьей отдыхать уезжаем. Так что за делами моими управляющие будут присматривать. Да и директора у меня не глупые — справятся и без моего присутствия.

— Значит все-таки бежишь… — пробормотал Арсентий Борисович.

— Между прочим, я тебя не заставляю здесь оставаться, — сказал ему Кирилл Романович. — У нас же с тобой почти по всем направлением руководство общее, вот пусть и занимаются. Правда у тебя еще и заводики фармацевтические имеются… Ну и это поручишь кому-нибудь. Пойми, Арсентий, не нужно нам с тобой сейчас здесь оставаться — слишком рискованно. Голова у меня одна, и я не хочу, чтобы мне ее где-нибудь в Бутырке отрезали.

— Что же так мрачно? — усмехнулся Морозов и налил себе еще текилы. На этот раз через край.

— А как иначе, Арсентий? Ты же сам видишь, что вокруг происходит. Того и гляди за связи с князем на Лубянку повезут.

— Ну и чего ты трясешься?

— То, что пока их задавать будут, могут в камеру посадить на время.

— Как посадят, так и выпустят.

— Ага, — фыркнул Болотов. — Только не известно, что за это время с тобой случиться может. Салтыковы вон даже до суда не дожили, а я на их месте оказаться не собираюсь, понял? Мне моя жизнь дорога.

— Это-то я понял, — задумчиво протянул Морозов. — Как и то, что ты меня под паровоз бросить решил, тоже понял. Хочешь я тебе расскажу, о чем ты сейчас думаешь, Кирюха?

— Интересно было бы послушать…

— Думаешь ты вот о чем. То, что за тобой насчет Юрьевского явятся — тебя сейчас меньше всего беспокоит. Если ты рыло свое куда не надо не сунул, то чего тебе волноваться? Бестужев не самодур, поспрашивает что ему нужно, да отпустит — никуда не денется. Фамилия у тебя не самая последняя, чтобы тебя вот так запросто в камеру бросать.

Арсентий Борисович выпил, затем налил себе еще одну рюмку, снова выпил, а затем продолжил:

— Мальчишку ты боишься, а не тайную канцелярию и не хрен мне мозги полоскать, шут ты гороховый.

— Следи за словами, Арсентий, — поморщился Болотов.

— Да ты меня не учи, как мне с кем разговаривать, я и без тебя ученый, — прищурился Морозов. — Ты хочешь, чтобы пока тебя не было я здесь с Соколовым хороводы водил, а ты потом вернешься как рыцарь на белом коне и все у тебя будет хорошо. Если я его порешу, то мне значит от тебя спасибо будет. Ну а если он мне потроха выпустит — значит продашь ты ему свою долю, да будешь жить припеваючи. Так что ли выходит, Кирилл Романович?

— Бред сивой кобылы, — отмахнулся Болотов. — Просто еду отдыхать, что здесь такого? Тебе, кстати, тоже советую… А ты тут набросился на меня, как на врага. Я ведь чувствую, когда выждать надо… И насчет Бестужева ты зря. Дело там может быть серьезное, так что очень даже можно в камере оказаться. Зря ты думаешь, что твоя фамилия тебе поможет. Пусть успокоится все, а потом вернемся и придавим мальчишку. Кто знает, что за год перемениться может?

— Ну да, может Романов его к тому времени князем сделает и тогда уж точно ты до него своими ручонками не дотянешься, — усмехнулся Морозов. — Кстати сказать напрасно ты думаешь, что он не достанет тебя в твоем Баден-Бадене.

— Мало ли, что я думаю…

— Вот то-то и оно, — кивнул Арсентий Борисович. — Слушай, а может быть ты мне свои доли в наших предприятиях отпишешь? Раз уж ты все равно драпаешь, то и избавишься от них заодно. Купишь себе там у немцев чего-нибудь по случаю.

— Хрена тебе, а не мою долю, понял? — ответил Болотов и показал приятелю кукиш. — Не хочешь ехать, ну и сиди здесь как квочка в гнезде! А на чужой каравай рот свой не разевай!

Морозов посмотрел на направленную ему в лицо фигу, затем скрипнул зубами и встал с кресла.

— Никуда я не поеду, Кирюша… А после того, как с Соколовым закончу, ноги тебе повыдергиваю, если в Москве увижу.

— Стращай того, кто не смыслит ничего, Арсентий. Ну а я твоих угроз не боюсь — ты за собой посматривай. Сами виноваты с Салтыковым, что не дали мне этого ушлепка прикончить. Теперь вот и разгребай свое дерьмо, если желание на то имеется.

Отвечать Морозов не стал, а молча пошел по газону своей неуклюжей, переваливающейся походкой. Болотов еще какое-то время смотрел ему в спину, а затем звонко треснул кулаком по столу:

— Вот сука!