Шесть к одному – против

Глава 13

Он инстинктивно попытался подняться, но обладатель внушительного кулака определенно имел другие виды на перспективы их взаимодействия, и в следующий момент Гидеон плюхнулся лицом в пожухлую прошлогоднюю траву, а в спину ему уперлось что-то твердое, возможно, колено.

Идиот, подумал он, имея в виду себя самого. Тебя же предупреждали! Сам виноват.

Сопротивляться было бесполезно. Позиция, в которой он оказался, исключала саму возможность сопротивления в какой-либо форме. Он мог бы, пожалуй, покричать, но единственным, кто услышал бы призыв о помощи, был тракторист, а Гидеон не настолько верил в совпадения, чтобы считать блокаду дороги простым совпадениям.

— Лежи смирно, приятель, — посоветовал грубоватый голос и тут прокричал, обращаясь уже к трактористу: — Поторопись, черт бы тебя побрал!

Некоторое время он не слышал ничего, кроме собственного тяжелого дыхания и шума дождя. Потом слева, перекрывая эти звуки, послышался топот бегущих по дороге ног.

— Так, — сказал тот, кто держал его. — Поднимаем и уносим, пока никого нет. Но ты за ним присматривай!

Гидеона схватили за плечи. Давление на спину исчезло. Но если похитители рассчитывали, что их жертва тут же поднимется и облегчит им задачу, то они здорово просчитались. Едва его потянули вверх, как он обмяк и расслабился, заставив их волочить по дороге безжизненное тело ростом в шесть футов два дюйма и весом в четырнадцать стоунов.

Один из похитителей выругался.

— Давай, гад, поднимайся! Вставай!

Им удалось поставить его на колени, но дальнейшему продвижению мешал небольшой рост обоих. Гидеон свесил голову, притворившись, что потерял сознание, и надеясь, что они, сочтя его неопасным, утратят бдительность.

— Что это с ним?

— А я почем знаю? Ну же, вставай! Кончай, на хрен, придуриваться!

Дождь усилился. Одежда и волосы быстро промокали, струи воды барабанили по металлическим крышам автомобилей и молотили по дороге, поэтому Гидеон не сразу распознал за этим шумом звук приближающейся машины.

— Черт! Кто-то едет. Бросай его и двигаем отсюда. Быстро!

Гидеон едва успел выставить руки, чтобы снова не упасть лицом в придорожную траву. Поднявшись, он рванул за своими обидчиками к грязному синему хэтчбеку, но те вовсе не собирались его дожидаться. Гандикап в несколько ярдов, полученный еще на старте, позволил им тронуться в тот самый момент, когда Гидеон уже протянул руку к дверце. Машина дала задний ход, и приближающемуся «рейнджроверу» ничего не оставалось, как резко вильнуть вправо, уходя от столкновения.

Покрышки взвизгнули, синий хэтчбек развернулся и, выстрелив в Гидеона комьями глины, помчался прочь.

— Чтоб тебя! — крикнул ему вслед Гидеон, всматриваясь в завесу дождя. Впрочем, номер был предусмотрительно замазан грязью, что в сочетании с ухудшившейся видимостью не позволило рассмотреть ни единой цифры. Он вытер лицо. Приятель. Здоровяк назвал его приятелем. Где-то он уже слышал это слово. Но где?

«Рейнджровер» остановился в паре ярдов от его собственной машины, съехав передними колесами на мокрую траву. Дверца открылась, и Гидеон мысленно чертыхнулся — надо же как не везет! Ллойд уже шел к нему с выражением некоторого недоумения на лице.

— Гидеон? Вы в порядке? Что тут такое происходит? Вы можете объяснить?

— Я в порядке. Просто замерз, вымок и сильно-сильно зол!

— Так в чем дело? Кто эти люди? Чего они хотели?

Решение пришло само собой.

— Послушайте, история долгая. Вы промокли, а я еще больше. Почему бы вам не проехать со мной в Сторожку, и я вам все объясню. — Он взглянул на все еще стоящий поперек дороги трактор. — Может быть, вы знаете, как управлять этими штуками?

Ллойд знал. Через несколько минут он убрал тяжелую технику с проезжей части, а Гидеон, позвонив в полицию, доложил о беспризорном тракторе.

После уличной туманной сырости теплая и сухая Сторожка показалась самым благодатным местом на земле. Гидеон провел гостя в кухню, откуда сидевшая на плите Эльза моментально перекочевала в гостиную.

Гидеон рассмеялся.

— Не принимайте на свой счет. Она просто не очень хорошо относится к незнакомым людям и менять привычки не собирается. К Еве привыкла, наверно, через месяц.

— Ничего. Я и сам не большой любитель кошек. Мне больше собаки по вкусу. Так, малыш? — добавил Ллойд, почесывая Зебеди за ушами. Пес сел рядом с ним с выражением крайнего удовольствия на морде.

— Выпьете что-нибудь? Кофе, чай? Или что-нибудь покрепче?

— Меня бы больше устроило последнее. Ехать мне здесь недалеко, так что как-нибудь доберусь.

— Что ж, я, наверно, составлю вам компанию. Чай в данном случае средство не вполне адекватное.

Гидеон принес из гостиной полбутылки солодового виски, успев попутно успокоить расстроенную Эльзу. Бутылку и стаканы он поставил на стол перед гостем.

— Наливайте. Вода из-под крана, лед в холодильнике. Содовой, боюсь, нет, но где-то должен быть лимонад. В общем, распоряжайтесь, а я пойду переоденусь. Долго не задержусь.

Когда он через несколько минут спустился вниз уже в чистых джинсах и сухой рубашке, Ллойд сидел на стуле со стаканом, в котором плескалась изрядная порция, как ему показалось, чистого виски. Взяв второй стакан, Гидеон налил себе.

— Жду рассказа, — напомнил Ллойд. — Те двое, похоже, были настроены весьма серьезно. Кто такие? Вы их знаете?

— Хотел бы познакомиться. — Гидеон помолчал, задумчиво глядя на приятеля Пиппы, и решил, что откладывать больше не стоит. — Если я назову вам такие имена, как Сэм Бентли, Гарт Стивенсон, Робин Тейт, Адам Тетли и Джулиан Норрис, что вы на это скажете?

— Сэм Бентли? Вы ведь уже спрашивали меня о нем пару дней назад, не так ли? Насчет него не уверен, но другие занимались современным пятиборьем примерно в одно время со мной.

— Даже Гарт Стивенсон?

— Да, — кивнул Ллойд.

— Они все были на тренировочном сборе вместе с вами?

— Да. А что?

— Но не Сэм Бентли?

— Точно сказать не могу. Нас там было человек двадцать, и я всех не помню. Послушайте, что это все значит?

Гидеон вздохнул.

— Помните тот список, что нашли в папке с бумагами по Неро? Оказалось, что это инициалы и номера телефонов. Ваши там тоже были.

— Мои? Интересно, как же я не заметил?

— Дело в том, что их записали особым образом, — объяснил Гтдеон. — Вообще-то номер был ваш старый, точнее, вашей жены.

Ллойд посмотрел на него с нескрываемым интересом.

— Но зачем Дэмиену список с нашими именами? Я не понимаю. Какой в этом смысл?

— Я надеялся, что это вы мне объясните…

— Что? Нет. Извините, не могу.

— Я думал, что это может иметь какое-то отношение к Маркусу…

— К Маркусу Дэниелсу? — с нескрываемым недоверием спросил Ллойд. — Но он ведь покончил с собой.

— На тех самых сборах.

— Да. Но если список каким-то образом связан с тем делом, то список должен быть очень старым. Это случилось давно, лет двенадцать, если не пятнадцать назад. И нас там было около двадцати человек. Господи, да я не видел ребят целую вечность. Кто-то, может быть, даже умер. По крайней мере Джулиан Норрис точно.

— Да, но его вычеркнули, следовательно, список не такой уж и старый. И каким бы древним он ни был или ни казался, кому-то очень сильно не хочется, чтобы я расспрашивал о нем.

— Кому-то из списка.

— Думаю, что да. Так я предположил. — Гидеон вдруг подумал, что даже не принимал во внимание альтернативный вариант, который мог выглядеть еще более опасным. И если не в списке, то где тогда искать неведомого врага?

— Вы-то сами что об этом думаете?

— Шантаж? — Гидеон подбросил словечко в разговор, как бросают камень в пруд, и теперь ждал, какие пойдут круги.

Ллойд на мгновение как будто остолбенел.

— Шантаж? Но разве я не знал бы об этом, раз уж мое имя в списке?

— А вы не знаете.

Ллойд выразительно покачал головой.

— Нет, не знаю. И раз уж мы затронули эту тему, что я — или мы — сделать такого постыдного? Какое преступление совершили?

Гидеон ответил не сразу, потому что дальше начинались одни только предположения.

— Не знаю. Я еще не копал. Допускаю, что вообще ошибаюсь насчет всего этого списка, но кто-то определенно что-то скрывает, потому что недавно я получил предупреждение. Весьма внушительное.

— Вы имеете в виду этих двоих на дороге? — спросил Ллойд, пристально наблюдая за ним.

— Нет, было еще одно, пару дней назад. Мне позвонили и предложили посмотреть на пони, а когда я приехал, меня ждали двое. Явная подстава. Не знаю, те ли самые парни были сегодня, но смысл послания ясен: перестань совать нос, куда не просят, а иначе пожалеешь.

Ллойд приложился к стакану.

— Вы, конечно, сообщили в полицию?

— Да, — ответил Гидеон, не вдаваясь в подробности.

— Хорошо. И что?

— Они этим занимаются, но перспективы неважные. У них почти ничего нет.

— А что полиция думает о списке?

— Его я им не показал.

— Почему?

— Потому что не хотел дополнительных проблем для Тилли и ее семьи, — уклончиво ответил Гидеон. Ллойд, как ему показалось, немного расслабился, но это ни о чем еще не говорило — политику такого рода реклама ни к чему, независимо от того, виновен он в чем-то или нет.

— А почему вы никому не рассказали о нападении?

— Я рассказал Еве. Волновать Пиппу или Джайлса не видел смысла. — Гидеон допил то, что оставалось в стакане, поднялся и направился к мойке, прихватив по пути пустой стакан Ллойда и надеясь, что тот поймет намек.

Не тут-то было.

— Вы давно знаете про список? — спросил Ллойд. — Ну, я имею в виду про имена и телефоны?

— Нет, недавно.

— Почему не сказали мне? Вам не кажется, что если мое имя в списке, то я должен об этом знать? — Говорил он немного обиженным тоном, и основания для обиды у него, в общем-то, были.

— Я хотел сначала сам выяснить, в чем тут дело.

— А может быть, я бы вам все рассказал.

— Или не рассказали бы, — не удержался Гидеон.

— Да, не рассказал бы, но вы ведь этого не знали. Вы что же, не доверяете мне?

У Гидеона вертелся на языке язвительный ответ, но он сдержался.

— Теперь же вот рассказываю.

— Значит, с другими вы поговорили? И что они?

— Я разговаривал не со всеми, — нарочито туманно ответил Гидеон и пожал плечами. — Они либо ничего не знают, либо не хотят говорить. Но кто-то один должен что-то знать — иначе зачем так стараться меня запугать?

Некоторое время Ллойд молчал. Гидеон прислонился к теплой плите, обдумывая услышанное. Если Ллойд и знает что-то, то скрывает очень хорошо. Связь между именами он признал, а перспективы дальнейшего расследования расстроили его куда меньше, чем тот факт, что Гидеон держал его в неведении.

— Да, могу сказать одно: если что-то и происходит, меня в тайну никто посвящать не собирается, — заявил вдруг Ллойд. — Странно, что в списке оказалось и имя Тетли. С ним вы, надо думать, поговорить не успели?

— Нет, не успел.

— И что собираетесь предпринять дальше? Хочу сказать, что по какой бы причине Дэмиен ни составил список, сама причина, вероятнее всего, умерла с ним. Стоит из-за этого рисковать?

Гидеон покачал головой и вздохнул.

— Наверно, не стоит. Я и сам не знаю, что делать.

— Передадите список полиции?

— Еще не решил. Спрошу у Тилли, а там, как она захочет.

— Ну, говоря от своего имени, я бы предпочел, чтобы вы этого не делали, — сказал, поднимаясь, Ллойд. — Не передавали в полицию. Чем меньше такого рода внимания, тем это лучше для моей политической карьеры. Но, конечно, это точка зрения эгоиста. Если считаете, что это важно… — Он улыбнулся. — Мне, пожалуй, пора. Пиппа ждет.

Ллойд вышел в холл, снял с вешалки пальто и, уже положив руку на ручку двери, повернулся к Гидеону.

— Послушайте, — немного смущенно сказал он, — я знаю, что Пиппа много значит для вас, но и для меня тоже. Я позабочусь о ней, обещаю. Дело в том… мы никому пока не говорим, но дело уже решенное… В общем, мы собираемся пожениться, как только я получу развод. И я сделаю все, чтобы она была счастлива.

— Пожениться? Поздравляю! — Гидеон даже ухитрился выжать улыбку, хотя чувствовал себя так, словно сердце и легкие сжал железный обруч. — А что говорит Джайлс? — Что на это говорит Джайлс?

— Вообще-то мы ему еще не сказали. Мне бы и вам не следовало говорить, так что вы уж помалкивайте, ладно? Даже Пиппе ни слова, хорошо? Я лишь хотел, чтобы вы знали, что у меня самые серьезные намерения.

Гидеон пожал плечами.

— Это не мое дело, и уверять вам следует Джайлса, а не меня. Но в любом случае желаю счастья.

Он открыл дверь и отступил в сторону.

— Спасибо. Что ж, еще увидимся. Дайте мне знать, если что-нибудь раскопаете, ладно? И если потребуется помощи…

Ллойд уселся в «рейнджровер» и через минуту исчез за поворотом на Монастырь. Отступив в холл, Гидеон с такой силой хлопнул тяжелой дубовой дверью, что Зебеди поспешно, поджав хвост, ретировался в кухню.

Утром, когда Гидеон приехал в Монастырь, Пиппа была заметно не в настроении: на привычное приветствие отозвалась определенно прохладно, на вопросы отвечала коротко и сухо, и вообще разговор не заладился с самого начала.

— Что я такого сделал? Чем тебя расстроил? — не выдержал в конце концов Гидеон, устав от попыток расшевелить хозяйку, которой он помогал готовить похлебку.

— Кроме того, что бессовестно врал мне и строил козни за спиной Ллойда? — язвительно осведомилась Пиппа.

— Вот оно что… Так он, значит, сразу тебе все и выложил? Примчался и нажаловался, да?

— А почему он должен молчать? Наверно, подумал, что я тоже имею право знать, — ледяным тоном ответила она, выпрямляясь над ведром с пригоршней паточной травы.

— И когда же именно я тебе врал?

— Как выясняется, все время. Спрашивал у меня, расшифровал ли список Ллойд, а сам уже давно все знал.

— Я не давно все знал, — возразил Гидеон. — И почему врал? Я просто хотел узнать, разобрался ли он со списком, вот и все.

— И подозревал, что он что-то скрывает.

— Это Ллойд тебе сказал?

— А ему и говорить ничего не надо, это ведь и так ясно. Иначе зачем было обращаться к кому-то еще, если ты мог спросить его напрямик? Может быть, тогда тебя бы и не избили.

— А меня и не избили. Кроме того, я спрашивал у Ллойда, знает ли он Сэма Бентли и Робина Тейта. Это было после охоты, и ты сама прекрасно все слышала.

— Но ты же не объяснил, зачем тебе это надо.

— Ну и что? И вообще, почему это для тебя так важно? Я рассказал все Ллойду вчера вечером, и его вроде бы не задело. Почему же тебя так задевает?

— Потому что он всегда тебе не нравился, и ты бы только обрадовался, если бы нашел что-нибудь против него. Хотя бы для того, чтобы потом попенять мне и сказать «Ну, а я что говорил!»

— Что ж, очень приятно узнать, что ты обо мне такого лестного мнения. — Гидеон взял ведро и начал размешивать содержимое деревянной лопаткой.

— Но ты же не станешь отрицать, что недолюбливаешь Ллойда. — Пиппа слегка покраснела, но промолчать все же не смогла.

— Ну, раз уж на то пошло, приятеля я бы предпочел другого, но к нашему разговору это никакого отношения не имеет. Не я начал эту тему, ты сама завелась. Хотя и не пойму, с чего бы. — Он отвернулся и взял другое ведро.

— А как не завестись, когда человек, которого я считала своим другом, начинает копать под моего бой-френда? И что это за намеки насчет шантажа? Кто кого шантажирует? Дэмиен? — В голосе ее прозвучало откровенное недоверие. — Ты это хочешь сказать? Что Дэмиен Дэниелс шантажировал тех людей из списка? Это же смешно! Ради Бога, только не говори об этом Тилли, она и без того натерпелось, а такая новость ее просто добьет!

— Именно поэтому я и пытался сначала узнать, в чем дело, а уж потом что-то кому-то говорить. — Гидеон выпрямился и поднял ведро. — Я не хотел причинять лишних неприятностей. Но если тебе нравится думать, что моей целью было досадить вам с Ллойдом, что ж, пусть так! Только не воображай, что я сильно расстроюсь, если ты решишь остаться с ним до конца жизни. В конце концов у меня своя жизнь!

— С Евой.

— Да, с Евой, — ответил он, потрясенный глубиной ее негодования. — У тебя с этим какие-то проблемы?

— Абсолютно никаких. С какой стати?

— Ну, у тебя, похоже, проблемы со всем, что я делаю.

Гидеон понимал, что разговор превращается в детскую перебранку, в которой главное зацепить противника побольнее, но отступить, отойти в сторону уже не мог. Чертов Ллойд с его длинным языком! Раньше у них с Пиппой ни когда до такого не доходило. Да, они расходились во мнениях, но никогда не бросались обвинениями.

— Может быть, оно и к лучшему, что Неро возвращается завтра домой, — сказала Пиппа. Намек был ясен: в отсутствие Неро Гидеону будет незачем приходить в Монастырь каждый день.

Ему стоило немалых усилий взять себя в руки и удержаться от ответного выпада. Еще немного, и он сделал бы то, чего старался избежать все последнее время.

— Эти готовы. — Гидеон переставил четыре ведра поближе к выходу.

Пиппа сердито посмотрела на него — ее последний выпад остался без ответа. Наверно, она поняла, что зашла слишком далеко, но отступить не позволяла уязвленная гордость. Схватив два полных ведра, Пиппа решительно прошествовала мимо.

Обида так и не улеглась до конца дня, и когда Ева приехала вечером в Сторожку, она сразу же уловила перемену в его настроении.

Гидеон злился не только на Пиппу, заподозрившую его в отсутствии благородства и своекорыстии, но и на самого себя за то, что так легко втянулся в мелочную перебранку. Но еще больше его раздражало то, что они оба повели себя именно так, как и рассчитывал, несомненно, Ллойд. Гидеон нисколько не сомневался, что больше всего он стремился как раз к тому, чтобы рассорить их с Пиппой. Показная демонстрация чувств по отношению к Пиппе только подчеркивала всю его неуверенность.

— Она еще одумается. — Ева протянула руку, и ее пальчики пробежали по его шее и зарылись в волосах. Она приехала в половине восьмого с тортеллини и чесночным хлебом, и они, поужинав, перешли с вином в гостиную.

Он откинул голову на спинку дивана, чтобы посмотреть на нее.

— Извини. Я сегодня неважный собеседник.

— Всего лишь немного озабоченный, но это пройдет. Расскажи еще раз, что было вчера.

Гидеон повторил рассказ, представив происшествие в легком свете, как забавное приключение, и добавив, что Ллойд появился на сцене вовремя, чтобы предстать в образе спасителя, пусть и весьма пассивного.

Обмануть Еву ему однако не удалось.

— Не знаю, о чем ты умалчиваешь, — заметила она, — но на мое сочувствие можешь не рассчитывать. Я предупреждала тебя не совать нос туда, где его не хотят видеть, но, как выясняется, доводы рассудка до некоторых не доходят.

— Я и не собирался ничего расследовать, но ситуация сложилась такая, что упустить шанс было бы просто стыдно, — с виноватым видом объяснил Гидеон.

— Неплохая получилась бы эпитафия, — задумчиво произнесла Ева, устраиваясь поудобнее и опуская голову ему на плечо. — Было бы стыдно. По-твоему, эта Мэрион Норрис крутила с деверем еще до того, как ее муж покончил с собой? Мы ведь уже согласны с тем, что это было самоубийство?

— Да, похоже на то. Но если у нее и было что-то с Джоном, я бы винить ее не торопился. Судя по тому, что рассказала Мэрион, жизнь с Джулианом счастливой никак не назовешь. Парень не выходил из депрессии и вообще нормально функционировал только на профессиональном уровне. Во всех прочих аспектах жизни он был полным неудачником, так что меня ничуть не удивило, что Мэрион обратилась за поддержкой к Джону. Надеюсь, она не ошиблась.

— А ты не думаешь, что она могла нанять тех двоих?

Гидеон с сомнением покачал головой.

— Такое возможное, но представляется маловероятным. Мне показалось, ей это просто не очень интересно. Мэрион — дама занятая. — Сказав это, он вспомнил офис с заставленными папками полками и так заинтриговавший его каллиграфический почерк. Извинившись, Гидеон соскользнул с дивана и, порывшись, вытащил из под сидения кресла папку с бумагами на Неро.

Ева вскинула бровь.

— Что-то новое в системе регистрации документов?

— Я засунул ее туда вчера вечером, чтобы она не попалась на глаза Ллойду.

— Ты ему все-таки не доверяешь?

— Сам не знаю. Вообще-то я сделал это совершенно машинально, ни о чем не думая.

Он пролистал бумаги, нашел фотокопию дневника и мгновенно, едва взглянув на страницу, узнал почерк, легкий, летящий, ничем особенно не примечательный, но с характерным завитком в букве «h» — хвостик уходил вниз и назад, как в староанглийском или готическом.

— Интересно, — сказал он Еве. — Получается, что дневник вел не Маркус, а Джулиан. Точно таким же почерком подписаны ярлычки на папках в его офисе. И что это нам дает?

— Прочти мне те отрывки еще разок.

Гидеон прочел.

— Тот, первый отрывок, — сказала Ева, когда он закончил. — Насчет майора Клеменса… Похоже, кто-то просто жалуется, потому что подготовка оказалась труднее, чем он рассчитывал. Потом идет что-то насчет обещания Дэмиену… Прочти еще.

— «Я уйду, но я обещал Дэмиену и не хочу… сегодня вечером…» Смысл есть, если принять во внимание, что Джулиан должен был вроде как присматривать за Маркусом. Может быть, речь идет именно об этом, о данном Дэмиену обещании. И тогда понятно, что он не хотел подвести его. Логично?

— Может быть, и так. Тогда почему бы не предположить, что следующий отрывок, про кошмар, про то как он напуган и все такое, написан уже после самоубийства Маркуса?

— Исключать нельзя, но чего ему бояться? Или кого? Не Дэмиена же? Дэмиен ведь не мог винить его в случившемся?

— Если только… — медленно начала Ева и остановилась.

— Что? Продолжай.

— А что, если Джулиан все же чувствовал себя виноватым? Что если он считал виноватым не себя одного, а их всех? Как это там… насчет того, чтобы рассказать правду?

— Сейчас… — Гидеон пробежал взглядом по странице с расплывшимся черным пятном. — Вот… «Мне страшно. Но я все равно хочу рассказать правду. Гэри хочет…». Хм… Гэри? Может быть, Гарт, а? Ну, тот самый учитель, о котором я тебе рассказывал. Но чем их можно обвинить? Несчастный парень совершил самоубийство. Ты не хочешь сказать, что они довели его до самоубийства?

— Ничего я не хочу сказать! — раздраженно бросила Ева. — Пустые предположения. И без дневника нам не продвинуться. Он — ключ ко всему. Если ты прав насчет шантажа, то получается, что Дэмиен узнал из дневника нечто такое, что можно поставить в вину шести представленным в списке мужчинам.

Гидеон положил страничку в файл и откинулся на спинку кресла.

— Если мы правы, то дневник ключ вообще ко всему, начиная с убийства Дэмиена. Даже к тем необъяснимым взломам и проникновениям. Что если они пытались найти дневник до того, как его найдет полиция? Похоже, кому-то очень хочется прибрать его к своим рукам и в то же время помешать сделать это мне. И закончится все только тогда, когда кто-нибудь — либо они, либо я — не найдет дневник.

— Дневник?

Тилли Дэниелс заехала за Гидеоном в Сторожку по пути в Монастырь, где собиралась забрать Неро, и вопрос о дневнике явно застал ее врасплох.

— Вы ведь на днях уже спрашивали о дневниках, не так ли? — вспомнила она. — Это имеет отношение к тому разговору?

— Да, самое непосредственное. Понимаете, в бумагах Неро я нашел, кроме списка, еще и фотокопию страницы из дневника, но кому он принадлежал, я пока еще не знаю.

— В бумагах Неро? А почему я ее не заметила?

— Копия очень плохая, передержанная, и на одной ее стороне Дэмиен сделал какие-то пометки. Если вы не вынимали страницу из файла…

— Понятно. И чей же, по-вашему, это дневник?

— Сначала я подумал, что он мог принадлежать Маркусу. Поэтому и спросил, не вел ли ваш брат дневник.

— Только в детстве.

Они уже подъезжали к Монастырю, и Гидеон пожалел, что дорога не занимает больше времени.

— Так вот теперь я почти уверен, что тот дневник вел Джулиан Норрис.

— Джулиан? Но с какой стати дневник Джулиана оказался у Дэмиена?

Фургон выкатился на площадку перед конюшней. Тилли развернула машину, заглушила двигатель и с любопытством посмотрела на Гидеона.

— Думаю, Дэмиену его дал сам Джулиан. Послушайте, я бы не хотел говорить об этом при посторонних. Может быть, как-нибудь потом, а? Я бы заглянул к вам завтра или послезавтра?

— Конечно. Приезжайте завтра утром. Мы бы прокатились верхом, как в прошлый раз? Штат у меня не укомплектован, а Айвену нужно быть у дантиста.

— Хорошо, но только не с первой группой. Это слишком рано, а мне хотелось бы выспаться.

— И все же не понимаю, почему вас так интересует этот дневник, — заметила Тилли, открывая дверцу.

— В двух словах не расскажешь. Я объясню вам все завтра.

— Ладно. — Она пожала плечами. — Но только хочу вас предупредить, что если в вещах Дэмиена и было что-то в этом роде, то теперь это в полиции. Они все забрали. В тот самый день, когда Дэмиена застрелили. Всю переписку, банковские счета, личные бумаги… Сложили все в ящики и увезли.

Следующее утро, к сожалению, не стало повторением того мистически-туманного рассвета, что остался в памяти с первого выезда. Проснулся Гидеон под стук дождя в оконное стекло, и даже когда он вылез из «лендровера» во дворе Паддлстоун-Фарм, дождь все шел.

— Привет. Я уж засомневалась, что вы приедете, — приветствовала его Тилли. — Мерзкая погодка, да? Надеюсь, захватили что-нибудь непромокаемое?

— Взял кое-что на смену. Кого вы мне сегодня даете? Снова Метеора?

— Если хотите, можете взять и его, но я бы предложила взять Неро. Для него это первый выезд в поле. Девочки могут и не справиться, а Гэвин… Ну, его вы сами видели.

— Хорошо, — легко согласился Гидеон, стараясь не выдать беспокойства. В холодную, дождливую, ветреную погоду да еще в присутствии зрителей от Неро можно было ожидать чего угодно. — Вы ведь это еще вчера решили, не так ли?

— Нет! Конечно, нет! — возмутилась Тилли и тут же, подмигнув, добавила: — Ну, в общем-то, да, была такая мысль. Но вы же не против?

— Нисколько. Давайте его сюда.

Поговорить с сестрой Дэмиена удалось только после выезда, уже на обратном пути. Неро вел себя, как настоящий джентльмен, и они обсудили его дальнейшее будущее и даже возможность выступления в Таусестере в конце недели, после чего Тилли сама переменила тему разговора и спросила насчет дневника.

— Я все-таки не понимаю, зачем Джулиану было отдавать дневник Дэмиену. Какой интерес мог быть у брата к чужому дневнику?

— Думаю, это могло иметь отношение к тому, что происходило в тренировочном лагере Понсонби-Касл.

Дождь не переставал, и куртка Гидеона уже давно прекратила безнадежную борьбу с влагой. Вода проникала и сквозь замшевые чапсы, и сквозь надетые под ними джинсы, и даже стекала ледяной струйкой в левый сапог.

— Вы имеете в виду Маркуса.

— Да. Но с полной уверенностью можно будет говорить только тогда, когда я получу весь дневник.

— Понятно. К сожалению, как я уже говорила, ничего похожего на дневник среди вещей Дэмиена мне не попадалось. Если хотите, я спрошу у бет. Но почему вы раньше ничего не сказали?

— Честно говоря, мысль о дневнике пришла мне в голову не далее, как пару дней назад.

— Но почему вы так хотите его увидеть? Что в нем может быть?

— В том-то и проблема. Единственная страница, та самая копия, не позволяет делать какие-то выводы. Кроме того, на ней можно разобрать только отдельные слова и фразы. Но если Дэмиен скопировал ее, значит, на ней было что-то важное, не так ли?

— С другой стороны, если он сделал фотокопию, то, скорее всего, отдал дневник Джулиану. Вы об этом подумали?

Гидеон кивнул.

— Да, подумал и на обратном пути собираюсь заглянуть к Мэрион Норрис. Извините, Тилли. Мне не хотелось бы напрасно волновать вас после всего случившегося, но когда я попытался разузнать что-нибудь о том списке, выяснилось, что кому-то мои расспросы очень не нравятся. Теперь я совершенно уверен, что список и дневник неким образом связаны. Все шесть человек из списка были вместе с Маркусом на том предолимпийском сборе, и я не сомневаюсь, что отрывок из дневника касается именно событий того времени. В совпадение просто не верится.

Некоторое время Тилли молчала, потом, нахмурившись, повернулась к нему.

— Хотите сказать, что Дэмиен составил список после того, как прочитал дневник?

— Похоже на то.

— И запись в дневнике каким-то образом касается Маркуса?

— Боюсь, что так.

— Но я все равно не понимаю. То есть… Дэмиен воспринял это очень тяжело, как, впрочем, и мы все, но ведь в случившемся никто виноват не был. И Дэмиен это прекрасно понимал.

— По-моему, самое главное сейчас найти дневник. Я позвоню Мэрион, а вы пока подумайте, где он может быть.

— Но его нет! После того случая, когда в доме кто-то побывал, мы просмотрели буквально все — полиция хотела знать, не пропало ли что-нибудь. Я… — Она замолчала, не договорив. — О, Господи! Так, может быть, они дневник и искали!

— Скорее всего.

Лошадь споткнулась, и Тилли машинально натянула поводья. На лице ее проступило выражение ужаса.

— Что же в нем может быть, если люди пошли на такой риск? Боже мой, Гидеон… Вы же не думаете… Этот ведь не имеет отношения к… Если Дэмиен нашел нечто…

— Сомневаюсь. Сначала я так и подумал, но потом решил, что нет, не складывается. Ведь меня предупреждали уже после того, как полиция арестовала Адама Тетли. Логичнее предположить, что то, из-за чего беспокоился Джулиан Норрис, касалось всех шестерых.

Тилли побледнела.

— Господи! Какой кошмар! Неужели они все… Неужели они сговорились убить Дэмиена? Невероятно. Поверить не могу. А вы? Ллойд ведь тоже в списке, а мы знаем его чуть ли не всю жизнь.

Гидеон подумал о Гарте Стивенсоне и Робине Тейте. Оба ему нравились, но насколько можно доверять собственному субъективному мнению в таком сложном вопросе, как человеческий характер?

— Не думаю, что был какой-то заговор, но мне почему-то кажется, что дневник помог бы нам ответить на этот вопрос.

— Но почему Дэмиен никогда ничего нам не говорил? Почему он даже мне ничего не сказал?

— Возможно, прежде чем что-то говорить, он хотел сам докопаться до сути дела. Думаю, он не хотел вас расстраивать. — Объяснение звучало не слишком убедительно, но мысль о том, что брат мог использовать полученную информацию в далеко не благородных целях, похоже не приходила Тилли в голову — в конце концов поверить в такое все еще не мог и сам Гидеон.

— Но дневник был у него целый год. Когда же он собирался рассказать о нем нам?

Они уже подъезжали к конюшне, и Гидеон покачал головой.

— Мне очень жаль, Тилли, но ответить на все ваши вопросы я не могу. Нам действительно нужно найти дневник. — Он посмотрел на нее искоса. — Послушайте, прозвучит немного странно, и вы можете не отвечать, если не хотите, но не замечали ли вы за последний примерно год каких-либо необъяснимых финансовых операций, проходивших по банковскому счету Дэмиена?

Она покачала головой.

— Нет, все было в порядке. Полиция, как я уже сказала, забрала все бумаги, но у нас в семье никаких секретов никогда не было. Я имела полный доступ к бизнес-счету, а частный у Дэмиена и Бет был общий. Нет, ничего необычного я не заметила. А что?

Вопрос не застал Гидеона врасплох.

— Я разговаривал недавно с Энджи Боуэн, и она рассказала о некоем таинственном благодетеле, человеке, ежемесячно присылающем их центру наличные в неподписанных конвертах. Ей почему-то пришло в голову, что это был Дэмиен.

— Дэмиен? — искренне изумилась Тилли. — Не может быть! Мы сами едва бы сводили концы с концами, если бы не спонсорская помощь. Дэмиен, возможно, и хотел бы помочь, но лишней наличности у него никогда не было.

— Я так ей и сказал, — согласился Гидеон. — Тем более, что суммы, похоже, весьма приличные.

— Нет. Такого просто не могло быть. Но я рада, что ей кто-то помогает. — Она покачала головой и, как показалось ему, уже через секунду забыла, о чем шла речь. — Послушайте, задержитесь немного. Выпьем кофе, а потом поговорим с Бет, спросим насчет дневника. Но давайте не будем пока обо всем ей говорить, ладно? Ей и без того нелегко — беременность и все прочее…

Впереди простучали копыта, и Тилли, заметив устремившихся к входу лошадей, от души выругалась.

— Гэвин! Уведи Тремело от Бенни, чертов дурак! Если она его лягнет, счет от ветеринара будешь оплачивать сам! Честное слово, этот парень хуже пустого места, — добавила она, обращаясь уже к Гидеону. — Было бы кем заменить, выгнала бы давным-давно.

Гидеон остался на ланч, но Бет, как и Тилли, так и не смогла пролить свет на возможное местонахождение дневника. Правда, и лишних вопросов она задавать не стала и вполне удовлетворилась представленным туманным объяснением, чему в немалой степени поспособствовал Фредди, у которого разболелся зуб.

— А как он выглядел, этот дневник? — рассеянно спросила Бет, безуспешно пытаясь заставить сына выпить аспирин.

Выслушав ответ Гидеона, признавшего, что никакой дополнительной информацией они не располагают, и повторные уверения Тилли относительно того, что бумаги были пересмотрены после кражи, молодая женщина потеряла к этой теме всякий интерес.

Покинув Паддлстоун-Фарм под неослабевающим дождем, Гидеон поехал в Стерминстер-Ньютон, чтобы попытать удачи с Мэрион Норрис.

— Боюсь, у меня его нет.

Мэрион Норрис удивленно посмотрела на него с другого конца офиса. Волосы она убрала назад, завязав в «хвост», и они напоминали рыжий взрыв на затылке; а вот животик почти спрятался под мешковатым комбинезоном.

— Но вы знаете, о чем я говорю, не так ли?

— Да, конечно. Только никаких его дневников у меня нет. Джулиан их все сжег. В тот день, когда разбился, вышел на поле за домом и устроил костер. Все сгорело. Труд двадцати трех лет ушел с дымом.

— А вы уверены, что он сжег все? У меня есть основания полагать, что один дневник ваш муж отдал Дэмиену.

Мэрион настороженно посмотрела на него.

— А почему вы так думаете?

— Дэмиен сделал фотокопию одной страницы. Я ее видел.

Она нахмурилась.

— Так вот почему вы меня про его почерк спрашивали. Но зачем ему отдавать Дэмиену свой дневник?

— Полагаю, это имеет какое-то отношение к смерти Маркуса, и я надеялся, что вы сможете выяснить мне, какое именно.

Мэрион покачала головой, и на лбу у нее запрыгала вырвавшаяся на свободу прядка.

— Извините, но не могу. Он мне ничего такого не говорил. Но вы правы, один дневник Джулиан Дэмиену отдавал. Я видела, как он совал его в сумку, и спросила, что он делает. Джулиан ответил, что это для Дэниелса, но ничего не объяснил.

— А как этот дневник выглядел? Можете описать?

— Обычный. В твердой обложке. Темно-синий, с красным корешком и ленточкой-закладкой. Вы, наверно, видели такие. Примерно вот таких размеров. — Она изобразила руками прямоугольник примерно восемь на шесть дюймов, после чего подошла к столу и неожиданно резко, словно ее вдруг оставили все силы, опустилась на стул. — Ладно, извините. То, что я сказала вам в прошлый раз, было не совсем правдой. В тот день я знала, что Джулиан не вернется. Надо было бы попытаться его остановить, сделать что-то, но я очень устала. Устала от его вздохов, его вечной угрюмости, недовольства собой и просто позволила ему уйти. В конце концов он сам этого хотел. Наверно, я кажусь вам жестокой и бессердечной, да? — Она посмотрела на Гидеона с любопытством, но равнодушно, как будто поинтересовалась его мнением по какому-то пустяковому, обыденному вопросу, но потом в левом глазу все же заблестело, и слезинка, сорвавшись с ресницы, скатилась по щеке, оставив влажный след.

Он покачал головой.

— Если Джулиан решился, вы бы его уже не остановили.

— Да, не остановила бы. Рано или поздно он своего бы добился. Но только не говорите никому, ладно? Обещаете? — Мэрион смотрела на него умоляющими глазами.

— Не скажу. — Гидеону стало жаль ее. Мэрион наверняка думала, что все забыто и похоронено, а он снова вытаскивал на свет неприятные воспоминания. — Но это ведь из-за Маркуса, да?

— Думаю, что да. — Завиток снова подпрыгнул. Мэрион вытерла докатившуюся до подбородка слезу. — Джулиан считал, что подвел его. Я хотела, чтобы он поговорил с Дэмиеном, избавился от этого чувства вины. Я его умоляла. А он сказал, что не может смотреть Дэмиену в глаза. Да, Джулиан был слаб.

— А сам Дэмиен про дневник с вами не заговаривал?

— Нет. Приехал на похороны, но о дневнике не сказал ни слова. И я тоже. — Она помолчала. — Знаете, что я почувствовала, когда приехали полицейские и рассказали про Джулиана?

Гидеон не ответил, и она, вскинув голову, посмотрела ему в глаза.

— Облегчение. Да, звучит ужасно, но я почувствовала облегчение. Да, конечно, я плакала, но человек, которого я потеряла в тот день, не был тем, кого я влюбилась когда-то. Тот умер постепенно за последние лет десять, и от него не осталось почти ничего. Жестоко, но это правда, и я не хочу извиняться.

Гидеон покачал головой.

— Не мне вас судить. Я лишь надеялся, что вы расскажете мне, что случилось на том подготовительном сборе, потому что, боюсь, то дело еще не закончилось и не закончится, пока факты не станут известны всем. Все вертится вокруг того, что написал в дневнике Джулиан, но я не знаю ни что он там написал, ни где этот дневник.

Дверь за спиной хлопнула, и Гидеон, обернувшись, увидел Джона Норриса, явно удивленного присутствием гостя.

— Здравствуйте. Извините, что вмешиваюсь, но я оставил где-то здесь мобильный. — Он посмотрел на Мэрион. — Все в порядке, милая?

— Да, все хорошо. — Она шмыгнула носом и вытерла глаза краешком платочка. — Мы говорили о Джулиане.

Норрис нахмурился.

— Не думал, что вы знали моего брата, — сказал он Гидеону.

— Я его не знал.

— Тогда…

— Не беспокойся, Джон, — быстро вставила Мэрион. — Это я о нем вспомнила.

— Понятно. — Выражение на лице Джона Норриса ничуть не смягчилось. — Что ж, дело твое, но дела моего брата, как мне представляется, касаются только семьи и никого больше.

— Прости. — Веснушки на щеках Мэрион утонули в румянце. — Извините, Гидеон, но вам лучше уйти. Я ничем не могу вам помочь.

— Хорошо. — Он перевел взгляд с одного на другого — Мэрион была явно смущена, а вот ее жених определенно нет. — Спасибо за все.

Гидеон вышел из офиса и был торжественно препровожден до ворот весело гавкающим пекинесом.