Шесть к одному – против

Глава 14

В пятницу, на следующий день после визита Гидеона к Мэрион Норрис, проходили скачки в Таустере. Тилли решила рискнуть и заявить Неро, который, конечно, был не в лучшей форме даже после двух недель, проведенных в Монастыре, где с ним работали и Гидеон, и Пиппа.

Поначалу Гидеон собирался отправиться в Таустер с Пиппой и остальными, но вечером в пятницу его планы нарушил звонок обеспокоенной Тилли, разговор с которой закончился тем, что он пообещал помочь при подготовке Неро к скачкам. Поскольку помощь подразумевала его присутствие при погрузке лошади в фургон и ее выгрузке на ипподроме, Тилли попросила поехать в Таустер с ней, против чего Гидеон нисколько не возражал. После ссоры с Пиппой прошла уже неделя, и хотя за это время они виделись несколько раз, отношения оставались натянутыми, а атмосфера прохладной.

В число приглашенных попала и Ева, так что в половине одиннадцатого они оба прибыли в Паддлстоун-Фарм, где шли последние приготовления к появлению перед публикой трех новых лошадей.

— Жаль, что у вас нет жокейской лицензии, — грустно заметила Тилли, когда они подошли к стойлу Неро. — Мне было бы гораздо спокойнее.

— Боюсь, одной лицензии мало, — рассмеялся Гидеон. — Нужно было бы что-то делать с моими шестью футами и четырьмя дюймами роста, не говоря уже о лишних четырех стоунах веса.

— Несколько часов в сауне…

— Скорее, несколько месяцев в сауне! И тогда вам пришлось бы сажать меня в седло и привязывать!

— Я бывала на скачках пару раз, но даже не представляла, какая работа им предшествует, — прокомментировала Ева. — Я это к тому, что рядовой зритель не догадывается обо всем, что происходит за кулисами, и видит только оседланных и готовых бежать лошадей. Он не думает, что кто-то их вычистил, вымыл, смазал, расчесал гриву.

— Извините, если разочаровали вас, — ответила Тилли, посматривая на Гидеона.

— Нет, нисколько. Это так интересно. Все равно, что видеть актеров в гримерной перед выходом на сцену, до того, как им наложили грим.

Два конюха забрались в фургон, чтобы ехать с лошадьми, Гидеон с Евой сели с Тилли в кабину, и они отправились.

Неро заметно разволновался за время путешествия, но по прибытии в Таустер Гидеон быстро успокоил его, а двумя часами позже даже вывел своего подопечного на парад. Специально для этой цели он переоделся в вельветовые брюки и курточку.

Учитывая, что решение было принято чуть ли не в последнюю минуту, Тилли невероятно повезло заручиться услугами одного из лучших жокеев по имени Ролло Галлахер, но неудачное падение в одном из первых заездов лишило его возможности участвовать в дальнейших скачках.

После минутной паники замену удалось все же найти. Жокеи уже входили в паддок, когда Гидеон подвел Неро в совсем еще юному парнишке с золотистыми вихрами и пронзительными голубыми глазами. Он внимательно слушал наставления Тилли, кивал, но в глаза ей старался не смотреть.

Тилли представила парнишку как Майки Копперфилда, которое в ответ на приветствие Гидеона лишь промямлил что-то невнятное и повернулся к лошади.

Впрочем, впечатление от нового жокея мгновенно изменилось, как только тот оказался в седле и легко успокоил заволновавшегося было Неро.

Ведя коня к беговому кругу, Гидеон повернулся и улыбнулся Майки.

— Все в порядке?

— Да.

Оказавшись на скаковом круге, Неро принялся нетерпеливо пританцовывать и скрипеть зубами.

Гидеон взглянул на мальчишку, чье лицо под оранжевым защитным шлемом оставалось совершенно спокойным.

— Ты готов?

Жокей уверенно кивнул.

Еще через несколько секунд они уже двинулись к старту. Майки слегка привстал в стременах, легко контролируя лошадь, и Неро, дернув пару головой, успокоился и стал вести себя образцово-показательно. Убедившись, что животное в хороших руках, Гидеон отвернулся и отправился искать Тилли и остальных.

Агата Туайнхем, клиентка Тилли, столь радушно пригласившая незнакомых людей в свою ложу, оказалась бойкой восьмидесятилетней старушкой с задорно блестящими голубоватыми глазами. Маленького роста и хрупкого сложения, она решительно накинула поверх твидового костюма шубку из натурального меха и прикрыла светло-лиловые волосы модной шляпкой.

Заметив неодобрительный взгляд Пиппы, старушка пожала плечами.

— Я никого не убивала, — заявила она, — а раз уж эти бедняжки-норки мертвы, то было бы глупо отказываться их носить. Вы не согласны?

Возможно, Пиппа и имела другое мнение по данному вопросу, но начинать день со спора с хозяйкой ложи было бы верхом неприличия, а потому тема мехов была забыта. К тому времени, как принесли напитки, Агата уже завоевала всеобщую симпатию своим весьма острым чувством юмора.

Сама она прибыла на скачки в сопровождении весьма чопорной и тусклой личности, которую представила как свою кузину, и полного мальчугана, очевидно, правнука, исчезнувшего через пять минут и не появлявшегося до конца состязаний.

Тилли привезла с собой Пиппу, Джайлса и Ллойда, Гидеона и Еву, Барбару и Хэмиша Дэниелсов и Бет с Фредди.

— Вообще-то мне немного не по себе, — смущенно призналась Тилли, торопливо поднимаясь с Гидеоном по ступенькам. — Она за все платит, а моих гостей вчетверо больше, чем ее.

— Но она же сама этого хотела, и, насколько я понимаю, ей это нравится. Посмотрите сами, миссис Туайнхем в своей стихии.

Когда они добрались наконец до ложи, телеэкран уже показывал стоящих на старте лошадей. Гидеон с удовлетворением отметил, что Неро держится вполне прилично.

— Парень взял его в руки, — сказал он, проскальзывая на свое место между Джайлсом и Евой. — Учитывая, что они только что познакомились, это просто изумительно. У этого Майки настоящий талант.

— О, Боже! — в притворном ужасе воскликнул Джайлс. — Еще один колдун!

— Мальчик невероятно стесняется, — вставила Тилли, усаживаясь по другую сторону от Джайлса. — Но я слышала, что с лошадьми он ладить умеет, а теперь и сама в этом убедилась.

Одновременно с сигналом лошади сорвались с места, и уже через несколько секунд рваная шеренга преобразовалась в растянувшуюся цепочку. Неро шел весело, хорошим шагом и уже на первом препятствии оторвался от конкурентов на полкорпуса. Большую часть дистанции он оставался в лидирующей группе, но потом начала сказываться усталость, и в результате последний поворот он прошел пятым. Юный жокей тщательно исполнил все инструкции Тилли и не стал подгонять лошадь, когда почувствовал, что животное начало выдыхаться.

Тилли была в восторге.

— Это же прекрасно, черт возьми! То, чего я и хотела. Майки молодчина! В следующий раз обязательно возьму только его. И спасибо всем, вы проделали фантастическую работу!

Гидеон, забыв на радостях о недавней размолвке, с улыбкой посмотрел на Пиппу, но та, похоже, к такому повороту была еще не готова и, демонстративно отвернувшись, сначала взяла Ллойда за руку, а затем еще и поцеловала его в щеку.

Гидеон грустно улыбнулся наблюдавшей за ним Еве и поспешил вместе с Тилли встретить возвращающихся после забега Майки и Неро.

Тилли повторила свою лестную оценку теперь уже в присутствии жокея.

— Он отлично прыгал! — радостно ответил Майки, похлопывая коня по горячей шее. — Думаю, у него все еще впереди.

— Что ж, он твой на следующий заезд, — ответила Тилли. — Вы отлично поладили, и я буду рассчитывать на тебя, Майки.

Неро расседлали, окатили водой, после чего Гидеон придержал коня, пока конюх тщательно вытирал его насухо и прикрывал попоной.

Что касается коня Агаты, Тремело, то он участвовал в одном из последующих забегов. Высокий, статный серый жеребец считался восходящей звездой паддлстоунской конюшни, и хотя никто не говорил об этом вслух, Гидеон знал, что репутация Тилли как тренера и доверие к ней со стороны владельцев скаковых лошадей во многом зависят именно от результата, показанного Тремело.

Пока все ели и пили, захваченные царящей в ложе Агаты праздничной атмосферой, сама Тилли, как заметил Гидеон, держалась непривычно тихо, и развеселить ее не удавалось даже Джайлсу. Когда она поспешила вниз, чтобы лично проследить за подготовкой к старту, Гидеон уверил друга, что ее замкнутость не имеет к нему ни малейшего отношения.

Как вскоре выяснилось, беспокоилась Тилли напрасно.

Тремело легко выиграл забег, опередив конкурентов на шесть корпусов и увеличив отрыв уже на финишной прямой. Тилли вернулась в ложу с улыбкой от уха до уха и блестящими от радости глазами и пребывала в таком состоянии до конца скачек.

Довольная успехом любимой лошади, Агата спустилась за призом, графином из граненого стекла, в сопровождении всех своих гостей, что лишь добавило ей настроения. Возвращаясь в ложу, Гидеон заметил, что Тилли позволила Джайлсу приобнять себя за талию, и невольно улыбнулся.

— Гидеон?

Обернувшись, он увидел Бет, рядом с которой стоял Фредди. Она подняла программку.

— Здесь есть лошадь по кличке Ройбен Джонс. И, знаете, я вспомнила про нашего Ройбена. Вы ведь слышали о нем?

— Извините. — Гидеон покачал головой. — Не понимаю, о ком вы?

— Я говорю о Ройбене, том отшельнике, что живет в старом коттедже и присматривает за полем. Разве Тилли не рассказывала вам о нем?

Гидеон кивнул.

— Да-да, конечно. Теперь вспомнил.

— Вы спрашивали, куда Дэмиен мог спрятать тот дневник. Знаете, ему очень нравился Ройбен, и он довольно часто ездил к нему. Может быть, Дэмиен и дневник у него спрятал? Помню, он однажды сказал, что мог бы доверить ему любое сокровище.

— А это мысль. Вполне возможно, что так оно и было.

В этот момент Фредди, остававшийся дотоле непривычно молчаливым, словно вышел из ступора, услышав знакомое имя, и принялся скандировать:

— Ройбен Бонс! Ройбен Бонс!

— Не Бонс, а Джонс, — с улыбкой поправила его мать. — Не надо так кричать.

— Ройбен Бонс! Ройбен Бонс! — не успокаивался Фредди, которому собственная версия лошадиной клички нравилась куда больше.

Шедшая впереди Тилли, оглянулась через плечо на Гидеона.

— Вы думаете то же, что и я? — негромко спросила она.

Он кивнул.

— Попытаться по крайней мере стоит, вам не кажется? Когда мы могли навестить его?

— Сегодня уже поздно. Приезжайте завтра утром. Совместите приятное с полезным.

— Завтра не могу, — с сожалением ответил Гидеон. — Мы с Евой уезжаем в Лондон. Нам нужно быть там к двенадцати.

— Хочу познакомить Гидеона с хозяином одной галереи, — пояснила Ева.

Тилли вскинула бровь и мило улыбнулась.

— Мы начинаем в половине седьмого.

Гидеон застонал.

Постель никогда еще не влекла к себе так, как в пять часов следующего утра, и если бы Ева не стащила с него простыню, Гидеон, скорее всего, выключил бы будильник и перевернулся на другой бок.

Однако уже без четверти шесть, любуясь засверкавшей под лучами солнца росистой, затянутой паутинкой травкой и повисшими в высоком голубом небе белыми перистыми облачками, он похвалил себя за совершенное волевое усилие и преисполнился вполне обоснованным чувством превосходства над теми, кто все еще прятался под одеялом. Гидеон снова скакал на Неро, и конь, гордо гарцуя рядом с лошадью Тилли, нисколько не выказывал признаков усталости после испытаний прошедшего дня.

Тилли делилась с ним позитивными впечатлениями от впечатляющего успеха Тремело, когда их беседу нарушил крик скакавшего впереди Айвена.

— Овцы на поле, хозяйка!

— Хм, странно… — Она нахмурилась и, пришпорив коня, подъехала к бывшему жокею. — Уж не заболел ли Ройбен. Раньше он никогда не забывал…

— Что будем делать? — спросил Айвен. — По полю с овцами не погоняешь.

— Надеюсь, они разбегутся, когда увидят всадников. В любом случае обойдемся сегодня легкой разминкой. Справитесь, Айвен? А мы с Гидеоном выясним, что там с Ройбеном, хорошо?

Он кивнул.

— Справлюсь, не беспокойтесь.

Они повернули к старому домику.

— Что ж, по крайней мере не придется изобретать причину для визита, — сказала Тилли. — Я все-таки надеюсь, что с ним все в порядке. Даже не припомню, чтобы старик болел раньше. По крайней мере за полем присматривал всегда, ни дня не пропустил.

Гидеон промолчал — его почему-то одолевали мрачные предчувствия. Тилли же вела себя как ни в чем ни бывало и определенно не разделяла зловещих опасений своего спутника.

Прав оказался он.

Старый домишко приютился на полянке в глубине ореховой рощи, отделявшей луг от распаханного поля. Они проехали по узкой, заросшей травой и едва заметной тропинке, то и дело наклоняясь, чтобы не задеть низкие ветки. Тилли выехала на поляну первая и тут же резко натянула поводья, заставив лошадь вскинуть удивленно голову.

— О, Боже!

Гидеон, хотя и не бывал здесь прежде, сразу же заметил следы постороннего вторжения. Поляна занимала площадь примерно в четверть акра, и ее основными достопримечательностями были три круглых, успевших проржаветь металлических сооружения, два из которых нехотя дымились. Стоявшая на противоположной стороне поляны деревянная хижина с соломенной крышей почти полностью смешалась с окружавшим ее лесом. Примыкавшая к основной односкатная крыша пристройки покосилась — один из подпиравших ее столбов был повален. Рядом с крыльцом валялись разбросанные инструменты, горшки, сковородки и прочая домашняя утварь; стоявший чуть в стороне курятник опрокинулся набок, а его обитатели возились в руинах, отыскивая, чем бы поживиться. Единственное окно лачуги печально взирало на окружающий хаос через разбитые стекла. Дымовая труба не подавала признаков жизни.

— О, Боже! — повторила Тилли. — Что же тут…

— Давайте поищем хозяина, — предложил Гидеон, направляя Неро к лачуге. — Может, он ушел и прячется где-нибудь в лесу.

— Кто же это мог сделать? — Тилли последовала за ним, старательно объезжая дымящиеся печи. — О нем ведь мало кто знал.

Тем не менее кто-то узнал, подумал Гидеон.

Привязав лошадей к столбам, они не без труда приподняли просевший край крыши, и Гидеон подпер его ручкой от метлы. Дверь в хижину была приоткрыта, и когда Тилли потянула ее на себя, из глубины жилища их приветствовало глухое ворчание.

— У него пес, — негромко сказала Тилли. — Дружелюбным я бы его не назвала.

— А как зовут, знаете?

— Мм… Кажется, Дружок. Да, точно, Дружок.

Она отступила, и Гидеон протиснулся в сумрачное помещение. У порога он постоял, привыкая к полумраку, потом сделал еще шаг. Пес снова зарычал.

Внутри картина была не лучше, чем снаружи. Все, что можно было перевернуть или сбросить, было сброшено и перевернуто. Опрокинули даже маленькую пузатую плиту, стоявшую на камне в углу комнаты. Без нее уходившая вверх черная гнутая труба выглядела бессмысленным, неуместным дополнением. Рядом с разбитой деревянной кроватью у дальней стены лежал матрас с чем-то, что поначалу показалось Гидеону грудой одеял. Присмотревшись, однако, он с ужасом осознал, что одеяла прикрывают неподвижное тело. Перед кроватью стояла, опустив голову и хвост и обнажив острые клыки, черная с белыми пятнами колли.

Всему свой черед. Гидеон опустился на корточки и отвернулся от пса.

— Привет, Дружок, — тихо сказал он. Собака ответила ворчанием, выдававшим не столько агрессию, сколько страх и беспокойство, столь же ощутимые, как физическое прикосновение.

Протянув руку ладонью вниз, Гидеон закрыл глаза и сосредоточился на мысленной картине: пес подходит к нему, опустив голову, прижав уши к голове и помахивая хвостом.

Последовавшее за этим нерешительное рычание сменилось покорным повизгиванием.

— Молодец, Дружок. Хороший мальчик. Все в порядке. Не бойся, тебя никто не тронет, малыш.

Уловив накатившую волну страха и сомнения, он заблокировал инстинктивный порыв жалости. Дружку была нужна сейчас не жалость, а безопасность, надежность и сила. Их пес ждал от кого-то, в них нуждался, чтобы рассеять смятение и тревогу.

— Все хорошо, малыш. Все хорошо, песик. Мы о тебе позаботимся. Не волнуйся, приятель.

Собака направилась к нему. Гидеон ощутил принятое ею решение за несколько мгновений до того, как мягкий нос ткнулся в протянутую руку.

— Молодец.

Он подождал еще несколько секунд, прежде чем открыть глаза, чтобы не спугнуть животное преждевременным движением. Дружок сидел рядом с ним, но смотрел на лежащего у кровати человека.

— Хороший мальчик, — повторил Гидеон, выпрямляясь. — Давай подойдем и посмотрим, чем мы можем помочь твоему хозяину, ладно?

Стоило ему сделать первый шаг, как пес подбежал к Ройбену и остановился, уткнувшись мордой в одеяло. Тем не менее препятствовать Гидеону он не стал.

Даже в тусклом свете, проникавшем в хижину через разбитое окно, было видно, что старик плох. Он лежал на боку, завернувшись неловко в одеяло, и на видимой стороне лица темнели два здоровых синяка, один из которых уже покрылся коркой запекшейся крови.

Гидеон наклонился над ним и позвал по имени, сначала негромко, потом настойчивее. Ответа не было.

— Тилли, нужно вызвать «скорую», — бросил он через плечо. — И полицию. У вас мобильный с собой? Хорошо. Объясните ситуацию, скажите, что имело место нападение.

Тилли кивнула и вышла на свет. Гидеон осторожно тронул лежащего за плечо.

Старик едва слышно застонал, но на свое имя не отозвался. Гидеон не знал, слышит он его или нет, но опустился на корточки и заговорил, уверяя несчастного, что все будет в порядке.

— Дружок здесь. Хороший пес. Мы присмотрим за ним, пока вас подлечат, — пообещал Гидеон, надеясь, что Тилли не откажется принять собаку на какое-то время. Он бы взял колли к себе, но сильно сомневался, что Эльза обрадуется появлению такого гостя.

— Они уже едут, — сообщила, возвращаясь в лачугу, Тилли. — Отправили вертолет и хотят, чтобы я вышла в поле и указала место для посадки. Вы справитесь?

— Конечно.

— Как он?

— Похоже, ему крепко досталось. В полубессознательном положении. Когда поедете, будьте осторожнее. Лошадь может испугаться вертолета. Чего нам никак не надо, так это еще одного несчастного случая!

Прошло минут двадцать, прежде чем вертолет опустился наконец на полянку возле хижины, и за это время старик так и не пришел в сознание. Сидя рядом, Гидеон разговаривал с обоими, Ройбеном и Дружком, одновременно осматривая убогое жилище. Несмотря на царящий беспорядок, он не заметил ни грязи, ни признаков запущенности. Убранство жилища отличалось спартанской простотой, но посторонние запахи отсутствовали, если не считать довольного приятного аромата сосновой смолы и неизбежного запаха древесного дыма.

Все это Гидеон отметил мимолетом; мысли его были заняты поиском ответа на куда более важный вопрос: кто же совершил это дерзкое и безжалостное нападение. Прошлым утром, по словам Тилли, Ройбен был в порядке и, как обычно, наблюдал за лошадьми с опушки леса. Следовательно, нападение случилось в последние двадцать четыре часа. И именно в это время его имя всплыло в их с Бет разговоре на ипподроме в Таустере. Совпадение? Гидеон не верил в такие совпадения.

А если не совпадение, то, значит, кто-то, подслушав о чем шла речь, незамедлительно перешел к действиям и нанес визит старому отшельнику.

Кто?

С точки зрения Гидеона, палец подозрения твердо указывал на Ллойда. Как ни крути, других вариантов просто не было. Не считая Пиппы, Джайлса и Евы, все остальные были членами семьи Дэниелсов. Ллойд вряд ли слышал, о чем говорили Бет, Тилли и он сам, но не мог не слышать крики Фредди, во весь голос скандировавшего имя «Ройбена Бонса». Будучи другом Дэмиена, Ллойд вероятно знал о затерявшейся в лесу лачуге и ее нелюдимом обитателе, а сделать правильный вывод после невольной подсказки Фредди не составляло труда.

Ллойд.

О последствиях не хотелось и думать.

Гидеон посмотрел на Ройбена. Определить его возраст было нелегко. Тилли говорила, что ему от пятидесяти до семидесяти. Сейчас он явно выглядел на семьдесят с лишним. Лицо было сильное, выразительное, морщинистое, но не болезненное. Мог ли Ллойд — тот Ллойд, которого он знал — совершить такое? Верить в это не хотелось, хотя Гидеон нисколько ему не симпатизировал.

Мысли его нарушил тяжелый, пульсирующий звук режущих воздух лопастей.

— Вот и помощь пришла. Они уже здесь, — сказал он и тут же поймал себя на мысли, что новость эта, скорее, огорчительна, чем приятна, для такого человека, как Ройбен. Скрываться тридцать лет от мира и вдруг обнаружить, что этот самый мир вторгся в его безмятежный рай самым бесцеремонным, властным и грубым образом — кому это понравится?

Так что, может быть, оно и к лучшему, что Ройбен пока без сознания, подумал Гидеон.

— Не понимаю. Зачем кому-то понадобилось нападать на такого человека, как Ройбен? — спросила, хмурясь, Тилли.

Они возвращались на ферму на замерзших лошадях, долго и с нетерпением ожидавших, пока старика осмотрят, перенесут в вертолет и отправят в город. Прилетевший с медиками полицейский записал их показания и остался в домишке дожидаться прибытия бригады экспертов.

— Я имею в виду, что он ведь совершенно безобиден, никому не причинял неприятностей, не мешал, — продолжала она. — О том, что он там живет, знали, наверно, всего лишь несколько человек. К тому же у него взять и нечего. Вы же сами видели.

— Кроме, разве что, дневника, — напомнил Гидеон.

Тилли резко повернулась к нему.

— Так вы думаете, им это было нужно?

— Вполне возможно. Я бы даже сказал, вероятно. А вы разве так не думаете?

— Но почему именно сейчас, ни с того, ни с сего? Как раз тогда… — Она осеклась и кивнула. — Думаете, нас кто-то подслушал?

— Наверняка. Фредди кричал «Ройбен Бонс» едва ли не на весь ипподром.

— Но кто знает про Ройбена? Кроме членов семьи и рабочих… только вы?

И Ллойд мысленно добавил Гидеон, но вслух ничего не сказал. Никаких доказательств у него нет, только одни подозрения. Пусть Тилли подумает и догадается сама. Он оглянулся на колли, послушно бежавшую за лошадью Тилли на длинной веревке.

— Молодец, Дружок.

— Что мы будем с ним делать? — спросила Тилли. — Какое-то время он может пожить в доме; главное, чтобы его никто не выпустил по ошибке. Вы же знаете, у нас двери не закрываются.

— Я бы и сам его забрал, но, боюсь, Эльза будет не очень рада. К тому же я не собираюсь возвращаться… О, черт! Мне же нужно вернуться к половине десятого! Сколько сейчас?

— Без десяти десять. Не волнуйтесь, еще успеете.

— Когда я обещал быть готовым к половине десятого, это означало, что я уже должен принять душ, переодеться и сидеть в машине.

— Понятно. Да, придется вам поднапрячься, — согласилась Тилли. — А насчет Дружка не беспокойтесь. Мы за ним присмотрим. Думаю, его все же лучше привязать в сарае. Там, по крайней мере, тепло и тихо.

В Лондон они отправились с четвертьчасовым опозданием, причем, Ева — после того, как Гидеон пересказал события утра — даже не стала выражать неудовольствия этим досадным обстоятельством.

— Если ты всерьез считаешь, что Ллойд имеет к этому прямое отношение, то как объяснишь тот факт, что он выручил тебя на днях на дороге?

Гидеон пожал плечами.

— Хотел показать себя героем.

— То есть он сам это и подстроил? А тебе не кажется, что дело только в твоей личной неприязни к нему?

— Не знаю. Надеюсь, что нет. Может быть.

Ева вывела «астон мартин» на главную дорогу и сразу же добавила газу.

— На мой взгляд, несправедливо подозревать во всем Ллойда лишь на том основании, что у тебя нет других подозреваемых. Ты не допускаешь, что за нами вчера могли наблюдать? А крики мальчишки были слышны по меньшей мере в радиусе пятидесяти футов.

— Но само по себе имя ничего не значит, если не знать, кто такой Ройбен, — напомнил Гидеон. — Вопрос сводится именно к этому.

Ева вздохнула.

— Полиция уже ведет расследование, так может быть тебе стоит рассказать им все и пусть занимаются?

— Может быть и стоит.

Она взглянула на него краем глаза, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Что? Ну, признавайся. Я же знаю, что означает это выражение.

— Я и сам не знаю, что делать. Проблема в дневнике. Если Дэмиен использовал дневник, чтобы шантажировать тех, из списка, для его родных это будет страшным шоком. Им такое потрясение меньше всего нужно.

— Гидеон! — Ева покачала головой. — Речь идет уже не об игре в детектива, а о том, что твоим противником может быть убийца! Знаю, ты заботился о том, чтобы имя Дэмиена осталось незапятнанным. Ты сделал все, что мог. Но есть и предел. Стараясь сохранить чистеньким чужое имя, ты подвергаешь себя реальной опасности. Не думаешь, что в результате твое собственное имя останется только на могильном камне?

— Я буду осторожен. Все, чего я хочу, это найти первым дневник. Сегодня вечером мы с Тилли собираемся навестить Ройбена, если, конечно, разрешат. Если он скажет, что дневник у него забрали, я сразу же пойду в полицию. О’кей?

— А если дневник не забрали?

— Тогда, может быть, Ройбен скажет, где его найти.

Еве ничего не оставалось, как разочарованно вздохнуть, признавая поражение.

Заехав вечером за Тилли, Гидеон забрал и Дружка.

— Ройбен должно быть беспокоится, как его пес, — сказал он и резко вывернул руль, съезжая в лужу и пропуская огромный внедорожник. Сидевшая за рулем блондинка повернулась и помахала рукой.

— О, это же Хэрриет! — воскликнула Тилли и помахала в ответ. — Хэрриет Ллойд-Эллис, бывшая Ллойда. Живет в паре миль отсюда. Мы будем проезжать их дом. Я вам покажу.

Они уже выбрались на шоссе, когда Тилли указала в сторону внушительных размеров ворот.

— Это там. Дорога в полмили. У них там и конюшни есть, и участок приличный. Точнее, не у них, а у нее. Мне до сих пор трудно представить, что они расходятся. Да, мира там было мало, они постоянно цапались, но так ведь живут многие, а расходятся далеко не все. В конце концов они женаты лет двенадцать. Над их ссорами все только посмеивались, всерьез их никто не воспринимал.

После путешествия по укрытым мягкими сумерками дорогам больница казалась островком яркого света. Туфли Тилли визгливо поскрипывали на сверкающем, в серо-белую клетку линолеуме. Проходя по бесчисленным коридорам, они удостоились нескольких косых взглядов, но только у дверей в палату Ройбена средних лет медсестра с властным выражением лица поставила вопрос о правомерности нахождения собаки в лечебном заведении.

— Извините, но никаких животных.

— Это собака для терапевтического лечения, — не моргнув глазом, ответил Гидеон.

— Неужели? — Медсестра с сомнением посмотрела на колли, которая уже тянулась к палате, возможно, почуяв хозяина. — У нее должен быть специальный жилет. Где он?

— В кухне, на столе. — Гидеон улыбнулся — улыбка получилась средней между обаятельной и извиняющейся.

Медсестра ответила скептическим взглядом, давая понять, что ее не проведешь, но потом позволила себе смилостивиться.

— Ладно, проходите. На этот раз позволю. Но если кто поймает, я ничего не знаю, а вас отсюда погонят! Поняли?

Они поблагодарили ее и вошли в палату.

— Какой вы бессовестный! — воскликнула Тилли, когда за ними закрылась дверь.

Колли, увидев, кто лежит на кровати, бросилась к ней, едва не оборвав поводок.

Ройбен лежал на высокой подушке, и его обветренное, в синяках лицо казалось темным пятом по контрасту с наложенной на раны белоснежной повязкой. Заметив пса, он радостно протянул руку.

— Эй, мальчик! Иди ко мне! — прохрипел старик, и Дружок довольно замахал хвостом.

Гидеон отпустил поводок, и через секунду колли уже прижалась к лежащему и принялась облизывать его лицо.

— Надо же! Надеюсь, сестра не войдет и увидит этот кошмар! — Тилли оглянулась на дверь. — Зря вы насчет терапии!

Пока Ройбен обнимался с Дружком, Гидеон впервые рассмотрел его по-настоящему. Перед ним был мужчина лет пятидесяти с небольшим, с четкими чертами лица и короткими темными волосами. Даже лежа на больничной койке, он ни в коей степени не соответствовал представлению Гидеона об отшельнике. Не отличаясь высоким ростом, он был хорошо сложен и, по-видимому, обладал немалой физической силой. На посетителей Ройбен смотрел открыто и без страха, и в глазах его, когда их взгляды встретились, Гидеон прочел благодарность.

— Спасибо, — прохрипел он.

— Не за что. Вы как?

— Жить буду. Это вы меня нашли. — Он не столько спрашивал, сколько констатировал факт, и Гидеон предположил, что в курс дела его ввели должно быть полицейские.

— Да. Сегодня утром. Овцы вышли на поле.

Ройбен кивнул.

— Так когда это случилось?

— Прошлым вечером. Я кормил Дружка.

— Знаете, кто это сделал?

— Нет. — Он покачал головой. — Но знаю, почему.

— Из-за дневника? — спросила Тилли.

Ройбен чуточку подвинулся от навалившегося на него Дружка и моргнул от боли. Кроме повязки на голове, была еще другая, на правой руке, и Гидеон не сомневался, что одеяло скрывает еще несколько.

— Ребра? — сочувственно спросил он.

Пострадавший кивнул.

— Должно быть старею. Раньше я бы его уложил. Да и вчера бы тоже, если бы этот хрен… — Он виновато взглянул на Тилли. — Извините.

Она махнула рукой.

— Не важно. Скажите, Дэмиен отдавал вам дневник?

Ройбен опустил глаза.

— Не хотел, чтобы его видели, вот и попросил, чтобы я поберег у себя.

— Дневник и сейчас у вас? — спросил Гидеон. — Или они забрали его у вас?

Ройбен многозначительно посмотрел на него.

— Мне надо с вами поговорить. Наедине.

— Со мной? — удивился Гидеон и, взглянув на Тилли, едва заметно пожал плечами.

— Ладно, — неохотно согласилась она. — Схожу за кофе.

Когда она вышла, Гидеон недоуменно посмотрел на лежащего.

— Вы знаете, кто я?

— Вы привели ко мне Дружка, — просто объяснил Ройбен. — И я видел, что вы делали с лошадьми. Дэмиен рассказывал о вас.

— Я был с ним, когда его убили.

— Знаю.

— Знаете, что в дневнике?

— Дэмиен мне рассказал. Он не хотел, чтобы они знали. — Ройбен кивнул в сторону двери. — Семья… Он их берег.

— Они забрали дневник? Те, кто это сделали, они нашли его?

— Я его спрятал. Дневник бы никто не нашел.

— Вы скажете мне, где он?

Ройбен задумчиво погладил собаку.

— Что вы с ним сделаете?

— Пока не знаю, — признался Гидеон. — Сначала мне надо его увидеть.

— Знал, что из-за него будут неприятности. Из-за него его и убили.

Хотя Гидеон и предвидел нечто в этом роде, подтверждение собственных подозрений от другого человека прозвучало как гром среди ясного неба.

— Кого? Дэмиена?

— Конечно, — хмыкнул Ройбен. — Он хотел, что они заплатили.

Несколько долгих секунд он внимательно и даже напряженно смотрел на Гидеона, потом вздохнул.

— Он мне больше не нужен. Дэмиена нет, а мне бы надо было спалить чертову тетрадку! Но он же мне доверял. — Он покачал головой, явно застигнутый мгновением нерешительности. — Я скажу вам, где его найти.

Указания были точны, определенны и понятны, и запомнить их было легко. Ройбен предупредил Гидеона ничего не записывать.

— Он узнает, что вы были здесь. Будьте осторожны.

— Он был один?

— Не знаю. Ударил меня один… сзади… И держал один. Были ли другие, не знаю. Он спрашивал, где дневник, а я не говорил. Потом этот гад сделал вот это… — Ройбен указал свободной рукой на повязки.

— Вы служили в армии? — В Ройбене было что-то — подтянутость, опрятность, — что наводило на эту мысль.

— Давно. — Он посмотрел на собаку, положившую морду ему на грудь, и язык тела объяснил, что тема закрыта.

Гидеон взглянул на табличку у ног больного. В графе «Фамилия» кто-то написал одно слово «Ройбен (?)». Похоже, пока пациенту удавалось сохранять свою анонимность.

— Для вас здесь, после леса, наверно, сущий ад, а?

— Я завтра выписываюсь.

Гидеон подумал, что врачи, наверно, смотрят на перспективы выписки несколько иначе, но, с другой стороны, кто его остановит?

— Что вы рассказали полиции?

— Ничего. Сказал, что ничего не помню.

— Куда пойдете?

— Домой. В лес.

— Они там все опечатали.

— Подожду. Вы приведете Дружка? Через день-два?

— Да, конечно. Но… Вы подумали, что тот, кто приходил, может вернуться? Не боитесь, что он снова потребует дневник?

— Если придет, я буду готов.

Гидеон кивнул. У него было такое чувство, что Ройбен говорит чистую правду.