Шесть к одному – против

Глава 17

Гидеон увернулся.

Дуэлянты в фильмах ловко ловят сабли и шпаги за рукоятку, но он уж точно не собирался пробовать, а если бы даже и попробовал, то смог бы только рубить и отмахиваться в виду полного отсутствия каких-либо навыков.

Сабля упала на истертый ковер у него за спиной, и клинок завибрировал и зазвенел от удара.

Ллойд расхохотался, и глаза его весело блеснули.

— Она не кусается! Бери. Посмотрим, из чего ты сделан.

Из мяса и костей, подумал Гидеон, но только ни первое, ни второе не устоит перед стальным клинком, изготовленным специально, чтобы резать, крошить и пронзать.

Почему бы ему не помолчать для разнообразия?

Было бы, конечно, гораздо благоразумнее отпустить ничего не подозревающего Ллойда, а потом изложить свою теорию Логану или Рокли. Будь у него побольше времени на размышление, он бы несомненно так и сделал, но истина открылась мгновенно, и Гидеон не мог устоять перед искушением проверить его реакцию. И вот теперь ему противостоял человек, который не только ненавидел его всем сердцем, но и почти ничего не терял, убив его.

— У тебя не получится выдать это за самозащиту, — сказал Гидеон, отступая от лежащей на полу сабли.

— Перестань. Возьми и попробуй. — Ллойд спрыгнул со стула и улыбнулся — Гидеону совсем не стало легче от этой улыбки. — Я и сам не фехтовал должно быть лет сто. Все позабыл. Бери.

Перебросив саблю из одной руки в другую, он избавился от пиджака.

Современное пятиборье, вспомнилось почему-то Гидеону, состоит из стрельбы, бега, плавания, верховой езды и фехтования. Надежда на то, что Ллойд всего лишь хвастун, владеющий разве что начальными навыками фехтовального искусства, испарилась, как упавшая на раскаленную сковородку капля воды.

Ллойд перешел в наступление, и стальное острие оказалось в неприятной близости от горла Гидеона. Он поспешно отступил на пару шагов.

— Неужели ты думаешь, что я явился сюда, не подготовившись? — спросил он подозрительно звонким голосом и постучал себя пальцем в грудь. — На мне передатчик. «Жучок». Полиция уже записала каждое твое слово. Они будут здесь с минуты на минуту. — Хотелось бы, конечно, верить, но последний, панический звонок Тилли вселил в него некоторые сомнения.

— Неплохо придумано, — кивнул Ллойд. — Весьма убедительно. Я почти поверил. — Еще шаг вперед. Острие описало в воздухе аккуратную восьмерку и снова остановилось в считанных дюймах от лица Гидеона. Он попятился, споткнулся о скамеечку и едва удержался на ногах. Скамейка упала, и Гидеон отшатнулся в сторону.

Придется попотеть.

А вот Ллойда ситуация вроде бы даже забавляла.

— Что же это мы, а? И подраться не хотим?

— Хватит, Ллойд. Сдавайся. Я тебя не обманываю. На этот раз тебе сухим из воды не выйти. Слишком многие знают, что я поехал сюда. — Гидеон оглянулся в отчаянной попытке найти хоть какой-то источник надежды и вдохновения и обнаружил его над камином, на противоположной стене холла, где висели две скрещенные пики и щит. Точнее, не пики, а нечто еще более ужасное, совмещавшее наконечник и устрашающего вида удлиненный топор, насаженный на древко длиной около шести футов. Отполированные до блеска и, скорее всего, пребывавшие в безделье все пять сотен лет, они тем не менее показались Гидеону единственным возможным средством спасения.

— А если мне наплевать? — ответил Ллойд, помахивая саблей. — Скажу, что тебе захотелось подраться. Мне пришлось защищаться. Вложу тебе в руку саблю. Чем еще я мог воспользоваться? Получу лет пять или шесть. Половину скостят за хорошее поведение — приемлемая цена за то, чтобы избавиться от тебя навсегда?

Клинок рассек воздух в опасной близости от лица Гидеона. Выражение лица Ллойда выдавало серьезность намерений. Ненависть к врагу явно перевешивала страх перед последствиями.

Гидеон повернулся и рванул к камину. Только бы пики просто лежали на скобах, как и сабли, и не были закреплены.

Они и не были. Он ухватился за древко, приподнял, потянул — вторая пика с грохотом полетела вниз — и уже в следующее мгновение повернулся лицом к врагу.

Вовремя. Ллойд последовал за ним и уже сделал выпад, целя в грудь. Гидеон отмахнулся, клинок ушел в сторону. Он отпрыгнул в сторону и побежал к столу посередине комнаты.

Удачный прием застал Ллойда врасплох, и Гидеон, выиграв за счет скорости несколько секунд, успел занять удобную позицию — теперь между ними был стол. Он снова попытался воззвать к голосу рассудка.

— Послушай… — Сердце тяжело колотилось в груди. — Ранишь меня — усугубишь свое положение… Предлагаю сдаться, а?

— И что? Пойти с повинной? Позволить тебе остаться в героях? «Жучки»? Какие, к черту, жучки? За кого ты меня принимаешь?

За убийцу, подумал Гидеон, но промолчал — такими заявлениями делу не поможешь.

А вот Ллойд молчать не собирался.

— Ладно. Если ты говоришь правду, где они, твои «жучки»? И где полиция? Пока я никого не вижу. А ты не думаешь, что они уже должны были бы появиться?

Попал в точку. Где же они? Да и слушает ли их кто-нибудь?

— Знаешь, что я думаю? — не дождавшись ответа, продолжал Ллойд. — Я думаю, что ты врешь! Перепугался так, что, наверно, в штаны наложил и теперь пытаешься выиграть время. У нас час времени, пока они там не закончат. Может быть, два, пока приедут сюда. Неужели ты надеешься, что продержишься так долго? — Он рубанул горизонтально, и клинок со свистом рассек воздух. Гидеон отреагировал с опозданием и лишь в последнее мгновение успел податься назад.

Прежде чем он опомнился, Ллойд вспрыгнул на скамью, перескочил на стол и обрушился на него сверху. Гидеон вскинул руки, выставив древко, потерял равновесие и рухнул под тяжестью упавшего противника.

Каменный пол встретил далеко не гостеприимно — он ударился плечами, потом головой и на мгновение потерял ориентацию. Боль прошила правую руку, что-то твердое уперлось в грудь. В следующую секунду в голове прояснилось, и Гидеон понял, что давит древко, а Ллойд, навалившись сверху, пытается вывернуть оружие из его рук и при этом мерзко ухмыляется.

Прижатые к каменному полу пальцы разжались, и Ллойд поднялся. Гидеон попытался сесть, но острие сабли уткнулось в грудь, и он, тяжело дыша, откинулся на спину.

Где же, черт возьми, Логан? Если никто ничего не слышал, то весь его хитроумный план провалился, ловушка, приготовленная для Ллойда, стала западней для него самого, а шансы выбраться из нее близки к нулю.

— Ну, что теперь? — усмехнулся Ллойд. — Это же не все? У тебя наверняка есть что-то в запасе?

Без надежды на помощь выход оставался только один. Опробованный веками, излюбленный ход всех проигравших: бежать. Продержаться еще несколько секунд, добраться до двери или окна…

— Ну?

Острие клинка как будто прыгнуло к лицу Гидеона, он инстинктивно зажмурился и только через несколько мгновений осознал, что острая боль есть следствие реального укола.

— Что ты хочешь от меня услышать? — хрипло спросил он, чувствуя, как теплая струйка стекает по щеке к правому уху. Внутри все дрожало от напряжения, и Гидеон молился об одном: чтобы враг не видел его страха.

Ллойд закатил глаза к потолку, будто готовясь выступить с заявлением или перейти к более решительным действиям, и в этот самый миг Гидеон, собрав все силы, ударил его в пах тупым концом древка.

Ллойд вскрикнул от боли, сморщился, как ребенок, у которого начались колики, и согнулся, прикрывая одной рукой пораженное место. Сабля осталась в другой руке, но не представляла в данный момент никакой угрозы, и Гидеон, не теряя времени, откатился в сторону и вскочил.

— Это за Пиппу! А это… — Он замахнулся пикой. — От меня!

Удар пришелся по плечам и шее. Ллойд застонал и брякнулся на колени. К несчастью, саблю он не выпустил, а вырывать ее у него Гидеон не стал, не желая ввязываться в борьбу с неочевидным исходом. Устояв перед почти неодолимым соблазном нанести еще один, может быть, более сокрушительный удар, он бросился к двери.

И тут же понял, что сделал неверный выбор.

Гидеон едва успел выскочить в холл и захлопнуть за собой тяжелую дверь, как Ллойд навалился на нее с другой стороны. Дверь подалась… Гидеон в отчаянии огляделся, впервые пожалев, что вынул ключ из замка. Шансов на то, чтобы выудить его из кармана онемевшими, непослушными пальцами, вставить в щель и повернуть, отражая одновременно приступ вооруженного саблей противника, было слишком мало, чтобы рассчитывать на них всерьез. Отпустив дверь, он метнулся к лестнице, взлетел на середину пролета и обернулся, выставив пику. Разумеется, Ллойд был уже здесь — он стоял чуть ниже, держа перед собой абордажную саблю.

Ненависть и злость, похоже, окончательно взяли верх над осторожностью и благоразумием и толкали его вперед, отказываясь принимать во внимание неудобство позиции. Клинок змеей скользнул вдоль древка, вслед за чем последовал удар, сила которого едва не вырвала оружие из неловких пальцев Гидеона. Гидеон едва успел отдернуть пику, как Ллойд нанес второй, рубящий удар по древку. В такой ситуации единственный шанс на спасение — атака. Перехватив пику, Гидеон ткнул ею в Ллойда, заставив того отклониться и сделать шаг назад.

Это был его последний успех.

С ловкостью и грацией фехтовальщика, едва не попавшего в олимпийскую команду много лет назад, Ллойд ушел от выпада, схватил древко чуть ниже наконечника и потянул на себя, лишая противника равновесия.

Гидеон выпустил оружие и вцепился в перила, но сила инерции увлекала вниз, и он, понимая, что падает, решился на последнюю отчаянную попытку спастись.

Он прыгнул на Ллойда.

Оба грохнулись на каменный пол у подножия лестницы, смешавшись в комок из рук, ног, дерева и стали. Гидеону повезло чуть больше, поскольку он оказался частично сверху.

Оружие отлетело в сторону, и они покатились по полу, вцепившись друг в друга, хрипя и кряхтя

В какой-то момент Гидеон получил преимущество, оказавшись наверху, и незамедлительно им воспользовался, прижав одну руку Ллойда к полу и пытаясь сделать то же самое с другой.

И тут залаяли собаки.

Кто-то пришел.

Инстинктивно повернув голову в сторону двери, Гидеон тут же получил жестокий удар, отбросивший его назад. Ллойд кое-как поднялся и несколько раз злобно пнул врага ногой.

Сознание то уплывало, то возвращалось. Гидеон понял, что лежит на холодном каменном полу, который крутится под ним, вызывая рвотный спазм.

Рядом прыгали, заливаясь лаем, собаки. Кто-то звал его. Громко. Настойчиво.

— Здесь, — прохрипел он, переворачиваясь и поднимаясь на четвереньки.

— Гидеон! Это вы? Откройте двери! — прокричал мужской голос. Не Логан, подумал Гидеон, стараясь остановить взглядом плывущий пол. На полу были два темных пятна, и пока он, опустив голову, смотрел на них, появилось третье. Кровь, дошло до него.

— Гидеон? — Голос принадлежал Тилли. — Как вы? Где Ллойд?

Хороший вопрос. Действительно, где?

— Гидеон! — Снова мужской голос. Дверь содрогнулась от удара. — Откройте!

— Иду! — пробормотал он, оглядываясь. Дверь в зал была открыта, но в холле никого.

— Гидеон!

— Иду! — раздраженно, хотя и с облегчением, бросил он. Как будто это так легко. Добраться до двери легче всего на четвереньках. Потом подняться, опираясь на стену. И попробовать достать из кармана ключ.

Где же Ллойд? Неужели сбежал? Гидеон не знал, терял ли он сознание на секунды или минуты. Пальцы нащупали ключ. Бормоча проклятия, Гидеон вытащил его из кармана, переложил из правой руки в левую, вставил в замок и повернул. Дверь открылась, и он, чтобы не упасть, ухватился за косяк.

Проем заполнила громадная фигура. Определенно не Логан.

— Где этот ублюдок? — спросил мужчина, и Гидеон узнал Хэмиша Дэниелса. Он махнул рукой в сторону зала, и Хэмиш прошел мимо.

— Гидеон, вы в порядке? Господи! Что случилось? — Тилли заглянула ему в глаза.

— Где Логан? — не отвечая на вопрос, спросил Гидеон. — Он что-нибудь слышал?

— Пошел искать другой вход. Вы в порядке?

— Так он слышал? «Жучок» работал? Я не уверен…

— Да, слышал. Мы все слышали. И отец тоже.

— А он как здесь оказался?

— Извините, это я виновата. Он услышал, как я пытаюсь дозвониться до Логана. — Тилли вдруг расплакалась. — Его нужно остановить! Он сказал, что убьет Ллойда!

— А, черт, — простонал Гидеон и, оттолкнувшись от прочного и надежного косяка, пустился на поиски отца Тилли.

Долго искать не пришлось: вооружившись второй пикой, Хэмиш Дэниелс надвигался на Ллойда, прижавшегося спиной к дальней стене с видом беззащитного, загнанного и уже не неспособного сопротивляться зверя.

— Папа, не надо! — крикнула Тилли, и Гидеон прибавил шагу, совершенно не представляя, каким образом в своем нынешнем состоянии помешает здоровяку-фермеру расправиться с человеком, убившим обоих его сыновей.

— Подумайте, что вы делаете! — крикнул Гидеон, хватая Хэмиша за руку. — Подумайте о своей семье!

— Я не позволю этой твари отвертеться. Отойдите! — Старик двинул пикой, угодив Гидеону в грудь.

— Папа! Нет! Пожалуйста!

Отбросить Тилли Хэмиш не мог и остановился в нерешительности, футах в десяти от врага.

— Держись от меня подальше, дочка! — приказал он, не сводя глаз с Ллойда.

Не имея ясного плана действий, Гидеон зашел сбоку, рассчитывая вмешаться, если ситуация обострится до предела.

Фермер, сжимая пику, сделал еще шаг вперед, и Ллойд побледнел.

— Осторожно! — крикнул Гидеон, заметив блеск металла между ногой Ллойда и стеной.

План, если это можно назвать планом, сложился сам собой. Придвинувшись к стене, он схватил украшавший зал старинный гобелен и изо всех сил дернул. Древние нитки не выдержали такого обращения, полотно бесшумно скользнуло вниз, и Гидеон, собрав в руках несколько ярдов пыльной ткани, метнулся к Ллойду, на мгновение опередив Хэмиша.

Ллойд прятал саблю, пока отец Тилли не приблизился на расстояние руки, и только тогда вскинул руку с намерением нанести удар в грудь.

Именно в этот момент Гидеон и набросился на него с несколькими футами бесценного полотна, надеясь, что Хэмиш не воспользуется ситуацией, чтобы самому решить дело последним ударом.

Они свалились вместе, и Ллойд отчаянно задергался, сыпля проклятиями и пытаясь вывернуться. Гидеон почувствовал, что силы оставляют его, но тут на помощь пришел Логан. Оттащив Ллойда, полицейский одним движением завел его свободную руку за спину и заставил опуститься лицом на пол.

Наконец-то! Гидеон выдохнул, позволил себе расслабиться и, скатившись с груды мятой ткани, растянулся на полу, глядя на высокий потолок с нависающими балками.

— Спасибо. Я ждал вас еще минут двадцать назад, — устало сказал он Логану. — Покажете приемчик? Может пригодиться.

— Напрасно вы не отдали его мне, — произнес, качая головой, Хэмиш. В руке он все еще держал пику, но другой уже обнимал прижавшуюся к нему дочь.

— Нет, нет. Мы же не хотим отправлять вас в тюрьму. Там и без вас народу хватает, — ответил Логан.

— Тюрьма слишком хорошее место для этого выродка. Его и повесить мало!

Надев наручника, Логан заставил Ллойда подняться. Тот уже протестовал против насилия.

— Послушайте, вы все неверно истолковали. У вас нет абсолютно никаких доказательств. Блейк первый на меня напал. Пришлось защищаться, а что еще мне оставалось делать?

— Да, да. Расскажете это судье, — посоветовал Логан. — А что касается доказательств, то у меня есть пленка, которая, думаю, заинтересует жюри присяжных.

Услышав о пленке, Ллойд поник, как парус без ветра. Логан воспользовался паузой, чтобы зачитать задержанному права, после чего передал его в руки появившихся будто по мановению волшебной палочки двум полицейским в форме, которые с некоторым недоумением уставились на разбросанное средневековое оружие.

Когда Ллойда уводили, он повернулся и посмотрел на Гидеона.

— Мне бы следовало пристрелить тебя еще тогда, — прошипел он. — Ты был у меня на мушке…

— Достаточно, сэр, идемте, — перебил его полицейский.

Гидеон опустил голову. Даже сейчас, по прошествии немалого времени, он хорошо помнил, что чувствовал тогда, у тела Дэмиена.

— Если вам нужны еще доказательства…

Логан протянул руку, помогая ему подняться.

— Учтем. — Он взглянул на часы. — Извините, мне нужно позвонить. А еще у меня такое чувство, что детектив-инспектор тоже пожелает сказать вам пару слов.

Слова, с которых Рокли начал разговор с Гидеоном, вряд ли отыскались бы в официальном наставлении по полицейской работе или процессуальном кодексе. Детективу пришлось подождать, пока санитары обработают синяки и порезы, и ожидание явно не улучшило его настроения.

Они с Тилли заранее договорились, что выведут Логана из-под возможного удара начальства, заявив, что обратились к нему в самую последнюю минуту за помощью в получении передатчика, еще не зная, что скажет Ллойд. Скорее всего, Рокли им не поверил, но если и так, то виду не понял. Все его негодование обрушилось на Гидеона. В продолжавшейся несколько минут диатрибе звучали такие слова, как дурость, глупо и безответственно, чертовски самонадеянно, а также фразы типа вмешательство в официальное расследование и сокрытие важной информации.

Гидеон слушал вполуха, время от времени кивая и отдавая себе отчет в том, что Рокли имеет полное право порезать его в переносном смысле на ремни, и что он заслуживает этого. Больше всего, однако, его волновало, как Пиппа воспримет полное и бесповоротное крушение своей лично жизни.

После того, как Рокли выговорился, записал показания и отбыл, предположительно, в участок вместе с задержанным, Гидеон опустился на скамеечку в зале, чувствуя себя опустошенным, обессиленным и побитым.

Полицейские уже собрали, описали и увезли с собой в качестве вещественных доказательств пики и сабли, так что о разыгравшейся драме напоминали лишь перевернутая скамейка да кое-как собранное в кучку выцветшее полотно. События часовой давности даже самому Гидеону представлялись странно далекими и не вполне реальными, словно все это случилось во сне…

Услышав за спиной шорох шагов по каменному полу, он обернулся и увидел Еву — в той же длинной коричневой бархатной юбке и льняном жакете цвета старого золота, что были на ней в ресторане.

— Привет, — тихо сказала она.

— Привет. Извини, что сбежал от тебя.

— А мы удивлялись, куда ты же мог подеваться.

— Да, кругом виноват. Я уже видел Джайлса, но не видел Пиппу. Как она? Знает все?

— Тилли ей рассказала. — Ева обошла скамейку сбоку, встала перед ним, взяла за подбородок и, заставив посмотреть ей в глаза, вздохнула. — Восприняла, можно сказать, достойно, но, с другой стороны, я никогда не верила в их большое чувство.

— Она меня возненавидит…

Ева покачала головой.

— Ей, конечно, будет трудно тебя простить — ведь ты с самого начала был прав в отношении Ллойда, — но в конце концов она успокоится. Но как ты? Все хорошо?

— Хорошо, если так может сказать человек, которого переехал автобус. — Он усмехнулся. — А как я выгляжу?

Она слегка склонила голову набок.

— Я бы сказала романтически. Шрамы украшают мужчину. Правда, глаз у тебя почти закрылся, а по щеке как будто прошла рельса. Что с рукой?

— А, пустяки. Говорят, ничего не сломано. — Гидеон осторожно подвигал распухшими пальцами. Поскольку в больницу он ехать отказался, прибывшая бригада скорой помощи ограничилась «ремонтом на месте», взяв с него обязательно показать руку специалисту.

— Рокли обошелся с тобой не слишком сурово? — Ева наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Не более чем заслужил.

— Надо было сказать мне…

— И ты бы, конечно, постаралась помешать.

— А разве это так уж плохо?

Он пожал плечами.

— Извини. Я просто не видел другого способа вывести его на чистую воду. Ллойд слишком хорошо замел следы. Я не мог просто стоять и смотреть, как ему все сходит с рук.

Ева погладила его по волосам.

— Знаешь, для тихони ты удивительно кровожаден! Я уж думала, что жизнь с тобой будет мирной, спокойной и ленивой. Так ошибиться в человеке!

— Это все из-за мотоцикла — смена имиджа, — усмехнулся он. — Ладно, перестань. Мирная и ленивая жизнь утомила бы тебя за неделю. В любом случае, все позади, и мы еще вольемся в реку старости тихими ручейками.

— Может быть, — сказала она, и Гидеона задела непривычная нотка сдержанности. — Вообще-то я пришла сообщить, что миссис Морком вернулась и уже готовит чай в кухне.

— Отлично. — Гидеон с трудом поднялся на негнущихся ногах. — Жизнь возвращается в нормальное русло.

Пиппа, Джайлс, Тилли и Хэмиш уже сидели за столом и пили чай, а миссис Морком делала сэндвичи с сыром, причем, ломтики хлеба у нее получались толщиной с порог.

Пиппа и миссис Морком только теперь увидели Гидеона со следами на лице и отреагировали совершенно по-разному.

Домоправительница поспешила к нему, озабоченно качая головой, засуетилась, усадила и успокоилась только тогда, когда обеспечила его чаем. Пиппа же, когда он вошел, вскинула голову и тут же уронила взгляд, сосредоточившись на чашке в руках.

Джайлс, рассматривавший случившееся как драму, от участия в которой его несправедливо отстранили, завистливо вздохнул и выразил желание услышать из первых уст подробности противоборства.

— Кстати, ты понимаешь, что из-за тебя у меня неприятности? Не исключено, предъявят обвинение в ненадлежащем хранении холодного оружия.

— Да. Извини, но должен сказать, мне было как-то не до этого.

— А кому первому пришло в голову хватать сабли и алебарды?

— Ллойду… Послушай, нам что, обязательно говорить об этом именно сейчас? — запротестовал Гидеон, видя, что Пиппа чувствует себя все более неуютно.

— А? О! Понятно. — Теперь пикантность ситуации дошла и до Джайлса. — Но мы же не можем делать вид, что ничего не случилось, верно?

Его сестра отодвинула вдруг стул и поднялась.

— Нет. Поэтому не стану мешать. — Она попыталась улыбнуться, но глаза ее подозрительно блеснули. — И дел у меня еще хватает. А вам без меня будет легче.

Даже не взглянув на Гидеона, она направилась к выходу и едва не столкнулась с Логаном, который входил к комнату.

Несколько секунд все молчали. Похоже, жизнь не спешила возвращаться в нормальное русло.

— Может, мне сходить за ней, а, как вы думаете? — сомнением обратился ко всем Джайлс и явно обрадовался, когда общее мнение свелось к тому, что Пиппе лучше побыть одной.

Логан зашел попрощаться, но, получив приглашение остаться на чай и сэндвичи, принял его без заметных колебаний.

— Как дела? — спросил он у Гидеона.

— Неплохо, учитывая обстоятельства.

— Извините, что не смог прибыть раньше — задержался на работе, — объяснил полицейский, вгрызаясь в клиновидной формы бутерброд. — Только сменился, как нас отправили с рейдом на почту. Потом пришлось писать отчет. У нас просто так с работы не уйдешь. К тому же я рассчитывал на наше соглашение. Вы ведь пообещали, что не станете ничего предпринимать, пока не удостоверитесь, что я на месте, разве не так?

— Так. Но я подумал, что если буду ждать, то упущу момент, и решил рискнуть. Рассчитывал, что вы прибудете, как только сможете. И, кстати, во сколько вы здесь были? Просто интересно.

— Вы говорили, если не ошибаюсь, что-то насчет пса и мертвой птички. Знаете, не самая блестящая мысль вступать в конфронтацию с человеком, которого вы подозреваете в убийстве. Тем более, когда у вас никакой поддержки.

— Согласен, но вы же не станете отрицать, что результат налицо.

— Но вы же едва не погибли. Снова! Вам это надо?

— Он был великолепен! — поспешила на помощь Гидеону Тилли. — Мы приехали сразу за мистером Логаном и слышали почти все. Было, конечно, немного жутковато — слышать, но не видеть, что происходит.

— Я ждал, потому что хотел, чтобы Ллойд-Эллис проболтался, — вставил полицейский. — Вы бы снесли мне голову, если бы я появился раньше, и поначалу никаких признаков опасности не наблюдалось. Но потом, когда он предложил вам саблю, я понял, что пора принимать меры. Было бы, конечно, легче, если бы вы не заперли дверь на ключ.

— Я не хотел, чтобы он ушел, — признался смущенно Гидеон. — Знал бы, что его так занесет, вообще бы не сунул сюда нос. С другой стороны, я все время думал, что речь идет всего лишь о дневнике и Маркусе, и только когда он почти признался в убийстве Дэмиена, я понял, что положение действительно опасное.

— Не понимаю, — вмешалась Тилли. — Мне казалось, против Адама Тетли серьезные улики. Детектив Рокли говорил, что полиция нашла орудие убийства в шкафчике, и что у Тетли был ключ…

— Все так, но Рокли продолжал копать, — ответил Логан. — Уж больно легко получалось. К тому же Тетли был в ночном дежурстве и, по его словам, все утро проспал. Соседи подтвердили, что его машина целый день стояла на стоянке. Сразу после полудня к нему заходил человек из электрической компании, снять показания счетчика. В общем, он мог подстрелить Дэмиена, но факты сходились не очень хорошо.

— Тогда как к нему попал ключ? — спросил Хэмиш.

Логан отпил чаю.

— Тетли сказал, что ключ пришел по почте, в обычном конверте, на его адрес. Я склонен ему верить. Поставьте себя на его место. Как бы вы поступили? Большинство, увидев присланный по почте ключ, подивились бы, положили его куда-нибудь, например, на подоконник, и забыли. Со стороны Ллойда то был ловкий ход. Он вообще ловкий парень. Признаю, мы его недооценивали. Впрочем, он ведь и среди подозреваемых не числился. Мотива не было, алиби на время выстрела твердое. Возможно, будь у нас тот список, мы взглянули бы на это дело с другой стороны. — Логан укоризненно взглянул на Гидеона. — Наш друг большой мастер утаивать информацию. За ним такое и раньше замечалось.

— Я лишь хотел проверить, насколько он важен, прежде чем беспокоить людей, — объяснил Гидеон. — У семьи Дэмиена и без этого проблем хватало. Откуда мне было знать, что я подношу спичку к фитилю?

День Большой Охоты начался ясным, холодным и ветреным утром. Отсутствующего в рядах команды Тарранта и Стаура Ллойда вызвалась заменить Тилли на Метеоре.

Дожидаясь вместе с Пиппой, Тилли и Стивом Петтетом старта, Гидеон нервно поеживался и в сотый, наверно, раз спрашивал себя, что он здесь делает.

Нервничал и Черный Дрозд. Конь то бил копытом, то скрипел зубами, и Гидеон уже представлял, как лошадь начнет взбрыкивать и метаться после старта, и утешал себя лишь тем, что среди зрителей нет знакомых. Джайлс отсутствовал по причине деловых переговоров — бизнес открывал перед ним новые, приятные перспективы, Ева же отказалась в последний момент, объяснив, что должна проводить друга, Тревора Эрскина, отправляющегося на яхте в шестимесячную одиссею по Средиземному морю.

— Десять минут, — объявил распорядитель, и Тилли ободряюще улыбнулась Гидеону. Все были в фиолетовых рубашках с вышитым на плечах названием команды — «Гроздья Стаура». Идея с названием принадлежала Джайлсу.

Пиппа на Жаворонке занимала позицию рядом с поджарым серым жеребцом, на котором скакал Стив, державшийся с непринужденной легкостью, вызывавшей зависть у Гидеона. Арест Магистра Гончих Псов Тарранта и Стаурабыл, разумеется, главной темой разговоров, что не добавляло настроения Пиппе. Несколько человек, зная о ее отношениях с Ллойдом, пожелали узнать потребности, и Гидеон с восхищением отметил, как спокойно и с достоинством она переадресовала их за подробностями к миссис Ллойд-Эллис.

За прошедшие с того памятного дня две недели их отношения постепенно восстановились, но, разумеется, к прежнему, дружескому статусу так и не вернулись. Она старалась избегать его и выглядела по большей части замкнутой и несчастной. О случившемся не разговаривали, и Гидеон уже решил, что Ева ошиблась, и что чувства Пиппы к Ллойду были куда глубже и прочнее, чем им казалось. Так или иначе, произошедшее больно ударило по ней, и Гидеон, как человек, сыгравший первостепенную роль в разоблачении Ллойда, не спешил предлагать поддержку из опасения нарваться на отказ.

Его собственные шрамы зажили, синяки сошли, оставив после себя желтоватые тени, и даже сабельный порез напоминал о себе лишь тонкой красной черточкой. Рука еще побаливала, но функционировала нормально, и его попытки использовать ее в качестве повода для отказа от участия в соревнованиях были оставлены без внимания.

— Тридцать секунд!

Шеренга заволновалась, выравнивая лошадей, поскольку у некоторых они смотрели чуть ли не в противоположную сторону.

— Вы как? — спросила Тилли.

— В порядке. — Гидеон улыбнулся. — Но если я вдруг исчезну в голубом безмолвии, не ждите и продолжайте без меня. В зачет ведь идут три первые всадника.

— Вы справитесь.

Последние секунды лошади стояли неподвижно, а по сигналу Стива сорвались с места. Черный Дрозд рванул так резво, что Гидеона едва не унесло через заднюю дверь. Вот это было бы по-настоящему неудобно, подумал он, устремляясь вместе с остальными по пологому склону к первым двадцати двум барьерам — Пиппа со Стивом впереди, Гидеон за ними и Тилли в арьергарде.

Они перелетели через первое препятствие — все лошади взяли его легко, с большим запасом, повернули влево и помчались через поле к следующему, бревенчатому забору в дальнем углу.

Так началась самая захватывающая, самая восхитительная гонка в карьере Гидеона. Препятствия мелькали одно за другим с ошеломительной быстротой: стенки и перекладины, кусты, канавы и бревна. Он нырял под ветки, пролетал, разбрызгивая грязь, в ворота и даже форсировал речушку. Комья глины летели из-под копыт — на сапоги, одежду, в лицо, — одни выходили вперед, другие отставали, потом все менялось; кони спотыкались о камни, скользили на поворотах, сталкивались над узкими барьерами, но каким-то чудом держались на ногах, а всадники более или менее удерживали их под контролем.

Черный Дрозд нашел себя в родной стихии, сил у него только прибывало, дух соперничества нес его вперед и вперед. Гидеон не сдерживал коня, доверившись ему полностью, и скакун не подвел всадника. Они пересекли финишную линию все вместе, более или менее в линию, и остановились, хохоча и ругаясь, забрызганные грязью и запыхавшиеся, и на мгновение притихли, когда распорядитель объявил через громкоговоритель, что «Гроздья Стаура» пришли вторыми.

Соскочив с лошадей, они обнимались, целовались, орали и похлопывали друг друга по спине, а кони с раздувающимися боками и мокрые от пота стояли в сторонке.

Подхваченные волной восторга, Гидеон и Пиппа обнялись и расцеловались.

— Ты прошел чудесно! — крикнула она, глядя на него сияющими, счастливыми глазами. — А Черный Дрозд? Разве не молодец?

— Ты и сама притащилась не последней, — рассмеялся Гидеон и вдруг, нисколько этого не стесняясь, заключил ее в объятья и звонко поцеловал.

Потом они стояли рядом, глядя в глаза друг другу. Гидеон опустил голову.

— Извини. Виноват. Мне очень жаль.

— Неужели?

Он посмотрел на нее.

— Вообще-то нет. Нет. Но ты же знаешь, я не могу. Не сейчас.

— Ева?

— Да, Ева. Не хочу делать ей больно.

— Ты и не должен.

В разговор вмешался Черный Дрозд — ткнулся влажным носом в плечо Гидеону, так что Пиппе пришлось отступить.

— Давайте займемся лошадьми, — объявила она, вспоминая о забытых ненадолго обязанностях.

Уже потом, вымыв и почистив лошадей и дав им сена, Гидеон вспомнил про напутственный подарок Евы. Он сбегал к машине, достал из-за сидения бутылку «Моэт е Шандон» и принес к фургону. Пиппа вытащила из корзины пластиковые стаканы и расставила рядком на подножке.

Открывая бутылку, Гидеон обнаружил привязанный к горлышку ленточкой свернутый трубочкой листок бледно-золотистой бумаги. Заинтригованный, он передал бутылку Стиву и развернул листок.

И сразу узнал тонкий, стильный почерк Евы. Гидеон начал читать, и сердце вдруг забилось быстрее.

Гидеон перечитал записку, вникая в смысл слов.

Ева ушла.

Ева, высокая и гибкая, всегда элегантная в своих золотисто-бронзовых шелках, ушла, оставив его свободным, и в этот момент он любил ее больше, чем когда-либо.

— Что случилось?

Пиппа стояла рядом, протягивая зеленый пластиковый стакан. На носу у нее высыхал комочек глины.

Не говоря ни слова, он протянул ей записку. Она прочла ее, и Гидеон заметил, что у нее дрожат руки. Наконец Пиппа подняла голову и посмотрела на него блестящими от слез карими глазами.

— Она знала. Как она узнала? И что она не смогла тебе дать?

Гидеон вспомнил реакцию Евы на известие о беременности его сестры и посмотрел Пиппе в глаза.

Лучше не спешить.

— Когда-нибудь я тебе скажу, — сказал он и поднял пластиковый стакан с шампанским. — За Еву!