Шипы Черного Ириса

Глава 11

Мне захотелось открыть глаза, но ничего не вышло. Мне нужно было хоть как-то показать, что я здесь, но тело не слушалось. Сердце билось, но редко даже для вампира. Не больше трех ударов в минуту. Дышать не выходило вовсе. Я была заперта в глубине собственного тела и не знала, как разбудить себя.

Впрочем, я здесь была не одна. Был еще кто-то. Большой и сильный. Эта сила ощущалась как гигантская стена. Она пульсировала и двигалась в своем ритме, совершенно отдельно от меня или моего сердца. Я не сразу догадалась, что это моя суть. Я не могла ее увидеть, как не старалась. Просто ощущала огромную бездну где-то совсем рядом. И она была рада! Да, это самое близкое определения ее состояния. Это существо было радо моему поступку. Одобряло его.

Сложно описать что испытываешь, когда внутри тебя что-то такое громадное и мощное сообщает, что довольно. Все равно, что обрадовать весь мир, все равно, что почувствовать любовь вулкана. И от этого становилось тепло внутри. Я не знала, как быть вампиром. Никогда не желала этого, даже в детстве, когда многие дети мечтают о вечной жизни. И я стала вампиром. Я, мое прошлое, мое сознание и мои чувства делят одно тело с чем-то настолько непостижимым, что я и вообразить не могу.

Мы были рядом, но я не делала даже попытки потянуться к этой силе, ответить на ее эмоции. Я боялась диалога. Не знаю, могут ли вампиры сходить с ума, если сути не нравится разум, но мне не хотелось проверять. Я боялась не понравится своей силе, боялась ее не одобрения и при этом чувствовала, что буду бороться, если придется до конца, но в своем теле я хозяйка, а не какая-то энергия непонятного свойства.

Наверное, именно мой настрой и почувствовала моя суть. Она сама потянулась ко мне. И в этот момент мне показалось, что на меня несется волна цунами. Как я вообще могла вообразить, что могу управлять такой мощью, могу держать ее на поводке и контролировать?! Это просто невозможно! Но миг слабости сменился гневом…

Я вспомнила, как много раз в своей человеческой жизни пасовала. И ломали, и переделывали, а я прогибалась. Даже мое решение заключить договор было продиктовано именно моим нежеланием бороться дальше… Но, именно сейчас, именно здесь я не хотела уступать! Я не прогнусь под чужой волей! Не стану монстром!

И лавина энергии отступила. Она могла легко сломить меня, размазать, развеять, но она отступила в последний момент. Не взяла верх, не причинила боли, хотя легко могла это сделать. Она стала сжиматься и пропадать. В черноте бездонного бессознательного тела я чувствовала, как моя суть уменьшается, вбирает в себя все свои потоки и становится маленькой, почти незаметной. И как только этот процесс завершился, меня что-то вытолкнуло из пустоты.

Я будто выныривала из воды, а когда, наконец, пришло время сделать вдох, оказавшись на поверхности, я резко села на кровати. Грудная клетка ныла от того, что долго не работала. Суставы двигались медленно и с натугой, словно заржавевший механизм, но это состояние проходило быстро. Я была уверена, что пара минут — и оно пройдет полностью.

Первым что я увидела, был широкий круговой шрам на левом запястье. Я сразу догадалась, что это шрам от браслета. Только сами шрамы были какими-то неправильными. Обычно шрамы как бы сверху кожи, так буграми образуется рубцовая ткань. Или если шрам не глубокий, то он на верхнем слое эпителия. Этот же прожег глубокую впадину в коже и уже в ней выжег множество мелких бугристых рубцов. Смотрелось жутко, но никакой боли не было.

Я рассматривала свою руку и понимала, что этот шрам останется со мной навсегда. Он не пройдет и через тысячу лет. Еще отметила, что маленького шрамика от раствора под большим пальцем нет. Догадалась и о том, что это был за браслет. Серебро, причем не обычное. Я каким-то шестым чувством поняла, что от меня еще пахнет им. Оно осталось и останется в моем теле. Какие-то мельчайшие частички этого металла впитались в кожу. Мне не сложно было понять и зачем нужно было надевать на меня браслет из серебра. Кровь после трапезы не останавливалась, и Амадей, наверное, решил именно так остановить ее.

Моя суть тихим эхом высказала одобрение этого поступка. С ним согласилась и я. Все правильно. Я слишком мало еще знаю о том, каким существом стала, чтобы оспаривать решения моего Создателя.

— Кто ты? — голос Амадея выдернул меня из размышлений.

Я подняла глаза от руки и осмотрелась. Амадей стоял у стены, сложив руки на груди. В его глазах больше не было и следа его сути. Только яркий изумруд, который затягивал в себя, как в трясину.

— Почему вы спрашиваете? — удивилась я.

— Кто ты? — снова спросил он, только в его голосе проскользнули нотки гнева.

— Аврора Ильена, студентка, вампир, — перечислила я, потом добавила: — Ваш вампир.

— Кто я? — снова последовал вопрос.

— Амадей, вампир, мой Создатель, — растерялась я окончательно.

Он на мгновение прикрыл глаза.

— Что ты помнишь?

Я пожала плечами.

— Наверное, все, но я не уверена…

— Тогда, ответь на вопрос: зачем ты дала мне свою кровь?! — прорычал он.

Его гнев прошелся по коже всего тела чередой мелких иголок, не больно, но ощутимо неприятно. Я уже знала, что если он продолжит на меня злиться, то иглы начнут причинять настоящую боль.

— Вам это было нужно, — честно ответила я.

— Зачем?!

Я вздрогнула и с огромным трудом подавила у себя желание заслонить голову руками. От ощущений это не спасет, зато унизит.

— Не знаю, — с трудом прошептала я. — Я просто почувствовала, что вам это было нужно, и сделала то, что казалось правильным…

— Кто тебе сказал, что отдавать свою кровь вампиру — правильно?! — взревел мой Создатель.

Иглы превратились в настоящий удар тока. Мышцы свило судорогой. Я взвыла. Из глаз полились слезы. Ему совсем не обязательно меня бить, чтобы заставить страдать.

— Не знаю! Умоляю… не надо…!

Боль была чудовищная. Кажется, разряды тока добрались даже до костей. Моя суть в первое мгновение попыталась прорваться на защиту, но потом резко передумала. Я скорчилась на кровати и просто ждала. Секунды тянулись очень медленно. Но, в конце концов, его гнев перестал бить по мне, как оголенный провод.

Когда открыла глаза, то увидела Амадея сидящего на кровати рядом со мной. Его лицо было непроницаемо, а глаза не мигая следили за мной. Я с трудом села. Меня все еще слегка потряхивало, но все меньше и меньше. Мне хотелось промолчать, но старые привычки неискоренимы, поэтому я сказала:

— Спасибо.

Я всегда благодарна, когда мне перестают причинять боль. Так было, и скорее всего, будет впредь, и от этого тошно, но это данность видемо, любой из моих жизней. В момент, когда боль обступает, мне всегда кажется, что могло быть все намного хуже. Я посмотрела в зеленые глаза и снова ощутила волну ненависти. Чистой, кристально ясной ненависти к тому, кто причиняет мне боль.

Но вместе с тем вспомнилось, с каким огромным трепетом его суть приняла мою кровь. Не впилась клыками, не запугала. Она была не просто благодарна мне, она проявила огромное уважение к тому, что я отдала сама, хотя легко могла взять нужное силой. То, невероятное чувство нужности, которое я испытала.

Где-то в глубине этих мерзких глазенок было существо, которое отнеслось ко мне так, как никто и никогда не относился. Это существо дало мне ощущение невероятной важности для кого-то. Нечто похожее я испытала, когда голос звал из небытия, только в отличии от Амадея, его суть не предала, не унизила, не оскорбила и не пыталась сломать меня.

Нет, его существо не любило меня, но я была благодарна за этот знак уважения. Благодарна настолько, что даже боль от гнева Амадея меня не слишком останавливала. Если придется, я сделаю так еще раз и еще…

— У тебя странное выражение лица, — проговорил Амадей, — о чем ты думаешь?

— А вы не знаете? — удивилась я.

— Я почти потерял возможность видеть твою ауру, а значит эмоции и чувства. Такое редко, но случается. Ты еще не догадалась об этом?

— Не обращала внимания, — пришлось признать мне.

— Так о чем ты думала? — повторил Амадей.

— О том, что вы — редкостный засранец!

Вампир неожиданно ухмыльнулся на эту мою реплику.

— Как же схожи сейчас наши эмоции, пытливое недоразумение! Правда, в твой адрес я бы высказался куда красноречивее!

— Скажите, а вы можете своими эмоциями меня вот так убить? — спросила я.

Он задумался. На несколько секунд отвел взгляд в сторону. Потом повернулся ко мне и серьезно ответил:

— Не думаю, что мои эмоции могут тебя убить, но вот моя смерть может…

Я застыла. Амадей кивнул, подтверждая собственные слова.

— Если твоя связь со мной не ослабнет, то моя смерть может пригласить и тебя. Это еще одна причина того, зачем нужно подавить эту твою способность на корню.

Я промолчала.

— Ты можешь объяснить свой поступок, Аврора? — спросил он.

Если бы он начал требовать, то я бы не ответила, но он просто спросил. Не угрожая и не причиняя боли.

— Я честное слово не знаю, — начала я. — Просто, когда я поняла, что ваша Рэсэ вышла из-под контроля, моя суть подсказала, что так вас можно остановить. Мне показалось, что если я этого не сделаю, то вы начнете убивать. Ваша сила… она… не знаю, как объяснить… я просто поняла, что у меня нет другого выбора.

Я уставилась в пол. Чувствовала, как Амадей смотрит на меня, но ничего не говорит. За время моего сбивчивого объяснения его сердце ускорилось, оно сейчас билось медленно и раскатисто, как всегда. Мы молчали достаточно долго.

— Что она с тобой сделала? — спросил он наконец.

Я уставилась на него.

— Неужели совсем ничего не помнишь? — удивился вампир. — Она покалечила тебя, подавила, пытала? Может быть, погрузила в страхи? Хоть что-то? Пойми, я должен знать!

Я знала, что его слова правдивы. Он действительно предполагал, что его сила могла причинить мне вред. Он не сомневался в этом ни на секунду.

— Это она пожелала, чтобы ты отдала кровь? Аврора, это она тебе внушила не залечивать рану?

Мне было горько за его суть. Это существо с таким почтением отнеслось к моему поступку, что я запомню это на всю жизнь. А он так о нем отзывается! Поразило и то, что старый и сильный вампир относится к своей силе не многим лучше, чем я к своей. С тем же страхом, если не с ненавистью. И впервые мне показалось это крайне неправильным!

— Да как вы можете!? — возмутилась я, и вскочила с постели.

Вампир подался вперед.

— Сколько ярости на лице. — проговорил он, пододвигаясь ближе. — С чего бы такие эмоции?

— Ваша суть мне ничего не внушала, — тихо сказала я, отводя глаза. Внутри зашевелился страх перед его гневом и я ничего не могла с этим сделать.

Амадей рассмеялся.

— Тебе-то откуда знать? — спросил он.

— Я знаю, — уверенно, но все так же тихо сказала я. — Ей просто нужна была кровь, и я ее дала. Честно говоря, не понимаю, почему вы так злитесь. Ведь ничего плохого не случилось.

— Не случилось? — повторил он мои слова.

Я вздрогнула от его голоса. В нем не было гнева, но все тело напряглось, ожидая нападения. Я не понимала, какие эмоции им руководят, но за миг до его действий уже знала, что случится.

Он схватил правой рукой за лицо. Так что его ладонь закрывала мне рот, а пальцы впились в щеки. Заставил смотреть себе в глаза.

— Я потерял контроль из-за тебя! — прорычал он. — Моя Рэсэ захотела твоей крови! И ты-ы ее дала! Сама! Добровольно!

Я попыталась вырваться. Он только сильнее сжал пальцы, так что я почувствовала его ногти на коже.

— Я знаю, что ты дала кровь сама! И если ты еще раз попытаешься повторить тот же трюк, обещаю, тебе очень не понравится то, что я с тобой сотворю!

Он смотрел мне в глаза. Нас разделяло несколько сантиметров и, когда он говорил, я ощущала ледяной холод, который вырывался у него изо рта. Мне показалось это странным, потому что все вампиры обжигают жаром. Так всегда говорят доноры или жертвы нападений. Но, я чувствовала холод. Однако, несмотря на угрозу, несмотря на страх я точно знала, как поступлю.

Наверное, моя решимость отразилась в глазах, потому что Амадей скривился. Губы превратились в тонкую нитку, а ноздри гневно раздулись.

— Ты… Смеешь… Со… Мной… Спорить…! — шипение прозвучало не вопросом, а констатацией. Он понял, какие у меня планы и какое отношение к его требованию. — Я не терплю, когда со мной спорят!

Его ногти чуть удлинились, а над нижней губой выступили узкие клыки. Я замерла. Мне не хотелось смотреть на него, но и закрыть глаза не было сил. Лицо обожгло. Я дернулась, попыталась закричать, но так как рот был закрыт, ничего не вышло. Меня словно сковали. Хотелось выпустить клыки, но почему-то и этого сделать не получилось. Я замычала от боли. Ногти на удерживающей меня руке превратились в толстые звериные когти и легко взрезали кожу. Сквозь вспышку боли хорошо чувствовалось, как они проникают в рот. Еще совсем чуть-чуть и достанут до зубов. Жуткое ощущение полной беспомощности довершило дело.

Внутри я кричала и билась, силясь напрячь хоть один мускул кроме горла, но я оставалась все в той же позе.

— Если тебя не останавливают силы Приказа, то может это убедит, — издевательски прошептал Амадей. — Я могу сделать с тобой все, что только пожелаю! И в твоих интересах заботиться о том, чтобы мне не хотелось сделать тебе больно! А теперь, я повторю: попытаешься дать свою кровь в подобной ситуации еще раз — и я изувечу тебя настолько, что в зеркало смотреть не сможешь!

Он разжал пальцы и с видимым удовольствием облизал окровавленные когти. Оцепенение спало так же резко, как и накрыло. Я отшатнулась к стене и прижала обе руки к кровоточащему лицу. Клыки так и не показались, зато получилось беззвучно зарыдать. Я не понимала за что он так со мной? Ведь я не сделала ничего плохого! Суть вампира такая же часть Амадея, как и он сам. Почему ему можно пить мою кровь, а его сути нельзя? Он может в любой момент приказать мне или просто попросить моей крови, и я дам, ведь он сам кормит меня только своей. Так почему мне нельзя делать тоже самое? За что такая ярость? А понять хотелось. Причем даже больше, чем отомстить своему Создателю.

Я закрыла глаза и мысленно громко и уверенно пообещала себе: что бы со мной не случилось, в жизни после жизни я не сломаюсь! Этот кровосос меня не сломает! От собственной решимости слезы как-то быстро стихли. И я заметила новое ощущение. Боли больше не было, а кожу начало стягивать. Сначала я подумала, что это от слез, но потом поняла, что дело в другом. Ранки от когтей на щеках затягивались, а вытекающая кровь впитывалась в кожу, как в губку. Немного неприятное, но не раздражающее ощущение регенерации. Я впервые испытала его. И не могу сказать, что оно мне не понравилось. Мысль о том, что я не останусь со следами его когтей на лице меня несказанно радовала.

Мысленно поблагодарила свою суть, потому что логично было предположить, что восстановление тела — ее заслуга, а не моя.

— Хм… меньше трех минут — а неплохой результат для покалеченного птенца! Ты молодец, Аврора! — последние слова прозвучали с неожиданной теплотой в голосе и уже совершенно спокойным тоном, будто и не было угрозы.

Я удивленно моргнула. Как можно угрожать, причинять страдания, а потом как ни в чем не бывало хвалить?!

— А все вампиры сумасшедшие? — спросила я, сама не веря своей наглости.

— Что? — не понял Амадей.

— Вы меня сейчас запугивали, сделали что-то с моим телом, а теперь хвалите и все это одновременно! Это же ненормально!

— Что есть норма? — улыбнулся он. — То, что нормально для человека и то, что есть норма для вампира — разные вещи! Ты больше не человек, так что и перестань рассуждать, как еда. Хотя, с другой стороны: если тебе придаст уверенности мысль, что вокруг тебя одни психи, а ты одна нормальная, то живи так! Мне, в сущности, плевать, что продлит тебе жизнь…

Пока он вещал, я его слушала и одновременно прислушивалась к своей сути. Ее мысли и озвучила:

— Вы ведь хотели проверить могу ли я вылечить раны, да?

Его лицо осталось без изменений.

— Но зачем было так делать? — голос дрогнул, превратившись в детскую обиженность.

Вампир улыбнулся шире.

— Соединил приятное с полезным, недоразумение мое! — от него веяло отличным настроением и каким-то… облегчением, словно он долго не мог дышать, а сейчас появилась возможность вздохнуть полной грудью.

Его облегчение я чувствовала не на коже, как гнев, например. А где-то в области желудка легким спазмом. Его ощущения были похожи на мои в детстве, когда я радовалась, но при этом я четко понимала, что это его ощущения, а не мои. Они ощущались, как посторонние.

Я же испытала радость за него. Почему-то мне было приятно от мысли, что ему вдруг стало легче. И от этого я разозлилась на себя. Нужно поскорее узнать все, что только возможно обо всех аспектах связи между Создателем и его птенцом. Иначе я просто потеряюсь в его эмоциях и за то, чтобы он улыбался, готова буду страдать под пытками годами. А это не устраивало уже меня, да и мою суть тоже.

Он плавно поднялся на ноги, и выставил вперед руку. Этот жест, словно приглашает на танец даму, был мне уже знаком и почему-то обрадовал. Я глянула на застывшие пальцы и поняла, что начинаю войну сама с собой. Этот вампир вызывал во мне слишком противоречивые эмоции. С одной стороны — ненависть и страх. А с другой — симпатия, почти любовь и ужас от мысли, что с ним может что-то случится. Выпрямилась я сама. Мне его помощь не нужна.

— Нам пора, Аврора. — проговорил он.

— Куда? — тут же поинтересовалась я.

Амадей улыбнулся.

— Ты больше не человек, а значит тебе нужны новые документы. Поедим получать твой новый паспорт. Сообщим всему миру о том, что ты восстала! — последнюю фразу он произнес с плохо скрываемым торжеством. — Но, сперва тебе нужно переодеться, и кое-что сделать.

Он указал рукой на низкую кушетку у противоположенной стены. На ней лежала стопка чистой одежды, а на полу стояли кожаные высокие сапоги с металлическими круглыми носками.

— Одевайся, и быстро! Ночь коротка, а у нас еще полно дел.

Я пошла к стопке одежды. Очередная футболка с длинным рукавом и готическим серебряным принтом. Темно-синие джинсы и нижнее белье. Амадея я не стеснялась, а он не стремился играть в джентльмена.

— Никто не должен знать, что ты Калиго, — заговорил он.

Я посмотрела на него вопросительно, но на вопрос не решилась.

— Большинству людей известно лишь про существование Карно. Многие охотники знают, что старые вампиры медленно горят на солнце, догадываются, что существуют Калиго, но у них нет доказательств. Про Рокто, как сама понимаешь, знают единицы среди людей.

— Почему так? — тихо спросила я, натягивая футболку.

— Потому что это закон, установленный Рокто, когда вампиры открылись людям. Когда-нибудь, несомненно, этот запрет будет снят, но не сейчас.

— А каждый вампир будет видеть, что я не Карно, а Калиго? — уточнила я.

— Разумеется, пока ты не научишься это скрывать. — кивнул Создатель. — Я научу тебя маскироваться под Карно. Это не сложно, когда ты станешь лучше управлять своей сутью, потому что любой Карно слабее тебя, а слабым всегда проще казаться, чем сильным. У нас нет времени ждать, когда ты полностью придешь в себя. Его и так упущено слишком много. У нас час, может два на то, чтобы ты научилась скрывать истину под маской слабости.

Я округлила глаза.

— Я не смогу так быстро научиться!

— У тебя нет выбора. Иначе тебя просто убьют! После двух часов здесь будет сборище анклава и на него сбегутся все местные вампиры. Ты должна там быть со мной, а значит все увидят моего нового птенца. Если узнают что ты Калиго, то могут попытаться убить, а в твоем теле и так слишком много серебра. Хочешь рисковать?

Я подумала, и промолчала. В конце концов, он прав — у меня, и правда, нет выбора. Похоже, мой Создатель крупно влип еще до всей этой истории, а значит я вместе с ним. И после смерти мне нет покоя! Но, от этой мысли становилось не тревожно на душе, а смешно.

Сложно описать. Сначала я действительно чувствовала только страх и желание скрыться от проблем, которые почему-то касаются и меня, раз уж я стала чьим-то птенцом, но чем больше проходило времени с момента как очнулась, тем сильнее крепло внутреннее спокойствие. Где-то за всей растерянностью и страхами, под всеми этими глупыми и такими подвижными эмоциями, которые заставляли сердце биться яростнее, располагалась непоколебимая уверенность в победе и просыпающийся азарт игрока.

Я, в своей человеческой жизни, никогда азартной не была. А вот, возродившись вампиром, обзавелась трепещущим нетерпением. Моей сути нравилась опасность, и похоже, у нас назревал конфликт интересов.

Я расчесала пальцами волосы, невольно еще раз взглянула на шрам, и, выпрямив спину, развернулась лицом к Амадею. Сам вампир уже стоял у двери, и как он там оказался я не видела. Он вышел в коридор, я за ним следом. Этот коридор не отличался дизайном от тех, по которым я уже гуляла. Похоже, вся бывшая гостиница была отделана в одинаковые тона. Мы достаточно долго спускались по лестнице.

— Здесь что, нет лифта? — буркнула я, когда сообразила, что мы прошли уже пять этажей.

— Это место — своего рода дворец Стаса. Здесь он принимает гостей, дает приют новым вампирам анклава, здесь живут те из ночных, кому некуда пойти и их спутники. Люди редко принимают человека, если тот влюблен в вампира. И Стас пожелал, чтобы здесь не было лифтов. Более того, даже широкие лестницы идут только до четвертого этажа, дальше они узкие, как эта, — дал справку Амадей. — Людям будет трудно преодолеть несколько этажей достаточно быстро, а с лифтом это было бы проще.

— Все в целях безопасности вампиров? — уточнила я.

— Разумеется, — кивнул, не оборачиваясь, Амадей.

— А кто такой этот Стас? — спросила я, пытаясь вложить всю непринужденность в свой вопрос, на какую была способна.

— Он — Глава этого анклава. Разве ты раньше не поняла?

Я догадывалась, но всегда лучше спросить.

— Значит, он самый старый из местных вампиров?

Амадей остановился, и я тоже. Он медленно повернулся и в полнейшей темноте лестницы его глаза стали светиться, как у кошки. Правда, ничего кошачьего в них не было. Такие же красивые и глубокие омуты. Амадей пристально изучил мое лицо, и начал спускаться дальше.

— Да, сейчас он самый старый из местных вампиров. Но, Глава не из-за этого.

— А из-за чего?

— Потому что он — самый сильный менталист во всей округе.

Мы, наконец, остановились около большой металлической двери. Я такие никогда раньше не видела. В голову закрались сравнения с банковским хранилищем или бункером.

— Сейчас поймешь… — многозначительно сказал вампир и потянулся к широкой балке, которая у этой дуры заменяла, судя по всему, обычную ручку.