Шипы Черного Ириса

Глава 2

Из головы не выходил образ Антона, который со счастливой улыбкой влюбленного идиота обнимал Свету. Девушка не могла покраснеть, но глаза ее светились в ту нашу встречу. Светились влюбленностью молодой дурочки, которая поверила в маленькое чудо. Чудо любви. Уверена, что тогда им обоим казалось, что все у них будет хорошо. Но в этом гнилом, насквозь протухшем мире не может быть все хорошо, тем более у такой пары.

Пятьдесят лет назад выяснилось, что человечество — не единственная раса на Земле. Имеются еще кое-кто. И эти кое-кто — вампиры. Дальше случилось то, что так часто описывалось в фильмах и книгах — началось уничтожение вампиров. Те, конечно же, тоже в долгу не остались и хорошо проредили человечество. Не настолько хорошо, как Первая и Вторая Мировые, но тоже прилично. Когда основная волна негодования и шока немного спала, начались притирки.

Во многих странах нашлись те, кто выступал за принятие вампиров в общество. За признание их статуса, как живых или относительно живых. Политики ухватились за это, потому что старые вампиры — те, кому больше трех сотен лет, все как один оказались очень богатыми. Наложить лапу на их средства, использовать их способности захотелось всем. Поэтому вампиров в конечном итоге признали. Вампиры организовали свою Всемирную Ассоциацию. А после этого власти многих стран принесли официальные извинения вампирам за опыты над их сородичами в период геноцида.

Все это я лично проходила еще в школе. Дальше больше — вампиры стали просачиваться во все сферы жизни людей. Например, из вампиров выходили прекрасные представители правопорядка, просто потому что сильнее и быстрее людей. Они во многом заменили натренированных собак, потому что взрывчатку и наркотики ищут куда лучше. После того как вампиры были опробованы в качестве полицейских, их стали отправлять в горячие точки. В нескольких странах смертную казнь заменили на вампира. Теперь приговоренного просто выпивали, чтобы не тратить деньги налогоплательщиков.

Многочисленные опыты и изучение вампиров показали, что вампирская кровь совершенно бесполезна для лечения людей, более того — действует как сильнейший яд, если сам вампир не желает спасти больного. Поэтому вампиры, которые жертвуют свою кровь для лечения больного, считаются не просто спасителями, но еще и самым дорогим в мире лекарством.

В общем и целом, вампиры уже давно полноценная данность жизни. Десять лет назад в нашей стране стали открываться пункты добровольного донорства крови для 'носителей' — так официально стали называть вампиров. За десять лет это переросло в то, что я была вынуждена наблюдать — в каталог. В донорство за большие деньги, секс, да за все что угодно, по сути.

Вампиры неспособны иметь детей, по крайней мере, еще не было зарегистрировано ни одного случая, поэтому пары человека и вампира до сих пор подвергаются гонениям в большинстве стран. В смысле никто не против разового секса, но вот официальный брак является почти табу. В мире еще остались страны, в которых вампиры считаются великим злом, но их не так много в сравнении с теми, где пользу вампиров оценили. У нас вампиры работают в шахтах, служат в армии за полярным кругом, и вообще, вампиры используются везде, где человеку очень трудно было бы выжить.

Есть одно большое 'но': большинство вампиров работает не столько за деньги, сколько за еду. Донорство (свежая человеческая кровь) — жизненно необходимая вещь для любого вампира, особенно для молодого, но для того, чтобы ее получить законным путем в нужных количествах, нужно иметь власть, деньги и связи. У большинства вампиров этого нет. Человек тоже, в некотором смысле, работает за еду, но только вампир и человек — разные существа, разные вещи. Вампиры сходят с ума, если слишком долго питаются только кровью животных, и тогда они превращаются в машину для убийства. В прошлом году случилась трагедия — вампир потерял контроль над собой и убил сорок два человека в торговом центре. Его уничтожили Каратели. Это такое специальное подразделение, созданное как раз для того, чтобы убивать сошедших с ума.

Если бы не мое знакомство с Антоном и Светой, я бы была согласна с тем, что все вампиры — опасные твари. Но теперь я точно знала, что это просто другая раса. С другими потребностями. И если нас, людей, больше, то это не значит, что вампиров следует уничтожать.

Примерно пять лет назад изменились стандарты, и теперь людей, которые не хотят жить, не лечат и не уговаривают остаться. У нас в стране два года назад вступила в силу программа 'О полном единовременном донорстве' или, проще говоря, самоубийстве с помощью вампира. Мое желание участвовать в такое программе не было связано с моей любовью к вампирам. Нет, я не настолько больна. Просто после всего, что случилось, я уже мертва, только мое глупое тело еще не в курсе этого. Я бы все равно прекратила свое существование в этом мире. Но вампир или носитель может дать мне то, что не сможет дать ничто другое — отсутствие боли. Носитель сможет внушить мне, что я на самом деле не умираю, а загораю на песочке, например.

Что будет с моей тушкой в этот момент мне глубоко плевать! Я ненавижу себя! Ненавижу свое тело!

Следующие пять дней я продолжала ходить на работу. Иногда у меня случались истерики и приступы рвоты. Я хотела прекратить все это здесь и сейчас. Благо, для желающего никогда не будет проблем с тем, чтобы найти решение. Но лицо Антона, голос Светы в памяти останавливали меня. Пусть от моего решения будет хоть какая-то польза. Мысль об этом держала. По ночам я просыпалась с криками и в холодном поту. Это были ужасные дни и отвратительные ночи.

У меня есть семья, но никому из них я в эти дни не звонила и ни с кем не разговаривала. Есть те, кто думают, что они мои друзья или знакомые, но и с ними я не говорила. С большим трудом я заставляла себя есть раз в день. Иногда меня выворачивало после этого, а иногда нет. На шестой день я взяла оплачиваемый за свой счет отпуск и принялась паковать вещи. Однокомнатная квартира на окраине была съемной, так что я старательно упаковала все свои пожитки в коробки и отдала в какой-то фонд помощи. Туда же отнесла книги и прочее. Оставила у себя несколько вещей, которые могли бы мне понадобиться в последние дни.

Вымыла до белизны квартиру. Физический труд не сильно отвлекал от воспоминаний, но я все равно надеялась, что это поможет. Купила новую одежду. Новую и последнюю. И большой любимый торт, который когда-то доставлял мне удовольствие, к нему купила упаковку клубники, которую тоже ценила. Принесла домой и попыталась съесть. Ничего не вышло — через час вывернуло наизнанку. Половина торта, как и остатки клубники полетели в мусор.

Свой последний день я начала с уже обычных криков, от которых проснулась. Сны, чертовы сны! Сладкий кофе немного унял тошноту. Потом я включила телевизор и большую половину дня пялилась в мелькающие картинки. Мне никто не звонил, никто не приходил, чему я была очень рада.

Налила себе чашку чая и стала щелкать по каналам. На одном из них крутили историю любви сильного красавца-вампира и хрупкой девушки. В последние пару десятков лет это любимая тема для фильмов. Все школьницы бредят тем, чтобы их полюбил сильный и благородный вампир. Проблема в том, что благородных и сильных вообще не бывает, а уж среди вампиров и подавно, но фильм, который почему-то закончился тем, что главный герой сделал свою любимую вампиршей, чтобы провести с ней вместе вечность, я досмотрела. Смешно даже думать, что мужчина захочет, при возможности жить вечно, провести эту самую вечность с одной единственной женщиной. Я бы не захотела прожить рядом с одним мужчиной даже пару столетий, что уж говорить о вечности. Но законы жанра требуют, а публика жаждет.

После полудня я сложила все свои немногие оставшиеся вещи в отдельную спортивную сумку и поставила ее около двери, чтобы ее просто забрала хозяйка, когда придет в квартиру. Ее должны будут оповестить, что я принимала участие в программе. Выбросила мусор, хотя его было немного. Сложила на столе все свои документы, кроме паспорта, потому что он требовался по договору. И отправилась в ванную. Ванна вызывала у меня непрошенные слезы, поэтому, утирая сопливый нос и красные глаза, я постаралась привести себя в полный порядок. Света в свое время поделилась, что нет ничего хуже для вампира, чем кусать своего донора, чувствуя запах пота от тела. Где-то глубоко внутри я уже поверила в то, что мой носитель именно Света, я старалась себя в этом убедить, поэтому попыталась сделать все правильно. Насколько это вообще возможно. А еще, пусть я и относилась к вампирам без страха, но никто не отменял простого понимания — я заключила договор на собственную смерть, а значит, со мной могут сделать все что угодно. Примерно через час я вышла из ванной и еще десять минут пыталась унять рыдания. Это удалось.

Оделась во все новое, включая нижнее белье. Я купила джинсы и футболку в темных тонах. Мне подумалось, что кровь будет лучше смотреться на черном, чем на светлом. После принялась ждать звонка на телефон. Я сидела в кресле и смотрела на часы. Внутри у меня клокотало нетерпение. На коленях лежала красная папка с договором и паспорт. Звонок поступил примерно за час до заката.

Машина оказалась представительского класса, что меня сильно удивило. Я не хотела ехать на заднем сиденье, поэтому прошла вперед. Водитель оказался молодым, лет двадцати пяти. Светловолосый, с серыми глазами. Когда я подошла, он открыл дверцу и вышел мне навстречу. Я с трудом подавила желание отойти на шаг.

— Ильина Аврора Евгеньевна? — спросил он.

Я молча кивнула. Он мне не улыбнулся.

— Меня зовут Артем, — сказал он. — Я должен еще раз убедить вас передумать.

— Кому должны? — невольно спросила я.

— Что? — не понял он.

— Кому вы должны меня переубедить? — уточнила я. — Я вам никто, так зачем напрягаться?

— Послушайте, вы молодая, милая девушка, зачем вам это? Несчастная любовь? Мужик — козел? Что могло такого случиться, что вы решились на подобное? Вампиры это вам не шутки! Отмотать назад не получиться! Вас никто не откачает и не даст возможности выйти оттуда!

Я слушала его молча и, наверное, с каменным лицом. Мне хотелось сказать ему, что никогда нельзя называть девушку 'милой'. Никогда! Особенно если пытаешься ей помочь. Мне хотелось сказать, что даже если я и молода, то это не значит, что единственная причина для подобного решения — это мужик! Мне много чего хотелось ему сказать и при этом не хотелось. Я знала, что за подобный разговор ему платят, знала и то, что за доставку меня в анклав ему заплатят столько, сколько обычный таксист получает за неделю. Я все знала, поэтому просто слушала. Вещал он достаточно долго, а когда наконец выдохся, я сказала:

— Во-первых, не вампиры, а носители. Вы должны это знать, раз уж работаете на государство. Во-вторых, а вам, собственно, не все ли равно? Я для вас работа, ну так и делайте свою работу.

Я протянула ему договор и паспорт. Он сверился со своим бланком, сравнил все, что только мог сравнить, и мы сели в машину. Мужчина все время на меня косился, то и дело открывал рот, чтобы что-то сказать, но каждый раз передумывал и снова поворачивался к дороге. Захотелось ему помочь выговориться:

— Как давно вы на этой работе?

— Примерно год, и уже такого насмотрелся, что волосы на затылке дыбом стоят.

Меня осенила догадка:

— А по программе полного и единовременного донорства я у вас какая?

— Первая, — шепотом выдохнул он и посмотрел на меня. — Первый раз везу человека на смерть и не могу понять, почему все вокруг считают это нормальным?! Это же убийство! И это законно!

Я невольно рассмеялась.

— А сколько убийств считается совершенно законными? Врачебные ошибки, полицейские при исполнении, армия. Все они убивают — и ничего. Пожарные идут на героическую смерть ради других, МЧС так же. Любой человек может пожертвовать собой ради другого, так в чем проблема?

— Так вы считаете свой поступок героизмом?! — ахнул водитель.

Поражаюсь умению людей слышать только то, что они сами хотят, и вырывать слова из контекста.

— Нет, конечно! Просто пытаюсь вам объяснить объективные причины принятия такой программы.

— И в чем причины? — хмыкнул он.

— Их две, точнее одна, но с разных концов. С одной стороны: в любой стране каждый год происходят самоубийства. Не попытки, а именно самоубийства. Статистика везде разная, но она есть. И Ассоциация смекнула, или это уже кто-то из людей сообразил, что глупо откачивать человека, если он не хочет жить. А вот огромное количество крови будет утеряно, а в нашем обществе — это большие деньги. Так зачем? Проще чуток изменить закон, поменять стандарты и разрешить вампирам питаться теми, кто не хочет жить. С другой стороны: слухи о том, как вампиры пытают такого донора, сдерживают простых депрессивных личностей. Например, четыре года назад в Японии был интересный случай. Школьница заключила договор, а носитель убил ее в парке, при свидетелях. Это засняли. Ее крики и вопли, понимаете? Вампир был в своем праве, все законно, но вот статистика самоубийств среди школьников в стране резко пошла вниз после этого видео. Так что подобная программа выгодна как людям, так и носителям.

— Откуда вы все это знаете?

— Образование такое, — хмыкнула я.

— Все равно не понимаю! — он с силой сжал руль.

— Тут нечего понимать, — я почти улыбнулась, — просто носителям нужна свежая человеческая кровь. И иногда в очень больших количествах. И лучше иметь возможность отдать им парочку идиотов, которые не ценят себя, не верят в Бога, никого не любят. Чем получить сошедшего с ума вампира и море крови. Носители очень нуждаются в пище, например, после регенерации, и вероятность того, что они просто слетят с катушек, не получив ее, весьма велика.

— Почему мы вообще сотрудничаем с этими…этими… их просто всех нужно сжечь!

— Думаю, спасенные из завалов после землетрясения или альпинисты в горах с вами не согласятся. У нас с носителями симбиоз, и пока хрупкий, но мир. Не уверена, что если дело опять обернется конфликтом, то победим мы. Они существовали рядом с нами с самого начала, и мы об этом не знали.

— Ересь! — прошипел водитель.

Я внимательно посмотрела на его профиль.

— Вы мало общались с носителями? — почему-то спросила я.

— Наоборот, слишком много!

Я не выдержала и рассмеялась. Смех получился на удивление искренним.

Мужчина удивленно покосился на меня.

— Вас напугала их кровожадность? — с трудом выговорила я. — Это же смешно!

— Что значит — смешно?! — возмутился собеседник.

— Они не люди, понимаете? Почему вы думаете, что если они на нас похожи внешне, то и вести себя должны так же. У них свои законы, свои правила. И опасаться их, все равно что бояться диких хищников. Нужно просто понимать, с кем ты имеешь дело, и отдавать себе отчет, что зверь может броситься, но причем тут тотальное уничтожение? Тигров или львов мы же не уничтожаем.

— А я не понимаю, почему вы их защищаете?! — с трудом сдерживаясь, сказал водитель, старательно не смотря на меня.

Я резко помрачнела. Смех и хорошее настроение схлынули в один момент.

— Потому что носители — не самое большое зло! Иногда и люди преподносят большие сюрпризы.

— Вы вампироман! — потрясенно выдохнул водитель.

Я спокойно покачала головой.

— Нет, и никогда им не была. Я встретила только одного вампира, и с ней у нас не было никаких отношений. Сомневаюсь, что она назвала бы меня подругой, скорее, наоборот. Просто вам, видимо, еще не раз придется возить участников этой программы. И не знаю почему, но мне не хотелось бы, чтобы вы думали, что хоть как-то виноваты в том, что их выпивают.

Машина резко затормозила. Мужчина обернулся ко мне всем корпусом и попытался испепелить взглядом.

— Вы…!

— Человеческий идиотизм — не ваша проблема, так же как и слабость! — уверенно сказала я.

— Значит, вы понимаете, что совершаете глупость?

Я посмотрела ему прямо в глаза. Меня совершенно не трогал его взгляд. Его эмоции.

— Для людей вокруг мой поступок — глупость. Скорее всего, и для моего носителя он тоже глупость. Но для меня это единственный вариант! — я говорила спокойно.

Не знаю и, если честно, не хочу знать, что он увидел в моем лице, но дальше мы оба молчали.

Что мелькало за окном, пока мы ехали, я не видела. У меня уходила прорва сил на то, чтобы запрещать себе думать, мыслить, потому что снова и снова в памяти всплывали картинки. Я не хотела, но они преследовали меня. Жить с этим годами, пытаться бороться, я бы не смогла. Я очень слабый человек. А слабые в мире зверей не выживают! Холод в груди заставлял чувствовать почти физическую боль. Меня пару раз мутило, а низ живота скручивало спазмом. Подступал страх, который стал уже почти рефлексом.

Эта поездка — мой последний храбрый поступок! А раз он последний, то я вкладывала в него все свои моральные силы. Я лишила себя любой возможности отступить, вернуться домой. У меня больше нет вещей, нет денег. Мне некуда возвращаться. Честно говоря, я постаралась сделать все, чтобы не передумать, но именно этого и не случилось. Я не хотела спастись. Для меня все уже кончено!

Наконец мы подъехали к какому-то большому зданию с широкой лестницей у входа. Только когда машина остановилась, я поняла, что мы уже на территории анклава вампиров. В каждом большом городе имелся целый анклав носителей. Территория размером с район или даже небольшой городок, где законом управляли именно они. Мне мало что было известно о том, как живут вампиры, но я знала, что в каждом анклаве были такие вот дома, в которые прибывали доноры. К моему удивлению, здание больше всего напоминало гостиницу и выглядело оно совершенно вымершим. Если бы не огромное количество машин на стоянке, я бы так и решила. Сейчас ни в одном из окон не горел свет, даже многочисленные фонари были просто столбами, хотя сумерки уже сгустились настолько, что можно сказать, закат уже случился.

Я не стала прощаться с водителем. Он тоже не стал ничего мне говорить. Молча вышла и двинулась вверх по лестнице. Страха, несмотря на всю жуть ситуации не было. Я предполагала, что на меня могут напасть прямо на ступенях к центру, но этого не случилось. Я с большим трудом открыла тонированную дверь и вошла.

Внутри оказался большой гостиничный холл. И я лишний раз убедилась, что когда-то это здание было именно гостиницей. Только сейчас все было отделано в темных тонах. На стенах не было картин и прочих украшений. Не было растений. Не было даже диванов и кресел. Видимо не предполагалось, что в холле может хоть кто-то присесть. В гробовой тишине мои неуверенные шаги разносились почти оглушительным эхо.

Под потолком горело несколько ламп, которые давали скудное освещение. Я подошла к тумбе ресепшена и замерла в нерешительности. Не прошло и десяти секунд, как неприметная темная дверь открылась, и ко мне выскользнула стройная девушка. Я присмотрелась, в надежде, что смогу узнать в ней вампира, но нет. Я не увидела в ней ничего нечеловеческого. Красивая блондинка в простых классических брюках и свободной блузе.

— Здравствуйте, — начала я и сразу протянула ей папку с договором и паспорт.

Она чуть удивилась, но затем улыбнулась.

— Оу! — воскликнула она, когда прочла первую страницу договора. — Так вот вы какая! А мы тут ставки делали… — она осеклась и чуть виновато посмотрела на меня.

— На что? — спросила я, улыбаясь.

— На вашу внешность! Все решили, что вы старая и страшная, а я поставила на то, что вы молодая и красивая, — она широко улыбнулась мне в ответ. Клыков я не увидела, но это ни о чем не говорило.

— Тогда не знаю, — пожала я плечами, — выиграли вы или нет…

— Не скромничайте в свой последний вечер, моя дорогая! — укорила она. — Вы красавица!

— Тогда поздравляю с законным выигрышем, — с вежливой улыбкой согласилась я.

Слова слетали с губ легко и свободно. Я была согласна на все что угодно, лишь бы в конце я получила то, чего хочу. Даже на обсуждение ставок.

Девушка кивнула, а потом чуть наклонилась ко мне и спросила:

— Из-за несчастной любви?

Я рассмеялась. Причем опять совершенно искренне. Похоже, даже вампиры подвержены психологическим стереотипам мышления!

— Нет, — покачала головой, — но если надо для отчетности, то можете написать, что да.

Она тоже рассмеялась, а потом как-то резко нахмурилась.

— Вы странно себя ведете. Наркотики или успокоительные? — властным, железным тоном спросила она.

Такая сталь в голосе совершенно не вязалась с ее внешностью.

Я отрицательно мотнула головой, но она не стала слушать меня. Торопливо обошла стойку, схватила меня за руку и поволокла в один из коридоров. Света здесь было так мало, что я почти ничего не видела, а девушка недовольно заговорила, почти зло:

— Нам не нужны проблемы с законом! Если ты под наркотой, то шиш тебе! Лично вышвырну!

Она толкнула одну из дверей, и на минуту я ослепла после полумрака. В комнате было светло. За большим столом для переговоров сидело несколько человек и что-то шумно обсуждали. Слышался смех и ругательства. Ребята явно веселились. Когда мы вошли, стало тихо.

— Тери, проверь эту! — велела девушка, которая удерживала меня настолько крепко за запястье, что кончики пальцев начало покалывать.

Я несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли. Когда смогла нормально видеть, большую часть комнаты от меня скрыли широкие плечи какого-то мужчины. Я и пискнуть ничего не успела, как меня подхватили на руки и понесли дальше по коридору. Девушка за нами. Она продолжала возмущаться. Все происходило так быстро, что я поняла — меня несет вампир.

Мы оказались в небольшой комнате, которая больше всего походила на медкабинет. Несколько кушеток, все в кафельной плитке. Белый стол и множество шкафчиков. Меня усалили на стул. Быстро и профессионально перетянули левую руку, потом так же быстро взяли кровь из вены. Не больше, чем при обычном анализе крови в больнице. И только после этого мир словно замедлился.

И я смогла нормально осмотреться. Крупный широкоплечий мужчина с карими глазами и такой мощной шеей, что это смотрелось противоестественно, отошел от меня. Сел на кушетку. Девушка нетерпеливо пристукивала носком туфли о пол, сложив руки на груди. Мужчина, которого назвали Тери, влил себе в рот всю порцию крови. Расслабленно откинулся на стену и прикрыл глаза. Я выжидательно смотрела на него и иногда косилась на девушку. Та метала на меня испепеляющие взгляды. Минуты через три у нее сдали нервы:

— Ну? Она под наркотой?

— Нет! — уверенно ответил вампир, не открывая глаз. — Но что-то явно не так. Девчонка в шоке. Но это не из-за дури или чего-то такого…

— Так я не поняла, мне ее гнать или как?

Он безразлично пожал плечами.

— Если она в депрессии, нам-то что с того?

Девушка облегченно вздохнула, затем развернулась ко мне. И тут случилось странное: она мгновенно переменилась! Снова заулыбалась и протянула мне руку. В ней больше не было недовольства или гнева. Она превратилась в секретаршу или стюардессу, то есть в человека, который должен быть радушен с клиентами. Я уже видела такое и не раз, но эта девушка превзошла все мои представления об искусстве культурного общения. Она буквально излучала дружелюбие.

— Простите, по глупости не представилась сразу. Николь! Очень рада с вами познакомиться. Сегодня я вам буду помогать. Можете ко мне общаться по любому вопросу.

Я удивленно моргнула. Какие у меня могут быть вопросы? Но руку девушки взяла и тоже представилась.

— Аврора, мне тоже приятно.

— Вы простите за грубость. Понимаю, как это выглядит, но у нас уже были прецеденты, когда к нам попадали доноры под воздействием разных веществ. А это приводит к… последствиям. И потом, вы так спокойно со мной говорили. Не показывали страха, и сейчас никак не выражаете свои эмоции, вот я и заподозрила неладное.

Я кивнула.

— Я должна вам сообщить, что вы в любой момент можете изменить условия программы.

Вампир на кушетке резко распахнул глаза и выпрямился. Уставился на меня с удивлением и нескрываемым интересом.

— Это она?! — в его голосе было столько изумления, что я невольно смутилась. Почему-то стало стыдно.

— Именно! — удовлетворенно сказала Николь. — Так что с тебя тот золотой браслетик!

Я перевела удивленный взгляд на нее.

— Поверьте, никогда нельзя спорить с вампиром на бумажные деньги! Это, как бы сказать, дурной тон.

— Не может быть! Просто не может быть! — потрясенно бормотал вампир, все еще смотря на меня.

Я бы никогда не рассмотрела в нем вампира. Да, мужчина очень крупный — просто гора мышц, но все равно не подумала бы, что это и есть признак другой расы.

— В ней совсем нет страха! Абсолютно!

— Вот поэтому я и попросила тебя ее проверить, — кивнула девушка. — Это же ненормально.

— Как думаешь, Стас позволит мне ее попробовать?

Я вздрогнула. Я знала, что может случиться именно это, и боялась, что так и будет. Страх из маленького незаметного клубка стал быстро разворачиваться в огромную ледяную змею. Я вспомнила все, что знала о трапезах вампирах. Так называемых 'пирах'. Пир — это когда одну жертву выпивают сразу несколько вампиров. Это может быть совершенно безболезненно для человека, а может стать самой долгой и мучительной пыткой. Официальных данных об этом было крайне мало. Носители старались казаться похожими на людей и скрывать подобные вещи. Больше было слухов, но несложно предположить, что если хотя бы десятая часть из них правда — моя последняя ночь станет адом.

После этой мысли мне вдруг стало спокойно. Я уже была в аду. Я и сейчас в аду, только в другом его виде. И совершенно неважно, какую боль могут причинить вампиры, в сравнении с тем, что уже было. Страшнее, больнее мне уже не станет. Главное, что после будет нужный мне результат, а остальное вытерплю.

— Я бы на это не рассчитывала, — задумчиво протянула Николь. — Насколько я знаю, Стас нормально не питался уже три месяца. Все урывками как-то… Так что тебе ничего не достанется, кроме того, что ты уже проглотил.

От реплики девушки мне снова стало плохо, только уже не из-за страха, а из-за сочувствия. Насколько я поняла, некий Стас и есть мой носитель, а девушка сказала, что он не питался три месяца. Насколько же вампир ослабел? Наверное, уже начал сходить с ума от голода. Если дело обстоит так, как я и думаю, то мой носитель убьет меня очень быстро, не растягивая удовольствие на часы или сутки.

Я облегченно выдохнула.

Собеседники одновременно обернулись ко мне.

— Проводи ее в комнату и начни собирать кровь, — скорее попросил, чем приказал вампир.

Николь кивнула, протянула мне руку, и, все так же держа в стальном захвате тонких пальчиков, поволокла обратно. Мы вернулись в холл, поднялись по лестнице с литыми перилами, завернули в левый коридор, потом еще в один. Везде горел очень слабый тусклый свет. Единственное, что я поняла — на полу не было ковра, а на многочисленных одинаковых дверях номеров. Наконец, мы остановились около одной. Она была такая же черная, как и все, с круглой ручкой.

Николь открыла ее и отодвинулась, пропуская меня. Я вошла. Девушка щелкнула выключателем, и комнату заполнил приятный золотой свет. К моей радости, комната оказалась очень красивой. Три широких дивана на низких ножках, пара небольших круглых столиков, минибар, в котором я заметила не только бутылки с алкоголем, но и банки с соком, минералкой и газировкой. Три кресла с большими спинками, с дизайном викторианской эпохи. Еще было большое кресло, очень похожее на медицинское, с большой спинкой и подставкой для ног, чтобы лодыжки были на уровне колен. Стены и пол отделаны в темных тонах, а еще в глаза бросилось то, что комната была без окон.

— Вы не хотите изменить условия договора? — снова уточнила девушка. — Вы можете просто пожертвовать донорскую дозу крови.

Я удивленно на нее посмотрела и не смогла промолчать:

— И вы туда же?

Она улыбнулась как-то чуть виновато.

— Это закон, Аврора Евгеньевна! У вас по договору две донорские дозы перед основной процедурой.

Меня это откровенно позабавило. Вампиры называют убийство человеческими юридическими терминами — процедура.

Я кивнула, а она указала на внушительное кресло. Я устроилась на него и почти сразу вспомнила, где видела похожие модели — в больнице. Кресло для доноров крови. Какой сервис! Нет, я, конечно, знала, что у носителей в нашем городе есть средства, но чтобы настолько большие!

Девушка вышла, и быстро вернулась с небольшой белой тумбочкой на колесиках. Сверху на тумбе был установлен какой-то медицинский аппарат. Я не знала его названия. Николь быстро принялась готовить все необходимое для сбора донорской крови. Я старалась на нее не смотреть. Она меня ни о чем не спрашивала. Наверное, внутреннее напряжение давало о себе знать, потому что я не выдержала первой:

— Скажите, а вы носитель? — я постаралась задать этот вопрос максимально тактично.

Она улыбнулась. Причем на этот раз в ее улыбке не было ничего искусственного, она стала теплой и немного скромной.

— Нет, я не вампир. Я — слуга вампира.

— Слуга? — я не знала, что это значит. Внутри всколыхнулось любопытство, но я оборвала себя.

— Мой Создатель не может выходить на солнце, поэтому ему потребовалась помощь, и он выбрал меня в качестве своего помощника, — спокойно продолжала девушка.

Я не нашлась, что на это сказать. Николь тем временем положила стерильный пакет на аппарат, который больше всего походил на уменьшенную копию весов для грудничков. Быстро воткнула шнур от аппарата в розетку где-то за моим креслом и нажала пару кнопок. Аппарат слабо зажужжал и принялся раскачиваться, точнее, наклоняться в разные стороны. И только тут я догадалась для чего он нужен — чтобы кровь спокойно и равномерно распределилась по пакету, а сама жидкость не свернулась раньше времени. Девушка легко, с ловкостью опытного врача нашла у меня вену и воткнула стерильную иглу, потом закрепила шланг приличным куском пластыря. Посмотрела на меня и улыбнулась еще раз. Теперь в ее в улыбке мелькнуло что-то хищное, звериное. И эта демонстрация силы меня только обрадовала.

Она прошлась к бару и налила мне соку в стакан, потом взяла бутылку минералки. Оба напитка поставила с другого бока от меня на один из столиков. Так, чтобы я легко могла дотянуться свободной рукой. А после вышла из комнаты, оставив дверь при этом чуть приоткрытой.

Я расслабленно откинулась и уставилась в стену. Мрачные мысли, воспоминания опять стали подступать. Я старательно пыталась думать о чем угодно, только не позволять себе вернуться в недавнее прошлое, не позволить себе осознанно вспомнить.

Сколько прошло времени, пока Николь не появилась снова и не повторила процедуру уже со второй рукой, я не знаю. Возможно, я задремала. Она буквально насильно заставила меня выпить сока. Достала все из того же бара маленькую миску с леденцами и поставила около уже перебинтованной руки. Готовый пакет с кровью она оставила на подставке у аппарата. Девушка несколько раз сказала, что мне лучше не вставать. Я знала, что со мной будет после забора двойной дозы крови. И ничего не имела против легкого изменения сознания или обморока.

Она снова вышла и снова не прикрыла до конца дверь. Я отчетливо слышала перестук ее каблуков в тишине коридора. Чувствовала я себе хорошо, несмотря ни на что. Голова не кружилась, больше не тошнило, в глазах не плыло. Так что можно сказать, что пока все идет прекрасно.