Шипы молчания

ДАНТЕ

А

часы тикали. Лед звенел в стакане. Окна запотели.

За последнюю неделю температура в Триесте резко упала, а январь стал одним из самых жестоких месяцев, которые Италия видела за последнее десятилетие.

Прошла неделя с момента звонка Ромеро, и теперь он сидел напротив меня за столом, занимая стул перед ним, а в воздухе висел сигарный дым. Безвременная смерть отца нарушила оба их плана. Похоже, несколько лет назад они заключили брак между моей женщиной и Амоном. Моя женщина! Как, черт возьми, они смеют обещать ее кому-либо, кроме меня?

К счастью, что-то произошло, и была внесена поправка, изменившая имя в соглашении на Рейна.

Амон и Рейна были бы хороши. Мы с Фениксом были бы еще лучше.

От Ромеро исходило определенное отвращение. Я не нравился этому ублюдку, и это чувство было взаимным. Нелюбовь к нему вызывала у меня не что-то одно, а сочетание множества вещей: его слабость, его некомпетентность, его предательство по отношению к женщине, которая меня вырастила, тот факт, что он не застрелил моего отца, когда мы были детьми. Список можно продолжать и продолжать.

Да, мои обиды остались.

Он мог бы покончить с моим отцом, когда его девочки разбили ту древнюю вазу во время той дурацкой вечеринки много лет назад, но вместо этого он выбрал большую дорогу. Подонок! Он оставил нас страдать от жестокости Анджело Леоне еще десять лет.

Я откинулся назад, положив локоть на подлокотник, ожидая, пока он заговорит. После встречи в Омерте он обращался к нам дважды, и теперь я знала причину его беспокойства. Ну, возможных причин может быть только две.

Во-первых, брачный договор. Во-вторых, вероятность того, что его дочери были последними людьми, видевшими моего отца живым. Совершенно не имело никакого смысла, зачем он пришёл к нам в гости или кто будет насмехаться надо мной видеоклипами той ночи.

Тишина затянулась на некоторое время после того, как мы оба сели, напряжение нарастало, и мне это чертовски понравилось. Пусть это чертовски взорвется. Честно говоря, мне понравилась атмосфера. Итак, я подождал и позволил ему попотеть.

«Я хочу, чтобы договоренность сохранялась».

Ах, вот оно.

Мой взгляд сквозь дымку нашел взгляд Ромеро. "Договоренность?"

Он испустил сардонический вздох, покачав головой. — Прекрати это дерьмо, Данте. Вы знаете, о чем я говорю, и знаете, что это принесет пользу вашей семье».

Моя челюсть сжалась, но я удержал ее. Я ненавидел, когда меня критиковали за мое дерьмо, почти так же, как ненавидел, когда мне говорили, что лучше для меня и моей семьи. Было бы полезно, если бы этот ублюдок не обманул мою мать, но ты слышал, как я ему это говорил? Черт возьми, нет.

«Я не думаю, что ты имеешь право голоса в том, что хорошо для моей семьи, Ромеро. Я собираюсь рискнуть и сказать, что вам это нужно больше, чем семье Леоне».

В конце концов, у него не было сына. Именно он нуждался в защите своих дочерей.

— Так ты собираешься меня трахнуть? Технически, мой отец облажался, изменив соглашение, и он облажался, согласившись. Мне нужно было знать, почему. Прежде чем я что-нибудь подпишу, я узнаю, почему.

«Твои слова, а не мои», — невозмутимо ответил я.

Ромеро затянулся сигарой в последний раз, прежде чем потушить ее, с задумчивым выражением лица. «Твой отец хотел сменить имя с Феникса на Рейну. Я согласился, и мы поклялись друг другу кровью. Но когда дело дошло до этого, мой адвокат не смог официально изменить соглашение из-за праздников».

«Почему он захотел это изменить?»

Он пожал плечами. «Он сказал, что это лучше подходит, и что Феникс ему не нравится…» Он замолчал, когда его взгляд остановился на мне. То, как он затыкал сигару в пепельницу, подсказало мне, что он не хочет говорить то, что будет дальше. «Ему не нравилась ее инвалидность».

Я смотрел на него с безразличием, а моя грудь скручивалась от отвращения. Если бы он сказал мне – признался – в этот момент, что застрелил его из-за этого, я бы пожал ему руку и подписал изменение. Но он этого не сделал. Он обесценил собственную дочь.

Конечно, это была та самая дочь, которая стреляла в меня. Чертовски мелкая деталь. Она полюбит меня... в конце концов.

«Мы положили Феникса обратно на стол…»

Он прервал меня прежде, чем я успел закончить заявление. «Я не буду возвращать Феникса к соглашению», — процедил он с блеском удовлетворения в глазах.

"Почему нет? Изначально она была у тебя там.

Мой разум кружился, пока я размышлял о том, как мне получить от Ромеро то, что я хочу. Я хотел Феникса. Она была моим пороком. Я преуспел в преодолении трудностей, но это было другое.

«Я начинаю понимать, что она слишком уязвима для суровости преступного мира. В пересмотренном соглашении есть Рейна, и она остается в нем. Или у нас вообще не будет соглашения». Я внимательно наблюдал за ним. Он тоже имел в виду эти слова.

Я мог бы помочь брату и оставить соглашение как есть. Назовите меня чертовски эгоистичным, сумасшедшим, придурком, это не имело значения. Несмотря ни на что, Рейна любила Амона, и она не стреляла в него. Каким-то образом он сможет добиться расположения Рейны. Мне, с другой стороны, нужны были все боеприпасы, которые я мог получить, когда дело касалось Никса. Поскольку Ромеро отказался отдать ее мне, я пошел окольным путем.

«Мы поменяем имя Амона на мое», — невозмутимо заявил я. «Мы с Рейной поженимся».

Это был наспех составленный план. Я думал только о долгосрочной игре. Мы с Феникс возьмем паузу, но в конце концов я ее поймаю. Откуда я это узнал? Потому что я знал своего брата.

Он бы отказался отдать мне Рейну Ромеро. Возможно, он не хотел ее по какой-то причине, но он не позволил бы никому другому завладеть ею, особенно мне.

А учитывая сердечки в глазах Рейны, когда дело касалось его, она либо отказалась бы выйти за меня замуж, либо снова бросилась бы в объятия Амона. В любом случае, нарушенная договоренность и бум … Феникс будет моим. Запасная невеста, но в конце концов правильная.

Кроме того, Рейна была в этих видео, и это дало бы мне возможность узнать, почему. Две птицы, один камень.

"Почему?" — подозрительно спросил он.

«Это единственный способ, которым я соглашусь на это», — спокойно заявил я, но прежде, чем он успел облегчённо вздохнуть, я продолжил. «Документ будет датирован до смерти моего отца, и я подделаю его подпись».

Я не хотел ранить Амона, когда это дерьмо всплыло.

Ромеро сел прямо, на его лице была решимость. «И я хочу дать Рейне еще три года, чтобы она наслаждалась свободой». Черт побери. Три чертовых года. Девушка не нуждалась в своей свободе. Ей нужен был Амон, а мне была нужна Никс.

Что-то сильное распространилось по моим органам, как при внутреннем обморожении. Моя иррациональная сторона начала говорить за меня. «Три года — это чертовски долгий срок. Я хочу Ф… Черт, неправильное имя. «Я хочу сделать это официально сейчас ».

Он покачал головой, и я прищурил на него глаза. Он знал, что не может позволить себе встать на мою плохую сторону. Когда я собирался снова отказать ему, он добавил: «Это не подлежит обсуждению. Рейне восемнадцать, и она еще заканчивает школу.

Черт, я забыл, что ей только что исполнилось восемнадцать.

Мы смотрели друг на друга, и холод пронзил мою грудь. Если бы я надавил слишком сильно, я бы рискнул, что план развалится. Вопрос был в том, смогу ли я ждать три чертовых года.

Черт, мне придется сыграть на руку Ромеро. Если бы я отверг его, старик мог бы найти какого-нибудь безбожного ублюдка с привитым в нем извращенным чувством скуки и злокачественным пятном на душе. Я не мог допустить этого ни с одной из сестер Ромеро.

Я встал, застегнул куртку.

«Давайте сделаем это официально», — ответил я, прежде чем уйти. Я дал Сезару знак пойти за адвокатом, которого оставил наготове.

Я бы не позволил этой девушке Ромеро уйти от меня.

Это был просто чертов принцип.

Три года спустя