Шишки без ягод

Глава 11 Зима

За регулярными посещениями выздоравливающего Фокса Сидор настолько уже привык, чуть ли не каждый день торчать у Димона в Долине, что когда тот накануне его визита сам неожиданно заявился к нему в город, он был скорее встревожен, чем удивлён. Тем более что тот прекрасно знал, когда Сидор сам собирался к нему.

Димон это прекрасно знал, как и то что раз появление Сидора обговорено, то будет он обязательно. И зачем ему надо было специально лично предупреждать Сидора, чтоб он не забыл появиться, было непонятно и серьёзно настораживало. Для безалаберного пофигиста Димона такое было нехарактерно.

Ну а когда утром следующего дня он увидел собирающегося вместе с ними в долину и профессора, загадочно, с многозначительным видом посматривающего в его сторону, он окончательно уверился что тут дело нечисто. Явно в этом деле был замешан ещё и профессор, исчезавший куда-то накануне.

Правда, было странно, каким таким образом человек, постоянно торчащий в землянке со своими колбами, оказался втянутым в заговор Димона. Непонятно, но оттого не менее любопытно.

Так над этими пустыми мыслями Сидор и промучился всю дорогу в долину, давно уже ставшую привычной. И когда они уже все, сидя у Димона в пещерном гостевом зале за столом со скворчащим на нём ведёрным самоваром собрались пить чай, по загадочному, хитрому виду профессора Сидор понял что вот. Вот оно! Время рассказать то тайное, из-за чего профессор увязался вместе с ними в долину, пришло.

— Ну-с, батенька, — с таинственным видом начал первым профессор, радостно потирая ручки. — У нас с Димоном есть для тебя новость.

— Мы нашли!

— Что? — флегматично и внешне совершенно равнодушно, безразлично поинтересовался Сидор.

— "Вы так, — хихикнул он про себя. — Тогда и я так. Чтоб не думали что и мне интересно".

— Как что? — опешил профессор. — Мы с Димоном ступени нашли!

— Пирамиду что ли? — включил дурака Сидор.

— Какую пирамиду? — растерялся профессор. — Да ну тебя! — рассердился он. — Вечно ты…

— Два дня назад! — начал он по новой. — Когда ты в город ушёл, я к Димону сюда явился за лошадьми.

— Зачем?

— Что зачем?

— Зачем вам лошади профессор? Да ещё отсюда, из долины?

— А-а-а! — раздражённо отмахнулся профессор. — Не помню! Надо было зачем-то, а сейчас это уже неважно!

— Что неважно? — делая вид, что совсем тупой, внешне равнодушно переспросил Сидор.

— Лошади неважно! — рявкнул окончательно рассерженный его тупостью профессор. — Я тебе говорю что мы ступени в скалах нашли, а ты ко мне со своими лошадьми пристаёшь.

— Ну, допустим лошади не мои, а общие…

— Сидор, кончай дурку валять, — перебил его, улыбнувшись Димон. — Мы ход подземный нашли. Новый!

Добившись буквально парой слов его заинтересованного молчания, Димон с довольным видом устроился поудобнее за столом и пустился в повествование:

— Значит так, — начал теперь уже он. — Пропала у меня сразу же после твоего ухода кобыла. Ну та, дурная, серая в яблоках, что вечно куда-то суётся.

— Я туда, сюда — нету! Кричать, звать — не отзывается!

— А тут профессор в долине появляется. Дай, говорит, мне лошадь.

— А хрен там. Нету! Что делать?

— Стали искать.

— Целый день искали. Нету!

— И только уже под вечер, вдруг слышим еле слышное ржание. Там, — Димон с загадочным видом махнул рукой куда-то на противоположную сторону долины.

— Пошли на голос. Глянь! А она в какой-то яме торчит. Чуть живая, и голоса уже не слышно, хрипит только. Вся под землёй, а наружу одна только голова высовывается.

— Оказалось, что провалилась она в яму. Яма сверху прикрыта была большой кучей валежника, когда-то закрывавшего провал. Потом эта куча сгнила, просела и покрылась сверху толстым слоем мха и травы, выросшей на перегнившей за прошедшие годы листве, нападавшей на кучу валежника. И это всё толстым слоем закрывало вот такую здоровущую ямищу, — Димон руками изобразил нечто совсем необъятное.

— И всё это прекрасно существовало само по себе, пока на него случайно не наступила лошадь, потянувшаяся за зелёненькой травкой. Тут-то она и ага… Провалилась бедняга, — драматическим голосом прошептал он.

— Тебе бы чтецом декламатором быть, а не в глухой тайге сидеть, пеньки ковырять, — угрюмо пробормотал Сидор. — Столько слов из простейшей ерунды — лошадь в яму провалилась.

На Димона его ворчание не произвело впечатления, он, как и не слышал.

— Пока всю ночь потом мы её доставали, пока то, пока сё, окрестности так истоптали, что стало хорошо видно, какой это большой провал и что вниз ведут вырубленные в скалах ступени, раньше закрытые сверху наваленным валежником.

— Расчистили. И по ступеням совершенно спокойно вывели лошадь на поверхность.

— И ведь не капельки не пострадала, паршивка, — ухмыльнулся Димон. — Только испугалась очень.

Закончив свой рассказ, Димон с победоносным видом посмотрел на Сидора.

Отставив в сторону недопитую чашку, Сидор несколько мгновений сидел молча за столом, недоверчиво глядя на него.

— Да вы чего? — Сидор перевёл взгляд на сидящего рядом столь же умиротворённого и довольного профессора. — Какие ступени? Какие вообще могут быть ступени в скалах, которые и взрывчаткой-то не возьмёшь?

— Ты будешь поражён, — усмехнулся Димон, — но именно там, в том самом месте, где пропала лошадь, скалы, оказались сложены из какой-то другой, более мягкой породы. Тут вообще с этими скалами какая-то непонятная катавасия. Там твёрдое, рядом мягкое. Ничего не поймёшь.

— В общем отстань! Я тебе не геолог, объяснить не могу, но прими как факт, — отмахнулся он от него рукой.

— По крайней мере, в этом мы сами смогли убедиться, когда вытаскивали лошадь, — заметил профессор. — Металлические костыли в неё прекрасно вбиваются. Так что трещин в ней порядочно. Да и при разборе завала Димон, — профессор кивнул на разом засмущавшегося Димона, — пару раз промахнулся, и заехал молотом по камню. А он возьми, да и разлетись. Конечно, это не песчаник и не известняк, которые легко долбятся, но и не то, что мы видели снаружи. Собственно только после этого мы и поняли, что это не та порода, которую и тротилом то не возьмёшь.

— И вот здесь…., - Димон, перебив профессора, загадочно замолчал, — начинается самое интересное, — продолжил он, таинственно улыбаясь….

— На дне ямы мы обнаружили заваленный всяким древесным хламом большой проём, ведущий куда-то вглубь скального массива, — бесцеремонно перебил Димона профессор, сердито на него посмотрев. Таинственность, напущенная Димоном, ему уже надоела. — Ход наклонный, под углом градусов двадцать — тридцать. Одни туда мы не полезли, решив, всё-таки, тебя дождаться. По всей видимости, это тот самый таинственный ход, наличие которого ты предсказывал, и существование которого так яро отстаивал.

— Отстаивал, — нехотя кивнул головой Сидор. — Хотя, в последнее время, практически уже сам в это и не верил. Считай, что смирился уже с тем, что придётся теперь вечно мокнуть в холодном болоте.

— Теперь же вы меня хотите уверить в том, что наружу из долины есть ход?

— Да! — в один голос рявкнули на недоверчивого Сидора Димон с профессором.

— Да! Твою мать, скотина недоверчивая! — выругался разозлившийся Димон. — То сам нас вечно на что-то подбиваешь, а как мы тебе тут целое утро по ушам ездим, убеждая в очевидных вещах, не веришь. Не проще ли самому сходить и посмотреть?

— Пошли, — неожиданно улыбнувшись, флегматично заметил Сидор. — Я вот сижу тут, как дурак целое утро, и выслушиваю глупости всякие. И это вместо того, что просто сходить и посмотреть как оно на самом деле всё есть.

— Пошли! — махнул он рукой, подымаясь из-за стола.

Если до этого дня Сидор думал, что он уже знает эту долину как свои пять пальцев, то приведённый на место, быстро убедился в обратном. Даже этой, отнюдь не такой обширной долине, нашлось такое место, где за всё прошедшее с прошлой осени время, он умудрился раньше не побывать.

И действительно, даже на глаз было видно, что эти скалы сильно отличается от противоположной части долины. И было оно было какое-то угрюмое, захламлённое.

Внешне, вроде бы ничем особым не выделяясь, окрестные скалы оставляли в душе ощущение какой-то инородности.

Место было более мрачное и торжественное. Как костёл, по сравнению с православным собором, вроде бы функционально одно и то же, а разница есть. Такая, что не ошибёшься. Даже вырубки здесь практически не было. Лес так и стоял, небольшим, чудом сохранившимся куском, в этой, довольно изолированной части долины.

Как они раньше на это не обратили внимания — непонятно. Ведь сами же ходили сюда за дровами. Только сплошной загруженностью можно было объяснить то, что на это место они, практически, не обратили внимания. Элементарно прошляпили, сосредоточившись, в более перспективном углу.

Перевернув, что называется, сверху донизу, другую часть долины, здесь же они ограничились чисто внешним, самым беглым осмотром, не только отложив на потом детальное изучение, и, естественно, потом позабыв об этом, но и просто даже элементарно не посмотрев на окружающие скалы. Текучка заела, как обычно в таких случаях бывает. И если бы не отбившаяся от табуна лошадь….

Вот тут, в этом самом углу долины, Сидору и была предъявлена до сих пор ещё полузасыпанная яма, чернеющая на белом снегу тёмным зевом здоровущего круглого отверстия и торчащих во все стороны обломков больших, совершенно трухлявых брёвен.

— А ведь тут и лошадь пройдёт, — удивлённо заметил Сидор, рассматривая грубо вырубленные ступени на пологом откосе ямы.

— А тебе что говорили! — воскликнул профессор. — По крайней мере, свою мы свободно вывели.

— А что же она сама не вышла?

— Ты бы видел тот хлам, чем было тут всё засыпано — не удивился бы. Тут столько дров было навалено, на год топки хватило бы.

— Ну и где же они? — недоверчиво спросил Сидор, недоумённо оглядываясь по сторонам.

— Где, где. Сгнили, — сердито огрызнулся Димон. — Одна труха осталась. Во! — пнул он ногой невысокую горку, рассыпавшегося под ногой праха. — Как наступишь — пыль! Пока вытаскивали, всё в хлам перемололи, а что осталось — за прошедшие пол дня, считай что уже ветром развеяло.

— А туда не лазили? — поинтересовался Сидор, — ткнув пальцем в зияющий чернотой проём.

— Не! Тебя ждали, — отрицательно затряс головой Димон. — Ты у нас пророк, вещун, тебе туда первому и лезть.

— Думаешь, это он. Наш ход? — с надеждой, уточнил Сидор.

— А чё тут думать, — хмыкнул Димон. — Полезли, проверим. Посмотрим, наконец-то, что там и как.

Раскидав остатки трухи по сторонам, чтоб не мешали спуститься ко входу, вся группа, захватив с вечера заготовленные факелы, спустилась в яму, столпившись у входа.

Действительно, более полно расчищенный вход был здоров. И все они с самого начала ошиблись. Здесь не то что лошадь, здесь слон легко мог бы пройти. Если бы практически всё отверстие не было сейчас забито трухой от сгнивших деревьев, перемешанной пополам с осыпавшимися неизвестно откуда камнями. Свободным же оставался только небольшой, узкий лаз, черневший сбоку основной кучи мусора.

Запалив факелы, осторожно стали пробираться внутрь, стараясь не обвалить на себя всю эту труху. Но пробка, устроенная при входе, практически разом кончилась, и дальше им открылся свободный широкий проход, ведущий куда-то вглубь скал.

Решив исследовать пещеру, строго придерживаясь правой стороны, бодро свернули в первый же ход, ведущий куда-то вправо, и, через пять минут, вернулись обратно к началу.

Свернув в следующий, по счёту справа ход, обратно на то же место вернулись уже через полчаса.

— Да, ребята, тут за один день не разберёшься, — мрачно заметил Сидор, когда после двух часов лазания по запутанным, пыльным ходам, они, всё-таки, решили выбраться обратно на поверхность.

— И за два, тоже, — нехотя согласился с ним Димон, стряхивая с головы собранную в очередном проходе какую-то труху.

— Вот ты этим и займёшься, за компанию с профессором. А то и с пещерой, и с этими пнями одному тебе не справиться. Работа как стояла, так и стоит на том же месте. А тут ещё и пещеры нам на шею.

— Вы, надеюсь, не против? — бросил он взгляд на профессора, в это время увлечённо вытирающего свои сапоги от чего-то липкого.

— Слава богу, что до тебя, наконец-то дошло, что одному мне тут делать нечего, — насмешливо заметил Димон. Видя, что профессор яростно закивал головой, соглашаясь остаться, недовольно заметил:

— Ты, Сидор, особо не обольщайся. Вдвоём, конечно, веселей, но из профессора землекоп, как из дерьма пуля.

— Спасибо, — ехидно склонил тот голову. — Вы, Димочка, всегда славились откровенностью и точностью формулировок.

— А что, неправ?

— Прав то ты прав, но мог бы быть и повежливей, — мрачно перебил его Сидор. — А насчёт землекопов надо с Корнеем чего-нибудь покумекать.

— Может, проще нанять кого, — задумчиво спросил профессор.

— Опять нанять? Кого? — сердито огрызнулся Сидор. — У меня уже подобный найм вот, где сидит, — хлопнул он себя по шее. — Много ли народу нашлось, чтоб к нам на вырубку наняться, рядом с городом. А тут вообще, Тьма Тараканья.

— Я уже и оплату давно поднял, а всё одно не идут. Не хотят.

— А чё тут думать! — радостно ухмыляющийся Димон довольно потёр ручками. — Я согласный. Надо солдатиков у Корнея взять. Пусть корчуют.

— Им и на Медвежьей поляне работы хватает, — недовольно проворчал Сидор. — Целыми сутками заняты. Да и Совет не даст ещё и сюда курсантов гонять. От города далеко больно.

— А зачем этих, — удивился Димон. — Пусть новых наберут. Им же проще. В отличие от нас, к ним-то люди как раз идут. А Корнею, не всё ли равно, сколько народу дрючить. Что пять, что сто двадцать пять.

— Насколько я знаю, к нему на обучение уже сейчас очередь выстроилась, человек в пятьсот, если не больше.

— Людей в городе полно, кормёжка в городском войске халявная.

— Кормёжка и так для сезонных беженцев халявная, — возразил Сидор.

— Зато в войске платят, — ухмыльнулся Димон. — Так почему бы людям и не наняться на службу на пять, шесть долгих зимних месяцев. Тем более что Совет всем нанявшимся обещает пройти нахаляву курс воинской подготовки.

— Особенно после того, как целую неделю подряд корнеевские курсанты драли Пашиных ушкуйников, аж снег столбом стоял, — согласился с ним враз повеселевший от приятных воспоминаний Сидор.

— Ну-с, — довольно потёр он руки. — Если, в общем, решили, пошли! До Маши с Корнеем ещё пол дня добираться, а вечер уже.

— Или завтра с утра?

— Хрен там, — проворчал Димон. — Куй железный пока… Тьфу ты, сплюнул он. — Лезет что-то последнее время дрянь всякая на язык.

— Это всё последствия уединения, — обвиняюще ткнул он в сторону Сидора пальцем. — Так что, профессор, переселяйтесь ко мне. И побыстрее. А то этот хмырь ещё что-нибудь придумает, куда бы вас можно было воткнуть.

— Тебе сказать, куда можно воткнуть тебя, — ядовитым голосом отозвался тот. — Иди, лошадей готовь, уединённый ты наш. А то такими темпами и к завтрашнему вечеру домой не доберёмся.

— Да в город почаще наведывайся, — крикнул он ему уже в спину. — Там вдовушек молодых много, пригреют, — уже совсем тихо закончил он.

— А что? — повернулся он к Сидору. — Тут девяносто процентов девиц к шестнадцати годам уже замужем. К двадцати одному, к совершеннолетию, треть из них уже вдовы. К тридцати — не менее половины. И что?

— Как хочешь, так и живи, — грустно закончил он короткий экскурс в проблемы местной демографии.

Дома в городе они были глубоко вечером, когда уже за запертыми на ночь городскими воротами неслышно было ни малейшего движения. Город давно спал. И лишь долгие, упорные крики Сидора с Димоном, надрывавшихся возле запертых ворот битых полчаса, после долгого, упорного стука тяжёлыми сапогами в калитку, дали долгожданный результат.

Калитку, узкую, невысокую калитку в правой створке крепостных ворот, в которую с большим трудом можно было протиснуться одному человеку с лошадью, им всё же открыли. Но судя по лицам стоящих в воротах стражников, если бы не бывший вместе с ними профессор, к которому отношение городских властей в городе было подчёркнуто предупредительным, орать под воротами они могли бы, хоть до самого утра.

Как оказалось, дома не спали. Ни Корней, целый день, терпеливо дожидавшийся их возвращения, ни Машка, быстро собиравшая на стол поздний ужин, накормить полуночных гостей, оба ждали их. И лишь когда поздние путешественники напились горячего брусничного чаю, они приступили к обсуждению причины столь позднего возвращения.

— Твоими устами да мёд бы пить, — недовольно ворчала Маня.

Обрадовавшись поначалу возвращению друзей, сейчас она резко поменяла своё мнение. Идея Сидора ещё больше увеличить нагрузку на Корнея, лично у неё не вызвала ни малейшего энтузиазма.

— Корней и так с утра до ночи занят. Приходит ночью, когда все уже спят и уходит утром, когда все ещё спят.

— Ну вот, — продолжал развивать свою тему Сидор. — А теперь он чаще дома бывать будет. Надо только казармы будет там построить, человек на двести, триста.

— А зачем казармы, — возразил Димон. — У нас и пещер, рядом с нашей, полно свободных. Не таких роскошных как наша, конечно, но ничего. Немного поработают, и приспособят.

— Эй, вы чего, больные? — заорал на них Корней. — Да кто их туда даст на работы. Ладно ещё здесь, рядом с городом. А там то что? Чего им там-то делать?

— А ты, Корнеюшка, будешь там ростить горных егерей. А то всё "судовая рать", да "судовая рать", — передразнил Сидор Пашу, проевшего уже плешь ему на голове, надоевшими байками о своих непобедимых бойцах.

— А Димон пойдёт к тебе помощником. Зря, что ли он в юности две недели провёл на Домбае, в альпийском лагере.

— Ты больной Вехтор, — удручённо покачал головой Димон. — Нам твои прожекты, уже боком выходят. Я, к твоему сведению, на Домбае, дальше соседнего номера, к бабам, так и не дошел. Да и не до них, по правде говоря, мне тогда было. Какие бабы, когда в крови водка в пополаме плещется, какой тут альпинизм. Я альпеншток, только на картинке и видел. Да и помню из тех двух недель только то, как из автобуса первым выпал мордой в снег, сразу по приезду, и уже хорошо на душу принявши. А то, как я обратно выбирался, мне уже потом ребята рассказывали.

— Неважно, — возразил Сидор. — Об этом знаем только ты да я. Корней тебя прикроет. Я уже сейчас вижу по его мечтательному виду, что идея ему понравилась.

— Эй, — помахал он рукой перед затуманенным взором Корнея. — Просыпайся, приехали.

— А ведь может получиться, — прореагировал на него Корней.

— Профессор, — обратился он к необычно молчаливому профессору. — А ведь вы говорили, что в юности немало полазили по горам?

— Ну, было, — нехотя кивнул головой профессор. — Только сказать что полазил, не то слово. Командир отдельного отряда специального назначения. Действовали на Кавказе, преимущественно против хвалёных горных егерей немцев.

— Ого? — удивился Димон. — Сколько же вам лет?

— Столько не живут, — огрызнулся профессор.

— А как же вас потом отпустили то? — не отставал Димон. Похоже было, что он собрался окончательно достать старика. — Как же вы профессором-то химии стали?

— Химиком я и до того уже был. А отпустили просто. Комиссовали, батенька. Практически сразу же и комиссовали. По ранению, — по разом помрачневшему лицу профессора было хорошо видно, как он не хочет пускаться в воспоминания. — Даже повоевать, толком не пришлось.

— Ага, — радостно воскликнул Сидор. — Что я говорил? Теперь у тебя два помощника есть. И если ты из Совета человек триста не выбьешь себе в новый отряд "Горных егерей", то я уже из тебя эти чёртовы пни выколачивать примусь. Если нам с ними никто не поможет, то остаётся только вешаться. Вся наша программа по шишко-ягоде повисает в воздухе.

— Я сам на эти пни уже смотреть не могу, — пожаловался товарищам Сидор. — Они мне по ночам снятся. Столько дел кругом, а тут эти пни, пни, пни. На рыбалку даже сходить некогда.

— Кстати…., - немного помолчав, Сидор поморщился и неохотно продолжил.

— Тут, бригадир ко мне намедни подвалил. Ну тот, у кого мы рыбой весной занимались.

— Рыбьей требухой, ты хотел сказать, — сердито уточнил Димон, вспомнив вонючую эпопею.

— Ну да. Он самый, — нехотя согласился с ним Сидор, недовольный что его перебили. — Так вот он предложил нам покоптить рыбки, что они с подлёдного лова наловят. И деньги хорошие предлагал, не то, что весною.

— Мы теперь котируемся, — насмешливо заметил он.

— Не мы, а наша копчёная рыба, — уточнила Маня. — Ни у кого такой рыбы не получается, как у нас. И делают все одинаково, а у нас лучше всех.

— Вот нам только копчёной рыбы, для полноты счастья не хватало, — разозлился Димон. — Делать больше нечего!

— Тут уже дня целого не хватает на все Сидоровы прожекты, а ему ещё и рыбу подавай.

— Кто говорил, что зимой отдохнём, когда весной пни корчевали. Ты? — обличительно указал он на Сидора пальцем. — Кто это говорил?

— Да. Да, — поддержала его недовольная Маня. — Я тоже это помню. Он и говорил! А сейчас что? Бедному Корнеюшке, мало двух сотен солдат на учебку, так ты хочешь ему ещё триста новобранцев на шею повесить? А до кучи тебе ещё и рыбки захотелось? — продолжала бушевать Маня. — Изверг. Эксплуататор. Куркуль!

— Во! Я всё поняла, — обрадовалась Маня. — Ты, Сидор, куркуль. Тебе всё мало. В кладовке валяется три рюкзака жемчуга дармового, а он одной жемчужины не выделит, чтобы людям заплатить, всё на нашем горбу норовит выехать. Бедный Корнеюшка аж похудел совсем. Один нос остался.

— Ну да, — Сидор критически оглядел за последнее время широко раздавшуюся в стороны фигуру Корея. — Закабанел только чутка, а так ничего. Правда, нос ещё…

— Ну, всё. Хватит! — оборвал разговоры о себе, красный как рак Корней. — Идею с горными стрелками я принимаю. И если профессор не против, то завтра же приступаю к формированию нового отряда. Думаю, что желающих на это будет полно. Горы рядом. Ящеры, те же, постоянно в горах прячутся, ежели их прижимают. Так что горные стрелки, нам действительно нужны. Вы как, профессор?

— Я с радостью, — согласился профессор. — Вспомню молодость. Правда, толку от меня сейчас немного, но все методики подготовки, прекрасно помню. А что не помню, то и придумать не сложно.

— А я? — возмутился Димон. — Мне что? Снова на пни? Мне тоже надоело. Я теперь что, не человек, что ли?

— А ты, золотце моё, — умильно улыбаясь, проговорил Сидор, — будешь пещеру, вместе с профессором исследовать. Надо ход наружу сыскать, а одному там находиться нельзя. Опасно. А параллельно будешь надзирать за корчёвкой.

— А я тебя, так уж и быть, на скалах поднатаскаю, — добил его Корней. — Чтоб не скучал. А то, я посмотрю, вы все пообленились. Справу воинскую забросили. На чудо надеетесь? Или на то, что пронесёт?

— Не пронесёт, — закончил Корней. — И я, этому, помогу.

И помог. Да так, что Димон, уже к концу первой недели с тоской вспоминал о тех блаженных временах, когда он сам или вдвоём с регулярно заскакивающими к нему в гости Сидором или профессором, неторопливо, с длительными перекурами и разговорами за жизнь неторопливо занимались корчёвкой пней в долине.

Теперь хоть и краткие, но ежедневные походы на обследование пещер, составляли его единственный дневной отдых.

В остальное время суток, его, по настоянию профессора, заявившего, что бойца можно выучить только в строю, перевели на казарменное положение.

Теперь даже Сидор, понявший, какого зверя они разбудили, выявив в старом профессоре ветерана прошедшей войны, с опаской заявлялся в долину, справедливо полагая, что эти двое, профессор с Корнеем, доберутся скоро и до него. И никакое якобы руководство работ, его уже не спасёт. Пока Сидора спасало лишь то, что эти оба два деятеля пока не сформировали толком новый отряд, да большой объём работ по картографированию пещер, свалившийся на Димона с профессором.

Сколько времени они на это потратили — ужас. Профессор, взвалив на себя основное бремя по обследованию новой пещеры, каждый день понемногу, по чуть, чуть методично наносил на карту всё новые и новые залы и проходы, ходы, закоулки.

И даже не смотря на его дотошность, не было никакой уверенности, что чего-нибудь он не пропустил. Слишком велик был объём работ и очень уж мало времени он мог этому уделить. Хоть и регулярно.

Все помогали им по мере возможностей. Особо усердствовал Димон. Истосковавшись в одиночестве, сидя в уединённой долине, вдали от людей, общества, пива, наконец-то, его душа тихо взбунтовалась, требуя выхода энергии, бурлящей в этой неугомонной натуре.

На пару с профессором, они составляли кроки, и копались, копались в галереях, нанося на план всё новые и новые залы и проходы.

Пока не выяснили, что всё! Больше, ничего не было.

Неделя ушла на составление карты. На проверку и уточнения, ушла ещё неделя.

На удивление, нашли даже кое-что новое, пропущенное.

Нашли какие-то странные, непонятные участки в пещере со светящимся то ли мхом, то ли какой-то плесенью. Ничего подобного никто из них раньше не встречал. Может, конечно, это была и не плесень, но светилась, дрянь такая, и была противная на ощупь. Но, главное — воняла она как плесень. То есть — никак.

Эта…. "плесень" давала слабый рассеянный свет, которого вполне хватало лишь для того, чтоб только не споткнуться о камни. Для нормальной работы в подземелье её было не достаточно. Но с ней и не было полной темени, что тоже не плохо.

Сидор, первый раз увидев это чудо природы, выразился предельно информативно:

— Ну ни х…я себе, — тихо выругался он, невольно впадая в ступор. — Такого я раньше даже не представлял.

— А что бы его не расселить? По стенам. Всё не такие сумерки в подземельях.

— А если это паразит какой? Вдруг он может поселяться и на человеке? — изрёк тут же глубокомысленную мысль Димон.

Димон, в отличие от профессора сразу сообразил на кого падёт тяжесть расселения плесени и потому постарался принять превентивные меры. С инициативами Сидора, особенно выполняемыми не им, а другими, следовало сразу начинать бороться любыми, порой самыми жёсткими методами. Иначе с ним было не справиться.

— А как мы его назовём? — не обращая на его бухтение внимания, воодушевился Сидор.

Мысль о возможности оставить свой след в науке, в названиях новых, неизвестных местной науке растениях необычайно его вдохновила.

— Светящийся лишай, — мрачно буркнул профессор.

Как и Димона, его не отпускала мысль, что Сидор повесит им с Димоном на шею ещё и расселение этой гадости по галереям. В городе у него и так осталась куча неоконченных, отложенных на неопределённое время неотложных дел, а этот…

Профессор бессильно покосился на лучащуюся буквально счастьем физиономию Сидора. Слава первооткрывателя по праву принадлежала ему, и все потаённые мысли новоявленного первооткрывателя аршинными буквами отпечатались на его физиономии.

— Открыватель, блин, — сердито проворчал он. — Хрен тебе, а не имя в науке.

— Лишай и всё! — отрубил он, хороня навеки мечты Сидора.

Профессор почувствовал полное удовлетворение, глядя, как лицо Сидора вытягивается от разочарования. На миг у него в душе ворохнулось чувство жалости к нему, но безжалостной рукой опытного бюрократа, он задавил эти слабые поползновения. Сидора следовало держать в чёрном теле, тогда от него был хоть какой-то толк. В противном случае, он тут же, как и Димон очень быстро скатывался к откровенной лени и снова раскочегарить его, на что либо, было трудно.

— Слыхал я от местных шишкобоев о чём-то подобном, — окончательно добил он мечты Сидора. — Когда по осени ездят в горы шишку кедровую бить, порой им в пещерах, где в основном и складируют орех во время заготовок, им такое встречается. Редко, но попадается.

— Кстати, они же говорили, что лишай этот и расселять можно. Только непонятно он как-то растёт. Где хорошо, а где и не очень.

— Ну так что, возьмётесь, — бодренько повернулся к ним Сидор.

У Димона тоскливо заныло в груди. Судя по физиономии профессора, его обуревали похожие чувства.

— Ну, — уныло прокашлялся он от чего-то, попавшего в дыхательное горло, — раз по-иному нельзя…

В общем, как он и подозревал, возиться с лишаём придётся ему. Даже профессор предал его, сославшись на давно отложенные в городе дела и откосив.

Единственно, пообещал всё же закончить вместе с Димоном карту подземелий, тем более что там такое вылезло…

Три уровня! Три обозначенных разным цветом на карте уровня, показывающих подземные залы и переходы между ними. Всё довольно условно, поскольку никаких горных инженеров, маркшейдеров между них не было, поэтому приходилось всё делать самим, по наитию. Слои-уровни выделяли исключительно по своим субъективным ощущениям, только особо отмечая места переходов со слоя на слой.

Из первого слоя можно было попасть и на второй, и сразу на третий, и на четвёртый, если за таковой считать, отдельную группу из трёх залов, на особицу стоящих в крайнем левом углу. И то, только по той причине, что ход к ним вёл, как с первого, так и с третьего уровня.

Эта подземная система для их целей была просто подарок. Куча больших, невысоких залов, идеально подходящих под хранение будущего вина из шишко-ягоды.

Как радостно Корней заметил, первый раз обратив внимание на карту: "Там его столько поместится, что хватит напоить всю Лонгару".

В пещерах было сухо, всегда постоянная температура и влажность. Прекрасные, просто идеальные условия для хранения произведённого продукта.

Одно было плохо — не было хода, ведущего наружу. Это была глухая, замкнутая система. Вход был, выхода не было. Ожидания не оправдались.

Вход в долину опять замкнулся на гнусное болото.

По древней, ставшей для всех нас чуть ли не родной привычке, настоящая зима в город как всегда пришла внезапно. И первый снег кипельно белым, толстым слоем удивительно чистого, пушистого снега покрыл улицы, крыши, деревья, огороды и всё, всё, всё.

В город Старый Ключ пришла зима.

И как-то для всех совершенно неожиданно их компании пришло приглашение из Совета на совещание по поводу организации нового отряда "Горных егерей". Делегировали профессора с Корнеем, как самых продвинутых в плане воинской справы и вообще по этой части, чтоб доложили Совету всё как надо и чтоб смогли внятно ответить на все возможно возникшие в процессе обсуждения вопросы.

Как затесался в эту компанию знающих людей Сидор, ни ухом, ни рылом не разбирающийся в воинской тематике, никто так и не понял, но, тем не менее, на заседание Совета он пришёл вместе с ними. Его даже не стали сразу оттуда гнать, поняв, что тот настроен решительно и собирается остаться на совещании, чего бы это ему ни стоило.

Начал профессор. Потом его мысли развил Корней, и уже через два часа всем присутствующим было предельно ясно, чего эта компания землян от них добивается.

Дальше, похоже, мысли всех членов Совета развёрнуты были в одну сторону — как бы пхнуть надоед отсюда, побыстрей и подальше.

Тем не менее, особенно поначалу слушали их внимательно. Большое впечатление на участников совещания произвёл профессор, выложивший развёрнутую программу подготовки группы войск, условно названой им "Горные егеря". Продуманность и выверенность программы впечатляли. И она не оставляла у слушателей ни малейшего сомнения в том, что это реально. Было учтено всё. И время подготовки, и состав участников, и типы и характер вооружения, места базирования и подготовки, обмундирование и даже нормы котлового довольствия. Не было только одного. Программа профессора не учитывала источников финансирования. Кто за всё это будет платить, профессора не интересовало в принципе.

А на вопрос Главы Совета: "А как вы представляете себе это всё профинансировать?", профессор, совершенно не смущаясь ответил: "А как хотите, так и оплачивайте". А потом в развёрнутой форме пояснил, что если они собираются побеждать в войнах с таким противником как ящер, то в крепостях им отсидеться не удастся. Возьмут измором. Хотя бы потому, что их больше.

А для того чтобы такого не получилось, нужны были регулярные войска, а не ополченцы, как у них сейчас принято, и не клановые дружины, что каждый клан готовит под свои собственные нужды, соображаясь с личными интересами и пристрастиями. Нужны были разные типы войск. И "Горные егеря" — только один из предлагаемых родов войск. И подчеркнул — это только один род войск. Только один! И этим, сам того не понимая, он окончательно добил Городской Совет, поставив большой, жирный крест на всём что он только что предлагал.

Понимая, что идея бесценна, в городе никто не мог ничего сделать. Не было средств. Даже простое перевооружение городской стражи вымело небольшие денежные ресурсы города под ноль. Так что с этой идеей, как им сказали, придётся опять подождать.

— Поймите, — убеждал угрюмого профессора Городской Голова, — ну нет у нас денег. Нету! Только первоначальные затраты на оружие для городского войска, составляют половину нашего годового бюджета. Вы думаете, мы просто так идём вам навстречу с раскорчёвкой посевных площадей. Больше посеете, больше продадите, больше денег от торгового налога в казне останется. Да и просто денег в городе будет больше.

— Так что, — обречённо вздохнул Голова, — как не жаль, а до следующей осени денег не ждите.

— А если до следующей осени, ящеры нагрянут, или амазонки, — заметил Сидор, вспомнив своего работника Бича. — Где тогда будем денег искать. Может быть вы всё таки по сусекам посредстве?

— Вот именно поэтому, мы вас и просили не встревать в конфликты с амазонками, — сердито проворчал Ведун, присутствовавший здесь же на совещании. — Пусть как можно дольше они думают, что здесь всё ещё малое и бедное поселение, серьёзного интереса для них не представляющее. Именно потому, что мы не можем вооружить и обучить много войска, мы и не можем адекватно ответить ни тем, ни другим. Да и содержать его, — обречённо махнул он рукой, — денег нет.

— Ну, допустим, для обучения Горных егерей, денег не надо, — возразил ему Корней. — Для этого надо только политическое желание и добро на наш проект. Нужны ещё люди. Но люди, как я понимаю, у вас есть.

— Деньги на что нужны, — продолжил Корней. — На обмундирование и на вооружение. Ещё на спец средства всякие, типа альпенштока и крючьев разных, но с этим можно и обождать. Главное — людей подготовить. Ведь у многих и физической подготовки то не хватает. Практика тренировки первой партии, это ясно показала.

— Да и с оружием не всё так плохо. У многих есть своё. Да и одежда, как правило, у всех своя. Так что, возражения ваши по большей части надуманные. Уж на первом то этапе, по крайней мере, до осени, можно и обойтись тем, что есть. Ну а потом уж надо этот вопрос решать, Иначе, если отряда не будет, люди обязательно разбегутся.

— Кстати, — заметил Сидор, — вооружиться можно и за счёт тех же амазонок или мелких групп ящеров. Они никак не ждут от нас подобного нахальства, вот их по одиночке, да мелкими группами, можно и отвадить от этого места, а заодно, и вооружиться.

— Или, наоборот, придавить, — возразил Ведун, бросив в его сторону хмурый, недовольный взгляд. — Тут, не знаешь, чем их отвлечь от города, а вы собираетесь их бить потихоньку. Вот пожалуются Императору, что, мол, пропадают непонятно почему в этих краях их отряды. Тот заинтересуется. Так и привлечём к себе нежелательное внимание. А мы, на данном этапе, себе этого позволить не можем.

— Значит, на чём останавливаемся, — грубо перебил его Корней. — Будем сейчас людей готовить с расчётом на будущее вооружение или не будем?

— Я так понимаю, — продолжил Ведун, недовольно покосившись и на него, — что вы опять рассчитываете на помощь в раскорчёвке пней и подготовке участков под пашню.

— Ну и чего в этом плохого, — мрачно поинтересовался Сидор. — Сами же постоянно твердите, что надо больше пахотных площадей городу иметь. Вот мы и стараемся.

— Да, — задумчиво протянул Ведун, оценивающе оглядев сидящего рядом Сидора. — Лошади на пахоту у вас есть. Даже в избытке, — негромко уточнил он сам для себя.

— Строевых, на пахоту, не дам, — сердито возразил Корней. — От них потом толку мало будет. Но и тех, что для этого пригодны, нам с избытком хватит, даже и половины не займём.

— Потому и хотим увеличить посевные площади, что пахать есть на ком, — уточнил Сидор.

— Так может вам проще просто людей нанять? — спросил его Городской Голова.

— Не шибко то кто-либо идёт на такие работы, — сердито возразил профессор. — Только если надо дружину в боевом тонусе держать, как ручейникам, например.

— Ну, ладно, — согласился с ними ведун. — Мы ещё раз подумаем, и поставим вас в известность. Прикинем свои возможности. Да и в предложении вашем и по отряду, и по пашне много здравого есть. Так что мы ещё раз всё подумаем, а потом вам скажем.

— Ну а раз такое дело, — обрадовался Сидор, — то вот, профессор, — указал он на удивлённого профессора, — приглашает вас сегодня в гости. Здесь в городке, в нашей землянке. Разносолов не обещаем, но хренов уху — новое изобретение профессора, обязательно выставим. Очень рекомендую. Вещь! Устроим, так сказать, презентацию.

— Вот и отлично, — заметил Ведун. — Тогда ждите нас с Головой вечером. Если будут какие неясности, то сразу же на месте и решим.

Вечером, к приходу местного начальства, на стол вытащили всё, что только можно было есть и пить. Однако основным украшением стола была огромная бутыль хреновухи, особой очистки, выставленная профессором. Это была его гордость. Плод долгого и упорного труда по поиску оптимальных ингредиентов, времени выдержки и способов очистки. По признанию всех местных экспертов, соседей, за последние дни ставших большими почитателями и поклонниками творчества профессора, ничего, даже близко подобного они до сих пор не пробовали.

На общем совете компании было решено проверить готовый продукт уже на членах высшего общества, на конечном, верхнем потребителе. Так сказать, окончательно решить, производить ли в промышленных масштабах сей продукт, или же ограничиться сугубо внутренним, домашним питием.

Однако члены Совета, какие-то неугомонные микроэлементы местного Высшего Света, где-то задерживались и пришли уже глубоким вечером. Собственно, когда их никто уже и не ждал.

Тем не менее, хоть и ополовиненная, но здоровущая бутыль хреновухи тут же появилась на столе, вызвав однозначно горячее одобрение, а новая порция шашлыка, по быстрому приготовленная на не погасших ещё углях костра, окончательно настроила всех на умиротворённый лад.

— Ну, мы тут посовещались, — благодушно начал Ведун, распуская пояс на вздувшимся брюхе, и тяжело откидываясь на стену землянки, — и я решил, — добавил он улыбаясь.

— Что Горных егерей, будем создавать, — закончил за него осоловелый Голова, разливая всем ещё по одной, по последней, как он сказал, стопке хренов ушки.

— Но, как, не жаль, без оружия, — развёл руками Ведун. — И без амуниции, и без этих ваших хитроумных и новомодных спец средств, — сожалеючи добавил он.

— Как мы не крутили, как не ужимали расходы. Как не прикидывали, у кого можно было бы денег занять. Нет ничего. И раньше осени не будет.

— А людей действительно полно, — заметил Голова. — И учить их надо. И время упускать не стоит. Тут вы всё правильно отметили. Так что выделим мы вам людей и на Горных егерей, и на раскорчёвку, — Голова насмешливо, с едва заметной барственной покровительственностью ухмыльнулся.

— Мы тут посовещались, — улыбнувшись, промолвил Сидор, — и решили у вас поинтересоваться. А сколько же надо средств на всё это? Интересно вот стало.

— На что, на это на всё? — насмешливо уточнил Ведун.

— Ну, на вооружение и прочее, — пояснил профессор, доставая из-под кровати новую бутыль. — Эта ещё лучше, — заметил он. — Тройной очистки. Похмелья — не бывает. Сивушных маслов нет.

— Много, — мрачно заметил Ведун, с тоской глядя, как разливают по кружкам прозрачную, желтоватую жидкость. Похоже, ещё больше пить ему не хотелось. — Придётся даже в других городах занимать. А у них своих проблем хватает. Дадут ли? Неизвестно, — вздохнув, закончил он.

— Этого хватит? — спросил Сидор, кидая перед ведуном кисет с чем-то сыпучим.

Буквально минуту оба представителя властей молча, настороженно смотрели на кисет.

— Это что? — настороженно поинтересовался Ведун.

Отставив в сторону стакан, он медленно протянул руку к кисету.

— Это, Иван, ваше оружие, — ответил Сидор, глядя в глаза Ведуна.

— И амуниция, — уточнил профессор, невозмутимо разливая всем по новой.

— Этого хватит? — повторил вопрос Сидор, когда ведун с Городским Головой ошарашено, уставились на крупные горошины отборного жемчуга, матово блеснувшие в распущенной горловине кисета.

— Я всегда знал, — задумчиво проговорил Ведун, — что люди с Земли таят в себе много удивительного.

— И интересного, — скупо добавил Голова, глядя остановившимся взглядом внутрь кисета. — И я так понимаю, что это у вас не последний? — Голова подкинул кисет на ладони, как бы оценивая его вес. — Хотя, к чему это я. Вопрос риторический, не правда ли? — усмехнулся он.

— Так хватит этого или нет, — раздражённо спросил Сидор, возвращаясь к интересующей его теме.

Подкуп высших должностных лиц всегда был процесс сложный и замысловатый. Никогда ведь не знаешь, что им на самом деле надо. Ну а когда они вдруг начинают ещё и кочевряжиться…

— Что? Трудно ответить? Или вам надо время для того, чтобы подумать?

— Нет, не надо, — медленно, словно заторможенный откликнулся Иван. — На оружие, кое-какое, не самого лучшего качества, этого хватит, даже на амуницию кое-что останется. Человек, эдак на пятьсот, шестьсот, не более. Может, больше, — задумчиво взяв кисет из рук Головы, он покачал его на ладони. — Может даже на полную экипировку хватит. Жемчуг крупный, отборный, но его мало.

— Тут, — слегка прищурил он глаз, прикидывая мысленно стоимость. — На взгляд…

— Ровно пятьдесят штук, — перебил его Сидор. — Круглый, ровный, гладкий, одного диаметра девять, десять миллиметров, правильной формы, белого цвета. Стандарт.

— Сколько такой будет стоить?

— Если бы только не надо было разом всё это продавать, — тяжело вздохнув, Ведун пару раз качнул кисет на ладони. — А так, за опт, большую скидку возьмут. Партия в пятьдесят штук — большая партия. Да и жемчуг больно хорош. Отборный. Такой трудно продаётся. Больших денег стоит, но мало покупателей. Было бы время, так взяли бы настоящую цену. Ни медяшки бы не упустили. А разом, придётся за полцены скинуть. А то и за меньшее.

— Не больше пяти тысяч, — уверенно сказал он. — По стольнику за такой гладкий жемчуг жалко отдавать, но, увы… Не больше.

— А если вот так, — покопавшись в лежащей под ногами суконной сумке, Сидор кинул перед ведуном с Головой ещё пару кисетов, раза в два больше первого.

— Тут разный, — ответил он на настороженно оценивающий взгляд Ведуна.

— Боже ты мой, — ошарашено проговорил Голова.

Распустив завязки обоих кисетов, он зачарованно смотрел внутрь.

— Ну, этот бисер ничего не стоит, — небрежно отстранил он в сторону один. — Тут… — поднял он взгляд на Сидора.

— Штук сто.

— Триста — пятьсот золотых, — равнодушно оценил Голова. — Реально — двести. Ерунда, можно не возиться. Надо будет сбыть — сами продадите любому здесь в городе.

— Тут, — ткнул пальцем во второй кисет.

— Сто пятьдесят, — напряжённо, внимательно глядя на него, негромко уточнил Сидор. — Всё то же самое, что в первом, только диаметром двенадцать, тринадцать. Цвет, правда, кремовый.

— Тридцать тысяч, — расплылся в довольной улыбке Голова. — Не меньше. Если не много больше.

Медленно перебирая пальцами, он осторожно, пальцем ворошил в кисете крупный речной жемчуг, заметно больше диаметром, чем в первом кисете.

— Вот этот мы сбудем быстро. На счёт раз. Хорошую цену возьмём. Знаю я, пару остро нуждающихся любителей столь крупного жемчуга и редких оттенков, — хищно ухмыльнулся Голова. — Вот такой размер всегда в цене.

— И тут явно больше того, что надо на вооружение и оснащение не то, что тысячи горных егерей, но и пары тысяч таких, что тренирует Корней у вас на Медвежьей поляне.

— А на лошадей им хватит? — тут же поинтересовался Корней. — Конная дружина городу, особенно против амазонок, совсем не помешала бы.

— Смеёшься, — покосился на него Ведун. — Столько разом нет ни у одного барышника. А покупать у амазонок, так не продадут же, черти. Как узнают, кто покупатель, так сразу цену в десятки раз подымут.

— Или ещё хлеще, продадут, деньги возьмут, а потом на перегоне коней отберут, или даже, вообще, не пригонят, — заметил Городской Голова.

— Бабы они жадные, да и конкурентов рядом не потерпят, — нехотя согласился с ним Ведун. — А тут надо не менее пяти тысяч.

— Лошадей, — тут же поправился он в ответ на непонимающие взгляды.

— Куда так много? — удивился профессор. — Пять тысяч лошадей. Да для них одного овса, не напасёшься. А сена? Откуда у нас столько?

— Да сено не проблема, — отмахнулся Голова. — Сена накосить сколько угодно можно. Лугов заливных кругом полно, да и народу на косьбу хватает. Да сами же егеря ваши для себя и накосят. А вот с зерном, действительно проблема. На сене, много не навоюешь. Овёс да кормовое зерно нужны.

— А такое количество, — заметил Ведун, возвращаясь к вопросу, — надо чтобы сформировать не менее двух тысяч конной рати, да по паре заводных лошадей, чтоб у каждого было.

— Это, получается, — задумался Сидор, — шесть тысяч лошадей?

— Пять, шесть, какая разница, — отмахнулся Ведун. — Главное, у местных барышников такого числа лошадей нет, у амазонок не купишь, а посему и говорить об этом нечего.

— Можно было бы иные пути поискать, — задумчиво пробормотал он. — Но на иные пути этого кисета точно не хватит.

— Этого? — удивился профессор.

— Да профессор, — подтвердил Голова. — Этого не хватит. Мелкий, так уж и быть, быстро продадим, и большой понемногу, разным покупателям и мелкими партиями. Вот и при деньгах будем, а вы — при оружии.

— Но на лошадей…, - покачал он головой. — Мы даже замахиваться не будем.

— "Мы? — подумал Сидор, глядя на покрасневшего, возбуждённого Голову. — Мы или Вы? И сколько тебе ещё на лапу надо кинуть, чтоб реально были МЫ".

— А с людьми на корчёвку что? — уточнил Сидор. То, что здесь и сейчас обсуждалось, опять уводило куда-то в ненужную сторону. Всё это раздражало. — Сколько людей будет? Когда и где?

— Это…, - довольный Голова подкинул кисет на ладони. — Это всё меняет. Надо будет пересмотреть наши планы и сроки, и только потом мы вам ответим, что и как. Это займёт немного времени, неделя то уж уйдёт точно. А пока, завтра же, Корней пусть приступает к формированию отряда Горных егерей в составе не менее тысячи человек. Людей ему пришлют.

— Но это не снимает с него обязанностей по подготовке первой партии, что сейчас у вас на Медвежьем Полигоне.

— На Поляне, вы хотели сказать, — уточнил профессор.

— Поляна, Полигон, — махнул рукой Ведун. — Дело не в названии. Главное чтоб место было, да кому тренироваться. А название — сегодня одно, завтра другое.

— "Угу, — снова разозлился про себя Сидор. — За наши то деньги могли бы и с названием поаккуратнее быть. Рекламу даже в этом мире никто не отменял".

— Так, если денег хватает, то может и нормальный тренировочный лагерь сделать? — заметил Корней. — Хотя, конечно, по уму если делать, то их не менее трёх надо.

— Куда столько? — удивился Ведун.

— Ну, Иван, — удивился Корней. — Считай.

— Один — для наших горных егерей. Ну, это, ладно. Можно и пещеры у нас в долине пока приспособить. Но только под времянку. Временно, то есть, — уточнил он. — Поскольку, как вы говорите, средств на всё про всё не хватает.

— Да и долина нам для других целей нужна, — усмехнувшись, поддержал его Сидор.

— Второй — уже в процессе практической подготовки. Это наш временный учебный лагерь на Медвежьей Поляне, — пояснил он. — Его, как временное решение, можно использовать для подготовки, например, пластунов.

— Вот с этого момента поподробнее, пожалуйста, — встрепенулся разомлевший, засыпающий Голова. — А сейчас вы кого готовите?

— Сейчас у нас, если так можно выразиться, готовится универсальная рать, — ответил Корней.

— А пластуны, батенька, — встрял профессор, — это что-то вроде спецвойск. Для особых операций. Не всякий человек для них и подходит.

— Из тех сотен, что я сейчас тренирую, — пояснил Корней. — Для этих войск подойдут не более пяти десятков человек. И то, только для первоначальной подготовки, а дальше ещё меньше останется.

— Ну, и третий — это судовая рать, — включился в разговор Сидор. — Мне Паша, ушкуйник который, всю плеш проел своими баснями о судовой рати. Но Пашина рать — это его личное дело. А вот то, что городу надо свои такие войска иметь, думаю нам всем понятно.

— Давайте, наконец-то вернёмся к нашим баранам, — не выдержал Корней. — Чего с Пашей разбираться. Бандит, он и есть бандит, хоть и называется ушкуйником.

Корней Пашу откровенно не любил, за что тот с удовольствием платил ему той же самой монетой. Поэтому упоминание имени одного в компании другого, мгновенно приводило к взрыву возмущения.

— Ну не скажи, — понимающе улыбнувшись, возразил Ведун. — Ушкуйники, это в первую очередь купцы, а потом уж разбойники. Да и не сравнишь их, с теми же пиратами, например. Вот у тех точно, нет, ни чести, ни совести. С тех можно что-либо получить только взяв за горло, когда тем деваться некуда, а до того момента и потом они тебя десять раз предадут и даже сами того не заметят.

— Мы сегодня вернёмся к вопросу о судовой рати? — усмехнувшись, поинтересовался Сидор. — Или так и будем обо всём понемногу говорить.

— Ну и что с ней не так, — спросил Городской Голова.

— А с ней всё не так, — проворчал Корней. — Начиная с того, что её у нас просто нет.

— Тех же лошадей привезти, — заметил Сидор. — На чём? Амазонки — не надёжны и, сами же говорите, что просто опасно им говорить о таких закупках. Договариваться с типами, подобными Паше, так сдерут столько, что никаких денег не хватит. И, опять же, амазонки вмешаются, постараются если не перехватить груз, то утопить точно.

— Да и оружия столько разного надо, чтобы вооружить несколько тысяч бойцов, что за один раз на одной лодье не привезёшь, — задумчиво проговорил Голова.

— Вот я и говорю, что пока кругом тихо, мирно, — заметил Корней, — обучить максимально возможное число бойцов, а потом уж из них отобрать. Кого в рать судовую, кого к лошадям приставить, кого в пластуны наладить, а кого и на хозчасти держать, к оружию не подпуская. Повара те же. Это всё времени требует, а его не так уж и много до конца зимы осталось. Стоит только начать, как и весна, мигом прискочит.

— А лагерь тренировочный организовать на речке. На Каменке, чуть повыше города, — вставил своё замечание Сидор. — Чуть выше места, где расположены Головинские рыбные тони. Я его заприметил ещё весной, когда с потрохами Головы возились.

— Какие тони? — вопросительно задрал правую бровь Голова. — Это ты мои рыбные ловы так обругал?

— Почему обругал, — улыбнулся Сидор. — Если они твои, то, как же их ещё называть?

— А потроха? — прищурив левый глаз, Голова выжидающе глядел на Сидора.

— Ну-тк, — включив дурку, непонимающе развёл руками Сидор. — Рыба же твоя, так и потроха значит твои.

— А-а, — согласно кивнул Голова, — понимаю. Это как сидорова коза. Угу…, - снова с пониманием покачал он головой.

— Ну, — улыбнулся теперь и Ведун, — обменялись шпильками. Теперь давайте ближе к делу. Что ты там говорил про полигон?

— Собственно это место мне понравилось тем, что хорошо подходит и для речной крепости, чтобы прикрыть город со стороны речки. Да и верфи судостроительные там можно расположить, чтобы свои суда строить, а не покупать у амазонок втридорога. В городском речном парту для верфей места, я так понимаю, нет.

— Нет, — неохотно согласился с ним Ведун. — Не знаю, как на это дело посмотрит ваш город, но наш Совет в этих вещах точно пас. Слишком близко к ящерам. Есть места и поспокойнее, ниже по Лонгаре.

— Вот это мы уж точно не потянем, — Голова даже покраснел от раздражения.

Правда, было не совсем ясно, отчего именно. То ли от сравнений Сидора, то ли от его несвоевременного предложения.

— И даже не то главное, что денег нет, а то, что ни материалов, ни специалистов на все нужды не хватает. Этой зимой все заняты.

— Другие кланы с востока сразу несколько новых крепостей с острожками заложили, что поболе, да намного посерьёзнее вашей проблемы будут. Кланы те старые, да крепкие. И там наиболее опасное направление и ящеры под боком. И людей у них поболе будет, и возможностей, средств тех же. Не то, что у вас. А вы себе, с юга целый полигон хотите построить, — недовольно проворчал он. — И где! Там, где кроме лягушек никто не выживет.

— Бред! Туда не то, что по берегу, даже по реке не доберёшься. Там же залом столетний, а вы туда лезите. Это же, какие деньги туда надо.

— И, к сожалению, опять повторяю, всё упирается в обеспечение. Ваш жемчуг ещё продать надо и товар закупить, а те, напрямую золотом платят и у них всё нужное давно под рукой. Вот к ним и пойдёт от нас всё самое лучшее.

— А к нам, кто же тогда идёт, — удивился профессор.

Сидя до того в своём тёмном углу, в разговор он не встревал, а тут, похоже, не выдержал. Видать, зацепило.

— К нам, значит, худшие идут, что ли?

— К вам вообще никто не идёт, — нервно зевнул Голова. — Речь о другом. К вам, а скажем честнее, к мастеру Корнею, направляем тех, кого никто из старых кланов не принял, — ответил ему Голова. — Не принял по разным причинам. Кто гол, как сокол, ничего не имел, или потерял, потому и не нужен. Кто беженец, как Бич ваш. Сбежал от амазонок, что-то имеет, но никому не интересен по своей гнилой сучности. Кто изначально не хотел ни к кому присоединяться, а теперь и рад бы, да не берут.

— Да мало ли какие у людей причины идти в войско. Там и платят прилично, можно семью содержать, а в случае гибели знают, что ни жену, ни сирот не бросят. Да и не проживёшь в наших краях один. И раньше было трудно, а теперь ещё тяжелее стало. Ящеры на Чёрной Речке, хоть и не убивают теперь земледельцев, но такой данью обкладывают тех до кого могут дотянуться, что люди всё бросают и бегут куда глаза глядят. А бежать то, особо и некуда. С юга горы пустые, бесплодные, с севера — амазонки, твари, далеко сзади — бароны, что за нашей спиной отсиживаются, но порядки у себя завели ого-го какие, людоедские. Вот и прибиваются к нам, к нашему городу.

— Ну, понятно, — заметил Корней, — значит, людей хватает. Ну, а раз так, то и давайте ко мне всех, до кого дотянуться сможете, а я уж отсею. Не из всякого новобранца воина сделаешь. Да и нам самим надо свою дружину формировать, а то мы тут посмотрели, а с юга то, у города, защиты никакой и нет, да и не живёт здесь никто.

— А кому надо здесь жить, в глухой пустыне этой, — нехотя заметил Голова. — Вон, и с востока, и с запада, и с севера до самой Лонгары пустых земель полно. Селись и живи. Да и осваивать их, не в обиду вам будет сказано, значительно легче, много старопахотных, брошенных. Всего делов то, поднять залежь. Да и человек, существо стадное, селится поближе к людям.

— А нас, что же, нахрена сюда загнали, — удивился Сидор. — Если мне не изменяет память, то других земель, кроме этих, южных, нам и не показывали.

— А в других землях, вы бы и дня не прожили, — равнодушно возразил Голова. Лицо его в этот момент ничего не выражало, настолько для него было очевидно, что он говорил. — Думаешь не видно, что вы за цацы такие. Там старые, крепкие кланы еле держатся, а вас, убеждённых одиночек, вмиг бы смяли. Возись потом, закапывай ваши трупы.

— Вот тут, с юга, тихо и для таких как вы, самое комфортное место. Ни ящеров тебе, ни амазонок, никого практически нет. Если и появится кто, то так, залётные. А на севере, на западе, и особенно с востока, недели не проходит, чтобы набег не отбили. Так что, не жалуйтесь. Земля здесь хорошая, только вот поработать придётся, пока наладится всё. Так что, отбирайте кого надо, а мы будем присылать всех подряд, — закончил он.

— Это что? — удивился Корней. — Вы оба два даёте добро на формирование частной армии?

Из всего, что только что наговорил Голова, он услышал лишь то, что было ему интересно. Остальное благополучно пропустил мимо ушей.

— Не частной, а региональной, — возразил Ведун. — Частных армий у нас нет, не было и не будет. Небольшие отряды, для обеспечения личной безопасности или какого поселения — да, пожалуйста, но армии — нет. Поэтому, если и есть у кого-либо средства на создание такой армии, создавайте. Но подчиняться она всё равно будет городу.

— Ну, это то, как раз, сколько угодно, — заметил профессор. — Нам себе на шею только частной армии и не хватало. А вот инструментов всяких, да материалов для крепости нашей, для лагерей тренировочных, да и мне, для опытов, — заметил он поморщившемуся Сидору, — надо бы поболе, чем я у вас в городе купить могу.

— "Корней в свою, а этот в свою дуду, оба два дуют", — недовольно подумал Сидор.

— Сожалею, профессор, — огорчился Ведун, — но тут уже ничем помочь не могу. Это надо заказывать и, пока зима, придётся везти через горы. А это и дорого, и долго. Проще и дешевле до весны подождать, а там, по реке привезти. Оно намного дешевле выйдет. Правда, — замялся Ведун, — если вы хотите жемчуг из кисета на что другое потратить, то это конечно можно сделать, но сократит количество оружия. А оружие нам сейчас самое главное.

— Да уж, — с умным видом, понимающе кивнул Сидор, — оружие сокращать нельзя. Но и профессор прав. Ему для опытов чего только не надо. Того, что мы привезли из княжеской лаборатории, как оказалось, совершенно не достаточно.

— Да, — кивнул головой профессор. — Лабораторного стекла и того не хватает, не говоря уж о химикатах.

— Профессор, — извиняюще развёл руками Голова, — мы хоть и обещали вам всяческую поддержку, но вы же видите. Наш город не богатый. Просто нет средств. Нет совершенно. Год ещё только начался, а казну всю подчистую уже вымели.

— А если бы были, — усмехнувшись, спросил Сидор. — Как бы вы всё это сюда доставили?

— Через горы конечно, — удивился Голова. — Как ещё? Торговые караваны постоянно ходят. Даже зимой. Правда зимой значительно реже, поскольку товар получается чуть дороже, чем, если бы везти по реке, вот и падает товарооборот. Но уж если обещана оплата и товар заранее заказан, то доставят мигом. Правда, как я уже сказал, это будет стоить дороже.

— Денег, как вы знаете, у нас нет, — заметил Сидор. — Зато есть жемчуг, — проговорил он, доставая из кармана висящего рядом плаща ещё один увесистый мешочек жемчуга. По виду больше того, что ранее он выделил на оружие. — Проблема только перевести этот жемчуг в полновесное серебро и золото. Здесь, двести штук, таких как в последнем. Вы знаете, где и как его реализовать, так что помогайте хоть в этом, раз обещались финансировать профессора, но не можете.

— Ого, — удивился Ведун, — а профессора вы цените больше, чем армию нашего края.

— Это не только на его труды, хотя мы и надеемся обратно их вернуть с помощью его же исследований, — усмехнулся Сидор. — Здесь и на другое.

— Тогда сделаем так, — оживился Голова. — То, что на оружие и оплату войска, это мы сами тратить будем, а то, что на исследования профессора, мы вам вернём, как только реализуем. В течение месяца, я думаю, деньги будут, а пока можете заказывать то, что вам необходимо. Пока изготовят, пока привезут, пока то, сё, тут и деньги подойдут.

— Теперь ещё один вопрос, — заметил Ведун. — По поводу ваших средств.

— По тем суммам, что пойдут на городские нужды вы, потом получите полный отчёт. Какое оружие, какая амуниция и всё такое прочее. Всё самым подробным образом, детально. Все выделенные вами средства вам же, будут потом возвращены. Это…, - Ведун опять подкинул мешочек с пятьюдесятью жемчужинами, с которыми всё никак не мог расстаться, — Эти два мешочка, что вы выделяете на оружие, хотелось бы рассматривать как беспроцентная ссуда городу. Остаётся обговорить только сроки возврата.

— Ну и что вы предлагаете? — поинтересовался профессор, — внимательно рассматривая что-то на дне ещё полной бутыли.

— Это вам решать, — заметил Голова. — Нам реально вам их отдать, не ранее чем к концу этого года. Как урожай продадим, так и бюджет у города снова наполнится. А до того времени проблем с возвратом средств у нас нет, потому как нет самих средств, — скаламбурил он.

— Проще говоря, к концу года не ждите, — флегматично уточнил Сидор. — Понятно. — Чего-то подобного он и ожидал. — А реально?

— Десять лет, — сказал, как отрезал Ведун. — Если говорить без всяких политесов и расшаркиваний друг перед другом, нам надо десять лет, чтобы безболезненно вернуть ваши деньги и, главное, решить проблемы, стоящие перед городом. И проблема оружия, далеко не самая главная. Хоть именно её вы так педалируете.

— Ну а если мы решим поучаствовать в ваших проблемах? — поинтересовался профессор, наконец-то оторвавшись от бутыли и с интересом рассматривая Голову с ведуном. — Что мы с этого будем иметь?

— Вы уже в них участвуете, — сухим, строгим голосом заметил Ведун. — И довольно значительно, — снова подкинул он на ладони мешочек с жемчугом. — Но если есть что-то ещё, что вы готовы предложить, то и наши предложения, тоже вырастут.

— "Ну, пока что от вас мы получили только какие-то неясные предложения по возможному использованию Корнеевских курсантов, — недовольно проворчал про себя Сидор. — Да и то, как-то невнятно. Может да, а может, и нет".

— Как вы…, - пробормотал профессор.

Согнувшись в три погибели и надрывно кряхтя, он с натугой вытащил из-под соседних с ним нар тяжёлый, грязный, с оторванной лямкой рюкзак,

— Как вы посмотрите на то, если мы предложим вам это?

— Нет, чтобы помочь, — пожаловался он Ведуну на Сидора с Корнеем, с ухмылкой наблюдавших за ним. — Никакого уважения к старческим сединам.

— Ага, — насмешливо заметил Сидор. — Это он перед вами, господа, выдрючивается, а как сюда надо было рюкзак тащить, так всех отгонял, никому в руки не давал. Я, говорит, сам, да сам. Так один и допёр.

Место, откуда профессор теоретически допёр тяжеленный рюкзак, он благоразумно не указал. Незачем чужим это было знать. Как и то, что пёр профессор его из соседней кладовки, в трёх шагах отсюда.

— Ну, — засмущался профессор. — Ну да, есть ещё порох в пороховницах. Кое-что могу.

— Это, если вы в восемьдесят лет, такое называете, "кое-что", — покачал головой Ведун, осторожно пхнув ногой неподъёмный рюкзак, — то, что было ранее?

— То, что было ранее прошло, — вернул разговор в конструктивное русло Сидор. — Сейчас нас интересует реализация этого добра. Здесь, как вы понимаете, жемчуг, и что с ним делать — непонятно. Но продавать его здесь и сейчас, в городе нельзя, это мы прекрасно понимаем. Но и ждать у моря погоды — нам бы больше не хотелось. Надоело безденежье. Планов наших громадьё требует…

— Да, — протянул Ведун. Холодный, оценивающий взгляд, брошенный им на компанию, принимающую их сегодня в гостях, был какой-то неопределённо задумчивый, странный. — А ведь вы, судари мои, судя по всему, набрели на бродячие речные жемчужницы.

— Что-то, на то похоже, — согласно кивнул Корней. — По крайней мере, осенью на старом месте их уже не было. Убрели, видать нахрен.

— И не могло быть, — заметил Городской Голова, медленно, осторожно запуская руки в рюкзак с жемчугом и с задумчиво мечтательным видом перебирая крупные жемчужины в руках. — Они постоянно бродят. Потому так и называются, бродячие. А на такое богатое место, можно только случайно, раз в жизни набрести. И на одном месте они стоят два, три дня и всё. Потом разом пропадают.

— Всю жизнь мечтал.

Словно сомнамбула он медленно пропускал жемчуг сквозь растопыренные пальцы, глядя, как они скатываются с ладоней.

— Так, что вам несказанно повезло, — тихо проговорил он, не отводя взгляда от рюкзака.

— Ну, с плантацией жемчуга, мы потом разберёмся, — сердито перебил его Сидор. Все разговоры о месте добычи вызывали у него глухое раздражение. — Сейчас же давайте решать, что делать с этим, — раздражённо пхнул он рюкзак.

— Ну, тогда мы не будем уточнять, последнее ли это, — понимающе усмехнулся Ведун. — Судя по той небрежности, что вы его пихнули, и что я слышал ранее о таких местах, это далеко не всё. Но и что делать с этим, я сейчас не скажу. Больно уж сумма велика может быть.

— Ну да, — заметил профессор, покосившись на задумчиво перебирающего руками жемчуг в рюкзаке Голову. — Особенно если жемчуг правильно сбыть.

— Да, профессор, — согласился с ним Голова. Решительно отстранившись, он стряхнул руки, как бы всё сбрасывая. — Тут вы правы. Но, как я уже говорил, сбыть его не проблема. Проблема только в сроках. Если вы не торопитесь, то сбыть можно за полную стоимость.

— Мы не торопимся, — согласился Сидор. — Мы потому его сюда и притащили, что нам деньги нужны, а ждать незнамо чего, тоже не хочется.

— Мы надеемся этого хватит, чтобы сровняться со старыми кланами, хотя бы по деньгам, — гордо заявил профессор, давно уязвлённый в самую душу неравенством их положения.

— Нет, профессор, — огорчённо возразил Ведун. — Как ни жаль, но этого не хватит. Вам лично, профессор, да и всей вашей компании, этого, — кивнул он на рюкзак, — на две жизни хватит, если не на четыре. А вот против старых кланов, это так, пыль. Даже сотой, а то и тысячной доли от их капиталов не будет. И это не считая всякого имущества и производств.

— А я думал, мы богатые, — убито проговорил Корней.

— Вы богатые, — подтвердил Городской Голова. — Как частные лица, вы очень богатые. А вот, как отдельный клан, как компания, организация — вы ничто.

— Чтобы вам понять, о чём идёт речь, — вставил Ведун, — вам надо посетить стройку тех крепостей, что заложены с восточной стороны края по границе с ящерами. Съездите, посмотрите новый оборонительный пояс. Тогда вы сразу поймёте, в чём разница между вашим деревянным Медвежьим углом… тьфу ты, — поправился он, — хутором, которым вы так гордитесь, и их каменными крепостями. Поймёте, сколько же в действительности надо средств, людей и материалов, на сооружение настоящей крепости.

— И это не считая того, — уточнил Голова, — что они туда потянут дороги, вместе с устройством, пока деревянных, а потом и каменных мостов.

— Ну всё? — спросил поднимаясь ведун. Едва заметно его повело чуть в сторону. — Кажется, больше вопросов нет. Нет, — согласился он сам с собой. — Тогда спасибо ещё раз за хренов уху, профессор. Это действительно, нечто. А теперь мы пошли. Завтра ждите народ. А по поводу вашего жемчуга, — кивнул он на рюкзак, — Давайте вернёмся к этому вопросу через неделю. По крайней мере до того дня, когда мы точно со всем этим определимся. По этим же трём мешочкам, я думаю, мы решили.

— Бисер же мы вам оставляем. С этим вы и сами разберётесь. Тут Голова прав, не стоит он того чтоб с ним возиться.

— Да, — Сидор задумчиво потёр подбородок. — Значит — десять лет. Что ж, пусть будет десять лет. В конце концов, это не последние деньги.

С тем и расстались, договорившись о встрече позже.

Проблемы росли, словно снежный ком. А ни людей, ни денег не было.

Как только какой-нибудь человек, или семья беженцев появлялись в городе, так к нему тут же являлись вербовщики из конкурирующих между собой кланов и перебивая друг друга, предлагали самые выгодные предложения за любого специалиста, что мог представлять даже теоретический интерес. Борьба за кадры шла нешуточная, правда, дорогу друг другу старались не перебегать и гадить никому не позволялось. Вербовщики, уличённые в нечистоплотности, подвергались жестокому наказанию, вплоть до изгнания из клана.

И на их фоне любое предложение Сидора не котировалось. Рассчитывать он мог только на каких-нибудь неудачников, никому не нужных, людей без специальности, простых разнорабочих, или на одиночек, не желающих присоединяться ни к кому, в силу разных причин.

Ни одна из этих категорий Сидора не устраивала. Толку с работы таких горе специалистов не было, за ними постоянно надо было всё переделывать, а это выходило уже чуть ли, не вдвое дороже, а чаще и того боле. Не говоря уж о затратах собственного труда и времени. Работа одного только Бича с его семейством чего стоила. И дня не было, когда бы Сидор не заставил того переделывать сделанного.

Да и с продажей жемчуга было всё не так просто. Чего с самого начала опасались, на то и напоролись. И виноватый вид Головы, каждый день встречаемого им в городской Управе, яснее ясного говорил, что денег пока нет.

По сему поводу Сидор сидел в своём любимом кабаке у Брахуна и пытался пить горькую. Получалось плохо. Горькая была противной и в горло не лезла. Надраться не выходило никак. Поэтому, не выдержав издевательство над собственным организмом, он заказал себе кувшинчик местного пивка, которое хотя бы можно было взять в рот и, пребывая в самом смурном, паскудном состоянии, нехотя цедил пиво сквозь зубы, медленно доводя себя до нужной кондиции.

— Здорово Сидор! — раздался над его головой чем-то смутно знакомый голос. — Пивком угостишь?

— О-о-о! Какие люди! Мишаня! Садись, садись, — обрадовался Сидор, узнав когда-то виденного им рыбака, который им в своё время здорово помог парой весьма толковых советов с рыбой.

— Ты один здесь, или ребята тоже на зиму в город перебрались? — поинтересовался он, вспоминая, что Мишаня никогда не ходил один, а только в компании двух своих друзей.

— Да вдвоём с Пафнутием, — мрачно откликнулся Мишаня, невольно поморщившись.

— А Юрка куда дели?

— Убили Юрка. Амазонки зарубили.

— Вот, значит как. Зверствуют, значит.

— И зверствуют, и ограбили подчистую. Так что, мне с моими нынешними капиталами сейчас только твоё халявное пиво и пить.

— А что так.

— Да вот, пришёл к тебе на работу наниматься.

— Как это, наниматься? Нафига? Да у вас же своя рыболовецкая артель.

— Да-а. Был у нас промысел. Был, да весь вышел. Амазонки, твари такие, разорили. Всё отобрали. И сети, и лодки, и амбары с сараями пожгли. Чаны засолочные, коптильни, всё, всё подчистую забрали. И рыбу, что была заготовлена, тоже себе забрали.

— Ну и наплюй. Купи новые. Небось, накопили себе капиталов то на рыбке. Чай не первый год работаете.

— Нет капиталов. Всё стервы эти отобрали. Еле животы свои спасли, а то бы порубили насмерть.

— Как это так?

— А вот так. Они, оказывается, следят за всеми, кто на реке трудится. И барыши их подсчитывают. И так точно считают, сволочи. До последней монетки всё выверено. Как будто у них здесь сидит свой человечек и всё, всё им докладывает.

— Вот и нас прижали, как только мы чуток поднялись. И прижали так, что и не вывернешься. И пока всё до последней монетки не отдали, не отпускали, сволочи.

— Вот так вот взяли, и просто отдали? — удивлённо посмотрел на него Сидор.

— Не просто, — хмыкнул Мишаня, подымая руку и показывая Сидору перевязанную кисть левой руки. — Было пять пальцев, стало четыре. По кусочку, твари, резали, по фаланге.

— Я, почитай, сразу всё отдал, потому и легко отделался. А вот Пафнутий так легко не обошёлся. Всю шкуру со спины плетьми сняли. А Юрка, так, вообще, зарубили.

— Они нас на лове взяли, на Лебяжьем острове. Ну и сразу предъявили счёт к оплате. И заметь, опять повторюсь, чтоб ты осознал. Все наши доходы, до последней медяшки были им отлично известны. Только мы этого сразу не поняли, — чертыхнулся он, принимаясь за пивную корчажку Сидора.

Набулькав в свою кружку пива из Сидорова кувшинчика, он жадно присосался к бокалу и надолго замолчал. Стукнув опустевшей кружкой по столу он с обречённо злыми глазами, с какой-то дикой тоской в них зло посмотрел на молча наблюдающего за его манипуляциями Сидора.

— Пока ещё просто по сусекам шарили, терпели, — тихо процедил он сквозь зубы. — Ну, а когда стали пытать, выпытывая, где и что у нас прячется, тут первым Юрок не выдержал. Схватил шампур для копчения и по ручонкам одной из этих тварей со всей дури и врезал. Так, прямо до кости у одной из этих сучек обе ручки то и рассёк.

— Ну, — поморщился он, — тут же голову то сабелькой ему и сняли, чтоб по ручкам их шаловливым шампуром не бил. А потом за нас взялись, — хмуро посмотрел он на свою перевязанную кисть. — И ведь как всё организовали, твари. Пока одни нас на лове пытали, другие, в это же время, на нашем же берегу, наш хутор потрошили.

— Всё забрали, — прервался он, зло поджав губы, — а что не смогли взять, то поломали и пожгли. А потом уж и заначки наши повымели.

— Так что, Сидор, принимай на работу нищего рыбака. Всё, что нажито было, всё потеряно. Даже дома не осталось, всё сгорело.

— Где же вы теперь живёте?

— Да, — расстроено махнул Мишаня перевязанной рукой, — землянку под стеной посада выкопали. В городских казармах места уже не нашлось, вот и пришлось перебираться за стены, в посад.

— Так что, давай, принимай на работу. Буду теперь, вместо рыбной ловли, пеньки тебе корчевать. Пока меня одного, а потом, как Пафнутий поправится, и он присоединится.

— Да, видишь ли, — замялся Сидор. В голове его забрезжила интересная мысль, — с оплатой, как раз то и загвоздка. Может быть, ты не слышал, но я нанимаю людей с условием оплаты из будущего урожая.

— Да слышал я всё, — раздражённо махнул рукой Мишаня. — И про этот ваш будущий урожай, и про оплату, которой может и не быть, и про нищенский размер трудодня.

— Ну а раз слышал, то какого же чёрта, ты ко мне припёрся, — удивлённо посмотрел на него Сидор. — Да тебя с твоим умением на руках в кланах носить будут. И тебя и Пафнутия. Накой, вам эти пеньки за гроши?

— В клан не пойду, — набычился Мишаня. — И работать на них не буду. Знаю я их порядки. Договариваешься на долю в прибыли, а доля эта, как потом оказывается, курам на смех. Мало того, что она вообще смехотворная — какая-то жалкая десятина, но ведь и из неё же ещё и отгрызают.

— Как это? — заинтересовался Сидор.

— А вот так это, — зло сплюнул на пол Мишаня. — Десятина то идёт от всех промыслов и промысловиков.

— Ну и хорошо, — удивлёно посмотрел на него Сидор. — Сегодня ты здоров и можешь много заработать, а завтра ты больной и тебе обеспечивают достаток твои товарищи.

— Да нет там товарищей, — усмехнулся невесело Мишаня. — Там есть клановщики. А у них всё чётко разбито по частям.

— Эта часть бондари, — начал он загибать пальцы, — эта часть рыбари, эта часть — коптильщики рыбы. Эта часть грузчики. Ну и так далее. И десятина идёт от работ в каждой части отдельно. Ну а уже внутри самой части распределяется поровну между всеми своими.

— Вот и получается, что пока ты середнячок, то всё хорошо. А как только у тебя появляется лучший продукт, то тебя обдирают как липку.

— Вот смотри, — усмехнулся он, поудобнее устраиваясь на лавке и подливая себе Сидорова пива в опустевшую уже кружку. — Я делаю лучшую рыбу на всём нашем берегу. Колода моих бочек стоит один золотой. Колода — это двенадцать штук. У нас здесь вообще-то двенадцатеричная система, — пояснил он недоумённо поднявшему брови Сидору. — А колода такой же копчёной рыбы другого коптильщика, стоит не более пяти, ну, в редких случаях шести, серебрушек.

— Такая разница? — удивился Сидор.

— Мне с каждой колоды полагалось бы одна и две десятых серебрушки, что составляет четырнадцать с частью медяшек, а я получаю десять.

— Сложи ка мои четырнадцать медяшек, — усмехнулся невесело он, — из моих десяти процентов, да семь с четвертью медяшки соседа моего, другого коптильщика. Получается двадцать одна медяшка на нас двоих. Так сколько я получаю? Десять с половиной, — мрачно глянул он на Сидора. — Ровно половину. А это уже не десятина. И оно мне надо?

— И так во всём, — мрачно продолжил он, — что ни возьми. Говорят одно, а на деле выходит другое. Ну да не о том речь. Ты говори, принимаешь на работу, или тебе я не подхожу? — мрачно зыркнул на него Мишаня.

— Ты знаешь, — скептически оглядел Сидор щуплую фигуру Мишани, — хиловат ты для копки пеньков будешь.

— Нет, конечно, — постарался он тут же успокоить сердито засопевшего Мишаню, — люди мне нужны. И нужны в неограниченных количествах. И если ты настаиваешь, то можешь выходить на работу хоть завтра. Но у меня к тебе будет несколько другое предложение. Подрядился я тут коптить рыбу для кланов, да с делами со своими совсем это дело запустил, а бросать не хочется, всё-таки доход, какой никакой. Вот и приходится разрываться в разные концы. Скоро уж лошадь совсем загоняю. Может, ты этим делом займёшься? Не знаю, какой ты там коптильщик, но работёнка там всяко полегче, чем на корчёвке пней. Да и с рукой твоей, — кивнул он на перевязанную руку Мишани. — Опять же и Пафнутия, если он может двигаться, можешь приспособить к чему-либо. Правда, с оплатой будет, как и на пеньках, урожаем будущего года. Зерном, или чем другим, по выбору.

— Ну и велик ли выбор, — заинтересованно уставился на него Мишаня. — Может, можно выбрать и нынче? Слышал я, что у вас всякой всячины экзотической в достатке образовалось? Моя половина от картошечки бы не отказалась. Очень она её уважает.

— Да есть чуток, — согласно кивнул головой Сидор, — но это только для внутреннего потребления. Для своих, то есть.

— А, — разочаровано протянул Мишаня. — А я уж думал в долг попросить, под расчёт будущих заработков. А то питание в общей столовке, уж обрыдло. Перловая каша с мясом, перловая каша с рыбой. Перловая каша с грибами, перловая каша ещё с чем-нибудь. Скоро перловка у меня из ушей полезет.

— Да и как посмотришь порой на гнусные рожи этих клановщиков, как послушаешь их постоянные, чуть ли не ежедневные предложения по работе на них, так даже идти туда не хочется.

— Ну, — почесал в затылке Сидор, — если под аванс будущей работы, то проблем нет. Можешь брать всё, что ещё осталось. Кое-какие резервы есть ещё, не всё распределили. Так, что в этом тебе повезло.

— Ну и по каким же ценам, вы готовы мне предоставить продукты? — сразу же перешёл в практическую плоскость Мишаня.

— А хрен его знает, — безразлично пожал плечами Сидор. — Это тебе надо обращаться к Мане. Она у нас заведует всеми припасами и ценами на них. Но в любом случае это будет ниже, чем на рынке. Да и на работе питание бесплатное. Так что можешь устраивать ещё и свою жену, вот тебе и продукты бесплатные. Экономия.

— Картошки, той же тобой любимой, навалом, — продолжал перечислять Сидор с задумчивым видом. — Ну а поскольку, мы не являемся официально кланом, то и обязанностей по содержанию общественной столовой на нас нет. Потому и продуктов у нас масса дешёвых.

— Вот, — достал он кусок бересты из постоянно болтающейся у него на поясе сумки, — сейчас черкану письмецо Маше, чтобы она тебе выделила аванс продуктами, а завтра с утра можешь и приступать. Так куда пойдёшь? На пеньки, или всё-таки коптить рыбу? И учти, что на пеньках, нам женщины не нужны. И кстати насчёт Пафнутия, когда он сможет к работе приступить?

— Если коптить, то хоть завтра, — задумчиво глядя на Сидора, проговорил Мишаня, — а если на пеньки, то через месяц, не ранее. Пусть спина как следует заживёт.

— Ну, — поторопил его Сидор, — на сколько человек писать записку?

— На одного. На меня, — Мишаня с задумчивым видом откинулся на спинку скамейки. — А вот завтра, когда с утра съездим и посмотрим твою коптильню, я тебе и отвечу, буду ли я работать у тебя коптильщиком.

— Ну вот тогда завтра и записку писать будем, — недовольно пробурчал Сидор, убирая обратно в сумку бересту. — Нечего канцелярию разводить. Сегодня один подсчёт, завтра другой, а послезавтра третий. Мы тебе не счётная палата, чтоб пустой писаниной заниматься. Завтра, на рассвете, жду у южных ворот, поедем коптильню смотреть. Там как раз выемка рыбы будет, мне там заодно и присутствовать требуется. Вот и совместим дело с бездельем. Так что, бывай. Завтра жду.

Следующим утром Сидор уже ждал Мишаню у южных ворот, весело переругиваясь со стражниками, которые тоже были рады почесать языки в столь ранний час.

Однако Мишаня ждать себя не заставил и точно с первыми лучами позднего зимнего солнца, он появился возле ворот. Да к тому же и не один, а со своим другом.

— О, Пафнутий! — обрадовано воскликнул Сидор, разглядев в утренних сумерках осунувшееся лицо старого знакомого. — Всё-таки решил выбраться. Ну тогда, поехали, а то я уже заждался.

— Это ты поедешь, — усмехнулся невесело Пафнутий, — а мы пешком пойдём.

— Ну не беда, — улыбнулся Сидор, вскакивая в седло и не спеша, выезжая за ворота. — Зато обратно с подводой доберётесь. Там как раз готовый продукт повезут, вот и вас захватят.

— Готовый продукт, это хорошо, — улыбнулся Пафнутий. — Мы как раз с утра поесть не успели. Не пожадничаешь? Угостишь своей рыбкой?

— Да сколько угодно, — улыбнулся Сидор. — Для хорошего человека, ничего не жалко.

— Слушай, Сидор, — дёрнул его за штанину, идущий с другого бока лошади Мишаня. — А кто у вас рыбу ловит? Димон, что ли?

— Щаз, — хмыкнул Сидор. — Из Димона рыбак, как из меня балерун. Кланы поставляют, — тут же пояснил он на недоумённый взгляд Мишани. — Городской Совет предложил нам коптить рыбу, которую они будут нам поставлять, за двадцать процентов от дохода. Ну мы и согласились.

— Это как это? — удивлённо посмотрел на него Мишаня, невольно даже сбившись с размеренного походного шага.

— Ну, каждые двадцать процентов с проданной рыбы наши. Ну чего непонятно, — рассердился Сидор, глядя на непонимающие глаза приятелей. — Продали на десять золотых, два нам в карман. Оплата работ только после продажи. Вот и весь расчёт, чего непонятного.

— Непонятно то, что нам, никто из них таких условий не предлагал, — заметил Пафнутий, переглянувшись с Мишаней. — А мы то поболе вашего в рыбе понимаем.

— Вас они хотели в члены своих кланов заполучить. Потому, видать, и не предлагали. Ждали, наверное, когда вы сломаетесь. А нас чего к себе звать, — хмыкнул Сидор и, повернувшись к Пафнутию, начал загибать пальцы. — Склочные. Скандальные. Неуправляемые совершенно. Злые! Делаем только то, что считаем нужным и только тогда, когда сами этого захотим, и только так, как считаем правильно. Если что не по нашему, то готовы и в морду дать.

— Ну и кому такие клановщики нужны, — скептически поглядел он на своих знакомцев. — К тому же мы, вообще из другого мира, а местные главы кланов стараются с такими не связываться. Любой из нас, из тех, кто сюда попал, по определению неуправляем. С нами можно только договориться. А вот договариваться то, они и не любят. Им бы принудить человека, а потом из него верёвки вить. Вот, к примеру, взять профессора нашего. Милейшей души человек. Но как только начинаешь ему что-либо диктовать или навязывать, так такой редкостной сволочью становится, убить мало. А Корней? После того, как он от рабства избавился, попробуй ему что-либо прикажи, удавит. А нам с Димоном, вообще, всё по фигу. Вот, интересно было за профессором прокатиться. Взяли и поехали. Сейчас нам интересно здесь поработать, место для себя обустроить. Но только попробуют нас прижать, так пошлём их всех нах. И даже не чихнём. Мир велик, и прожить в нём можно.

— Что? — усмехнулся Пафнутий. — И саженцы свои бросите?

— Ага, щаз, — усмехнулся Сидор. — Размечтался! Я и эти саженцы, и черенки, своими собственными ручками по штучке перебирал самолично. Через полконтинента пёр, чуть ли не на собственном горбу. И вот так бросить? Да если только на них кто покусится, удавлю падлу. Но если надо будет, то я этими же ручками и изничтожу эти ценные черенки на корню, чтоб никому не досталось. И расти, они будут только там, где я захочу, и никто другой.

— Тяжёлые вы люди, — помолчав, проговорил Мишаня, — и неприятные. Слишком большие особисты. Тяжело вам здесь будет. Ну, да и мы с Пафнутием, да с покойным Юрком, такие же, — тяжело вздохнул он. — Вот и нас давят, все кому не лень.

Так, за разговором, они и добрались до Медвежьей поляны, где на краю, со стороны реки, Сидор с Димоном устроили себе коптильню на склоне надпойменной террасы, простирающейся к недалёкой отсюда реке.

Остановившись возле неказистого, длинного бревенчатого сарая с двумя широкими полотнами дверей в торце здания, обнесённого по кругу невысоким плетёным забором из ивовых прутьев, Сидор с несколько смущенным видом махнул вокруг рукой.

— Вот! Это всё наше хозяйство. Здесь ещё где-то землянка должна была быть, — завертелся он в седле своей лошади, мучительно пытаясь вспомнить где они с Димоном по осени вырыли небольшую землянку для жилья.

— Это что? — потрясённо спросил его Мишаня. — Ваша коптильня?! — ахнул он, подойдя поближе и рассмотрев неказистое сооружение. — Я издалека, смотрел, смотрел и просто не мог поверить, что это убожество называют коптильней.

— Чем богаты, — недовольно буркнул Сидор, до глубины души уязвлённый пренебрежительной оценкой их с Димоном тяжких, многодневных трудов. — Зато рыба неплохая выходит.

— Дашка! — неожиданно заорал он, озираясь вокруг. — Дашка! Где тебя черти носят?

— Ты чего орёшь, — неожиданно раздался из-за его спины тонкий и недовольный детский голосочек. — Здесь я. Давно уж за вами наблюдаю, а вы всё меня не замечаете.

— А-а, — облегчённо вздохнул Сидор. — А я уж подумал, случилось чего, коль тебя нет на месте.

— Да куда я денусь, — усмехнулась Дашка, проходя мимо Сидора с мужиками и скрываясь в двери незаметной до того землянки, так тщательно скрытой за заснеженным кустом, что если бы не натоптанная тропинка к её двери, то можно было пройти в двух шагах и не заметить.

— Мы теперь тут вдвоём дежурим, — продолжила она, снова появляясь перед ними, как из-под земли. — Я тут себе помощника наняла, — по деловому продолжила она, в то же время, смотря на Сидора немного испуганным взглядом. — И зарплату ему пообещала.

— Небось, такого же, как сама, мелкого? — усмехнулся Сидор, принимая преувеличенно деловой вид.

— А то, — тут же подбоченилась маленькая пигалица. — Мы, хоть и маленькие, да дело своё знаем.

— Это сколько же тебе лет? — неожиданно раздался потрясённый голос Пафнутия, выступившего из-за спины Сидора и удивлённо уставившегося на маленькую девочку, стоящую перед ним и по деловому рассуждающую.

— А какое тебе дело до моих лет, — тут же ощетинилась маленькая девчонка. — Я дело своё сполняю, а до остального не твоя печаль.

— Да, Пафнутий, — поддержал маленькую работницу Сидор, — какое твоё дело до её годов. Хоть и мала, а сама зарабатывает и с делом справляется, да и малых сестёр содержит. По крайней мере, ни у кого не просит и не клянчит.

— И сколько же ты ей платишь? — неожиданно решил поинтересоваться Мишаня, подходя поближе и устраиваясь на бревне возле входной двери.

— Да сколько рабочим здесь платят, столько и им. Чай, не объедят, — хмуро бросил ему Сидор, начиная понемногу раздражаться. — Или ты думаешь, что торчать здесь, вдали от города, зимой, на морозе, великое удовольствие?

— Вы, кажется, хотели рыбки попробовать, — стараясь скрыть раздражение, добавил он. — Дашка! — неожиданно рявкнул он. — Тащи гостям свой продукт на пробу. Считай, что оценочная комиссия прибыла.

Мгновенно скрывшаяся в землянке Дашка буквально через пару секунд выскочила обратно, таща на какой-то не очень опрятной тряпке два больших куска какой-то рыбины неизвестного происхождения.

— Ну и как его звали при жизни, — усмехнулся Пафнутий, отламывая большой кусок от тушки и осторожно надкусывая.

— Жерех, — мрачно буркнула, стоящая прямо перед ним Даша, и с чисто детской непосредственностью поинтересовалась. — А ты что, в рыбе разбираешься? — И добавила, ничуть не смутившись. — А вот Сидор, совершенно не рубит, где у неё хвост, а где голова. Да и чем коптить, совершено не представляет. Ему что осина, что ольха, что вишня, всё едино. Если бы не я, совсем бы дело завалил. — И продолжила в том же духе. — Он вас что, мне в помощь привёл?

— Ну вот что, маленькая нахалка, — рассердился наконец-то Сидор. — Иди, готовь ящики с готовым продуктом под погрузку, а мы тут и без сопливых разберёмся. И пришли ко мне своего помощника, чтобы я на него посмотрел.

— А чего на него смотреть, — пожала плечами маленькая нахалка, не обратив на вопль Сидора совершенно никакого внимания. — Меня он устраивает, а другим и дела до того нет, — добавила она, устраиваясь поудобнее на бревне рядом с Пафнутием и смотря на то, как он поедает рыбу широко открытыми глазами.

— А я тебя знаю, — неожиданно добавила она, ткнув в него пальцем. — Ты с моим батяней как-то рыбу ловил.

— Чьих же ты тогда будешь? — задумчиво спросил её Пафнутий, откладывая в сторону, наполовину съеденную рыбу.

— Докучая, рыбака с Чёрной речки, — немного помолчав, ответила пигалица.

— Так вас же всех ещё пару лет назад амазонки побили, — удивлённо глядя на нее, тихо проговорил Мишаня.

— Как видишь, не всех, — тихо ответила Дашка, уставившись взглядом в землю и ковыряя валенком слежавшийся снег. — Кое-кто и выжил. Я, сестрёнки, да ещё дружок мой, Колька. Он сейчас спит в землянке, — кивнула она на закрытую дверь землянки. — Умаялся после ночной смены с непривычки. Да и оголодал чуток, всё никак не наестся. Рыба то жирная. Вот его, то в отхожее место, то в сон постоянно и тянет, — с детской непосредственностью вывалила она на них все свои секреты.

— Колька, — это случаем не сынок вашего бывшего бригадира Стаса Молчуна? — задумчиво глядя на неё, спросил Пафнутий. — Кажется, в тот набег и их вся семья погибла?

— Как видишь, не вся, — глядя ему прямо в глаза, ответила тихо Даша. — Колька выжил. Только теперь женщин очень боится. Как тётя Маня приезжает, так он в угол, под кровать, забивается, и выходить боится. А она каждый раз расстраивается.

— Ну ничего себе, — удивлённо посмотрел на неё Сидор. — Оказывается ещё и Маня здесь постоянно тобой занимается. А мне ни слова. Да у вас тут целый женский заговор, иначе не назовёшь.

— Ха, — насмешливо глядя на Сидора, подбоченилась Даша, — а с вами, мужиками, иначе никак. Больно уж вы народ хилый, да слабосильный.

— А ящики с рыбой мне готовить нечего, — неожиданно переключилась она на другое. — Всё уже давно готово и отправки дожидается.

— Мне бы ещё одну землянку, — снова переключилась она, — для хранения рыбы. А то нам вдвоём с Колькой тесновато будет. Да и кожушок мой, — любовно погладила она совсем новый кожух, явно сшитый точно под неё, — рыбой скоро пропахнет. А мне бы не хотелось.

— Будет тебе новая землянка под готовую рыбу, — улыбнулся Сидор. — Сегодня же у Корнея взвод курсантов выпрошу, чтобы тебе землянку выкопали, да заодно и дров заготовили. Чтоб вам с Колькой тесниться не пришлось. Да и тётя Маня расстроится, если твой новый кожух копчёной рыбой провоняет. Ты куда, кстати, старый то дела.

— Да, — махнула Дашка рукой, — Колька таскает. Он и валенки мои норовит надеть, — тут же пожаловалась она. — Своих то нет совсем, вот мои и тянет.

— Ладно, — усмехнулся Сидор, — будут твоему Кольке и кожух, и валенки, чтоб у тебя не таскал. Новый не обещаю, но для работы получит.

— Ну вот, наконец-то, — заметил он появившихся из-за кромки леса несколько саней с возницами. — Я уж думал, что сегодня их не будет.

— Вы чего так поздно, — спросил он первого подъехавшего возницу. — Уж полдень на дворе, а вы только добрались.

— Вечно ты Сидор, куда-то спешишь, — недовольно отозвался возница. — Если чего-то не нравится, то иди и выясняй всё с бригадиром, а к нам нечего приставать.

— Ты чего шумишь? — весело скалясь, поинтересовался подходя к нему старый Сидоров приятель, бригадир его рыболовецкой бригады, ещё по первой, весенней путине. — Давай встречай гостей. Теперь я с тобой работать буду. Гони рыбу, что сделать успели, детский эксплуататор. Да заодно покажи место, куда мороженную сгружать будем.

— Ба-а, — неожиданно помрачнел он, глядя ему за спину, — какие тут люди. Сам Великий Мишаня с не менее Великим Пафнутиём Первым почтили нас своим присутствием, — дурашливо склонился он перед молчаливыми рыбаками. — Или к тебе Сидор они наниматься пришли? — мрачно посмотрел он на Сидора. — Не советую брать. Строптивый народец. Да и упрямые очень, умных советов не слушают.

— Гляди, — бросил он на Сидора косой, враждебный взгляд. — Примешь их на работу, с самим Головою поссоришься. Больно уж они его оскорбили, босяки голозадые, гонором своим.

— Ты рыбу разгрузил? — поинтересовался у него Сидор. — Разгрузил. А теперь грузи ящики свои с копчёностью и вали, откуда приехал. А Голове можешь предать, если спросит, что не его дело лезть ко мне со своими советами. Да и тебе бы я не советовал. Ещё раз услышу подобные советы, пожалеешь.

— Ну смотри, Сидор, — мрачно зыркнул на него бригадир, — пожалеешь, да поздно будет. С нами лучше жить в мире. Тебе же спокойнее будет.

— Хорошо, — хмыкнул Сидор и совершенно спокойным и даже немного равнодушным голосом добавил, — как скажешь. В мире, так в мире.

— Ну ты рыбу погрузил? Ага, — посмотрел он на ряды аккуратно укладываемых на возы ящиков с рыбой. — Вот тебе накладная, расписывайся в получении.

— Вот и хорошо, — флегматично заметил он, рассматривая его подпись. — Попов, значит фамилие твоё, а имя Гаврила. Бывает же, — покачал он головой. — Ну что ж, будем знать. Передавай привет Голове, — крикнул он вслед последней подводе, на которой устроился бывший его бригадир.

— Проводив взглядом скрывшиеся за поворотом сани с грузом, он повернулся снова к молча сидевшим всё это время мужикам и устроившейся рядом с ними Дашке.

— Ну что орлы, — насмешливо оглядел он их хмурые лица. — Рыбу вы попробовали, а оценки её я до сих пор так и не слышал.

— Ну что сказать, — хмуро бросил Мишаня. — Рыба, как рыба. Не лучше и не хуже других. Вижу, что советы, которые мы тебе прошлой осенью дали, даром не пропали. Да и девчонка твоя, надо сказать, в рыбе немного, да разбирается.

— Ну а в твоей шкале оценок по колодам, сколько бы ты дал за такую копчёную рыбу? — решил всё же уточнить Сидор. — Золотой за неё дашь?

— Нет, — покачал головой Пафнутий. — Даже половины не дам. Максимум пара серебрушек. Обычная рядовая копчёная рыба. Хорошего копчения, — добавил он, посмотрев на расстроенную Дашу, — но не более. Не элита, нет, — покачал отрицательно головой.

— Ну, я так и полагал, — вздохнул Сидор. — Жалко, конечно, что не элита, но хватит и этого. Всё равно лучше пока не сделаем.

— Ну а на другой вопрос, что скажете. Пойдёте работать сюда коптильщиками? Сейчас здесь, конечно неказисто, но дальше будет получше. Планов у нас громадьё. И дома под жильё поставим, и оборудование закупим. Весь стандартный набор профессионального коптильщика будет. Так пойдёте сюда работать, или всё же пеньками предпочтёте заняться?

— А тебя не пугает возможность испортить отношения с Городским Головой? — внимательно глядя на него, поинтересовался Мишаня. — Попов этот Гаврилка, правду сказал. У нас о-очень плохие отношения с Головою. Потому то и места в городе для нашей землянки не нашлось. Не боишься, что и тебя из города выкинут.

— Нет, не боюсь, — хмыкнул флегматично Сидор, — мне вообще-то на чужое мнение насрать, если оно не совпадает с моим, моих товарищей или тех людей кого я уважаю. Голова в этот список не входит.

— Ладно, — хлопнул он себя по коленям, подымаясь с бревна, на котором было присел. — Не хотите, как хотите. Уговаривать я вас не буду. Итак, из-за вас пол дня потерял. Если надумаете заняться корчёвкой, то завтра жду у городских ворот на рассвете. Провожу на место и покажу что делать. Если нет, то нет. Говорите сразу, мне рано попусту подыматься, тоже неохота.

— Ну а если, всё же мы решим заняться коптильней твоей? — медленно протянул Пафнутий, обводя внимательным взглядом убогое производство. — Сколько ты нам за труды наши положишь?

— Думаешь до весны перекантоваться? — спросил его Мишаня, не обращая на задумчиво хмыкнувшего Сидора ни малейшего внимания, как будто его здесь и не было.

Сидор удивлённо поднял брови. Неожиданный переход мужиков от просьб чуть ли не к откровенному пренебрежению, если не хамству, как-то не укладывался у него в голове.

— А почему бы и нет? — пожал плечами тот, также совершенно игнорируя факт присутствия Сидора рядом с ними. — Накопим деньжат, хоть будет на что сети купить. Да и жрачка халявная, тоже неплохо. Зерно, опять же в счёт будущего урожая, — многозначительно кивнул он головой в сторону Сидора, — землю не надо пахать, не надо отвлекаться. Можно и рыбы побольше заготовить, что опять же хорошо. Пусть этот, — снова кивнул он в сторону Сидора, — пашет, а нам оно ни к чему.

— Итак, — резко обернулся он обратно к Сидору, как будто только что о нём вспомнил. — Сколько ты нам положишь?

— Ну, — задумался на миг Сидор.

Прищурив глаза он холодно смотрел на стоящую перед ним парочку, о чём-то напряжённо думая.

— Полагаю, что если вас устраивала десятина у кланов, то и я могу столько же платить.

— И кожух с валенками Кольке, — неожиданно встряла Дашка. — Ему совсем ходить не в чем.

— И ты, значит, меня бросаешь, — мрачно глянул на неё Сидор.

— И ничего я тебя не бросаю, — тут же возмутилась Дашка, вскочив на бревно, чтобы быть повыше, и уперев руки в бока. — Но ряд, есть ряд.

— А с чего это ты решила, что этот ряд касается и тебя, и они тебя к себе примут? — криво усмехнулся Сидор. — И вообще, они только до весны, а что потом делать будешь?

— Потом, и видно будет потом, — как-то сразу сникнув, тихо проговорила Дашка.

— Она с нами, — мрачно зыркнул на него Мишаня. — Мы своих не бросаем. Да и Колька Молчун, тоже из наших будет.

— А работать мы будем, не за зерно твоё мифическое, а за реальный процент от проданной рыбы. И не за десятину от твоего дохода, а за десятину от всей рыбы.

— Это значит, — на минуту задумался Сидор, — вы хотите получить половину всех моих доходов от этого промысла?

— Значит, половину, — насмешливо глядя на него, согласился с ним Мишаня. — Как ты там будешь рассчитываться с Головой, это не наши проблемы. Сколько ты там на самом деле получишь, нас не касается. Продашь ты её, не продашь, нам без разницы. Это твои отношения с твоими нанимателями и с твоими продавцами. Но нашу десятину от всей произведённой рыбы вынь, да полож. И сразу, а не потом.

— Это значит, — опять задумался Сидор, скептически глядя на мужиков. — Что мне надо на свои деньги вам построить и оборудовать здесь рыбокоптильный завод со всеми строениями, цехами и прочим. Оснастить это всё оборудованием, — начал он загибать пальцы на руке. — Построить вам жильё рядом, чтобы вам было недалеко ходить, и вы могли больше выработать. Организовать охрану, чтобы вас ни ящеры, ни амазонки, не смогли врасплох застать и побить, как на вашем собственном хуторе.

— Что ещё, — задумался он. — А! Ещё обеспечить питанием, то есть хлебом и зерном, чтобы вам не надо было отвлекаться на непрофильное занятие земледелием.

— И это всё я должен сделать из своих десяти процентов? — недоумённо посмотрел он на сжатый кулак. — Вы меня что, за идиота держите? — с любопытством посмотрел он на них. — Я вам что, мать Тереза?

— Всё это ты делаешь не для нас, а для себя, — усмехнулся Мишаня. — Ничего, из тобой перечисленного, мы с собой не возьмём, когда будем увольняться. И это всё тебе самому останется. Кроме зерна, разве что. Так что нечего нам тут плакаться на свою горькую незавидную судьбину. С нами твои десять процентов всяко больше будут, чем нынешние двадцать.

— Значит, сами зиму перекантуетесь, а что я со всем этим добром буду делать весной, когда вы смоетесь заниматься своим ловом, вас не касается, — скептически посмотрел на него Сидор. — Нет, — отрицательно покачал он головой, — не пойдёт. Или оставайтесь на год, или предложение снимается вообще. Хрен с этой десятиной, — безразлично махнул он рукой. — Но пустые корпуса коптильных цехов в разгар путины, мне не нужны. Кто там работать будет, если в это время во всём городе постоянный дефицит рабочих? Так что, — внимательно посмотрел он на мужиков, — или договор минимум на год, до следующей зимы, или идите копать пеньки за кило зерна в день. Это бы меня больше устроило, честно говоря. А с этой местной треской…, - махнул он раздражённо рукой в сторону беспорядочно сваленной с саней кучи мороженой рыбы, — и Дашка одна справится.

— Одна она не справится, — посмотрев на щуплую маленькую фигурку Дарьи в новом полушубке, хмыкнул скептически Пафнутий. — Да и с Колькой своим вдвоём, тоже не справится. Так что, ладно, задержимся у тебя на год, — переглянувшись с Мишаней, Пафнутий решительно рубанул воздух рукой. — Но есть один вопрос который надо сразу же обсудить и без решения которого ни о каком договоре между нами не будет и речи.

— Нам твои два воза рыбы в неделю для работы мало будет. Если работать, то работать, а не ваньку валять. Так что если сможешь договориться с кланами о поставках большего количества рыбы, то работать с тобой имеет смысл. Нет? Значит и говорить не о чем. Нам, как ты выразился, перекантоваться и у себя в землянке можно будет, не напрягаясь. Ты же, если хочешь заниматься этим делом, изволь расширяться. Нам с голопузыми босяками возиться и сидеть без штанов неохота.

— Теперь последнее, — внимательно, как бы оценивающе посмотрел на него Сидор. — Оплата их труда, — ткнул он пальцем в нахохлившуюся Дашку, так и сидящую рядом с мужиками на бревне, — из чьих средств производится. Из моих, или из вашей десятины? Она ваша или наша?

— Она наша, — кивнул головой Мишаня, — но платить им двоим, ты будешь из своих средств. Ты нанимал, ты и платишь.

— Всё поняла? — хмуро глянул на потупившуюся молчаливую Дашу Сидор.

Дождавшись от неё молчаливого утвердительного кивка, холодным, резким тоном жёстко выговорил:

— А теперь живо за работу, малявка, кожушок отрабатывать.

— Экий ты сердитый, — осуждающе бросил Пафнутий, посмотрев вслед прыснувшей с бревна Дашке. — Она же ещё ребёнок, а ты её так гоняешь.

— Когда к работе приступаете? — мрачно глянув на него, спросил Сидор, привычно проигнорировав призыв к чадолюбию.

— Да сейчас же и приступим, — весело откликнулся Мишаня, скидывая полушубок на снег и хватая в руки лопату для рыбы. — Чего тянуть. Больше сделаем, больше заработаем.

— Отлично, — мрачно посмотрел на него Сидор. — Работайте, а завтра или на днях я пришлю народ, чтоб начали готовить цех под нормальную работу. Чтобы не копаться в сырой яме, как нынче. И смотрите, Дашку сильно работой не нагружайте, ребёнок ведь ещё, — насмешливо добавил он.

Кивнув напоследок мрачной Дашке, стоящей уже у кучи рыбы с лопатой в руках, Сидор вскочил в седло и неспеша потрусил обратно в город.

Не успел он въехать в южные врата города, как его там уже ждал мрачный и чем-то недовольный Городской Голова.

— Ты я слышал, нанял себе новых коптильщиков, — тут же раздражённо начал он, даже не поздоровавшись.

— И тебе доброго утра, — хмыкнул Сидор, даже не подумав отвечать. — Чего так рано вскочил? Чего не сидится тебе в своём тёплом тереме? Чего по улицам со сранья скачешь? Хотя какое уж тут сраньё, — подняв глаза на стоящее низко солнце, насмешливо полюбопытствовал Сидор. — Иль опять нужда, какая во мне образовалась?

— Делаешь вид, что ничего не понял? — угрожающе глядя на него, тихо процедил Голова, едва сдерживая кипящую внутри злость.

— Не делаю, — флегматично покачал головой Сидор. — Просто послал нахрен, а ты этого не понял. Теперь, надеюсь, понятно? — с любопытством посмотрел он на него. — Кстати, раз ты уж знаешь, что у меня работают два великолепных коптильщика, то, думаю, теперь, ты можешь добавить на коптильню ко мне ещё пару возов к той рыбе, что поставляешь. Да и другие, я думаю, тоже могут увеличить поставки. Хорошая рыбка никому ещё не помешала, не так ли? — прямо глянул он в глаза Головы.

— А ты неудобный человек, Сидор, — не сводя с него глаз, медленно проговорил Голова. — Нарушаешь установившийся порядок. Это, как у вас говорят, не есть хорошо.

— Нехорошо людей силой принуждать, — ответил ему Сидор, не отводя глаз. — И дорогу я тебе не перебегал. Ты сам себе её перебежал, раз они о тебе даже слышать не желают. Так что, жду ещё рыбу, а новый график поставок, я тебе на днях сообщу.

И кивнув напоследок Голове, так и продолжавшем стоять у ворот и мрачно за ним наблюдавшим, Сидор двинулся дальше домой. Добравшись до землянки, он застал дома только Маню с профессором, что-то опять кипятившем в своих вонючих колбах.

— Слышь, профессор, — начал он сердито, едва сдерживая раздражение, так и не покинувшее его за прошедшее со встречи с Головой время. — Слышь…, - и замер, сидя на лавке, уставившись остановившимся взглядом в стену. — Я вот тут подумал, — начал он, немного погодя и чуть, чуть успокоившись. — А не знаете ли вы господин профессор что-нибудь о процессе копчения рыбы?

— Абсолютно ничего, — насмешливо посмотрел на него профессор. — Ничего, кроме того что она бывает тёплого и, кажется, прохладного копчения. А что? Опять? Опять во что-то вляпался?

— Угу, — кивнул расстроено головой Сидор. — Нанял на работу двух отличных, как они говорят, коптильщиков. И из-за этого мгновенно поссорился с Городским Головой. И ради чего? — недоумённо поглядел он на него. — До этого хоть худо, бедно, но коптильня приносила нам хоть какую-то прибыль. Пусть копейки, но она ведь была. Вон, — кивнул он в сторону гремящей чем-то на кухне Мани, — Мане опять обновки справили. И куда ей столько, — подивился он. — Да и рыбы свежей нам к столу теперь полно.

— А сейчас, я обязался отстроить новым работягам чуть ли не целый коптильный завод, ну, или цех на худой конец, а это наверняка съест все наши деньги, что мы могли бы оттуда получить.

— Чего ж ты расстраиваешься, — насмешливо посмотрел на него профессор. — Или тебе, как Мане, нужны обновки, так перебьёшься. Ходил в старье, так и будешь дальше ходить, а вот завод, как ты говоришь, отстроить надо. Тут я с тобой полностью солидарен. По весне опять будет масса дармовой рыбы, и упускать такой шанс, может только идиот.

— Как я понял с твоих слов, прибылями мы с ними делимся только пока они нам рыбу поставляют? — вопросительно посмотрел он на Сидора. — А если рыбка дармовая, как всегда во время путины, то и делиться доходами, значит, не надо, — ухмыльнулся он.

— Поэтому, не парься, брателла, — весело подмигнул ему старый профессор. — Я займусь технологией, а ты построишь. Сделаем такое технологическое чудо, что если и не получится у нас ничего с копчением, то сам завод продадим. Да мы даже будем торговать заводами, вот увидишь. Будем строить и продавать их тем же кланам. Ты, главное, чертежи сделай, как положено, чтобы мне с этим не возиться, а начинку я всю придумаю сам. И не такое проворачивали. А если твои специалисты действительно так хороши, как сами говорят, то и мне полегче будет с рецептами и с отработкой технологии.

Обнадёжив этим воспрянувшего духом Сидора, профессор выгнал его из своей лаборатории и вернулся обратно к своим вечным, надоевшим Сидору хуже горькой редьки, опытам. Сидор же, помаявшись немного в землянке и помешав теперь уже Мане, дождался, когда и она, не выдержав, рассеянного и задумчивого взгляда Сидора, не прогнала его на мороз, чтоб не мешал ей и не раздражал своим неприкаянным видом.

— "Делать нечего, — подумал Сидор, с унылым видом выходя из тёплой землянки на улицу. — Пойду, узнаю, что там насчёт обозов в Приморье. Хоть какое-то развлечение".