Штабс-ротмистр

Глава 11

Легенду придумали заковыристую. Наброшенное на Тышкевича плетение, собранное им больше по наитию, чем по магической науке, порой подбрасывало неожиданности. Если штабс-ротмистр всё же говорил по-английски, его манера речи больше скорее смахивала на классическую, времён того же Шекспира, которому они со Львовой уделили должное внимание.

Когда поезд одолевал последние вёрсты перед вокзалом Питтсбурга, княжна предложила:

— Давайте мы будем уроженцами Лондона, недавно переехавшими в Нью-Йорк. Иначе сложно объяснить витиеватые обороты моего продюсера. Например, прогоняя хулиганов в Гаррисбурге, он, вместо того чтоб послать их словами fuck out, как принято в Америке, умолял: please get out. Хотя тон был правильный — убирайтесь нахрен.

Мужчины улыбнулись, Виктор Сергеевич натянуто. Он старался теперь даже на рабочих совещаниях группы пользоваться исключительно английским, понимал всё отменно, но вот с устной речью возникали казусы.

Сэвидж поддержал:

— Верно, мисс. Вы тоже не вполне американка. Наши молодые леди проще себя ведут. Из ваших уст fuck out не звучит.

Тышкевич принял подчёркнуто безразличное выражение лица, отработанное при подготовке телохранителей. Тем самым скрыл мину торжества. Сэвидж хорошо уел Анастасию.

— Пусть будет так, — согласилась она. — Тогда извольте угостить меня чаем в five o’clock.

— Значит, действуем, — подытожил штабс-ротмистр. — Размещаемся по прибытии. Скупаем газеты, изучаем местную жизнь. Находим, кто в империи Морганов отвечает за рекламу и связи с прессой. Навестим. Farò un’offerta che non può rifiutare.

— Я сделаю предложение, от которого он не сможет отказаться, — перевёл с итальянского монах. — Ваше благородие, вас не затруднит лучше контролировать плетение?

— Иначе нас примут за итальянскую мафию «Коза Ностра», — прибавил Сэвидж. — Проблем не оберёмся.

— У нас в Лондоне принято щеголять знанием разных языков, — выкрутился Тышкевич и продолжил: — Я ограничусь вводными фразами, потом инициативу перехватит княжна. Она как репортёр должна проявить интерес к ординарным технологиям и одновременно показать женскую неосведомлённость в технике, чтоб ей разъясняли всё подробно, включая устройство болта и гайки. Мы ловим каждое слово и пытаемся понять, где применены «изобретения» из П. И. П… Сэвидж, фотографируй самое интересное, плёнки у тебя достаточно.

— Да, сэр!

— Пантелеев, отираешься сзади и прикрываешь тылы. Обрати внимание на пересуды за нашими спинами, звонки в управляющую компанию с докладами о нашем появлении. Возможно, потревожим крупную рыбу, и она сама к нам приплывёт.

— Пусть это будет сам Морган-младший, что отправлял «малыша Сэмми» в Нью-Йорк. Проблема в том, что мой воздыхатель уже вернулся в Питтсбург. Встретив меня, непременно опознает. Буду просить вас его нейтрализовать. Бескровно, конечно, он безвреден. Из тех неудачников, что живут с мамочкой до сорока.

Она выразительно глянула на штабс-ротмистра. Тот догадался: вечернее погружение в тонкий мир принесло что-то ещё.

— Мистер Сэвидж и мистер Понти! Прошу вас оставить меня с молодой леди наедине.

— Слушаюсь, мистер Тауш. Мисс Лайон, моё почтение, — поклонился сыщик, монах удалился молча.

— Прохор Нилович сообщил из Лос-Анджелеса, что нашёл зацепку, — сказала Львова, когда дверь в купе захлопнулась. — Возможно, им тоже стоит это знать, но правило связистов — донести эпистолию только до адресата.

— Разумно, — кивнул граф. — Что он накопал?

— Один из физиков Калифорнийского университета получил пространное приглашение провести серию опытов в дикой глуши на самом юге Североамериканского континента — в посёлке Серро-Вентана к югу от Монтеррея.

— Смутно представляю, где это…

— Гарантировалось щедрое вознаграждение. Приводились ссылки на серьёзные работы, доводы содержали профессиональную терминологию. В общем, учёный поверил, что это — не шутка, и согласился. Дальше — странно. Получил чек на пять тысяч рублей на расходы, хоть билеты до Монтеррея стоят несравнимо меньше, оформил отпуск в университете на первый семестр на случай, коль опыты затянутся. Готов уж был ехать и дорогу оплатил, как пришёл отбой: спасибо, более в ваших услугах не нуждаемся, аванс оставьте себе.

— Кто с ним вёл переговоры?

— Некто сеньор Педро. Имя ни о чём не говорит. Южнее Рио-Гранде — мало ли Педров? И не сосчитаешь. Важно другое. Пользуясь вашей протекцией и сославшись на князя Тышкевича, Искров снёсся с офицерами охранки в Мексико, там получил крайне любопытную информацию о Монтеррее. Не в Серро-Вентана, а западнее города на берегу реки Санта-Катарина расположено огромное поместье местного некоронованного короля юга, боярина Андре Монморанси. Считается, что он контролирует поток наркотиков из Южной Америки в Северную. Грех, конечно, но таков порядок вещей, вице-губернатор предпочитает не вмешиваться.

— Либо имеет свой интерес. Увы, мисс, такую возможность не исключаем.

— Доказательств его мздоимства корнет не привёл. Но выходит, что Монморанси или его приближённые — единственные в Монтеррейской губернии, кто способен швыряться деньгами. Кстати, Искров выяснил, что вице-губернатор там почему-то не назначен уж лет пять или более. То есть русское присутствие отсутствует, пардон за каламбур.

— Наркоторговцы — люди рациональные, на чистую науку не пожертвуют. Стало быть, Анастасия, рассчитывали заполучить собственный переход в параллельный мир. Что не объясняет отказа от приезда калифорнийского профессора.

— Значит, что-то пошло не так. Виктор Сергеевич, мне что-то передать в Лос-Анджелес для Прохора Ниловича?

— Благодарность и приказ ехать в Питтсбург. Когда обустроимся в гостинице, — Тышкевич вдруг вспомнил об одной неприятной детали. — Кстати, с английским у Проши ещё печальнее, чем у меня. Придётся и на него цеплять плетение.

До путешествия в Америку граф даже не подозревал, что не всюду на планете можно обойтись одним только имперским русским языком. В присутствии мистера Джексона, чиновника Морганов, вызвавшегося принять журналистку из Нью-Йорка, старался говорить поменьше, чтоб вдруг не ляпнуть чего-то по-немецки. В общем, изображал чопорного и молчаливого британского джентльмена. Или русского боярича, по уровню спеси они ничем не уступят.

— Превосходно! — журчал Джексон, увлекая «мисс Лайон», «мистера Понти» и их фотографа в демонстрационный зал управляющей компании, где имелись образцы готовой продукции, а также макеты техники, не вмещавшейся в натуральном виде, включая пароходы и речные пароходы. — О нас знают во всей Америке. Однако дополнительная реклама, причём без дополнительных ассигнований от Морганов, никогда не помешает. Прекрасная мисс Лайон! Я могу увидеть образчики ваших прежних публикаций?

Вопрос не был предусмотрен планом Тышкевича. Львова принялась выкручиваться сама.

— Моё имя слишком известно, поэтому предпочту его не называть и пока останусь под псевдонимом «мисс Лайон». Впрочем, вы скоро сами обо всём догадаетесь.

— Тогда… тогда я вынужден поставить некоторые условия. Поверьте, мисс Лайон и мистер Понти, совершенно не обременительные, — клерк смотрел испытующе, не желая отпугнуть так удачно приехавших газетчиков и одновременно не нарушить правила фирмы. Его прилизанные и зачёсанные на затылок редкие чёрные волосики блестели — то ли от масла для укладки, то ли потные из-за волнения при виде нужных компании персон.

— Какие? — спросил граф.

Он уже овладел самым простым контролем: называл про себя слово и старался понять, что готов произнести рот. Но если требовалась длинная фраза…

— Фактически условие одно: вы показываете мне текст заметки до того, как предлагаете её в редакцию.

— Речь идёт о цикле статей, — напомнила «журналистка».

— Конечно! — улыбкой Джексона можно было осветить тоннель подземной железной дороги. — Вы же не напишете их все сразу! И я буду читать по одной. Дабы убедиться, что не причинён ущерб интересам наших компаний.

Русские переглянулись. Одно дело — изображать из себя газетчиков. Совсем иное — взаправду делать репортаж. Джексон раскусит непрофессионализм!

— Вы поступаете неправильно и сужаете мою свободу творчества. Но так и быть. Я покажу предварительные наброски, — пообещала княжна, а граф внутренне схватился за голову, насколько ей удастся составить грамотный текст. Всё же английский для неё — иностранный! — Но мы слишком заострили внимание на мелочах, дорогой мистер Джексон. Читателей Восточного побережья интересуют не только хорошо известные товары. Вы же заглядываете в будущее? Расскажите, что компании Моргана предложат нового в ближайшие год-два? Смогут ли посрамить конкурентов, опирающихся исключительно на магию?

— На магию опираются русские, — улыбка американца приобрела ехидный оттенок. — Заводы Моргана, конечно же, используют Энергию их Источника на производстве. Там, где рационально и необходимо. Зато в готовой продукции, смею уверить вас, нет и духа магии. Соответственно, наши покупатели не вынуждаются к покупке Сосудов для пополнения Энергии в амулетах, как это сплошь и рядом происходит в Европе.

— Но европейцы могут скопировать… Вы защищаете свои ноу-хау патентами?

— Конечно, мисс! Работает целое патентное юридическое бюро мистера Моро.

Тышкевич вспомнил названную Джонсоном фамилию. Сэмюэл-Френсис Моро — это тот самый «малыш Сэмми», охмурённый Львовой. Значит, контакты у них плотные, вероятность встречи велика. Поскольку незадачливого юриста придётся нейтрализовать, граф зачтёт ему пошлые мечтания о близости с княжной!

— А вы сами покупаете патенты?

Отвлёкшись, он чуть не пропустил главный вопрос Анастасии.

— Конечно! — не стал скрывать Джексон, опираясь на здоровенный паровой мотор от гусеничного бульдозера. — Скупили все, что зарегистрировал в Нью-Йорке нашумевший институт П. И. П… Конкуренты тоже хотели, но мы заплатили больше.

А ведь Сэвидж и Пантелеев не обнаружили никаких следов продажи в бумагах Маккенны. Не было их и в брошенном помещении П. И. П. а. Значит, шотландец продал их, минуя институт и счета своей компании, догадался Тышкевич. Выходит, если бы из-за неловкости Искрова не проломил себе голову о дверной косяк, мог бы ещё много интересного рассказать. Правда, Проша искупил часть вины дознанием в Святоангельске.

— Браво, мистер Джексон! — меж тем разливалась Львова. — Я сама писала весной об их открытиях. Но, признаюсь, больше копировала с других заметок, сама плохо понимаю, о чём идёт речь. Что такое, например, транс… транз…

— Транзистор! — пришёл на помощь клерк. — Ну конечно же. Представьте, мисс, что держите рукоятку пожарного крана. Достаточно ничтожного усилия, чтоб её повернуть. Вода хлынет под таким напором, что человеку её не остановить, не заткнуть рукой… Но если повернуть обратно, вода остановится. Точно так же и транзистор.

— То есть это — водопроводная штучка? Я слышала иное.

— Правильно слышали, мисс. Транзистор открывает и перекрывает поток электричества. Например, очень малый электрический ток из трубки телефонического аппарата транзистор усиливает по напряжению в десятки раз. Поэтому провода для телефонической связи можно тянуть далеко, хоть до Нью-Йорка из Питтсбурга. И вы сможете разговаривать с подругой, будто находитесь от неё не в сотне вёрст, а в сотне саженей.

— Это истинное чудо! — расцвела Львова и добавила: — Думала, такой разговор возможет лишь с помощью магии, но совершенно не представляю, как они это делают. Вы — гений, мистер Джексон!

— Вы мне льстите. Я только член огромной команды, что принесёт всем людям счастье лёгкой связи.

— А бедным юношам и девушкам не придётся валяться в трансе по ночам, пытаясь ловить нужные колебания тонкого мира, — прокомментировала княжна, когда они попрощались со словоохотливым человечком и вышли в коридор. — Сама лучше заплачу рубль, чтоб поговорить с кем-то, тем более — ординаром, и не ловить в эфире пошлые мыслишки кавалеров… О, лёгок на помине.

— Я сейчас, — граф сжал кулаки и шагнул вперёд.

На противоположном конце коридора заводоуправления стоял мужчина лет тридцати, подходящий под описание «малыша Сэмми». Он угрюмо читал какой-то документ, не обращая внимания на приближающуюся русскую пару.

— Не надо. Морганы не секретят, что завладели новыми технологиями. Значит, тот, кто нам мешает, тот нам поможет. Положитесь на меня. Есть идея. Уберите Сэвиджа и укройтесь отводом глаз!

— Надеюсь, вы знаете что делаете.

Он мог активировать ещё плетение острого слуха, весьма полезное, когда офицеры из Девятого Отделения К. Г. Б. пытаются узнать, не собираются ли шепчущиеся вдалеке устроить что-то непотребное охраняемой персоне. Но не стал. Подслушивать за барышней низко. Да и сама расскажет.

Сэвидж на его месте точно не мучился бы сомнениями. Подглядывать, подслушивать и вынюхивать давно стало его профессией, снявшей все запреты приличий ради результата.

Львова тем временем настигла Сэмюэла. Тот выронил бумаги, они разлетелись, наклонился подобрать, упал сам на спину…

— Какое счастье, что я вас встретила здесь!

Она помогла встать толстяку и собрать документы.

Дальнейшее было не разобрать. Коварная, она ухватила лапкой в серой перчатке поверенного за локоток и потащила от Тышкевича. Если у «малыша Сэмми» имелись какие-то дела и планы на ближайшие полчаса, лже-репортёрша смыла их, как цунами сносит деревянные прибрежные хижины.

Около Тышкевича остановился заводской клерк в халате кладовщика и с козырьком на тесёмочках.

— Мне сопроводить их? — спросил он голосом Пантелеева.

— Давай. Но не спугни.

Операция начала развиваться, хоть явление поверенного внесло некоторые коррективы в сценарий.

— Я приглашена на ужин, — сообщила Львова, когда часом позже сообщники вчетвером обедали в кафе у небольшого парка в районе Золотого треугольника, близ слияния рек Аллегейни и Мононгахила, чьи названия Тышкевич опасался произносить вслух, дабы случайно не сбиться на язык племени ирокезов. Устойчиво он говорил только на русском.

— Значит, заказываю вам сейчас порцию поменьше, — попытался сострить он. — Выдержите час общения с плюгавчиком?

— По-своему он мил, деликатен и заботлив. А что потлив, лысоват и толстый — не его вина. Девушки в таких влюбляются из жалости. К тому же из хорошей семьи и неплохо зарабатывает. По американским, конечно, меркам, — она внимательно оглядела спутников, не высекла ли у кого-то искру ревности, и перешла к делу. — Действительно, Морганы намерены нестись с места в карьер благодаря немагическим техникам. Сэмми даст мне любую полезную информацию… Но! Они боятся ответных мер из Торжка. Думаю, преувеличивают решимость Великих Князей и охранки к борьбе с ними. Поэтому отправляли Сэма в Нью-Йорк и сами опасаются слишком уж рекламировать новинки.

— На основе патентов П. И. П.? То, что узнали от таинственного поляка?

— Да, граф. Но не только. Я не могу объяснить технических тонкостей. Например, в патенте на транзистор сказано, что это — кристалл с какой-то особенной проводимостью разных частей и так далее. Морганы же владеют рецептом, как изготавливать эти кристаллы массово, о чём в патентных бумагах ни слова. Значит, поляк поведал много больше. Но что важнее всего, Сэм намекнул: Морганы купили некий пакет бесценных сведений. Думаю, куда более весомый, чем все патенты П. И. П… Откуда такой всезнайка свалился, представить не могу. И Сэмми не спрошу, он, скорее всего, ничего про того пана не знает.

— Кто же знает?

— Далее начинаются одни предположения. Джон Морган-младший. Он — правая рука отца. Наверняка осведомлён. Но… Сэм наотрез отказался организовать мне с ним интервью. Джон не женат. Вдруг отобьёт меня? Ведь после принятия приглашения на ужин мистер Моро уверен, что имеет изрядные шансы на мою благосклонность.

Повисла неловкая пауза. Одна Львова уверенно рассекла принесённую официантом рыбу, отправила в рот кусочек и запила белым вином из бокала.

— Не слишком ли мы многого ждём от вас, княжна? — прервал молчание Виктор Сергеевич.

— Да. В тайные агенты не нанималась. Но вы против? Мужчины, как вам не понять… На девушек высшего света наложена бездна ограничений! Блистать на балах приятно, но вскоре становится утомительно и однообразно. А выход замуж набрасывает дополнительные цепи на женскую шею — быть образцовой женой и матерью. Мещанки изменяют мужьям напропалую и вообще творят что хотят… Такие как я связаны обетами во имя чести семьи родителей и семьи мужа, любой поступок, толкующийся двусмысленно, бросает тень на репутацию. В мире, где правит магия, грех не скрыть. Знаете, что городская обывательница всего за двадцать целковых может купить одноразовый амулет, восстанавливающий девственность? Когда выходит замуж княжна или боярышня, сохранность девственной плевы вообще не принимается в расчёт. Мы приносим клятву, что чисты до брачного ложа и после венчания не познаем никого, кроме законного мужа.

— Fucking shit! — воскликнул Сэвидж. — То есть, если невеста солгала о непорочности, упадёт замертво у алтаря?

— Но что вы! Зачем портить праздник? Тихо умрёт через неделю или две от внезапно проявившейся неизлечимой хвори. У нас называют это «невестин насморк». Он неизбежен, даже если новобрачная побывала на ложе с одним только будущим своим избранником. Дорогие мужчины! Хочу, чтоб вы знали. Я не желаю быть распутной emansipe и менять мужчин в своей постели каждую неделю. Если когда-либо выйду замуж, мечтаю подарить свой цветок суженому только после венчания. Но правила высшего света Торжка, Санкт-Петербурга и Москвы невыносимо тесны и скучны. Сейчас, когда я свободна от пересудов — что скажет княгиня Волконская и боярыня Трубецкая — дышу полной грудью… Пусть воздух здесь больше наполнен угольным дымом, чем на Родине.

— Но Родина всё равно нас ждёт. Я осмелюсь, плюнув на мнение княгини Волконской и боярыни Трубецкой, пригласить вас на танец, когда объявят большой императорский бал по случаю Рождества. На него приглашают даже худородных графов вроде меня.

— Мою бальную книжицу всегда заполняла маменька, начиная за месяц до Рождественского бала, — засмеялась княжна. — И если я откажу какому-нибудь Оболенскому или Голицыну ради вас, грянет такой скандал… И многие будут счастливы, потому что обожают скандалы.

— Ещё мне придётся драться на дуэли с обиженным Голицыным, памятуя, что магия воздуха и электричества у них в роду развита сильнее, нежели у кого-то другого в Торжке, а княжич навешает на себя амулетов и Сосудов с Энергией столько, что хватило бы на запуск спутника вокруг Земли. Ничего, разберусь.

— Вы смелый человек, штабс-ротмистр! Но давайте ценить сегодняшний день и эту минуту. Здесь я вправе отплясывать и с Сэвиджем, и с Пантелеевым, и, конечно, с корнетом Искровым, когда доберётся до нас. Великокняжеская корона не потускнеет!

— Тогда поучу вас ирландским танцам, — пообещал Сэвидж. — Вам же час-полтора на Сэмюэла хватит? Пусть проводит вас до гостиницы, а мы присмотрим кабачок, где сможем весело провести остаток вечера. Если позволите пригласить вас на танец, угощаю!

В этом ресторанчике, он был довольно далеко от центра, что важно для конспирации, Львова шептала Тышкевичу, умело ведущему её в медленном вальсе:

— Представьте, бедняга Сэмми зовёт меня знакомиться с матушкой, чтоб сделать предложение! А по делу признал, что где-то здесь, в Питтсбурге, находится некий очень секретный субъект, благодаря которому и посыпались как снег на голову технические изобретения.

— Спасибо, сударыня! И добытые вами сведения невероятно важны. Но… Клянусь, вот именно в эту минуту меньше всего думается о задании.

В глазах Львовой прыгали чертенята, скакали верхом на каверзных вопросах, вроде: а о чём вы думаете, граф, коль не о долге перед Родиной?

Но она только молчала и едва улыбалась одним уголком рта. Может, с долей симпатии. Или, наоборот, давно всё решила окончательно и неблагоприятно для Виктора Сергеевича.

В памяти всплыли ранившие сердца многих минских юношей слова «отшивающей» песни, которую сочинили и с удовольствием распевали барышни-гимназистки:

Говоря отвлечённо, ты совсем не мой герой,

До тебя мне дела, в общем-то нет.

Чем живешь, и о чём мне разговаривать с тобой,

Для меня — нелюбопытный секрет!

Связистки из Восьмого Отделения умеют оставаться скрытными. Анастасия ещё была лучшей из них, предупредив заранее: не мечтай, не надейся, не жди.

х х х

Захват Джона Моргана готовили три дня.

Штабс-ротмистр через Львову испросил санкцию на арест О’Коннора, Линка и О’Нила, а также любого, их укрывающего. Князь Тышкевич признал, что угроза распространения неизвестных технологий, бесконтрольно разбегающихся как тараканы в амбаре, когда включили свет, грозит государственной безопасности Империи. Правда, никакой подмоги не отправил, предложив обойтись собственными силами… и по мере возможности деликатно.

Заговорщики сменили отель, так как прежний был известен «малышу Сэмми», надо полагать, разрывающемуся от отчаяния, что его избранница исчезла.

Тышкевича волновало воплощение замысла, тогда как Сэвидж пришёл в ужас от того, что вместо охоты на приезжих шотландцев и второсортного американца Линка русские наметили целью сына одного из ведущих промышленников Северной Америки. Пусть Морганов не причислили к боярам, но наследуемое дворянское достоинство прежний Император им пожаловал. Здесь титулы и древность рода котировались совсем не так, как в Европе, зато у Морганов были деньги и заводы. А ещё — банки. И того, и другого и третьего много.

Разумеется, Джон передвигался с охраной, его особняк представлял собой небольшую, но основательную крепость. Что-то наверняка имелось и в его рабочем кабинете.

Просто ввалиться, предъявив документ К. Г. Б., и одеть наручники на молодого человека было совершенно невозможно. Во-первых, санкцию следовало подтвердить в полицейском участке, чтоб те сами связались с охранкой в Торжке. Отказать бы не посмели, но сделали бы сие чрезвычайно медленно, а доказательств, что именно Морган укрывает одного из означенной троицы, не предъявить. В любом случае он успеет перепрятать поляка или его пособников, а сам, окружившись толпой адвокатов и бодигардов, насмешливо спросит: ну и кого же я укрываю?

Во-вторых, при попытке приблизиться к Джону охрана запросто может вступить в бой. Потом напишут официальные извинения: не виноватая я, он сам ко мне пришёл, не распознали… В расчёте, что Торжок поступит как обычно и предпочтёт не раздувать историю.

В мастерстве бескровного захвата команда уже проявила себя, когда погиб Маккенна, не сообщивший львиную долю известного ему и полезного для дознания, о чём не забывал Сэвидж.

Он настолько разнылся, что Тышкевич вынужден был прикрикнуть: вздумаешь переметнуться к заводчику, падёшь первой сопутствующей жертвой операции.

В итоге решили брать объект во время передвижения.

Пантелеев, обернувшись грубоватой дамой, купил в магазине магических принадлежностей амулет слежения, более массивный и примитивный, чем использовал Хвостицын, зато мощнее. Затем, уже в обличии рассыпающегося старика, проковылял около лимузина Моргана и, привалившись к нему словно от упадка сил, прилепил амулет за запасным колесом на крышке багажника.

Далее они наняли автомобиль и ездили по городу, отставая от колёсного дредноута Джона на квартал-два. Наконец, Тышкевич распорядился купить авто на имя Сэвиджа, единственного, умевшего им управлять, сам штабс-ротмистр раньше ездил только на экипажах, потребляющих Энергию Источника, те гораздо проще для водителя.

На четвёртый день подготовка завершилась. Возвращаясь домой через Первую Авеню и пересекая реку, автомобиль Моргана должен был свернуть в сторону Аллен-Тауна. Там его намеревались остановить, нейтрализовать охрану и увезти задержанного за город, где устроить интенсивный допрос.

Всё было продумано… в теории.

Тышкевич понимал — у него мало людей. Проша, пусть не обладая собственной атакующей магией, отлично работал номером вторым. Сэвидж остался в «Форде» за оградой и должен был ждать развязки, не глуша мотор.

Пантелеев получил задание вывести поперёк дороги лошадь. На подъезде к Аллен-Тауну перекладывали булыжное покрытие, улица сужалась, водитель Морганов будет вынужден притормозить. Тогда должна была вступить в дело Львова, запустив в лимузин шаровую молнию, аккуратно, чтоб взорвалась под капотом и повредила двигатель.

Как минимум, кто-то выйдет из салона, чтоб поднять капот и посмотреть, что же случилось с мотором. Граф и Пантелеев приблизятся, якобы предлагая помощь. Там придётся импровизировать.

Ну, а дальше как Бог пошлёт.