Штурм Рейхстага

Вместо предисловия

Однажды, было это не так давно, в Москву, где я сейчас живу и служу в Советской Армии, пришло письмо из Челябинска. Автор его — Сергей Васильевич Пешехонов — старый мой знакомый, в некотором роде даже учитель и наставник. Коммунист ленинского призыва, слесарь по специальности, он вплоть до войны жил и работал в столице, а потом вместе со своим заводом был эвакуирован на Урал и остался там навсегда.

На одном из московских заводов Метростроя Сергей Васильевич обучал меня слесарному делу. Это был требовательный, опытный учитель, чуткий человек и кристально чистый, принципиальный большевик. Всегда аккуратный, дисциплинированный и ровный, он эти качества воспитывал и в своих учениках. Один раз, боясь опоздать в кино, я не закончил обработку одной детали, плохо убрал свое рабочее место. Ошибку свою понял уже вечером, но было поздно. Утром я увидел в стенгазете злую карикатуру на себя. Сергей Васильевич весь день молчал, а потом сказал, что срок моего обучения продлевается еще на две недели.

— Понимаешь, Константин, почему? — спросил меня Пешехонов.

— Понимаю, — ответил я.

Позднее, по совету Сергея Васильевича, я стал слушателем стрелковой школы Осоавиахима.

— Военное дело очень полезно молодому человеку, — сказал мне Пешехонов.

В этой школе я узнал, что такое военная дисциплина.

Через год я под влиянием Сергея Васильевича вступил в комсомол.

Не будет преувеличением, если я скажу, что Сергей Васильевич был для меня вторым отцом.

Вместе с моими родными и друзьями Пешехонов провожал меня в 1937 году в армию.

С тех пор мы встречались редко. Но связь наша не порывалась. Нет, нет, да и придет весточка от старого друга.

То самое письмо Сергея Васильевича Пешехонова, о котором я упомянул, меня очень взволновало и заставило призадуматься.

Привожу его целиком:

«Здравствуй, Константин! С первых строк имей в виду, что пишу тебе не один. Напротив, за столом сидит мой внук Федя — ученик седьмого класса, отличник, председатель совета дружины школы. Скажу, не хвалясь — парень он положительный, одним словом, Пешехонов. Я не раз рассказывал ему о тебе, читал ему твои письма, и вот с некоторых пор он стал приставать ко мне с просьбой, чтобы я посоветовал тебе написать о штурме берлинского рейхстага. Долгое время мне удавалось отбиваться от него. Больше всего на него действовал довод, что ты не писатель, а воин. Но вот на днях он принес мне чуть ли не десяток книжек наших знатных советских людей — новаторов производства и сельского хозяйства. Ты знаешь, наверное, эти книжки. Выложил он их из портфеля передо мной и спрашивает:

— Дедушка, Василий Колесов писатель?

— Нет, внучек, — отвечаю, — он, по-моему, известный токарь из Куйбышева.

— А Паша Ангелина?

— Это украинская трактористка.

— А Генрих Борткевич?

— Ленинградский токарь.

Глазенки у моего Феди загорелись, как угольки. Он лукаво улыбнулся.

— Значит, не обязательно быть писателем, чтобы писать книги?

— Выходит так.

— Значит, и воин может написать книжку?

В общем, попался старый Пешехонов.

Понимаешь меня, Константин?

Да и в самом деле, дружище, почему бы тебе не рассказать о своем воинском пути, о незабываемых боях на Курской дуге, в Польше, за Одером, о штурме берлинского рейхстага? Берлинская операция Советской Армии перед всем миром ярко продемонстрировала необоримую мощь нашего оружия, богатырскую силу нашего советского народа. Если ты расскажешь о подвигах своих боевых друзей-однополчан, такая книжка, ой, как полезна будет! Советую рассчитывать ее на юношество, на ребятишек, подобных моему Феде. Пусть знают, как рождается воинский подвиг, как много труда и знаний требует от солдата и офицера победа. Не забудь добрым, душевным словом помянуть славных тружеников тыла, которые в цехах заводов и на колхозных полях ковали победу над врагом…

Вот и все. Нет, не все. Федя диктует:

— Дядя Костя! Это просьба не только моя и дедушки, это просьба всех ребят нашей дружины. Ведь когда мы вырастем, будем служить в рядах Советской Армии.

Привет и поклон всем Самсоновым от всех Пешехоновых».

Много воспоминаний о днях минувшей войны всколыхнули во мне строки этого письма. Я переворошил всю свою фронтовую переписку, отыскал старые боевые карты и по ним мысленно снова прошел по суровым дорогам войны. Пожелтевшие от времени листки окопных блокнотов воскресили в памяти имена дорогих и близких мне людей — славных сынов советского народа, настоящих богатырей.

С большим волнением перечитал я письма, полученные от Сергея Васильевича Пешехонова в годы войны.

И решил и на этот раз последовать совету своего старого друга.

Свои записи я посвящаю Феде Пешехонову и его товарищам, своему сыну Володе и вообще всем нашим замечательным советским ребятам.