Шумерские ночи. Том 3

Он метил и в Галивию. Старуха сломалась, от нее больше не будет прока, к тому же Менгске связал ее проклятием Зеленого Анкаса.

Пусть умрет.

Противостояние продлилось недолго. Заклятия летели быстрее ветра, все колдовали одновременно, и совсем уж скоро Шамшуддин и Хе-Кель расчистили путь, а Креол грянул сначала Ударом Грома, разметав тех, что еще были на ногах, а потом Молотом Пустоты, заставив башню покоситься.

— Да, хорошо, что у нас есть запасная! — крикнул Шамшуддин, взмывая в воздух.

Все его незримые руки устремились к балкону, все принялись бить в одну точку, и там вздулся защитный купол, Менгске закрылся со всех сторон, а Галивия… Шамшуддин в какой-то момент заколебался, покачнулся…

— Галивия, соберись! — рявкнул Креол. — Чрево Тиамат, мне не нужны маги, не способные за себя постоять!

Рот Галивии исказился, из левого глаза брызнула кровь. Змея на запястье засветилась сильнее. Менгске ежесекундно слал в нее боль, и слабела та лишь пока Галивия исполняла приказы. Стоило хотя бы промедлить, как мука становилась нестерпимой, жгла все тело и затопляла разум.

Заставляла сделать все, лишь бы анкас вонзался не так сильно.

Вот Креол стал раскручивать руку. В ладони вспыхнула и стала расти сияющая точка. Огненный Шар высшей категории! Креол вливал в него столько маны, чтобы разнесло всю башню, чтоб испепелило на месте всех, кто там есть, и в первую очередь, конечно, Менгске…

— Повремени, дай я попробую, — раздался тихий голос.

Креол оскалился в радостной усмешке. Хиоро! Маскимов ублюдок наконец-то соизволил объявиться! Он был в Вавилоне, когда в нем воплотился Менгске, и у него нет переговорного зеркала, так что Креол не стал его разыскивать, мысленно вычеркнув из списка живых… но Хиоро здесь, и он говорит Длань Инанны!..

— … Моя царица, пусть престол твой стоит вовек, пусть священный престол твой дарует благо всем людям! — закончил Хиоро, пока друзья прикрывали его со всех сторон, пока мешали Менгске сразить того, кто ему главная угроза.

О, какой свет залил всю площадь!.. Какой ослепительный свет!.. Прекрасная музыка заиграла в головах, и Душа Света в руках Хиоро лопнула, источая небесное благоухание, и раскиданные повсюду маги зашевелились, а Зеленый Анкас на запястье Галивии истаял… и гнев вспыхнул в глазах старухи!..

Менгске вылетел из башни, как если б его швырнул великан. Шамшуддин стиснул его страшным захватом, а Галивия помутила разум, ослабила волю. Ревенант шлепнулся на камни, как уроненная журавлем лягушка, и его рука неестественно изогнулась… но был он не совсем жив, и тут же вскочил на ноги, и все же отбросил ментальный и телекинетический импульсы!..

Креол уже замахнулся!.. Добить!.. Самым мощным, что есть, сейчас!.. Но в воздухе вспыхнули круги, вспыхнули мерцающие печати, и Менгске выкрикнул короткое слово, и на площади сгустились две рогатые фигуры!

Двурогие, гвардейцы Лэнга! Креол аж поперхнулся при их появлении, но тут же воспрял духом, и сжал жезл, и выхватил из сумы цепь кровавого железа!

Здесь он в своей стихии! Если Менгске решил бросить на него демонов — он горько пожалеет о своей глупости!

— Эти мои! — рявкнул маг, раскручивая цепь и возжигая Доспех Мардука. — Иш-карра-хан!!!

Он сразу же наслал на одного Замешательство, и Двурогий покачнулся. Заморгал так, словно только что родился на свет — а Креол уже швырнул Стрелу Мардука. Пустил демону кровь!.. но тот вырвался, отшатнулся, бросился в сторону!..

Двурогие движутся так быстро, что не уследить глазом. Мгновение промедления — и посекут, как свинью на бойне, будь ты хоть трижды архимаг.

Но демонология — суть Искусство обращать силу демона против него самого. Дай Креолу немного времени… времени нет!.. Он еле успел поднять Щит Мардука, едва увернулся от одного удара, и все равно потерял Личную Защиту — с такой скоростью и силой врезался в него Двурогий!..

Козломордые ублюдки!.. Один почти между делом распахал кого-то надвое! Другой свистнул лезвием на предплечье — и еще один маг падает с распоротым горлом! Демоны громогласно заревели — и были в их реве и жажда крови, и упоение боем, и первозданная ярость!..

Бессилие!.. Креол встретился с Двурогим взглядом и послал мамит в самое его нутро!.. Налитые кровью глаза сузились, демон замер!.. всего на секунду, но Креол уже метнулся вперед, швырнул Копье Мардука — и захлестнул цепью шею!..

Запахло паленой шерстью. Двурогий закричал от ярости и боли, схватился одной рукой за цепь, а вторую вывернул под неестественным, невозможным человеку углом!.. он подался вперед, когти вонзились Креолу в ногу!..

Но маг уже выдернул пробку из кувшинчика! Благовоние Зкауба достигло ноздрей Двурогого… и тот осел беспомощной кучей плоти.

Остался второй!.. и он уже летит на Креола молнией!.. Его сдвинул в сторону Шамшуддин, сместил саму землю под ногами демона, и тот прошел наискось, чирканул по все еще тлеющему Доспеху Мардука… и его тоже настигла цепь демонолога!..

Этого Креол забрал в Поглотитель. Всегда держал один наготове. Блеснул на солнце алмаз, Креол рассеял благовоние Зкауба — и орущего Двурогого затянуло в перстень.

Бой был скоротечным. Это все продлилось какие-то секунды. Креол в одиночку… почти в одиночку расправился с Господами Лэнга, и развернулся к Менгске… теперь его черед!..

Того уже скрутили Шамшуддин и Хе-Кель. С помощью Галивии они стреножили ревенанта, и тот трясся всем телом, крутил бешено глазами… смотрел на Креола с такой черной ненавистью, что тот осенил себя символом Мардука. Мерзкая нежить может сейчас наложить такое проклятье, что потом и не снимешь.

— Возвращайся-ка ты в Кур, — сказал Креол, вскидывая руку. — Ты и так прожил дольше, чем положено, а теперь еще вернулся зачем-то.

— Уби-и-ить тебя-я-я!.. — аж пустил слюну Менгске, почти вырвавшись из магических пут. — Гильдия — моя!.. Азаг-Тот!.. Йог-Сотхотх!.. Требую исполнения договора!.. Ты-ы-ы!.. Ты не Верховный!.. ты не маг!.. по контракту!.. ты лжец и предатель!.. да чтоб магия отвернулась от тебя!.. ах-ха-ха-ха-а-а!..

— Ах ты дерьмо, — щелкнул пальцами Креол.

Шамшуддин обрушил Менгске на колени, Галивия расфокусировала мысли, Хе-Кель разъял последнюю защиту — и Креол ударил молнией. Прожарил до хрустящей корочки… а потом еще и еще!.. пока Менгске не обратился кучкой пепла, а вокруг не осталось черной ямы.

Но Креол не ощутил облегчения. Предсмертные вопли Менгске… это не было похоже на проклятие. Скорее уж на… призыв.

Что-то натянуло ткань реальности, как скопившийся гной тонкую кожицу. На землю будто опустилась чудовищная тяжесть. Шамшуддин вскинул голову, Хе-Кель поежился. Креол покрепче стиснул цепь, ожидая… еще Двурогих?.. троих, четверых?.. целый десяток?..

Нет. Что-то больше. Что-то страшнее. Что-то…

— А ВОТ И Я, — раздался оглушительный глас. — КТО МЕНЯ… О-О-О, КАКАЯ ЖАЛОСТЬ. ПРИЗВАВШИЙ МЕНЯ МАГ ПАЛ СМЕРТЬЮ ХРАБРЫХ.

Весь Вавилон поколебался, и каждое здание вздрогнуло. Зловещая тень нависла над площадью. Воздух стал душить тех, кто им дышал. Ноги отказывались держать людей. Подмастерье, которого только что привел в чувство Хиоро, зарыдал от ужаса.

Все глаза обратились к небу, потому что солнце заслонил… он. Громадный демон распрямился во весь рост и с наслаждением потянулся. Ручищи длиннее башен Гильдии вскинулись на такую высоту, что захватило дух.

— ДАВНО МНЕ НЕ ПРИПЕКАЛО ЗАТЫЛОК СВЕТОМ ЗВЕЗДЫ, — произнес Хастур. — О, КАК ПРИЯТНО. ЧЕГО ХОТЕЛ МЕНЯ ПРИЗВАВШИЙ?.. АХ ДА, ИСПОРТИТЬ МНЕ ДЕНЬ ОЧЕРЕДНЫМ КРОВОПРОЛИТИЕМ И РАЗРУШЕНИЯМИ АРХИТЕКТУРЫ. НУ ЧТО Ж, СДЕЛАЕМ ЭТО ПОБЫСТРЕЕ.

Трехпалая кисть пошла вниз. Громадный демон разнес целое здание просто взмахом когтей. Второй удар пришелся по левой башне Гильдии, и все укрепляющие чары не смогли ее защитить. На площадь посыпались камни, рухнул огромный купол, и только сила Шамшуддина не дала погибнуть десяткам людей. Маги бросились врассыпную, кто мог — подняли защитные поля.

— НУ ДА, Я ЖЕ ТАКОЙ ОГРОМНЫЙ И ЗВЕРОПОДОБНЫЙ, — скучающе произнес Невыразимый. — ДЛЯ ЧЕГО ЕЩЕ МЕНЯ ПРИЗЫВАТЬ? РАЗУМЕЕТСЯ, ЧТОБЫ Я БЫЛ ХУДШИМ ТУРИСТОМ НА СВЕТЕ. ЧТО ЭТО ЗА ГОРОД?.. ВАВИЛОН?.. У ВАС БОЛЬШЕ НЕТ ВАВИЛОНА.

Щелчок по зданию — и здание осыпается горой кирпичей. Маги ринулись во все стороны, и громадная лапа сгребла на лету сразу пятерых. С дикими воплями те полетели прямо в пасть — разверзшуюся клыкастую пасть архидемона Лэнга.

— ЛАДНО, ХОТЯ БЫ МЕСТНАЯ КУХНЯ НЕПЛОХА, — довольно произнес Хастур.

Креол посмотрел на свою цепь. Посмотрел на жезл, в котором еще осталось одно Копье Мардука. Перевел взгляд на архидемона, воздвигшегося над Вавилоном.

Нет, этого не прикончить и не запечатать. Надо трезво смотреть на вещи.

Дерьмо Пазузу.

А мигом спустя и Хастур посмотрел на Креола. На него и других архимагов. Его сразу привлекли самые сильные ауры. Огромная ручища пошла вниз… и замерла на полпути.

Шамшуддин. Он уперся ногами в землю и напрягся так, что заскрипели зубы — но он держал, он удерживал руку архидемона! Хастур взмахнул второй… и та врезалась в защитный экран Хе-Келя.

А Креол швырнул Копье Мардука прямо в оскаленную морду.

Для Хастура это было не опасней иглы. Но когда игла вонзается прямо тебе в лицо… Хастур вздрогнул от боли. От него изошла волна гнева — и еще несколько магов попадали без чувств. Страшно представить, что творится в других кварталах, каково сейчас простым авилумам и рабам.

Хастур Невыразимый распахнул пасть — и Креола накрыло потоком скверны. Сердце зашлось в истошном биении, перед глазами все поплыло, ноги подкосились… но он взял себя в руки, он стряхнул нематериальную атаку — и жезл засветился маяком в ночи!

— Верховный маг атакован! — гаркнул Креол, поднимаясь в воздух. — Ко мне, Гильдия! Ко мне, архимаги! Загоним его в Бездну!!!

Трой, сын Гишбара, стоял у окна, задумчиво глядя на храмовый квартал. Вот до чего дошло. Когда Верховный маг Менгске вернулся из мертвых, Трой отнесся к этому философски. Он не собирался вставать между восставшим мертвецом и его местью любимому дядюшке.

Но и помогать Менгске он не стал. Безумная нежить во главе Гильдии — не самый лучший подарок судьбы. Трой собирался просто подождать и посмотреть, что будет.

Но… он не ожидал, что будет вот такое. Что из Лэнга явится сам Хастур. Что Менгске на последнем вздохе призовет архидемона — и даст ему волю убивать и разрушать.

Это уже совсем плохо. Храмовый квартал вплотную к дворцовому. Как только Хастур доломает башни Гильдии и сожрет всех магов, что чего-то стоят, он повернется к Эанлугакуру. Прямо к Трою. И надо либо встать грудью на защиту императора, либо прямо сейчас собирать вещи.

Размышляя, Трой одновременно складывал в суму самое ценное. И однако мысль о разрушенном Вавилоне ему не очень нравилась, потому что ему нравилась должность придворного мага. В Верховные он не рвался, а вот быть придворным оказалось как раз по нему.

К тому же если сейчас дать деру, а Креол все-таки как-то умудрится победить… назад лучше не возвращаться. Император не поймет.

— Ладно, — подумав, сказал Трой. — Ладно.

Он извлек флакончик с серебристой жидкостью, пролил ее вокруг себя, сказал несколько слов… и каменный пол треснул. В разрыве засверкало, заискрилось, и за край схватились бледные тонкие пальцы. Подтянувшись, наружу вылезли двое — юноша и девушка, оба почти отроки на вид, обнаженные и нечеловечески красивые.

— Мне понадобится ваша помощь, — сказал Трой ийрам.

Креол осыпал Хастура заклятиями, но те были ему не опасней горстей песка. Почти полный иммунитет к магии. Архидемон сожрал живьем уже два десятка магов и разрушил все здания, что окружали прекраснейшую площадь Вавилона.

Слишком громадный и могучий. Он не колдовал сам, а просто топтался и махал руками — но этого хватало, а его самого не брало ничто. Вот три страшных когтя рассекают защитный экран, отбрасывают невидимую ручищу Шамшуддина… и летят во все стороны камни, и рушится древняя башня магов!.. Раздался истошный крик — и затих.

И исчезла аура архимага Галивии.

Старуха прожила сто семьдесят лет, была архивариусом дольше, чем Креол себя помнил, дружила с его дедом… и вот ее нет. Погребло, раздавило обломками. Мгновенно превратило в кровавое месиво.

Она не была создана для сражений, Галивия, дочь Абадии.

Не смог помочь даже Хиоро. Он носился где-то внизу, бегал среди рушащихся зданий, исцеляя и воскрешая тех, кого мог, кого поспевал, но ему было не разорваться. На нем то и дело лопались Личные Защиты, но Хиоро владел этим заклятием как никто и всегда успевал возобновлять.

Шамшуддин поднялся в небо и махал руками так, словно швырял что-то невидимое. А позади него трещала и дрожала Вавилонская башня — именно от нее отрывал куски великий телекинетик. Громадные камни со свистом летели в Хастура, врезались в дубленую шкуру — а поскольку были то куски храма Мардука, архидемон шатался под этим градом. Освященный, благословленный самими богами кирпич ранил его, причинял боль.

Над остальным же городом поднялось оранжевое марево. То Хе-Кель раздавил свое заветное сокровище — яйцо феникса. Давно берег для чего-то подобного — и сотворил с его помощью Длань Таммуза. Мощнейшее защитное поле охватило не весь Вавилон, но изрядную его часть, сберегая людей от ярости Хастура.

Креол же призывал подмогу с Девяти Небес. Если не считать Имен Мардука, к горним мирам он прежде не обращался, но сейчас особый случай. Нет причины уважительней, чем вторжение архидемона.

— … Именем Мардука!.. — восклицал он. — Властью Верховного мага Шумера!.. Ради защиты подвластного!..

И зов был услышан. Грянула молния, все озарило светом — и над Вавилоном появились два алада. Со времен войны с куклусами Шумер не видал сих небесных посланников — Шурукках призывал их, когда сражался с Дагоном.

Они родичи ламассу, сфинксов и мантикор, только благие. Словно светящиеся крылатые львы, но с человеческими руками — и в руках тех были копья, и эти копья прорезали пространство лучами. Рассекли Хастуру шкуру — и архидемон взревел!..

Кроме двух аладов и трех архимагов с Хастуром сражались и маги послабее. Швырялся боевыми заклятиями могучий Шематрахиль, плел поддерживающие чары мудрый Акосов, играл на своем чудесном барабане великий Ар-Мумму, помогала Хиоро своими зельями травница Бития. И только магистр Семмедху уже не мог помочь даже самому себе, поскольку лежал раздавленным, и кровь его текла по древним камням Вавилона.

Рушились здания. Даже защищенные Дланью Таммуза — рушились все новые и новые. Обе башни Гильдии обратились в груды щебня. Великие храмы лишались своих ступеней. Люди гибли десятками и сотнями.

Боги в этот день оставили Шумер, забыли о нем.

Креол вершил ритуал изгнания. Он распознал, каким способом Менгске призвал Хастура — и мог эту связь разорвать, мог отправить чудовище обратно в Лэнг. Но это не простой и не быстрый ритуал — а Хастур не стоял спокойно, дожидаясь, пока его изгонят!

Со всех сторон лились заклятия и сверкали копья небесных духов, но архидемон походил на слона, в которого стреляют из пращей пигмеи. Он морщился от боли, он дергался, он раздраженно отмахивался… но и только-то! Лучистые линии исходили из рук Креола, они охватывали Хастура тут и там, но одно движение колосса — и все рвалось, как паутинка, и приходилось латать дыру, плести все заново!..

Вот страшные когти схватили магистра Ар-Мумму. Брызнула кровь — и полетел великий маг в пасть чудища вместе со своими барабанами! Их становилось все меньше, магов Гильдии, они гибли один за другим, а подмоги ждать неоткуда, ибо все, кто мог бы помочь, уже здесь, а остальные не успеют, они слишком далеко! Кто в Уруке, кто в Йоланге, кто в своих дворцах, кто странствует в далеких землях… Мей’Кнони вообще неизвестно где!..

Проклятые бездельники, разбежались кто куда, когда Верховному магу нужна помощь! Из-за них теперь Вавилон падет, Гильдия падет… но еще не сейчас. Шамшуддин и Хе-Кель пока держатся. На этих двоих можно положиться. Если они дадут Креолу хотя бы минуту… сейчас…

…Креол прочертил в воздухе линию…

…Шамшуддин вскинул стену из освященных камней…

…Хе-Кель повернул защитный экран…

…Чей-то крик… еще кого-то раздавили в кашу…

…Креол надрезал запястья, пуская по линиям собственную кровь…

…Хастур ревет, иссеченный каменной крошкой…

…С небес падает убитый алад…

…Шамшуддин приземлился на вершину Вавилонской башни…

…Камень плавится и тает…

…Откуда-то бьют молнии… одна ударила в Хастура…

— … Повелением царицы Иштар я облачен в Ужас, снаряжен Неистовством…

…Шамшуддин согнулся под страшной тяжестью, его колени дрожат…

…Еще одна молния… со стороны императорского дворца…

— … Вооружен Могуществом и Мечом, я заставлю тебя трепетать, я заставлю тебя бежать в страхе…

…Второй алад погибает…

…Тает и колеблется Длань Таммуза, Хастур сейчас вырвется…

— Я открою твою Нечестивость и Зло, я изничтожу твое Колдовство…

— ГДЕ… А, ВОТ ТЫ!..

Хастур почувствовал. Ритуал почти завершился, но Хастур почувствовал, что его изгоняют, что воля архимага вот-вот отправит его прочь, вышвырнет из этого мира.

Он резко повернулся к Креолу. Пара горящих глаз уставилась прямо на него. От одного этого Креол закачался, ибо демон сосредоточил на нем злобу за много веков заточения, за унижения и лишения.

Слова замерли на губах. Кровь струилась без всякой пользы. Креол пошатнулся, но выстоял, встретил взгляд архидемона… еще две фразы, еще всего две…

Губы не размыкались. Невидимая сила стиснула ему челюсти. Заставила онеметь язык. Хастур усмехнулся, и огромная лапа метнулась к Креолу…

…Она замерла на полпути. Шамшуддин едва не рухнул от натуги, но схватил, стиснул, удержал руку архидемона. Хастур вздрогнул… и выстрелил второй лапищей!..

Шамшуддин мог переместиться, мог исчезнуть, перебросить себя в пространстве. Но тогда он откроет Креола, побратим погибнет, ритуал не завершится… Хастур убьет всех.

И Шамшуддин не сдвинулся. Он стиснул обе руки архидемона… и целую секунду их удерживал!..

Потом его сломало этим потоком. Хастур проломил волю архимага, и схватил его, и швырнул в пасть…

…Но Креол уже договаривал последнее слово.

— … Сим я изгоняю тебя в Бездну!!! — взревел он, шарахая Молотом Мардука. — Арра!!! Марутукку!!!

Третье Имя явилось на зов, и придало силу заклятиям, ударило в Хастура вместе с Молотом Мардука, вышибло из него дух… и словно землю из-под ног вышибло. Ударила еще одна молния, врезалась в Хастура будто живым существом… и архидемон с воем провалился сквозь каменные плиты.

Наступила могильная тишина.

Креол опустился на площадь и обвел ее мертвым взглядом. Рядом приземлились Хе-Кель и Трой, подле которого колебались две оформленные молнии. Подошел гнущийся от усталости Хиоро. А Креол стоял и не верил, что в самом деле это сделал. Что изгнал архидемона из мира сего.

Но потери… горе тебе, Вавилон, город крепкий, город древний! Сколько твоих зданий сегодня разрушены! Сколько храмов стали руинами! Гильдия утратила обе свои башни, а что еще хуже — двух архимагов!

И если Галивия была хотя бы очень стара, да и отправилась в Кур, где ее, уж верно, встречает сейчас Шурукках, то Шамшуддин… у Креола почернело лицо, когда он подумал о судьбе Шамшуддина.

— Хиоро… — повернулся он к другу.

— Верховный… — сразу понял его тот. — Чтобы я кого-то исцелил, мне нужно, чтобы этот кто-то здесь был. Мне нужно тело, Креол.

Креол угрюмо отвернулся. Он и сам знал.

Когда обломки башен разобрали, было найдено тело Галивии и еще нескольких магов, в том числе Эхтанта Джи Беш. Совсем одряхлевший, он не успел сбежать и погиб, заваленный камнями. Креол кисло подумал, что сегодня, так уж вышло, он потерял обоих своих соучеников.

Но если на Эхтанта ему было трижды наплевать, то гибель Шамшуддина словно распорола что-то внутри. Хотя при этом Креол подумал, что… да, ведь получается, что высший иерарх Лэнга убил его побратима. Надо будет вернуться в Шахшанор и перечитать контракт с Элигором… но это потом. Сейчас у Верховного мага есть более срочные дела.

Император Энмеркар, явившийся на площадь со свитой и телохранителями, молча смотрел, как взгромоздившийся на остов башни Креол произносит надгробную речь по всем, кто сегодня погиб. Он говорил глухо и куда-то в сторону, с трудом подбирал слова и вообще явно тяготился тем, что делал — и однако речь он произносил. Злобную, полную желчи и яда, ненависти к Древним и тем, кто имеет с ними дела.

Креол яростно проклинал всех, кто однажды решит сотворить что-нибудь подобное тому, что сотворил Менгске. Кто впустит демонов в подлунный мир, отдаст в их власть людские души. Верховный маг скрежетал зубами, обводя взглядом лежащие вокруг руины и мертвые тела.

А о Менгске он не сказал ни слова. Кому теперь есть дело до этого дохлого ублюдка? Его судьба отныне в руках Эрешкигаль, и она уж верно не позволит ему вернуться опять.

А вот разгребать то, что он натворил, предстоит Креолу… и у него больше нет даже побратима, который всегда был готов подставить плечо.

— … Пусть все знают, — закончил Креол, хмурясь так, что лоб превратился в сплошную складку. — Пусть все помнят. Пока я жив, цел и здрав, демоны по этой земле ходить не будут.

Император чуть наклонил голову, пристально глядя на Верховного мага. А сзади до него донеслись шепотки — кто-то из царедворцев чуть слышно говорил:

— … Вот бы жить во времена, когда всей этой блевотины нет… вот просто нет. Магии, нечистой силы… как думаешь, кончатся они когда-нибудь?

— Никогда не кончатся, — ответил ему другой. — Не доживем.

Маг на Луне

Вавилон шумел, как море в шторм. Главная площадь храмового квартала кипела сегодня народом — и не только богатыми и знатными, но и простыми авилумами. Минуло полтора года с ужасного явления Хастура, часть разрушенного отстроили, и даже башня Гильдии вновь устремилась к небесам во всем своем великолепии… теперь, правда, снова только одна.

Обсудив все как следует, Креол и император Энмеркар решили, что две все же излишни, да и предзнаменование какое-то плохое. Появилась вот вторая — и всего через несколько лет Гильдия раскололась, что привело к великим бедствиям.

Но бедствия остались позади, и сегодня Вавилон празднует. Император в непревзойденной своей милости даже рабам и мушкенумам объявил день отдыха, а всех свободных авилумов призвал сюда, на великое торжество. Здесь, на вновь прекрасной площади, сегодня проводятся ритуальные соревнования в честь Мардука, что хранит и защищает Шумер через своих магов.

На ступенях храмов возвели трибуны, башня Гильдии стала чем-то вроде центрального столба, а остальное пространство заполнили воины императора и просто желающие посостязаться. С утра до вечера бесстрашные соревновались в стрельбе из лука, борьбе на поясах, фехтовании на мечах, кулачном бою, скачках в седле, гонках на колесницах и метании копий.

Изрядная часть празднеств выплеснулась и за городские стены, а на закате начнется великая императорская охота, но это уже только для ближнего круга, и Креол туда отправляться не собирался. С тех пор, как он оставил должность придворного мага, такие вещи в его обязанности не входят. Пусть теперь этим Трой занимается.

Однако на соревнованиях Креол присутствовал. Восседал на балконе шестого этажа, обозревал площадь с огромной высоты. В чаше плескалось ароматное каджитское, рядом дымилось только что снятое с огня мясо, и Креол был бы совершенно счастлив, если бы рядом сидел побратим или еще кто-нибудь, чья компания Креолу приятна.

Увы, рядом сидел… этот. Демон, внешне похожий на человека, в красной мантии и железной короне. К стене прислонилась двуглавая коса, а в руке Элигор покачивал чашу с таким же каджитским — но Креол не радовался, когда ему наливал.

— Нет, твой побратим не считается твоим родственником, — произнес Элигор, с интересом глядя на состязание лучников. — Наш договор по-прежнему в силе.

— Почему это не считается⁈ — возмутился Креол.

— Потому что в побратимы ты себе можешь хоть весь Шумер взять. К тому же Хастур, согласно нашим данным, не напал на него первым, а защищался. Первый удар нанес твой побратим.

— Так-так, — примкнул пальцы к губам Креол. — Тогда давай наоборот. Я пытался убить Хастура. Это не значит, что договор расторгается?

— Тоже нет, к твоему счастью. Мы прощаем тебе эту попытку, поскольку ты защищал свой город.

— Как вы добры, — скривился Креол. — А почему к моему счастью?

— Потому что в случае расторжения договора по твоей вине мы применим штрафные санкции, — любезно объяснил Элигор. — Это будет означать, что мы тебе больше не должны ничего, а вот с твоей стороны плата взимается в полной мере. И как только ты умрешь, начнет отсчитываться твой срок. Пять тысяч лет. Надеюсь, ты еще помнишь?

— Даже слишком хорошо, — покривился Креол. — В юности я совершил немало глупостей, но худшей из всех было заключение договора с тобой.

— В юности?.. Креол, тебе было пятьдесят четыре.

— Ну вот тогда-то у меня юность и закончилась.

— Рад, что помог тебе стать мудрее, — улыбнулся Элигор, прихлебывая из чаши. — Кстати, надеюсь, у тебя нет к нам никаких претензий? Хастур просто исполнял заказ вашего же Верховного мага.

— Мертвого Верховного мага! Он уже даже не относился к Гильдии! Он должен был быть в Куре!

— А не е… почему ты так говоришь, словно это должно меня волновать? — склонил голову набок Эмблема. — Разбирайтесь сами в своих взаимоотношениях. Мы просто выполняем поручения.

— Только те, которые вам самим хочется выполнять.

— Разве это не так же работает и в мире смертных? Если я не твой раб, а наемный трудник, то я не сделаю того, чего мне не хочется делать. К работе Хастура есть претензии?.. хотя неважно. Заказчиком был не ты. С тобой мы заключили иной договор и… просто еще раз напомню, что вода капает.

С этими словами Элигор поставил пустую чашу и растворился в воздухе. А Креол остался сумрачно смотреть на силачей, что тянули друг друга за пояса. Пустое развлечение пустых людишек.

Ритуальные соревнования продолжались дотемна, и собралась на них, кажется, половина Шумера. Радовались и веселились все, кроме Креола — общение с Элигором неизменно портило ему настроение. Когда тот заявился без приглашения, заявился потому, что один пункт в контракте позволяет ему проводить проверки, Креол едва на него не напал.

Было очень непросто сдержаться.

Тот, разумеется, наотрез отказался помочь в возвращении Шамшуддина. Креол полтора года пытался связаться с Четвертой Эмблемой, пытался о чем-то договориться, хотел попробовать вернуть душу побратима и возродить в виде маргула… тщетно, Лэнг не отвечал. Демоны-контрактники ничего не знали и ничем не помогали — только выполняли повеления Креола от сих и до сих.

А своими силами тоже ничего не вышло. Креол четырежды совершал ритуал Освобождения — и все впустую. Это значит, что Шамшуддин в Бездонном Хаосе, а оттуда душу не извлечь даже архимагу. Тут нужно что-то особенное, что-то уникальное. Нужна такая сила, что есть разве только у богов.

Когда солнце закатилось, и площадь начала пустеть, Креол подумал, что надо направить энергию на что-нибудь другое. Минувшие полтора года были очень насыщенными, Верховному магу некогда было присесть, но вот, город отстроен, башня вновь смотрит в небеса… только этого мало.

Креол изгнал Хастура, но он допустил его призыв. Креол отправил Менгске в Кур, но он допустил его возвращение. Креол отстроил Вавилон, но он допустил его разрушение. Император не выразил своего неудовольствия, но Креол почти кожей ощущал исходящий от него холод.

И это касается не только Креола. Маги спасли Вавилон и весь Шумер… но без магов ничего бы и не произошло. Менгске тоже был магом.

Менгске был Верховным магом!

Репутация магов пошатнулась, все это чувствовали. Это висело в воздухе. Никто не смел вякнуть и полслова, но на магов явно стали смотреть иначе.

Так что Креол даже не удивился, когда к нему явился гонец с приглашением на императорскую охоту.

Он бы предпочел отказаться. В другое время Креол бы сослался на некие важные дела или просто бы не ответил. Но это не было просто приглашением приятно провести время. Император Шумера желал видеть Верховного мага. Император Шумера желал говорить с Верховным магом. И отказаться без действительно веских причин — еще сильнее расширить трещину между ними.

А она и так уже довольно широка.

Так что Креол вытерпел даже присутствие Троя. Тот, разумеется, императорскую охоту посетил с удовольствием. Кто-кто, а этот не пропустит никакое развлечение.

Полная луна освещала древний Шумер. Ехали по речному берегу колесницы, пылали факелы и трубили рога. Ночная охота — редкое событие при дворе Энмеркара, обычно владыка бьет зверя и птицу под ярким оком Шамаша, а не Сина, отца его.

Ночью же владыка предпочитает спать. Он уже немолод и в последние годы все больше дел передает сыну, царевичу Лугальбанде. Тот как раз подъехал к Креолу, дабы пожелать мира, здравия и доброй ночи.

Больше десяти лет минуло с тех пор, как царственный юноша охотился с Креолом на разных чудовищ, и отрок давно превратился в мужчину. Его взгляд полон силы и достоинства, лук не знает промаха, а три года назад он спас божественную птицу Анзуд и получил в награду Ме Скорости.

Жаль, царевна Камари даже на девятом году брака так и не принесла мужу детей. Отец-император все чаще заговаривает о том, чтобы наследнику взять другую супругу, а прекрасную каджи отослать от себя или оставить наложницей.

Только не станет наложницей дочь сакима Седьмого Царства. Низко это для нее, оскорбительно.

— … Рад, что ты с нами сегодня, маг, — донесся до Креола голос. — Мы давно не выезжали вот так, вместе.

— Давненько, государь, — согласился Креол, повернувшись к императору.

Их колесницы поравнялись. В свои шестьдесят семь Энмеркар по-прежнему сам держал вожжи, а вышколенные ламассу везли его, словно пара живых облак. За день император вволю наглазелся на соревнования, он опорожнил несколько чаш лучшего вина и крепкой сикеры, он только что увидел, как его сын с сотни шагов пронзает стрелой оленя, а потом догоняет на своих двоих, сам быстрее любого зверя и птицы… о, император был в хорошем настроении. На Креола он глянул приязненно, одарил улыбкой и сказал:

— Я так и не наградил тебя за твой великий подвиг, а следовало бы. Скажи, чего желаешь — злата ли, новый дворец, великих почестей? Я могу устроить еще один такой день, как сегодня, но уже в твою честь, а не Мардука.

— Мардук может приревновать, — отказался Креол. — Я не бог, государь… к сожалению.

— Никто не бог, кроме богов, — согласился Энмеркар.

— Ты мудр, государь, — кивнул Креол. — Твои слова следует высечь в камне над вратами Вавилона.

— Высекут, если понадобится. И кстати о Вавилоне. Хастур разворотил добрую его половину, и это по сей день хорошо видно. Иноземные купцы и путники приезжают ко мне и видят великие разрушения, и спрашивают: что здесь было, отчего город выглядит как после большой войны? И еще они спрашивают, узнав, как все было, отчего мои маги не предотвратили бедствие, для чего они нужны Шумеру. И они вгоняют меня в великий стыд, ведь не могу же я сказать, что именно из-за магов все и случилось, но я все равно держу их подле себя. Я не могу сказать подобного, не заставив людей думать, что я слабый и глупый государь. Скажи мне, о маг, я слаб и глуп?

— Нет.

— Люди ропщут. Они боятся жить рядом с колдунами. Просят меня отослать вас как можно дальше от города. Я не вижу причин им отказывать. Всем было бы за счастье, если бы ваша башня стояла где-нибудь… где-нибудь, где не Вавилон.

— Ты желаешь, чтобы мы перенесли ее в горы или пустыню? — сухо осведомился Креол.

— Нет, пока не надо. Все же от вас есть и польза, и она изрядна, я не стану спорить. Но народ ропщет, о маг. Сделай с этим что-нибудь. Необходима великая благодать. Чудо, способное примирить людей с вашим соседством.

— Людей?.. — скривился Креол.

— И меня. Устройте что-нибудь… что-нибудь эффектное. Вот, скажем… Эшшебхети!..

С Креолом и Энмеркаром поравнялась третья колесница, которая давно следовала за ними. Ею правил полный юноша с курчавыми волосами и совсем короткой светлой бородкой. Креол видел его впервые в жизни.

— Эшшебхети — новый придворный астролог, — представил его император. — Он молод, но его познания о небесном своде воистину велики. Скажи Верховному магу то, что предложил мне, абгаль.

— Благодарю за возможность высказаться, о государь, — поклонился юноша, держа вожжи так, словно боялся разжать пальцы. — И тебя благодарю, что согласился выслушать, о великий маг. Мои слова, возможно, покажутся кощунственны и в чем-то глупы, но вот, была ночь, когда я наблюдал за небом, составляя гороскоп для нового великого лугаля, и увидел моря на Луне…

— Ты владеешь Искусством или у тебя такое острое зрение? — перебил Креол.

— Очень острое, о великий маг, — гордо ответил астролог. — Да будет тебе известно, что в созвездии Великой Повозки я отчетливо вижу не только Коня, но и Всадника.

— Похвально, — согласился Креол. — А от меня ты чего хочешь?

— Луна, о великий маг, — снова поклонился астролог. — Наш великий государь победил дерзкую Аратту и наложил на нее дань, и многие иные государи тоже склоняются перед ним и платят дань, и всем известно, что нет державы могущественней, нежели Шумер, и нет государя величественней Энмеркара, чьим пращуром был сам Шамаш. Но на Луне тоже есть моря, и тоже кто-то живет, но никто из живущих не был там и не говорил: вот, склонитесь перед волей государя Энмеркара и платите ему дань!

Креол уставился на Эшшебхети, как на кучу дерьма. Его безумно раздражал старый придворный астролог, который просил менять направление ветра и еще что-то столь же дурацкое, но он по крайней мере не пытался послать Креола на Луну.

— На Луну, — повторил он вслух. — Ты хочешь, чтобы мы отправили туда тебя?

— Нет, я не гожусь для такой великой миссии, — опустил глаза астролог.

— Мне, в общем, не нужна дань жителей Луны, — вмешался император. — Но будет очень хорошо, если ты и впрямь отправишь туда кого-то, чтобы он описал на земле обруч власти и воткнул в центр мой стяг. Чтобы жители Луны знали и видели: вот, простерта над Луной длань Шумера! Ответь, можете ли вы это.

Все трое невольно подняли головы. В небе как раз отливала серебром полная луна, и астролог, если ему верить, видел на ней моря. Креол хмыкнул, сказал Дальний Взор и посмотрел на луну сквозь кулак, а потом показал и императору.

— Эти темные пятна — точно моря? — усомнился тот.

— А что же еще это может быть? — пожал плечами астролог.

Больше Креол с императором об этой затее не говорили, да император вскоре уже и позабыл о какой-то дурацкой Луне, остаток ночи посвятив охоте, пиру у пылающих костров и упрекам в адрес царевича, что до сих пор не подарил ему внуков.

Зато Креол не забыл ничего. Мысль неожиданно крепко засела в голове. И через месяц, когда ковенант Гильдии собрался, чтобы посвятить подмастерьев в мастера, а мастеров в магистры, Креол по-прежнему об этом помнил.

Он сидел на каменном троне, что до него принадлежал Менгске, а до него Шуруккаху. Когда Хастура изгнали, а обрушившуюся башню разгребли, этот трон нашли целехоньким, и он по-прежнему служит Верховному магу.

Сегодня явились почти все. Все пять архимагов и тринадцать магистров из четырнадцати. Справа от Креола сидел совсем облысевший и седобородый Хе-Кель, слева задумчиво склонил голову Хиоро. Напротив, закинув ногу на ногу, неприятно улыбался Трой, а ему на ухо что-то шептал Мешен’Руж-ах. Огромный стол был уставлен блюдами и кувшинами, перед магами громоздились яства, и они только что провозгласили двух новых мастеров и одного магистра, так что настроение у всех было превосходное.

— Хорошие новости, — сказал Креол, беря свежую ноздреватую лепешку. Мешен’Руж-ах почему-то жадно на нее таращился. — Император решил отправить своего придворного мага на луну.

— Неправда! — вскинулся Трой. — Он не имел в виду именно меня!

— А, так ты уже знаешь, — приторно улыбнулся ему Креол. — Хотя все уже знают, думаю. Раб, попробуй-ка…

Хубаксис везде сопровождал хозяина безмолвной тенью. Четверть века уже он с Креолом. Тот привык к маленькому джинну и даже не слишком злился, когда тот в очередной раз что-нибудь ляпал, что-нибудь путал или съедал целиком лепешку, которую ему велели только попробовать!..

— Хозяин, тут гвозди! — выплюнул два медных гвоздика Хубаксис.

Креол, уже хотевший ударить раба жезлом, перевел злой взгляд на Мешен’Руж-аха. Тот уже не сдерживался, а открыто посмеивался, тряся дрожащей головенкой.

— Что смешного, Мешен? — сухо спросил Креол. — Ты ведь сейчас будешь проклят.

— Нет! — довольно фыркнул старик. — Не думаю!

Лицо Креола почернело. Он помолчал, а потом медленно сказал:

— Я так понимаю, среди некоторых членов Гильдии укоренилось убеждение, что раз мы потеряли нескольких архимагов, с оставшихся следует сдувать пылинки, и им позволены нарушения законов и непочтительность к вышестоящим. Но вот что я скажу… умри!

Мешен’Руж-ах вздрогнул. Его лицо посерело. Он вцепился в подлокотники, а кусок лепешки застрял в горле. Старый архимаг стал хватать ртом воздух, и он побагровел, а потом посинел.

Это длилось мучительно долго, а маги просто продолжали есть. Но наконец Мешен’Руж-ах отдышался и изверг из себя кусок лепешки. Тот с чваканьем прилип к столу рядом с тарелкой Троя, и тот брезгливо ее отодвинул.

— Последний Час, а?.. — почти довольно спросил Мешен’Руж-ах. — Я не был готов. Я буду готов в следующий раз.

— В следующий раз я убью тебя по-настоящему, — заверил Креол.

Мешен’Руж-ах его уже откровенно раздражал. Старый маским наполовину выжил из ума и не стеснялся в открытую покушаться на Верховного мага, пусть и совершенно по-дурацки.

Но Креол его пока что щадил. Мешен’Руж-ах давно не опасен, его пакости недалеко ушли от детских шалостей, которые несложно предугадать. Это лучше, чем настоящий серьезный враг вроде…

— О чем я говорил? — спросил Креол, пристально глядя на Троя. — Да, верно. Необходимо спланировать отправку Троя на Луну.

— Ах-ха-ха!.. — картинно рассмеялся тот. — Дядюшка, ты сегодня в ударе. Шутишь и шутишь. Но даже если предположить, что мы серьезно рассматриваем мою кандидатуру… я не могу заниматься этим. Я все-таки придворный маг, мое место во дворце. Рядом с императором. Вот если бы я был Верховным магом, как ты… может быть, ты устал занимать свое место? Охотно тебя подменю, ты только попроси.

— Зачем вообще отправлять человека? — пробурчал Хе-Кель. — Я сейчас работаю над интересным видом голема… вы когда-нибудь слышали о кумбхах? Знаете, очень перспективный метод… кумбха может говорить, владеет оружием, его очень трудно убить…

— Трой! — рявкнул Креол, не слушая, что там бормочет Хе-Кель. — В задачу придворного мага входит отговаривать императора от дурных затей и переводить его внимание на более разумные вещи! Так придворный маг оправдывает свое существование перед Гильдией и этим ей полезен! Эту задачу не выполнил — выполнишь другую! Мы отправим тебя на Луну!

— А я не могу, дядюшка, — сказал Трой. — От меня будет куда больше пользы в качестве активатора.

Креол уставился на Троя. Недоносок прав. За минувший месяц Креол уже начерно прикинул, как лучше осуществить столь грандиозное свершение, и по всему получалось, что лучший способ — ритуал удаленной телепортации. Собственно, стандартная телепортация в пределах видимости, просто видимость в этом случае будет… ну очень далеко.

Однако лучше всех из присутствующих в этом поднаторел как раз Трой. А Креол, наоборот, совершенно не владеет телепортацией, если не считать Длани Ану. Но Длань Ану — это другое, и после нее будет сложно вернуться.

А Креол не собирался улетать на Луну навсегда.

Так, подождите. Почему он вообще думает о себе, как о том, кто туда отправится? Даже если не Трой — неужели не найдется кого-то другого?

— Я думаю так, — вкрадчиво произнес Трой. — Мы не очень много знаем о том, что происходит на Луне и какова она вообще. Там может быть что угодно. Лучше всего послать того, кто лучше всех сможет себя защитить.

Креол хмыкнул. Вот дерзкий пес.

— Я говорила об этом с духами Семи Сфер, — промолвила Мей’Кнони. — Они утверждают, что на Луне нет воздуха.

— Надо же, как интересно, — улыбнулся Трой. — Тогда тебе точно пригодится Воздушный Доспех, дядюшка.

Взгляд Креола стал суров. Трой говорит об этом, как о чем-то решенном.

Хотя Креол и сам подумывал лично совершить сей подвиг. Он уже семь лет не покидал Шумера, не бывал нигде, кроме Ура и Вавилона, и его снова охватила тяга к перемене мест. Хотелось отправиться за горы, за море, в иное пространство… так почему бы и не на Луну? Неплохо будет стать первым шумером, что ступил на ее поверхность.

Так что пусть его. Пусть паршивый пес думает, что Креол там сгинет. Вовсе нет. Он побывал в Кафе, побывал в Лэнге, побывал в Куре — и отовсюду вернулся живым и с добычей. С новыми знаниями, с побежденными врагами. Наверняка и на Луне сыщется что-нибудь ценное.

Будет не очень хорошо, если неведомые лунные сокровища заграбастает кто-то вроде Троя.

— Да, я тут подумал… что тебе, собственно, делать на Луне? — произнес Креол. — Сам полечу. Как Верховный маг. Пусть вшивая шумерская чернь пода… подивится.

— Я все-таки считаю, что разумней послать голема или кумбху, — пробурчал Хе-Кель.

Креол только отмахнулся. Велико достижение — послать на Луну голема. Это все равно что камень туда забросить.

Нет уж, если добрым шумерам нужно зрелище — Гильдия даст им зрелище.

Спустя еще три месяца окружающая магическую башню площадь снова кипела народом. О великом событии было объявлено загодя, и люд собрался со всего Шумера, а кое-кто приехал даже из других земель. Гомон стоял страшный — зеваки бродили туда-сюда, таращились на все подряд, разевали рты от удивления.

Магов это злило. Магия — это таинство, оно не терпит шума толпы. На него нельзя пялиться, как на базарное представление.

Некоторые ушлые лавочники поставили шатры и площадь превратилась в подобие кара. В воздухе стоял запах медовых лепешек, плыл аромат жареного мяса, курились сладкие дымки. Повсюду разливали пиво, и даже с шестого этажа было видно эту дразнящую пенку… Креол с гневом смотрел на балаган, в который добрые шумеры превратили апогей древнего Искусства.

Так, подождите. Это там что, кто-то из подмастерьев?..

По такому случаю император снова объявил день отдыха, так что никто не работал и все облачились в лучшие платья. Даже небогатые авилумы достали из сундуков праздничные туники — с бахромой, вышитые узорами и священными надписями. Многие нацепили дорогие браслеты — золотые, серебряные или хотя бы медные.

Аристократы были сплошь в пурпуре, у каждого через плечо — широкий шарф-повязка, а на голове обруч-диадема (у самых богатых — магические) или высокий белый колпак. Одни щеголяли свежей завивкой, другие заплели волосы в косы или связали в два пучка. Повсюду виднелись великолепные длинные бороды — заплетенные в мелкие кудряшки, перевязанные тонкими косичками.

Креол, конечно, тоже надел парадное, тоже надел пурпур. Случай и впрямь незаурядный. Маг вычернил брови и ресницы, нарумянил щеки, повесил в уши тяжелые серьги. Обычно он пренебрегал этими условностями и среди аристократии слыл тем еще неряхой, но сегодня нельзя, не поймут. Сегодня каждый шумерский муж чернит ресницы и румянит щеки.

Почтил присутствием торжество и император. Божественный владыка Шумера прошествовал по сверкающей, расстеленной специально для него дороге чистого золота. Ее наколдовал Трой, этот ущербный лизоблюд, и многие добрые подданные с жадностью поглядывали на пожелтевшие камни. Невдомек дуракам, что то всего лишь иллюзия, и все рассеется, как только император оставит площадь.

Был с Энмеркаром и царевич Лугальбанда. Этот на днях особо посещал Креола и уговаривал отправить на Луну именно его, потому что глупцу втемяшилось, что там он встретит прекраснейшую Инанну, что, как известно, дочь Сина, бога луны… ну или Энки… или Шамаша… возможно, когда-нибудь жрецы все-таки определятся, чья она там дочь.

А еще прибыли иноземные посланники. Из земли ханаанской, из униженной и покоренной Аратты, даже из далекой знойной Сабы. Из Та-Кемет прибыл сам Верховный маг — Тхомертху, что занял этот пост восемь лет назад, после смерти мудрого Гор-Тутмоса. С Креолом они поздоровались, как добрые друзья.

Зато другому гостю Креол совсем не обрадовался. Впервые за многие годы мир людей посетил каджи благородной крови — саким Седьмого Царства. Будучи тестем Лугальбанды, он получил самый почетный прием, но Креол не забыл подосланных ублюдком убийц и следил за ним в оба глаза.

— Как это произойдет, о маг? — с любопытством спросил император, подходя ближе. — Ты вознесешься на летучей колеснице или привяжешь к поясу склянки с росой?

— С росой?.. — не понял Креол. — Почему с росой?

— Каждое утро роса выпадает на траву, но исчезает от солнечного света, — важно объяснил придворный астролог, сразу откуда-то вынырнувший. — Значит, солнце притягивает росу. И если привязать к себе склянки с нею, то солнце поднимет тебя к себе, и ты вознесешься.

— Понятно… — задумался Креол. — Да, это могло бы сработать… чрево Тиамат, это хороший способ! Но долгий. Луна очень далеко, государь, и лететь туда придется много дней. Мы применим удаленную телепортацию. Ритуал уже почти готов.

Неподалеку от башни была расчищенная площадка, куда людей не подпускали. Ее огораживали барьерные чары, а внутри возились Хе-Кель, Хиоро, Трой, Мей’Кнони и Акосов. Они готовили сложное коллективное заклинание, которое телепортирует живое существо в пределах видимости, но на очень большое расстояние, при этом сохранит ему жизнь и убережет от всех возможных опасностей хотя бы на несколько минут — потом Креол будет защищать себя сам.

И, конечно, оно потом вернет его назад. В месте приземления останется временный канал, луч, который притянет Креола обратно, когда он закончит на Луне свои дела.

— … Чары будут действовать недолго, дядюшка, — любезно говорил Трой. — У тебя будет семь часов. Если не вернешься к сроку, я постараюсь удержать канал еще какое-то время, но ничего не могу гарантировать.

Креол ответил родичу улыбкой, больше похожей на гримасу. Он бы предпочел кого угодно другого в этой роли, но именно Трой — лучший телепортер среди живущих.

И каверзы с его стороны можно не опасаться. На глазах у всей Гильдии, кучи иноземных гостей и самого императора Трой ничего не посмеет выкинуть. Он слишком упадет в их глазах, если по его оплошности погибнет Верховный маг, так что Трой из кожи будет лезть, чтобы все прошло хорошо.

В общем-то, ритуал уже можно было начинать, но луна еще не заняла нужного положения на небе. А потом еще и жрецы влезли, стали пытаться освятить полет. Особенно усердствовал старик Ур-Намму, великий жрец Сина. Размахивал своим скипетром и гундосил:

— О великий Син, что прозывается еще Нанной! Слава тебе вовек, и да не ослабнут твои чресла!

Креол слушал это с кислым видом. Старый дурак опять зарядил про чресла. С тех пор, как Креол стал Верховным магом, ему пришлось часто иметь дело со жрецами, поскольку формально он и сам жрец — Мардука.

Ох и много всяких бредней он от них наслушался…

Тем временем смеркалось все сильнее. Серебряный диск вылез на небо во всем своем великолепии. Подмастерья разогнали тучи и уняли ветер, музыканты затянули священный гимн, Ур-Намму в последний раз окурил Креола благовониями, и тот занял место в центре круга.

— Телепортация займет несколько секунд, — доброжелательно сказал Трой. — По пути ты можешь видеть всякое, потому что пойдешь сквозь глубинное пространство. Не обращай внимания. Приземлишься, возможно, на голову, так что лучше приготовь Каменный Доспех.

— Не учи меня финики собирать, — зло произнес Креол. — Приступайте.

Хе-Кель встряхнул кистями и засучил рукава, создавая защитный кокон. Хиоро коснулся запястья Креола, придавая его суставам и органам особую крепость, благословляя чудесной силой и на несколько минут делая почти неуязвимым. Сам Креол обратился к эфиру и зашевелил губами, прокладывая невидимый мост между миром подлунным и тем, что освещает его в ночи, между земной твердью и лунным диском.

— … Сначала надо осуществить Стрелу Хагиба, — донеслось до него.

— Нет, сначала я дам толчок, а потом уже придадим направление, — сказал другой голос.

— Глупости. Ты так его швырнешь мимо Луны, и он исчезнет в небесной бескрайности.

— Не исчезнет, я успею. А если мы сразу сделаем Стрелу Хагиба, ускорение будет слишком сильным. Он может воплотиться не на Луне, а в Луне, в ее глубинах.

Креол моргнул. Трой и Хе-Кель, что должны были вместе его телепортировать, в последний момент принялись спорить. И их спор становился все громче, и архимаги уже принялись тянуться к бородам друг друга, а император все сильнее хмурился…

— Хватит! — рявкнул Креол. — Довольно! Отправляйте меня, пока Луна не прошла зенит! Быстро, пара недоумков, быстро!

— Конечно! Стрела Хагиба!

— Прямое ускорение!

И они сделали это одновременно. Один запустил Креола, второй направил — но не синхронно, потому что не договорились, кто будет первым… и как же Креолу стало скверно!

Его едва не располовинило! Два мощных заклятия рванули его в разные стороны и одновременно вверх! Креол со страшной скоростью пошел через пространство — и не в одном направлении, а сразу в двух! Все частицы его тела словно закричали хором, как напуганные овцы, и только чудовищным усилием воли Креол не только сохранил себя в целости, но и сумел найти верное направление!

Два идиота! Два никчемных куска дерьма, из-за которых Креола едва не разорвало в клочья! Даже не по злому умыслу, а просто потому, что они бесполезные недоумки, которые ничего не могут сделать правильно!

Креол додумывал эту мысль, уже упершись руками и ногами в сухую пыльную землю. Он стоял на четвереньках, и голова почти касалась… Луны.

Он поспешил применить Воздушный Доспех, потому что воздуха тут и впрямь не оказалось. Сделав вдох, маг поднялся на ноги и осмотрелся.

Увиденное его не порадовало.

Вокруг простиралась пустыня. Каменистая, покрытая обломками скал. Креол медленно поворачивался вокруг своей оси — и не видел ничего интересного.

Ноги утопали в пыли, и была эта пыль страшно горяча — Креол ощутил это даже сквозь защитный экран. Тот окутывал мага коконом, оберегал от огня и мороза… духи разошлись во мнениях, жарко ли на Луне или холодно. Одни говорили одно, другие — другое.

Жарко, получается. И очень. При этом воздуха действительно нет. И никто тут, похоже, не живет.

Креол поднял голову — и увидел огромный голубой диск. Небо Луны было черным-черно, и в нем, разумеется, не было луны. Только солнце, чьи лучи заставляли лунную пыль мерцать, и еще какое-то небесное тело… Креол вдруг понял, что это подлунный мир. Земной диск, с его морями, лесами, пустынями и благословенным богами Шумером в самой середке.

Креол поднял руку. Та казалась очень легкой… вообще все тело казалось очень легким. На него словно наложили чары Облегчения… но их нет, точно. Значит, это свойство самой Луны — и об этом духи даже не заикнулись.

Маг сгреб ладонью немного земли. Сухая и серая. Песок, крохотные камешки, несколько блестящих зернышек. Как будто стеклянные брызги. Судя по ауре — почти то же самое, что и дома, но все-таки есть некоторые отличия. А поскольку это лунная земля, она точно будет ценным ингредиентом.

И Креол ссыпал землю в фиал, вытряхнув из него сначала мусор. Мусор расправил крылья, разомкнул единственный глаз и воспарил, ничуть не беспокоясь, что вокруг нет воздуха и ужасно жарко.

Джиннам вообще мало дела до большинства вещей, которые так важны смертным. Даже Хубаксис мог сколько угодно не дышать, не есть и не пить, не боялся замерзнуть или сгореть, а своими крыльями махал просто так, ровно опахалом.

— … ? — спросил он хозяина.

— Не слышу, — ответил маг, продолжая собирать землю.

— … !.. — снова сказал Хубаксис.

Креол уставился на раба. Обычно заткнуть того получалось только битьем, да и то ненадолго. А сейчас вот разевает рот, а звука нет. Словно под водой.

Интересно, а он Креола слышит?

В принципе, Креол мог уже возвращаться. Он ступил на Луну и увидел, что на ней нет никаких божественных чертогов или лунных жителей, способных платить дань шумерскому императору. Здесь вообще нет ничего интересного, а лунной земли он уже набрал. Просто вернуться на то же место, куда переместился, встать в невидное простому глазу эфирное пятно, сказать слово-ключ — и через несколько секунд вернешься в Вавилон.

Но не слишком ли быстро и бессмысленно все закончится? Столько подготовки, столько народа собралось — и все ради того, чтобы Креол исчез, а через десять минут снова появился с парой горстей серого песка? Надо хотя бы ради приличия провести тут побольше времени. Убедиться, что на Луне и вправду нет ничего интересного. Будет досадно, если окажется, что Креол просто попал в сердце местной пустыни, а сразу за горизонтом тут лунные города, богатые дворцы и адамантовые залежи.

Шагать пешком маг не собирался, так что совершил элементарный призыв, и часть серой поверхности вспучилась, поднялась горбом, образуя простого элементаля, каменного мула размером с хижину. Креол взошел ему на спину, уселся поудобнее и велел везти себя… куда-нибудь. Вон хотя бы к той горе, что загибается пологой дугой.

Хубаксис уселся хозяину на плечо и некоторое время ехал сомкнув уста. Его явно огорчало, что Креол его не слышит, что нельзя поболтать о всяких глупостях. Но когда элементаль поближе подполз к горе, и та стала красиво переливаться в солнечном свете, Хубаксис цокнул языком и воскликнул:

— Смотри, хозяин, как красиво!

— Чрево Тиамат, не кричи мне в ухо! — рявкнул Креол.

— Ой, хозяин, ты меня слы… — изумился Хубаксис, взлетая в воздух.

Фраза стихла на полуслове. Едва джинн покинул область Воздушного Доспеха, его голос снова пропал. Креол, уже хотевший разозлиться, задумчиво нахмурился, поманил раба ладонью, и когда тот вернулся на плечо, спросил:

— А ты меня слышишь?

— Конечно, — ответил Хубаксис.

— Какое любопытное наблюдение. Получается, что это не лунные законы, а просто без воздуха человек немеет… язык перестает испускать звуки…

Значит, для речи нужен воздух. Это полезное знание. Многие маги бессильны, если не могут произнести заклинание или слово-ключ. И существует, конечно, элементарное проклятие Безмолвия, но оно относится к мамит, а мамит почти бесполезны против умелых магов.

Но если, скажем, забрать у рта воздух… да, а ведь точно. Речь невозможна без дыхания, а дыхание без воздуха… возможно, на этом можно выстроить новое заклинание. Вроде того, что едва не убило Креола в Праквантеше, только без помощи духов.

Однако эти мысли заняли Креола ненадолго. Он ехал все дальше и по-прежнему не видел вокруг ничего интересного.

Настроение портилось. Он ничего и не ждал от этого путешествия, но надеялся, что на Луне будет хоть что-то примечательное.

Немного не доехав до горы, Креол взлетел. Поднялся в воздух… ах да, тут нет воздуха. Зато левитация оказалась гораздо легче — он сразу взметнулся на такую высоту, что аж дух захватило. И на куда меньшей порции маны.

Креол даже подосадовал на себя, что потратил столько времени на элементаля. Знать бы сразу — он бы просто полетел… хотя куда тут лететь?

Обозревая лунный пейзаж из заоблачной выси, маг по-прежнему не видел ничего, кроме серой пустыни, камней, обломков скал и огромных круглых ям. Солнце равнодушно освещало мертвую равнину, на которой не росло ни травинки, ни былинки.

— Зачем боги создали такое место? — проворчал Креол.

— Но хозяин, большая часть вселенной какая-то такая, — сказал Хубаксис, свесив с плеча Креола хвост.

— Что?..

— Да, она в основном необитаемая. Ты не знал? У нас в Кафе это даже дети знают. Это как бы на вырост — если вдруг джи… ну, люди слишком сильно расплодятся. Чтоб всем хватило места.

— Но здесь же нет воздуха.

— Ну да.

Креол задумался. Он парил в пустоте над каменистым плато, разглядывал мир, в котором до него никто не бывал, и размышлял. Он прислушался к духам Семи Сфер… конечно, их звенящие голоски раздавались и здесь, но стали и вовсе неразборчивы, непонятны. Креолу лишь изредка удавалось извлечь из них что-то полезное, и то слушать приходилось всегда подолгу.

А потом он что-то уловил. И не духов Семи Сфер, а что-то более крупное и весомое… более реальное. Маг всмотрелся в эфирные течения, сказал Ясный Взор, еще несколько минут медленно вращался над луной… а потом понесся туда, откуда доносилось астральное эхо.

То оказалась очередная круглая яма, похожая на пересохшее озеро. Здесь словно применили Длань Шамаша или обрушили метеорит. А в самом центре поднималось что-то вроде острова — и к нему-то Креол и подлетел.

— Мир тебе, кто бы ты ни был, — негромко произнес он. — Покажись.

Несколько секунд ничего не происходило. А потом от скалы отделилось что-то серое, похожее на плотный сгусток тумана. Оно колебалось на одном месте, явно не решаясь приблизиться.

— Ты говоришь на шумерском? — медленно и отчетливо спросил Креол. — Ты вообще меня слышишь?

Сгусток еще какое-то время мерцал и колебался, а потом стал обретать форму… и это была очень знакомая форма! Креол каждый день видел ее в зеркале!

Маг покрепче стиснул жезл — и лунный дух повторил его движение. Креол склонил голову к плечу — и лунный дух сделал то же самое.

Еще несколько секунд лунный дух колебался, как зеркальное отражение Креола, а потом начал менять форму. Он уменьшился и раздался вширь, обернувшись цянским косоглазым стариком в шелковом халате. Чуть поднялся над землей и расплылся, став сказочной красоты девой в развевающихся тонких шарфах. Превратился в двуногую ящерицу, облаченную в необычные доспехи с хрустальным шлемом. Стал огромного роста обнаженным мужчиной с вытянутым подбородком. Крохотным комком слизи с глазом на тонком стебле.

Дальше — больше. Лунный дух растроился, расчетверился. Его стало много, его стали целые десятки. Какие-то люди и другие существа. На мертвой пустыне расцвели гигантские растения, и среди них возникли серые карлики с раздутыми головами. Выросла странная железная башня, а рядом — переливающийся на солнце купол.

Но в конце концов лунный дух снова стал всего один, только теперь не копия Креола, а невысокое хрупкое существо с коротким хвостом, трехпалыми руками и без носа, зато с огромными черными глазами.

Да, я говорю на шумерском.

Слова возникли прямо в голове Креола. Он не услышал их, а почувствовал мысли. Элементарная телепатия, ничего особенного — но архимаг с интересом воззрился на лунного духа. Он все-таки нашел тут нечто интересное.

— Кто ты? — спросил маг, вглядываясь в ауру.

Я то, что вы называете местником. Я хранитель и покровитель этого малого небесного тела.

Креол медленно кивнул. Бог. Низший, по сути тот же домовой или леший, только особо крупный… но очень могущественный.

В конце концов, император Шумера тоже по сути просто особо крупный землевладелец.

Пожалуй, этот будет посильнее дочери Тифона или Великой Гулы… но, безусловно, уступит Прекраснейшей и Йог-Сотхотху.

— Как твое имя? — спросил Креол. — Если ты желаешь его назвать.

У меня много имен. Вы зовете меня Сином.

Креол невольно расплылся в улыбке. Надо же, кого он встретил! Вот уж не чаял, не гадал! Жрецы и император будут в восторге!

Мне не часто доводится общаться с живыми. Я помню каждого, кто побывал в моих владениях. Тысячи и тысячи лет… я был здесь задолго до того, что у вас зовется Потопом… как ты попал сюда, человек? Прилетел на волшебной лодке или привязал к поясу склянки с росой?

— А этот способ правда работает? — заинтересовался Креол.

Работает… для определенных личностей.

Бездонные глаза Сина заискрились, и он обернулся человеком — юношей в причудливых одеяниях и с таким огромным носом, что хоть укрывайся под ним от дождя.

— И что, ты живешь здесь совсем один? — спросил Креол.

Нет. И раз уж ты сумел меня отыскать, раз уж увидел меня и услышал — не желаешь ли посетить мою обитель? У меня давно не было гостей из нижнего мира. Чаще у вас гостим мы.

— А, лунные гурии!.. — прошипел Креолу на ухо Хубаксис. — Я слышал о них, хозя… блуэрп!..

— Мы, конечно, примем приглашение, — ответил Креол, сдавив джинна в кулаке. — Но у меня мало времени. Скоро я должен вернуться.

Тогда сразу перейду к делу. У меня будет просьба.

Креол скривился. Он так и думал. Не бывает так, чтобы ты просто посетил Луну, встретил ее божество и погостил у него просто так. От Креола обязательно чего-то хотят. Все.

Волшебник, я не знаю, когда Луну снова посетит кто-нибудь из нижнего мира. Это и раньше-то редко случалось, а теперь… быть может, здесь никого не появится еще тысячи лет.

— Я слушаю, — с подозрением произнес Креол.

Передай мое послание другому божеству. Это не составит тебе труда.

В руке Креола возник сложенный лист пергамента с печатью из красной смолы. Маг глянул на него с еще большим подозрением и спросил:

— А сам почему не отдашь?

Мы в ссоре. Не разговаривали уже много веков. Я не могу сам и не могу попросить других богов или духов. Но смертный — дело иное.

— Помощь богам — дело богоугодное, — хмыкнул Креол. — Хорошо, я передам. Кому?

Той, кого вы называете Прекраснейшей.

Креола как громом поразило. Он был уверен, что речь о таком же местнике, низшем божестве, каком-нибудь духе-покровителе моря, леса или горной цепи. О ком-то, с кем Креол сможет встретиться, призвать, поговорить на равных, как вот говорит сейчас с этим Сином.

Но он уже пообещал и не собирался отступаться от своего слова.

— Я передам, — повторил он. — Но это займет какое-то время.

Мне некуда спешить.

Всю ночь на главной площади храмового квартала шли гулянья. Шумерский люд ожидал возвращения Верховного мага. Все нет-нет, да поглядывали вверх, на серебристый лунный диск.

Все гадали, как именно архимаг вернется — не упадет ли прямо с неба? А может, прилетит на колеснице, запряженной журавлями?

Но он все не возвращался. Луна спускалась все ниже, час шел за часом, а маги и шумерский император все чаще поглядывали на двоих кудесников, которые — это уже и слепой видел! — откровенно переругивались. Трой и Хе-Кель не переставали выяснять, чья вина в том, что ритуал, возможно, провалился, и Креол Урский плывет сейчас в божественной пустоте в разные стороны, потому что его разорвало пополам на потеху демонам.

— … Если Креол из-за тебя погиб, мы все равно не изберем тебя Верховным, — цедил Хе-Кель, тыча Троя пальцем в грудь.

— Это не я влез со своей Стрелой Хагиба, — лениво отвечал Трой, глядя куда-то мимо Хе-Келя, в темное небо. — И очень мне нужна эта диадема. Хочешь — ты будь Верховным, а хочешь — старика Мешена посадим.

Хе-Келя аж передернуло. Сам он на главенство в Гильдии не претендовал, но кроме него и Троя есть только Хиоро, который все меньше интересуется людскими делами, да полоумный Мешен’Руж-ах. Мей’Кнони бы отлично возглавила Гильдию, да она еще только магистр, и одним богам ведомо, станет ли вообще хоть когда-то архимагом…

Но тут в центре круга вспыхнул свет, и мрачные мысли схлынули. Меж земной твердью и лунным диском на мгновение прочертился луч, и с этим лучом явился Верховный маг Шумера. Был он спокоен, на ногах стоял твердо, взгляд имел ясный — и публика при его виде зашлась криками. Небо словно обрушилось на землю — таким ревом наполнилась площадь.

Правда, восторги поутихли, когда Креол поведал, что Луна пуста и безлюдна, что на ней нет ни людей, ни растений, ни воды, ни золота.

— Вообще ничего нет, кроме камня и пыли, — сказал Креол, высыпая на ладонь горсточку песка. — Я принес немного лунной земли, но она самая обычная. Впрочем, для ритуалов сгодится.

— А встретил ли ты там бога Сина, что зовется еще Нанной⁈ — жадно спросил жрец Сина.

— Да, встретил, и он просил передать, что ты старый жирный дурак, — равнодушно ответил Креол.

Жрец аж вспыхнул от негодования и затряс бритой макушкой. Стоящий рядом Тхомертху мелко рассмеялся.

Маги и жрецы еще несколько времени расспрашивали Креола, и император тоже задал несколько вопросов, но с каждым ответом их интерес слабел, пока не угас совсем. Креол повертел головой, спросил, может ли он еще чем-нибудь кому-нибудь тут помочь, и услышав лишь молчание — зашагал прочь, напряженно о чем-то размышляя.

Перед ним расступались. Народ стоял так плотно, что нельзя было руку протиснуть, но зашагал архимаг, и свершилось чудо — такой сразу растворился широкий коридор. Взирали на Креола с почтением и ужасом, а ловя его взгляд — прижимали ладони к лицу… но за спиной он слышал шепотки — и отнюдь не лестные.

— … Я ничего и не видел!..

— … Он просто исчез, потом появился…

— … Незачем было и торчать тут всю ночь!..

— … Да это афера, я вам говорю, маги всех обманули, не был он на Луне!..

— … Да Луна же размером с тарелку!.. врут они всё!..

— … Лучше бы беднякам еды наколдовали!..

— … Дождешься от них!..

Креол не слушал. Что эти рабы могут понимать? Им лишь бы животы набить. Наколдуй им гору еды — они ее съедят и попросят еще. А наколдуешь еще — начнут не просить, а требовать. И все закончится тем, что Креолу придется жечь их Цепью Молний.

А он не любил такие беспокойные дни. Он уже не молод… и у него почти закончился лимит продления жизни…

Времени остается все меньше.

Маг в политике

Это был полуразрушенный храм, затерявшийся в песках. Много лет здесь не отправляли ритуалов, да и иных людей эти стены уже давненько не видали. Лишь изредка сюда являлись тайные адепты Нергала, чтобы принести жертвы своему темному владыке.

Но сегодня здесь снова стоял человек, и не просто человек, а жрец… ну, все маги Шумера — еще и жрецы Мардука, так что Креол имел полное право именовать себя жрецом.

Три недели назад ему исполнилось восемьдесят два года. Простой авилум в этом возрасте был бы дряхлым старцем. Креол… Креол пока еще сохранял крепость рук, твердую походку и ясный взгляд. Он ощущал себя лет на шестьдесят, не больше.

Но старость уже дышит ему в затылок. Смерть уже приближается. А лимит исчерпался, ему больше не продлевать жизнь магией. Еще лет десять, в лучшем случае двадцать — и он умрет.

А потом…

— Чтоб ты сдох, Элигор!.. — процедил Креол, чертя на песке линию. — А хотя… я сам виноват.

Как можно было быть таким идиотом?.. Продал душу ни за хер бычачий. И даже пожаловаться некому. Такого дурака едва ли кто пожалеет и уж точно никто не поможет.

Кроме, возможно…

Древние стены содрогнулись, услышав слова заклинания. Страшного, могущественного призыва, которого на памяти Креола не совершал еще никто. Он сам создал этот ритуал, сам составил текст.

Абсолютно мертвая лунная земля очень здесь пригодилась. И в самом деле — многие ли найдут различия между ней и землей Кура? Креол тонкой струйкой сыпал лунную пыль, создавая тропу в запредельные пространства, и если в мире материальном это была просто линия из серого песка, то вне материального она превратилась в торную дорогу.

Широкую и светлую, достойную поступи царей, архимагов… и богов.

Дух Кровавой Планеты, Помни!

Нергал, Бог Войны, Помни!

Нергал, Попиратель Врагов, Ведущий Сонмы, Помни!

Нергал, Убийца Львов и Людей, Помни!

Во Имя Договора,

Подписанного Меж Тобой и Родом Человечьим,

Я Взываю К Тебе! Внемли Мне И Помни!

Из Великих Врат Владыки Шамаша,

Сферы Солнца

Я Взываю К Тебе!

Нергал, Кровавожертвенный Бог, Помни!

Нергал, Властелин Битвоприношений,

Градоразрушитель Врагов,

Телопожиратель Человека, Помни!

Нергал, Повелитель Могущественного Меча, Помни!

Нергал, Повелитель Оружия И Армий, Помни!

Дух Зарева Полей Брани, Распахни Свои Врата!

Дух Вхождения К Смерти, Раскрой Мне Свои Врата!

Дух Летящего Копья, Пронзящего Меча,

Парящего Камня,

Открой Врата В Свою Сферу Тому,

Кто Не Имеет Страха!

Врата Кровавой Планеты, Откройтесь!

Врата Бога Войны, Разверзнитесь!

Врата Бога Победы, Завоеванной В Бою,

Откройтесь Мне!

Врата Властелина Защиты, Откройтесь!

Врата Властелина Арра И Агга, Откройтесь!

Именем, Полученным Мной В Сфере Шамаша,

Я Заклинаю Тебя, Открой!

Йа Нергал-йа! Йа Зи Аннга Канпа!

Йа Ннга! Йа Ннгр-йа! Йа! Ннгийа! Йа Зи Дингир Неенийа Канпа!

Йа Канталамакакийа Тарра! Канпа!

Наконец-то. Заклинание получилось чудовищно длинным, и на последней строке Креол очень боялся оговориться, споткнуться на каком-нибудь слоге. Он сам составил этот зубодробительный текст, но короче не получалось, более простой ритуал не имел шансов на успех.

Все-таки это призыв бога. Перед богом нужно как следует расшаркаться. Раскланяться. Проявить безмерное уважение — и как можно больше пышных эпитетов. Вспомнить их все и добавить от себя.

И заклинание сработало. Храм содрогнулся. Исписанные печатями стены затряслись. Креол не начертил круга призыва или пентаграммы — он превратил в клеть сам храм, сделал сами стены ограничителями для бога смерти.

Но когда призываемый явился на зов… о, в храме сразу же стало очень тесно. Наполовину засыпанный песком алтарь раскололся надвое. Все еще торчащие кое-где держатели для факелов расплавились и стекли вниз. В худые окна задул жаркий суховей, и Креолу обдало лицо горячим воздухом.

А в центре залы, занимая почти две трети ее, сидел… бог.

Нергал явился в звероподобном обличье. Огромный, массивный, с гигантскими передними лапами и довольно короткими задними, с клыкастой мордой ящера и дубленой черной шкурой, он молча сидел и смотрел на мага. Аура шибала по мозгам так, что тряслись поджилки… но все-таки оказалось не так невыносимо, как опасался Креол. Нергал был скорее удивлен, чем разгневан, и в его глазах читалось любопытство.

— Итак, — первым заговорил бог смерти, пронизывая мага таким взглядом, что мясо отслаивалось от костей. — Смертный муж призвал Нергала Месламтеа. Не помню даже, когда такое случалось в последний раз.

— Не просто призвал, но и запечатал, — произнес Креол, с вызовом глядя на Нергала. — Ты останешься в этом капище на бессчетные века, если не исполнишь моей воли.

Морда Нергала исказилась яростью. Шкура покрылась чешуей, потом густой черной шерстью — и она встала дыбом. Бог смерти обдал Креола волной гнева, и тот пошатнулся — но устоял. Стоял в двух шагах от того, чье имя в Шумере произносят шепотом, смотрел ему прямо в глаза — и был спокоен, словно надевал ярмо на быка.

Но богам нравятся бесстрашные. Нергал смягчил взор и снисходительно произнес:

— За такую наглость не сыскать тебе легкой смерти. Асугали будут вечно рвать тебя… хотя погоди-ка. Они и так будут тебя рвать. Понятно… объясняет, почему ты такой отчаянный. Ты уже продал все, что мог.

Креол дернулся, как от резкого укола, но заставил губы растянуться в улыбке. Конечно, бог смерти сразу же увидел все ясно, как на ладони. Кому еще, как не ему?

— Хорошо, раз уж ты осмелился на такое деяние, я исполню твое желание, — усмехнулся огромной пастью Нергал. — Скажи его голосно, маг.

— Я хочу, чтобы ты расторг мой договор с Элигором, — произнес Креол. — Это все, что мне от тебя нужно, всего остального я добьюсь сам.

— Хорошее желание, — одобрительно кивнул Нергал. — Но, к твоему горю, именно этого я сделать не могу. Договор есть договор, ты заключил его сам, причем не с кем-нибудь, а с другим богом, Йог-Сотхотхом. Ни один другой бог этого не отменит.

Креол резко помрачнел. Он очень надеялся на этот призыв. Это было последнее, чего он еще не испробовал.

— Никаких шансов? — все же уточнил он.

— Никаких, — ответил бог смерти. — Проси что-нибудь другое.

— Хорошо, — достал глиняную табличку Креол. — Я желаю, чтобы ты сделал меня вечно молодым, абсолютно неуязвимым, не страшащимся никаких ядов и болезней, нечувствительным к боли, не нуждающимся в воздухе и пище, не боящимся огня и злых чар…

Всего желаний у Креола было семнадцать. То есть сам-то он считал это все одним большим желанием, но чтобы не возникло никаких недопониманий — расписал все по пунктам, детально и подробно.

— Кхем, — прервал его Нергал, потягиваясь и отряхиваясь. — Стой-стой-стой, давай-ка проясним кое-что…

Он поднялся на задние лапы, расправил плечи, издал утробный рык — и стены зашатались. Наложенные Креолом печати стали трескаться, они ломались, словно были из сухого песка. Еще одно небольшое усилие…

— Хорошо, тогда только одно, — быстро согласился Креол. — Пусть будет…

— Я сам выберу, — мгновенно выхватил табличку Нергал.

В другой его лапе возникла медная монета. Подув на нее, бог смерти сделал ее семнадцатигранной — и швырнул на исписанный рунами пол.

— Пятнадцать, — произнес он. — Это… ага, ты желаешь оставаться живым, даже будучи четвертован или обезглавлен. Ты хотел предусмотреть вообще все, да?.. Ладно, будь по-твоему. Я дарую тебе Ме Разделенной Крови.

— Это одна из самых необязательных частей!.. — запротестовал Креол. — В первую очередь я хотел быть вечно молод и неуязвим!

— Поздно. Возрадуйся уже и тому, что остаешься жив и с прибытком. Очень немногие из меня видевших могут этим похвастаться.

Сказав это, бог смерти окончательно расправил плечи, и печати Креола рассыпались, ровно бы их вовсе не было. Маг замер, сжимая одной ладонью жезл, а другой цепь, но Нергал лишь расхохотался и растаял в воздухе.

Когда Креол вышел из заброшенного храма, то был угрюм и задумчив. Он действительно кое-что получил. Действительно, очень немногие могут таким похвастаться.

Но это гораздо меньше того, на что он надеялся. Теперь ему всего лишь не страшны мечи и топоры. Они и раньше не были особо страшны, от них защищают самые простейшие чары.

— Ты закончил свои дела, абгаль? — донесся ленивый голос. — Мы можем продолжить путешествие?

Креол вытянул руку, и на нее опустился Хубаксис. А с плоского камня поднялся и отряхнул набедренник царевич Лугальбанда. Он не любил долго сидеть на одном месте, а в этот раз ему пришлось ждать… сколько часов Креол провел в храме Нергала? Он совсем потерял счет времени.

— Да, я закончил, — произнес маг. — Можем лететь дальше.

Лугальбанда кивнул, потоптался на одном месте — и побежал. Сначала не быстрей обычного человека, потом со скоростью галопирующего ламассу, потом словно летящая птица… еще дальше он ускоряться не стал, не то Креол не угнался бы даже по воздуху.

Царевич очень изменился с тех пор, как добывал алмазы и охотился на редехора в компании чародея. Когда-то безусый отрок возмужал, раздался в плечах и отрастил густую бороду. Стал водителем армий и управителем городов.

А кроме того — получил дар божественной птицы Анзуд и давно уж не всходит на колесницу. К чему ему онагры или иные четвероногие, если он сам по себе обгоняет летящую стрелу? Щедра была к нему птица Анзуд!.. уж пощедрей, чем Нергал к Креолу…

Спустя семнадцать лет маг и царевич вернулись в те же места, где когда-то странствовали. Лугальбанда поддался блажи посетить края своей юношеской славы. До него дошли слухи, что тут объявилось некое чудовище, что оно буйствует в округе, пожирает людей и скотину. И он явился к Верховному магу и сказал: вот, абгаль Креол, у людей Шумера проблема, а значит, и у нас тоже проблема.

Креол, который и сам собирался отправиться на северо-восток, к древнему храму Нергала, охотно согласился составить компанию. Тем более, что император Энмеркар сильно сдал за последние годы. Он дряхлеет, ему вряд ли осталось больше нескольких лет. К счастью, он и сам это понимает, а потому большую часть государственных дел давно перенял Лугальбанда. Отец в основном дает ему советы.

Но поскольку официально Лугальбанда не император, он может выйти из дворца и отправиться куда угодно в одиночестве. И иногда делает так, особенно с тех пор, как обрел Ме Скорости. Тем более, что наследника у него по-прежнему нет, а супруга в прошлом году его оставила.

Она так и не принесла царевичу детей. Четырнадцать лет в браке — и в конце концов супруги стали тяготиться друг другом. Лугальбанда просил помощи у Креола, но тот сразу сказал, что у царевны Камари детей не будет, поскольку сама она — наполовину каджи, а наполовину человек. В то же самое время старела она гораздо медленней людей, по-прежнему оставалась юна и прекрасна, а вот ее супруг уже не был юношей, и ему следовало торопиться, если он хотел продолжить династию.

Лугальбанда пытался найти решение, которое всех устроит. Предлагал Камари остаться главной женой и признать своими детьми тех, кого родят Лугальбанде наложницы. Но в непутевой бабе взыграла отцовская кровь, отцовская гордость. И она проявила неуместную ревность, заявив, что будет либо единственной, либо никем. Сказала, что убьет любую соперницу за сердце мужа. И если уж тому мало просто жить с нею вместе, то он непомерно жаден, ибо второй такой, как Камари, ему не найти нигде и никогда.

И в прошлом году Лугальбанда отослал ее от себя. Камари вернулась в Каджети — то ли к отцу, то ли к своим друзьям-альраунам, то ли и вовсе решила покинуть земной план бытия. Ее следы затерялись, а возрадовавшийся Энмеркар тут же послал весточку государю Та-Кемет, у коего как раз созрела дочка на выданье.

Переговоры, правда, пока бесплодны, потому что фараон Мена уже обещал дщерь кому-то другому. Но Энмеркар не теряет надежды переубедить царственного брата. В конце концов, где в подлунном мире сыщется партия лучше, нежели шумерский царевич, наследник императорского трона, победитель Аратты и повергатель чудовищ?

Вокруг вздымались горы. Лугальбанда дышал полной грудью, гордо смотрел на свои… да, теперь свои земли. Победив Аратту, они с отцом заставили отдать в том числе этот кусок гор — и царь Аратты с легким сердцем отдал, ибо не ведал об алмазном ущелье.

Именно к ущелью царевич с магом сейчас и возвращались. Они посетили три селения, и говорили там с людьми, и во всех трех услышали, что чудовище прилетает по ночам, и когда его все-таки видели, то видели издали, над горами. Уносит зверь обычно скотину, козу или овцу, но если нет скотины, то хватает и собаку, и человека. Убил как минимум трех рабов и трех свободных авилумов, а возможно и больше.

В каждом селении Лугальбанда становился все мрачнее. Когда они с Креолом вставали на ночлег, царевич молча смотрел в огонь и молча же ел. Креола это не волновало, его такой спутник всецело устраивал.

В этот раз все было совсем иначе, чем в прошлое путешествие. Лугальбанда не искал себе подвигов, а просто собирался сделать, что должно. Но кое-что не изменилось — с царевичем по-прежнему не было ни слуг, ни телохранителей. Теперь они бы за ним и не угнались.

Зато Креола он в этот раз позвал сам, ибо и в самом деле помудрел с годами. Его готов был сопровождать любой маг, но царевич не соглашался на меньшее, нежели Верховный.

— Это наше с тобой дело, — сказал он, когда дорога привела их в те же самые горы. — Я рад буду ошибиться, маг, но думаю, что не ошибаюсь. А ты?

— Что я? — хмыкнул Креол. — Я никогда не ошибаюсь.

Лугальбанда слабо улыбнулся. Ночную мглу рассеивало только пламя костра, и в этом неверном свете царевич казался старше своих тридцати трех. Его лоб бороздили призрачные морщины, взгляд был тускл, а ел он без аппетита.

На рассвете они подошли к гробнице грандия Мумму. Птицы еще не проснулись, гигантские орлы оставались в своих гнездах. Мокрая от росы трава липла к ногам, а воздух почти звенел утренней прохладой. Маг и царевич притаились за уступом и почти час терпеливо ждали, пока из-за горы не появилась крылатая тень.

Царевич половчее перехватил копье. Его предчувствия оправдались. В темном зеве пещеры скрылась мантикора.

Мантикора-людоед.

Не та, которую он видел в прошлый раз. Помельче, чуть другого окраса. Без шрамов, и не с желтыми от возраста, а мраморно-белыми клыками.

— Пошли, — коротко бросил Креол.

Мантикора принесла добычу. Креол сказал заклятие Света, и его лучи озарили кровавые пятна. След тянулся далеко вперед и исчезал во тьме.

Уже почти в конце комплекса они услышали чавканье и хруст. Те, впрочем, быстро оборвались. Мантикора почуяла гостей.

— Я могу сделать невидимыми, но не могу убрать запах, — сказал Креол, доставая жезл. — Разговаривать с ней будешь, или в этот раз просто?..

— А-а, новое мясо, — раздалось утробное ворчание. Совсем близко!

Лугальбанда выставил копье. Он чуть сдвинулся, готовясь ударить.

— Я помню твой запах, — вдруг сказала мантикора. — Добрый человек. Ты пожалел меня. А теперь я тебя пожалею. Ты можешь уйти и даже взять что-нибудь из гробницы. Хочешь меч? Драгоценный меч грандия.

Шарик света поднялся выше, озаряя гнездо. Лугальбанда сжал челюсти, глядя на то, что там лежало. Он надеялся увидеть козу или овцу, но…

— Ты жрешь людей, — тихо произнес он.

— Я жру все, — дернула ушами мантикора. — Мне неважно, говорит мясо или нет.

— Большая ошибка, — спокойно сказал Креол. — Теперь ты сдохнешь. Где твои мать и сестра?

— Мама умерла, — медленно двинулась вперед тварь. — Сестра улетела. Нам нужно много места, чтобы кормиться. Разве тебе не жаль меня? Нас почти не осталось.

— Скорее бы вы уже все сдохли, — метнул в мантикору Огненное Копье маг.

Столб пламени с ревом прорезал темноту. Мантикора успела сдвинуться в сторону, но бок ей опалило, и к потолку поднялся дикий вой. Чудовище прыгнуло на двух человечков — подмять, разметать! — но один вскинул невидимый щит, а второй исчез так быстро, что…

— Аргхррр!..

Копье вошло точно между крыльев. Изо рта выплеснулась кровь. Запрыгнувший на спину чудища царевич провернул наконечник и отпрыгнул — умирающая мантикора страшно забилась. Стоя поодаль, Креол и Лугальбанда молча смотрели, как она испускает дух.

— Просто зверь, — сказал Креол, когда все затихло. — Болтать научились, а думать — нет. Дохнет так же легко, как лев или медведь.

Он подошел к гнезду. Детское тельце было съедено наполовину. Лугальбанда не мог оторвать от него взгляда, а вот Креол принялся рыться в тряпках, побрякушках и прочем хламе, который мантикоры по-сорочьи натащили за многие годы.

Они и вправду оказались родственны сфинксам. Ничего тут нет, только кости, черепки и доспехи тех, кто приходил сражаться с тварями…

…Креол извлек из мусора меч. Отливающий сиреневым великолепный меч.

Глаза мага расширились, как у совы. Одну секунду он в восторге смотрел на находку… но лицо тут же исказилось безумным разочарованием.

— Это… адамантовый меч, — покривившись, сказал Креол, бросая клинок на пол. — Ну, почти. Возьми себе.

— Мне не надо, — отрезал Лугальбанда.

— Возьми. Не знаю, где они его взяли, но другого такого ты не найдешь.

— Ладно, — подобрал находку царевич. — Я пойду на воздух.

В этот раз он не ощущал, что совершил подвиг. Он ощущал лишь вкус тлена на языке.

Зато по возвращении в Вавилон царевича славил и стар, и млад. Голова мантикоры, которую отделил и прихватил с собой Креол, повисла в тронном зале, рядом с другими боевыми трофеями бесстрашного Лугальбанды.

И очень удачно вышло, что именно в этот день пришло послание из далекого Та-Кемет. Фараон Мена милостиво передал свое решение Верховному магу Тхомертху, а тот передал его мастеру Эмму, посланцу Шумера в Та-Кемет, а тот переговорным зеркалом сообщил его придворному магу Трою (Креол в этой цепочке участвовать отказался), а тот изложил его императору Энмеркару. И услышал император Энмеркар, что царственный брат Мена желает ему здравствовать тысячу лет, и желает вечного дождя над его головой, и милости богов тоже желает, и в любой просьбе, что только выскажет Энмеркар, отказа ему не будет, потому что любит фараон Мена своего царственного брата больше жизни, больше воды, больше соли.

Но дочь замуж за его сына не отдаст. Бычий хер Энмеркару, а не царевна Нисун.

— Вечный дождь над головой — это скорее как-то печально, — произнес император, пытаясь понять, правда ли он услышал последнюю фразу, или ему показалось. — Нашему царственному брату следовало бы потщательнее подбирать слова. А насчет бычьего хера ты не оговорился? Или это я ослышался? Мой слух уже не так хорош, как прежде.

— Нет, государь, — с удовольствием ответил Трой. — Думаю, мой дядя тоже слышал.

— Я слышал, — мрачно сказал Креол. — Если Эмму или Тхомертху не внесли отсебятины, фараон так и сказал.

— Какой-то очень грубый отказ, — немного опечалился император. — Вот зачем он это? Я спокойно жил, а теперь придется идти на него войной. Сын, ты же со мной согласен?

— Всецело, — кивнул Лугальбанда, тоже опешивший от услышанного. — Убьем его, а царевну, так и быть…

— Идти войной на Та-Кемет — не такое уж простое дело, — сказал лугаль Ескерту. — Я думаю, сначала надо все же… как бы это… понять намерения. А то чего… мы, может, чего и не так поняли. А?.. но я не настаиваю. Бошки я рубить всегда готов. Просто как бы не случилось, знаете… чего. Как бы это… оказии… а, конфуза!

Трой окинул Ескерту насмешливым взглядом. В отличие от опочившего пять лет назад Агарзанна, в шек-трак Ескерту играл ужасно. И вообще блистал только на поле брани. Был он высок ростом, широк в плечах, совершенно лыс, но зато длиннобород, повсюду ходил с огромным топором на длинной рукояти, и готов был сразить кого угодно по первому слову императора или наследника.

— Государь, Гильдия может собраться в течение пяти дней, — равнодушно произнес Креол. — Скажи слово — и мы превратим Та-Кемет в лунный пейзаж. Их маги уступают нам в численности и могуществе, хотя Тхомертху я бы недооценивать не стал.

— Да будет так, — сумрачно кивнул император.

…Земля содрогалась от грохота колесниц. Свыше восьмисот боевых повозок неслись на запад, влекомые ослами и онаграми. На каждой стояло по два человека — возничий и боец, вооруженный луком, дротиками, длинным копьем.

Краса и гордость Шумера, его главные ударные войска. За колесницами в туче пыли вышагивали воины пешие — копейщики, лучники, топорники. При каждом был войлочный панцирь и медный шлем, боевой шарф, кожаная юбка, круглый щит.

Выделялись щитоносцы, что не имели оружия, зато несли на спинах огромные прямоугольные щиты, а панцири вздевали такие длинные, что закрывали ступни. Словно передвижные крепости, щитоносцы прикрывали в битве лучников, копейщиков и магов.

Многие из этих воителей были ветеранами, что десять лет назад воевали в Аратте. Но и молодых тоже хватало — тех, что впервые покидали Шумер, а иные — свое селение. Кое-кто до этого втайне подозревал, что кроме Шумера на свете никаких стран и нету, а если и есть, то живут в них, уж верно, демоны или духи мертвых.

А что сосед рассказывает, что дочку замуж выдал за купца из Гоморры, и она туда уехала, так это сосед брешет все, а дочка его наверняка просто в город сбежала и там по кару гуляет, игрой в свечу зарабатывает, потому как блудница еще та.

Магов в поход выступило тоже немало, хотя далеко не вся Гильдия. Креол решил не собирать со всех городов подмастерьев, от которых все равно проку чуть. Только мастеров — полсотни умелых, опытных мастеров, каждый из которых представил Гильдии Шедевр. А сверх того — семь магистров и три архимага, итого священная экца, шестьдесят кудесников.

И големы. Тридцать два боевых голема, созданных еще Менгске, еще для войны с Араттой. Тридцать третьим — царь-голем, тот самый колосс, что когда-то чуть не разрушил императорский дворец. После смерти Менгске он лет десять стоял посреди Вавилона мертвым истуканом, но в конце концов Креолу и Хе-Келю удалось подобрать к нему ключик и снова заставить двигаться.

От каждого шага гиганта весь мир будто подпрыгивал, и закладывало уши, и если войску случалось проходить близ какого селения, то люди высыпали из домов и стояли, прикрыв лица ладонями, в ужасе глядя сквозь пальцы на безграничное могущество императора и его магов.

Войско делилось на три части, и одну его часть возглавлял лугаль Ескерту, другую — царевич Лугальбанда, третью же — Верховный маг Креол. И громогласней всех выглядел лугаль, что и сам по себе был почти четырех локтей ростом, но еще и носил железный шлем-шишак, увенчанный гребнем, возвышавшим хозяина еще на пол-локтя. Именно он казался тут наиглавнейшим, а вовсе не царевич, не Верховный маг и даже не император, что ехал в запряженной ламассу крытой повозке и редко выходил на свет.

Божественный Энмеркар сначала даже не собирался идти в поход сам, но потом убоялся, что это последняя его война и вообще последняя возможность совершить что-то великое. Придворный маг варил ему укрепляющий настой, но тот уже плохо помогал. По вечерам, когда войско разбивало лагерь, в главном шатре собирались императорские ближники, и Энмеркар говорил с ними о государственных делах, делился опытом и мудростью.

— Мой царственный брат должен был понимать, что наносит тяжкое оскорбление, — говорил император, сидя у самого входа и глядя на звезды. — Значит, он либо ожидает нас и сам хочет помериться силами, но не хочет начинать войну первым, либо… либо он чрезмерно возомнил о себе и думал, что я утрусь.

— Фараон Мена не таков, как его предки, — сумрачно сказал Креол. — Пока был жив Гор-Тутмос, властителем Та-Кемет был он, а сменяющиеся во дворце фараоны только отправляли священные ритуалы. Но с его смертью все изменилось. Я слышал, что именно Мена, вступив на престол, помог Гор-Тутмосу уйти наконец в Кур. А Тхомертху… не берусь судить, государь, я давно не был в Та-Кемет.

Маг пожалел, что с ним нет Хе-Келя, чей отец был та-кеметским зодчим. В последнее время старый друг начал сдавать. Ему всего восемьдесят четыре, но он словно угасает изнутри, истончается на реальностном уровне. Возможно, слишком перетрудился, создавая для Шумера новые озера и поворачивая вспять реки.

Лет пять Хе-Кель еще протянет, но на войну его тащить незачем. Он все-таки не древний архимаг Арза, которого даже ослепшим использовали вместо катапульты, и многие куклусы обратились в пепел просто потому, что старик стоял к ним лицом. Магия Хе-Келя больше пригодна в мирной жизни.

Зато с Креолом отправились сын Хе-Келя и два ученика, один из которых — Гвебе, сын Шамшуддина. Они мастера, все трое, и мастера талантливые, им точно быть магистрами. Будущее шумерского Искусства в надежных руках.

И Хиоро, конечно. Ему ужасно не нравится происходящее, он вообще считает сражения уделом грубого дурачья, не людей, но обезьян. Особенно когда они затеваются из-за подобной чепухи, из-за того, что кто-то кому-то что-то не так сказал. Но он все равно отправился с Креолом, потому что может спасти много жизней.

Креол никогда не понимал Хиоро. Он великий маг и отличный друг… но он странный.

— Хиоро, ты же можешь просто взять и остановить сердца у сотен воинов, — вновь упрекал его Креол, кидая кости. — Свернуть кровь в их жилах. Повредить их мозги. Ты полностью властен над людскими телами.

— И я не собираюсь этим злоупотреблять, — ответил Хиоро, бесстрастно глядя на доску.

— Ты вообще никогда этого не делаешь. Даже когда нужно защитить свою державу.

— Креол, мой учитель говорил мне, что нельзя отнимать жизнь без крайней необходимости.

— Бизаль? — уточнил Креол. — Гишбар бы такого точно не сказал. Правда, Трой?

— Подтверждаю, — кивнул Трой, сидящий в другом конце шатра. — Батюшка знал, когда надо сохранить жизнь, а когда отнять.

— Жаль, что тебя он этому не научил! — немедленно вызверился Креол.

Ему до боли в костях захотелось содрать с Троя шкуру прямо сейчас. Не будь он в императорском шатре, в присутствии самого императора, его наследника и первого лугаля, маг точно бы не сдержался.

— Ну-ну, дядюшка, — улыбнулся ему Трой. — У меня тоже когда-то был сын… но что теперь вспоминать былое? Время все смыло и исцелило.

— Время ничего не смывает и не лечит.

Император переводил пристальный взгляд с архимага на архимага. Он знал, что Верховный и придворный маги смертно ненавидят друг друга, и его эта вражда безумно раздражала.

— Ваша вражда сейчас некстати, абгали, — произнес и царевич, изучающий с лугалем чертеж земель между Шумером и Та-Кемет. — Если вы убьете друг друга, торжествовать будет только Мена.

— Умер бы только Трой… — произнес Креол. — Но… я не стану делать того, что огорчит моего государя.

— И на том спасибо, — угрюмо кивнул император.

Так проходил почти каждый вечер. Креол и Трой против своей воли проводили много времени вместе — на глазах своего императора. Мудрый Энмеркар на этом настаивал, поскольку боялся оставить своих лучших магов без пригляда.

Но все когда-то заканчивается, закончился и великий поход в Та-Кемет. И конечно, он не остался в тайне, не стал для фараона Мены неожиданностью — а может, и прав был Энмеркар, что Мена начал готовиться к войне еще до того, как отверзлись его уста, чтобы изблевать хулу на потомка Шамаша.

Так было или не так — а только шумерское войско встретилось с фараоновым сразу после того, как оставило за спиной пески Амареи.

Это случилось в земле Биау, что посвящена лунному богу Сину. Не помогла даже хитрость Энмеркара, что повелел идти южнее, к морю Химер, а немного не доходя — вновь отвернуть западнее и пересечь море Идумейское в самой узкой его части. Креол приказал его водам разойтись именем Энлиля, и войско прошло по обнажившемуся дну, собираясь потом повторить то же самое в море Фараонов, и нагрянуть в Ме-им-пи с юга, откуда шумеров никто бы не ждал.

Но так не вышло, потому что их ждали еще в Биау. На склонах огромной горы разместились войска фараона, и вид оттуда открывался такой, что они, уж верно, хорошенько налюбовались тем, как расходятся воды и ползет потом по дну вражеское войско. Теперь же навстречу шумерам шагали стройные колонны гермотибиев и каласириев, ехали боевые колесницы, а в воздух поднимались всадники на грифонах.

— А, так вот почему море все время пыталось сомкнуться… — пробормотал Креол, выискивая среди далеких еще фигурок ауры магов.

— Что⁈ — резко повернулся Лугальбанда.

— Ничего. Я же удержал.

— Они выше нас, это плохо, — пробурчал лугаль Ескерту. — И у них грифоны.

— Ничего, справимся, — ободрил его Лугальбанда. — Командуй сближение, лугаль!

Когда войска сблизились настолько, что стало можно разглядеть перья на шишаках та-кеметских лугалей, император совсем посмурнел. Его царственный брат точно ждал гостей и на славу подготовился.

Вооружены та-кеметцы были примерно так же, как и шумеры. Такие же кожаные панцири, полушлемы, щиты, такие же луки, копья, дротики, булавы. Вот разве что секиры у них другой формы, да еще есть кривые метательные дубинки — бумеранги. Но это мало на чем скажется.

Зато та-кеметцев оказалось больше. Намного больше, почти вдвое. Конечно, им-то не пришлось пересекать треть Ойкумены, не пришлось преодолевать степи и пустыни, идти по морскому дну. Фараон явно пожелал сразиться с Шумером на своих условиях, у себя дома, а для этого сделал так, чтобы шумеры пришли к нему сами, пришли усталые и измотанные.

Правда, у та-кеметцев нет големов… зато у них грифоны. Их примерно столько же, и одно другого стоит. Так что остаются только маги, и шумерские кудесники сильнее та-кеметских, это все знают… но настолько ли сильнее?

— Хозяин, а почему вообще считается, что ваша Гильдия сильнее, чем их? — тихо спросил Хубаксис, сидя у Креола в волосах.

— Потому что это так, — отрезал Креол.

— Но вы как-то проверяли? Соревнования какие-то проводили, турниры?..

— Это и так все знают.

— Но откуда?

— Молчать, раб.

Креол поймал на себе ехидный взгляд Троя. Ублюдок стоял далеко, но судя по тому, как он приложил ладонь к виску — сказал заклятие Чуткого Уха. Слушает, о чем говорят в стане врага… ну и Креола, видимо.

Вот уж войска сблизились настолько, что стали видны зеленые полоски под глазами та-кеметских колесничих. Возничими у них были простые люди, зато копьеметателями — сплошь аристократы. Эти на битву разоделись, ровно на торжество — в плащи из леопардовых шкур, богато украшенные воротники-пелерины и высоченные черные парики с длинными буклями, под которыми у этих безумцев скрывается обритая голова.

— Тетивы!.. — гаркнул лугаль Ескерту во всю свою бычью глотку.

Лучники надели тетивы на рукояти и положили на них стрелы. Стоя за спинами щитоносцев, они выцелили та-кеметцев, и те со своей стороны наверняка делают то же самое. Лугальбанда сошел с колесницы, вытягивая из ножен меч. Креол повел рукой, и маги выставили жезлы, готовясь грюкнуть единым залпом…

— Эй, шумер, мир тебе!.. — раздалось с той стороны. — Как дела⁈

— Жив, цел, здрав! — крикнул Креол, узнав голос. — А ты сейчас сдохнешь, Тхомертху! Маги-и-и!..

— Погоди!.. — прокричал снова Тхомертху. — Дай скажу кое-что! Есть предложение!

Креол посмотрел на императора, на Лугальбанду. Поймал взгляд Хиоро. Пожал плечами и зашагал вперед, прямо на ряды копьеносцев, на ряды длинных луков и наверняка тоже готовых грюкнуть та-кеметских магов.

С другой стороны выходил Тхомертху. С блестящей на солнце головой, тремя золотыми обручами на каждой руке и такой широченной улыбкой, что хотелось врезать в эту сытую харю.

Тхомертху раздобрел за последнее время. Годы сказались на нем — он обрюзг, лицо покрылось морщинами, а бородка-кубик из черной стала белой. И однако выглядел он моложе истинного возраста, да и маги-жрецы Та-Кемет предпочитают задерживаться в преклонном возрасте, а не юности. Гор-Тутмос прожил сто тридцать лет, и добрую их половину был стариком.

— Сколько мы не виделись, друг мой шумер? — спросил Тхомертху, подойдя почти вплотную. — Лет пятнадцать?

— Да, с твоего помазания в Верховные, — кивнул Креол. — Как там сфинксы поживают?

— У них все хорошо, спасибо, что поинтересовался, — кивнул и Тхомертху. — Слушай, друг, у меня есть к тебе предложение. Не к твоему государю, а конкретно к тебе.

— Я не предам императора и не стану служить твоему фараону, — осклабился Креол. — Даже не надейся.

— Не-не-не-не! — замахал руками Тхомертху. — И в голову бы не пришло такое предлагать! Я же тебя знаю. Нет, послушай вот что. Мы с тобой вдвоем стоим целого войска, согласен?

— Это всем известно, — хмыкнул Креол.

— Ну и зачем нам задавать Анубису лишнюю работу? Очевидно же, что исход битвы будет решен, когда один из нас убьет другого. После этого выживший может провозглашать своего государя победителем, согласен?

— С тобой не поспоришь, — снова хмыкнул Креол, глядя на Тхомертху с одобрением.

— Так давай сразу же все решим. Проведем дуэль, только ты и я. Если я погибну, государь Мена сдастся, он поклялся. Погибнешь ты — сдастся твой Энмеркар… если он хоть иногда ел грецкие орехи.

Креол поразмыслил. Предложение Тхомертху ему сразу понравилось. И в самом деле — к чему эта возня, если заранее ясно, что победит тот, у кого сильнее маги? И Хиоро порадуется.

— А давай, — кивнул он. — Как в тот раз, только теперь всерьез.

— Конечно. Давно хочу посмотреть, на что ты способен, шумер.

Маги подняли руки в ритуальном жесте. Благословляя друг друга на дуэль, обещая сражаться честно и показывая всем, кто видит — сейчас между ними будет сражение, на которое оба согласны. Никто не должен вмешиваться, никто не должен влезать в поединок благородных магов.

С обеих сторон донеслись нестройные выкрики. Воины и маги славили своего поединщика и осыпали бранью чужого. Но Креол не слышал их и не слушал — он медленно пятился, не сводя глаз с Тхомертху. Следил за аурой, изучал ее всполохи, пытался предугадать первое заклинание.

Это очень важно в магической дуэли. Аура противника. Почти все чары срабатывают мгновенно или почти мгновенно, так что выставить контрчары или просто увернуться нужно до того, как противник щелкнет пальцами или выкрикнет слово-ключ. За одно мгновение до — иначе умрешь бесславно.

Понять намерения, узнать заклятие прежде, чем его применят — чуть ли не первое, чему учится дуэлянт.

Сразу две вспышки!.. Креол и Тхомертху атаковали одновременно! Креола едва не сбило с ног элементарным Броском, Тхомертху едва не снесло голову Стальным Диском!

Оба устояли. Оба отразили заклятия. Это пока самые простые фокусы — пристреляться, оценить противника, рисунок его ауры. Креол и Тхомертху уже сходились на дуэли, но это было почти полвека назад, и оба с тех пор сильно изменились.

— Ты постарел! — воскликнул Тхомертху, возжигая вокруг огни. — А я заматерел! Сдавайся, шумер!

— Все верно, только все наоборот! — ответил Креол, поднимая мощный ветер.

Огни Тхомертху сразу погасли, а Креол аж хохотнул, увидев его лицо. Он метнул с живота Огненное Копье, и та-кеметец лишь чудом успел вскинуть Ледяной Щит. Во все стороны брызнула вода, поднялось облако кипящего пара, и маги совершенно скрылись от чужих глаз.

Они ускорялись, оба. Заклятия летели все быстрее, на каждое действие возникало противодействие, Креол и Тхомертху колошматили друг друга, как безумные, а два войска следили за этим, как зачарованные.

Взрыв!.. молния!.. в дыму вырастает огненный великан!.. дрожит земля!.. страшный грохот!.. чей-то безумный вой, вопль твари потусторонней!.. вспухает сизая туча, тут же проливаясь жгучей водой!..

О, то воистину была битва архимагов!.. Феерия стихий, ураган бушующей маны! Шумеры и та-кеметцы не видели двух дерущихся людей — они видели только череду вспышек, клубы дыма и трескающуюся землю! Люди отступали, пятились, онагры истошно кричали, грифоны хлопали крыльями… казалось, что весь мир сейчас обрушится в царство Нергала!

А потом взметнулся гигантский столб пламени, градом посыпались мелкие камешки, растаяла кислотная туча… и все стихло. Повисла такая тишина, что изданный каким-то онагром треск прозвучал раскатом грома.

Несколько человек с той и другой стороны медленно двинулись вперед. Земля меж двумя войсками вспучилась, поднялась широким кратером, и из ран на ней выступал жидкий огонь. Бесстрашный Лугальбанда и верный лугаль Ескерту перемахнули через широкую трещину и завидели впереди две фигуры.

Они не лежали мертвыми, как думал царевич. Креол и Тхомертху были грязны, они почернели от дыма, и Креол держал в руках собственную голову, а Тхомертху скрючился так, словно переломал все ребра… но они были живы, они стояли на ногах, и до Лугальбанды донеслись дружелюбные речи!

— … До капли, — произнес Креол. — Обезманен полностью. Но ты ведь тоже?

— Даже каплю воды не могу сотворить, — кивнул Тхомертху. — Похоже на ничью, а, шумер?

— Похоже, — согласился Креол, беря голову под мышку и доставая ритуальный нож.

Лугальбанда выдвинул из ножен меч. Вражеский Верховный маг — прямо перед ним, беззащитный! Один рывок, один удар — и силы Та-Кемет будут урезаны на добрую четверть!

Но царевич не завершил движения. Он вспомнил, как пощадил котят мантикоры, и что из этого вышло… вспомнил, но все равно не завершил движения. Просто выдвинул меч, готовый защитить Креола, если уже того вздумают убить… вот эти!..

Раздался клекот, и захлопали могучие крылья! Рядом с Тхомертху приземлился редкой красоты грифон, а с его спины сошел рослый муж сразу в двух париках и золотой диадеме поверх них. Заплетенная в косу бородка спускалась до середины груди, а в руке он держал треххвостый бич.

То был сам фараон Мена, государь гордый и грозный. Он бросил беспокойный взгляд на Тхомертху и хищный — на Креола. Грифон раскрыл клюв, а страшные когти взрыхлили землю… но лугаль Ескерту поднял повыше топор, а Лугальбанда выдвинул еще сильнее меч… на солнце сверкнуло сиреневым, и фараон Мена отвел взгляд.

— Предлагаю перенести битву на завтра, — произнес Лугальбанда на прекрасном та-кеметском.

— Фараон услышал тебя, — гортанно ответил Мена на шумерском. — Когда ладья Ра вернется из Дуата, мы вновь сойдемся с оружием. Фараон прощается.

Мена лично помог Тхомертху забраться на грифона. То был удивительно крупный и сильный зверь, способный везти на спине сразу двоих, и он легко поднялся в воздух, а Креол широко ухмыльнулся и отбросил нож. Он поднял голову на вытянутых руках… было жутко смотреть, как та ворочает глазами и двигает губами отдельно от тела!

— Мир тебе, Хиоро! — крикнул маг перелезающему через вал целителю. — Ты как раз вовремя!

Когда Креол, все еще слабый, но ужасно довольный собой, вернулся к войску, оно уже снималось с места. Сражение с та-кеметцами приходилось переносить не только на другое время, но и в другое место — здесь Креол и Тхомертху разворотили все до основания. Колесницы не проедут, онагры переломают ноги.

Император отправил к фараону гонца, получил ответ, послал новое письмо, получил ответное… после нескольких таких обменов они решили просто встретиться лицом к лицу и все обсудить на словах.

Шатер раскинули неподалеку от кратера, что вырос на месте битвы архимагов. Несколько могучих големов доставили все необходимое, а над валом встал каменный гигант. Девять магов в расшитых языками пламени одеждах окружили шатер для охраны.

Не меньшие предосторожности принял и Та-Кемет. Воздух патрулировали грифоны, а плешивые жрецы установили курящийся треножник. Креол не распознал, что это за магия, но оттого ее лишь сильнее стоит остерегаться.

Собралось двенадцать человек — по шестеро с каждой стороны. От Шумера — император с наследным царевичем, лугаль Ескерту и три архимага. От Та-Кемет — фараон, Тхомертху, носатый старик с кривым посохом, два одинаковых жреца и единственная тут женщина — великая царица Та-Кемет.

Креол знал всех этих людей. Старик — это Джех-Тот, великий лугаль фараона. Одинаковые жрецы — Отта и Наджджа, два близнеца из легендарной тройни магов, чей третий брат погиб много лет назад. Лучшие кудесники Та-Кемет после Тхомертху.

Что же до супруги фараона, то она, как Креол слышал, тоже магесса и имеет большую силу при дворе. Ее скипетр в форме лилии… это не просто реликвия, не просто знак власти. Это явно магический жезл, так что ее тоже нужно принимать в расчет.

Царица Меритсегер притягивала взгляды. Была облачена в длинное прозрачное платье, расшитое золотыми нитями, изящную головку украшал золотой ястреб с распахнутыми крыльями, а смотрела она так же гордо, как ее муж, да и лицом немало на него походила… возможно, они близкие родственники, фараоны считают свою кровь таким сокровищем, что не желают мешать ни с чьей другой.

Сидя на складном табурете с кожаным сиденьем, Креол думал о том, как все переменилось в Та-Кемет. Еще двадцать лет назад здесь был бы только Гор-Тутмос со своими учениками и служками, а фараона бы в лучшем случае известили потом о принятом решении. Нынешний же фараон даже Верховному магу не позволит говорить от своего имени, а в ухо ему если кто и нашептывает, то великая царица.

— Фараон приветствует своего шумерского брата, — произнес Мена, задирая голову так, что казалось, будто все остальные ему кланяются. — Фараон уделит тебе свое время. Говори.

— Сначала выпьем, — произнес Энмеркар, потирая руки. — Прохладно сегодня.

Вечер и впрямь выдался холодным, а от расступавшегося и вновь сомкнувшегося моря дул сильный ветер. Шумерский император даже воевать предпочитал в комфорте, и сейчас рабы расставляли на пышном ковре блюда и сосуды амам, раскладывали лепешки и сыр. Появилось великолепное печенье со сметаной и медом, появились пирожки с начинкой из фиников. Принесли жареную на вертеле баранину и маринованную в пиве рыбу, а также огромную, истекающую жиром гусиную тушу.