Сибирь и первые американцы

Глава 5 ИДЕМ ПО ГЕНЕТИЧЕСКОМУ СЛЕДУ

В июле 1996 г. судебно-медицинскому эксперту округа Бентон в штате Вашингтон Джеймсу Чаттерсу был передан человеческий череп, который двое подростков нашли на берегу р. Колумбия близ г. Кенневик (см. цв. вкл. 31). Никакого кладбища поблизости не было по крайней мере в течение последних столетий. Прибывшие на место работники прокуратуры обнаружили скелет мужчины лет 30-40, который лежал в неглубокой яме, размытой паводком. Видимо, это было преднамеренное захоронение. Вещей рядом со скелетом не оказалось, но в тазовой кости человека застряло острие каменного наконечника копья или дротика. Останки перевезли в Музей естественной и культурной истории университета штата Вашингтон в г. Сиэтл.

Д. Чаттерсу показалось, что череп принадлежал человеку европеоидного облика. Раз так, значит, какому-то из белых «первопроходцев», осваивавшему индейские земли на дальнем Западе и, возможно, убитому настоящими первопроходцами этих земель ― индейцами. Но некоторая доля сомнения все же оставалась, а потому решено было произвести радиоуглеродный анализ. Дата оказалась внушительной ― 9,2 тыс. лет назад. Откуда бы взяться белым людям в Америке в начале голоцена?

Значит, все-таки индеец? Это меняет дело! Не прошло и недели после обнародования результатов анализа, как союз пяти индейских (сахаптинских) племен, обитающих поблизости в резервации ― уматилья, якама, не-персе («проколотые носы» ― так их прозвали французы), ванапум и колвиль ― потребовал у властей предоставить им скелет для перезахоронения. В Белом доме индейцев поддержали, ведь политкорректность была важным пунктом «левой» программы Клинтона. Юридической основой для требования был знаменитый акт, слишком хорошо известный всем американским специалистам по доистории. Документ носит аббревиатуру NAGPRA, принят он был в 1990 г. и официально именуется так: «Акт о защите захоронений коренных жителей Америки и о репатриации». Об этом законе стоит поговорить особо, и начать приходится издалека.

Вряд ли нужно распространяться о том, что европейцы сделали с коренным населением Нового Света ― об этом знают все. Споры идут лишь о том, какая из бед послужила главным фактором вымирания. Физическое ли истребление? Инфекции, против которых у аборигенов не было иммунитета? Разрушение культуры со всеми его социально-демографическими последствиями? Впрочем, не так важны причины, как результат. По последней, очень скромной оценке, принадлежащей Д. Юбелейкеру, численность коренного населения Северной Америки на момент первого контакта с европейцами составляла почти два с половиной миллиона человек. Оценки Г. Добинса несравненно выше ― до 10 и даже до 18 млн (он исходил из того, что к моменту, когда европейцам впервые пришло в голову пересчитать аборигенов, те уже в значительной мере вымерли от повальных эпидемий). Но даже если поверить Д. Юбелейкеру, то все равно выходит, что за пять столетий в результате деятельности колонистов местное население сократилось почти на 80% и к началу ХХ в. едва превышало полмиллиона (эта цифра, естественно, внушает больше доверия). Вымирание шло разными темпами. Если в Калифорнии численность местного населения уменьшилась почти в 30 раз, то жителям арктических районов повезло больше. Слишком уж суровы там были природные условия, что и спасло аборигенов, успевших за многие тысячелетия адаптироваться к жизни в экстремальном климате. Европейцы, к счастью, были к таким условиям менее приспособлены.

До чего, однако, везет странам, где нет национальных проблем! Нельзя ведь считать кенневикские страсти серьезной проблемой для государства. И впрямь, если нет народов (самую только малость не успели истребить), откуда же возьмутся проблемы? Тем не менее в середине ХХ в. белые американцы словно опомнились. Процветающая нация бодрых оптимистов впервые почувствовала нечто вроде уколов совести, которые ей раньше, похоже, не были ведомы. Мало-помалу и вовсе не естественным путем ― за это в 1968 г. отдал жизнь Мартин Лютер Кинг ― стало улучшаться положение потомков чернокожих рабов. Полегче стало и индейцам. Конечно, мертвых не воскресить, а резервация ― это резервация. Возвращать аборигенам земли, на которых высятся небоскребы, работают шахты, зреют хлеба и утопают в роскоши курорты, никто не помышляет, но на индейцев хотя бы стали смотреть как на людей. Вымирание прекратилось, точка «надира» ― минимальной численности ― осталась позади, и местное население стало расти. Правда, это уже не то население. В жилах многих из тех, кто называют себя индейцами, осталось не так уж много индейской крови, да и от местной культуры мало что сохранилось. Но зато теперь власти стали прислушиваться к мнению тех, кого прежде только истребляли и вытесняли.

Автору этой главы довелось слышать рассказ женщины из народа навахо о ее детстве, проведенном в интернате при католической миссии на юго-западе США (это 30-е гг. ХХ в.). Детям, пытавшимся говорить на родном языке, воспитатели мыли рот хозяйственным мылом и терли язык жесткой щеткой (о судьбе их родителей в резервации говорить излишне). Но вот настали новые времена, числиться индейцем стало престижно. При резервациях открылись племенные колледжи. Согласно Акту о защите культуры и свободы вероисповедания коренных американцев, вторгаться на священные территории индейцев запрещено (а много ли таких территорий осталось?).

И вот, после этой преамбулы, мы возвращаемся к NAGPRA. Итак, археологические памятники и древние человеческие останки теперь находятся под защитой. Великолепно! Только зачем же ставить знак равенства между грабителями и учеными? А ведь именно в таком духе истолковали NAGPRA, например, в штате Калифорния, где антропологическое исследование индейских останков (а какими еще могут быть древние останки в Америке?) запрещено. Да и в других штатах антрополог, особенно приезжий, может столкнуться с проблемами. Попав в фонды Музея имени Филда в Чикаго в 1991 г., вскоре после принятия NAGPRA, автор этой главы обнаружил, что дружелюбные и гостеприимные хранители музея мрачнели, как только речь заходила о доступе к индейским останкам, племенная принадлежность которых была точно известна. Нельзя ― и точка. Впрочем, главное ведь что? Обозначить официальную позицию музейной администрации, обменяться с заезжим коллегой взглядами, после чего уйти, плотно закрыв за собой дверь, и на много часов оставить гостя наедине с искушением. Через несколько лет в ведущем американском антропологическом журнале появилась статья автора этой главы и двух его учеников, посвященная сибирско-американским связям, реконструированным по краниологическим данным. Ее выходу никто не препятствовал, хотя все изученные материалы там указаны. Не исключено, что этих материалов уже нет, вернее, они «репатриированы».

Итак, «репатриация»... Кого и куда собираются репатриировать? Уцелевших индейцев на родные земли, откуда их изгнали? Боже упаси! Речь идет всего лишь о хранящихся в музеях останках их предков и предметах индейской культуры. В частности, останки подлежат перезахоронению. Похвальная политкорректность! Самая цивилизованная нация на свете в очередной раз показывает пример остальному миру (в том числе и странам, где аборигены не истреблялись столь жестоко и систематично). Давайте, однако, называть вещи своими именами: после того, как десятки местных племен исчезли с этнической карты, предлагается исправить дело, похоронив заодно и их историю. Впрочем, право на такие похороны предоставляется уже не властям, а старейшинам племен.

Как тут не вспомнить случай, который произошел не в Америке, а у нас в Петербурге, в 90-е гг. прошлого века, когда церкви стали передавать верующим. В одной из них ― в Андреевском соборе XVIII в., что на Васильевском острове ― находился отдел антропологии Кунсткамеры. Ученые, в отличие от властей, обычно понимают значение культурных ценностей, и Кунсткамера вложила в реставрацию собора немалые средства. Но времена изменились, у церкви нашлись истинные хозяева, и антропологам пришлось искать другое помещение. Однажды, когда ученые уже готовились к переезду и паковали коллекции, в собор явился батюшка. Окинув взглядом кости и черепа, лежащие на полках, он задумчиво сказал: «А ведь надо бы их всех похоронить по-человечески, по-христиански!» Оправившись от изумления, антропологи робко возразили, что эти люди жили за много веков до рождения Иисуса Христа, а потому в правомерности устройства их похорон именно по такому обряду можно усомниться. «Ну и что? ― не моргнув глазом, ответил батюшка. ― А все равно они люди».

Это возвращает нас к вопросу о человеке из Кенневика, который как-никак тоже человек, даром что очень древний. Получив требование индейцев, командование Инженерных войск США, в чьем ведении находится скелет, запретило ученым его исследовать. Чувства аборигенов заботили армейское начальство скорее всего так же мало, как и их история, ― просто не хотелось связываться с племенными старейшинами и идти наперекор либералам из команды Клинтона. Останки уже готовились передать индейцам ― и тут случилось нечто непредвиденное.

Восемь ведущих антропологов подали в суд. «Иску Бонниксена против правительства США» был дан ход (Робсон Бонниксен ― профессор антропологии Университета штата Орегон и директор Центра по изучению первых американцев; его фамилия в иске значилась первой). Истцы не согласились с тем, что останки столь глубокой древности подпадают под действие NAGPRA, и обвинили командование Инженерных войск в самоуправстве. Федеральный суд с этим согласился и постановил расследовать вопрос с должной тщательностью.

Создали комиссию из 18 ведущих экспертов. Была проведена биологическая, рентгенологическая, этнографическая, археологическая и даже лингвистическая экспертиза находки (скелеты, хоть и редко, но разговаривают). Комиссия работала два года, а ископаемый виновник скандала терпеливо дожидался своей участи в особом хранилище Музея естественной и культурной истории в Сиэтле. Армейское же начальство ждать не стало. Дабы воспрепятствовать археологическим раскопкам, оно с одобрения индейцев распорядилось завалить место находки толстым слоем бревен, камней и земли. Для большей надежности на образовавшемся кургане вплотную посадили несколько тысяч деревьев. Ничего себе «защита захоронений»!

Это подлило масла в огонь. Недруги Клинтона из республиканских рядов обвинили его администрацию в том, что она из соображений политкорректности не только уничтожает археологические памятники, но, хуже того, нарушает права белых ученых (а в Законе о гражданских правах 1866 г. черным по белому написано, что все люди имеют одинаковые права независимо от цвета кожи). И вдобавок (говорили недруги) правительство подыгрывает индейцам, стремящимся доказать всему миру, что они ― первооткрыватели американского континента. А что, если еще до индейцев Новый Свет открыли белые люди? Нашел же Д. Чаттерс у кенневикца европейские черты. Выполненная им скульптурная реконструкция не оставляет в этом сомнений ― вылитый актер и режиссер Патрик Стюарт (даже голова бритая, как у того). Останки плейстоценовых и раннеголценовых людей найдены в разных местах США. Чем не белая империя древности?

Все эти доводы, однако, на демократов не подействовали. В 2000 г. министр внутренних дел США Бэббит издал приказ, в котором говорилось, что Кенневикский человек ― предок сахаптинов и должен быть им возвращен. Дальнейшее изучение находки запрещалось. Но и это не остановило ученых ― истцов по судебному делу. Окружному судье Джону Джелдерксу предстояло вынести решение, от которого на долгие годы должна была зависеть судьба археологии и доисторической антропологии в США.

И вот в 2002 г. решение было принято. Судья отменил приказ министра и признал факты в пользу родства Кенневикского человека с сахаптинами недостаточными. Ученым было разрешено вновь взяться за изучение скелета. Обиженные индейцы не смирились. Судебные баталии продолжались до 2004 г., когда апелляционный суд Сан-Франциско поддержал вердикт Д. Джелдеркса и отказал индейцам во встречном иске. Останки, было сказано в постановлении, не подпадают под действие NAGPRA. «Потрясающее решение! ― воскликнул Р. Бонниксен. ― Мы ждали его семь с половиной лет!» Адвокат «проколотых носов» заявил, что опротестует вердикт, но после драки кулаками не машут.

Вся эта трагикомическая история, очень напоминающая единоборство дьякона с учителем-материалистом за кости утопленника, описанное в повести Н. С. Лескова «Соборяне», поучительна во многих отношениях. Какие же выводы можно из нее извлечь? Если рассматривать этическую сторону дела, то свою долю неприятностей получили все три стороны ― и аборигены, проигравшие процесс, и ученые, навлекшие на себя их гнев, и власти, оказавшиеся в двусмысленном положении.

Кенневикское дело между тем создало прецедент, позволивший ученым (а также тем индейцам, которые не одурманены фундаментализмом и интересуются прошлым своего народа) смотреть в будущее с большим оптимизмом. А бывало и иначе. В январе 1989 г. рабочие, строившие дорогу близ г. Бул (штат Айдахо), нашли погребение молодой женщины, еще более древнее, чем кенневикское, ― 12,7 тыс. лет, т. е. плейстоцен. Первые антропологи, в руки которых попал череп, сочли, что он напоминает черепа современных индейцев. Потом выяснилось, что дело обстоит не совсем так или даже совсем не так, но слово — не воробей, вылетит ― не поймаешь. Чуткие на ухо индейцы бэннок, жившие поблизости, тут же затребовали останки. Промедление грозило серьезными неприятностями. Как заявили племенные старейшины, «в резервации недавно умерло несколько человек, потому что потревожили дух женщины из Була». Поневоле вспомнишь слова о том, что история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй ― в виде фарса. Наконец-то мы узнали причину, по которой вымирали индейцы в резервациях! Как бы то ни было, требование было удовлетворено, и скелет закопали, не успев извлечь из него ДНК. Авторам опрометчивого заключения остается носить на могилу плейстоценовой девушки цветы.

Иногда удается обойтись без конфликтов. Все зависит от культурного уровня участников, если угодно — от их мудрости. Например, когда в 1996 г. на острове Принца Уэльского вблизи юго-восточного побережья Аляски археологи во главе с Дж. Диксоном нашли в пещере плохо сохранившиеся останки человека древностью 10,3 тыс. лет, они тут же известили об этом местных индейцев-тлинкитов. Те нисколько не воспротивились изучению останков. Напротив ― были очень рады. Тлинкитка Розита, получившая антропологическое образование в Гарварде, сказала так: «Наш предок сам отдал себя в наши руки, чтобы даровать нам знание». Правда, в конце концов останки все-таки захоронили, но просвещенные тлинкиты не торопили события. А ученые в результате смогли извлечь из зуба «предка» образец ДНК, относящейся, как выяснилось, к чрезвычайно редкому типу. Результат этот оказался исключительно важным, так как позволил по-новому оценить время заселения Америки.

Итак, оставим в стороне этику и обратимся к науке. Основанием для судебного решения по кенневикскому делу было заключение комиссии экспертов, согласно которому Кенневикский человек по строению черепа не был похож на современных индейцев. Он напоминал своим нейтральным (как выражаются антропологи, «неспециализированным» или «протоморфным») обликом скорее полинезийцев и айнов (домонголоидных аборигенов Японии, Сахалина и Курил). То же самое ― правда, когда уже было поздно ― выяснилось и при более тщательном анализе измерений черепа женщины из Була. Такие же особенности прослеживаются у мужчины из Пещеры Духов (Спирит Кэйв) в штате Невада (см. цв. вкл. 32). Эта находка (ее радиоуглеродная дата ― 10,6 тыс. лет назад, ранняя пора голоцена) была сделана еще в 1940 г., да только руки у ученых до нее дошли слишком поздно. А жаль, ведь тут благодаря исключительной сухости пещеры сохранились не только кости, но и некоторые естественно мумифицированные ткани ― кожа, волосы, внутренние органы, даже рыбьи кости в кишечнике! На ногах у умершего были мокасины из кожи сурка, залатанные кожей антилопы. Тело было завернуто в одеяло из кроличьего меха и покрыто плетенкой из камыша. Шутка ли ― самая древняя мумия в мире! Как же ее не перезахоронить со всеми почестями? Индейцы из племени пайютов заявили права на находку, а ученые, не догадавшиеся осуществить радиоуглеродный анализ пораньше, не успели сделать даже анализ ДНК мумии. Сейчас доступа к ней нет никому, кроме индейских могильщиков.

И все-таки факт остается фактом: люди, жившие на западе США на рубеже плейстоцена и голоцена, своим обликом больше напоминали полинезийцев и айнов, чем современных индейцев. Это, казалось бы, должно было умерить пыл индейских активистов и укрепить позиции ученых. Но сразу возникает вопрос: откуда бы взяться полинезийцам и айнам в Америке? Никаких свидетельств их проникновения в Новый Свет не имеется.

В этом смысле североамериканские находки не одиноки. Обнаруженный в 1997 г. человек из Тока душ Кокейруш (штат Пиауи, северо-восточная Бразилия, дата ― около 11 тыс. лет, рубеж плейстоцена и голоцена) тоже похож на полинезийца. Поначалу казалось, что останки принадлежат женщине, и эмоциональные бразильцы тут же окрестили свою ископаемую соотечественницу Зузу. Потом половая принадлежность останков стала вызывать сомнения: не исключено, что более подходящим именем было бы Луиш или Жуан. А вот у женщины, чей скелет был найден в 1959 г. на берегу высохшего озера близ г. Пеньон недалеко от Мехико, черты лица были, судя по фото, вполне айнскими. Дата скелета ― около 13 тыс. лет назад. Внушительно, но и это не рекорд! Совсем недавно в подводной пещере на северо-восточном побережье п-ова Юкатан (Мексика) на глубине 15 м были обнаружены останки четырех человек. Радиоуглеродная дата одного из женских скелетов ― не меньше 14 тыс. лет. Уровень моря в конце плейстоцена был на 60 м ниже нынешнего. Если дата подтвердится (а полной уверенности в этом нет, ведь на результате могло сказаться долгое пребывание костей в морской воде), то Эва из Наарона ― так ее прозвали ― окажется самой древней американкой из всех до сих пор известных. По первому впечатлению она также принадлежала к неспециализированной полинезийско-айнской разновидности. То же, видимо, относится к черепной коробке из Тлапакоя близ Мехико, древность которой ― около 12,5 тыс. лет.

Другие же палеоиндейцы Южной Америки и вовсе напоминали представителей экваториальной (тропической) расы ― австралийцев, меланезийцев, отчасти даже африканцев. Таковы получившие широкую известность позднеплейстоценовые и раннеголоценовые обитатели пещер в районе Лагоа-Санта (штат Минас-Жерайс, восточная Бразилия). Наибольшей славой среди них пользуется плейстоценовая женщина, скелет которой был найден в 1975 г. в пещере Лапа-Вермелья IV (рис. 8). Бразильцы ласково зовут ее Лузиа (в честь эфиопской женщины-австралопитека Люси). Радиоуглеродная ее дата ― не менее 11 тыс. лет назад.

Вид у Лузии на удивление экваториальный ― чистая негритянка или меланезийка. Красивая, молодая, динамично развивающаяся нация, давно уже расставшаяся с расовыми предрассудками и перемешавшая в себе черты едва ли не всех основных человеческих рас, может гордиться древностью своих тропических корней (см. цв. вкл. 33). Похоже, не только кровь западноафриканских рабов сделала кожу бразильцев более темной, чем у жителей Европы! Не были ли жители Монте-Верде похожи на Лузию, и не темнокожие ли люди первыми колонизовали Новый Свет?

Рис. 8. Череп «Лузии» (женщины из Лапа-Вермелья IV)

Мысль эта высказывалась уже очень давно. Впервые об австралоидах в Америке заговорили французский антрополог А. де Катрфаж и его голландский коллега Х. тен Кате, которые еще в 80-х гг. XIX в. указали на краниологическое сходство людей Лагоа-Санта с папуасами. В 20-е гг. ХХ в. эти идеи были развиты во Франции этнографом П. Риве и антропологом Р. Верно. П. Риве указал на широкое распространение экваториальных типов в аборигенном населении Америки. Об этом впоследствии много писал и аргентинский антрополог итальянского происхождения Джузеппе (Хосе) Имбеллони, который выделил в древнем и современном населении Южной Америки тропические расы ― лагидную (от Лагоа-Санта) и фуэгидную (от Tierra del Fuego ― Огненная Земля).

Тропическими чертами характеризовались и древние обитатели противоположного конца Южной Америки ― плато Сабана-де-Богота (Колумбия). Судя по датам находок, древние колумбийцы сохраняли южный облик на протяжении очень долгого периода ― от начала голоцена до 3—5 тыс. лет назад. Примерно так же выглядели и индейцы перику, которые были оттеснены на южную оконечность п-ова Калифорния (Мексика) и дожили там в условиях изоляции почти до наших дней: они вымерли лишь на рубеже XVIII и XIX вв. вследствие контакта с испанцами. К сожалению, у нас нет их портретов, но, судя по черепам, которые недавно вновь с использованием современных статистических методов изучил аргентинский антрополог Р. Гонсалес-Хосе, перику очень походили на австралийцев, меланезийцев и уже упоминавшихся нами древних жителей Лагоа-Санта.

Не таких ли людей изображают знаменитые ольмекские базальтовые головы (см. цв. вкл. 34)? Без сомнения, тропические черты ― наследие древнейших американцев. Лишь люди более поздних эпох по строению черепа стали напоминать современных индейцев. Из всех палеоамериканцев лишь человек из Уизардс Бич (штат Невада, США) ― ровесник мумии из Спирит Кэйв ― похож на индейца. Про остальных этого не скажешь. Выходит, и предки индейцев пришли в Америку не первыми? Так кто же тут побывал до них?

Вопрос этот для американских ученых отнюдь не только теоретический. В самом деле, если бы антропологам удалось доказать, что палеоамериканцы ― люди из Кенневика, Була и Спирит Кэйв ― не были предками нынешних аборигенов, то это сильно понизило бы шансы индейцев США на то, чтобы выигрывать судебные процессы о репатриации. Ведь, как сказано в постановлении суда по кенневикскому делу, лишь те останки могут считаться индейскими, которые «имеют отношение к ныне существующему племени, народу или культуре». А вот в Латинской Америке нет законов, подобных NAGPRA, археологические памятники защищаются там хуже, чем в Северной Америке, но зато уже хранящимся в музеях останкам ничего не грозит. Как бы ни решился вопрос об их родстве с современными индейцами, Лузиа, Зузу, Эва из Наарона и безымянная дама из Пеньона могут быть уверены, что их не постигнет печальная судьба их современницы ― дважды похороненной, но так толком и не изученной девушки из Була.

На кого же все-таки похожи современные аборигены Америки, и от кого они произошли? То, что индейцы в среднем ближе всего к представителям монголоидной расы, знают все. Но это лишь в среднем. В некоторых индейских группах сходство с монголоидами значительно слабее, а иногда оно и вовсе незаметно (по крайней мере, неспециалистам). На первом месте для многих, кто смотрит на индейцев поверхностным взглядом, ― сходство не с монголоидами, а с иными расами. Например, с некоторыми южноевропейскими типами. Недаром ведь роль вождя апачей Виннету в фильмах по романам Карла Мая играли серб Гойко Митич и француз Пьер Брис. Высокий рост, богатырское сложение, знаменитые орлиные носы ― все это не вяжется с представлением о монголоидах. Поздняя европейская примесь тут явно ни при чем. Тогда в чем же дело?

Европеоидные черты, проглядывающие в облике многих индейских групп, вводят в заблуждение не только любителей киносериалов, но и ученых. Расскажем об одном из них. Один из основателей американской физической антропологии, чех по национальности Алеш Хрдличка, был уверен, что индейцы, несмотря на их своеобразную внешность, ― монголоиды, предки которых проникли в Новый Свет из Сибири. По А. Хрдличке, все индейцы ― потомки одной группы переселенцев. Большинство коллег с ним не согласились: слишком уж велика изменчивость среди индейцев. Но даже если встать на точку зрения А. Хрдлички, то все равно нужно помнить, что Сибирь, особенно ее степи ― проходной коридор, по которому в разные эпохи и в разных направлениях мигрировали самые различные племена и народы, в том числе и европейского происхождения.

А. Хрдличка сделал правильное наблюдение: на одних и тех же территориях длинноголовые (долихоцефальные) люди предшествовали короткоголовым (брахицефальным). Как мы сейчас знаем, это чаще всего вызвано так называемой брахицефализацией ― увеличением головного указателя в ряду поколений (такая тенденция, причины которой не вполне понятны, прослеживается у многих народов мира и не имеет отношения к миграциям). Обнаружив, что черепа древних «конягов» (так русские называли эскимосов о-ва Кодьяк) и древних алеутов о-ва Умнак имеют более удлиненную форму по сравнению с черепами современных жителей этих мест, А. Хрдличка решил, что население тут сменилось, и в 1939 г. отправился в СССР искать предков длинноголовых первопроходцев Нового Света. Или, по крайней мере, их родственников.

Поиски, на первый взгляд, увенчались успехом. Родственники обнаружились, да не в одном месте, а сразу в двух, причем как раз там, где нужно ― в Сибири, а именно — среди населения Прибайкалья эпох неолита и бронзы и среди носителей афанасьевской культуры, существовавшей в степях Минусинской котловины и долинах Горного Алтая в эпоху ранней бронзы. И те, и другие, по мнению А. Хрдлички, были похожи на североамериканских индейцев: прибайкальцы ― на шошонов, афанасьевцы ― на ирокезов и алгонкинов. Неважно, что и те, и другие жили гораздо позже времени, в которое первопроходцы Нового Света пересекли Берингию, ― ведь речь могла идти не о предках, а о боковых родственниках. Что ж, и это было бы немало, если бы соответствовало истине.

Радость, однако, оказалась преждевременной. Что касается афанасьевцев ― ранних мигрантов из Восточной Европы в Южную Сибирь и на Алтай, видимо, относящихся к какой-то из ветвей индоевропейцев, ― то с выводом А. Хрдлички не согласился лидер советской этнической антропологии Георгий Францевич Дебец. Разногласия были вызваны чисто методическими причинами. Подобно большинству западных краниологов, А. Хрдличка придавал главное значение форме черепной коробки (она удлиненная и у афанасьевцев, и у многих индейцев), а на строение лица обращал меньше внимания. Г. Ф. Дебец показал, что черепной указатель ― признак ненадежный и его изменения у эскимосов и алеутов вызваны, возможно, не сменой населения, а брахицефализацией.

Куда стабильнее и информативнее строение лицевого скелета. Измерив хранящиеся в наших музеях черепа индейцев и сравнив их с афанасьевскими по признакам профилировки лица и носа, которые он ввел в антропологическую практику, Г. Ф. Дебец установил, что афанасьевцы ― чистокровные европеоиды, причем скорее всего северные, вроде современных норвежцев, только массивнее. А вот про индейцев этого не скажешь. Зрительное впечатление не подтверждается точными измерениями, и вызвано это тем, что психологи называют «активностью восприятия». Если мы решили, что люди кого-то напоминают, то мы твердо держимся своего выбора и игнорируем отличия. Так, если взглянуть на фото потомков древнейших жителей Дальнего Востока ― бородатых айнов, особенно стариков, то поражаешься их сходству с Львом Толстым. Лишь научный анализ по многим системам признаков способен рассеять такие зрительные иллюзии.

Конечно, опытный краниолог А. Хрдличка не стал бы сближать ирокезов и алгонкинов с афанасьевцами, если бы краниологическое сходство совсем уж отсутствовало. Действительно, по профилировке лица и носа индейцы занимают промежуточное положение между монголоидами и европеоидами, а некоторые так и вовсе близки к европеоидам. Обязывает ли это сходство к выводам исторического характера? Да и можно ли говорить о подлинном сходстве? От ответа на эти вопросы во многом зависит решение проблемы первоначальной колонизации Нового Света. «Поскольку проблема этнических взаимосвязей Азии и Америки является общим делом советских и американских антропологов, ― написал Г. Ф. Дебец в 1947 г., ― я позволяю себе поставить перед американскими коллегами два вопроса: 1) Имеются ли в Америке такие группы, черепа которых не отличаются от афанасьевских по признакам, выражающим горизонтальную профилировку лица? 2) Если такие группы имеются, то существуют ли какие-либо объективные критерии, позволяющие отличить эти черепа от европейских?»¹Сегодня мы можем дать положительный ответ на оба эти вопроса, но не будем забегать вперед.

Когда Г. Ф. Дебец задавал свои вопросы, А. Хрдлички уже не было в живых. Брошенную из России перчатку никто из американских антропологов не поднял. Да и кто из них умеет читать по-русски? Не дождавшись ответа, Г. Ф. Дебец в 1956 г., когда «железный занавес» приподнялся, добрался до американских музеев и сам измерил профилировку лица у североамериканских индейцев. Действительно, у многих из них лицо оказалось лишь немного более плоским, чем у европейцев, а в некоторых группах (например, у древних обитателей Техаса) оно по измерительным признакам почти не отличалось от европейских стандартов. Лишь на северо-западе США индейцы заметно более плосколицы и плосконосы, что в еще большей степени относится к эскимосам и алеутам.

Ученик Г. Ф. Дебеца, впоследствии академик Валерий Павлович Алексеев, продолжил изучение индейских черепов и выяснил, что некоторые североамериканские группы, в частности — сиу, гуроны и семинолы, в этом отношении довольно близки к европейцам. Впрочем, в среднем профилировка лица и носа у индейцев примерно такая же, как у представителей так называемого «субуральского» типа, а именно у некоторых поволжских народов, например у марийцев или чувашей. В. П. Алексеев, в отличие от Г. Ф. Дебеца, счел, что у индейцев действительно имеется древний европеоидный компонент.

Однако никакими другими антропологическими фактами европеоидное уклонение индейцев в строении черепа не подтверждается. Взять хотя бы волосы. Европеоидная примесь, если бы она действительно имелась (да еще и в такой доле, как позволяют предположить черты лица), проявилась бы и в цвете, и в форме волос, а у индейцев с орлиными носами волосы не менее черные и тугие, чем у монголоидов Азии. Да и в генетике индейцев ничего европейского нет. Между тем во всех районах Южной Сибири, где побывали древние выходцы из Европы, европеоидная примесь обнаруживается и в современном населении, причем по разным признакам ― по цвету и форме волос, по цвету глаз, по группам крови. Остается предположить, что краниометрическое сходство индейцев с европеоидами носит случайный характер. Либо вызвано какой-то общей причиной, но об этом позже.

Итак, вопрос об афанасьевцах, похоже, отпал. Вопрос о древних прибайкальцах как возможных «американоидах» ― боковых родственниках индейцев ― сложнее. Тут Г. Ф. Дебец полностью согласился с А. Хрдличкой, а заодно и отказался от своего прежнего взгляда о европеоидной примеси у прибайкальцев. Действительно, «американоидность» в строении лица у неолитических прибайкальцев как будто прослеживается. Но чем она вызвана и когда возникла? Долгое время считалось, что именно древние прибайкальцы ― недифференцированные предки современных народов Сибири, а заодно и индейцев. Говоря о недифференцированности, антропологи имеют в виду раннюю стадию расообразования, когда характерные особенности современных рас еще не сформировались или, во всяком случае, сформировались не полностью. Именно эту раннюю стадию, по справедливому мнению многих, и отражают антропологические особенности индейцев. Это и имел в виду Г. Ф. Дебец, когда согласился с А. Хрдличкой.

Но согласился он, как недавно выяснилось, напрасно. Прибайкальский след, похоже, также никуда не ведет. Разделить оптимизм А. Хрдлички и Г. Ф. Дебеца не позволяет историческая динамика населения Прибайкалья, проследить которую помогли недавно появившиеся радиоуглеродные датировки. В самом деле, ранние прибайкальцы ― люди мезолитической и ранненеолитической китойской культуры VII-VI тыс. до н. э. (а по хронологическим соображениям именно они в наибольшей степени подходят на роль «двоюродных братьев» индейцев) ― были вовсе не «американоидны», а, наоборот, чрезвычайно монголоидны. Зато сменившие их после долгого перерыва носители серовской и глазковской культур позднего неолита и бронзы (IV—II тыс. до н. э.) могли бы сойти за «американоидов», но по хронологическим соображениям родство их с предками индейцев менее вероятно. Последовательность этих типов наводит на мысль, что речь идет о довольно поздно начавшемся смешении пришельцев из Европы (возможно, потомков афанасьевцев) с мигрантами из Забайкалья (вероятно, потомками китойцев). Характерные особенности обеих рас ― европеоидной и монголоидной ― и у тех, и у других были выражены в максимальной степени. Иными словами, Г. Ф. Дебец зря отказался от своих прежних взглядов и согласился с А. Хрдличкой. Никакой «недифференцированности» (читай: истинной «американоидности») мы в Прибайкалье не находим ни на раннем, ни на позднем этапе.

То же самое можно сказать о взглядах современных американских последователей А. Хрдлички, которые пишут о центральноазиатских корнях американских аборигенов на основании краниологического сходства между индейцами Великих равнин и населением Западной Монголии и Тувы эпохи бронзы. И это население было явно метисным, подобно серовцам и глазковцам Прибайкалья. Разница лишь в доле европеоидного компонента ― в Западной Монголии и Туве она была выше, чем в Прибайкалье, соответственно доля монголоидного компонента ― ниже.

Есть и другая, уже упомянутая нами, причина, не позволяющая нам рассматривать «американоидных» (а на самом деле метисных) серовцев и глазковцев в качестве предков индейцев. Ни по каким системам, кроме краниометрии, у современных чистокровных индейцев не обнаруживается следов древней европеоидности. Это не вяжется с гипотезами некоторых археологов о том, что предками индейцев были европейские верхнепалеолитические охотники, якобы мигрировавшие вслед за дичью на огромные расстояния ― либо на восток, по сибирской, а затем и берингийской тундре в Новый Свет, либо в противоположном направлении, по кромке атлантических ледников, через Гренландию. Приверженцем первой гипотезы был Ханс-Юрген Мюллер-Бек, который даже видел в кроманьонском человеке из Сунгиря под Владимиром предка индейцев; сторонниками второй ― Брюс Брэдли и Дэннис Стэнфорд. Хоть на восток, хоть на запад ― все равно антропология эти гипотезы не подтверждает.

Впрочем…М. М. Герасимов обнаружил на верхнепалеолитической стоянке Мальта (севернее Иркутска) древностью более 20 тыс. лет останки двух детей. Зубы старшего из них имели, согласно К. Тернеру и А. А. Зубову, европеоидный облик. О том, что эти люди пришли с запада, свидетельствует и археологический инвентарь. Вместе с тем фрагмент черепа ребенка с верхнепалеолитической стоянки Афонтова Гора II в Красноярске (дата находки неясна), судя по уплощенной верхней части переносья, свидетельствует о монголоидности. Вопрос лишь в том, какое отношение эти верхнепалеолитические люди имели к предкам индейцев.

Не один А. Хрдличка искал сибирские корни индейцев. Поисками был занят и его современник, другой отец-основатель американской антропологии, уже не только физической, но и культурной ― Франц Боас. И коль скоро зашел о нем разговор, то приходится поговорить и о других корнях. Речь пойдет о корнях нынешней американской политкорректности, ведь именно к ним Ф. Боас имел самое прямое отношение.

Тоже переселенец из Европы (немецкий еврей), но, в отличие от А. Хрдлички, которого мальчиком привезли в США родители, Ф. Боас перебрался туда уже самостоятельно. Он был старше А. Хрдлички на 11 лет, а умерли они почти одновременно, прожив в Америке более полувека. Работали в одно время, думали над одними и теми же проблемами, а людьми были совсем разными. А. Хрдличка был эмпириком, теории создавал (верные или неверные ― другой вопрос) только на базе добытых им антропологических фактов. Ф. Боас же мыслил гораздо шире и интересовался культурными вопросами даже больше, чем биологическими. Без сомнения, он был фигурой гораздо более крупного масштаба. Специалист по этнологии, археологии, антропологии, лингвистике, Ф. Боас, подобно А. Хрдличке, был уверен в родстве индейцев с народами Сибири и тоже искал их родственников именно там. И его тоже постигла неудача, но причины ее были совсем иными, чем у А. Хрдлички. Тому не повезло только с фактами, а вот Ф. Боас потерпел более жестокое крушение ― теоретическое.

Начало было многообещающим. В конце XIX в. миллионер, владелец железных дорог, а заодно и Американского музея естественной истории Моррис Джесуп согласился финансировать самую масштабную в истории науки комплексную экспедицию по изучению народов ― Северо-Тихоокеанскую. Ее главным организатором был Ф. Боас. Им лично или под его руководством было изучено по комплексной программе множество аборигенных групп Северной Америки. В частности, 50 антропометристов измерили около 16 тысяч аборигенов ― 3 % всего уцелевшего местного населения! Предстояло провести такое же исследование аборигенных народов и культур по западную сторону Берингова пролива ― в азиатской части России. В результате должен был возникнуть некий незримый мост, соединяющий аборигенов тихоокеанского побережья США и Канады с сибирскими народами от Чукотки до Амура. С российской стороны главную работу выполняли бывшие народовольцы, недавно освободившиеся из десятилетней колымской ссылки ― Вольдемар Йохельсон и Владимир Богораз. В нечеловеческих условиях, под неусыпным надзором полиции, они вместе с женами обследовали ряд народов Крайнего Севера ― эскимосов, чукчей, коряков, юкагиров и др.

Экспедиция работала с 1897 по 1902 г. Материал, собранный ее участниками, огромен ― опубликовано 27 томов (формально 12, но многие в нескольких частях). Последним, в 1930 г., вышел в свет единственный антропологический том ― фундаментальный труд Бруно Эттекинга «Краниология северной части Тихоокеанского побережья». Скрупулезное анатомическое описание индейских черепов без малейшей попытки связать собранные факты с главной задачей экспедиции.

А что же Ф. Боас? Ведь он так интересовался антропологией! Где же антропометрические материалы, призванные подтвердить или опровергнуть гипотезы о родстве аборигенов Америки и Сибири? Лишь в 1982 г. их обнаружили пылящимися в архиве Американского музея естественной истории. Материал ценнейший. Достаточно сказать, что Дина Йохельсон-Бродская изучила женщин ― представительниц народов Крайнего Севера, чего не делал почти никто из антропологов ни до нее, ни после. А Ф. Боас... Его, похоже, стали занимать совсем другие проблемы. Главной для него стала задача борьбы с расизмом. А заодно и с понятием расы. Логика очень простая: если доказать, что рас не существует, то и для расизма никакой почвы не останется.

Понять Ф. Боаса можно. Навсегда покинув Германию, где поднимал голову расизм, он и на новой своей родине вынужден был дышать столь же отравленным воздухом. Один только пример: в фильме великого Дэвида Гриффита с выразительным названием «Рождение нации» (1915) ― это классика американского кино ― кадры, изображающие негров буквально в виде обезьян, сопровождаются цитатой из речи президента Вудро Вильсона: «Белые люди были движимы простым инстинктом самосохранения, и вот появился великий Ку-клукс-клан ― истинная империя Юга, призванная защитить южные земли»². Нечего и говорить, что в американских университетах расизм цвел пышным цветом. Вот в такую-то атмосферу и попал Ф. Боас, который борьбу с псевдонаучным обоснованием «простого инстинкта самосохранения» поставил своей главной целью. На этом фоне поиски корней индейцев отошли на второй план. Более того, сама мысль о постоянстве расовых признаков (а без этого искать какие-либо корни заведомо бесполезно) Ф. Боасу мешала, не укладывалась в его сознание, вступала в конфликт с его убеждениями и целями. Ф. Боас сам поставил себя перед ложным выбором. И он сделал этот выбор, после чего решительно направился по пути, ведущему в тупик.

Теперь главный его проект был нацелен на доказательство того, что рас попросту не существует. С этой целью Ф. Боас в 1909-1910 гг. измерил рост, размеры головы и ширину лица у более чем 13 тыс. представителей семи групп европейских иммигрантов в США и их детей. Поражает масштаб: всё, что Ф. Боас делал, он делал с размахом. Поражает и…вызывает недоумение: сейчас подобные задачи антропологи успешно решают с помощью статистики на выборках гораздо меньшего размера. Результаты были опубликованы в 1912 г.: это и был главный антропологический труд Ф. Боаса. Из него следовало, что форма головы пластична, т. е. подвержена прямому влиянию среды. У детей, родившихся в США, головной указатель оказался иным, чем у родителей.

Работе суждено было произвести огромный эффект, но не сразу. Семена, посеянные Ф. Боасом, дали всходы много лет спустя, уже после его смерти, когда американцы стали с большим опозданием терзаться угрызениями совести по поводу того, что жертвами их «инстинкта самосохранения» стали народы, отличающиеся от них цветом кожи и чертами лица. Но просто признать равенство человеческих рас (а заодно и свою историческую вину) показалось им недостаточно. Сработал знаменитый закон маятника. Сегодня любимое занятие политкорректных американцев, особенно антропологов ― клеймить каждого, кто осмелится заговорить о расах. Совсем как в детской игре, где слова «черное» и «белое» табуированы. Попробуйте в каком-нибудь американском университете употребить слово «раса» ― и вы тут же попадете в расисты (в лучшем случае вас объявят безнадежно старомодным). В последние годы самые горячие ревнители политкорректности перешли в наступление и принялись искать расистов среди антропологов других стран. В первую очередь, ясное дело, среди российских: ведь в нашей антропологии слово «раса» не находится под запретом. Настоящая проекция по Фрейду ——с больной головы на здоровую…

Подобные игры, которыми тешит себя нация, мучимая больной исторической совестью, кажутся нам в России, где расизм никогда не пускали на порог науки, смешными и безобидными. Правда, лишь до тех пор, пока они не становятся тормозом для развития науки. Таким тормозом и стала работа Ф. Боаса. Ошибка его очевидна. Движимый благородными побуждениями, он хотел выбить почву из-под ног расизма, а лишил почвы антропологическую науку о народах. Столь высок и непререкаем был его авторитет в США, что лишь совсем недавно, через 90 лет, американские антропологи впервые решились проверить его выводы.

Результаты проверки оказались неутешительными. Ф. Боас не пользовался математическими методами. Современная статистика не подтвердила его выводов: различия между детьми иммигрантов и их родителями малы и недостоверны, несмотря на огромный размер выборки. Главный вывод ― о непосредственном влиянии среды на расу ― оказался неверен. Основная роль в изменчивости формы головы принадлежит генам, а не среде. Вдобавок, и признак, привлекший особое внимание Ф. Боаса, был далеко не самым удачным. Сейчас трудно даже понять, почему в начале ХХ в. головной указатель вызывал столь пристальный интерес. Уже давным-давно никто не придает ему большого значения в антропологических исследованиях, ведь он действительно способен довольно быстро изменяться в однородном населении. Правда, все-таки не так быстро, как казалось Ф. Боасу, и под воздействием генетических факторов, а не факторов среды. Но все равно использовать этот признак можно лишь для классификации близкородственных групп. Сейчас в распоряжении антропологов есть десятки информативных признаков, которые не подвержены столь быстрым изменениям, а потому позволяют устанавливать отдаленное родство и прослеживать пути древних миграций.

Но американские антропологи, видимо, опасаясь обвинений в старомодности или, еще того хуже, в расизме, сделали решительный шаг от истории к биологии. Величественный, но так и не осуществленный боасовский проект реконструкции северо-тихоокеанского «моста народов» был похоронен, зато злополучная работа про иммигрантов стала Библией, настольной книгой. В моду вошли современные направления, изучающие в боасовском духе воздействие среды на человеческий организм. Примеры такого воздействия неисчислимы, особенно в физиологии. Эти исследования очень актуальны, они тесно связаны с медициной и в огромной степени расширяют наши познания в области биологии человека. Обнаруживается все больше признаков, подверженных влиянию среды (не только ее непосредственному воздействию на фенотип, но также и опосредованному, через естественный отбор и гены).

Беда лишь в том, что именно эти признаки для этнической антропологии бесполезны. Причина очень проста: чем сильнее среда влияет на тот или иной признак, тем более вероятно, что он будет независимо возникать в сходной среде у неродственных групп, и, следовательно, тем менее он ценен для выяснения родства народов. Иными словами, исторические реконструкции должны строиться в первую очередь на признаках, в минимальной степени подверженных влиянию среды.

Однако американские антропологи под влиянием Ф. Боаса, похоже, утратили интерес к историческим реконструкциям. Увлекшись поисками зависимости антропологических признаков от среды, некоторые из них, по сути, уверовали в беспредельную способность человеческого тела меняться под влиянием внешних условий. Есть в США серьезные ученые, которые до сих пор верят, например, в то, что различие в строении черепа современных людей и неандертальцев вызвано ослаблением нагрузки на жевательный аппарат. Отпала необходимость использовать зубы в качестве орудий ― вот и превратились неандертальцы в людей современного типа. В российской (да и вообще в европейской) науке столь наивные взгляды высказывались последний раз примерно полвека назад, да и то не антропологами, а гуманитариями ― археологами и философами. А впрочем, это как посмотреть. Мы, с нашей европейской колокольни, считаем подобное наивностью и анахронизмом; американцы же уверены, что именно они стоят на современной, заложенной Ф. Боасом, научной платформе, а те, кто продолжают верить в постоянство расовых признаков (и вообще в расы) ― люди безнадежно отсталые.

Короче говоря, молодая наука ― биология человека ― в США развивалась очень бурно, но при этом все больше и больше теснила свою старшую сестру ― этническую антропологию, которая у нас всегда считалась наукой не только биологической, но и исторической. Как на беду, последняя крупная попытка создать общую классификацию человеческих рас была сделана Карлтоном Куном, книги которого ― «Происхождение рас» (1963) и «Современные человеческие расы» (1965) ― справедливо пользуются не очень хорошей репутацией из-за привкуса расизма, столь характерного для старой американской науки. Ничего нового про индейцев мы из этих книг не узнали.

Другой из последних патриархов американской этнической антропологии, Уильям Хауэлс, хоть и был лишь четырьмя годами младше К. Куна, но по стилю научного мышления принадлежал уже к новой эпохе. В 70-80-е гг. ХХ в. он попытался классифицировать человеческие группы более строго ― на основании измерений черепа, с помощью компьютера и современных статистических методов. Но, увы, математика мало что дала, возможно потому, что групп было привлечено недостаточно, а возможно и потому, что подход был слишком формальным. Индейцы оказались ближе всего к европейцам и полинезийцам, эскимосы ― в одном случае к бурятам, в другом к полинезийцам.

Исследователи из группы крупнейшего генетика Луиджи Кавалли-Сфорца заново обработали данные У. Хауэлса с целью исключить влияние климата на краниометрические признаки. Оказалось, что, если это сделать, индейцы группируются уже не с европейцами, а с монголоидами, австралоидами и айнами. Все они вместе образуют восточный ствол человечества. У нас еще раньше о восточном расовом (вернее, надрасовом) стволе писали А. А. Зубов (на основании одонтологических признаков) и В. П. Алексеев.

О принадлежности индейцев к восточному надрасовому стволу свидетельствуют и данные генетики, которые мы обсудим позже. Видимо, «европеоидность», свойственная индейским лицам, ― мнимая, она не свидетельствует о родстве с европейцами, так как могла независимо возникнуть под воздействием отбора в условиях холодного климата. Биология человека говорит именно об этом. Как экспериментально установил американский специалист по физиологической антропологии А. Стигмэн, сильно профилированные лица европейцев меньше охлаждаются на морозе, чем плоские лица монголоидов, а значит, отбор в условиях холода работает на усиление профилировки. У неандертальцев, которые в течение десятков тыс. лет жили в приледниковом климате, лицо было еще более резко профилированно, чем у нас (потому некоторые антропологи ошибочно считали их прямыми предками европейцев). Нет, все-таки биология человека ― не противник, а союзник исторической антропологии! Союзник, но не замена.

В самом деле, сразу возникает вопрос: а как же якуты, тунгусы, чукчи, эскимосы и прочие монголоиды Крайнего Севера? Как согласуется их плосколицесть с максимально суровым климатом, в котором они обитают? Поскольку физиолог на такой вопрос едва ли сумеет ответить, антропологу приходится обращаться за объяснениями уже не к биологии, а к истории. Быть может, центр плосколицести в древности находился не в Сибири, а в более южных районах Азии, например в Китае? Быть может, люди с плоскими лицами пришли на север сравнительно поздно и времени на адаптацию у них было недостаточно? Такую идею по отношению к тунгусам (вероятно, самым плосколицым людям в мире) защищал в свое время С. М. Широкогоров ― русский антрополог и этнограф, который после революции жил и работал в Китае.

Правда, эскимосы заселили западную часть своего нынешнего ареала (район Берингова пролива) очень давно: культурная преемственность прослеживается здесь на протяжении многих тысячелетий. Но как раз эскимосы несколько менее плосколицы, чем народы континентальной Сибири, и при исключении влияния климата определенно объединяются по строению черепа не с бурятами, а с полинезийцами. Новозеландский антрополог Ф. Хаутон назвал это странное объединение «тихоокеанским парадоксом» (чем бы такой парадокс ни был вызван, он, конечно, не означает, что эскимосы мигрировали в Арктику из Полинезии). Какие только южные связи не обнаруживали у эскимосов! Г. Ф. Дебец полагал, что они напоминают тибетцев, а В. П. Алексеев и А. А. Зубов даже нашли у них черты сходства с жителями Огненной Земли. Что же касается индейцев с их «ложной европеоидностью» в строении лица, то они могли попасть в Берингию раньше предков эскимосов, а значит, и времени на адаптацию к холоду у них было больше. Возможно также, что адаптировались эскимосы и индейцы по-разному (см. ниже). Но самая очевидная причина различий в том, что эскимосы живут ближе к восточносибирскому (и одновременно мировому) «полюсу» плосколицести, чем индейцы. Соответственно, сибирские гены просачивались к ним, но иссякали по пути из Берингии на юг. Генетические данные, которые мы рассмотрим ниже, свидетельствуют именно об этом.

Зачем же в таком случае нужно иметь плоское лицо? В каком климате оно выгодно, если не в холодном? Уж точно не в жарком (если судить по строению лица у представителей тропических рас). Где же впервые возникли плосколицые люди? Об этом мы ничего не знаем. Знаем лишь то, что климатический отбор у человека стал гораздо слабее благодаря развитию культуры. Меховая одежда защищает от мороза гораздо лучше, чем европейская (или, если угодно, «индейская») форма скул. Не будем забывать и о половом отборе, о котором столько писал Ч. Дарвин. Разве у женщин, соответствующих эталону красоты того или иного народа, не больше шансов вступить в брак и родить детей? Вспомним знаменитую глиняную «Нефертити» с нижнего Амура ― неолитическую девушку с предельно плоским и удивительно милым лицом (совсем как у современных нанайских девушек), ту самую, чьи губы, по словам академика А. П. Окладникова, словно ждут поцелуя. Кто знает, может, она-то и была тем самым эталоном? А ведь нижний Амур ― не Якутия, климат тут гораздо мягче. Многие черты тунгусской культуры указывают именно на Амур как область ее возникновения, а многие черты амурской неолитической культуры ведут еще дальше на юг.

К тому же нельзя забывать, что многое в биологическом разнообразии человечества определяется не отбором, а чистой случайностью. Так, распространение физического типа той или иной группы может зависеть не от самого этого типа, а от хозяйства и демографии. Например, более плосколицыми могли случайно оказаться люди, занимавшиеся интенсивным земледелием (скажем, возделыванием риса). Такие группы быстро увеличиваются в численности, и их гены распространяются на большие расстояния либо путем миграций, либо путем диффузии ― брачных связей, захватывающих все более широкие территории.

Одновременно с У. Хауэлсом (в 1974 г.) и тоже по краниологическим данным автор этой главы предпринял статистическое сопоставление айнов ― реликтового народа, жившего на Дальнем Востоке еще до того, как там впервые появились плосколицые люди, и ведущего происхождение от неолитических аборигенов Японии ― с максимально большим числом популяций Азии, Океании и Америки. Айны оказались «нейтральны», т. е. занимают промежуточное положение между основными человеческими расами. В этом отношении к ним близки еще три группы народов. Во-первых, это жители Западной и Южной Сибири, относящиеся к так называемой уральской расе и говорящие на угорских и самодийских языках, а также их потомки, перешедшие на тюркскую речь (о краниологической близости индейцев к «субуральцам», живущим к западу от Урала, писал впоследствии В. П. Алексеев). Во-вторых, полинезийцы, которые подобно айнам, оказались нейтральными. И, в-третьих, индейцы. Эти народы населяют совершенно разные регионы мира, не состоят между собой в родстве и не общаются (да и не могут общаться, поскольку разделены громадными расстояниями). И внешность у них разная. А впрочем, иногда заметно внешнее сходство: например, индейцы штата Калифорния похожи на айнов. Как бы то ни было, краниология позволяет установить между всеми ними некую загадочную связь.

Но об этом поговорим позже, а сейчас вернемся к американской науке, где интерес к истории народов сменился интересом к их биологии. Шли годы, десятилетия, и вот пробил час ― американские аборигены потребовали вернуть им музейные экспонаты и архивные документы. Спешно разыскали пылившиеся в архивах антропометрические материалы Северо-Тихоокеанской экспедиции и обработали их с помощью компьютеров и современных статистических методов. Результаты оказались на редкость интересными.

Действительно, как и думал Ф. Боас, между эскимосами (как азиатскими, так и американскими), чукчами и коряками прослеживается тесная антропологическая связь. Г. Ф. Дебец в своей классификации народов Северной Азии (1951) объединил эти народы в так называемую арктическую расу, которая занимает промежуточное положение между народами Сибири и Северной Америки.

Сложнее вопрос об алеутах. Г. Ф. Дебец считал, что и они относятся к арктической расе; того же мнения придерживался и американский антрополог У. Лафлин. О большей близости современных алеутов к чукчам и сибирским эскимосам, чем к индейцам и американским эскимосам, свидетельствуют и данные о митохондриальной ДНК (мтДНК), изученные Р. Рубич, М. Злоютро, В. А. Спицыным, М. Кроуфордом и др. По уплощенности лица алеуты, так же как эскимосы и чукчи, довольно близки к сибирским монголоидам. Но по другим признакам они уклоняются от своих языковых родственников ― эскимосов, а также от неродственных им по языку чукчей и коряков. Куда же? В сторону народов Сибири, как думали А. Хрдличка и Н. Н. Чебоксаров? В сторону айнов, как казалось В. П. Алексееву и мне (мы независимо пришли к такому выводу на основании анализа разных признаков)? Или, быть может, в сторону индейцев северо-западного побережья, как считали американский антрополог Г. К. Нойманн и канадская исследовательница Н. Оссенберг? Кстати, сейчас и генетики (С. Макгрэт, В. Мерриуэзер, С. Смит, Э. Стоун и др.), изучив мтДНК древних алеутов, пришли к выводу, что Алеутские острова первоначально заселялись с Аляски.

Антропометрические материалы боасовской экспедиции подтвердили «американскую» теорию. Алеуты и по пропорциям тела оказались очень близки к северо-западным индейцам ― вакашам (квакиутль) и сэлишам (беллакула). Вопрос об айнском элементе у алеутов, впрочем, этим не снимается, а, скорее, переносится в более широкую плоскость и в более древнюю эпоху. Да, алеуты ― хорошие мореходы, а область расселения айнов на севере захватывала южную оконечность Камчатки, так что контакты между этими народами вполне возможны. Но, может быть, речь идет не о поздней айнской примеси, а о неких племенах южного (айноидного) облика, проникших в древности далеко на север Тихоокеанского бассейна, а оттуда в Америку?

Другой наш антрополог, М. Г. Левин, отметил, что «южные» признаки свойственны и другим народам арктической расы ― эскимосам и чукчам, несмотря на их явную монголоидность. А быть может, не южные, а индейские? Ведь по всем данным народы арктической расы ― потомки древних берингийцев ― занимают промежуточное положение между сибирскими монголоидами и индейцами. Или «южные» и «индейские» антропологические особенности ― это одно и то же?

Но не только арктическая раса образует антропологический мост между Старым и Новым Светом. Еще один результат антропометрических исследований боасовской экспедиции относится к дальневосточному народу, который упорно не желал вмещаться ни в какие антропологические схемы. Это нивхи. Г. Ф. Дебец не смог найти для них места в своей чрезвычайно удачной антропологической классификации северомонголоидных народов, которой мы пользуемся до сих пор. После него нивхами занялся М. Г. Левин. Живут нивхи на Нижнем Амуре и Сахалине, в обоих местах они долгое время общались с айнами. У них есть айнская примесь, но дело к ней не сводится. Нивхи, будучи, в отличие от айнов, монголоидами, также обнаруживают «южные» признаки. М. Г. Левин пришел к выводу, что связи нивхов ведут не в Сибирь, а к антропологическим типам Восточной и даже Юго-Восточной Азии.

Анализ антропометрических материалов Северо-Тихоокеанской экспедиции выявил поразительный факт: нивхи попали в одну группу не с североазиатскими монголоидами, а с индейцами Северной Америки! Особенно они оказались близки к сэлишам. Верится с трудом, но сходство между нивхами и сэлишами лишь немногим меньше, чем между двумя группами сэлишей. Возможно, дело в малом объеме выборки или в ошибках измерений? К тому же речь идет только об измерениях, а насчет описательных особенностей, особенно ценных для расовой классификации, мы ничего не знаем. И все-таки как не сопоставить этот результат с выводами Г. Ф. Дебеца и М. Г. Левина об изолированности нивхов на сибирском фоне?

Мы снова и снова сталкиваемся с проблемой так называемых южных антропологических элементов на севере Тихоокеанского бассейна. «Современные “американоидные формы”, выступающие среди разных изолированных групп, ― написал М. Г. Левин, ― представляют собой разорванные звенья древнего “американоидного ожерелья” по побережью Тихого океана»³. Эти разорванные звенья обнаруживаются, как он отмечал, на огромных территориях от Чукотки до Тибета, Восточного Китая, Филиппин, Тайваня и Индокитая. Другой наш ведущий антрополог, Н. Н. Чебоксаров, на основании краниометрических признаков разделил монголоидную расу на две ветви ― континентальную (распространена в Сибири и Центральной Азии) и тихоокеанскую (распространена в Восточной и Юго-Восточной Азии). Н. Н. Чебоксаров осторожно писал об «основной роли» тихоокеанских монголоидов в заселении Америки.

Но звенья разорванного ожерелья мы находим не только на побережье Тихого океана. Сам М. Г. Левин упомянул о тибетцах как об одном из таких звеньев. Если же обратиться к внутренним районам Сибири, то и там мы найдем людей, которых уже давно называли «американоидами». Это енисейские кеты. Они, как и нивхи, говорят на совершенно изолированном языке. Лингвисты усматривают параллели между ним и языками индейцев на-дене. Кеты, видимо, пришли на средний Енисей с юга. Но с какого юга? С Алтае-Саянского нагорья? Из Тибета? Этнограф В. И. Анучин, обследовавший кетов в 1906 г., отметил среди них людей, напоминающих, по его мнению, «индейцев Северной Америки, особенно представителей племени апахов». В правдоподобности такого наблюдения можно было бы усомниться, тем более что сделано оно было задолго до той поры, когда антропологи научились подкреплять свои впечатления точными данными, поддающимися проверке. Дело, однако, в том, что апачи говорят как раз на одном из языков семьи на-дене. Лингвистические связи кетов с на-дене обнаружились совсем недавно, и В. И. Анучин о них знать не мог. Г. Ф. Дебец, обследовавший кетов через 35 лет после него и пользовавшийся гораздо более совершенными методами, подтвердил американоидные черты этого народа. Однако много лет спустя он высказал идею о родстве кетов с тибетцами. Одно другому не помеха, ведь у монголоидов «южные» черты ― это в то же время «американоидные» черты. И одновременно «нейтральные» черты. И одновременно «протоморфные».

Кстати, Г. Ф. Дебец и у эскимосов усматривал сходство с тибетцами. Это не случайно: тибетцев, в силу их нейтральности («недифференцированности»), называли «протоморфными монголоидами». В. П. Алексеев, наверное, единственный антрополог в мире, кому довелось исследовать и эскимосов (на Чукотке), и монголоидов континентальной Сибири, и тибетцев (в Индии), и индейцев (на Кубе). Он установил, что монголоидные особенности усиливаются в такой последовательности: индейцы (самые протоморфные) ― тибетцы ― эскимосы ― сибирские монголоиды (самые специализированные). В последнем случае нужно, по-видимому, сделать исключение для кетов: они явно обнаруживают тенденцию к «американоидности» (читай: «протоморфности»).

И. И. Гохман, который, как и его друг В. П. Алексеев, был учеником Г. Ф. Дебеца, организовал в 60-е гг. ХХ в. комплексную экспедицию по изучению кетов. Он пришел к выводу, что их американоидный облик свидетельствует о родстве не с индейцами, а с южными монголоидами. Другие антропологи с ним не согласились, но, как бы то ни было, мы снова сталкиваемся с той же закономерностью: «американоидные» антропологические признаки можно трактовать и как южномонголоидные. Действительно, Я. Я. Рогинский давно уже обратил внимание на то, что антропологические типы, сходные с индейскими, существуют у ряда народов Юго-Восточной Азии, в частности у седангов, бахнар, май и хуа Вьетнама, а также у ифугао острова Лусон (Филиппины). «Мост народов», видевшийся Ф. Боасу, похоже, не только становится реальностью, но и приобретает характерные южные очертания.

Каким же образом носители южных антропологических черт проникли в Новый Свет? Ответ, казалось бы, очевиден: конечно, с юга, по восточному побережью Азии, как же еще? Не прямо же из Австралазии в Америку через Тихий океан или даже через Антарктиду, как 80 лет назад виделось Полю Риве. Его гипотеза «зеркальна» по отношению к хейердаловской и потому не более правдоподобна (впрочем, и в наши дни идею прямого морского пути допускает А. А. Зубов). Морской путь, конечно, не исключен, но был он скорее всего более долгим, зато и менее рискованным. К чему пускаться неведомо зачем в открытый океан ― не Индию же открывать? Можно постепенно ― медленно, но верно ― плыть короткими отрезками, осваивая все более северные участки богатого ресурсами тихоокеанского побережья Азии, а потом на восток вдоль Алеутской гряды. Об этом вроде бы и свидетельствуют индейские связи алеутов и нивхов. Ну а дальше таким же манером на юг, вдоль западного берега Америки. Что и говорить, путь неблизкий ― зато безопасный.

Кстати, прибрежный тихоокеанский маршрут мог использоваться в любую эпоху ― и до того, как ледники отступили, и после того, как Берингийская платформа оказалась под водой. Правда, до конца ледникового максимума ситуация для плавания была неблагоприятной ― берег завален льдом, удобных мест для стоянки фактически нет. Но если мы находимся не в Берингии, а в более южных областях Северо-Восточной Азии, то ситуация не безнадежна, морской путь вдоль кромки материков в конце концов непременно приведет к южной оконечности американского континента. Или, по крайней мере, к югу центральной части Чили, где находится Монте-Верде. Условие одно: двигаться вдоль берега океана только в одном из двух возможных направлений, а именно налево (если смотреть в сторону моря). Маршрут простейший, сбиться с пути невозможно. Главное ― не удаляться от побережья и идти (или плыть) налево и только налево, ведь именно в этом направлении продвигались предки ― ранние сапиенсы ― вдоль берега Индийского океана от своей африканской прародины в сторону Восточной Азии.

Секрет в том, что на азиатском берегу Тихого океана (если только это не западный берег Кореи или Камчатки) «налево» обычно значит «на север», на южной кромке Берингии ― «на восток», а на американском берегу ― «на юг».

Для каботажа от мыса к мысу или между близлежащими островами не нужен «Кон-Тики»: достаточно простейших лодок (возможно, кожаных), а ими умели пользоваться уже люди, заселившие Австралию 50 тыс. лет назад. Неужели же такими средствами не обладали те, кто заселял Новый Свет как минимум на 20-30 тыс. лет позже? Идею прибрежного плавания по тихоокеанскому пути как основного способа заселения Америки особенно энергично отстаивает Дж. Диксон (тот, который вел раскопки на острове Принца Уэльского и сумел договориться с тлинкитами по поводу останков их плейстоценового «предка»).

Пусть так, но чем притягивал австралоидов далекий и суровый север? Неужели в Южной Пацифике ресурсов не хватало? На это можно было бы задать встречный вопрос: а зачем люди заселили Австралию? Разве не хватало ресурсов в Юго-Восточной Азии? Ведь плотность населения на ранних этапах человеческой истории была ничтожно мала, соответственно невелика была и конкуренция за ресурсы. А зачем ранние сапиенсы мигрировали из Африки в Восточную и Юго-Восточную Азию? И зачем до них этот путь проделали архантропы (представители вида Homo erectus)? На эти вопросы едва ли кто-нибудь сможет дать сколько-нибудь убедительные ответы. Нельзя же всерьез считать таким ответом теорию пассионарности Л. Н. Гумилева (раз уж зашла о нем речь, надо упомянуть о том, что Л. Н. Гумилев считал индейцев дакота родственниками гуннов). Что же касается причин ранних миграций, то ведь и А. С. Пушкин, помнится, писал о чем-то подобном: «Им овладело беспокойство, / Охота к перемене мест»…И, наконец, нельзя забывать о фундаментальном научном принципе: было бы следствие, а причина найдется. Поэтому не будем ломать голову над свойствами темперамента ранних сапиенсов, а обратимся к фактам.

Бросим взгляд на восточную половину боасовского моста ― на тихоокеанское побережье Северной и Центральной Америки. Оказывается, и тут живут (или до недавнего времени жили) племена с южными признаками. О перику п-ова Калифорния, доживших почти до наших дней, мы уже упоминали. Да и у современных индейцев более северных областей (штат Калифорния), в частности у шошонов племени кауилья, у помо, юки, хупа, южные особенности ― темная кожа, сильный рост бороды, широкий нос ― выражены настолько явно, что Джозеф Бердселл сравнивал их с айнами и с некоторыми группами австралийских аборигенов. По его мнению, эти люди очень напоминают австралийско-монголоидных метисов. Дж. Бердселл знал, о чем писал ― он много лет работал в Австралии. «Южные» типы Северной Америки концентрируются, судя по всему, в Калифорнии, но присутствуют и в других местах. Например, в некоторых индейских группах юга США и севера Мексики, в частности у яки (тех самых, у которых жил Кастанеда).

Иосиф Егорович (или, на французский лад, Жозеф) Деникер ― русский антрополог, работавший во Франции, автор одной из первых научных классификаций человеческих рас, разработанной на рубеже XIX и XX вв., ― выделил палеоамериканскую расу. В Северной Америке он отметил ее черты у калифорнийских

индейцев, а в Южной Америке они обнаруживаются в разных местах континента, среди племен, говорящих на разных языках: у индейцев группы макро-же (ботокудов и гуато), у тупи-гуарани (сирионо), у карибов (бакаири). Им свойственны «австралоидные» особенности (правда, чаще всего не в комплексе, а по отдельности): темная кожа, волнистые волосы, более сильный, чем у монголоидов, рост бороды, толстые губы, прогнатизм (выступание челюстей вперед). Древними признаками считаются также долихоцефалия и массивное надбровье ― это особенно свойственно южным патагонцам, в том числе огнеземельцам. Есть основания думать, что протоморфные черты унаследованы от палеоамериканцев, живших тут с конца плейстоцена ― людей типа Тока-душ-Кокейруш, Лагоа-Санта и Сабана-де-Богота. Об американских австралоидах особенно много писал впоследствии Х. Имбеллони, который находил австралоидность и в древнем населении (у лагидов), и у фуэгидов, особенно у ямана (рис. 9).

К сожалению, с антропологическим изучением аборигенов в Центральной и Южной Америке дело обстоит едва ли лучше, чем в Северной, а потому имеющиеся сведения крайне скудны. Предполагаемые потомки палеоамериканцев ― это в основном группы, оттесненные в труднодоступные места: в джунгли Амазонки и Ориноко либо буквально на край света (если речь идет об Огненной Земле).

В наши дни южноамериканскими австралоидами активно занимается бразильский краниолог Вальтер Невеш, который полностью подтвердил идеи Х. Имбеллони на современном уровне развития краниометрической и статистической методики (см. цв. вкл. 35). В. Невеш полагает, что первыми мигрантами в Новый Свет были ранние сапиенсы, расселявшиеся из Африки, и соответственно имевшие тропические (негро-австралоидные) черты, но достигшие Берингии по тихоокеанскому побережью Азии лишь около 14 тыс. лет назад.

Действительно, опубликованная Т. Диллехэем в 2008 г. калиброванная дата морских водорослей из очагов верхнего горизонта Монте-Верде (их принесли издалека ― с побережья или с устьев рек) именно такова. Такова же и калиброванная дата человеческих копролитов (окаменевших экскрементов) из пещеры Пэйсли Файв Майл Пойнт в штате Орегон (США). Все более ранние даты (в частности, для «Эвы из Наарона») весьма проблематичны. Т. Диллехэй, правда, полагает, что первая миграция в Новый Свет могла произойти гораздо раньше — 20-30 тыс. лет назад. По отношению к Берингии это вполне вероятно, но что касается территорий, лежавших к югу от ледника, то в пользу этого предположения пока свидетельствует лишь высокий уровень языковой дифференциации в Америке: по мнению лингвистов, чтобы его достичь, потребовалось 25-30 тыс. лет. С другой стороны, разве не могли быть разноязычными уже древнейшие американцы? О весьма раннем заселении всей территории Нового Света говорили прежде и генетики, но теперь они допускают столь большую древность лишь по отношению к Берингии (см. ниже).

Антропологическое свидетельство продвижения австралоидов по тихоокеанскому побережью Азии на север, в сторону Берингии, В. Невеш видит в одном из двух женских черепов эпохи верхнего палеолита из Верхнего Грота пещеры Чжоукоудянь под Пекином (его древность — 24-29 тыс. лет). Всего там нашли три черепа — мужской (о нем — ниже) и два женских. Впервые описавший их Франц

Рис. 9. Группа молодых огнеземельцев-ямана. Остров Осте (Чили), 80-е гг. XIX в. Ямана 一 самая южная аборигенная группа Америки и мира. Заметно физиономическое сходство с протоморфными монголоидами Юго-Восточной Азии (по Р. Гонсалесу-Хосе)

Вейденрейх счел, что мужчина был похож на европейского кроманьонца, а из женщин одна напоминала меланезийку, другая ― эскимоску. По данным В. Невеша, на «африканку» Лузию (женщину из Лапа-Вермелья IV) более похожей почему-то оказалась «эскимоска», чем «меланезийка», но все эти обозначения, конечно, чисто условны и никакого реального смысла не имеют. Не было в Чжоукоудяне ни китайцев, ни европейцев, ни эскимосов, ни меланезийцев! Население этой пещеры с его диковинным обликом, недифференцированностью и разнообразием псевдорасовых типов являло собой этакую аборигенную Америку в миниатюре. Настоящий Ноев ковчег, из которого потом могли выйти все позднейшие типы Нового Света. Ясно, что были и другие такие ковчеги на пути продвижения ранних сапиенсов в сторону Берингии. О проникновении австралоидных элементов в Америку через Берингов пролив уже писали Дж. Бердселл и Г. Ф. Дебец, причем последний допускал, что речь идет не об отдельных волнах миграции (австралоидной и монголоидной), а уже о «смешанных потомках какого-то восточно-азиатского народа, имевшего и монголоидные, и австралоидные черты»⁴.

Источником второй миграции в Новый Свет, согласно В. Невешу и Р. Гонсалесу-Хосе, была Сибирь или Центральная Азия. Вследствие этой миграции некоторые индейские группы стали монголоидными, тогда как другие сохранили недифференцированный или даже австралоидный облик первых колонистов.

В российской антропологии идея палеоамериканской расы была поддержана нашим ведущим одонтологом (специалистом по строению зубной системы) Александром Александровичем Зубовым. Впрочем, одонтологические данные играют в теории А. А. Зубова не главную роль. Вслед за Ж. Деникером и одновременно с В. Невешем он пишет о реликтах древнего населения Америки, оттесненных на окраины континента более поздними мигрантами. А. А. Зубов разделяет теории П. Риве и Х. Имбеллони о множественности миграционных волн и миграционных путей на территорию Нового Света. Древнейшим путем он считает тихоокеанский, причем не вдоль побережья, как полагает большинство современных исследователей, а прямо через океан из Австралазии в Южную Америку. Все, конечно, возможно, да только на островах Южной Пацифики следов столь ранней миграции не обнаружено. Полинезия была заселена лишь около 4 тыс. лет назад, а изолированных участков суши, лежащих восточнее, на предполагаемом пути в Южную Америку, ― островов Пасхи и Хуан-Фернандес (между ними около 3 тыс. км) ― люди достигли еще позже. Если бы Робинзон Крузо попал не на воображаемый остров близ устья Ориноко, а на реальный тихоокеанский остров из архипелага Хуан-Фернандес, где жил его прототип А. Селкирк, он не нашел бы там Пятницу: остров был заселен совсем недавно, а раньше только флибустьеры причаливали к нему, чтобы зарыть свои сокровища.

Подобно Х. Имбеллони, А. А. Зубов не считает индейцев монголоидами и видит в них потомков еще не дифференцированного восточного надрасового ствола, включавшего в себя предков и австралоидов, и полинезийцев, и монголоидов. Он признает возможность берингийского пути заселения Америки, но в таком случае (полагает А. А. Зубов) это должно было бы произойти не менее 30, а то и 40 тыс. лет назад, до того, как австралоиды и монголоиды выделились из восточного ствола. Нет, если нам приходится выбирать между Кон-Тики (пусть и плывущим в обратном направлении) и едва ли приемлемыми датами заселения Америки, то что-то в наших рассуждениях не так... А впрочем, кто знает? Лингвисты и генетики до недавнего времени тоже допускали очень раннее заселение всего континента.

«Палеоамериканские» черты А. А. Зубов усматривает и у эскимосов. По некоторым краниологическим признакам эскимосы сходны с жителями Огненной Земли, особенно с ямана, живущими на противоположном конце Нового Света (о краниологическом сходстве эскимосов с полинезийцами мы уже упоминали). С огнеземельцами же эскимосов объединяет очень высокое и узкое носовое отверстие на черепе; есть сходство и в дерматоглифических показателях (кожных узорах). В. П. Алексеев, однако, указал на то, что специфическое строение носа в данном случае ― явная адаптация к холодному климату (согласно так называемому правилу Томсона-Бакстона, ширина носа в среднем убывает по мере удаления от тропиков к высоким широтам вне зависимости от родственных связей между группами). Если считать профилированное лицо индейцев (а также европейцев и неандертальцев) адаптацией к холоду, то тогда здесь перед нами еще одно проявление такой адаптации. Если так, то и селективный фактор мог быть иным: в одном случае уменьшение риска обморожения, во втором ― более эффективное согревание вдыхаемого воздуха.

Эскимосов и огнеземельцев В. П. Алексеев назвал «биполярными расами». Специфичность дерматоглифического сходства между ними ― под вопросом, поскольку генетическое сходство отсутствует. Спор решился недавно: проведенное Р. Гонсалесом-Хосе исследование не выявило между этими группами и краниологической близости. Естественный отбор, по-видимому, затрагивает лишь отдельные области черепа, но не общее его строение, а оно сближает огнеземельцев с другими патагонскими группами и противопоставляет их всех эскимосам. Эскимосы же, подобно другим представителям арктической расы (чукчам и алеутам), занимают по совокупности антропологических признаков совершенно определенное положение ― промежуточное между сибирскими народами и индейцами.

А. А. Зубов изучил зубную систему у множества групп населения мира, в том числе у перуанских индейцев. Последние оказались монголоидными, что противоречило его представлению об индейцах как о недифференцированных представителях восточного ствола. Впрочем, индейцы Перу не относятся к палеоамериканской расе. Согласно А. А. Зубову, вполне монголоидны в одонтологическом отношении лишь индейцы Северной Америки, тогда как некоторые аборигенные группы Центральной и Южной Америки уклоняются в сторону южных монголоидов, полинезийцев, микронезийцев и айнов.

С А. А. Зубовым не согласен его американский коллега Кристи Тернер ― решительный сторонник одонтологического единообразия всех индейцев. В этом смысле К. Тернера можно считать последним крупным приверженцем теории Алеша Хрдлички. По К. Тернеру, совокупность признаков зубной системы позволяет выделить среди монголоидных народов два типа: исходный (протоморфный) и более поздний ― специализированный, усложненный. Первый тип (К. Тернер назвал его сундадонтным) распространен у народов Юго-Восточной Азии, где некогда существовал материк Сунда, а также у микронезийцев, полинезийцев и айнов. Второй тип К. Тернер назвал синодонтным (от позднелатинского обозначения китайцев ― Sinae). Синодонтия присуща народам Сибири, монголам, северным китайцам (южные ― сундадонты), японцам, эскимосам, алеутам и, по мнению К. Тернера, всем без исключения индейцам. Синодонтия возникла на базе сундадонтии.

Таким образом, выделенная Н. Н. Чебоксаровым по краниометрическим данным тихоокеанская ветвь монголоидной расы у К. Тернера как бы разорвана на две части. Северная часть в лице северных китайцев, японцев и эскимосов (всех их, а также индейцев Н. Н. Чебоксаров сближал с тихоокеанскими монголоидами) объединена с континентальной ветвью, а южная ― с немонголоидными расовыми типами. Индейцы у К. Тернера, как видим, попадают в «северную» группу. Это не вяжется с другими антропологическими данными, свидетельствующими об их «южных» (читай: «протоморфных») особенностях.

Причина несоответствия, вероятно, в том, что две схемы ― краниометрическая Н. Н. Чебоксарова и одонтологическая К. Тернера ― отражают разные этапы расогенеза, причем одонтологическая дифференциация скорее всего древнее краниометрической. В частности, специализированный зубной комплекс (синодонтный), видимо, возник раньше, чем специализированная монголоидная морфология черепа (континентальная). Об этом, кажется, и свидетельствуют одонтологические данные об индейцах, отличающихся протоморфностью в строении черепа, но специализированным зубным типом.

К. Тернер полагает, что общие предки эскимосов, алеутов и индейцев жили на территории северного Китая 20 тыс. лет назад. Действительно, мужской череп эпохи верхнего палеолита из Верхнего Грота Чжоукоудяня (о женщинах оттуда мы уже говорили) согласно К. Тернеру был синодонтным. К сожалению, материал из этой пещеры был утрачен еще во время Второй мировой войны при попытке вывезти его морем в США. Вывод К. Тернера был сделан на основании слепка, и некоторые с ним не согласны. Между тем по строению черепа чжоукоудянец отнюдь не был монголоидом. По наблюдению Ф. Вейденрейха, этот человек напоминал верхнепалеолитических европейцев. И действительно, как заметил Г. Ф. Дебец, он был похож на своего современника, жившего на территории Центральной России ― уже упоминавшегося нами кроманьонца из Сунгиря, которого Г. Ф. Дебец назвал «обобщенным представителем вида homo sapiens». Нет, не зря Х. Мюллер-Бек видел в сунгирце предка индейцев! Вернее, предком-то он, положим, не был, а вот на человека из Чжоукоудяня был точно похож. А тот вполне мог быть и предком американских аборигенов: на это указывали многие.

Предвидим, что иные читатели от всего этого могут почувствовать легкое головокружение. Не запутались ли антропологи в своих собственных теориях, не дошли ли до полного абсурда? Сунгирь находится под Владимиром, Чжоукоудянь ― под Пекином, откуда тут взяться сходству? А дело все в том, что, как уже давно указывал патриарх российской антропологии Виктор Валерианович Бунак, человеческие расы в верхнем палеолите просто-напросто еще не сложились. Кроманьонцы ― обобщенные сапиенсы, не более того. Через полвека после В. В. Бунака этот взгляд ― разумеется, без ссылки на В. В. Бунака, которого они вряд ли читали, ― начали отстаивать английская исследовательница бразильского происхождения Марта Миразон-Лар, ее соотечественник В. Невеш, американский антрополог Дж. Пауэлл и их голландский коллега Г. ван Варк. Именно по причине позднего (постпалеолитического) формирования рас сунгирец ― по виду не европеоид (хотя, по А. А. Зубову, одонтологический его тип ― западный), а человек из Верхнего Грота Чжоукоудяня — по виду не монголоид (хотя, по К. Тернеру, он характеризуется не просто восточным, а специализированным монголоидным типом). Внешность у обоих верхнепалеолитических людей ― обобщенно-сапиентная (отсюда, возможно, и сходство), а вот зубная система уже вполне дифференцированная, но в разных направлениях. Выходит, если разобраться, никакого противоречия нет. Все правы ― и Ф. Вейденрейх, и В. В. Бунак, и Г. Ф. Дебец, и А. А. Зубов, и К. Тернер. И даже Х. Мюллер-Беку в наблюдательности не откажешь, да только ни к чему нас его наблюдение не обязывает. Не заселяли европейские кроманьонцы Америку ни через Берингию, ни через Гренландию!

Предки индейцев, по расчетам К. Тернера, основанным на «дентохронологии» (темпах изменения зубной системы), ушли из Сибири от 11-12 до 16-17 тыс. лет назад. Соответственно, К. Тернер твердо стоит на точке зрения «кловисцы ― первые». Впрочем, все это ― умозрительно, на основании дат. Как выглядели носители культуры кловис, мы не знаем. Единственные человеческие останки, связанные с данной культурой (они обнаружены в Энцик, штат Монтана), принадлежат двум детям и имеют плохую сохранность. Что касается других палеоамериканцев ― людей из Уизардс Бич и Спирит Кэйв, то К. Тернер считает их синодонтами, хотя, как мы помним, строение черепа у большинства палеоамериканцев не индейское, а нейтральное, каким оно и должно быть у недифференцированных потомков жителей Восточной Азии конца верхнего палеолита. Айны (в которых тоже видят таких недифференцированных потомков) в этом смысле архаичнее индейцев: у них не только черепная морфология протоморфная, но и зубная система сундадонтная, т. е. тоже архаичная. И то же самое справедливо по отношению к полинезийцам.

Правда, одонтологи пока не пришли к единству. Хоть авторитет К. Тернера в западной науке огромен, его вывод о повсеместности сундадонтии в Америке оспаривается не только А. А. Зубовым. Знаменитого человека из Кенневика некоторые его коллеги считают сундадонтом и то же самое говорят про палеоиндейцев Бразилии и даже современных патагонцев (в том числе огнеземельцев). Об этом пишут, в частности, Дж. Пауэлл, В. Невеш, М. Лар и ее ученица Р. Хайденблит. Последняя изучила зубы жителей Мексики доиспанского периода и обнаружила, что сундадонтия у них преобладала над синодонтией. Синодонтна лишь самая поздняя группа (VI-VIII вв. н. э.), а в более ранних группах преобладает сундадонтия. Р. Саттер зафиксировал ту же тенденцию (от сундадонтии к синодонтии) в Центральных Андах, причем выяснилось, что синодонтный комплекс распространялся с севера, постепенно тесня сундадонтию на юг. Р. Саттер не без оснований видит тут отражение более поздней (и более монголоидной) миграционной волны, приведшей, как и писал в свое время Ж. Деникер и как пишет сейчас В. Невеш, к оттеснению потомков палеоамериканцев в труднодоступные уголки континента.

К. Тернер, однако, твердо стоит на своем. Он утверждает, что при недостаточном навыке (а у кого же навык больше, чем у него?) ничего не стоит принять легкую стертость жевательной поверхности коронки за упрощенный ее узор, характерный для сундадонтии. Чем больше синодонты жуют, тем более сундадонтными становятся. А к тому же (пишет К. Тернер) его оппоненты не всегда учитывают позднюю европеоидную примесь, которая может привести к такому же эффекту. Последний аргумент, понятно, ни к данным Р. Саттера, ни к данным Р. Хайденблит не относится.

Все эти разногласия, при всей их принципиальности, не меняют главного. В том, что специализированный одонтологический тип (синодонтный) широко распространен в Новом Свете, не сомневается никто. Спор идет лишь о том, существует и существовала ли там сундадонтия. Главный вывод незыблем: зубная система индейцев (по крайней мере, в среднем) отражает более позднюю стадию эволюции, чем зубная система полинезийцев, у которых синодонтии попросту нет. А если так, то исчезает главный аргумент сторонников идеи раннего заселения Америки: ведь Полинезия была заселена сравнительно недавно, а значит, протоморфная морфология черепа и зубов сохранялась в Юго-Восточной Азии, откуда приплыли предки полинезийцев, до очень позднего времени! О том, как долго сохранялась она в более северных областях Азии, в частности в Сибири, мы ничего не знаем. Так стоит ли на основании некоторых черт протоморфности у индейцев удревнять заселение Америки до 30-40 тыс. лет?

Впрочем, Х. Мацумура и М. Хадсон полагают, что сундадонтия, свойственная жителям Юго-Восточной Азии, могла быть результатом смешения австраломеланезийского типа зубной системы с синодонтным, проникшим с севера (из Китая) в неолите в результате демографического давления из областей интенсивного рисоводства, заселенных специализированными монголоидами-синодонтами вроде северных китайцев. К. Тернер, понятное дело, не согласен и с этим (он считает сундадонтный тип самостоятельным, а не метисным). Но, независимо от того, как решится спор, наш главный аргумент остается в силе. Если австралоидность сохранялась в Юго-Восточной Азии, по крайней мере, до эпохи неолита (а на самом деле до наших дней, судя по уцелевшим там до сих пор реликтовым австралоидным группам), то почему же она не могла сохраниться столь же долго в Америке? Взгляните на семангов, сеноев, андаманцев, аэта, на горные народы Вьетнама, на полинезийцев, микронезийцев, наконец, на индонезийцев во всем их разнообразии ― и вы увидите все стадии превращения Лузии или человека из Кенневика в современных индейцев. И не забудьте про айнов, они ведь живут совсем не в Юго-Восточной Азии, а в Японии. Еще сравнительно недавно область их расселения на севере доходила до Камчатки. Куда ведет отходящая от Камчатки цепочка Командорских и Алеутских островов ― напоминать излишне. А вот об австралоидном облике калифорнийских индейцев, которых недаром сравнивали с айнами, пожалуй, можно и напомнить.

Итак, стадии…Теория стадиальности (ее связывают с именем Н. Я. Марра, хотя связь тут лишь косвенная; важнее диалектика, переход количества в качество) была в моде среди наших археологов и антропологов в 30-е гг. ХХ в. В частности, Г. Ф. Дебец был убежденным марристом. О стадиальности особенно много говорил его учитель ― необычайно талантливый, рано умерший антрополог Аркадий Исаакович Ярхо. Под влиянием теории А. И. Ярхо Т. А. Трофимова в 1932 г. предположила, что монголоиды произошли от австралоидов, причем реликт ранней стадии этой эволюции ― айны. Потом марризм был разгромлен Сталиным. Вместе с Н. Я. Марром, казалось, канула в Лету и стадиальная теория. Среди антропологов особенно решительно против нее выступал М. Г. Левин, полагавший, что всякая промежуточность между австралоидами и монголоидами вызвана метисацией. Точь-в-точь спор Х. Мацумуры и М. Хадсона с К. Тернером о сундадонтии!

Похоже, настало время вернуться к идее стадиальности. Никуда от нее не деться, ведь неравномерность темпов эволюции рас так никем и не была опровергнута.

Антропологи снова и снова обсуждали это явление и после того, как о стадиальности перестали говорить. По словам Н. Н. Чебоксарова, у каждой расы были свои австралоидные предки. Сейчас мы знаем, что впечатление обманчиво: австралийцев можно считать «живыми предками» только рас восточного ствола, так что Т. А. Трофимова была совершенно права. Но и по отношению к восточному стволу возникает вопрос: может ли одна и та же раса (монголоидная) параллельно и независимо возникнуть в разных местах (например, в Азии и в Америке) на основе своих австралоидных предков?

Если бы дело обстояло так, все было бы очень просто: попав в Америку, оказавшись там отрезанными от своей азиатской прародины и изолированными друг от друга, недифференцированные представители восточного ствола, имевшие австралоидный, полинезийский или айноидный облик, стали развиваться в монголоидном направлении, да так и не достигли цели. Кто-то задержался на более ранней стадии, кто-то на более поздней. Тогда единственной причиной различий была бы изоляция (межконтинентальная и внутриамериканская). Если бы это было так, не нужно было бы ни искать причину отличий палеоамериканцев от современных аборигенов, ни ломать голову над проблемой множественных миграционных волн. Достаточно было бы допустить, что каждая система антропологических признаков (строение лица, форма черепа, кожные узоры, зубы) независимо от других систем эволюционирует в заранее заданном (кем?) направлении. Хотя такую запрограммированность нельзя полностью исключить (мы мало об этом знаем), она все-таки кажется маловероятной.

Реликты очень затрудняют систематику. Те же айны ― огромная загадка. Некоторые крупные авторитеты (у нас ― Л. Я. Штернберг, М. Г. Левин и В. Р. Кабо, на Западе ― тот же К. Тернер) считали, что айны пришли с далекого юга. Возможно, с того древнего и ныне полузатопленного, подобно Берингии, материка Сунда, который и дал название тернеровской сундадонтии (айны, напомню, сундадонтны и очень протоморфны по типу, как и их неолитические предки ― создатели культуры Японских островов ― дзёмон). Именно об этой протоморфности и свидетельствуют черты их сходства с индейцами, как древними, так и некоторыми современными, в частности с калифорнийцами. Кстати, согласно данным Н. Сегути и С. Л. Брэйса, дзёмонцы и по строению зубов, и по строению черепа были похожи на палеоиндейцев, особенно на «австралоидных» обитателей Лагоа-Санта.

Но если допустить вслед за Т. А. Трофимовой, что айны ― антропологический реликт, то нет необходимости считать их родиной далекий юг. Айны ― самый северный из таких реликтов, их тип сохранился в условиях изоляции со времени раннего неолита. Может быть, и с верхнего палеолита, ведь именно к верхнепалеолитической эпохе (17-18 тыс. лет назад без калибровки) относятся люди из Минатогавы на острове Окинава (архипелаг Рюкю). Они имеют вполне айнский (протоморфный) вид и вдобавок сундадонтны. Д. Стил и Дж. Пауэлл обнаружили, что по строению черепа обитатели Минатогавы, как и дзёмонцы, напоминали палеоиндейцев.

Кстати, и современные островитяне Рюкю явно протоморфнее японцев. Хоть они и монголоиднее айнов, но во многом похожи на них (это, видимо, самая «айноидная» группа на свете, если не считать калифорнийцев). По-видимому, волна монголоидной колонизации с материка затронула крайний север и крайний юг Японии сравнительно мало. Иными словами, антропологическая ситуация в Японии примерно та же, что и в Юго-Восточной Азии, и, видимо, та же, что и в Новом Свете, где протоморфные (или, если угодно, айноидные) элементы существовали начиная с рубежа плейстоцена и голоцена (напомню об айнском облике мужчины из Кенневика и женщины из Пеньона) до современности (калифорнийцы). Это не значит, что между айнами и какими-либо индейцами или их предками существует особо тесное родство. Их сближают в сущности лишь протоморфные (предковые) признаки. Сходство по таким признакам зоологи и антропологи не считают доказательством родства, так как оно свидетельствует лишь о замедленных темпах эволюции.

Теперь упомянем о дерматоглифике ― науке о пальцевых и ладонных кожных узорах. Наш крупнейший специалист в этой области Генриетта Леонидовна Хить изучила (по отпечаткам) огромный материал, относящийся к индейцам. Ее выводы таковы. Индейцы в целом занимают промежуточное положение между монголоидами и жителями Меланезии и Микронезии. Индейцы Северной Америки несколько ближе к северным монголоидам, чем к южным, тогда как индейцы Центральной и Южной Америки явно тяготеют в сторону южных монголоидов. «Австралоидная» тенденция более всего характерна для аборигенов Центральной Америки.

Настало время поговорить о новой области этнической антропологии. Она именуется этнической краниоскопией и особенна дорога автору этой главы, причастному к ее появлению. Речь идет об изучении мелких анатомических особенностей черепа ― вариаций швов и отверстий. Выяснилось, что некоторые из этих особенностей ничуть не менее ценны для классификации групп, чем традиционные измерения. Вдобавок, они не связаны с измерениями на внутригрупповом уровне, а следовательно, являются независимым источником информации.

Когда по краниоскопическим признакам были изучены индейские черепа (к сожалению, всего две сборные группы ― из Северной и Южной Америки), выяснилось, что индейцы очень далеки и от европеоидов, и от сибирских монголоидов. Слова Г. Ф. Дебеца о том, что «существующие краниологические приемы не позволяют отличить черепа “американоидов” от монголоидов с некоторой примесью европеоидного компонента», перестали отвечать действительности. Итак, и на второй его вопрос, обращенный к американским коллегам (чем же отличаются индейские черепа от европейских, если не профилировкой?), удалось дать ответ. Странные люди эти русские ― сами задают вопросы, сами на них и отвечают.

Итак, краниоскопически индейцы вполне монголоидны. При этом, в отличие от европеоидов и от сибирских монголоидов, они очень протоморфны. Если считать северомонголоидный краниологический комплекс (континентально-монголоидный, по Н. Н. Чебоксарову) специализированным, а южномонголоидный (тихоокеанский, по Н. Н. Чебоксарову) ― нейтральным и, видимо, предковым по отношению к континентальному, то можно сказать, что у индейцев в максимальной степени выражена предковая (тихоокеанская) комбинация признаков. В краниоскопическом отношении индейцы оказались даже более протоморфны, чем южные монголоиды (индонезийцы). Особенно это относится к индейцам Южной Америки. Полное совпадение с данными А. А. Зубова и Г. Л. Хить и полное несовпадение с данными К. Тернера! Противоречие, впрочем, отчасти разрешимо, стоит лишь вспомнить, что не только группы, но и признаки различаются по темпам эволюции.

Австралоидности же у индейцев не обнаружилось: частота краниоскопического признака, дифференцирующего австралоидов и монголоидов, в индейских сериях оказалась вполне монголоидной. Что же касается арктической расы, представленной эскимосами, алеутами и чукчами, то она, как ей и положено, заняла строго промежуточное положение между Сибирью и Америкой. Таким образом, впервые по краниологическим материалам удалось реконструировать взаимоотношение монголоидных рас Старого и Нового Света. Краниометрия этого сделать не позволяла.

А как же сибирские «американоиды» ― кеты? И. И. Гохман не только измерил живых кетов и исследовал их группы крови, но и добыл ― с великими трудностями, из вечной мерзлоты ― черепа их предков. Это позволило объективно сравнить кетов и с их сибирскими соседями, и с южными монголоидами, и с индейцами. По сочетанию краниоскопических и краниометрических признаков кеты оказались действительно очень протоморфны на сибирском фоне, но ни подлинной американоидности, ни южномонголоидного уклонения не проявили. Почти столь же протоморфны представители уральской расы ― ханты, манси, селькупы и другие народы, которых никто к американоидам не причислял, хотя их загадочное краниометрическое сходство с индейцами мы уже обсуждали. Однако не будем спешить! Вспомним, в частности, о связях между языком, на котором говорят кеты (единственным оставшимся из целой вымершей языковой семьи), и языками индейцев на-дене. «Реликтовые» группы могут еще преподнести нам немало сюрпризов. А кроме того, нам еще предстоит рассмотреть генетические данные.

Мы упомянули об айнах, нивхах, индонезийцах, кетах, уральских народах как о формах, вероятно, отражающих разные стадии формирования монголоидной расы. Кто же может претендовать на роль истинных американоидов, боковых родственников индейцев? Прежде всего, конечно, потомки древних берингийцев ― эскимосы, алеуты и чукчи. Их географическая и, главное, антропологическая промежуточность между Старым и Новым Светом не оставляет в этом сомнений. А во внутренних районах Сибири? Ведь если до континентальных монголоидов там жили протоморфные, т. е. шанс обнаружить среди древних групп такую, которая сохранила специфическое родство с индейцами, вернее, с их предками. Носители культур прибайкальского неолита, как мы выяснили, подлинными американоидами считаться не могут.

В свое время археолог и этнограф А. Н. Липский, человек романтической и трагической судьбы, получивший хорошее дореволюционное образование в Петербурге и Москве, а работавший в Сибири, обратил внимание на некоторые параллели между погребальными памятниками окуневской культуры ― одной из самых таинственных сибирских культур бронзового века ― и ритуальным искусством североамериканских индейцев. Особенно тех же на-дене. В частности, тлинкиты раскрашивали себе лица широкими поперечными полосами ― такими же, какие мы видим на лицах окуневских каменных стел. Краткая публикация А. Н. Липского, изданная в Томске в 1969 г., называлась «Американоиды на Енисее».

Четверть века спустя в сборнике тезисов конференции по окуневской культуре появилась публикация автора этой главы и двоих его учеников и коллег ― Андрея Громова и Вячеслава Моисеева ― под названием «Американоиды на Енисее? Антропологические параллели одной гипотезе» (имелась в виду гипотеза А. Н. Липского). Мысли, высказанные в этих тезисах, шли настолько вразрез с традиционными взглядами на окуневцев как на обычных европеоидно-монголоидных метисов вроде казахов, что даже вопросительный знак (отсутствовавший у А. Н. Липского) не помог. Редактор вышедшего по материалам конференции «Окуневского сборника» не решился напечатать нашу развернутую публикацию (с тех пор мы неоднократно публиковали наши результаты и в России, и на Западе).

Да, читатель, вероятно, уже догадался, к чему мы клоним: окуневцы ― единственная из всех известных нам древних групп, обнаруживающая «индейское» сочетание краниоскопических признаков. Спору нет, окуневцы ― метисы, у них есть значительный европеоидный компонент (видимо, связанный с носителями катакомбной культуры южнорусских степей). Но уклоняются окуневцы от европеоидов не в направлении сибирских монголоидов, а в направлении индейцев. По краниометрии ситуация менее определенная, но при объединении краниоскопических и краниометрических данных «индейская» тенденция сохраняется. Разумеется, никакого отношения к колонизации Америки окуневцы не имели и иметь не могли. Просто «американоидные» черты сохранялись в некоторых группах Сибири очень долго ― на протяжении минимум 7 тыс. лет после того, как предки индейцев ушли оттуда в Новый Свет. Эти черты вполне отчетливы, несмотря на метисность. Они, несомненно, были унаследованы от населения Сибири более ранних эпох, но о нем мы знаем лишь по единичным находкам.

При объединении данных по двум независимым системам краниологических признаков ― краниоскопии и краниометрии ― выясняется, что американоидность нарастает в такой последовательности: большинство современных и древних сибирских групп (как европеоидных, так и монголоидных) ― окуневцы и народы арктической расы (чукчи, эскимосы, алеуты) ― индейцы Северной Америки ― индейцы Южной Америки. Не отражает ли эта последовательность этапы миграций из Старого в Новый Свет? Главная разница между окуневцами и представителями арктической расы состоит в том, что первые занимают промежуточное положение между индейцами и европеоидами, тогда как вторые ― между индейцами и сибирскими монголоидами.

Ситуация с современными народами континентальной Сибири менее ясная. Ни одной определенно «американоидной» группы по краниологическим признаком обнаружить не удается. При одном способе анализа индейская тенденция проявляется у кетов, при другом ― у сагайцев (одной из племенных групп хакасов). Сагайцы, между прочим, обитают на Алтае-Саянском нагорье ― там же, где до них жили окуневцы.

Вот теперь самое время обратиться к популяционной генетике. Представители этой современной и стремительно развивающейся науки нередко смотрят на традиционалистов-антропологов сверху вниз. Морфологические признаки, говорят они, во многом зависят от среды: словно антропологи не потратили многие десятилетия на то, чтобы отобрать признаки, наиболее стабильные и информативные. А генетические признаки (говорят генетики) от среды не зависят: словно подверженность естественному отбору нельзя считать зависимостью от среды. Но настал черед и популяционных генетиков разделиться на традиционалистов (тех, кто по старинке изучает полиморфизм групп крови и белков сыворотки, например иммуноглобулинов и трансферринов) и новаторов (тех, кто стоит на переднем крае генетики и занимается самым захватывающим делом — изучением не признаков, которые кодируются ДНК, а самой ДНК как таковой). Что же могут нам сказать представители разных направлений популяционной генетики о заселении Америки?

Рассмотрим сперва данные генетиков-традиционалистов. Среди тех из них, кто занимается генетикой американских аборигенов, лидируют Луиджи Кавалли-Сфорца и Эмёке Сатмари. Согласно Л. Кавалли-Сфорца, исследование которого основано на частотах максимального числа генов (72), эскимосы, чукчи и северные на-дене (хайда, тлинкиты и северные атапаски) противостоят индейцам Центральной и Южной Америки, тогда как южные атапаски (апачи и навахо) вместе со всеми прочими индейцами Северной Америки занимают промежуточное положение. Таким образом, наблюдается постепенная изменчивость генных частот в направлении с севера на юг американского континента. Хотя сибирские народы изучены по неполному набору генов, они явно занимают в этом ряду крайнее место, вслед за эскимосами и чукчами.

Что же это за последовательность? Речь идет о постепенном убывании частоты монголоидных признаков (маркёров, как их называют генетики) от Сибири через Берингию и Северную Америку к Центральной и Южной Америке. Итак, мы снова наблюдаем то же, что уже наблюдали по другим системам ― одонтологии, краниоскопии, дерматоглифике и др.: самые монголоидные люди в Америке живут на севере континента, ближе к Сибири (противопоставление эскимосов индейцам в данном случае не играет роли), тогда как Южная Америка оказывается заповедником некоей домонголоидной протоморфности. Просачивались ли монголоидные гены через Берингию на юг, постепенно иссякая, или же речь идет о нескольких волнах миграций ― вопрос, горячо дебатируемый, но не кардинальный.

Так кто же такие с генетической точки зрения индейцы Южной Америки? Исчерпывается ли их характеристика общей домонголоидной протоморфностью, свидетельствующей о замедлении темпа эволюции? Как насчет реликтов, островков палеоамериканской австралоидности, о которых столько говорили соматологи и краниологи? На генетической карте Южной Америки, которую Л. Кавалли-Сфорца с помощью компьютера составил по всей совокупности генных частот, видно какое-то загадочное белое пятно в районе Анд. Л. Кавалли-Сфорца затруднился дать ему какое-либо объяснение, но предположил, что речь может идти о поздней полинезийской миграции. Никакими иными фактами такая миграция не подтверждается. А может, это и есть искомый реликтовый островок? Странно, впрочем, что в Андах, а не где-нибудь в Амазонии. Но, кстати, и встречаемость «восточноазиатской» гаплогруппы В мтДНК противопоставляет андийцев прочим индейцам Южной Америки (см. ниже). Не будем забывать и об общем краниологическом сходстве между индейцами и полинезийцами, ведь причиной этого сходства может быть та же самая протоморфность, возможно, унаследованная от одних и тех же домонголоидных предков, живших в Юго-Восточной Азии, а возможно, имеющая чисто стадиальную (реликтовую) природу.

Л. Кавалли-Сфорца присоединился к К. Тернеру, который пишет о трех миграциях, хотя, честно говоря, ни данные К. Тернера, ни его собственные убедительных подтверждений этому не дают. Дело в том, что подлинным автором идеи трех миграций был чрезвычайно влиятельный лингвист Джозеф Гринберг, который считал, что первыми Америку заселили предки тех, кого он называет «америндами» (всех индейцев, кроме на-дене), а две более поздние миграционные волны были представлены предками на-дене и эскоалеутов (эскимосы и алеуты говорят на родственных языках). Д. Гринбергу, которого постоянно критиковали его коллеги, были крайне нужны союзники среди антропологов, и он нашел их в лице К. Тернера, Л. Кавалли-Сфорца и еще одного генетика ― С. Зегьюры. Последний, однако, впоследствии от этой идеи отказался, переметнулся к еще более престижной компании генетиков переднего края и теперь, на основании данных об Y-хромосоме, говорит всего об одной миграции (см. ниже).

Как видим, привычное для нас противопоставление эскимосов и алеутов индейцам не вполне соответствует генетическим данным. Генетическая граница проходит не там, где мы привыкли ее проводить. В самом деле, отличия «америндов» Южной и Центральной Америки, а также южных атапасков от потомков древних жителей Берингии ― северных на-дене и эскоалеутов, к которым, вопреки лингвистическому принципу, примыкают чукчи, ― не подлежат сомнению. А вот генетические различия между потомками древних берингийцев (северными на-дене, эскоалеутами и чукчами) гораздо менее отчетливы; южные атапаски ― навахо и апачи ― смешаны с америндами. Иными словами, главная генетическая граница совпадает не с языковым рубежом, а с природным. Этот рубеж ― древний ледник.

Э. Сатмари отвергает теорию трех миграций. По ее мнению, главным фактором генетической дифференциации в Америке было то, что древние берингийцы ― предки чукчей, эскимосов и атапасков ― в течение примерно 6 тыс. лет были изолированы ледником от предков алгонкинов и всех прочих индейцев, живших к югу от ледника. Генетические данные ясно показывают, что арктическая раса, о которой писали наши антропологи, включает в себя не только эскимосов, чукчей и алеутов, но и индейцев на-дене, по крайней мере, их северных представителей.

А теперь обратимся к генетикам переднего края ― тем, кто изучает ДНК как таковую, а также Y-хромосому. Прежде всего надо сказать о микросателлитных маркерах ДНК. Микросателлиты, или короткие тандемные повторы, ― это разбросанные по геному последовательности, состоящие из многократно повторяющегося «мотива» (комбинации нуклеотидов). Ведущий эксперт по микросателлитам ― один из крупнейших популяционных генетиков современности Лев Анатольевич Животовский (он работает и в Москве, и в Стэнфорде).

Л. А. Животовский и его американские коллеги Ной Розенберг и Маркус Фелдман обнаружили уникальный случай: целый континент ― Америка ― маркируется одним аллелем (вы легко можете найти эту мутацию в аутосомном микросателлитном локусе D9S1120). Исследование, проведенное американо-российской группой генетиков во главе с Кэри Шредер, показало, что данный маркер присутствует во всех без исключения 18 изученных аборигенных группах Америки, в том числе, с достаточно высокой частотой, у на-дене и эскоалеутов. У амазонских суруи ― это одна из самых изолированных групп мира, язык которой относится к семье тупи ― его частота достигает почти 100 %. В Старом же Свете он есть только у чукчей и коряков ― потомков древних берингийцев. Если допустить, что к на-дене, эскоалеутам, чукчам и корякам этот ген попал от америндов в качестве примеси, то величина последней должна быть неправдоподобно высока. Остается лишь одно возможное объяснение: все аборигены Нового Света и их родственники на Чукотке и Камчатке произошли от одной-единственной группы основателей. Именно это еще раньше предположил Дж. Шилдс на основании анализа митохондриальной ДНК. Л. А. Животовский с коллегами по генетическим данным установил и примерную численность предковой группы ― от 2 до 6 тыс. человек. Это компромиссная оценка. Некоторые генетики говорят о гораздо более маленькой группе, около 200 человек (Дж. Хей), другие называют цифры на два порядка больше 一 10-12 тыс. человек (Х. Харпендинг, С. Бонатто, Ф. Сальзано, Э. Китчен, К. Маллигэн).

В 2008 г. опубликовано поистине грандиозное исследование аутосомных микро-сателлитных маркеров у американских аборигенов (см. цв. вкл. 36). Оно выполнено коллективом из 27 генетиков, работающих в 10 странах. Первой в списке значится фамилия Ван Сицзя (Великобритания), среди авторов 一 звезды мировой популяционной генетики Н. Розенберг (США), Ф. Сальзано (Бразилия), Ф. Рот-хаммер (Чили), Л. Эскофье (Швейцария) и др. Каковы же результаты? Прежде всего интересно постепенное снижение генетической изменчивости и уменьшение сходства с сибирскими монголоидами по мере удаления от центра предполагаемого расселения 一 Берингии (тот же градиент обнаружил и Л. Кавалли-Сфорца). Аналогичным образом, кстати, убывает и генетическая изменчивость в мире по мере удаления от колыбели современного человечества 一 Африки.

Ближе всего к народам Сибири оказались не только на-дене, а именно северные атапаски (чипевьян), но и алгонкины (кри и оджибва). В Мезоамерике и в Андах еще чувствуется сибирское влияние, но на востоке Южной Америки оно почти исчезает. Там, судя по всему, действительно живут самые изолированные группы в мире ― помимо уже упомянутых суруи, это аче (тупи восточного Парагвая), видимо, также айорео. Суруи, аче и каритиана (все они говорят на языках тупи) в генетическом отношении не похожи вообще ни на кого в мире.

Авторы сделали убедительную попытку смоделировать пути заселения Америки. Наилучшей моделью считается та, в которой четче прослеживается убывание генетической изменчивости по мере удаления от исходного пункта миграции ― Берингии. Путь вдоль тихоокеанского побережья лучше соответствует теоретическим ожиданиям, чем путь по безледному коридору Маккензи (тремя годами раньше тот же результат получил А. Фикс по данным о митохондриальной ДНК). Гипотеза тихоокеанского пути подтверждается и сходством андских популяций с мезоамериканскими (впрочем, не исключено, что это сходство возникло сравнительно недавно).

В тихоокеанскую модель не вписываются алгонкины: их предки пришли, видимо, все-таки по коридору. Выпадают также аче, гуарани и каинганг: их предки, должно быть, двигались вдоль атлантического побережья Южной Америки. Авторы считают, что наилучшим объяснением генетической изменчивости в Америке служит предположение об одной-единственной миграции через Берингию. Впрочем, они не исключают и последующих контактов с северо-восточной Сибирью, в том числе и позднего просачивания сибирских генов через Берингов пролив в последние века.

Справедливости ради нужно сказать, что, хотя идея тихоокеанского пути разделяется сейчас большинством антропологов, «теория коридора» все еще имеет много приверженцев, полагающих, что носители культуры кловис были первыми. В пользу этой теории говорит и предпринятое М. Хэмилтоном и Б. Бьюкенаном в 2007 г. компьютерное моделирование путей заселения Северной Америки на основании картографирования радиоуглеродных дат. Результаты свидетельствуют о быстром распространении носителей культуры кловис через безледный коридор на юг и восток начиная со времени 13,4 тыс. лет назад. Да, но как быть с полученными в 2008 г. и вроде бы вполне надежными докловисовскими датами ——14,0-14,2 тыс. лет назад (водоросли из Монте-Верде) и 14,3 тыс. лет назад (копролиты из Орегона)?

Есть и другие факты, не укладывающиеся в «теорию коридора». Палеоклиматологи во главе с А. Монтенегро предприняли компьютерное моделирование распространения одного из кишечных паразитов человека —— анкилостомы (из группы нематод). Судя по копролитам из северной Бразилии древностью 7,2 тыс. лет, а также по чилийским и перуанским мумиям, этот паразит существовал в Южной Америке задолго до европейцев. Заражение происходило из почвы через кожу; личинки погибают при температуре почвы ниже +14°С, а взрослый паразит живет обычно не более 5-6 лет. Если первыми в Новом Свете были носители культуры кловис, а путь на юг лежал по коридору между ледниками, то, для того чтобы паразит уцелел, нужно было пройти этот самый холодный отрезок пути со скоростью минимум 180 км в год. И это при самых благоприятных условиях —— по прямой, по наименее холодным местам! Между тем, по оценке археологов, реальное продвижение от Аляски до Патагонии происходило со средней скоростью не более 26 км в год (эскимосы ― носители культуры Туле ― мигрировали от Аляски до Гренландии со скоростью 15-30 км в год). Если же носители культуры кловис задержались в коридоре более чем на 10 лет, как это следует из радиоуглеродных дат, то паразита в Новый Свет занесли не они. Остается либо предположить, что первопроходцы двигались по менее холодному тихоокеанскому побережью, либо вернуться к гипотезе транстихоокеанских контактов.

Другие представители привилегированного сословия генетиков ― это те, кто изучает митохондриальную ДНК (мтДНК) и Y-хромосому. Начнем с первых. ДНК содержится, как известно, не только в клеточном ядре, но и в митохондриях. МтДНК передается только по женской линии, у нее быстрый темп мутаций (значительно выше, чем у ядерной ДНК), и картина ее изменений не осложняется рекомбинацией.

МтДНК стала необычайно популярным объектом изучения, ведь она позволяет прослеживать пути расселения по свету женщин. У мужчин мтДНК тоже имеется, но они не участвуют в ее передаче следующим поколениям. Передача осуществляется только от матери к дочери, от нее к внучке и т. д. Не будет дочерей ― матрилиния прервется. Заветная мечта феминисток тут находит полное воплощение ― мужчин как бы и вовсе нет, они не нужны. Именно на основании мтДНК Р. Канн, А. Уилсон и М. Стоункинг создали теорию африканской Евы, гласящую, что все человеческие матрилинии ведут происхождение от небольшой группы прародительниц, живших в Африке около 200 тыс. лет назад. Колонизация сапиенсами Евразии, по этим данным, произошла в интервале от 100 до 50 тыс. лет назад.

МтДНК гораздо легче извлечь из древних костей, чем ядерную ДНК. Это сделал впервые Сванте Паабо, извлекший мтДНК из костей неандертальца и обнаруживший, что никаких следов неандертальских матрилиний в генофонде современного человечества нет, следовательно, нет и свидетельств того, что сапиенсы смешивались с неандертальцами. Точнее, нет свидетельств того, что мужчины-сапиенсы вступали в союз с неандертальскими женщинами. Происходило ли обратное? Как будто тоже нет, хотя тут уверенности меньше, ведь извлекать из древних костей информацию об Y-хромосоме (это делается на основании точечных нуклеотидных полиморфизмов) генетики научились лишь в самое последнее время.

В аборигенном населении Америки до недавнего времени отмечалось пять линий (гаплогрупп) мтДНК, прочие ― результат поздней европейской и африканской примеси (см. цв. вкл. 37). Гаплогруппы A, B, C, D ― главные, причем А сильно преобладает над прочими. Группу D прежде не считали предковой, но относящийся к ней гаплотип недавно обнаружили в человеческом зубе древностью 10,3 тыс. лет из пещеры на о-ве Принца Уэльского (зуб принадлежал тому самому «предку тлинкитов», который сам отдал себя в руки ученых, чтобы даровать им знание). В Азии такой вариант исключительно редок, в Америке же он встречается у 1,4 % индивидуумов. Выходит, он «местный»! Это, по мнению Б. Кемпа, свидетельствует о значительном накоплении генетической изменчивости в Америке за 10 тыс. лет. Вероятно (полагает он), прежние оценки темпа эволюции мтДНК были занижены вдвое, а то и вчетверо. Соответственно и древность заселения Америки завышалась. Б. Кемп считает, что самая реалистичная оценка ― около 13,5 тыс. лет.

Значит, все-таки кловис? Правда, надежных докловисовских дат (почти на 1000 лет раньше) тогда еще не было. До Б. Кемпа столь же быстрый темп эволюции мтДНК допускал лишь Дж. Шилдс ― тот, который писал об одной-единственной миграции в Америку 12-13 тыс. лет назад. Прочие генетики с ним не соглашались и, исходя из предположения о медленной эволюции мтДНК, говорили об очень раннем заселении ― 20-25 тыс. лет назад (по П. Форстеру) и даже 26-34 тыс. лет назад (по А. Торрони). С. Бонатто и Ф. Сальзано также полагали, что люди прошли по коридору Маккензи не после, а до того, как он оказался прегражден ледниками, т. е. до 20 тыс., а скорее всего 26-34 тыс. лет назад. Миграция же в Берингию произошла, согласно этой гипотезе, еще раньше ― 30-43 тыс. лет назад. Те, кто там остался (предки эскимосов, чукчей и на-дене), оказались изолированы ледником от предков америндов. Ту же точку зрения отстаивает и Э. Сатмари. Возможно, находка с о-ва Принца Уэльского заставит пересмотреть такие взгляды. И не только она!

Действительно, совсем недавно, уже в XXI в., методика исследования мтДНК была усовершенствована. Теперь стали изучать не отдельную ее часть ― так называемый контрольный участок, а всю структуру целиком (это называется «полным секвенированием»). Итог новым работам попытались подвести Н. Фагундес с соавторами в 2008 г. По их оценке, время расхождения (генетики называют его временем коалесценции) основных американских гаплотипов внутри главных гаплогрупп ― 13-19 тыс. лет, скорее всего ― 18 тыс. лет (конец последнего ледникового максимума). Значит, компромисс! До кловиса, но не так давно, как думали генетики еще в конце ХХ в. О том, что миграция произошла сразу же после пика последнего оледенения, пишут теперь и другие генетики ― Ф. Сальзано, А. Акилли, К. Аткинсон и др. Сходная точка зрения (одна миграция около 16 тыс. лет назад) давно уже высказывалась американским антропологом классического направления Уильямом Лафлином.

Уточним: речь идет о миграции из Берингии на юг. Сама же Берингия, по новым оценкам генетиков, была заселена значительно раньше ― более чем за 5 тыс. лет до последнего ледникового максимума, хотя вряд ли раньше 25 тыс. лет назад. В Берингии, в условиях ледяного плена, предковая группа резко уменьшилась в численности и растеряла значительную часть своей генетической изменчивости. Для обозначения такой демографической ситуации генетики применяют термин «bottleneck» ― бутылочное горлышко. Потом, в финале плейстоцена, климат стал мягче, льды отступили и началось что-то вроде демографического взрыва. Люди двинулись на юг, но не по коридору Маккензи (он еще не образовался), а вдоль освободившегося ото льда берега Тихого океана. Следов этой миграции нет, да и быть не может, ведь с тех пор уровень океана сильно повысился, и стоянки оказались затоплены.

Чтобы проследить динамику роста предковой популяции, Н. Фагундес применил метод «байесова горизонта» (Томас Байес ― предшественник создателей теории вероятностей и математической статистики ― жил в XVIII в.). Получилась четкая картина однократного и резкого увеличения размеров группы основателей сразу после последнего ледникового максимума. Этот интервал (18-15 тыс. лет назад), по Н. Фагундесу, и есть время миграции из Берингии на юг. Заселение Евразии сапиенсами ― мигрантами из Африки ― согласно этому методу, оценивается временем 40-80 тыс. лет назад, а последний общий предок европейцев, азиатов, австралийцев и индейцев жил всего лишь 60 тыс. лет назад.

Согласно К. Маллигэн и ее коллегам, которые одновременно с Н. Фагундесом применили тот же метод байесова горизонта, резкий рост предковой группы (в 80 раз) произошел несколько позже ― в интервале 16-12 тыс. лет назад и соответственно мог быть связан с открытием коридора Маккензи (см. цв. вкл. 38). В течение этого интервала и происходило заселение всей территории Нового Света, лежащей к югу от ледников. До этого предковая группа была заперта в ледяном берингийском плену, который длился от 7 до 15 тыс. лет (С. Бонатто и Ф. Сальзано назвали эту ситуацию «берингийским инкубатором»). По К. Маллигэн, отсутствие археологических свидетельств столь давнего и длительного пребывания людей в Берингии объясняется тем, что значительная часть этого региона затоплена. Кстати, по данным о мтДНК древних берингийских бизонов их численность стала резко убывать именно 30 тыс. лет назад. Действие антропогенного фактора вполне вероятно.

Так был ли «берингийский инкубатор», или же люди колонизовали Новый Свет сразу? Ответить на этот вопрос недавно попыталась большая группа генетиков, включающая ученых из Эстонии, России, США, Италии, Бразилии и Аргентины (список включает 21 фамилию). Особое место здесь занимает блестящая плеяда специалистов из Тарту во главе с одним из ведущих популяционных генетиков мира, президентом Эстонской академии наук Рихардом Виллемсом. Каков же ответ? Время коалесценции (т. е. древность) всех основных гаплотипов мтДНК Нового Света в пределах каждой гаплогруппы ― около 14 тыс. лет. Это на 4 тыс. лет меньше оценки Н. Фагундеса, но все равно до кловиса! Главный же результат таков: да, «инкубатор» существовал. Группа первопроходцев Нового Света оставалась в Берингии достаточно долго для того, чтобы там могли накопиться специфические мутации, которых нет в Азии. Сколько именно времени, сказать трудно ввиду отсутствия прямых археологических свидетельств этого. Косвенное свидетельство, впрочем, имеется ― это недавно открытая верхнепалеолитическая стоянка на р. Яне в Якутии. Ее древность ― 27-29 тыс. лет, а отсюда следует, что и до Берингии люди могли добраться достаточно рано. Иными словами, продолжительность берингийской стадии могла достигать 15 тыс. лет. Срок, между прочим, вполне достаточный, чтобы у индейцев в результате адаптации к холоду выработалась «псевдоевропейское» строение лицевого скелета, ставившее в тупик антропологов.

Но вернемся к генетике и к теории «инкубатора». Специфические для Нового Света «берингийские» мутации равномерно распределены по Северной и Южной

Америке. А отсюда следует, что после берингийской стадии произошло не медленное и постепенное «просачивание» на юг, а быстрое распространение по всему континенту (П. Мартин назвал это «блицкригом», а нашим читателям наверно ближе термин «триумфальное шествие»). Кстати, обмен гаплотипами между Сибирью и Америкой мог происходить и после заселения Нового Света.

Помимо четырех главных гаплогрупп-основательниц, в Америке представлена еще одна гаплогруппа ― Х. В Старом Свете она характерна не для восточной, а для западной Евразии, в частности для Европы и Ближнего Востока. В Новом же Свете гаплогруппа Х есть только у североамериканских индейцев, в частности у якама (из тех самых сахаптинов, что не сумели доказать своего родства с Кенневикским человеком), у атапасков (навахо), вакашей (ну-ча-нулт, они же нутка), сиу и алгонкинов (оджибва). Нашли ее и в костных останках древностью около 1300 лет из штата Вашингтон. По мнению некоторых генетиков, гаплогруппа Х была занесена на континент предками аборигенов, но не с той миграцией, которая принесла гаплогруппы А-D, а позже: недаром до Южной Америки эта гаплогруппа добраться не успела. Согласно Т. Шуру и С. Шерри, первая миграция предшествовала кловису и произошла 15-20 тыс. лет назад, вторая же имела место после образования коридора Маккензи 14-13 тыс. лет назад и была связана с носителями культуры кловис ― предполагаемыми носителями гаплогруппы Х. Кстати, встречаемость самой частой гаплогруппы А у индейцев северо-запада Северной Америки закономерно убывает по мере удаления от тихоокеанского побережья. Тем не менее Д. Мерриуэзер считает, что миграция была всего одна, а дифференциация произошла уже в Новом Свете (этой же точки зрения придерживаются и другие генетики обеих Америк ― П. Форстер, С. Бонатто, Ф. Сальзано, В. Сильва, Р. Малхи и К. Маллигэн).

Откуда же пришли носители всех этих матрилиний? Ответ на это пытаются дать российские генетики, изучающие народы Сибири, вместе с их американскими коллегами. Результаты, полученные разными научными коллективами, не совпадают. Согласно Р. И. Сукернику и его коллегам (Е. Б. Стариковской, О. А. Дербеневой, Н. В. Володько и др.), сотрудничающим с американскими генетиками (Т. Шуром, Д. Уоллэсом и др.), родственные американским гаплотипы группы А есть у манси и кетов, группы В ― у тубаларов и тувинцев, групп С и D ― у ульчей. Таким образом, локализовать очаг миграции на территории Сибири не удается (еще раньше некоторые генетики ― С. Хораи, А. Торрони, Д. Уоллэс и др. ― предполагали, что разные матрилинии попадали в Новый Свет в результате отдельных миграций). Аналогичное предположение делалось и по отношению к Южной Америке, где высокая встречаемость гаплоруппы В противопоставляет андские популяции прочим (Л. Родригес-Дельфин).

И. А. Захаров и его сотрудники (М. В. Деренко, Б. А. Малярчук, Г. А. Денисова и др.) с группой Р. И. Сукерника не соглашаются. Они утверждают, что очаг миграции в Новый Свет с полной определенностью локализуется в Южной Сибири. По их данным, распределение гаплогрупп A-D позволяет утверждать, что особенно близки к американским аборигенам тувинцы и сойоты (тюркизированные потомки саянских самодийцев), а также буряты. У алтайцев же впервые 146

обнаружена и таинственная гаплогруппа Х, позволившая некоторым говорить о древних связях между американскими индейцами и европейцами, поскольку на промежуточных территориях Евразии ее найти не удавалось. По И. А. Захарову, гаплотип Х, обнаруженный на Алтае, ― не европейского происхождения и ближе к американским вариантам. Т. Шур поначалу в этом усомнился, но потом в совместной с С. Шерри статье даже постулировал отдельную миграцию носителей культуры кловис через безледный коридор, якобы принесшую гаплогруппу Х в Новый Свет.

Прародина американских индейцев, по мнению И. А. Захарова, ― Саяны, откуда и произошла миграция в Берингию. Около 70 % тувинцев и почти все индейцы, по его мнению, ― потомки четырех женщин (он даже дал им имена по первым буквам гаплогрупп ― Анай, Борбак, Чачый и Дарый). Имена красивые, а нам остается напомнить об окуневско-индейских краниологических (возможно, и культурных) параллелях, ведь окуневцы жили совсем рядом, а хронологически были на 3,5 тыс. лет ближе к предполагаемой предковой группе, чем современные народы. Кстати, проведенный Т. Шуром анализ мтДНК из неолитических и энеолитических погребений в Прибайкалье особой близости какой-либо из этих групп к индейцам не выявил (то же самое, как мы помним, относится и к результатам краниологических исследований).

Т. Шур и С. Шерри полагают, что обе постулируемые ими миграционные волны (докловисская, вдоль тихоокеанского побережья Америки, и кловисская, по безледному коридору) имели один и тот же источник ― Южную Сибирь. У большинства народов, упоминаемых И. А. Захаровым, краниологического сходства с индейцами не обнаруживается. Зато по нашим данным оно, возможно, прослеживается в одной из групп хакасов (у сагайцев), а ведь и они живут тут же!

Итак, Южная Сибирь? Однако другие генетики, в частности Д. Мерриуэзер и К. Кольман, считают прародиной индейцев Монголию и Тибет, где также найдены все четыре гаплогруппы мтДНК, свойственные индейцам. Правда, Монголия и Тибет ― части того же восточно-центральноазиатского региона, однако Дж. Нил на основании данных о распространении одного из лимфотрофных вирусов локализовал прародину американских аборигенов на очень обширной территории, включающей Монголию, Маньчжурию, Приамурье и Приморье.

Об очень широком ареале предковых типов мтДНК говорят и генетики из группы Р. И. Сукерника, а также Д. Уоллэс. Так, Н. В. Володько с коллегами в недавней работе предполагают, что очаг миграции в Новый Свет включал территории от Алтае-Саян до нижнего Амура и Охотского побережья. В частности, новый вариант гаплогруппы D, а именно D10, возник, видимо, 17 тыс. лет назад на Дальнем Востоке (возможно, в Приамурье), а потом распространился на север по тихоокеанскому побережью Азии и далее на юг по тихоокеанскому побережью Америки. Впервые его обнаружили у каяпа Эквадора; кроме того, он присутствует у ульчей и японцев, а недавно его нашли в человеческом зубе древностью 10,3 тыс. календарных лет с о-ва Принца Уэльского (об этой находке мы уже говорили). Родом с Амура, вероятно, и гаплогруппа С1. Ее древность оценивается в 24 тыс. лет, она есть у ульчей, нанайцев, японцев и бурят. Н. В. Володько и ее соавторы считают, что во время последнего ледникового максимума существовали два миграционных очага ― один в Алтае-Саянах, другой ― на среднем или нижнем Амуре. Значит, и миграций в Новый Свет было две, а не одна, как казалось на основании анализа неполных последовательностей мтДНК. Первая произошла из одного из этих очагов (из какого именно ——неясно) 25-30 тыс. лет назад, вторая ― из Приамурья и прилегающих районов Монголии и Маньчжурии в финале плейстоцена, около 12 тыс. лет назад.

Добавим к этому, что, по предположению Т. Шура, гаплогруппа В —— одна из американских гаплогрупп-основательниц —— возникла не в Сибири, а в Восточной или даже Юго-Восточной Азии, причем четыре гаплогруппы-основательницы (А-D) в комплекте встречаются на территории от Алтая до Японии и Кореи. Нет, сторонникам идеи заселения Америки вдоль тихоокеанского побережья Азии сдаваться рано!

Совсем недавно у аборигенов Нового Света обнаружилась шестая гаплогруппа —— М. Ее нашли в человеческих костях древностью около 5 тыс. лет из Британской Колумбии (Канада). Данная группа часто встречается в Восточной Азии, есть она и в Сибири. Итак, правы те, кто считают, что генетическая изменчивость у предков аборигенов Америки снизилась по сравнению с исходной изменчивостью, принесенной из Азии.

Было бы несправедливо, если бы нельзя было по генетическим данным реконструировать историю и мужской половины человечества. Именно для этого используются гены нерекомбинирующего участка Y-хромосомы. Ввиду отсутствия рекомбинации, нуклеотиды наследуются целым блоком, образующим гаплогруппу, мутации же не перетасовываются, а накапливаются в линейном (хронологическом) порядке. В этом смысле ситуация та же, что с мтДНК, только Y-хромосома наследуется по мужской линии, подобно фамилии. Тут у мужчин даже есть преимущество над женщинами. Те хоть и передают мтДНК только по своей линии, но не запрещают мужчинам ее иметь. Y-хромосома, между тем, атрибут мужского пола. Люди, реконструирующие историю передвижения мужчин по земному шару, также относятся к привилегированной касте генетиков.

Все патрилинии современного человечества происходят от одной африканской группы прародителей, причем древность этой группы по данным об африканском Адаме еще меньше, чем по данным об африканской Еве —— менее 90 тыс. лет (даже сами генетики признают, что эта оценка скорее всего занижена). Популяционная история, реконструируемая по Y-хромосоме, может сильно отличаться от реконструкции по мтДНК (см. цв. вкл. 39, 40). Так, оценка европейской примеси у аборигенов оказывается в первом случае гораздо выше, чем во втором, ведь источником европейских генов были в основном мужчины, вступавшие в связь с местными женщинами.

Основная информация о генеалогии Y-хромосом американских аборигенов получена Татьяной Карафет и Стивеном Зегьюрой (оба работают в университете Аризоны), Дж. Леллом, а также Р. И. Сукерником и другими генетиками из его группы. Дж. Лелл и Р. И. Сукерник с соавторами считают, что имели место две миграции. Первая, древностью 20-30 тыс. лет —— из Южной Сибири; она принесла вариант М45а, на основе которого в Северной Америке возник вариант М3, распространившийся по всему Новому Свету. Вторая, более поздняя (всего лишь 7-9,5 тыс. лет назад) — с нижнего Амура или Охотского побережья; она привела к распространению вариантов М130 и М45b среди индейцев Северной и Центральной Америки.

Выводы Дж. Лелла, Р. И. Сукерника и их коллег подверглись критике со стороны Э. Тарасона-Сантоса и Ф. Сантоса. По их мнению, незачем постулировать вторую миграцию, поскольку источником всех аборигенных Y-хромосом вполне могла быть Южная Сибирь. В самом деле, вариант М130 есть не только на нижнем Амуре и Охотском побережье, но и у кетов, селькупов, тофаларов, енисейских эвенков, а вариант М45b част в Европе, а потому может свидетельствовать о поздней европеоидной примеси. Если так, то жители Восточной Сибири не участвовали в заселении Америки.

Близких взглядов придерживаются Т. Карафет с С. Зегьюрой. Последний был в прошлом сторонником теории трех миграций Гринберга-Тернера, но под влиянием данных об Y-хромосоме отказался от нее. Поначалу он допускал возможность двух миграций с Алтае-Саянского нагорья, но затем решил, что достаточно было всего лишь одной миграции из этого района. Давность расхождения алтайских и американских вариантов, по оценке Т. Карафет и С. Зегьюры, находится в интервале 10-17 тыс. лет. Отсюда следует, что миграция произошла после последнего максимума оледенения. Теории одной миграции придерживается большинство генетиков, занимающихся Y-хромосомой,——П. Андерхилл, Н. Бьянки, К. Маллигэн и др.

Однако М.-К. Бортолини и Ф. Сальзано с коллегами, а также Т. Шур и С. Шерри, подобно Дж. Леллу, придерживаются теории двух миграций. Правда, источником обеих миграционных волн, по их мнению, была Южная Сибирь. Первая волна принесла в Новый Свет варианты M45a, M242 и М3, которые распространены по обеим Америкам. Вторая же волна, совпавшая с освобождением ото льда коридора Маккензи, привела к распространению вариантов M45b, M130 и M17 (они есть только в Северной и Центральной Америке). Проникновение человека в Новый Свет, по Бортолини и ее коллегам, произошло около 14 тыс. лет назад (такова древность новооткрытого варианта М242 в Америке). Между тем Дж. Лелл годом раньше писал о времени 20-30 тыс. лет! Приходится заключить, что в отношении Y-хромосомы ясности еще меньше, чем в отношении мтДНК.

Карты, рисуемые генетиками, замечательны ― одна красивее другой. На широкую публику они производят неотразимое впечатление. На этих картах через всю планету тянутся разноцветные стрелки, обозначающие пути распространения миграционных волн; с точностью до столетия подсчитано время, когда эти волны прокатывались по Земле. Беда лишь в том, что между собой генетики договориться не могут. Расхождения, как мы видим, огромны, консенсуса не видно. Любой новый факт может радикально изменить реконструкцию, которая совсем недавно казалась такой надежной. Вспомним хотя бы историю с редким вариантом D10 гаплогруппы D мтДНК из зуба «предка тлинкитов» или с вариантом М242 Y-хромосомы: и тот, и другой заставили радикально сократить время заселения Америки.

Что поделаешь, наука есть наука. Нам остается запастись терпением и ждать того момента, когда специалисты достигнут согласия. Тогда перед нами наконец-то окажется не много карт, а всего одна ― единственно надежная. Та, которой мы сможем доверять. А пока этот момент не настал, было бы разумнее не обольщаться яркой видимостью и ― главное ― не забывать о фактах, которые на протяжении многих десятилетий накапливали специалисты в разных областях этнической антропологии. Эти факты устарели ничуть не больше, чем иные из гипотез, которые еще вчера предлагали нам генетики. Только синтез всей накопленной информации поможет понять, откуда пришли предки индейцев, по какому пути (или по каким путям) они двигались, сколько было миграционных волн и как давно все это произошло.